Текст книги "Братья Райт"

Автор книги: Михаил Зенкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ТРИУМФ ЛЕТАЮЩИХ БРАТЬЕВ

 
Фарман иль Райт, кто б ты ни был,
Спеши! Пробил последний час!
Корабль исканий в гавань прибыл.
Просторы неба манят нас.
 

Валерий Брюсов

Пятилетний заговор молчания и непризнания, окружавший достижения бр. Райт, смог только отсрочить на несколько лет, но не мог остановить дальнейшего развития авиации. Сообщение об их полетах и достижениях нашло отклик во Франции, где по их следам вслед за капитаном Фербером пошел целый ряд смелых авио-изобретателей, старавшихся проникнуть в так называемую «тайну бр. Райт» и по фотографиям, по описаниям и статьям воссоздать американскую летательную машину, достигшую таких чудес. Более развитые, чем в других странах, моторостроение и автомобилизм давали французским изобретателям более мощные и легкие моторы, каких не было у бр. Райт. К 1908 г. Франция начала показывать заметные успехи в авиации, хотя далеко отстававшие еще от рекордов бр. Райт. 12 ноября 1906 г. Сантос Дюмону удалось приподняться от земли на своем аэроплане и пролетать расстояние в 220 метров в 21 сек. 13 января 1908 г. Анри Фарман на биплане Ваузена, построенном но типу биплана бр. Райт, с бензиновым мотором в 50 л. с, сделал полет по кругу в 1 километр, получив приз Дейча – Аршдикона. В марте того же года Фарман покрыл расстояние в 2,3 километра в 2 мин. 15 сек.; в апреле Делагранж покрыл расстояние в 3,9 километра на таком же биплане Вуазена в 6 1/2 мин. Как ни далеки были эти рекорды французской авиации в 1908 г. от рекордов бр. Райт 1905 г., они тем не менее были грозным предостережением. Вынужденное затворничество бр. Райт, длившееся уже третий год. отказ от полетов не прошли даром. Время не ждало. Дальнейшее промедление грозило вырвать у первых изобретателей аэроплана пальму первенства и передать ее другим, менее оригинальным, чем они, но более счастливым избранникам.

Понимая это. бр. Райт энергично и быстро готовились к предстоящим полетам. Чтобы выгадать время, они решили поделить между собой задания: Вильбур поедет во Францию и использует для полета тот аэроплан, который лежал в таможне в Гавре с июля прошлого года, а Орвил останется в Америке и будет сдавать аэроплан, заказанный американским правительством. Для того чтобы выполнить условия контракта, в конструкцию аэроплана 1905 г. потребовалось внести ряд изменений. В апреле новый аэроплан был почти готов, но, прежде чем приступить к сдаче, братья решили съездить еще раз в Кити Хок и проверить как свою машину, так и самих себя. Они не летали уже 2 1/2 года и нуждались в тренировке.

Первого мая 1908 г. братья выехали в Кити Хок, захватив с собой для полета аэроплан 1905 года. В Кити Хок они поселились в своем лагере, в деревянном сарае, который, несмотря на их пятилетнее отсутствие, сохранился и нуждался только в ремонте. Исправив сарай, братья приступили к сборке аэроплана, внеся в него необходимые изменения: два сидячих места, одно для летчика, другое для пассажира, и несколько измененную систему управления.

«Только в мае этого года, – пишут братья Райт в своей статье 1908 г., – опыты, прекращенные в октябре 1905 г., были возобновлены у Чортова Холма в Северной Каролине. Эти полеты были сделаны, чтобы проверить пригодность нашей машины к выполнению условий контракта с правительством Соединенных штатов о постройке самолета, способного поднять двух людей и запас горючего для полета на 125 миль при скорости 40 миль в час. Машина, которой пользовались при этих испытаниях, была та же, на которой производились полеты около станции Симс в 1905 г., но в ней были сделаны кое-какие изменения соответственно условиям контракта. Пилот занимал сидячее положение вместо лежачего, ничком, как было в 1905 г., и было добавлено сиденье для пассажира. Мотор был поставлен более сильный, радиаторы и баки для газолина тоже были большей вместимости, чем предыдущие».

