Текст книги "Последний рейс «Доротеи»"

Автор книги: Михаил Божаткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Чрезвычайное происшествие

В угрозыске Ковнера ждало известие: погиб Миша Сом. Причем никто даже не мог объяснить толком, как это случилось. Конвойный твердил:

– Повел я его в камеру через двор. Он только вышел на крыльцо и тут же: обратно рванулся, зашептал испуганно: «Апостол!.. Апостол!..» А у самого лицо белое и губы трясутся. – Ты что, брат, – говорю, – рехнулся? Тут святые не водятся. Он вроде бы взял себя в руки, зашагал. Спустился с крыльца – и упал. Что такое? Я стал его поднимать. Смотрю, а у него из виска кровь течет… Что-то он прошептал напоследок вроде бы снова «Апостол».

Ковнер прошел тем же путем, которым вели Сома, конвойный показал ему место, где упал Мишка. Не могли здесь убить Сома. Здание СУРа стояло на холме, почти на самом высоком месте города. Случайная пуля? Но кто мог знать, что именно в этот момент Сом был на допросе и вот-вот должен был выйти во двор? Значит, убить мог тот, кто находился на территории угрозыска.

Получалось, что стрелять могли только из угла двора. Ковнер направился в этот угол, тяжело опираясь на костыли. Точно, отсюда удобно: небольшое строение, рядом кусты дерезы и боярышника, за ними решетка водостока. Алексей Павлович сразу догадался, что перед ним именно тот секретный ход, о котором докладывал Бугримов. «Кто знал об этом ходе?» – подумал Ковнер и заторопился к себе в кабинет. «Но „Апостол“, „Апостол“!.. Почему так испугался Сом, когда была названа мной эта кличка? Почему он перед смертью вспомнил его?» – не давала покоя мысль Ковнеру.

– Принесите картотеку! – приказал он дежурному.

Когда Ковнер был назначен начальником уголовного розыска, он осмотрел дореволюционные архивы Севастопольской полиции и жандармского управления. В груде сваленных в подвале дел нашли картотеку уголовников. Ковнер просмотрел ее тогда бегло, думая более подробно ознакомиться с ней позднее: практика показала, что в уголовном мире опытные преступники прошлого концентрируют вокруг себя деклассированных личностей, беспризорников, вовлекают их в свои шайки.

При просмотре картотеки Алексей Павлович обратил внимание на кличку «Апостол». Ее обладателем оказался бандит, на счету которого были вооруженные ограбления и убийства.

Дежурный принес ящик, Ковнер стал перебирать карточки – карточки «Апостола» среди них не было.

– Где хранилась картотека?

– В основном в дежурке, но брали ее и в отделы.

– Кто-нибудь из посторонних мог иметь к ней доступ?

– Разве когда дежурный отлучался, ну как я сейчас, например.

– Да, есть над чем задуматься. В здании уголовного розыска убивают арестованного жулика, который знал многое. А перед смертью тот вспоминает «Апостола». И надо же, в картотеке, хранящейся в уголовном розыске, исчезает карточка на «Апостола»… Эту карточку мог похитить и посторонний, но это мало вероятно.

Возвратившийся Бугримов преподнес еще один сюрприз:

– Ушел Орех! – безо всяких предисловий доложил он. – Оцепили мы дом. Дверь заперта, на стук не открывают. Взломали. В комнате пусто, а на столе – вот это, – и он положил перед Ковнером лист желтой бумаги.

На бумаге был карандашный рисунок: сидит за столом человек. Несмотря на карикатурность изображения, все же с первого взгляда видно – Ковнер. А внизу текст: «Извините, начальник, я понимаю Ваше желание встретиться со мной, но я не могу доставить Вам этого удовольствия, так как тороплюсь в другой город. Что поделаешь – дела! Владимир Орех, больше известный под именем Студента».

– Что значит грамотность! И не бесталанный. Сходство верно схвачено… Ну, положим, он мог меня видеть. А вот откуда это известно, – показал Ковнер на рисунок, – телефон и костыли у стола. В этом кабинете он не был.

– Я вам давно, Алексей Павлович, говорю – не все ладно у нас.

– Давайте разберемся по порядку. Кто знал о секретном ходе?

