Текст книги "История сношений человека с дьяволом"

Автор книги: Михаил Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Только они дают другой рецепт для его изготовления. Надо добыть пучок шерсти е головы гиены, сплести эту шерсть в нитки или шнурки и из этих шнурков сделать кольцо. А потом это кольцо, как и в первом рецепте, продержать девять дней в гнезде удода. После того, однако, следует еще окурить кольцо благовониями добытыми под благоприятным влиянием планеты Меркурия. Когда надо сделаться невидимым, это кольцо надевают на палец, а когда в этом надобность минует, кольцо снимают, вот и все. Разумеется, существование таких колец вызвало стремление к изысканию средств уничтожить их силу, охранить себя от их действия. С этой целью люди запасались свинцовыми кольцами с особой волшебной вставкой; эта вставка представляла собой глаз ласки, но непременно такой, которая рождала детенышей только один раз. Такое кольцо изготовлялось обязательно в субботу. Тут мы видим явную игру старых астрологических суеверий. Дело в том, что изготовление кольца-невидимки совершалось, очевидно, под верховным покровительством бога Меркурия, как мы уже видели. Противоборствующее же кольцо изготовлялось под покровительством Сатурна. Свинец – металл, посвященный Сатурну; суббота – день, посвященный Сатурну. Сатурн и Меркурий – планеты, одна другой враждебные, взаимно уничтожающие силу одна другой. На этом и основано было суеверие об этих кольцах. Третья волшебная статья – это амулеты или талисманы, как их называют на Востоке. В наших суеверных сказаниях и обрядностях амулетам соответствуют наузы, узлы, навязки и ладанки. В древности амулетами служили самые разнообразные мелкие предметы, которые можно было надевать или постоянно носить е собой, например, кусочки пергамента с какой-нибудь надписью, пластинки меди, олова, серебра, какие-нибудь особенной формы камешки.

Чаще всего сила амулета зависела от написанной или вырезанной на нем надписи, либо какой-нибудь таинственной фигурки. Строго говоря, нет возможности причислить верование в амулеты огульно и исключительно к области сношений человека с нечистой силой. Скорее бы можно сделать обратное заключение. В большинстве случаев можно думать, что носители амулетов смотрели на них, как на предметы священные, обладающие вовсе не адской, а благодатной силой. Таково, несомненно, большинство ладанок, обращающихся у нас в народе. Но дело в том, что христианское духовенство с глубокой древности косо смотрело на эти вещи Прежде всего оно осуждало в людях эту излишнюю и суетную боязнь, это стремление оградить себя всякими средствами от всего, что может вредить. Зная, что обычай идет еще от языческой древности, духовенство и осудило его, как переживание язычества, как остаток веры в древние благодетельные бесплотные силы. И можно было бы привести множество мест из сочинений святых отцов, где почтенные авторы решительно осуждают обычай ношения амулетов. В своем месте, когда у нас пойдет речь о борьбе древнего русского правительства и духовенства е колдовством, мы приведем взгляды на этот вопрос, какие господствовали и у нас. Однако, у старых авторов можно найти немало историй, свидетельствующих о сверхъестественной силе амулетов. Так, например, в 1568 году во время войны, которую вел принц Оранский с испанцами, произошел такого рода случай. Попался в плен какой-то испанец, который был приговорен принцем к смерти расстрелянием. Испанца привязали к дереву и произвели в него залп из аркебузов. Но ни одна пуля не причинила испанцу ни малейшего вреда.