Сидячее положение пилота вызывало также изменение в системе управления. Рычаг для перекашивания крыльев приходилось теперь двигать вперед и назад, а не вправо и влево, как раньше. Это было гораздо удобней, но братья, привыкшие к старой системе управления должны были освоиться с новой. Орвил предложил практиковаться на самом аппарате, но Вильбур считал это излишним. Достаточно будет одной, как он говорил, «воображаемой практики». Сидя на койке в сарае, Вильбур в свободное время производил упражнения, закрыв глаза и дергая вперед и назад воображаемый рычаг:

– Вниз направо… Вверх налево… Вниз… Вверх…

Орвил последовал примеру брата. Вильбур был прав: для полетов оказалось достаточно одной воображаемой практики. 13 мая каждый из братьев пролетел по кругу без всяких осложнений из-за новой системы управления. 14 мая Орвил сделал первый в истории авиации полет с пассажиром, механиком Чарли Фернас, продолжительностью 3 мин. 40 сек. на расстоянии в 3 1/2 мили. Вильбур в тот же день раньше Орвила пробовал подняться с пассажиром, но полет его оказался слишком коротким. Затем Вильбур, уже один, без пассажира, сделал полет на расстоянии четырех миль. Во время третьего полета по кругу он, забывшись, сделал неверное движение рычагом, вызвавшее падение аппарата. Орвил, следивший в бинокль за полетом, кинулся к месту падения. К счастью, Вильбур отделался царапиной на носу, аэроплан же совсем не пострадал.

Пустынное одиночество Кити Хок оказалось однако совсем не так пустынно, как было прежде, во время их первых полетов. Следом за братьями Райт в Кити Хок тайно последовал целый отряд газетных корреспондентов с кодаками и биноклями. Первым из них был сотрудник «Collier's Weekly» Артур Рул. Он поселился в Мантео, на соседнем острове Ронок, и каждое утро, переправившись на пароме, проходил несколько миль по сыпучему песку к своему секретному наблюдательному пункту на вершину дюны, называвшейся Лошадиная Голова, и оттуда в бинокль следил за полетами. Знакомый паромщик сообщил об этом бр. Райт, которые только посмеялись над предприимчивым репортером и пригласили его к завтраку, когда он явился к ним в лагерь. Следом затем в Кити Хок явился коллега Рула по журналу Джемс Хэр, корреспондент лондонской газеты «Дейли мэйль», корреспондент из Норфолька и Байрон Ньютон от нью-йоркского «Геральда», которого его шеф отправил в Кити Хок со сле-дующим напутственным наказом:

– Разоблачите этих мошенников, братьев Райт!

Как раз в это время в «Геральде» появилась заметка о бр. Райт с цитатой из отзыва о них председателя Аэроклуба Франции Аршдикона, который писал: «Братья Райт, как истые американцы, прежде всего деловые люди. В течение нескольких лет они производили опыты с аэропланом и добились кое-каких результатов. Что это за результаты, я не могу сказать. Но я думаю относительно этого пункта, что это блэф Райтов».

Ньютону так и не удалось выполнить поручения своего шефа и разоблачить публично «этих мошенников», братьев Райт. Хэр, считавшийся хорошим военным корреспондентом и не раз производивший фотосъемку на полях сражений, пришел в такой восторг от первого виденного им полета, что совсем позабыл защелкнуть уже наставленный было фотографический аппарат.

Главной целью поездки в Кити Хок было испытание аэроплана с новой системой управления. Бр. Райт не ставили себе «задачей подъема в высоту и рекордов продолжительности полета». «Ни одной попытки, – пишут они, – не было сделано подняться в высоту или произвести продолжительный полет». В Кити Хок они пробыли всего две недели до половины мая. В июне Вильбур выехал во Францию, Орвил – в Дэйтон заканчивать сборку нового аэроплана. По дороге домой Орвил остановился в Вашингтоне и выбрал для своих будущих полетов пригород Форт Майер, место, мало подходящее для аэродрома, неровное, с казармами, телеграфными, трамвайными столбами, неудобное для посадки.

