Текст книги "Именины сердца"
Автор книги: Михаил Березин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Михаил Березин
Именины сердца
Автор благодарит Михаила Сазонова за помощь в работе над текстом.
Здравствуйте, меня зовут Викки Габсбург. Стало быть, я – из рода Габсбургов.
Конечно, не из тех Габсбургов, что были императорами Священной Римской империи, а позднее царствовали в Австрии, Испании и Австро-Венгрии, но все же из рода Габсбургов, нравится это кому-то или нет.
Моего отца звали Францем. Не Францем Фердинандом, а просто Францем.
Следовательно, я – Викки Францевна Габсбург, а вовсе не Витуля. И очень жаль, что Виктор Петрович этого не понял. Только и твердил с дурацкой ухмылкой
Витуля да Витуля и все норовил ущипнуть меня за ягодицу. Интеллект – ниже плинтуса.
Девочка устала, сказала я себе о себе. Это солнышко, эта ласточка, эта птичка устала до смерти от примитивных особей мужского пола, а ей, этой куколке, уже почти двадцать восемь, и где же выход?
Лапочке не везет. То попадется ей потомственный психопат с задатками гения, то румяный барбос с улыбкой преуспевающего политика и единственной извилиной в башке. Можно бы, конечно, обойтись и вовсе без мужиков, но тогда как быть с ????????????????????????????,?????????…
Однако на сей раз девочка действительно устала. Эта крошка, эта куколка, эта мышка. Виктор Петрович ее доконал.
Начать с того, что он рыжий. Конечно, принц Гамлет тоже был рыжим. Вернее, до
Шекспира, к стыду своему, я так и не добралась и не берусь утверждать, что у
Шекспира он именно рыжий. Да и в знаменитом фильме Козинцева – черно-белом – непонятно, какой там Смоктуновский. Но, вне зависимости от Шекспира и
Козинцева, в моем сознании принц датский Гамлет рыжий. Аминь!
Однако беда Виктора Петровича даже не в том, что он, как и Гамлет, рыжий. А в том, что за рыжего Гамлета я бы пошла не задумываясь, а за рыжего Виктора
Петровича – черта с два. Сама не знаю, почему. Хотя нет, разумеется, знаю: нечего в рыжие лезть, коль не принц.
Вообще-то, я – идеалистка. То бишь, считаю сознание первичным, а материю вторичной. И поскольку я вычеркнула Виктора Петровича из своего сознания, то его вроде бы и нет. Как и остальных мужчин, которых я тоже вычеркнула из своего сознания. Среди этих остальных встречались люди разные: художники, врачи, артисты и даже подполковник бронетанковых войск. А бизнесменов – тех вообще немеряно. И теперь никого из них не осталось, царство им небесное. Я изобрела ненасильственный метод устранения: уничтожаю мужчин в самой себе.
Подполковника, к примеру, подорвала на мине. Его внутренности потом еще долго барахтались и кувыркались в воздухе, прежде чем упасть на вцепившихся в землю соратников по оружию. Как он меня достал!
Словом, во мне покоится кладбище мужчин. Обычно на кладбище кто-то покоится, а во мне покоится само кладбище, на котором в свою очередь покоятся мои бывшие ухажеры.
Но когда я прикончила в себе Виктора Петровича, мне сделалось по-настоящему муторно. И не потому, что он был чем-то лучше других – скорее, хуже, и даже не потому, что он был рыжим, хотя он действительно был рыжим, а, наверное, потому, что судьба предъявила его в виде последнего аргумента: настоящих мужчин совсем не осталось. Сначала я подумала об этом, просто так, а потом мне захотелось сделать глобальное обобщение: настоящих мужчин НА ЗЕМЛЕ не осталось. Хоть вой.
Я тогда сидела у себя в комнате…
Квартирка у меня малогабаритная. Когда-то я была рада и такой, ведь папа мой покойный – царство ему небесное – донецкий шахтер. Даром, что Франц Габсбург
(обрусевший немец). Конечно, на родине у нас была большая квартира в новом микрорайоне, но одно дело – Донецк, и совсем другое – Москва. Сестра моя младшая до сих пор живет с мамочкой в той квартире, ей тоже с мужиками не очень-то.
