Текст книги "Последний рейс «Доротеи»"

Автор книги: Михаил Божаткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Вынужденное заключение

Получилось именно так, как предполагал Цыганок, как только они явились с мешком в уголовный розыск, их сразу направили в камеру.

Утром зашел Кайдан.

– Слушай, Вась, что же такое делается – воскликнул Цыганок.

– Во-первых, не «Вась», а гражданин милиционер, а во– вторых, вы что думаете, вас за ограбление по головке погладят?

Это было так неожиданно, что Цыганок не нашелся что ответить.

Василий Кайдан пришел в органы милиции по путевке комсомольской организации Морского завода, где принимал участие в разоблачении шайки расхитителей, которые за известную мзду ремонтировали на заводе суда иностранных компаний. Вот и думал, что в СУРе ему поручат расследовать сложные, загадочные дела, а приходилось чуть ли не круглыми, сутками возиться с мелким жульем, проститутками, самогонщиками, беспризорными. Но он чувства юмора не потерял и решил подшутить над друзьями.

– Дурак я! Надо было так обчистить эту лавчонку, чтобы никто и не почуял! Посмотрел бы я, какой ты тогда имел бы вид! – совершенно искренне возмутился Цыганок.

Тут уж Кайдан не выдержал – лицо его расплылось в улыбке:

– Это товарищ Ковнер так распорядился, и для вашего же блага. Здесь безопасно. А вчера с вами всякое могло случиться.

– Теперь-то что нам делать? – спросил Цыганок.

– Алексей Павлович просил подождать до вечера, а там он вас вызовет.

Не забыл о них Ковнер, вызвал.

– Давайте, ребята, поговорим откровенно, – такими словами встретил он друзей. – С фирмами и со шхуной «Доротея» все ясно, пойманы, как говорится, с поличным. А вот с «Архангелом Михаилом» сложнее… Капитан ее оказался стреляным воробьем, документы у него в полном порядке. Свидетельских показаний мы лишились. Мишка Сом убит.

– Как?

– Да вот так получилось, – уклончиво ответил Алексей Павлович. – Другой вероятный свидетель, Вовка Орех, – это он вместе с Сомом ходил к шхуне, скрылся. Есть один человек, – продолжал Ковнер, имея в виду Цыпаревича, – но он иностранный подданный, и неизвестно, как поведет себя на суде. Вы сможете доказать, что шхуна, которую вы видели около Карантинной бухты, была именно «Архангелом Михаилом»?

Цыганок посмотрел на Тимофея, Тимофей – на Цыганка, и оба одновременно ответили:

– Нет, не сможем…

– Видите, что получается – все доказательства косвенные.

Бесспорных же доказательств мы пока не имеем… В общем придется вам пока побыть у нас…

– А я-то думал Варю навестить, – упавшим голосом сказал Сима.

– Это еще кто?

– Официантка из «Рваных парусов»… Ну, того кафе, где Мкртчян орудует. Она очень хорошая девушка, и даже удивительно, что там находится, – поспешил заверить Сима.

– Ладно, еще увидитесь! Мы выделим вам отдельную камеру и даже снабдим персидским порошком, чтобы клопы не очень буйствовали. Будем давать книги, газеты. Но для всех, кроме меня и коменданта да еще Кайдана, вы – подследственные, которых взяли под стражу…

– Ясно… Срок службы-то нам хоть зачтется? – шутя спросил Цыганок.

– Само собой, – так же шутливо ответил Ковнер. Потянулись длинные-длинные дни. Ребята откровенно мучились, не знали куда себя деть. Сима нашел себе занятие – ремонтировал часы сотрудников СУРа, починил и два «Ремингтона».

Однажды пришел к ним пожилой лысеющий человек – юрист. Расспросил подробно обо всем и задал вопрос: могут ли они доказать, что шхуна, подходившая к Карантинной бухте, называлась «Архангел Михаил». Ребята ответили то же, что и Ковнеру.

– Вскоре после этого их вызвал к себе Алексей Павлович.

– Ну, как дела? Наверное, проклинаете меня, дескать, взял на работу, а держит в кутузке? – встретил он хлопцев вопросом.

– Ничего, вы когда-то говорили, что у нас не будет ни отдыха, ни сна. Вот мы и запасаемся впрок.