– Я, вы. Показал этим двум хлопцам. Ну и еще Подымову.

– Ему-то зачем?

– Когда ребята здесь очутились, он все допытывался – как? И потом, он же не барыга с обжорного ряда, а ваш первый…

– Тогда посмотрим, кому было выгодно убить Сома. Возьмем меня – и он написал на листе бумаги свою фамилию: «А. П. Ковнер». Себя-то зачем?

– Ладно, ладно… Ну, во-первых, мне с моими ногами через этот лаз перебраться трудно. И потом, зачем мне лишать жизни человека, показания которого могли бы мне очень помочь? Значит, я отпадаю. Теперь посмотрим коменданта, – и на листе бумаги появилась новая фамилия: «Б. П. Бугримов». – Не будем разбирать, были ли причины у Бугримова «убирать» Сома, у него есть «алиби»: когда я вел допрос, вы уже выехали на операцию. Посмотрим Худояша и Цыганка. Придется их исключить – они в это время находились в камере и к тому же они безоружны.

– Я дал Худояшу браунинг, а у Цыганка есть финка, – вставил Бугримов.

– Но стреляли из маузера, – и Ковнер положил на стол пулю. – Насколько мне известно, у преступников «маузеры» встречаются очень редко. Даже у нас только у командного состава. Остается один человек, – и Ковнер обвел фамилию Подымова и поставил рядом знак вопроса.

– Неладно о нем говорят… – заметил Бугримов. – Связан он якобы с преступниками. Потому и одет не в пример остальным. Действительно, почти все работники милиции в основном донашивали военную форму, и только Подымов блестел хромовой кожей.

– Я спрашивал у него, говорит, что Реввоенсовет фронта за участие в прорыве врангелевских позиций на Чонгаре наградил его обмундированием.

– Так-то это так… Есть у меня дружок, он сейчас в порту служит, а раньше в составе тридцатой дивизии, которая Чонгар брала, находился. Не помнит он такого. А если наградили – должен быть известным человеком.

– Как сказать… В операции участвовали десятки тысяч человек. Домыслы, догадки, предположения… Ладно, идите, – сказал Ковнер и спрятал листок бумаги, на котором рядом с фамилией Подымова стояло уже три вопросительных знака.

– К вам тут один гражданин должен прийти. Он тоже хотел видеть Ореха. Думал я его арестовать, да нельзя – оказался иностранным подданным. Вот я его и попросил…

– А вдруг не послушает?

– Придет! Я ему пообещал, что под землей найду, со дна моря достану.

Ковнер ничего не сказал, он думал уже о другом. «Доротея» арестована, поймана с поличным. Отделения фирм «Камхи» и «Витое» предстанут перед судом, а вот «Архангел Михаил» ускользает. Мишка Сом, который мог бы дать показания, погиб. Вовка Орех сбежал. Худояша и Цыганка не хочется выводить на это дело, да и что они могут сказать? У них нет никаких доказательств, что «Архангел Михаил» и подходившая к Карантинной бухте шхуна – одно и тоже судно. Остается только Юрий Грек. А это опора шаткая, опытные юристы без труда сведут на «нет» его показания. Вот разве настоятель Покровского собора опознает икону. Но не загипнотизирует ли его прикрепленная к иконе пластинка с дарственной надписью?

Негоциант из Натягайловки

Ковнер думал о «Доротее», а из головы не выходила история с Мишкой Сомом. Когда Мишку выводили из помещения, он увидел кого-то во дворе. Возможно, «Апостола». Но ведь конвойный его не заметил… Значит, успел скрыться. А скрыться можно только в кустах дерезы около водостока.

Ох, этот водосток!.. Бугримов, принимая обязанности коменданта, ощупал каждый камень в ограде. Тогда-то он и заметил, что штыри, удерживавшие решетку водостока, перержавели. Доложил об этом Ковнеру. И тот предложил сделать потайной ход. Так появилась защелка на решетке. И вот к чему все это привело. А может, решетка тут ни при чем, может, и без этого Сом был бы убит?

Его размышления прервал дежурный:

– Там какая-то рожа в котелке вас спрашивает!

– А точнее доложить не можете? – Ковнер сердито вскинул глаза на дежурного.

– Сейчас!