Вильбур приехал во Францию в июне 1908 г. Местом для его полетов был выбран ипподром «Инодьер» в Ле Мане. Доставка аэроплана из Гавра, где он пролежал в пакгаузе целый год, сборка и проверка его отняли более месяца времени. Мотор не сразу удалось наладить, и при одном из испытаний Вильбуру так сильно ошпарило руку из лопнувшей трубки, что врач опасался гангрены. Опасность была настолько серьезна, что Вильбур счел нужным написать об этом домой брату. К счастью, все обошлось благополучно.

Первый полет Вильбура состоялся только 8 августа и продолжался всего две минуты. Затем время полетов стало быстро увеличиваться. Так как ипподром оказался непригодным для больших полетов, то Вильбур 19 августа перенес свои полеты в артиллерийский лагерь Овур. «Место полетов, – сообщает капитан Фербер, – было огорожено по распоряжению военных властей и туда был проведен телефон. Однако в зрителях недостатка не было. Они устремлялись со всех сторон, чтобы дивиться на молчаливого деятельного американца».

Из разных стран в Ле Ман устремились десятки газетных корреспондентов, чтобы проверить наконец так долго морочившую всех «тайну бр. Райт».

Джозеф Брэндрет дает очень живое и яркое описание Вильбура в газете «Дэйли мэйль» от 17 августа 1906 г.:

«Человек, вышедший мне навстречу из простого деревянного сарая, был в кепке и без пиджака. Я заметил, что рубашка его была какого-то особенного зеленого цвета, какого мне не приходилось никогда раньше видеть. Чувствовалось что-то странное в высокой худощавой фигуре. Лицо было замечательно, голова напоминала птичью, и черты с выдающимся длинным носом, еще более усиливавшим это сходство с птицей, были вытянутые, костлявые. Загадочная полуулыбка скользила на губах над хорошо выбритым подбородком, а кожа была покрыта густым загаром от ветра и солнца. Из глубины его серовато-голубых глаз излучалось что-то солнечное. С первого же момента моего разговора с ним я убедился, что Вильбур Райт – фанатик, фанатик полета, и я уже не сомневался более, что он достиг всего того, о чем он сообщал. Он казался рожденным для полета».

При сборке аэроплана Вильбур работал на соседней автомобильной фабрике и встречался с ее владельцем Леоном Болле, с которым ему приходилось больше объясняться знаками, так как Вильбур не говорил по-французски, а Болле по-английски. Тем не менее Болле имел возможность часто наблюдать Вильбура за работой и сообщил о нем ряд интересных подробностей.

«Я считаю его чудом изобретательского гения, – говорил Леон Болле. – Я наблюдал его, знакомился с его аппаратом и я убежден, что его аэроплан, несмотря на многие мелкие необработанные детали, является наиболее совершенной летательной машиной, известной до настоящего времени. Ошибка м-ра Райта в том, что он все хочет сделать сам и не слушает тех предложений, которые помогли бы ему и облегчили бы его полеты. Вот вам один пример. У него нет шарикоподшипников на оси пропеллера. Я указал ему на то, что если бы он пользовался шарикоподшипниками вместо устаревших подшипников, требующих очень большой смазки, то риск перегрева был бы меньше, но он не хочет их. И знаете, почему? Только потому, что он не может их сделать сам. Сделанных же нами он не хочет брать. Когда он работает, то работает у аппарата с шести часов утра до ночи. Он приходит вместе с рабочими и по гудку тотчас же, что бы ни держал в руках, бросает работу, снимает рабочий костюм и идет с рабочими обедать. Он не курит, никогда не пьет спиртного, ест очень умеренно и обычные житейские развлечения его не привлекают. Вот он какой человек! Он никогда не торопится, никому не позволяет дотронуться до своей машины, тронуть хотя бы проволоку на ней, не допускает даже своего механика налить горючего в бак. По его мнению, тот сделает это не так, как надо».