– Ничего, ребята, наладится дело… А вы молодцы, большое дело сделали. С вашей помощью мы изъяли транспорт контрабанды, в котором было и оружие, предназначавшееся для белогвардейских банд. Мы, по сути, закрыли один, и, кажется, самый главный, канал доставки контрабанды. Молодцы, ребята! – повторил Ковнер. – Руководство УРа выносит вам благодарность и премирует комплектом нового обмундирования! Друзья невольно встали.

– Обмундирование мы вам вручим, как только получим, а сейчас вам предоставляется отпуск. До праздников. Вы куда поедете? – спросил он Худояша.

Куда мог поехать Тимофей? Конечно, в Николаев. Надо отца повидать – почти два года в разлуке.

– Ну, а вы? В Очаков или в Одессу?

– В Очакове у меня никого не осталось, в Одессе – делать нечего можно с тобой? – спросил Сима Тимофея.

– О чем речь? Конечно!

– Хорошо. Во время отпуска постарайтесь изучить двигатели, которые устанавливаются на парусно-моторных шхунах, особенно системы «Болиндер». Да не просто так, а досконально. А потом вы получите новое задание…

– Может, сейчас?

– Кто вы сейчас для тех, кто вас знает? Мелкие жулики, пойманные при неудачном ограблении магазина. И вот вы появляетесь на воле. Как, для чего, каким образом? Может, вас специально выпустили. А перед праздником будет амнистия, и вы – на свободе. А нам надо узнать, где находится щелочка, через которую ускользают люди за границу. Вот вы и попробуйте найти ее. Понятно? Идите, собирайтесь, а я пока узнаю, не идет ли что в Николаев, чтобы вам по железной дороге не трястись.

– Чупахин с нами не поедет? – вспомнил о своем товарище Тимофей.

– Хватились! Он уже в Москве, его в спецшколу послали. Выучится, станет организовывать торговлю с заграницей. Вот как!

– А что с «Рваными парусами»? – решился, наконец, спросить Сима. – Прикрыли. Правда, небольшая осечка получилась…

Когда зашли работники милиции в кафе, Мкртчян сказал: «Адын минут…», вышел в пристройку, да только его и видели. А девушка… Она была у него на положении служанки.

– Где сейчас Варсеника… Ну, эта служанка?

– Право, не знаю.

– Алексей Павлович, у меня… У нас, – взглянул Сима на Тимофея, – к вам просьба. Большая. Помогите Варе. Она хороший человек. Когда мы решили проверить этого Мкртчяна и принесли мешок с товаром в кафе, она нас уговаривала, чтобы мы не занимались воровством, не связывались с Сомом.

– И готовит она очень хорошо, – вставил Тимофей.

– Ну, что ж, поможем. Нам, между прочим, нужен повар в столовую. А то даже Кайдан, уж на что безответный парень, и то говорит: «Если и дальше так кормить будут – бунт учиню…». Передам деду Хапичу, чтобы он разыскал вашу Варю и прислал ее ко мне…

Суд

Следствие по делу о контрабанде длилось долго.

И вот суд. На скамью подсудимых сел респектабельный, одетый по последней моде директор фирмы «Камхи» Хаим Паппо: он приехал в Севастополь из Константинополя по делам фирмы и при обнаружении контрабанды на судне арестован. Рядом с ним – невысокий, худощавый, чем-то похожий на подростка капитан «Доротеи» Ламбросос Фокос. Тут же и капитан «Архангела Михаила» Ковачевич, сотрудники фирм «Камхи» и «Витое».

Не было среди них только директора Севастопольского отделения фирмы «Витое» Шмидта: он успел скрыться, прихватив с собой принадлежащие фирме бриллианты – 1 100 каратов.

Фирмы серьезно подготовились к процессу, наняли лучших русских защитников – бывших дореволюционных светил адвокатуры. Прибыли юристы из Греции. На ведение процесса было израсходовано полтора триллиона рублей – сумма очень крупная даже по астрономическим ценам того времени: на черном рынке на эти деньги можно было купить около ста тысяч золотых червонцев.

Представители фирмы «Витое» пытались все свалить на исчезнувшего Шмидта, но не стоило особого труда доказать, что сам он, без содействия руководителей фирм и капитанов судов, не смог бы ничего сделать.

