Текст книги "Болотный край 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Баковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Директор, глядя на пример пацана, тоже полез в завалы останков, откуда вытащил сломанный боевой топор. Топорище было перерублено сантиметров в двадцати от обуха. Боевая часть сохранилась отлично, как и кинжал. Кромка пестрела крупными зазубринами, напоминая мелкую пилу. Но даже сейчас нашими силами можно немного привести лезвие в порядок и пользуйся на здоровье оружием. А уж рукоять заменить – час времени.

– Может, тут покопаться, а? – предложил Прапор. – Хоть кого-то вооружим из мужиков, а то они даже дубины свои уже успели спалить в костре.

У меня же душа совсем не лежала к подобному… мародёрству. Невольно вспомнил эпизод с тем мёртвым водителем хлебного грузовика. Даже замерзая, я не смог пересилить себя и надеть одежду с мертвеца. Нет, конечно, с того времени уже много воды утекло и сейчас я бы не обратил внимания на брезгливость и взял бы чужие штаны с рубашкой и кроссовки. Тем более что я его похоронил. Но ради спасения чужих жизней, а не только своей, можно и наступить на свои принципы. Тем более, в городе я уже делал попытку найти оружие.

– Покопаемся, только не сами, – ответил я ему. – Пусть Гриша сюда направит кого-то из своих. А мы чуть переведём дух и рванём в разведку.

Новому знакомому, руководившему толпой людей, я дал указание собрать всё полезное в городе и на форпосте. Тела воинов, отдавших свои жизни там, приказал похоронить в одной могиле. Под неё можно отвести какую-нибудь неглубокую трещину в главной пещере, после чего завалить камнями.

Забрав свои лыжи – несли их бывшие пленники инсектов, помогая так нам за своё спасение, и чтобы мы были мобильнее в пещерах – мой отряд почти в полном составе ушёл исследовать окрестности вокруг горы. В пещере остались только Иван и Максимка. Сделал так, чтобы они могли отдохнуть, особенно парнишка. И заодно показал людям, что не бросил их.

Потратив несколько часов на разведку, мы вернулись назад уже в сумерках.

– Ничьих следов в пяти километрах во все стороны от горы здесь нет. Только животных, – успокоил я Григория. – Завтра можно устроить охоту, чтобы люди могли поесть свежего мяса. А то наши запасы подтухли, чего доброго отравимся ещё.

Про своё указание насчёт похорон и сбора полезных вещей я совсем забыл. Да и немудрено – столько за день свалилось, ещё и устал, как собака в разведке. Напомнил Гриша.

– Мы всё сделали, как ты сказал. Вещи собрали, кости похоронили, – сообщил он.

– Где?

– Там, внизу. Хочешь посмотреть?

Я секунду подумал и кивнул:

– Хочу.

– Не веришь?

– Верю. Просто… не знаю, как объяснить, Гриш. Просто отведи.

Братскую могилу сделали недалеко от начала дороги наверх. Поверх останков люди сложили курган из камней высотой в рост человека. Между верхних булыжников закрепили ошкуренную свежесрубленную полутораметровую жердь с большой плоской фигуркой, изображавшей башню. Наверное, это был штандарт наподобие тех, которые имел каждый римский легион.

– Нашли там, – Гриша мотнул головой вверх, в сторону форпоста.

– А палка?

– Ходили в лес за дровами. Нужно же было людям поесть приготовить и хотя бы кипятка попить. Да мы недалеко отходили, Жень. И вели себя осторожно.

Я только головой покачал. И куда Иван смотрел?

– Мы ещё решили похоронить погибших в городе, – сменил тему собеседник. – Оружия много нашли. Сейчас покажу.

– Много здесь лежит? – спросил я, не обратив внимания на его последние слова.

– Тридцать три скелета собрали. Многие были расчленённые на куски, но по головам и рукам вышло тридцать три.

Я не знаю, что толкнуло меня прикоснуться к камням и сказать, практически прошептать на линкийском:

– Спите спокойно. Мы за вас будем уничтожать инсектов. Мы отомстим.

В следующую секунду рядом появилась фигура высокого мужчины в доспехах, без шлема и оружия, зато в светлом плаще с красным шитьём по краям и гербе в виде трёхбашенной крепости.

– Благодарю, неизвестный воин, – сказал он. – Твоё обещание позволит мне уйти на покой. Отдельно благодарю за погребение останков воинов моего ордена и тех, кого мы не смогли защитить.