Сначала было подумали, что у него под одеждой надета какая-нибудь предохранительная снасть, вроде кольчуги. Его раздели, но никакой кольчуги на нем не нашли, а нашли только маленький амулет, имевший фигурку агнца. И как только этот амулет с него сняли, первый же выстрел убил его наповал. Приведем еще любопытную легенду, занесенную в летописи фамилии Урсино, царствовавшей в Наварре. Мать одного из Урсино в то время, когда он был еще крошечным ребенком, отправила его на богомолье в Испанию к святому Иакову Компостельскому. Снаряжая младенца в дорогу, мать повесила ему на шею амулет, снятый его отцом е убитого им в сражении мавра. Амулет этот обладал силой охранять своего носителя от диких зверей. И вот однажды, в то время как поезд с младенцем проходил через дикий лес, оттуда вдруг выскочила медведица, выхватила младенца из рук кормилицы и с ним скрылась. Но она его не истребила: этому воспрепятствовал амулет. Напротив, медведица превратилась в кормилицу ребенка, выкормила его, и когда он вырос, то прославился своими воинскими доблестями. Имя же Урсино (от игеш – медведь) он потому и принял, что был вскормлен медведицей. Впоследствии отец его признал, по всей вероятности, по тому же амулету, и он наследовал ему на троне Наварры. Теперь подберем ряд рассказов о колдовстве, по которым можно судить обо всех перечисленных видах злодейств, учиняемых колдунами, и о мерах противодействия их злобе.

В «Демономании»  Бодена упоминается об обычае, существующем в Германии. Там, когда человек или домашнее животное оказываются «испорченными» , т. е. ставшими жертвами колдовства, то для того, чтоб распознать виновника этого злодейства, прибегают к такого рода приему: берут кишки из трупа человечьего или скотского и волокут их куда-нибудь в дом, но вносят туда не через двери в комнаты, а через отдушину в погреб. Там их складывают в кучу и сжигают. При этом колдун или ведьма, напустившие порчу, неминуемо ощутят нестерпимую боль в животе, и чтобы от нее избавиться, непременно побегут к тому дому, где производилось сжигание кишок. Для того, чтобы мучительная боль их оставила, им необходимо добыть горячий уголь от костра, в котором сжигали кишки. Подбежав к дому, колдун или ведьма начнут изо всех сил стучаться. Если им не сразу откроют, то во всем доме водворится кромешная тьма, раздастся оглушительный гром, и перепуганные хозяева дома непременно отопрут дверь. Таким путем и можно распознать и схватить колдуна или ведьму. Большие эпидемии в Средние века почти сплошь приписывались колдовству. Народ верил, что колдуны и ведьмы зарывают под пороги пучки шерсти, над которыми произносят заклинание, и тогда люди или скот, переступающие через порог, один за другим все переболеют. В этом случае остановить болезнь можно не иначе, как удалив заколдованный клок шерсти из-под порога. Подобным же способом колдуны наводят порчу на что им угодно. Так, например, подбрасывают булочнику какую-нибудь мелкую заколдованную вещь в его квашню, и хлебы у него от этого выходят никуда не годными. Ведьма влюбляется в женатого молодого человека. Чтобы отвратить его любовь от жены и обратить ее на себя, ведьма подбрасывает под брачное ложе тщательно заделанный горшочек, в который садит слепую жабу. И молодой человек бросает свою жену и детей и прилепляется к злой ведьме, и так продолжается до тех пор, пока догадливая жена не заглянет под кровать и не спалит жабы. Тогда муж бросит ведьму и вновь привяжется к своей жене. Деревенский парень. собираясь взлезть по лестнице на чердак, скидывает с ног деревянные башмаки. Улучив этот момент, ведьма незаметно кидает в башмаки какую-то отраву. Парень, надев потом эти башмаки, падает, делает себе вывих и навек остается калекой.