«Во время долгого ожидания, – пишет Джозеф Брэндрет, – я наблюдал м-ра Райта в его сарае. Тут же в углу была его «комната». Она состояла из невысокого багажного ящика без крышки, на край которого опиралась узкая складная кровать. На гвозде висело небольшое зеркало и рядом стоял умывальник. Из этого, вместе с чемоданом, керосинкой – он сам готовил себе завтрак – и складным стулом состояла вся меблировка. Он принимает душ из шланга, подвешенного на стене. Спит он в буквальном смысле под крыльями своего аэроплана. Рано утром он начинает работать, иногда насвистывая и не обращая никакого внимания на м-ра Берга (агента Флинт и К° в Европе), убеждающего его выйти и познакомиться с тем или иным важным посетителем. «Да. – отвечает он, – немного погодя, когда я кончу вот это». – И «это» длится обычно около часа. Он живет в сарае с двумя своими механиками – флегматичным англичанином из Бирмингама и веселым бдительным французом Флери, который зорко. смотрит за «шпионами».

Первый полет Вильбура в Европе состоялся 8 августа, и вот как описывает его Брэндрет:

«Когда большая белая птица поднялась высоко в воздух и проделала ряд эволюции с такой же легкостью, как судно в море, то неописуемое возбуждение охватило небольшую толпу зрителей. Мм все почувствовали, что были глубоко несправедливы к Вильбуру Райту, сомневаясь в тем, что он может летать. Мы ринулись к нему с криком. Мы чувствовали, что наконец зажглась заря эпохи авиации, и с восторгом горячо пожимали руки Вильбура. Я увидел, что его лицо просветилось и просияло от удовольствия, и по рукопожатию я понял, что под маской внешней холодности он вибрировал всеми нервами.

«Очень немногие тогда верили в то, что бр. Райт могут летать, – вспоминал потом другой очевидец первого полета, член Воздухоплавательного общества Великобритании лорд Нордклиф. – Я помню этот знаменательный день, когда Вильбур после двухнедельных приготовлений поднялся в воздух к огромному изумлению французов. Мы так привыкли видеть теперь летающие аэропланы, что нам трудно представить тот восторг, который охватывал при виде первого полета».

«Когда Вильбур Райт прибыл во Францию демонстрировать свои полеты, – рассказывает Бруэр, – то сомневающиеся собрались со всего мира, чтобы собственными глазами увидеть достижение невозможного. В августе 1908 г. я отправился в Ле Ман, чтобы увидеть собственными глазами то, в чем я, как и другие, до тех пор сомневался. Когда полет на этот день закончился и машину убрали в ангар, м-р Райт пригласил меня пообедать вместе с ним в небольшой гостинице… Я нашел, что Вильбур Райт очень откровенно рассказывал о своей работе, без всякой таинственности, без всяких искусственных прикрас своих достижений. Это была простая история двух братьев, которые всегда играли и работали вместе и здоровье одного из которых требовало постоянных упражнений на свежем воздухе.

Вильбур Райт любил самый простой образ жизни. Кусок плотной парусины, натянутой между двумя двух-трехдюймовыми досками, опирающимися концами на стропила сарая, где стояла машина, составлял постель, на которой он спал. Часто видели, как в 5 час. сентябрьским росистым утром он принимал холодный душ, пока кипятился кофе. Первая его забота всегда была о машине, так как она была единственной и послужила для всех полетов в течение последних четырех знаменательных месяцев 1908 г. Тот же самый сарай, который был тесен даже для машины, так что приходилось складывать руль назад, служил для него спалыней и кабинетом для занятий. Само собой понятно, что всеобщий интерес, возбужденный полетами, вызвал огромную, часто нежелательную переписку. Он не имел секретаря и, будучи занят всецело своей машиной и полетами, мог уделять корреспонденции очень ограниченное внимание. На наиболее важные письма писались ответы, остальные же откладывались в кучу, чтобы потом ответить на них, когда будет время. Многие, кто писал, не могли себе представить, что Вильбур был одним из самых занятых людей и не имел поэтому времени, чтобы удовлетворять праздное любопытство тысяч интересовавшихся полетами…

