Текст книги "Восточная война (СИ)"
Автор книги: Михаил Ланцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Логика их была простой. Японцы хвастались, что подстроили русским ловушку, выманив на открытый бой при своем численном и качественном превосходстве. Прекрасно. Но смогли ли они добиться своего? Нет. Все три броненосца и шесть корветов русских вернулось в Порт-Артур, причем своим ходом. Да, их немного потрепало. Ну так и японцам досталось. То есть, русские имея заведомо худшие корабли и численное превосходство смогли не только вырваться из ловушки, но и достойно дать сдачи.
Очень неприятная для англичан эта была статья. Очень. Испанцы поддержали итальянцев, а французы и немцы ограничились нейтральной позиции. У их руководства нарастало понимание того, что ситуация становится неуправляемой… и непредсказуемой…
Адмирал Того же, добравшись до Сасебо, отправился ругаться. Крепко ругаться. Этот бой смог убедить его только в одном – он сражался с чем угодно, только не с теми лоханками, что описаны в британском военно-морском справочнике. Его трясло. Нет. Колотило. А в его душе клубилось странное чувство из смеси ужаса, бешенства и крайнего возмущения.
– Во что вы нас втянули?! – Рявкнул он с порога, когда добрался до постоянного представителя разведки при штабе флота.
– Что вы имеете в виду? – Напрягся его собеседник. Он НИКОГДА не видел адмирала таким. Тот славился своей уравновешенностью и предельным самоконтролем. Сейчас он был в состоянии едва ли не паники.
– Пойдемте. Я покажу вам, что я имею в виду. А вы объясните мне. Все объясните! Бездари! Бездельники! Из-за вашей халатности мы чуть ко дну не пошли! За мной! Шагом марш!
[1] Как и Ренненкампф фон Эссен сделал быструю и блестящую карьеру при обновленном Императоре. Тот прекрасно знал ценность этого кадра, поэтому старался всячески его продвигать.
[2] Речь идет о 340-мм/42 французских орудиях образца 1887 года. Доработка заключалась в увеличении толщины ствола и внедрения лейнера – сменной внутренней части.
[3] В оригинальной истории 305-мм фугасные снаряды образца 1895 года имели массу 331 кг и несли 12,4 кг пироксилина. Снаряд оригинальной 340-мм/40 пушки имел массу 490 кг и был снаряжен без малого тремя десятками кг ВВ. Для нового 340-мм орудия применялась стрельба тяжелыми стальными снарядами большого удлинения, аналогичные тем, что использовали в годы ПМВ или после нее.
Часть 1. Глава 7
Глава 7
1904 год, 5 апреля, Инкоу
Несмотря на успешную и очень продуктивную оборону Ляо-Яна сил для эффективного сдерживания японцев в регионе у России не хватало. Снимать с западной границы Имперскую гвардию было опасно в нарастающей обстановке напряжения, а мобилизацию проводить он не хотел. Просто не хотел, чтобы не создать обстановку для успешной агитации всякого рода бунтовщиков и провокаторов. Слишком уж сильно била по экономики эта самая мобилизация.
Кроме того, играл немаловажную ролю и важный политический момент. Мобилизация была этаким признанием Японии как серьезное военной державы, с которой нужно считаться. А этого делать совершенно не хотелось, так как пока она находилась в категории туземной страны. Ну, немного более развитой за счет неимоверных усилий англичан, немцев и американцев. У России и так была низкая репутация в военном деле. Сначала было поражение в Крымской войне, где русские просто ничего не смогли сделать англо-французским десантом. Плохо, но Великобритания и Франция наиболее значимые европейские державы. Их коалиции проиграть неприятно, но не позорно. Просто звоночек о том, что Российская Императорская армия уже не та. Но потом ведь последовала Русско-Турецкая война 1877-1878 годов, в которой эта самая армия победила с огромным напряжением сил. И кого?! Совершенно разложившуюся армию Османской Империи. А ведь ее армию, находящуюся в куда более боеспособном состоянии, она легко раскидывала двадцатью годами раньше. Что это? Что случилось с Россией? Уж не ослабла ли она? Уже не перешла ли она из разряда опасных хищников в стойло к вкусному и питательному корму?