Сказал и пропал, будто его и не было.

– Жень, Женя?

Меня из ступора вывело активное потряхивание. Это Григорий взял меня за плечи и тряс, как грушу.

– Всё-всё, я в порядке, – высвободился я из его хватки. – Ты его видел?

– Кого?

– Призрака.

Тот отрицательно покачал головой.

– Точно?

– Точно. Ты вдруг остановился и стал смотреть в одно место. Я тебя звал, звал, а ты стоишь молчком, будто уснул стоя с открытыми глазами.

– Ясно.

– А что за призрак-то? – заинтересовался мужчина.

– Обычный призрак. Сказал спасибо, что его похоронили, – ответил я ему, пару секунд помолчал и добавил. – Или он мне почудился от усталости.

Лагерь в моё отсутствие разбили, если так можно сказать про пещеру, в чистом поле метрах в трёхстах от разрушенных стен города-крепости. Здесь уже горели костры, возле которых грелись люди. Пусть к этому моменту уже у многих одежда была обработана моими согревающими духовными искрами, всё равно живой огонь тянул к себе. Большая часть людей спала рядом с ними, меньшая просто сидела. Кто-то ходил между ними и следил, чтобы никто не скатился во сне в костёр. По периметру стояли часовые, которые менялись каждый час.

Оказалось, что для моего отряда было приготовлено отдельное место с отдельным костром, рядом с которым стояли несколько горшков из города. Их отмыли как следует и наполнили кашей из зерна и мяса, взятых из поселения инсектов. Аромат, правда, был тот ещё – из-за озерной влаги продукты стали портиться. Впрочем, нашим желудкам, ставшим в этом мире по-настоящему лужёными, на запах было наплевать.

Только-только поели, как ко мне потянулись ходоки. Первой, к моему удивлению, оказалась невысокая и худая девчонка вряд ли старше двадцати лет. У неё из-под платка выбивалась прядь светлых волос. В свете костра поблёскивали зелёные глаза. Грязь и лишения не смогли до конца скрыть её красоту.

«Этой-то что от меня нужно?», – мелькнула у меня мысль в голове при виде гостьи, которая держала в руках большой свёрток.

– Здравствуйте, – несмело улыбнулась она мне.

– Здравствуй. Ты ко мне?

– Да. Вот, – она протянула мне свою ношу, – Веселовский просил передать. Вы не пошли смотреть найденные вещи. Это оттуда, может быть, это важно.

– Кто?

– Григорий Веселовский, он среди нас руководит.

– А-а, Гриша. И что он тут собрал?

С этими словами я принял свёрток из её рук. Внутри лежал прямой меч со сложной гардой. Вроде бы такая называется корзинчатой. Все детали эфеса кроме рукояти были обмотаны тонкой красной проволокой, в том числе и небольшой противовес, выполненный в виде сосновой шишки. Лезвие выглядело так, как если бы вышло из мастерской не больше недели назад, и хранилось всё это время на сухом складе.

Кроме клинка в свёртке – а им был плащ со знакомым гербом в виде башен – лежал небольшой кожаный мешок, похожи на армейский «сидор», только в полтора раза меньше. Его горловину стягивал кожаный шнурок, а на боках в нескольких местах наличествовали толстые кольца. Возможно, к ним крепились какие-то детали экипировки или ремни для переноски.

В мешке лежали три странных тубуса из бронзы, перстень перчатка и золотая цепь с бляхой, на которой был вырезан сложный узор. В голову пришла догадка, что это печать.

«А ведь на перстеньке-то узор почти такой же, как и на медальке. Большая и малая печати? Скорее всего», – подумалось мне.

– Спасибо. Что-то ещё? – я посмотрел на девушку, которая стояла рядом, пока я рассматривал содержимое свёртка.

– Нет-нет, ничего, – та замотала головой, повернулась ко мне спиной и быстро ушла.

И тут вдруг выдала Шуа:

– Женщина хочет тебя, ты ей понравился.

– Ещё чего! – фыркнул я. – Скажешь тоже.

Тубусами оказались хитро сконструированные книги. Внутри хранились небольшие бумажные листы. Прокручивая сбоку ручку, можно было двигать лист в широком окошке тубуса, в котором виделись за раз по четыре строки. Окошко закрывалось тончайшей бронзовой пластинкой. Несмотря на прошедшие годы, бронза книг не окислилась, лишь слегка потускнела.