В течение последних трех месяцев 1908 г., когда Вильбур побил все свои прежние рекорды, ученые знаменитости стали съезжаться в Ле Ман со всех концов света, причем многие из них уверяли, что они всегда верили в полеты бр. Райт в Америке в 1903 и 1905 гг. Другие делали многочисленные предложения, как улучшить слишком грубый, по их мнению, аппарат. Один известный ученый, осматривая машину, попросил у Вильбура разрешения измерить вогнутость крыльев, так как это даст возможность ему вычислить длину колебаний, производимых машиной в полете. Получив разрешение, он произвел ряд сложных вычислений и затем спросил, будет ли вычисленная им длина длиною волны полета. Вильбур ответил, что длина волны неверна, так как машина летит прямо, а не волнообразно. Ученый был изумлен и сказал: «Это невозможно», на что Вильбур – пионер во всем, что он делал, – ответил: «Подождите и убедитесь сами». Несомненно ученый вскоре затем увидел полет машины по прямому пути и, надо надеяться, простил этот отказ следовать воздушным законам, которые тогда считались непогрешимыми».

Почти одновременно с полетами Вильбура во Франции происходили полеты Орвила в Америке, и рекорды двух «летающих братьев», как их прозвали, следовали в сентябре 1908 г. один за другим.

Вильбур начал полеты раньше, но вследствие неисправности мотора первые его полеты были непродолжительны и следовали один за другим с перерывами: 8 августа – 1 мин. 45 сек., 11 августа – 3 мин. 43 сек., 12-го —6 мин. 56 сек., 13-го – 8 мин. 13 2/3 сек.

21 августа, ввиду непригодности ипподрома Инодьер для больших полетов, Вильбур перенес свой ангар на военное поле Овур, где полеты возобновились только в начале сентября.

3 сентября полет продолжался 10 мин. 40 сек.

5 сентября полет продолжался 19 мин. 48 2/5 сек.

10 сентября полет продолжался 21 мин. 43 2/5 сек.

16 сентября полет продолжался 39 мин. 18 3/5 сек.

16 сентября полет продолжался с пассажирами 2 мин. 20 сек.

17 сентября полет продолжался с пассажирами 32 мин. 47 сек.

Орвил, хотя и начал полеты позднее, но благодаря более исправной работе мотора скоро опередил брата, и рекорды его вначале были значительно лучше.

Первый пробный полет Орвила в Форте Майер у Вашингтона состоялся 3 сентября и продолжался всего 1 мин. 11 сек. Второй публичный полет 4 сентября был тоже непродолжительным, всего 4 мин. 15 сек., но этого было достаточно, чтобы привести зрителей в экстаз. Толпа обезумела от восторга.

9 сентября Орвил сделал два рекордных полета, первый утром, продолжавшийся почти час (57 мин. 31 сек.), и второй после полудня, продолжавшийся 1 час 2 мин. 15 сек., на высоте 36 1/2 метров. В тот же день Орвил совершил короткий полет в течение 6 мин. с пассажиром – лейтенантом Ф. Ламом.

10-й полет продолжался 1 час 5 мин. 52 сек. 11 сентября Орвил побил свой рекорд, продержавшись в воздухе 1 час 10 мин. 50 сек. и описав две восьмерки. 12 сентября последовал новый рекорд, после второго полета с пассажиром, майором Джордж Сквайр, в течение 9 мин. – полет в течение 1 часа 15 мин. 20 сек., на высоте 250 футов (76,25 метра). Орвил, так же как и Вильбур, летал в обычном своем костюме, в пиджаке и кепке, которую с его головы сорвало ветром.

Так удачно начавшиеся рекордные полеты Орвила были неожиданно прерваны случайной катастрофой из-за поломки одного нового, только что поставленного пропеллера. 17 сентября, уже к вечеру, Орвил сел на аэроплан вместе с пассажиром лейтенантом Т. Сельфридж, назначенным летать по его собственной просьбе военным министерством. Перед полетом они весело разговаривали и смеялись, когда их фотографировали. Старт был не совсем удачен, но Орвил выправил аэроплан и стал по спирали забирать высоту. На четвертом круге на высоте 150 фут. Орвил услышал какой-то необычный стук в гуле мотора и пропеллера и, обернувшись назад, заметил, что управление вертикального руля оборвано. Обломавшаяся около втулки лопасть левого пропеллера перервала проволоку руля. Аэроплан заколебался и начал падать. Орвил быстро выпрямил его одним перекашиванием крыльев и начал было планировать, но высота была слишком незначительная для этого и передний руль не действовал. Аэроплан перевернулся и упал носом вниз с высоты 22 метров.