Обновленный Николай Александрович это понимал прекрасно, в отличие от оригинала. И искал способы уклониться от мобилизации. Поэтому в Маньчжурию шел полноводный поток продовольствия, боеприпасов, снаряжения и прочего полезного военного имущества, но очень мало солдат. Фактически шел набор на «вакантные позиции» в Имперской гвардии в рамках обычной, штатной процедуры. Ну еще казаки, ближайших войсковых кругов. С теми все было попроще…
Так или иначе, но русских войск в Маньчжурии не хватало для закрытия всех важных направлений. Поэтому 5 апреля японцы сумели предпринять высадку в Инкоу, стремясь отрезать железнодорожное сообщение с Китаем…
Семен Янковский вновь участвовал в сражении. Чтобы заткнуть дыру в Инкоу решили использовать их ЧВК. Здесь как на Кубе нормальной засады не сделаешь для десанта. Другая местность. Леса нет. Конечно, они попробовали, постреляли немного из легких 87-мм полевых гаубиц, накидывая японцам шрапнель и гранаты с закрытых позиций. Но недолго. Здесь высадку поддерживали канонерские лодки, которые ответили. Хорошо так ответили. Едва треть личного состава батареи ноги унесла. Да и то, только потому, что заранее догадались нарыть щелей для укрытия от контрбатарейного огня. Орудия – в труху. Людей, не успевших спрятаться, в фарш. Все-таки против шести и восьмидюймовых фугасов спорить сложно. Да еще в таком количестве.
Потом ЧВК часа три огрызалось станковыми пулеметами, активно маневрируя и уходя от ответного огня канонерок. Но все равно была вынуждена отойти, оставляя городок. Продолжать дальше бой было не реально. И так потеряли больше ста бойцов, что для ЧВК являлось чрезвычайно много. Тот уровень выучки и оснащения подразумевал более взвешенное и осторожное использование этих элитных войск. Но у Ренненкампфа просто не было резервов для прикрытия этого направления. А вся дивизионная и корпусная артиллерия была сосредоточена либо под Ляо-Яном, либо на севере Ляодуна. Вот и выкручивался как мог. Глупо. Да. Но хоть так. Совсем сдаваться без боя этот городок было нельзя.
Впрочем, ЧВК просто так сдаваться не собиралась. Так что Семен вновь со своими бойцами окапывался, подготавливая позиции и вспоминал свою вторую кампанию – уже в Южной Африке. Ведь действовать руководство компании решило именно в этом ключе…
Россия официально была в стороне и держалась нейтралитета, относительно англо-бурской войны. В отличие от трех ЧВК и частных лиц. Как «внезапно» оказалось, у русских офицеров уже несколько лет была очень популярной поездка на время отпуска в Трансвааль или Оранжевую республику. Для них тут даже несколько санаториев построили и стали организовывать регулярный комплекс развлечений вроде сафари, экзотического секс-туризма и прочих забав. Поэтому начало войны застало в тех краях немало русских офицеров, находящихся в длительном отпуске «по состоянию здоровья», то есть, не на действительной службе. И они, как один, вступились за «несправедливо обиженных» буров. Как частные лица, разумеется, записавшись добровольцами в армию Трансвааля и Оранжевой республики.
Случайность? Император Николай II разводил руками и уверял всех, что это именно она. Кто же знал? Только вот на территории этих двух полудиких стран по странному стечению обстоятельств нашлись «частные склады» с очень полезным для войны имуществом. Большими такими, просто колоссальными запасами. И принадлежали они подданным Британской Империи со странными фамилиями Маслоу, Сидороу, Иваноу… Так что даже ЧВК заезжало туда в совершенно гражданском облике, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Поначалу буры действовали также, как и в оригинальной истории – наступали и осаждали городки англичан. Только в этом варианте их поддерживало три ЧВК, что позволяло им таки брать города штурмом, а не просто осаждать. В ноябре 1899 года вновь восстали зулусы[1], провозгласившие свою независимость от англичан. Как несложно догадаться, вождь Бамбата сразу же вступил в переговоры с руководством Трансвааля и Оранжевой республики, заключив с ними военный союз. И что удивительно, на складах этих странных Маслоу и Петроу хватило карабинов с патронами и для зулусов. Раз – и буквально за месяц в Зулуленде образовалась чернокожая армия в пятнадцать тысяч бойцов, вооруженная современным стрелковым оружием. Да, без пулеметов и пушек. Но все равно – проблема и немалая. Особенно, если учесть, что действовали они с двенадцатитысячной армией Оранжевой республики и двадцатитысячной Трансвааля.