"Настоящих мужчин на Земле не осталось."
Об этом я и подумала, сидя у себя в комнате. И вспомнила о сестре и о мамочке.
Теперь мы с ними подданные различных держав, поскольку после окончания института мне удалось зацепиться в Москве. Впрочем, обе державы относятся к разряду тех, за которые обидно. Что в свою очередь не так обидно.
В тот момент я сидела на тахте, а потом легла, вытянув ноги. Когда приходишь к столь неутешительным выводам, так и подмывает вытянуть ноги. Тем более что тахта у меня, в отличие от комнаты, довольно большая и занимает добрую треть жилплощади. Всех мужчин без исключения, которых я потом в себе укокошила, моя тахта приводила в восхищение. Даже подполковника. Совершенно не скрипит, в ??????????,????????????,???????????????????????????????????????????… ??????,?????…
И вот я лежала, вытянув ноги, и бессмысленно пялилась то на "стенку", то на полированный стол с двумя стульями, поскольку пялиться в моей комнате принципиально больше не на что. В коридоре при желании можно попялиться на вешалку, в ванной – на зеркало, в кухоньке – на холодильник, кухонный стол, под который задвинуты табуретки, да на плиту. Как видите, выбор небогатый, но он все-таки есть. Однако те, которых потом я в себе изничтожила, в один голос утверждали, что им нравится тахта. Скажи хоть кто-нибудь, что ему больше по нраву полированный стол, что у него какая-то особенная полировка, у этого гребаного стола, может, я за такого и пошла бы, чем черт не шутит. Но все долдонили как заведенные – тахта да тахта, а потом плотоядно смотрели на меня.
Очевидно, в их представлении я была чем-то вроде человека-тахты. Да пошли они!
Я перевернулась на другой бок и уперлась лбом в стену с выгоревшими обоями.
Девоньке плохо. Этой рыбоньке, этой заиньке, этой киске.
Я попыталась отвлечь себя воспоминаниями о том, при каких обстоятельствах получила эту квартирку. Институт я закончила в знаменательный год развала
Союза, после чего два сезона отбарабанила на МЭЛЗе: Московском Электроламповом
Заводе. А потом на меня натолкнулся – в прямом смысле слова – некий профсоюзный заправила, который взял меня к себе. Контора его, между прочим, унаследовала львиную долю собственности ВЦСПС и все, кто в ней работал, в связи с этим обстоятельством были счастливы до упаду. Но меня такого рода подробности не очень-то интересовали. Вместо грязного, пропахшего машинным маслом цеха мне предстояло работать в чистом помещении – вот это класс! И из комнаты в общежитии, которую приходилось делить с двумя заводскими проститутками, перебраться в собственную квартиру, пусть и малогабаритную.
Правда, вскорости того профсоюзного деятеля я угробила в себе: подвесила на крюке и хлестала плетью по ребрам, пока он не испустил дух, и ему это не то, чтобы понравилось, но потом его как-то удачно, вовремя посадили, и новую должность мне удалось за собой сохранить. С тех пор я отправляю членов нашего профсоюза отдыхать на побережье Черного моря. Другими словами, нахожусь на низшей ступени иерархии. Те, кто находится на более высоких ступенях, отправляют членов нашего профсоюза отдыхать в Турцию, Испанию, Италию,
Швейцарию, на Багамские острова и т.д. по восходящей. Вплоть до самых экзотических мест.
Я снова перевернулась на другой бок и принялась читать рекламу в газете. На то, чтобы читать что-либо другое, у меня попросту не оставалось душевных сил.
Первым делом, я просмотрела все предложения туристических бюро: за этим приходилось следить в силу профессии. Потом информацию о новых американских фильмах. Муть! А потом мое внимание привлекло следующее объявление:
"Российское космическое агентство предлагает новый вид услуг! Всего за 500 американских долларов Вы можете отправить с орбитальной станции радиообращение к жителям внеземных цивилизаций. Торопитесь оставить о себе память во времени!
Содержание обращения – на ваш вкус."
Далее оговаривался максимально возможный размер обращения и указывались адрес и телефон космического агентства.