Лежа на земле с переломленными ребрами и левой ногой, Орвил видел, как окровавленный лейтенант Сельфридж пытался приподняться на четвереньки и слышал крики подбежавших на помощь людей, которым он успел только сказать перед тем как потерять сознание:

– Передайте сестре, что я жив.

Сельфридж умер, не приходя в сознание, через несколько часов. У него был разбит череп мотором и переломлены ребра. Орвил пролежал шесть недель в госпитале, у него кроме сильного ушиба головы, вызвавшего бессознательное состояние в течение нескольких дней, были переломлены три ребра и левая нога.

18 сентября утром Вильбур получил телеграмму о катастрофе с братом. Он заперся в сарае и не показывался целый день. 19 сентября по случаю похорон Сельфриджа и 20 сентября в воскресенье полетов не было. 21 сентября полеты происходили под контролем членов Аэроклуба Франции. Для определения расстояния на аэродроме были поставлены три столба с флагами, образовавшими треугольник, с периметром в 2 километра. Первый взлет в 4 час. 10 мин. был неудачен. При втором потерпела аварию одноосная тележка; при третьем порыв ветра свернул аэроплан в сторону с рельса. Публика уже начала терять терпение и думала, что объявленный полет не состоится. Наконец в 5 час. 17 мин. аэроплан плавно поднялся и начал описывать широкие круги вокруг трех столбов, сначала на высоте семи метров, а потом поднимаясь все выше и выше. Солнце зашло, стало смеркаться, аэроплан все продолжал кружиться. Уже совсем в сумерках, около 7 час. вечера, закончив 33-й круг, аэроплан плавно спустился на землю. Зазябший в своем легком костюме, Вильбур вылез из своего аппарата со словами:

– This will cheer Orville a bit! – это немножко подбодрит Opвила!

Публика устроила авиатору грандиозную овацию. Рекорд продолжительности полета был 1 час 31 мин. 25 4/5 сек. Так как по правилам Аэроклуба продолжительность полета засчитывалась до захода солнца, то на приз была зачтена только 51 мин. 3/5 сек. Официально пройденное расстояние считалось по периметру треугольника в 66,6 километра, но в действительности, при скорости около 60 километров в час, было более 90 километров.

Неожиданный перерыв полетов Орвила и несдача им аэроплана американскому военному министерству вызвали материальные затруднения. Все сбережения братьев были растрачены, принадлежавший им участок фермы продан, дом на Готорн-стрит, принадлежавший сестре, заложен, сама она бросила учительствовать в школе, чтобы ухаживать за братом. Только выполнив наполовину свой французский контракт, смог получить Вильбур часть денег и послать их домой.

Так удачно начавшееся соревнование летающих братьев, внезапно оборвалось, и дальнейшие рекорды пришлось ставить одному Вильбуру. Полеты его после рекорда 21 сентября продолжались в такой последовательности: 24 сент. – 54 мин. 3 1/5 сек. – 55 километров. Полет пришлось прекратить из-за поднявшегося ветра. Аэроплан начал клевать носом, но Вильбур плавно опустился. В этот же день состоялся банкет в честь Вильбура. 25-го с пассажиром в первый раз – 9 мин. 1 3/5 сек.

28-го первый полет с пассажиром – 11 мин. 35 сек. и второй полет перед летной комиссией Аэроклуба Франции. Вильбур продержался в воздухе 1 час 7 мин. 24 4/5 сек., покрыв расстояние в 48,2 километра. Полет пришлось прекратить за израсходованием бензина.