А потом наступил 1900 год и англичане, накопив спешно переброшенные в Южную Африку войска, перешли в наступление. Кое-кто приехал из метрополии, но в основном, стягивались колониальные части из других регионов Африки и Индии.
Объединенная армия конфедератов[2] медленно отступала, устраивая англичанам засады по пути продвижения и разбирая железнодорожные пути. А ЧВК действовали на коммуникациях, используя преимущества в мобильности, выучке и вооружения. Особенно вооружения, так как у них на руках были очень удобные средства для партизанской войны. В частности, 20-мм крепостное ружье Мосина, которое тот все-таки «допилил», и 37-мм гранатомет[3], разработанный все тем же Мосиным.
ЧВК действовали не единым массивом, а разбившись на взводы. В каждом имелось отделение с 37-мм гранатометами, отделение с крепостными ружья, отделение с ручными пулеметами и отделение прикрытия. В ближний бой они не вступали. Незачем. Они применяли тактику боевиков времен Чеченской войны. Скрытно подходили к важному объекту и обстреливали его. Если все складывалось удачно, то переходили в наступление и старались перебить весь личный состав. Если нет – отходили. Зачем рисковать лишний раз?
Специально охотились на железнодорожные составы, что обычные, что бронированные. Крепостное ружье надежно пробивали паровые котлы с безопасного расстояния, обездвиживая эту «железную гусеницу». А потом… а потом был суп с котом. То есть, обстрел парализованного состава. Как в тире. Благо, что боеприпасов было в регионе припасено очень много.
Совершались налеты и на обозы. Поджигались склады с казармы, посредством зажигательных снарядов из 37-мм гранатометов. Разрушались водонапорные башни и прочие хозяйственные сооружения. В общем – в тылу у наступающей армии творился настоящий ад.
Англичане в своем наступлении буксовали… и гибли… гибли… гибли… постоянно. Буквально таяли на глазах. Бесконечные засады, которые им устраивали буры с зулусами чередовались с крайне губительными налетами бойцов трех ЧВК.
Великобритания пыталась развернуть систему блокгаузов вдоль железных дорог и своей системы коммуникаций. Но это оказалось плохой идеей. Ведь ЧВК не буры. Днем такие укрепления обстреливали из гранатометов, довольно легко попадавших в бойницы за счет пусть и короткого, но нарезного ствола. Ночью можно было скрытно подойти и забросить туда ручную гранату… По нарастающей шло применение разнообразных «колхозных» бронепоездов. Но толку от них было чуть. Слабое бронирование, выполненное из котельного железа, легко пробивалось крепостными ружьями. А крут поднимающийся стволик гранатомета позволял закидывать гранаты прямо эти «гробики на колесах». Поначалу. Потом бронированные вагоны стали оснащать крышами. Но ситуацию это не сильно облегчало.
Иногда происходили столкновения британской кавалерии с отрядами ЧВК, но ничем хорошим для англичан это не заканчивалось. Слишком много ручных пулеметов раз за разом вынуждало «лайми» обжигаться, неся очень существенные потери. Катастрофические потери, так как своих пулеметов английская кавалерия не имела.