Через минуту перед Ковнером стоял высокий представительный человек, черноглазый, черноусый, с интеллигентным лицом. Одет в модный светло-серый, в крупную клетку костюм, лаковые остроносые туфли, на голове котелок. Именно таким рисовали уполномоченного иностранных фирм и Мишка Сом, и председатель грузовой артели «Ювелир», которая переплавляла золотой и серебряный лом в слитки.

– Такой огромный матрос, – посетитель поднял руку выше головы, – с повязкой на глазу, так настойчиво просил меня зайти к вам, что я понял: явка обязательна. И вот я здесь.

– Простите, а с кем имею честь?

– Греческий негоциант Жан-Жак Цыпаревич.

– Вы так хорошо говорите по-русски…

– Я родился на Украине, в местечке Натягайловка.

О Натягайловке Ковнер слыхал: небольшой хуторок на окраине Вознесенска – городка, расположенного в ста двадцати верстах от Одессы.

– И долго там жили?

– До восемнадцатого года.

– И чем занимались?

– Коммерцией.

В Натягайловке все занимались коммерцией: торговали на Вознесенском базаре кто чем может. Говорят, что именно в Натягайловке родился анекдот о коммерсанте, который покупал сырые яйца, варил их, а затем продавал по той же цене, барышом считая оставшийся навар. Такой же примерно барыш был и у Цыпаревича, и в семнадцатом году Цыпаревич перебрался в Одессу.

– Чем же вы занимались в Одессе?

– Коммерцией.

– А конкретно?

– Продажей движимого и недвижимого имущества. Из недвижимого имущества Жан-Жак Цыпаревич продал только– лачугу своей тетки, жившей на Молдаванке. А вот о движимом имуществе – разговор особый. В то время в Одессу съехалась чуть ли не вся знать обеих столиц и других городов. «Сколько же потребуется теперь для них ночных горшков!» – подумал Цыпаревич и решил поставить снабжение населения на широкую ногу. Уговорив тетю продать домишко, он на вырученные деньги закупил горшки и снял помещение для магазина.

Однако князья и графы, финансовые тузы и промышленные воротилы проклинали большевиков и революцию, проматывали драгоценности в одесских кабаках, но ночными горшками обзаводиться не торопились.

Ему удалось в поистине вавилонском столпотворении февраля 1920 года уехать из Одессы за границу.

– Почему же вы покинули родину? Ведь революция навсегда покончила с проклятым наследием царизма – национальным и социальным угнетением, вы теперь были бы как все – полноправным гражданином Советского государства…

– Я не хотел быть как все, я хотел иметь свой миллион, – ответил греческий подданный.

– И имеете?

Цыпаревич неопределенно пожал плечами:

– Вы же прервали мою деятельность, закрыли фирмы.

«Имеет, бродяга, имеет», – решил Ковнер. А вслух сказал:

– Ну, ладно о миллионах. Чем вы занимаетесь сейчас?

– Коммерцией.

– Точнее.

– Поверенный в делах фирм «Камхи» и «Витое», – с гордостью ответил Цыпаревич.

– Интересно, какое же вы жалование получаете?

– Я – в долевом участии.

– Как это? Совладелец фирм?

– Нет, получаю проценты от проведенных операций.

– Расскажите конкретно, какие задания вам приходилось выполнять?

– Но это является секретом фирм!

– Слушайте, господин Цыпаревич, вы тут такое натворили, что вас можно сейчас же, сию минуту отдать под суд!

– Позвольте, – сделал негодующий жест негоциант, – я действовал строго в рамках закона!..

– Быть наводчиком при ограблении собора – это в рамках закона?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Да о том, что вы указали главарю воровской шайки Вовке Ореху, какую икону нужно украсть из собора!

– Ничего подобного, я этого не делал. Как-то господин Шмидт, управляющий отделением фирмы «Витое», сказал мне, что ему очень нравится икона в соборе. И когда меня спросили, какая икона нравится господину Шмидту, я сказал. Вот и все. Я и думать не мог, что собор обворуют!

– А сообщение контрабандистам о времени прихода шхун – это тоже в рамках закона?

– Я, как поверенный в делах фирм сообщал клиентам, когда прибудут зафрахтованные ими суда. Вот и все. Я же не знал, что их клиенты являются контрабандистами.