– Понимаешь что-то? – поинтересовался у меня Иван.

– Нет, язык незнакомый. Когда вернёмся в посёлок, нужно будет расспросить местных аборигенов, которые с нами живут.

Следующим гостем оказался Лось. Он пришёл через четверть часа после девушки.

– Спросить хочу, командир, – произнёс он.

– Спрашивай.

– К себе людей берёте?

– То есть, тебя? – я с интересом посмотрел на него. – Или вообще?

– И меня, и вообще.

– Берём, но не без проверки, – кивнул я. – А тебя точно без неё не возьму к себе. Да и другие старшие групп вряд ли.

В этот момент в голову пришла мысль, что он и его товарищ могли быть специально оставлены Иглой и Соломой, чтобы втереться к нам в доверие и украсть, например, огнестрельное оружие с патронами. Или что-то ещё. Вероятность этого невысокая, все-таки, главари явно небольшого ума, но она есть.

– Я понимаю и готов. И хочу к тебе.

– В посёлке хватает групп, которые за частоколом действуют, не только моя команда.

Но тот стоял на своём.

– Твои люди рассказали всё. Мне с вами будет интереснее. Я ж не от злости какой к Игле примкнул, просто не люблю сидеть и киснуть в одном болоте. А у него адреналин и всё такое, уважуха других, – сказал он.

– Скорее злость и страх, – поправил я его, – которые рано или поздно дошли бы до планки, и тогда вас порвали бы на куски.

– Как сказали в одном старом боевике: если боятся, значит уважают.

– Ну-ну.

Собеседник решил подойти с другой стороны.

– Командир, ты не думай плохого, я нахлебником или простым быком не буду. Мы же сейчас в мире меча и магии? А я как будто специально был инструктором боя на клинковом оружии в одном из реконструкторских клубов по средневековью.

– О, как! И хороший инструктор из тебя?

– Могу показать на деле, – слегка приосанился он. – Есть у тебя парочка парней, которые хоть немного владеют мечом или саблей?

Невольно я посмотрел на Шуа. У хобгоблинки буквально в крови вшиты все бойцовские ухватки. Хотя, честно говоря, победу берёт за счёт своей завышенной ловкости, силы и скорости. Было бы интересно выставить её против Лося, мигом бы ему спесь сбила. Но если он и в самом деле неплохой мечник, то это будет неправильно.

– Кое в чем и сам разбираюсь, – ответил я ему.

Тот хмыкнул.

Проверку решил устроить после отдыха. Заодно поставив ему задачу вырезать три тренировочных меча для будущей схватки. Фактически, это будут обычные палки, только оструганные, чтобы не нахватать заноз, и прямые…

Ну, что могу сказать? Разделал он меня и Директора, как Бог черепаху. Мы в посёлке все тренировались не только в стрельбе, но и сражению в рукопашном бою, привычному для этого мира. Не бог весть что, но за несколько месяцев научились держать правильную стойку, примечать движения соперника, наносить удары и уходить или отбивать чужие. Сначала я с товарищем попытался выстоять против Лося без щитов. Но после третьего молниеносного проигрыша мы с Директоров взяли защиту и… стали проигрывать на минуту-две позже.

– Ну как? – с широкой ухмылкой поинтересовался это адреналиновый маньяк. Он запыхался едва-едва, зато мы с Директором напоминали загнанных коней.

– Не лыбся, – через одышку сказал я ему. – Мечом владеешь, согласен. Посмотрю на тебя в посёлке и решу, что делать. За своего другана будешь просить?

– Бамса? Нет, в пень он мне не впёрся, – отрицательно мотнул головой Лось. – Он здоровый, спокойный, но мы с ним никаким боком не сходимся. Каждый сам по себе.

Мы просидели в подземном городе три дня. Людям нужно было отоспаться, отъесться, перевести дух после гонки со смертью и успокоиться. Попутно я со своим отрядом тщательно разведал местность вокруг горы, подбирая маршрут домой. Оказалось, что до реки полтора дня пути с учётом отдыха и скорости всего нашего кагала. Потом ещё дней восемь идти по ней до посёлка. Идти придётся ночами, в тёмное время суток, так как днём на ровной снежной местности нас увидит любой издалека. Но лучше так, чем наткнуться на отряд инсектов.