И мне вдруг неудержимо захотелось обратиться к жителям внеземных цивилизаций.
Конечно, пятьсот зеленью для меня – сумма нешуточная, но и подобный поступок способен был основательно меня встряхнуть. Я даже снова села и спустила ноги с дивана. Чего бы такого умного я могла бы выкинуть? И тут мне вспомнилась горькая истина, до которой наконец я дошла, и которая рано или поздно открывается любой из женщин: "Настоящих мужчин на Земле не осталось". Пошлю-ка я брачное объявление, подумала я. И воодушевилась. А что? Устрою себе именины сердца. Возможно даже я стану первой женщиной на нашем шарике, пославшей брачное объявление жителям внеземных цивилизаций.
Я села за стол, положив перед собой ручку и чистый лист бумаги. И задумалась.
Нельзя же давать объявление типа "привлекательная девушка с разносторонними ???????????????????????????…" Словно в областную газету. Так просидела я довольно долго, собираясь с мыслями. Потом принялась быстро черкать пером:
"От отца мне досталось 170, от матери – 65, от природы – привлекательность, от ума – высшее образование, от усердия – хорошая работа. Если сложить все это и проанализировать, можно сделать печальные выводы о моей личной жизни.
Пишите…"
Далее следовал мой домашний адрес. В том, что я – блондинка и что у меня очень милый вздернутый носик, соискатель из глубин Вселенной сможет убедиться при очной встрече.
Жизнь вступает в новую фазу, подумала я.
Потом посмотрела по карте, как удобнее добираться до космического агентства, быстренько привела себя в порядок, намарафетилась, покрасила ногти, покрутилась перед большим зеркалом: попку туда – попку сюда, и выскочила из дома.
В отделе нашем в общей сложности пять человек, стало быть помимо меня – еще четверо. Наиболее преуспевающий – конечно, Вова. Он отправляет членов нашего профсоюза на Гавайские острова, Маврикий и в другие экзотические уголки земного шара. И одновременно осуществляет общее руководство. Лана заведует
Северной и Южной Америкой, Олег – Южной Африкой, Азией и Австралией, Соня -
Европой, а я – Союзом Независимых Государств. В основном, как уже упоминалось, побережьем Черного моря. От ЦРУ мы отличаемся только тем, что у них имеется отделение Экваториальной Африки, а у нас – нет. Не желают члены нашего профсоюза там отдыхать.
Отношения в нашем коллективе крайне специфические. С одной стороны – очень мило воркуем, обсуждая мировые проблемы, даем друг другу практические советы, и порой весьма ценные, благо, сидим в одной комнате. С другой – слопать друг друга готовы. Словом, живем сложно-напряженно.
Более всего эти попы – имеются в виду Лана, Соня и Олег – опасаются меня. Ведь по сути, я – единственная Золушка в коллективе: заведую не столь уж привлекательным и экологически весьма нездоровым курортом. Вот они и опасаются, что я вознамерюсь "омыть сапоги в водах Индийского океана". И, вступив в сговор с начальником Вовой, протяну свои алчные щупальца к "чужим палестинам". Им ведь невдомек, что Вову с пол года назад я уже расстреляла из крупнокалиберного пулемета. Разумеется, в себе. Он даже глазом не моргнул.
Только стоял возле стены и дергался, а я все стреляла и стреляла. Словно сомнамбула или Рэмбо.
Но вот о своем послании внеземным цивилизациям я им сдуру сболтнула.
– Нет, ты серьезно? – уставился на меня Олег своими черными масляными глазками.
Он был самым молодым из нас, высоким, смуглым, но каким-то уж излишне приторным.
– Абсолютно серьезно, – ответила я, старательно заполняя очередной формуляр. -
Когда у тебя со счета исчезают пятьсот зеленью, то это серьезно. Для меня, во всяком случае.
Было начало рабочего дня, и все еще были свеженькими и бодренькими. С вытекающими отсюда негативными последствиями.
– Нет, ты взбесилась! – воскликнула Лана. – Ну ты и ныряешь!
В противоположность Олегу, она была самой старой. Но благодаря косметике и умелому макияжу, ей больше тридцати никто не давал. В глаза, по крайней мере.