Одна околдованная женщина начала от порчи неимоверно жиреть, и, наконец, превратилась почти в какой-то колоб, на котором невозможно было различить лица Вдобавок, из ее внутренностей то и дело раздавалось кудахтанье кур, пение петухов, кряканье уток, блеяние овец, рев быков, лай собак, хрюканье, ржание и т. д. Это был целый ходячий скотный двор. Иногда колдуны и ведьмы берут просто-напросто целого дьявола и заключают его в какой-нибудь плод, например, орех или в яблоко. Потом дают это лакомство детям, которые, ничего не подозревая, глотают дьявола и, разумеется, становятся одержимыми. Один колдун изготовил такое яблоко и положил его на перила моста. Он имел в виду угостить этим яблоком одного из своих недругов, который должен был переходить через тот мост. Колдун очень хорошо знал, что этот человек великий лакомка и ни за что не упустит случая поживиться яблочком, коли за него не надо раскошеливаться. По счастью, кое-кто видел, как колдун клал то яблоко на перила. Эти свидетели, люди, очевидно, понимавшие толк в колдовстве, стали около чертова яблока и никому не давали его взять. Но тут возник вопрос, как отделаться от этого яблока, что вообще надо с ним сделать? Спорили до хрипоты, а приступиться к яблоку никто не решался. Наконец, нашелся какой-то храбрец. Вооружившись громадной жердью, он спихнул ей адское яблоко в воду. И как только оно коснулось воды, из него так и прыснула куча чертенят в виде маленьких рыбок. В Средние века было множество процессов о колдовстве, в которых обвиняемыми являлись католические патеры. Они злодействовали и прямо, и косвенно, т. е. либо за свой счет, либо помогая другим колдунам. Содействие духовенства в колдовстве потому высоко ценилось, что при колдовских операциях часто требовалось участие священных предметов. Так, например, причастные облатки клали в амулеты и разные другие заколдованные снасти; иногда требовалось, чтобы какая-нибудь вещь, над которой колдовали, была положена на алтарь или под алтарь, так чтобы над ней было отслужено известное число обеден. Все подобные проделки были крайне затруднительны и даже невозможны без содействия патера.

И многие патеры соблазнялись денежной мздой, которую предлагали им колдуны, и, следовательно, являлись участниками их злодейств. Случалось также, что и сами патеры делались колдунами, и тогда их злодейства угрожали целому приходу, потому что они во время обедни, например, вовсе не освящали причастных облаток и в таком виде, т. е. в виде простых лепешек, а не в виде тела Христова, преподносили их верующим, чем, конечно, весьма компрометировали спасение их душ. К такой уловке прибегал, между прочим, патер одной из лионских церквей, заживо сожженный в 1558 году. У него с прихожанами была какая-то ссора, и вот, чтобы им подгадить, он и начал их причащать неосвященными гос-тиями. Много народу колдуны и дьяволы побуждали к разным злодействам силой страха, игрой на чувстве самосохранения. Так, в книге Кальмэ рассказывается о том, как одна колдунья предсказала солдату из армии чешского короля Владислава, что отряд, в котором он будет участвовать при сражении, будет на голову разбит и истреблен. Такая же участь предстояла, конечно, и тому солдату. Но ведьма уверяла его, что он наверняка предохранит себя от смерти и притом весьма нехитрым способом. Ему стоит только у первого встречного, который попадется ему в глухом месте, обрезать уши и носить их у себя в кармане. Человека того надо было, конечно, предварительно убить, затем мечом, которым было произведено убийство, начертить на земле, между ног своего коня, крест, поцеловать этот крест, потом сесть на коня и умчаться во весь дух. Солдат послушался и все это совершил. И вот настал предсказанный колдуньей бой, и армия короля Владислава была действительно вся перебита, а солдат спасся и вернулся домой жив и здоров. Но тут его ожидала мрачная новость. Оказалось, что человек, которого он убил ради спасения своего и у которого обрезал уши, был никто иной, как его собственная жена. Каким образом случился этот непостижимый переплет событий, как мог солдат не рассмотреть того, у кого он отпарывал уши, об этом история умалчивает.