Глава 12

– Да, Женёк, умеешь ты удивить. Хоть больше не выпускай тебя за забор, – покачал головой Колокольцев. – Отправили на разведку, а ты притащил толпу народа. Теперь ломай голову, где их расселить, во что одеть и чем кормить.

– Ты сейчас наговоришь, Юрий Иванович. Там же почти все наши, – ответил я ему. – Пока шли, про многих узнал. Там учителя, слесари, автомеханики, повара и куча народу с полезными специальностями.

– Будто у нас тут у каждого по машине и пара ресторанов, где требуется шеф-повар.

– Не скажи, – возразил я ему. – Механизмов у нас уже гора с холмиком. Вон, моторку делаем, забыл? А еда? По мне лучше есть перловку с лосятиной, которую сделает профессиональный повар, чем кто-то из дежурных. У половины стряпню легче выбросить, чем травить желудок.

Этот разговор был своеобразной психологической разгрузкой. Оба понимали, что я не виноват. Просто начальство пребывало в шоке от предвкушения проблем, с которыми они вскоре столкнутся из-за новичков.

– Да я бы не отказался от перловки с мясом. Да где её найти?

– Это я образно. Ну, не нужны они тебе, так выгони.

– Цыц! – погрозил мне пальцем мужчина. – Чтоб никто не слышал больше от тебя такого. Разберёмся.

Спустя пару дней после возвращения я, наконец-то, был предоставлен самому себе. Закончились пересказы по десятому разу моих приключений, описания деталей, уточнение всех знаковых происшествий по картам, точнее, уж крокам. Кроме меня по разу, а кого и по два вызывали моих товарищей по отряду. Начался честно заработанный отдых: отсыпался, отъедался, занимался тем, что душеньке хочется.

За время наших блужданий на границе территорий инсектов и под землёй, в посёлке произошли серьёзные изменения. Во-первых – увеличилась внутренняя территория. Частокол сдвинули заметно в разные стороны, добавив соток сорок земли. Во-вторых – недалеко поселились гоблины, тот обезглавленный и чудом выживший род, что по осени пришёл в этот край и с которым совет устроил заигрывания в целях привлечения этих коротышек на свою сторону. Я даже, помниться, приложил к этому руку, укрепляя различные хрупкие предметы – подарки гоблинам. В-третьих – прибавилось срубов-бараков и отдельных домиков для ценных и полезных членов нашего общества. Последние были сродни дачкам из советского и раннероссийского прошлого по своим размерам. Даже комнаты в коммуналках для несемейных были просторнее. Но там ведь и не гулянки устраивать? Только и нужно переночевать, сложить вещи и тому подобное. В-четвёртых – началась постройка корабля для весеннего плавания. На мой взгляд, это была огромная шлюпка с одной мачтой, судя по чертежам. Но поселковые корабелы назвали его стругом. Порядка двадцати метров в длину, четыре шириной и высокая мачта с двумя вытянутыми вверх треугольными парусами, как у яхт. Судно планировалось оснастить четырьмя или пятью парами вёсел, двигателем от Нивы и двумя баками из бочек на триста или четыреста литров. Также по плану на чертежах красовалась крошечная каютка, по центру которой как раз стояла мачта. Она предназначалась в основном для груза, которому противопоказана сырость. И для больных с ранеными.

На данный момент был изготовлен киль и установлена часть шпангоутов, на которые будет крепиться обшивка. Корабль ставили прямо на льду реки, чтобы потом не мучиться с его спуском. Правда, кое-что предупреждал, что подобный горе-инженерный ход может аукнуться во время весеннего ледохода, но основное большинство решило положиться на русский авось.

Насчёт оружия никаких новых подвижек не было. От штуцеров, какие получил я и Иван, руководство решило отказаться. Слишком сложным и долгим оказалось оружие в производстве. Даже несмотря на то, что самые тонкие и важные детали – ударно-спусковой узел – могла копировать Михалина, упор сделали на револьверы и одноствольные переломки: под автоматный патрон и копию винтовки Холла. Последнюю делали крупного калибра, под тяжёлые пятидесятиграммовые пули, которые могут остановить хоть разъярённого медведя, хоть смертоносного вуурша или медлительного кхорда с его почти непробиваемым хитином, особенно со спины. Мушкеты отличались длительной перезарядкой в отличие от переломок под автоматный патрон. Но их мощь того стоила. Не только же на усиленные арбалетные стрелы рассчитывать? Правда, эти мушкеты носить только таким лосям, как Лось, так как отдача от выстрела там ого-го какая!