К исходу 1901 года Великобритания сумела развернуть в Южной Африке почти четыреста тысяч солдат и офицеров. Процентов на семьдесят они являлись туземцами всех сортов и видов. Но все равно, даже имея такое категорическое численное преимущество, топтались на месте, застряв и не в силах занять даже южную половину Оранжевой республики, не говоря уже о Трансваале или Зулуленде. Причина была проста – большая часть британских войск оказалась размазана на бесчисленное количество гарнизонов и эскортов по всей Южной Африке. Эта война для англичан превратилась в ад… и стала чудовищной дырой в бюджете без каких-либо перспектив. В Лондоне просто не понимали, как им сражаться в таких условиях.
Особой болью оказались лошади. Бойцы ЧВК, буры и зулусы старались при первой возможности стрелять в тягловую скотину «лайми». Большая, крупная мишень. Сложно промахнуться. Поэтому потери в ней были такие, что к концу 1901 года в Великобритании тупо начался острый дефицит лошадей и их пришлось закупать в Южной Америке. И не только лошадей. В ход шло все, включая осликов, верблюдов и быков. Но это не сильно помогало…
Семен Янковский улыбнулся, глянув на то, как его коллега оборудовал замаскированную позицию для 37-мм гранатомета… а вдали из Инкоу медленно выползала пехотная колонна японцев. Вытер со лба пот и занялся своим делом. Он командовал отделением пулеметчиков и требовалось еще раз проверить их позиции и маскировку. Сталкиваться лоб в лоб с целым полком пехоты им не было никакого смысла. Но что мешало его обстрелять? Их 37-мм клопы были маленькими, но очень вонючими… в особенности их шрапнели с гранеными стрелками и тонкостенные осколочно-фугасные снаряды со спиральками с насечками. Они не так чтобы и хорошо убивали. Нет. Но вот раненых плодили чудовищно.
Да, Инкоу был потерян. Но война только начиналась…
[1] В оригинальной истории последнее восстание зулусов произошло в 1906 году. Ребята были беспокойные и гордые. Даже несмотря на то, что в 1876 году их наголову разбили, совершенно не желали с этим мириться.
[2] В пропаганде тех дней, противники англичан союз Трансвааля, Оранжевой республики и Зулуленда называли Южноафриканской конфедерацией. Это прилипло и пошло дальше.
[3] Подробнее об этих видах оружия можно почитать в приложении.
Часть 1. Глава 8
Глава 8
1904 год, 9 апреля, река Ялу
Александр Александрович Блок осторожно выглянул из-за пригорка. Раздвинул траву. Лег на пузо и достав бинокль начал наблюдать за японцами.
Поэт… да, он был поэтом. Но новые законы во многом скорректировали его жизнь. Ведь не отслужив в Имперском ополчения он изрядно ущемлялся в правах. Поэтому выбора у него особенно и не было. Ситуация усложнялась еще и тем, что он не проходил по квоте бедняков и был обязан содержать себя в армии за свой счет либо сразу внеся всю стоимость, либо открывая беспроцентный армейский кредит…
И вот – он дембель, то есть, перевод в Имперский резерв, а вместе с ним стандартные права «гражданина Империи». Программа минимум выполнена – можно возвращаться к мирной жизни и поступать на юридический факультет, так рекомендуемый ему отцом. Но Блок старался. И это заметили, предложив ему продолжить службу, поступив в военное училище.
Отец был против, мать тоже. Но Блок взял кредит, отказавшись от их помощи. Хотелось доказать свою самостоятельность. Денег на погашение кредита не было. Однако, в случае поступления по предложенной ему программе, кредит оставался замороженным. Более того, если он после выпуска еще и служить пойдет, то его и вовсе погасят через три года. Красота! В общем, Блок согласился, продолжая доказывать отцу, что он самостоятельный парень.
А стихи? Их служба писать не мешала. Только они стали другими, совсем другими. Меньше женственности и тумана, меньше символизма, больше энергии, страсти, жизни.