– Лучше бы купила себе какую-нибудь модную шмотку, – добавила она. – Правда,
Сонька?
– Слушайте вы ее больше. – Соня была платиновой блондинкой с неопределенной фигурой и прокуренным голосом.
– Нет, правда, – возмутилась я.
– Да не вяжи!
И тут Вова захохотал. А поскольку все в отделе его побаивались и постоянно делали перед ним "ку", через минуту веселье сделалось всеобщим. Вова был худенький, щуплый, с подвижными чертами лица. И, если уж начистоту, наиболее толковый из нас. Кумиром его был Билл Гейтс. Вы о нем наверняка слышали. В нашем отделе перед ним преклонялись все. Но Вова перед ним не только преклонялся, он его боготворил. Может оттого, что внешне был слегка на него похож. Но все равно – попа. Поскольку влюблен в самого себя до беспамятства
(себя он любил еще больше, чем Билла Гейтса). Так что в моем отделе одни попы.
С чем я себя уже неоднократно поздравила.
– Бьюсь об заклад, она действительно сделала это, – с трудом выдавил из себя шеф. – Самцы местного происхождения, то есть аборигены, ее уже не удовлетворяют. Налицо новая форма зоофилии – тяга к совокуплению с внеземными существами.
– Обратись к ветеринару, подруга, – вставила Лана.
– Посмотрим, что вы запоете, когда я подцеплю какого-нибудь богатенького марсианина, – возразила я. На "новую форму зоофилии" я решила не реагировать.
Вова вытер навернувшиеся на глаза слезы.
– На Марсе жизни нет, – сказал он. – И, кстати… Ты хотя бы имеешь представление о том, сколько времени будет блуждать твое послание во
Вселенной, прежде чем на него там кто-нибудь обратит внимание?
– Если на него вообще кто-нибудь обратит внимание, – вставила Лана.
– В лучшем случае лет двадцать пять, да двадцать пять в обратном направлении… Итого лет через пятьдесят тебя может кто-нибудь и осчастливит.
Но этому бедолаге я не позавидую.
Все снова заржали. Интеллект – ниже плинтуса. И к тому же ноль воображения.
Ведь я не для того посылала это дурацкое сообщение, чтобы на самом деле кого-то там ждать. Это был символический жест, акт отчаяния, прощальный салют в адрес стертых с лица земли мужиков. Самцы-то, разумеется, еще сохранились и худо-бедно функционируют, а вот мужиков больше нет. И теперь, отсалютовав подобным образом, мне просто легче будет жить дальше. Но не для Ланы с Соней подобные тонкости. И даже не для Вовы.
– Послушайте, мне кажется, я понял, зачем она это сделала! – выпалил вдруг
Олег.
Все с интересом уставились на него. Даже я.
Олег на глазах впадал в умильно-восторженное состояние:
– Молодец! Умница! Нормальный ход!
– Не тяни резину, – нетерпеливо бросил ему Вова.
– Просто она нашла способ создать вокруг себя шорох, – возбужденно сказал
Олег. – Представьте, какая круговерть теперь начнется в средствах массовой информации. И вообще…
– Мм-м… – Вова внимательно посмотрел на меня. – Ты сама до этого додумалась, детка?
– Гениально! – воскликнул Олег и в избытке чувств с силой ударил кулаком по столу. Стоявшие на нем электронные часы высоко подпрыгнули и свалились на пол.
– Теперь об этом раструбят на весь мир!
Вова задумался. Соня с Ланой встревожено смотрели на него. Наконец, Вова это заметил.
– Чего бы ей теперь такого поручить, Америку или Европу? – проговорил он с ехидцей.
– Надеюсь, ты не забыл, кто меня сюда устроил?! – тут же с угрозой проверещала
Соня.
– Да ее теперь могут и на твое место назначить, – сказал Олег Вове. Ему зачем-то хотелось придать явлению вселенский масштаб.
– Ты думаешь? – Улыбка сползла с вовиного лица. – Вряд ли, у нее для этого недостаточно опыта. Кроме того, нынешний председатель профсоюза этого не допустит. Для него интересы дела превыше всего.