Была ещё одна приятная новость. Лиза перешла от лекарств и боеприпасов на топливо. Обработанные ей горючие материалы, в том числе и обычные дрова, горели дольше и выделяли энергии больше. Особенно полезным это оказалось для бензина. Так на двигатель, который превратили в электростанцию в посёлке, на сутки хватало всего десяти литров для постоянной работы. Конечно, не обошлось без, так сказать, тюнинга движка. В своём обычном виде он быстро бы вышел из строя, при этом «ел» бы топливо со старым, заводским аппетитом. Но так как ещё перед разведрейдом я укрепил каждую деталь, каждый узел своими искрами, то движок работал без запинки на ядрёном Лизкином бензинчике.

Пошатавшись без дела четыре дня, я пошёл к Колокольцеву с просьбой отправить меня с отрядом куда-нибудь «далеко и за ништяками». Попросил снарядить рейд в центр болота. С учётом машин и Шуа в качестве проводницы, хватило бы только нас, максимум можно было бы добавить пятерых человек. Тем более что население увеличилось примерно в полтора раза. Можно отправить хоть сотню со мной. Заодно на какое-то время частично уйдёт проблема с жильём для новичков.

В ответ глава рявкнул:

– Если заняться нечем – на охоту! Народ скоро нечем будет кормить.

Вот так и провёл время до самой весны, до вскрытия реки. То на охоте, то в разведке ближайших окрестностей, то в виде посланников к гоблинскому племени к учителю Люра, то сидя днями за использованием своей сверхспособности. К слову сказать, после постройки струга, его вновь разобрали и вручили мне, чтобы укрепил самые важные детали и хотя бы часть досок от обшивки. Пришлось напрячься и сделать.

Наконец, пришла весна. Настоящая, а не календарная. Река вскрылась, потом очистились берега от снега и льдин. Я и отобранные для путешествия спутники сидели, как на иголках, ожидая: «ну, когда же?!». И, наконец, это случилось.

– Через неделю отплываете, – сообщил мне Колокольцев. – И вот что ещё.

Я вопросительно взглянул на него.

– Ты пойдёшь старшим под легендой сына последнего командира Красного Оплота.

– На хрена?

– Это лучше, чем непонятные купцы неизвестно откуда. Купчишек любой аристократ может обидеть вплоть до того, что отберёт всю добычу. А с дворянином сто раз подумает и обойдёт стороной.

Я ещё сильнее нахмурился:

– Ещё и дворянином должен представляться?! Юрий Иванович, вы же знаете про местные нравы. Да меня за самовольно взятый титул живым на кол посадят и станут подпитывать лечебными чарами, чтобы быстро не загнулся.

– Все документы имеются, – стал успокаивать меня Колокольцев. – Бумаги барона у нас, из них мы много чего полезного узнали, в том числе и про его сына. Тот погиб ребёнком в том подземном городе. Но есть его описание – цвет глаз, волос. Прям как у тебя. Эта запись из дневника станет доказательством в твою пользу в самом крайнем случае. На сына не тянешь возрастом, а вот внуке из тебя прям конфетка получается.

– И эту конфетку сожрут дворянские сластоежки. На хрен, – повторил я. Местные нравы заставляли держаться в стороне от ряда особенностей социального строя этого мира. В частности, самовольное присвоение титула могло стоить жизни. Причём из меня хотели сделать того, кто существовал реально. Это далеко не взятие баронского титула каким-нибудь вожаком наёмников, захватившего кусок никому не годной земли или замок с парой деревушек в глуши, чьих владельцев вырезал под корень.

– Жень, пойми, с такой легендой нам будет легче заручиться помощью местных. Это всё ради нашего выживания, в конце концов.

– Так давайте я назовусь командиром наёмников, которые обосновались на этих землях, и заодно назвавшимся бароном. Это вполне в местном духе.

– Мы думали о таком, но не подходит. Для тамошней знати, – он мотнул головой в сторону, куда мне в скором времени предстояло уплыть, – такие скороспелки совсем не в чести. Достанут дуэлями и пакостями. А сын одного из командиров ордена Красный Оплот – это фигура. Тем более у тебя есть магический дар, что априори прибавляет весомых плюсов на весы твоей легенды отпрыска дворянского рода. Представишься баронетом, сыном барона. Расскажешь о своей жизни и жизни покойных родичей…

– Откуда? Придумывать, чтобы проколоться на мелочи, которая тут всем известна кроме нас? Известна дворянам, поправлюсь. И потом! Наши линкийские крестьяне не помогут в этом вопросе ну никак.