– А оплата за проданную контрабанду? А связь с ювелирной артелью помимо горсовета?

– Я выполнял задания фирм!

– Вы же опытный человек, вы всю жизнь занимаетесь коммерцией, неужели вы не понимали, что делали?

– Я, конечно, понимал, но формально я должен был выполнять указания руководителей фирм по связи с клиентами.

– Нами установлено, что деятельность фирм выходила за рамки, предусмотренные законом. Таким образом, вы, как служащий фирм, являетесь соучастником незаконных действий.

– Я не состоял в штате фирм, я действовал на процентных условиях и таким образом формально…

– Если вы служащий фирм – то являетесь соучастником их незаконных действий, если нет – то вы соучастник воровских шаек. Будете вы отвечать на мои вопросы или вам следует официально предъявить обвинение?

– Ну что вы, зачем официальные обвинения? Я вам все скажу, что знаю, но я не знаю, что вы хотите знать!

– Правду. Итак, какие задания вы передавали артели «Ювелир»?

– О, вы это уже знаете! Так об чем речь!.. Цыпаревич явно волновался, с него сошел весь лоск, он стал обыкновенным натягайловским торговцем.

– Я прошу вас рассказать, какие задания фирмы вы передавали артели, как часто это было?

Цыпаревич рассказал, как приносил драгоценный лом в артель и как там переплавляли его в слитки.

– Вы знали, что многие вещи краденые?

– Знал. То есть нет, откуда мне было знать?

– Да или нет?

– Никто мне этого не говорил, но я догадывался.

– Откуда у голодранца Савки может быть кубок работы парижских мастеров? Тут и слепому ясно – украл….

– Кому вы сообщали о приходе судов?

– Я никого не знал, кроме господина Ореха. Знал, то я, конечно знал, но сообщения передавал только ему.

– Сведения получали от руководителей фирм?

– Откуда же еще? Только они знали точное время прихода судов.

– Орех и его дружки встречали суда, забирали контрабанду и передавали ее кому следует, так?

– Мне этого никто не говорил, но это таки было так.

– Что же привозилось?

– Мне не сообщали, но я таки знаю: спирт, сахарин, чулки, женское белье.

– А оружие?

– А было и оружие?

– Было.

– Мне об этом никто ничего не говорил, но я таки знаю– было…

– Чем рассчитывались за полученный товар?

– Золото, серебро, валюта, драгоценные камни.

Иногда картины, иконы, ковры.

– Орех и его друзья сами все это доставляли на фирму?

– Нет, все расчеты велись только через меня.

– А сегодня зачем вы шли к Ореху?

– Передать вот это, – и Цыпаревич достал из кармана пакет.

– Ого! – не удержался от восклицания Ковнер. – Доллары, фунты стерлингов. И всегда рассчитывались с доставщиками валютой?

– Я в конверты не заглядывал, но я таки знаю: обычно идут драхмы и лиры, а когда особый товар – доллары и фунты.

– Особый товар – это оружие?

– Цыпаревич утвердительно кивнул головой.

«Апостол»

Вечерами Ковнер изучал незаконченные, или, как говорили в СУРе, «незакрытые» дела. «Посетители» в это время обычно не докучали – их «рассортировали» дежурные по милиции: одних отправили в камеры, других – домой. Но на этот раз дежурному попался такой настырный посетитель, – пропустите его к начальнику, да и все. И вроде не пьяный, правда, вид не очень-то внушающий доверие: на костылях, пиджачишко старый, залатанный на локтях, лицо замотано тряпкой, из-под повязки видны только глаза. Провел дежурный посетителя наверх, а сам остался в кабинете посмотреть, а что же будет: начальник СУРа хотя и умнейший человек, но постоять за себя не может – куда ему с больными-то ногами. Да еще имеет привычку «маузер» – держать в ящике стола – об этом все в угрозыске знают.

Ковнер взглянул на посетителя, махнул рукой дежурному:

– Идите, идите, тут все в порядке! И к вошедшему:

– Что это еще за маскарад?

Дед Хапич поставил в угол костыли, размотал полотенце, вздохнул облегченно:

– Дело срочное, Алексей Павлович, пришлось нарушить договор.

– Что же теперь сделаешь, если пришел! Что случилось?