Отучился. Выпустился офицером в резервную пехоту. И уже через год прошел отбор в Имперскую гвардию, а еще через год – в лейб-гвардию. Да, обычным корнетом, но лейб-гвардии! Отец был в шоке. Все были в шоке. Никто не ожидал от этого утонченного и изнеженного юноши таких успехов. Так Блок в Маньчжурию и попал в звании поручиков лейб-гвардии Гусарского полка – одного из лучших полков Империи…
Александр лежал в траве и внимательно вглядывался в то, что происходит на правом берегу Ялу. Требовалось выявить узлы возможной обороны и закономерности в движениях. По разведданным японцы не использовали какой-то особенной охраной тылов. Но мало ли? Вдруг это дезинформация? Вот он и лежал в траве, наблюдая, до самого вечера.
И вот наступила тьма.
Личный состав эскадрона проверил еще раз свое снаряжение. Попрыгал. Подергал крепления обвеса. И выступил в путь.
Брод, засыпанный «чесноком», никто не использовал. Это было слишком рискованно. Особенно из-за того, что русские вывалили часть «чеснока» выше по течению и тот постоянно сносило на, казалось бы, очищенный участок. Поэтому его и не караулили. Какой в этом смысл? По мату и воплям и так всем станет понятно, что кто-то решил им воспользоваться.
Два бойца выступили вперед, водя перед собой странными приборами. Палками, на конце которых были обычные деревянные корзинки, в которых лежали магниты. Обычные простые магниты. Но много. Они были довольно тяжелыми, поэтому бойцы надевали ременные плечи и брюшной упор для облегчения удержания магнитного искателя.
Они шли медленно, водя магнитным искателем по дуге перед собой. Время от времени останавливались и, снимая налипший на уловитель «чеснок», кидали его выше по течению. Чтобы тот позже снова сполз на брод. Но потом. Многие дни спустя.
Когда же «разминирование» брода завершилось на правый берег Ялу начали перебираться бойцы кавалерийского эскадрона… Кавалерийского… Мда… Кавалерия в России была категорически сокращена в ходе военных реформ 1890-х годов. Небольшие конные отряды остались у пограничной стражи, у полевой разведки, тылового охранения и прочих подобных служб. Конные полки же сохранились только в лейб-гвардии, кардинально преобразившись и превратившись в этаких тяжелых драгун.
Типичный эскадрон включал в себя группу управления, три стрелковых взвода, взвод тяжелого оружия, отделение подвоза продовольствия, вещевое отделение и отделение обеспечения. Стрелковый взвод… да-да, именно стрелковый, ведь по факту они были драгунами, то есть, ездящей пехотой. Такой взвод состоял из четырех опять-таки стрелковых отделений и группы управления. В каждом отделение имелся один ручной пулемет[1]. Взвод тяжелого вооружения имел два станковых пулемета, два крепостных ружья и три гранатомета. Очень серьезная огневая мощь! Очень. Ни одна пехотная или кавалерийская рота в мире ничем подобным не обладала… ну кроме, разве что ЧВК, но там отдельная песня.
Отдельно нужно отметить, что для этого задания, бойцам эскадрона выдали особое оружие – «ночные карабины». Их сделали на основе револьверов Нагана. Длинный ствол, штампованное цевье, откидной приклад и так далее. Все что нужно. А сверху еще и глушитель, интегрированный в конструкцию карабина[2]. Такой карабин давался «в нагрузку» к штатному вооружению большей части личного состава, а взамен. У руководства не было особой надежды на «бесшумность» всей операции не было. Расчет был на внезапность и попытку вырвать хотя бы несколько минут лишних – уже хорошо.
Так вот.
Взвод тяжелого вооружения спешно окапывался, готовясь прикрывать своих коллег. А все три стрелковых взвода занялись делом, ради которого сюда и пришли.
Один выдвинулся к понтонному мосту через Ялу, намереваясь его взорвать. Что было делом нехитрым. Охрана слабая, динамитных шашек много. Оставалось – скрытно подойти, перебить охрану и сделать дело. Два других взвода отправились через брод на правый берег реки, далее мостками и в городок. Им требовалось сжечь склады и заглянуть «на огонек» в местный штаб. Ренненкампфу требовались точные данные о численности и дислокации японских войск, чтобы оценить риски, и других способов получить эти сведения у русских попросту не было…
Несмотря на поздний вечер в окнах горел огонь и мелькали силуэты людей. А возле крыльца стояли постовые.