– Не перебивай, Жень. Я же тебе сказал, что у нас есть дневник жизни полусотника ордена, «твоего» деда. Звать тебя баронет Евгений Гор’Шуз, сын и внук баронов Исниальда и Олитида Гор’Шуз…

И я сдался, хотя под сердцем после этого поселилось чувство, что рано или поздно это мне аукнется. Успокоил себя тем, что в случае провала живым не дамся, отныне стану носить под сердцем небольшую гранату с тёрочным запалом. И тем, что риск у самозванного баронета, самоназванного барона из наёмников и купца без связей примерно одинаков.

А эти прохиндеи, под которыми я подразумеваю поселковый совет, практически не сомневались в моём согласии. Даже успели состряпать легенду про мою жизнь в горах в последнем убежище Красного Оплота, где меня нашли земляне (наше, вернее «их» появление в этой местности тоже залегендировано, и там нет никакого Переноса и болота).

Что же до ордена, членом которого я вдруг стал с лёгкой руки моих заигравшихся властью земляков, то история его вот такая. Появился он лет сто назад в одном из королевств, куда мне вскоре предстоит наведаться. Главной его целью была защита людей от монстров. Постепенно все свои силы они бросили на борьбу с инсектами и тварями из-за и из-под гор. В политику и власть орден не лез и вроде как занимался тем, о чём и кричал. И возможно такая избирательность сыграла ордену плохую услугу, так как в глазах власть предержащих и о власти мечтающих Красный Оплот был своеобразным наёмничьим отрядом со специфическим уставом, который не позволял участвовать на стороне любого из людей против других людей. Ну, или не одобрял такое участие. А раз пользы нет, то орден никому не интересен. После быстрого взлёта последовало быстрое падение, и за несколько десятилетий орден захирел. Одни из последних его последователей ушли на земли инсектов, где устроили тем такую «весёлую» жизнь, что им сначала небо с овчинку показалось, а затем люди-насекомые приложили массу усилий, чтобы вырезать под корень зловредных орденцев. После этого вестей про Красный Оплот не было. Часть этой истории нам рассказали наши линкийцы, часть узнали из дневника полусотника ордена Олитида Гор’Шуза, чьи регалии, оружие и записи попали в мои руки. И, скорее всего, это его призрака я видел на братской могиле, под камнями которой мы похоронили древние кости защитников подземной крепости.

Чем больше я читал сварганенную на коленке легенду и знакомился с дневником давно умершего барона, тем больше начинал верить, что у нас всё получится. Вернее у меня получится выдать себя за потомка полусотника. От ордена никого не осталось вроде бы только память. Но память достаточно добрая и крепкая, чтобы выглядеть в глазах чужаков куда как более… м-м… законнее, легитимнее, что ли, чем барон-вожак наёмников или неизвестный купец с горой ценных товаров, которые можно и отобрать.

– Линкийцы наши могут выдать, что я не местный. Не специально, а так, – я покрутил рукой в воздухе во время одного из совещаний, – случайно, кто по пьяни, кто из-за длинного языка, от желания похвалиться или «по страшному секрету и другим ни-ни».

– Забудь и не бери в голову. Уже запустили слух, что ты из первых местных, кто примкнул к нам, когда мы пришли в эти места. И не абы кто, а дворянин, потому и держишься так независимо, получаешь лучшее оружие и так далее, – усмехнулся Василь Старцев.

– И поверили?

– Поверили ещё как. Тут про нас чёрт знает что среди местных ходит. На этом фоне история про внука командира погибшего ордена выглядит как высеченной на каменных скрижалях из священного храма, чьи догмы не подлежат сомнениям, – на сторону правой руки Колокольцева встал Сергеев.

– Мои знают, что я один из вас.

– Ты про эту парочку дровосеков? Они уже в курсе, что это был просто обман, чтобы никто не знал о твоём настоящем прошлом, – сказал Юрий Иванович.

– Ладно, почти убедили, – махнул я рукой.

В поход со мной отобрали сорок два человека. Это включая мою группу, в которую вошёл Лось, зарекомендовавший себя превосходным мечником. За время до ледохода он натаскал многих в посёлке в деле владения клинком, а со мной занимался чаще других. Я его об этом сам попросил. Свой старый тесак сменил на орденский палаш, к которому поселковые умельцы сварганили ножны и удобную перевязь. Палашом его назвал Лось, не сумев точно определить принадлежность оружия к тому или иному виду.