– Сейчас расскажу, – неторопливо начал Хапич, усаживаясь на стул. – Пошел я с Петей гулять на Приморский бульвар… Я вам рассказывал, что у меня дружок погиб на «Марии», так я его вдове помогаю, а недавно сынишку к себе взял. Сидим мы, любуемся. Смотрю: к будке часовщика Яшки ваш один подошел. Ну, такой нарядный, в коже весь. Да его весь город знает…

– Подымов?

– Фамилия мне его неизвестна, да только другого такого нет. Ну, что ж, подошел и подошел, мало ли у часовщика людей бывает. И этот часы показал, постоял с минуту и ушел. Яшка тут же свою будку на замок – и к рынку. Заинтересовало это меня. Сами понимаете, следить за ним мне, не с руки… Вот я и говорю Петьке: «Жми, парень, за ним, потом доложишь!..» Проследил он Яшку до домика за базаром, на Крутой улице. Яшка постучал каким-то особым способом в окно, зашел туда и буквально через минуту опять появился. Петька сообразил, что не зря он сюда приходил, притаился за кустиками, стал ждать. Минут через пятнадцать из домика вышел хорошо одетый человек с небольшим чемоданчиком и быстро зашагал к базару. Петруша хотел было за ним, да тут у домика ваши появились: комендант, еще люди. Оцепили домик, зашли туда, да никого там не оказалось… Вот такие дела, а уж что к чему – вы сами разбирайтесь.

– Разберемся, Харитон Пименович, разберемся. Спасибо, большую помощь вы нам оказали… Потом я вам сообщу о результатах, а пока нам самим еще не все ясно.

– Да это уж ваше дело. Я понимаю, не все можно даже самым доверенным людям рассказывать… Так я пойду…

Как только посетитель вышел, Алексей Павлович вызвал Кайдана.

– Вам не попадалась на глаза будочка неподалеку от памятника Затопленным Кораблям на Приморском бульваре? Там часы ремонтируют.

– Это Яшки-часовщика? Ну кто его не знает! – ответил Кайдан.

– Чем же он так знаменит?

– Ремонтирует хорошо. Даже если принесешь ему колесико – он из него часы сделает. Ну и потом через него все можно достать, хоть спирт, хоть кокаин.

– Вот оно как. Завтра утром сходи к нему и спроси, что, мол, ему велел передать «Апостол» для Вовки Ореха.

– «Апостол»? Откуда он здесь взялся?

– Да вот появился. И говорят, давненько. А что?

– Мне батя о нем рассказывал. Отпетый бандит, будто бы еще при царе был осужден на пожизненную каторгу. Потом, когда Керенский открыл все тюрьмы и выпустил уголовников на волю, «Апостол» организовал шайку и в Екатеринославской губернии наводил ужас на население. Отец несколько месяцев со своим отрядом рядом преследовал его группу, она была рассеяна, а «Апостол» исчез. Так что, если он здесь объявился, надо с ним кончать. Страшный человек.

– Отец видел «Апостола»?

– Не знаю, не спрашивал… Хотя, стойте, наверное, видел. Он рассказывал, как они окружили шайку на хуторе. Многих порешили, но «Апостол», отстреливаясь, ушел.

– Тогда пригласи отца. Пусть утром придет и под видом пьяного посидит около дежурного. Хорошо?

Ковнер вставал в шесть утра, быстро умывался, полчаса ходил по коридору, поскрипывая костылями. Садясь за работу, в первую очередь просматривал самые сложные дела. Затем ему приносили сводки, донесения, и начинался суматошный день, кончавшийся в десять-одиннадцать вечера.

Но в это утро он прошелся по коридору всего пару раз и сразу же – в кабинет. И как ни кинь, получалось, что у него, в угрозыске, засел враг. Да, он его первый заместитель, Подымов. Теперь-то это уже не вызывало сомнений. Мелкие преступления – кражи, ограбления он раскрывал с молниеносной быстротой, можно было подумать, что он знает лично всех преступников и догадывается, кто из них что может сделать. А когда дело доходило до серьезных операций, словно кто-то невидимый вставлял палки в колеса. Так было и с операцией у Максимовой дачи. Были получены точные сведения о предстоящем налете банды Коловрева на этот пригородный совхоз. А операция сорвалась, бандиты сделали налет на другое село. Руководить этой операцией поручалось Подымову. Вспомнились и другие факты. Да вот последний: были получены сведения о местонахождении Вовки Ореха. Быстро сколотили оперативную группу, поставили во главе ее Подымова. Однако он отказался.