Пум. Пум. Пум. Отработали «ночные карабины». Большой глушитель и дозвуковая пуля прекрасно сочетались, обеспечивая низкий уровень звука при выстреле.
Постовые едва опали на землю, как вынырнувшие из темноты бойцы взвода уже подбегали к зданию. Два отделения заняло периметр, остальные часть же ринулись внутрь постройки. Входная дверь открывалась наружу, поэтому первый боец открыл ее и отступил с дороги, пропуская своих товарищей. А те веселыми и озорными лосями ломились вперед, сбивая все на своем пути.
– Татсу[3]! – Рявкнул один из бойцов и для подтверждения своих слов выстрелил из «ночного карабина» в потолок, отчего с него посыпалась побелка.
Лейб-гвардейцы быстро рассредоточились по помещению, удерживая на прицеле всех мужчин. А поручик прошелся к столу. Окинул взглядом лежащие там документы с картами. Огляделся. Нашел самого старшего по званию и доложился:
– Александр Блок. Чуи райфугато Россия Тенно[4].
В разговорнике, который выдали всем бойцам с началом войны, титул Императора России обозначался словом «тенно», что было не верно. Мог быть только один тенно и им был монарх Японии, то есть «Небесный владыка» или «Небесный государь», происходящий от самой богини Аматерасу. Все остальные Императоры обозначались словом «котэй», находясь на ступень ниже японского правителя. Так что лица всех присутствующих вытянулись, а рты открылись от удивления. С тем же успехом Блок мог заявить что-то о сухой воде или правдивости предвыборных обещаний. Они, наверное, что-то хотели возразить, собираясь с мыслями, но Александр продолжил.
– Аната ва торэ раремаста. Буки о ватасу![5]
Два японских офицера дернулись, пытаясь выхватить клинки. Это ведь быстрее, чем выколупать револьверы из стандартной для тех лет кобуры. Но…
Пам. Пам. Пам. Пам. Отработали «ночные карабины», завершая жизненный путь этих дерганный особей homo sapiens.
Карабины были снаряжены особыми патронами с тупоголовыми пулями, что имели развитую полость со стороны головки для лучшей экспансивности. Поэтому останавливающее действие у этих, казалось бы, небольших пуль калибра 7,5-мм было вполне приличным. И остановить накоротке могли любого человека. «Достаточно одной таблетки». Хотя для надежности каждый атаковавший офицер получил по две-три пули. От греха подальше.
– Буки о ватасу! – Снова произнес Блок. Нервное напряжение вызвало спазм горла, так что выкрик получился в удивительно низкой, практически рычащей тональности.
От двери в соседнее помещение начал что-то лепетать довольно приятный женский голос. Александр обернулся и увидел миловидную девушку, японку, одетую в традиционные одежды. Которая, впрочем, была совершенно ни к месту. Поэтому он подошел к ней и жестом кисти указал выйти из комнаты. Дескать, выметайся дамочка. Небрежно так. Еще и вздохнув мученически. Если бы у него были глаза на затылки, то в этот момент Блок смог бы заметить грустную усмешку генерала.
Мгновение.
И в руке у этой девушки оказывается короткий кинжал, которым она и попыталась достать Александра.
С 1892 года в Российской Империи была начата разработка системы армейского рукопашного боя. Сам Император не был ни спецназовцем, ни каким-то иным специалистом в этом направлении, поэтому он собрал комиссию, которая занялась изучением «мирового культурного наследия», привлекая самых разных специалистов. В том числе и из Японии. Никакой философии. Никакой красоты. Просто практичные, простые приемы для быстрой нейтрализации угрозы для жизни.
Александр, как обер-офицер лейб-гвардии, должен был уделять этой дисциплине определенное время. И уделял, без всякого, впрочем, энтузиазма, но определенные рефлексы наработал. Поэтому жесткий, но банальный удар кинжал смог парировать. Одной рукой отбил атакующую «лапку», второй, развернутой ладонью толкнул девицу в грудь, разрывая дистанцию. Веса в этой особе было немного, так что толчка хватило, чтобы отлетела к стенке, по которой и сползла на пол.