Струг оснастили высокой мачтой с двумя парусами, кем-то обозванных бермудскими, мотором в моторном отделении на корме, представлявшим обычный ящик с крышкой, и восемью вёслами. Руль – рулевое весло с большой лопастью на корме. В центре судна стояла невысокая каюта, на две трети забитая товарами.

Кроме арбалетов, крупнокалиберных мушкетов и штуцеров с револьверами на струге имелись две небольшие пушки, сделанные из двухдюймовой полутораметровой трубы с клиновым затвором для заряжания с казны. Это устройство показал Ганзовец. Попутно рассказал историю про пищаль Три Аспида из какого-то российского музея. По его словам выходило, что за эту пищаль некогда хотел отвалить гору золота знаменитый оружейник и металлург Крупп, так как та дискредитировала его как изобретателя и конструктора. Мол, Крупп бахвалился, что первым в мире создал казнозарядное орудие с клиновым затвором. И вдруг в России увидел пищаль с практически таким же затвором, но вышедшую из руки мастера на сто или более лет раньше.

Унитарных снарядов не было, заряды самые обычные: картечь-ядро отдельно, мешочек с порохом отдельно, выстрел осуществлялся при помощи запальника через запальное отверстие. Обе пушки крепились на вертлюгах и были съёмные, чтобы прямо во время боя можно было перекидывать орудия с одного борта на другой.

Спать всем нам предстояло на берегу или на лавках для гребцов.

В качестве товаров мы везли медные, бронзовые и латунные слитки. Специи, украшения из земных ювелирок, меховые шкурки ценных зверей, которых охотники настреляли за зиму или сменили у гоблинов, и многое другое, вроде стеклянной и нержавеющей посуды. Специи и украшения, обычные и те, которые накопировала Михалина, были разложены отдельно друг от друга на тот случай, если маги учуют какие-нибудь эманации использования дара девушки. Вдруг за продажу замагиченых предметов тут наказывают или нужно особое разрешение?

За день до отплытия ко мне подошла Маша, та самая мелкая девушка, которая принесла свёрток с вещами покойного полусотника Красного Оплота. За зиму я с ней сталкивался всего раза три или четыре. И встречи происходили мельком, на ходу или при стечении народа.

– Привет, тебе чего? – первым обратился я к ней.

– Привет, – быстро сказала она и после замолчала на несколько секунд. Наконец, продолжила. – Женя, а можно мне с вами… – и уже совсем тихо добавила, – с тобой?

– Нельзя. Мы женщин не берём в поход. Там может быть очень опасно, – отрицательно покачал я головой. Я помнил слова Веселовского про то, что эта девчонка якобы в меня влюбилась с первого взгляда. Но за минувшие месяцы она так и не показала этого более-менее явно. Самому же мне было банально не до неё. К тому же хватало дамочек более активных и фигуристых, которые желали моего внимания. Я в посёлке был видной фигурой, что уж тут скрывать. Сиди я за частоколом постоянно, и кто-нибудь из них обязательно смог бы окрутить и сделать своим… мужем? К счастью, мои длительные отлучки и вероятность сложить голову за частоколом помогали сохранять личную свободу. Никому не по нраву в один из дней узнать, что ты вдова. Тем более что примеров хватает. За зимний период мы потеряли больше десяти человек от клыков хищников, оружия орков и непогоды. Плюс были умершие от болезней, с которыми не справлялись усиленные лекарства Лизы и эликсиры шамана, или те попадали к больному слишком поздно.

– Но она же плывёт, – Маша посмотрела на Шуа, которая с интересом слушала нашу беседу.

– А я её руу’д, мы теперь всегда вместе. Тем более посмотри на неё и себя, Маш? Шуа сможет защитить и себя, и меня, и ещё кого-то. А тебя придётся саму защищать, – я постарался ответить ей как можно мягче, чтобы не задеть грубостью чувства собеседницы. Но и твёрдо, дав понять, что канючить и тем более плакать бесполезно.

– Ясно, – с непонятной обидой в голосе резко бросила девушка, потом порывисто развернулась и быстро пошла прочь.

Я же только пожал плечами и вернулся к прерванному занятию. Не до женской блажи было.