Надо полагать, что дошлая ведьма сумела отвести ему глаза. Иногда мстительность колдуньи высказывалась в злодействах удивительно странного свойства, о чем можно судить, например, по следующей истории. В герцогстве Веймарском колдунья зашла в мясную лавку и начала торговать у мясничихи телячью голову, но предлагала за нее цену несуразную, за какую мясничиха не могла отдать свой товар. На том и разошлись; но ведьма решила жестоко отомстить строптивой торговке. Через несколько времени у ней начались жестокие головные боли. Врачи, к которым она обращалась, ничего в ее болезни не понимали и не умели ей оказать ни малейшей помощи. Между тем, спустя некоторое время у мясничихи из ушей начала выделяться какая-то белая масса, которую врачи сначала приняли за ее собственные мозги. Но когда всмотрелись поближе да вдобавок припомнили историю с телячьей головой, то и сообразили, что у торговки из головы вытекал не ее собственный мозг, а мозг телячий. Окончательно же убедились, когда вместе с мозгами начали появляться и косточки; эти последние, по рассмотрению, оказались уже, несомненно, телячьими. Так продолжалось довольно долгое время, и бедная мясничиха лишь весьма медленно оправилась от своей странной болезни. Кальмэ, передающий эту историю со слов какого-то другого писателя, с точностью указывает даже год происшествия – 1685. Боден в своей «Демономании»  рассказывает факт, дошедший до его сведения, каким-то чрезвычайно сложным путем через одного аббата, слышавшего рассказ от турецкого посланника, в свою очередь слышавшего историю от какого-то польского дворянина, и т. д. История эта гласит, что один из могущественнейших христианских королей (но кто именно – неизвестно) однажды пожелал узнать свою грядущую судьбу и обратился за этим к какому-то патеру, стяжавшему славу великого кудесника, – некроманта, как их называли в старое время. Волшебник взялся за дело и прежде всего потребовал, чтобы предоставили в его полное распоряжение десятилетнего мальчика, притом первенца.

Патер сначала отслужил обедню и за вей освятил гостию; потом он отрезал у ребенка голову и положил ее на освященную гостию, а затем, произнеся запинания, повелел отрезанной голове сказать судьбу короля. Голова в ответ произнесла два латинских слова: «Vim Patior» , т. е. «Страдаю от насилия» . И мгновенно вслед затем король впал в припадок бешенства и стал неистово кричать, повторяя все одни и те же слова: «Уберите эту голову, уберите эту голову!» . А потом он в скором времени умер. В Средние века и в последующие столетия самой громкой славой колдунов и кудесников пользовались полудикие народы крайнего севера Европы, особенно же лопари или лапландцы, как их называли и до сих пор называют в Европе. О них можно найти известия в книге знаменитого шведского писателя Олая Магнуса. Он говорит, что самые искусные колдуны встречаются среди ботников, под которыми, очевидно, надо понимать жителей побережья Ботнического залива. Тут дело идет, видимо, о тех же лопарях. По словам Олая, лопари в особенности обладали высшим искусством отвода глаз. В этом искусстве отличались у них не только старики и старухи, но и молодые люди в даже дети. Они умели придавать своей физиономии вид самой ужасающей маски. Олай пытается в чрезвычайно мутных выражениях объяснить, каким манером они это совершали. Они для этого пользовались, сколько можно понять, фантастическим светом северных сияний во время бесконечной полярной ночи.

Если это так, то, конечно, в их искусстве не было ничего удивительного, потому что все путешественники по полярным странам отмечают эту особенность зимнего полярного освещения, т. е., что оно донельзя искажает внешний вид всех предметов, скрадывает расстояния и вообще производит самые неимоверные обманы зрения. Расскажем здесь кстати один только факт, приводимый участником южной полярной экспедиции, года три тому назад снаряженной в Голландии. Однажды он увидел на снегу, неподалеку от запертого льдами судна экспедиции, какой-то предмет. Всмотревшись в него, он порешил, что кто-то выволок и бросил на снегу один из тех деревянных ящиков, в которых сохранялись запасы разной провизии на корабле. А т. к. этими ящиками очень дорожили, то он порешил отнести свою находку назад на судно. Ему казалось, что ящик лежит шагах в двухстах от него. Но когда он направился к нему, то, во-первых, это расстояние сократилось до пятнадцати шагов, а во-вторых, то, что он принял за ящик, оказалось клочком газетной бумаги. Если такие искажения формы претерпевает клочок бумаги, то можно себе вообразить игру человеческой физиономии при подобном освещении. Но лопари мастера и по всяким другим частям колдовства. Они например, способны видеть предметы на громадном расстоянии, за десятки и сотни верст. Кому из местных жителей пожелается, например, узнать, что поделывает его друг или родственник, уехавший куда-нибудь в дальний путь, тот обращается к опытному колдуну, дарит ему что-нибудь, и колдун очень быстро узнает, где находится лицо, о котором гадают, живо ли оно и здорово ли, чем в ту минуту занято и т. д. С этой целью колдун входит вместе с гадающим лицом в особое помещение, где на большой наковальне лежит медное изваяние лягушки или змеи. Колдун ударяет несколько раз по этому изваянию, потом начинает что-то бормотать и, наконец, впадает в обморок, подобно тому, как это делается с нашими сибирскими шаманами. Пока он лежит в этом обмороке, предполагается, что дух его рыщет по белому свету, ища того, о ком ему поручено навести справки. Тот, кто вошел с ним в колдовское святилище, в это время самым внимательным образом наблюдает за тем, чтобы к нему не прикоснулось какое-либо живое существо, хотя бы, например, муха или блоха. Зачем это делается, Олай, к сожалению, не разъясняет.