Большую помощь обвинению оказал Жан-Жак Цыпаревич. Боязнь пересесть со скамьи свидетелей на скамью подсудимых заставила его рассказать о том, что он знал достоверно и о чем догадывался. Господин Ковачевич, капитан «Архангела Михаила», пытался все отрицать. И небезуспешно: Сом погиб, Орех сбежал, показания Цыпаревича можно было оспаривать, потому что сам он не видел, как шхуна доставляла контрабанду, а только слышал или догадывался. Свидетельства Георгия Полигирососа – Юры Грека – были шаткими, адвокатура выдвинула версию, что он дает изобличающие показания из чувства мести капитану и команде. Настоятель Покровского собора, зачарованный дарственной табличкой из Афона, не мог решить, чья же это икона – украденная из собора или нет. Ковачевич торжествовал. Но работники милиции при повторном обыске обнаружили на дне угольного бункера «Архангела Михаила» три ящика с изделиями из бронзы и слоновой кости, как видно, полученные раньше за доставку контрабанды, а скорее всего откаты от фирм. Многие изделия, как выяснилось, были из крымских дворцов. После этого запирательство уже стало невозможным. Экспертиза установила, что дарственная таблица на иконе приделана к ней недавно. Фирмы были оштрафованы на двести тысяч золотых рублей, и деятельность их на территории страны прекращена. Руководители фирм отказались платить штраф, и был наложен арест на их имущество, находящееся в Севастополе и других городах Черноморского побережья.

Суд постановил за систематическую доставку контрабанды и незаконный вывоз ценностей из Крыма шхуну «Доротея» конфисковать. Непосредственные виновники провоза контрабанды – Паппо, Фокос, Шмидт (заочно), работники фирм Гюндус Топино, Зенгин – были приговорены к различным срокам тюремного заключения. Но в то время недаром говорилось, что Советская власть не столько карает, сколько прощает, – к ним была применена амнистия, объявленная правительством в связи с пятой годовщиной Октябрьской революции.

Председатель трудовой артели «Ювелир» Самойлович, принимавший без санкции соответствующих органов в переплавку золотые и серебряные изделия, был осужден по всей строгости закона.

«Все, эту страницу можно перевернуть, – подумал Ковнер. – Эх, если бы она была последней!.. – вздохнул он. – Последней!.. А тут, – пододвинул он к себе сводку, – хулиганства, кражи, насилия. А вчера банда сделала налет на подсобное хозяйство Морского завода. Сожгли склады с собранным урожаем, угнали скот, убили пастуха. Он-то при чем? Кончать надо с бандами, кончать!»

Дверь в кабинет открылась, и дежурный ввел… Жан-Жака Цыпаревича. Вид он имел весьма плачевный: босиком, в разорванной рубашке и сбившейся на бок манишке. Под глазом негоцианта красовался огромный синяк.

– Откуда вы? – не смог сдержать своего изумления Алексей Павлович. – Вам же разрешили выезд за границу…

Поистине судьба оказалась неблагосклонной к греческому подданному. Как только судно, на котором он решил отбыть за границу, вышло из Севастопольской бухты, к Цыпаревичу подошли трое неизвестных, с профессиональной быстротой раздели, отобрали все деньги.

– И портсигар забрали, мой портсигар! – с плачем проговорил Цыпаревич.

Оказалось, кроме комиссионных, негоциант набрал полный портсигар золота – собирал по крупинкам, по песчинкам, то спиливая понемногу с передаваемых ему изделий, то отламывая выступающие уголки.

– Так вам нужно было сразу к капитану!

– Не успел… Они меня за борт…

Собственно, не ожидая для себя ничего хорошего в дальнейшем, негоциант поспешил сам прыгнуть в море, благо берег был еще недалеко и вокруг рыбачьи лодки. Рыбаки и подобрали его.

– Следующим пароходом поезжайте за границу.

– Ну что вы! – в ужасе поднял вверх руки Цыпаревич. – Они меня там сразу же убьют! А нельзя ли… Нельзя ли мне ходатайствовать о получении советского подданства? – робко спросил он.

– Можно… Только ведь здесь миллионером вы вряд ли станете.

Цыпаревич промолчал.

– Ладно, что-нибудь придумаем… а пока… – и Ковнер вызвал коменданта. – Борис Петрович, оденьте во что-нибудь этого охотника за собственным миллионом да устройте ночевать.