Дальнейшие полеты в октябре и ноябре производились с пассажирами, так как по условиям договора аэроплан должен был пролететь с пассажирам расстояние в 50 километров. Первыми пассажирами Вильбура были его будущие ученики – авиаторы Поль Тиссандье и граф Ламбер. Последовательность и продолжительность этих полетов с пассажирами была следующая: 3 октября – 55 мин. 37 3/5 сек., 6-го – 1 час. 4 мин. 1/5 сек. на расстоянии 70 километров. Этим полетом было выполнено второе условие договора. 7 октября семь полетов с пассажирами, одним из которых был атташе при русском посольстве в Риме Солдатенков. 8 октября, несмотря на ветер, три полета с пассажирами.

10 октября состоялось официальное испытание аэроплана в присутствии представителей от Военно-морского министерства, от Аэроклуба и 20 тысяч публики. В 4 час. 30 мин. Вильбур поднялся на аэроплане, имея пассажиром молодого французского ученого Пэнлэвэ, но через несколько секунд спустился. Оказалось, что Пэнлэвэ, поправляя шляпу, нечаянно задел за веревку, служившую для остановки мотора. В 5 час. 12 мин. Вильбур поднялся во второй раз с тем же пассажиром и начал с замечательной точностью описывать правильные эллипсисы вокруг треугольника. Солнце село, но аэроплан продолжал кружиться в сумерках белой птицей. Наконец в 6 час. 21 мин. 45 сек. последовал плавный спуск. Рекорд продолжительности полета с пассажиром был 1 час 9 мин. 45 сек. Публика устроила авиатору «неподдающуюся описанию овацию».

После этих рекордов и выполнения двух первых условий договора дальнейшие полеты с пассажирами производились только в течение 15–20 мин.: 28-го – 15 мин. 2 3/5 сек., 29 —17 мин. 34 сек., 30-го – 15 мин. (порча мотора), 11 ноября – первый полет 15 мин., второй – 20 мин.

30 ноября Вильбур выиграл приз Аэроклуба Сарт, поднявшись на высоту 90 метров.

Дальнейшие полеты с пассажирами были 16 ноября, первый – 19 мин., второй 21 мин., и 18-го – 19 мин.

В декабре Вильбур продолжал полеты один без пассажиров, поставив новые рекорды.

18 декабря полет продолжался почти 2 часа – 1 час. 54 мин. 22 3/5 сек., покрыв расстояние в 99 километров, высота была 110 метров. 19 декабря рекорд высоты был 115 метров.

В канун нового года, 31 декабря 1908 г., Вильбур поставил новый рекорд. Первый полет начался в 11 час. 18 мин., но через 42 мин. последовал вынужденный спуск, вследствие лопнувшей трубы, подававшей бензин. В 2 час. 3 сек. Вильбур онова поднялся и 56 раз обогнул треугольник с флагами при 3-градусном морозе, продержавшись в воздухе 2 час. 20 мин. 23 сек., и покрыл расстояние в 124,7 километра. Действительно расстояние было значительно больше – около 150 километров. Этим рекордным полетом Вильбур выиграл приз Мишлена и 20 тыс. франков. Кроме этого рекордного полета в этот же день им были произведены еще два полета – один пробный утром, продолжительностью в 42 мин. и третий вечером с пассажиром, министром общественных работ Барту. Ввиду большого холода третий полет продолжался всего 4 мин.

2 января 1909 г. ввиду наступивших зимних холодов Вильбур разобрал свой ангар в Овуре и перенес свои полеты на юг Франции в По.

В начале января в Париж приехал вместе с сестрой Орвил, поправившийся после катастрофы, но не настолько, чтобы приступить немедленно к полетам. По его ходатайству, американское правительство отстрочило срок сдачи аэроплана на 9 месяцев. По дороге в По Вильбур на некоторое время остановился в Париже, где встретился с братом и сестрой. Теперь «летающие братья», особенно же Вильбур, стали самыми популярными людьми в Париже. За ними всюду следовали любопытные, на улице продавались открытки с фотографией Вильбура и его полетов. В честь его устраивались банкеты. На одном из таких банкетов, данным Аэроклубом Франции, Вильбура встретили овациями. За ужином его посадили рядом с какой-то важной дамой, но разговор, как потом шутил Вильбур, был очень лаконичен и напоминал анекдотическую беседу между шотландцем и венецуэльцем, состоявшую из названий городов; Парис – Пари, Ром – Рома и т. д. Газеты наперебой старались получить от него интервью или статью с оплатой по франку за каждое слово. Но высокий гонорар не мог соблазнить сурового молчаливого Вильбура, который шутя говорил в свое оправдание:

– Единственная птица, которая болтлива, это попугай, и он невысоко летает.