Через несколько времени колдун приходит в себя, и у него в руках оказывается какой-нибудь предмет, например, кольцо и нож, который его душа добыла во время своего путешествия от того лица, о котором ворожили. И вслед за тем колдун подробно рассказывает, где его душа нашла того человека, что он делает в т. д. Те же лопари, по скован Олая, считались в его время настоящими владыками и распорядителями ветров. Олай, впрочем, выражается об этом в таких словах, из которых можно заключить, что сам он считает эти россказни за суеверие, во все же он передает, в чем оно заключается. Заключается же оно в том, что когда мореплаватели задерживаются в пути противным ветром, то они обращаются к лопарям-колдунам и просто-напросто покупают у них попутный ветер. Происходит самый обыкновенный торг. Уславливаются в цене, и когда колдун получит договоренную плату, он дает покупателю три узелка, причем объясняет, что, развязавши, первый узелок, он добудет себе попутный ветер небольшой силы, развязавши второй узелок, добудет сильный ветер. А если развязать третий, то поднимется настоящая буря, при которой будет невозможно управлять судном. Этот рассказ вводит нас в сферу метеорологического колдовства – заклинания ветров и бурь, запирания туч, вызывания дождя и т. д. Расскажем несколько историй по этой части.

Гулар передает со слов какого-то достоверного лица рассказ о том, какие чудеса видело это лицо в Пиренейских горах, когда путешествовало там еще в юности. В одном месте в этих горах наш путешественник видел какой-то камень вроде алтаря. Говорили, что этот алтарь существует с незапамятных времен. На камне были в самом деле высечены какие-то фигуры или надписи непостижимого вида, должно быть, очень древние. Около того места путники встретили несколько местных жителей, крестьян и пастухов. Все они, видя путников-чужаков, поспешили их предупредить, чтобы они к тому камню отнюдь не прикасались. Но путники, народ по большей части молодой и озорной, не послушали доброго совета, подошли к камню, трогали его. И как только к нему прикоснулись, сейчас же в воздухе произошла самая зловещая перемена: перед тем стояла чудесная погода, а после прикосновения нимало немедля солнце затмилось, настала тьма, раздался гром из внезапно и невесть откуда появившихся туч. Путники не успели сбежать с горы, как были уже насквозь промочены дождем. Камень был заколдован еще во времена незапамятные, и колдовство так с тех пор и осталось на нем. Кальмэ передает следующий рассказ со слов Шпренгера, автора книги о дьявольских злодействах. Один крестьянин в Швабии шел по полю с своей маленькой восьмилетней девочкой. Была засуха, и бедный мужичек, пригорюнившись, смотрел на свою тощую ниву и тужил о дожде: кабы, дескать, Господь послал дождичка, может быть, хлеб и оправился бы. Дочурка, слыша его сетования, сказала, что коль надо дождичка, так она может так сделать, что он пойдет. «Откуда ты этому научилась?» , спросил встревоженный крестьянин. Девочка простодушно ответила, что ее научила мать, только велела никому не сказывать.