– Не смеши людей, – проговорил Олег.
– Ну и плевать, – сказал Вова. – Еще неизвестно, кто больше потеряет в случае моего ухода. У меня идей – полная башка. Может, я и без того тут слишком задержался. Если хищник долго сидит на овощах и фруктах, у него начинают выпадать зубы.
– От идей до их воплощения… – лучезарно улыбнулся Олег.
– А чего это ты тут атмосферу нагнетаешь? – рассердился Вова.
До сих пор атмосферу в коллективе нагнетал преимущественно он сам.
Наши дамы сидели, словно в воду опущенные. Меня это потихоньку начало выводить из себя.
– Да врет она все! – не выдержала Соня. – Никакого объявления она не давала.
Она только сейчас это придумала.
– А если не врет? – спросил Олег.
– Пусть покажет квитанцию. Ей ведь должны были выдать квитанцию об уплате пятисот зеленых. Пусть покажет. Или ты ее потеряла?
– Нет, не потеряла.
– Так значит, выбросила?
– Нет, не выбросила.
– Тогда где же она?
Я порылась в рюкзачке и достала квитанцию. Они со всех ног бросились ко мне: изучать штамп космического агентства.
– Значит, ты действительно ненормальная, – со стоном выговорила Соня.
– Почему ненормальная? – возразил Олег. – Скорее гениальная.
– А все гении – ненормальные.
Я выхватила из их рук квитанцию и спрятала назад в рюкзачок.
– Пошли вы все в… попочку!
Потом гордо выпрямилась – грудь вперед – и покинула рабочее помещение. Девочка устала.
– Имеет право, – послышался за моей спиной голос Олега.
Вот попы! Я вышла на улицу и двинулась куда глаза глядят.
Черт бы их всех побрал! Не рабочий коллектив, а паноптикум какой-то. Но что самое любопытное: я совершенно не подумала о том аспекте своего поступка, на котором заострились попы. А ведь, возможно, они правы, и я сейчас в двух шагах от славы. А где слава, там и полноценная жизнь: заманчивые предложения, выгодные контракты, турне. Может, договориться с Олегом, чтобы он раскрутил ситуацию на взаимовыгодных условиях? У него, по-видимому, в этом направлении голова работает даже лучше, чем у Вовы. Или создать целую команду? Ведь и
Вова, и Лана, и Соня в чем-то могли бы быть полезны.
Потянуло свежим ветром. Я застегнула молнию на куртке и поправила шлейки рюкзачка, болтавшегося за спиной. Рюкзачок из приятной кожи – моя любимая вещица. Я с ним практически никогда не расстаюсь. И если сталкиваюсь с какой-нибудь шайкой-лейкой или просто с типами бандитского толка, у меня в первую очередь возникает опасение, что они могут отобрать у меня рюкзачок. С другой стороны, с шайками-лейками и типами бандитского толка у нас в городе все в порядке, поэтому я все время настороже. И неудивительно, что я так резко обернулась.
Мне уже мерещились огромные статьи в популярных средствах массовой информации, кричащие заголовки в "Аргументах и фактах", "Литературке", "Вашингтон пост",
"Нью-Йорк таймс"… Конечно, необходимо будет выработать собственную оригинальную философию. Человек без философии людям неинтересен. В особенности, там, на Западе. Впрочем, философия у меня, вроде, уже имеется. В ее основе лежит мысль "настоящих мужчин на Земле не осталось". Тему развить на так уж и сложно. Тем более, такую тему… Я решила заглянуть в универсам. И тут за моей спиной послышались вой сирены и скрежет тормозов. Рюкзачок! Я резко обернулась. Красочные заголовки и фотографии в половину газетной полосы мигом выветрились из головы. Это был темно-синий БМВ. С трудом погасив скорость, он застыл в сантиметре от молодого человека в кремовом костюме, который переходил дорогу следом за мной, но уже на красный свет.
Удостоив БМВ мимолетным взглядом, кремовый двинулся было дальше, но тут водитель в салоне принялся очень громко сходить с ума. Молодой человек уставился на него с нескрываемым интересом. Складывалось впечатление, что сам он сошел с ума уже очень давно, и сейчас в его голове шевелятся какие-то смутные воспоминания об этом процессе.