– Пусть Бугримов ведет, тут особой сложности нет, А у меня другое дело наклевывается…

Орех оказался предупрежденным. Сбежал.

Вскоре явился с докладом Кайдан:

– Яша просто взорвался, когда я ему задал этот вопрос. «Никаких, – говорит, – „Апостолов“ и „Орехов“ я не знаю. Подошел ко мне прилично одетый гражданин, сказал адрес, попросил сходить туда и сказать, что, мол, охотники собрались и пора выходить. И положил передо мной царский серебряный рубль, который сейчас стоит миллион с гаком. Почему мне не уважить человека, ведь я на эти деньги целую неделю вожусь с колесиками. Дайте мне миллион, я для вас любое поручение выполню…»

– Что ж, пригласи ко мне Бугримова, а минут через десять скажи Подымову, что сегодня проводятся учебные стрельбы. Там же, в подвале. Сам вместе с ним придешь и постарайся пройти мимо своего отца. Он уже здесь?

– Сидит около дежурного. Но…

– Вы слышали, что я вам сказал? Повторите приказ! Есть. Через десять минут передать начальнику оперативно-секретного отдела товарищу Подымову, что состоятся обычные учебные стрельбы в подвале, явиться туда вместе с ним и пройти так, чтобы его видел мой отец.

– Все, выполняйте. В подвале внимательно следите за комендантом – будете поступать так же, как он. Алексей Павлович Ковнер с первых дней работы в уголовном розыске вынашивал мечту – создать лабораторию для проведения баллистической экспертизы. Было подобрано помещение в подвале для проведения экспериментальной стрельбы, но пока не было оборудования, там проводились учебные стрельбы работников СУР а – надо же людям владеть оружием. Приказ Ковнера – провести сегодня стрельбы выглядел вполне естественным. Первыми в подвал спустились сам начальник с Бугримовым. Комендант был посвящен в план операции. Он отстегнул ремешок у колодки «маузера», чтобы сразу можно было выхватить пистолет.

Через несколько минут появились и Подымов с Кайданом. Лицо Кайдана было растерянным, в ответ на вопрошающий взгляд Алексея Павловича он утвердительно кивнул головой и прошептал едва слышно:

– Он!..

Казалось, Ковнер даже повеселел. Сказал Кайдану:

– Развесь-ка мишени!

Тот быстро прикрепил на противоположной стене серые листы бумаги с кругами, начерченными углем.

– Что-то сегодня народу мало, – заметил Подымов. поздоровавшись.

– Заняты пока люди, да и зачем всем толпиться? Вот отстреляемся мы – Бугримов с другими станет проводить занятия. Ну, начнем! – дал команду Ковнер.

Он первым сделал несколько выстрелов. За пределы листа пули не вышли, но и в центральных кругах пробоин не было.

– Прошлый раз у вас лучше получалось, – заметил Подымов.

А Кайдан вообще отличился – все пули у него пошли «за молоком». Зато у Бугримова они ложились кучно. Но лучше всех результаты были у Подымова – он бил, что называется, в «яблочко».

– После него снова стрелял Ковнер, и опять неудачно.

– Да что такое! – огорченно воскликнул он.

– А ну, дайте-ка я из вашего попробую!

Подымав протянул начальнику свой пистолет и тут же увидел направленным его себе в грудь.

– Что такое? Я же не мишень!

– Вот что, гражданин «Апостол», будем считать, что игра окончена…

Подымов сжался, словно собрался броситься на Ковнера, но тут же увидел, что на него направили свое оружие и Бугримов с Кайданом. Овладев собой, сказал внешне спокойно:

– Если вы меня в чем-то подозреваете, то это нужно еще доказать.

– Докажем, докажем! И как вы проникли в угрозыск, и с кем были связаны, все докажем. Уведите его! Да смотрите, это такой тип – на все способен.

– Ничего, управимся! – заверил Бугримов. – Дай-ка руки! – и тут же захлестнул их вытащенным из брюк ремнем: – Пошли!