«А как она тебя этому научила?» , спрашивает отец. «Она меня водила к учителю, – отвечала девочка, – и он теперь ко мне приходит, когда я позову» . На вопрос, видела ли она этого учителя, девочка отвечала, что видела много раз, что к матери ходит много людей и что среди них был и тот учитель. «Но как же ты сделаешь, чтобы дождь прошел только над одним нашим полем?» . В ответ на это она сказала, что ей для этого надо достать немного воды. Отец принес ей воды из ручья. Она взяла эту воду, призвала того, кому мать отдала ее в обучение, и на ниву тотчас полил обильный дождь. Крестьянин понял и убедился, что жена его ведьма, донес на нее, ее судили и сожгли. Дочку вновь окрестили, но с тех пор она утратила способность вызывать дождь. В старое время в Италии, особенно в Неаполитанской области, применялись удивительнейшие способы вызывания дождя, в которых католические обряды самым непостижимым образом путались с грубыми приемами колдовства; так, например, однажды, во время удручающей засухи, несколько патеров выдумали такую церемонию для умилостивления неба, не источавшего ни капли влаги. Привели к церкви осла и отслужили над ним отпевание, как над покойником. После того в рот осла вложили освященную гостию, потом еще долго пели над ним и, наконец, зарыли его живьем в землю под вратами церкви. Как только церемония окончилась, небо омрачилось, море взволновалось, засверкали молнии, загремел гром, поднялся ураган, выворачивавший деревья, вздымавший на воздух крупные камни. Потом начался такой ливень, что все водоемы были переполнены и с гор лились бурные потоки. Это происходило в одном городе, как раз во время осады его неаполитанским королем.

Он и надеялся взять город, когда жители начнут умирать от недостатка воды; а когда прошел этот ливень, король снял осаду. Гулар заимствует эту историю из книги некоего Иовиануса Понтануса. Однажды, когда выдавали какую-то датскую принцессу замуж за шотландского короля, местные, т. е. датские колдуны. почему-то ни за что не хотели, чтобы их принцесса ехала к своему жениху в Шотландию, и когда она двинулась в путь, разумеется, морем, они подняли страшную бурю, так что флотилия с принцессой была куда-то загнана ветром совсем в сторону и едва не погибла. Однако, потом дознались, что эта буря была напущена колдунами; добрались и до них самих; на допросе колдуны показали, что дело было ими сделано чисто, но что дьяволы, которые им помогали, ничего не могли поделать против пламенного и несокрушимого благочестия самой принцессы и всех, кто ее сопровождал. В книге капуцинского монаха Дотена, изданной в 1674 году, под многозначительным заглавием: «Ученое неверие и невежественное легковерие» , рассказывается об ужасной к удивительной буре, напущенной колдунами в июне 1668 года на Лангедок. Началась она с опустошительного вихря, вырывавшего с корнем деревья и потрясавшего дома. Потом начался дождь, смешанный с чудовищным градом; отдельные градины были величиной с куриное яйцо. Но этот град перепугал народ не столько своей величиной, сколько формой градин; все они были точно нарочно выточены и изваяны. Иные походили на больших улиток, с раковиной, головой в рожками; иные имели фигуру лягушек и жаб, но были так тщательно выделаны, что люди боялись взять их в руки; иные приняли вид змей, длиной пол-фута. «Наверное, – говорит благочестивый автор, – тот град, который опустошал Египет и который святой Августин прямо считает делом дьявола, не был столь ужасен» .