– Не стрелять! – Рявкнул Блок. – Это всего лишь глупая девчонка…
Та прошипела что-то едкое и многообещающее, реагируя на произошедшее. Вряд ли поняла слова Александра, но это было не так уж и принципиально.
– Ямэтэ[6]! – Раздраженно воскликнул генерал, обращаясь к девушке.
Та что-то надрывно ему ответила. Между ними завязалась перепалка, быстро разозлившая Блока.
Пам. Ударил его «ночной карабин». И девица замерла с открытым ртом и округлившимися до невозможности глазами. Пуля ударила в стенку над ее головой, осыпав красивые, чисто вымытые волосы побелкой. Совсем рядом. Совсем близко…
Блок же тем временем, приложив пальчик к губам и произнес:
– Т-с-с-с-с…
А потом улыбнулся самым благожелательным образом. Вполне искренне, надо сказать. Потому она ему нравилась. Милая. Страстная. В какой-то мере даже безумная… прекрасная незнакомка. Жаль, что они встретились в таких условиях. Очень жаль[7].
Чуть помедлив, он подошел к ошарашенной девушке. Присев на корточки забрал у нее кинжал. И осторожно щелкнул ее по носу пальчиком. Она никак не отреагировала. Молча и как-то отстраненно смотря куда-то в пустоту прямо перед собой.
Закончив с ней Александр вернулся к японским офицерам. Время не ждало. Требовалось быстрее их разоружать. Вязать. И решать, что делать дальше. Всех, само собой, тащить не имело смысла. Но вот генерал точной нуждался в «эвакуации». Как и документы, ради которых они и явились в этот городок, ставший ключевой точкой тылового обеспечения развернутых в Маньчжурии японских войск.
Спустя полчаса все было закончено и бойцы начали отход. А городке тем временем потихоньку поднималась паника. Склады разгорались. Хуже того, поднятые по тревоги бойцы гарнизона оказались обстреляны из «ночных карабинов». Они ведь в одних подштанниках выбежали и бросились тушить склады без оружия в руках. Плохая идея, за которую они заплатили кровью «не отходя от кассы».
Миновали брод. Засыпав его за собой «чесноком». Подходы к нему, тоже «засеяли». В темноте – самое то. Тем более, что многие японские солдаты бегали по улице босиком, не успев обуться.
Бах! Бабах! Бах!
Донеслась серия несильных взрывов от понтонного моста. И минут пять спустя вернулся первый взвод, после чего весь эскадрон начал сворачиваться и готовиться к отступлению. Пора было и честь знать. Все что хотели – сделали. И даже больше.
– Куда это они так спешат? – Хохотнул Федор Дмитриевич – командир взвода тяжелого вооружения, которого все почему-то называли не иначе как «дядя Федор». И ударил по ним из станковых пулеметов. Так – пару относительно длинных очередей, просто чтобы обозначить присутствие. После которых японцы спешно откатились, начав накапливать силы. Но эскадрон не стал их ждать и геройствовать. Конечно, посмотреть на то, как супостаты налетят с разбегу на «чеснок», очень хотелось. Однако не решились. Слишком высока была угроза подхода канонерок. Зачем рисковать? Глупо. Пара шести шрапнелей и половины эскадрона попросту не станет. А оно надо? Ради чего? Сиюминутного зрелища?
Отходили осторожно, горными тропами, стараясь не попадаться на глаза местным жителям. Да и вообще никому. Японцы, безусловно, активизировались и самым активным образом искали их силами своей кавалерии. Эскадрон был силен… но силен как эскадрон. Сталкиваться с серьезными силами японцев в полевом сражении ему было не с руки. Их миссия заключалась в другом. Однако, несмотря на все предосторожности, к исходу второго дня, Александра, что дежурил по охранению окликнули, привлекая внимание:
– Командир! Александр Александрович! Смотрите! Баба!
– Баба? – Удивился Блок и, сняв защитные крышки с бинокля, глянул в указанном направлении. – Действительно… баба… – Верхом на лошади сидела та самая особа из особняка.