Наконец, водитель выдохся и потребовал, чтобы парень освободил дорогу. Но кремовый даже не шелохнулся. Пришлось хозяину БМВ покинуть машину, схватить парня за галстук и оттолкнуть в сторону. Позади уже слышался нетерпеливый гул скопившихся у светофора машин.
Уличное движение быстро восстановилось. Кремовый достиг тротуара. А я окунулась в приятную прохладу универсама, где продавались мои любимые сырки в шоколаде.
Сколько ненормальных развелось, подумала я. И неожиданно вспомнила, что уже видела кремового рядом со своей конторой. Когда я выскочила на улицу, он без движения стоял у входа и больше походил на манекен. Я обратила на него внимание, поскольку в таком же точно костюме одного из своих бывших поклонников отправила на электрический стул.
Я начала озираться по сторонам, но молодого человека нигде не было видно, и я ???????????.????????????????????????????.????,????,????… Колбасы, ???????,???????…????????????????,????,????… Глаза б мои не видели… Я уверенно направилась к холодильнику, где рядом с йогуртами, сметаной и творогом обитали сырки в шоколаде. Моцареллы у меня дома еще оставалось достаточно, овощей и рыбы тоже. И йогуртов. А вот сырки всегда заканчивались раньше, чем хотелось бы. Я отобрала шесть штук, положила их в целлофановый кулечек и пошла к кассе. Расплатившись, на минуту задержалась, чтобы положить сырки в рюкзачок. И тут он появился снова. Он выбрал точно такие же сырки, что и я, и точно так же выложил их на транспортер перед кассиршей. Но, в отличие от меня, никак не отреагировал, когда она назвала цену. Просто сгреб сырки с транспортера и двинулся дальше. Разумеется, кассирша – в крик. На всех парах примчалась большая отвратительная попа из секьюрити. А далее – по уже знакомому сценарию: на него орут, брызжут слюной, а он смотрит на вас, словно баран на новые ворота. Разумеется, попа из секьюрити отобрала у него сырки, схватила за галстук и вышвырнула из магазина.
Вот бедолага, подумалось мне. Этак до вечера он не доживет. Его бы психиатру показать.
Словно прочитав мои мысли, кремовый приблизился ко мне вплотную и принялся громко дышать.
– Чего надо? – спросила я вызывающе.
От него исходил какой-то странный, ни на что не похожий горький запах.
– Викки Габсбург? – проговорил он неожиданно и назвал мой адрес.
Меня словно током шибануло. Я стояла и смотрела на него и не могла и слова вымолвить. Ужас меня обуял, ужас, ужас… Очевидно, в тот момент мы являли собой странную парочку.
– Мои слагаемые позволяют сделать тот же вывод, что и ваши, – проговорил он с пафосом. – То есть, наши слагаемые, если можно так выразиться, тождественны.
– Но… – произнесла я.
– Я очень торопился, – проговорил он. – Надеюсь, я первый. Я первый?
Я судорожно кивнула.
– Слава аллаху!
Черт побери, пронеслось у меня в голове. Он что, мусульманин? Или магометанин?
Честно говоря, я плохо понимала разницу. Одним словом, воин ислама откуда-нибудь с Альфа Центавры. И дернуло же написать это дурацкое объявление!
А он – совсем как землянин, на него посмотреть – в жизни не подумаешь… А я, ?????,??????… не рехнулась?
– Я так торопился, что не успел как следует выучить язык, не успел разобраться в обычаях. Я теперь смешной. Но я все быстро исправлю… Клянусь аллахом!
А может меня кто-то разыгрывает? – мелькнуло в голове. Но кто, к примеру?
Сослуживцам никак не успеть – это исключено. Когда я выходила с работы, он уже торчал у входа. А больше я никому ничего не рассказывала. Наваждение какое-то!
– Но так быстро, – пробормотала я, вспомнив слова Вовы о перспективах, которые меня ожидают. И начала что-то лепетать о световых годах и о той скорости, с которой должно было продвигаться мое злосчастное послание во Вселенной.
Он снисходительно выслушал и кивнул.