Местами град доходил до такого размера, что пораженные им люди и животные падали мертвые. Эта буря и град были без обиняков приписаны колдовству, потому что в каждой градине, которую раскалывали, находили белый волос, и эти волосы были во всех градинах совершенно одинаковой длины. Вероятно, это толкование было основано на том, что, как мы видели в нескольких из приведенных нами историй, колдуны обычно совершают свои злодейства с помощью волоса или шерсти. Колдуны мастера изобличать воров, но способы этого изобличенья, описываемые в колдовских руководствах, ужасно странны; они основаны и на явно суеверных обрядах, и в то же время на молитвах и призваниях имени Божьего. Предпочитаем не описывать их в подробности. Наконец, что касается до мора, напускаемого колдунами на людей, то такие случаи в Средние века считались самыми обыкновенными их подвигами. Так, у Бодена рассказывается о том, как в 1536 году в пьемонтском городе Казале колдунья ходила из дома в дом, и куда ни войдет, там после ее визита навивается мор людей. Ее, конечно, схватили, судили. На допросе она показала, что орудовала не одна, а целой компанией в сорок ведьм. Они гуртом сварили какую-то мазь, которой натирали дверные скобы; и кто брался за них, тот вскоре умирал. Нечто подобное было в Женеве в 1563 году. Там ведьмы напустили на народ чуму, продолжавшуюся семь лет. В Риме еще во времена консулов однажды казнили 170 ведьм; их казнили, как отравительниц, но средневековые писатели утверждали, что римляне просто-напросто не умели еще отличать ведьм, не изощрились в этой тонкости и по своему невежеству привяли ведьм за обыкновенных уголовных преступниц. Нам остается еще рассказать об оборотнях, являющих собой в большинстве случаев несомненный продукт колдовства в потому подлежащих нашему рассмотрению. Чаще всего человек превращается почему-то в волка; этим странным существам придано даже особое название почти у всех народов, причем в самое название входить слово «волк»  или явный его корень. У славян они называются волкулаками, вилколаками, вовкунами, врикодлаками и т. д. По объяснению Афанасьева, все эти слова происходят от «волк»  и «длака» , т. е. руно, шерсть.

Немцы их называют Verwolf, англичане – Warevolf (Wolf – «волк» ), французы – loup-garou (loup – «волк» ), греки – ликантропами («волко-человек» ). Старые писатели не все верили в волков-оборотней, иные пытаются доказать, что есть, дескать, такая особая болезнь, нечто вроде черной меланхолии, при которой больные сами глубоко убеждены в том, что они превращены в волков, а это их побуждает во всем подражать волкам. Так, по ночам они рыщут на кладбищах и в пустых местах. Гулар приводит свидетельство какого-то ученого врача, который уверял, что у него были такие больные и что ему удавалось их вылечить. Тот же Гулар сообщил еще рассказ о другом, тоже больном, полусумасшедшем. Иное время этот человек отличается здравым умом, а потом вдруг впадает в экстаз и объявляет себя волком. Таких рассказов существует немало, но тут мы имеем дело, очевидно, с тронувшимися. Оговариваясь, что такие недужные существуют, Гулар, однако, утверждает, что есть и такие люди, которые кознями лукавого превращены в настоящих волков и в таком виде являются людям. Дьявол обладает достаточной силой, чтобы осуществить такое превращение. Благочестивые демонологи старого времени верили в оборотней и в доказательство их непреложности приводили библейские примеры: Навуходоносора, жену Лота. В старину полагали, что Ливония кишит волками-оборотнями. Это были люди, и они делались волками только на святках, а остальное время года оставались людьми. Вот как совершалось это превращение. На второй день Рождества по стране ходил хромой мальчик, очевидно, слуга в рассыльный сатаны; он кликал и сзывал всех оборотней, и они толпами сбегались на его зов и шли за ним. Кто из них медлил и отставал, тех подгонял кнутом особый посланец дьявола, огромный человек; кнут его был сплетен из железных звеньев. Кто отведал этого кнута, у того надолго оставались знаки от него. И вот по дороге все эти люди, которых гонят в поля и леса, один за. другим оборачивались в волков. Выйдя в поля, они кидались на стада скота (зимой, в Литве?..) и, как подобает волкам, резали и пожирали скотину; однако, им строжайше было возбранено нападать на людей. Когда это стадо оборотней подходило в реке, вожатый своим страшным кнутом ударял по воде (в те времена европейским писателям было очень простительно не знать о том, что наши реки зимой скованы льдом), вода расступалась а оборотни проходили носуху. Так бродили оборотни двенадцать дней, а потом их снова оборачивали в людей и распускали всю команду по домам до следующего Рождества.