Все же Вильбур удосужился дать небольшую статью в две страницы для одной лондонской газеты, за которую, как он сообщал потом в письме домой, получил 250 долларов. Другая, более длинная и обстоятельная статья была написана Орвилом и напечатана в Америке. Об этой статье Орвил потом писал к двадцатилетию первого полета: «Единственным сообщением, написанным Вильбуром или мной с изложением истории механического полета, была статья, напечатанная в сентябре 1908 г. под названием «Аэроплан братьев Райт». Я написал эту статью, когда Вильбур был в Европе, но так как я воспользовался рядом выражений из его писаний, то я поставил его имя вместе со своим. Насколько я знаю, это единственная статья, которая дает, хотя и в кратких чертах, историю создания первой летательной машины».

По (Pau), куда Вильбур перенес свои полеты на зимнее время, – небольшой город на юге Франции, в Нижних Пиринеях, зимний курорт с историческим замком Генриха IV. Муниципалитет По отвел особое поле для полетов в нескольких километрах от города, построил ангар и предоставил Вильбуру бесплатное помещение в отеле, которым он впрочем почти не пользовался, так как жил большую часть вместе с братом в ангаре. Злые языки поговаривали, что такое гостеприимство «отцов города» было вызвано вовсе не любовью к авиации, а желанием привлечь полетами в город английского короля Эдуарда, находившегося в Биаррице, и других знатных гостей, – расчет, который действительно вскоре оправдался. Полеты Вильбура сделали По модным аристократическим курортом.

Главной задачей Вильбура было уже не достижение новых рекордов, а выполнение последнего условия договора: обучение полетам трех учеников. Будучи пионером во всем, что касалось авиации, Вильбур выработал систему обучения, «очень практическую и простую», по отзыву капитана Фербера. Обычно мало разговорчивый Вильбур не тратил много времени на объяснения, да это и принесло бы мало пользы, так как ученики его несильны были в английском языке, а их учитель во французском, а показывал все на практике. Перед учеником, летавшим вместе с инструктором, находились два рычага, такие же, как и у инструктора, и связанные с ними. Рычаги двигались так же, как и те, которыми управлял Вильбур, так что ученик чувствовал своей рукой движение и наблюдал их действие на машину. Постепенно затем управление передавалось ученику под наблюдением и проверкой Вильбура. Последним производилось обучение подъему и посадке. Обучение шло очень успешно, без единого несчастного случая. Первыми учениками Вильбура были: спортсмен-автомобилист Поль Тиссандье, капитан Жирардвиль и граф Шарль де Ламбер, который первый во Франции пробовал летать на купленном у Лилиенталя аппарате. Тиссандье стал потом инструктором «Национальной французской воздушной лиги» и обучил многих французских авиаторов: капитана Фербера, Леблана, Гарнье и других. Ламбер отличился потом своим полетом на аэроплане Райт вокруг Эйфелевой башни.

Поле, отведенное под аэродром, было довольно большое, ровное, но заросшее травой. Ученики являлись на аэродром обычно к 6 часам утра. Учебные полеты производились или рано утром или к вечеру, если скорость ветра не превышала 13–16 километров в час. Орвил помогал брату, но сам полетов не производил, так как еще не совсем оправился после падения. Жизнь в ангаре на свежем горном воздухе быстро восстанавливала его здоровье. Взамен запрещенных полетов на аэроплане Орвил однажды вместе с сестрой Катериной воспользовался приглашением французских воздухоплавателей и совершил с ними полет яа аэростате на расстояние 25 километров со спуском в горах.