– Рядом с вашей планетой у нас имеется станция слежения, – проговорил он. -
Так что информацию мы получили проворно. А потом передали ее по своим каналам с максимально доступной для нас скоростью.
– Но вы-то сами! Как вы могли так быстро…
– Я не технический умелец, и, к сожалению, не могу объяснить, как действует наша универсальная матрица. Но она способна доставить вас в мгновение ока в любую точку Вселенной.
– Вы гуманоид? – спросила я его в упор.
Вроде, и так было видно, что гуманоид. Но что-то заставило меня его об этом спросить.
На какое-то время он замер, словно отключился. Ну, тебе манекен манекеном, а не инопланетянин. Потом неопределенно пожал плечами:
– Гуманоид? Возможно. Наверное, лучше сказать – существо. Только немножко маленькое.
– Не такое уж и маленькое, – подбодрила его я. А сама еще раз подумала: бред какой-то.
– Это вы видите не меня, – объяснил он. – Это белковый скафандр, а я располагаюсь внутри, в животе, в позе зародыша.
– О Боже! – воскликнула я. – Этого еще только не хватало! Ну ладно, подурачились – и будет. Я помчалась. Неплохо придумано, мистер Существо. Гуд бай!
Я повернулась и почти побежала прочь. Звуков погони слышно не было. Через некоторое время я рискнула оглянуться. Он стоял на прежнем месте и смотрел мне вслед. Тем же стремительным шагом я вернулась к нему.
– Вот что, – отчеканила я. – Откуда вам стало известно про мое послание?
Признавайтесь и тогда мы с вами действительно познакомимся. И, быть может, неплохо проведем время. Ну?
И тут, к моему изумлению, он тоже побежал. Отдалившись приблизительно на то же расстояние, что и я, вернулся. Очевидно, решил, что у нас так принято вести беседу.
– А что такое "гуд бай"? – поинтересовался он, громко дыша. Легкие у него, видно, были не ахти. Или у его скафандра. Или наша атмосфера на него столь пагубно воздействовала. Или на его скафандр. – И в каком смысле "помчалась"?
– … Нет, это не синоним «до свидания».
Мы по-прежнему стояли у перекрестка.
– Тогда я не понимаю…
– Это "до свидания" по-английски. На нашей планете существует много разных языков, по-моему, несколько тысяч.
– Как?! – В его глазах отразилось изумление. – Я потратил уйму времени, чтобы понять смысл слова "синоним". Кто-то здорово постарался: для одних и тех же значений придумал массу различных слов! А теперь выясняется, что у вас существует несколько тысяч языков. И в каждом из них тоже имеются синонимы?!
– Не уверена, что в каждом, – попыталась успокоить я его, – но во многих – это уж точно.
– Вам что, одного языка было мало?
– Мм-м… это длинная история. По одной из версий Бог ввел многоязычие в виде наказания для людей.
– А кто такой Бог?
– Не все сразу, мой друг, не все сразу… – Я с вызовом посмотрела на него и не выдержала. – Послушай, ну что ты выпендриваешься?
Мыслимое ли дело – управляемый белковый робот-скафандр!
– Мы с вами свиней не пасли, – неожиданно заявил он.
– Что?! – Я беспомощно захлопала ресницами. Девочку достали. Эту умницу, эту разумницу, эту симпатюлю.
– А разве у вас не принято так отвечать, когда к вам впервые обращаются на ты?
У меня тут написано…
– У тебя что, словарь Ожегова в животе?
– Словарь? Нет, скорее что-то вроде компьютера.
– Опять выпендриваешься?
– Выпендриваешься? А это синоним чего?
– Господи, да ничего!
Спокойно, девуня, спокойно, девуня, спокойно… Надо же как-то от него отвязаться. Отправляешь дурацкие объявления в космос, теперь терпи.
– Попробуем сначала, – сказала я. – О чем вы хотели меня спросить?
– Бог – это кто? – повторил он.
– Ну, это тот парень, который все сотворил. Включая и нас самих. Некоторые, кстати, называют его аллахом. Так что это тот самый парень, которым вы недавно клялись.
– Сотворил? Так вы роботы, что ли?