– Снять ее? – Деловито поинтересовался Игорь Иванович[8], ласково огладив свой карабин с оптическим прицелом.
– Погоди Печкин, погоди.
После чего Блок подошел к сэру Гамильтону, взятому в плен там же, в здании штаба. Он оказался британским наблюдателем, раненым под Ляо-Яном и выехавшим на лечение в тыл. Рана пустяковая, но Ояма воспользовался первым же поводом, чтобы избавиться от этих любопытных глаз и излишне назойливых советов.
– Вы хорошо говорите по-японски? – Спросил он его по-английски.
– Сносно.
– Спросите у генерала Куроки, кто эта девушка, – спросил он и указал в сторону конной девицы, видневшейся на холме. – И почему она нас преследует. Это опасно. Хорошо, что еще достаточно светло и мы ее смогли узнать. В сумерках же ее бы просто застрелили, приняв за солдата японских разъездов.
– Бака![9] – Грозно сведя брови, ругнулся генерал, не дожидаясь перевода. А потом добавил уже на английском с сильным акцентом. – Я понимаю его речь. Эта девушка моя родственница. Племянница.
Тем временем девица пнула коня в бока и поскакала к обнаруженному ей лагерю русских. Возле него она притормозила и подъехала совсем шагом. Довольно ловко слезка с коня, несмотря на свои одежды. И, подойдя ближе к генералу, села в традиционную для японцев позу на коленях. После чего залопотала на своем, на птичьем.
– Что хочет эта женщина? – Напрягся Александр у генерала.
– Она просит меня, как главу рода, разрешить ей совершить самоубийство.
– Что?! – Охренел Блок.
– А… – небрежно махнул здоровой рукой Гамильтон. – Это все их средневековые обычаи. Плен по традициям Японии – позор. Лучше смерть, чем плен. Раньше так было. И для женщин тоже. Она – женщина-буке – воинского сословия. В случае угрозы пленения она должна защищать своего господина, – Гамильтон кивнул на генерала. – Если же все становиться крайне плохо, то помочь тому умереть, если он не в состоянии сам совершить самоубийство. А потом убить себя.
– Что это за бред?! – Воскликнул шокированный Александр.
– И не спрашивайте, – покачал головой Гамильтон. – Но это их традиции. И не вежливо их не соблюдать. Вы забрали ее кинжал. Верните его девушке. В конце концов, это даже познавательно. Я никогда не видел, как перерезают сами себе горло.
– Это правда? – Слегка осипшим голосом спросил Александр у генерала.
– В общих чертах, – глянув с нескрываемым пренебрежением на сэра Гамильтона, ответил Тамэмото Куроки. – Норико воспитывалась в старых традициях и очень серьезно к ним относится.
Александр подошел к ней и, взяв за плечи, поднял с колен. Заглянул в глаза и ужаснулся. Там была какая-то отрешенность… пустота… Мысленно она уже была мертва.
– Вы дадите ей разрешение? – Спросил Блок у генерала.
Тот молча кивнул. И Норико что-то тихо залопотав, чуть отстранившись, осторожно, чтобы не спровоцировать бойцов, достала мешочек с монетами, который, поклонившись, протянула ему.
– Верните кинжал, – тихо произнес генерал. – Для нее это ОЧЕНЬ важно. Там, – кивнув на мешочек, – все ее личные накопления и украшения. Она просит продать ей кинжал, понимая, что он ваш трофей.
Александр повернулся и вновь взглянул на эту девушку. И у него что-то сжалось внутри. Убить ему было несложно. В бою. Врага. Но участвовать в этом дурацком ритуале он не мог, даже косвенно. Как он будет жить дальше с пониманием того, что из-за него такая милая девушка перережет себе горло? Такая дикая и буйная тогда… и такая тихая и смиренная сейчас… Блок чуть подался вперед и вдохнул аромат ее волос. Снова отмытых от побелки и пахнущих чем-то очень приятным… Он не мог, просто не имел права позволить ей умереть. Безумное. Глупое. Иррациональное чувство накрыло его.