Боден в своей «Демономании»  приводит несколько случаев подлинного превращения людей в волков. Он указывает авторов, свидетельства которых, для него, без сомнения, весьма внушительны; все они ручаются, что люди-волки существуют, что их ловили, изобличали, судили, как вошедших в сношения с нечистой силой, и сжигали. Иные авторы утверждают, что видали оборотней самолично. Один, какой-то Ульрих Мельник (может быть, Мюлер?), ручается, что один из величайших королей христианского мира (хотя и не называет его) был знатным волшебником и часто превращался в волка. Какой-то прокурор рассказывал Бодену, что он судил человека, которого поймали в виде волка. За этим волком охотились и ранили его стрелой в ногу. Он после того перекинулся в человека, но стрела так и осталась у него в ноге, он с ней лежал больной в постели. Стрелу эту признал тот охотник, который стрелял в волка, да и сам ликантроп принес повинную, так что прокурор считал случай несомненным. В Доле, в местном парламенте, судили некоего Гарнье (сообщает тот же Боден). Он в образе волка напал на двенадцатилетнюю девочку, умертвил ее, загрыз зубами, съел у ней бедро и руку и часть ее мяса принес своей жене. Еще до того он, в том же волчьем образе, напал на другую девочку, но тогда ее от него отбили подоспевшие люди; он сам в этом признался. После того он еще убил и съел третьего ребенка, а попался уже на четвертом. Его судили и сожгли. В Безансоне предстали перед парламентом двое оборотней – Бюрго и Верден. Оба они прежде всего повинились в том, что отреклись от Бога и предались сатане. Оба они ходили в какое-то таинственное место, куда то на берег, и там, держа в руках зажженные свечи из зеленого воска, горевшие бледно-синим огнем, совершали служение дьяволу. Потом чем-то натирались и обращались в волков, причем приобретали неимоверную быстроту ног; в этом естестве они предавались амурам с волчицами. Бюрго покаялся, что убил мальчика, будучи в волчьем образе, и намеревался его съесть, да помешали подоспевшие люди; зато оба благополучно загрызли и съели четырех девочек. Однажды объявился оборотень в Падуе. Он рыскал в виде волка; его изловили и обрезали ему лапы, а он перекинулся в человека, и у этого человека оказались отрезанными руки и ноги. В Верноне в 1556 году судили целую толпу колдунов-оборотней, но они превращались не в волков, а в котов; в таком виде они обычно собирались в каком-то старом покинутом замке. Однажды четверо или пятеро смельчаков задумали переночевать в этом замке. Ночью на них напала несметная толпа кошек. Началась отчаянная битва. Все люди были жестоко перецарапаны, а один даже загрызен до смерти. Но и люди поранили много кошек. И вот после того среди окрестных жителей вдруг обозначилось множество раненых людей. Эго, конечно, и были колдуны. и молва прямо на них указывала. Но – странное и почти необычайное по тому времени дело – местные судьи почему-то сочли все это происшествие, т. е. главным образом превращение людей в кошек, невероятным и не нашли оснований возбуждать дело. Можно утверждать, что эта черта и была самой замечательной и удивительной во всем происшествии. Вот отцы инквизиторы, те были куда внимательнее и проникновеннее, нежели светские судьи. Под Страсбургом был такой случай. На крестьянина, пахавшего в поле, напали три кошки. Обороняясь от них, пахарь всех их избил и обратил в бегство. И вдруг после того в деревне оказались три жестоко избитые бабы. Надо заметить, что эти бабы первые и подали жалобу на того крестьянина, утверждая, что он их избил. Обжалованный же утверждал, что они напали на него в виде кошек. И отцы инквизиторы, к которым попало в руки это дело, поняли, что прав крестьянин, и дошлые ведьмы не отвертелись от законного возмездия.