– В каком-то смысле да. Впрочем, как и вы. Ведь он создал и вас тоже, только вы об этом еще не догадываетесь. Он вообще создал все.
– Нас? Бог? Это любопытно!
Интеллект – ниже плинтуса.
Стоять у перекрестка до второго пришествия мне не улыбалось. Мы нашли забегаловку под названием "Блины" – последняя буква куда-то пропала и над дверью красовалось слово "Блин", – сели за столик, и я заказала себе чашку капуччино. На мое предложение выпить чего-нибудь или закусить он отрицательно замотал головой:
– Мы подобную пищу не употребляем.
– Но это же источник энергии, – с ехидством возразила я.
– Знаю, однако на нашей планете энергию специальным образом обрабатывают, прежде чем ее усвоить, поскольку все мы страдаем аллергией. К тому же наши источники энергии значительно отличаются от ваших.
– Значит, вас срочно требуется отправить домой, иначе вы тут сковырнетесь без дозаправки.
Он улыбнулся.
– Это забота? Благодарен! Однако внутри скафандра имеется все необходимое для поддержания энергетического баланса. Ложная тревога.
– Да?
Я тоже улыбнулась. Мы так и сидели, улыбаясь друг другу все шире и шире, и чем шире он улыбался, тем отчетливее были видны два испорченных зуба. Не то, чтобы очень гнилых, но, во всяком случае, потемневших.
– У вас скафандр бракованный, – сказала я наконец. – С больными зубами. И вообще непонятно, зачем ему зубы, если вам нельзя употреблять нашу пищу.
Однако его это ничуть не смутило.
– Скафандр мне предоставили ребята со станции слежения. Они, правда, подробно объяснили, как им пользоваться, но почему он именно такой, мне неизвестно.
Думаю, он так сделан, чтобы в нем я ничем не отличался от вас.
Складно врет, подумала я.
– Означает ли это, что вы стремитесь скрыть свое присутствие на нашей планете?
– Да, до поры до времени нам бы не хотелось этого афишировать.
– Тогда вы – предатель, раскрывший важную государственную тайну и вас следует отдать под трибунал. Представляю, какое наказание они для вас изберут. У вас существует электрический стул?
– У нас нет ни трибуналов, ни наказаний. Что же касается моей скромной персоны, я получил специальное разрешение на этот визит. Согласно нашим законам…
– Ах, законы все-таки есть? – вставила я. – А наказаний за их нарушение нет.
Шарман!
– Согласно нашим законам, субъект права, решивший связать свою судьбу с представителем иной формы сознания, имеет безусловное право на посещение его планеты. У нас очень демократические законы.
– Рада за вас, – буркнула я. – Оказывается, вы решили связать со мной свою судьбу… Тогда почему же вы меня преследовали, а не подошли сразу чтобы осчастливить этим признанием?
– Я ведь уже объяснял: я очень спешил. Сегодня утром я уже был возле вашего дома, но я почти не знал языка, не знал, как себя нужно вести. Однако в скафандре у меня имеется вся необходимая информация, и сейчас я ее активно усваиваю. Почему ты мне не веришь?
– Мы ведь с вами свиней не пасли.
– Свиней? – пробормотал он. – Ах, да. – И рассмеялся. – Так в чем же дело, давай попасем.
– И, вообще, если вы действительно пришелец, я требую каких-либо доказательств. Внешне вы ничем не отличаетесь от нас. Почему я должна верить вам на слово? К примеру, покажитесь хотя бы на минутку. Не здесь, разумеется, не стоит людям аппетит портить.
– Я не могу показаться, – сказал он. – Это исключено. Но если хочешь, ты можешь меня пощупать.
– То есть? – не поняла я.
– Проведи рукой по моему животу.
Не обращая внимание на присутствующих, он неторопливо расстегнул пиджак и рубашку. Затаив дыхание, я протянула руку. Живот напрягся, и я действительно начала осязать своей ладонью нечто. Размером с боксерскую перчатку. Хорош женишок!
– Эй-эй! – рявкнул бармен, обернувшись в нашу сторону. – У нас здесь, между прочим, приличное заведение! Либо прекратите это рукоблудие, либо немедленно выметайтесь!
