Текст книги "Конец операции переход"

Автор книги: Михаил Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Огненный вал прокатился по палубе и надстройкам его корабля, сметая все на своем пути и как бритвой срезав обе мачты. Второй такой же вал обрушился на орудийную палубу. Борта были из прочного дерева, но они моментально разлетелись в щепки. Канониров разорвало на куски, пушки покорежило и сорвало с креплений. Разрушения были столь колоссальны, что немногие уцелевшие шпангоуты не выдержали веса верхней палубы и она с грохотом просела в центральной части, погребая под собой убитых и раненых…

* * *

Восемь стволов калибром тридцать семь миллиметров исправно отработали по бригу почти в упор, оставив от великолепного корабля лишь слабо дымящийся остов. Вряд ли на бриге остался хоть кто-нибудь, способный оказать Волкову активное сопротивление, однако рисковать все же не стоило – в конце концов, сейчас за его спиной не было никого, готового подстраховать и, буде возникнет такая надобность, заменить его. Поэтому Волков напялил на себя тяжелый бронежилет и шлем, тщательно проверил ножи и пистолеты. Из оружейного ящика он, подумав несколько секунд над немалой коллекцией лежащего там оружия, извлек Всплеск – новый автомат, поступивший на вооружение уже во время войны. Лишь небольшая партия такого оружия успела попасть в действующую армию – в основном эти автоматы использовались ФСБ и, реже, ГРУ. Впрочем, на «Громобой» перед отходом этого добра загрузили более чем достаточно. Машинка была несколько тяжеловата, зато обладала очень мощным боем и большой скорострельностью, практически не давала отдачи и была весьма компактна. Благодаря довольно крупному калибру, ее пули обладали сокрушительным эффектом, хотя именно из-за этого пришлось присоединять к автомату излишне большой магазин. Конечно, Узи не в пример легче и, пожалуй, удобнее, но это – оружие для стрельбы в американских сортирах. Слишком малый калибр и высокая скорость пули дают при попадании в более-менее твердую поверхность массу рикошетов, опасных и для самого стрелка, и для людей, которых он собирается спасать. К тому же проникающая способность пули Узи невелика. Здесь же, возможно, предстояла перестрелка в коридорах со стенами из твердого, прочного дерева. Тут больше подошел бы Калашников или даже пулемет, но Волков не без основания предполагал, что в замкнутом пространстве, среди обломков, с ними будет не развернуться, а АКСУ ему упорно не нравился. Всплеск же не уступал в мощи огня пулемету и на короткое время и на малой дистанции вполне мог его заменить. А что до большого для такого типа оружия веса, так Волков и сам был чрезвычайно силен.

Борт брига был заметно выше, чем у катера, но технология абордажа была неплохо отработана еще дома – там не раз приходилось брать на абордаж транспортные корабли и танкеры. Разница была только в том, что сейчас Волков шел один. Зато и противостояли ему не вышколенные морские пехотинцы, а недоделанные бандиты, которых и пиратами-то назвать язык не поворачивается. К тому же их вряд ли осталось много. Абордажный мостик лег точно на палубу «Гелиоса» и Волков быстро, но осторожно поднялся на судно.

Палуба была мертва. Может, кто-нибудь и уцелел, но признаков жизни благоразумно не подавал. Впрочем, чудом уцелевшая часть надстройки Волкову не понравилась. Именно поэтому он выпустил в нее длинную очередь и удовлетворенно хмыкнул, услышав звук падающего тела. Дальше он шел уже спокойнее – до самого люка, ведущего на нижнюю палубу. А вот вниз он спустился, только бросив предварительно шоковую гранату. Яркая вспышка и страшный грохот обездвиживают предполагаемого противника моментально, хотя и ненадолго. А в целом вполне безобидная штучка – стороннему человеку грозит впоследствии лишь небольшая головная боль.

Спустившись, Волков понял, что старался не зря – кто-то конвульсивно дергался, кто-то старался уползти. Не принимая во внимание пол и возраст, Волков выбрал троих наименее, на его взгляд, пострадавших. Остальных он спокойно и хладнокровно перестрелял, стараясь беречь патроны – в конце концов, у него их с собой не ящик.

Когда те трое пришли в себя, их глазам предстало неприятное зрелище – здоровенный жлоб в черной броне, тяжелом шлеме и с оружием при том, что у них самих оружия не наблюдалось, а руки и вовсе были связаны. Этот жлоб мрачно поглядел на них и спросил:

– Где она?

– Кто? – не понял крайний слева.

Вместо ответа Волков выстрелил ему в живот и, не обращая внимания на его вопли, повторил вопрос. Остальные оказались понятливее и буквально через минуту бодро шли впереди, показывая ему дорогу.

Джейн держали, как оказалось, в отдельной каюте, запертой на тяжелый висячий замок. Изнутри не доносилось ни звука, а на вопрос Волкова насчет ключа его проводники лишь развели руками. Тяжело вздохнув, Волков примерился, одним страшным ударом снес засов и пинком открыл дверь.

Первым желанием его после этого было кого-нибудь убить, желательно каким-либо максимально жестоким, болезненным, длительным, извращенным способом (кто хочет, может вставить свои эпитеты – это, в общем-то, не будет противоречить истине). Джейн лежала в углу совершенно пустой крохотной клетушки, в которой стояла невыносимая вонь. Лицо девушки представляло из себя один сплошной кровоподтек, а за ногу она была прикована крепкой, хотя и слегка тронутой ржавчиной цепью, намертво закрепленной другим концом за кольцо в полу. Единственным источником света служил небольшой, наглухо задраенный иллюминатор, а больше в каюте ничего и не было.

Наверное, лицо Волкова показало ход его мыслей достаточно ясно – во всяком случае, оба пленника, не сговариваясь, попытались бежать, но адмирал уже овладел собой и короткой очередью поверх голов заставил их рухнуть и закрыть головы руками – в замкнутом пространстве Всплеск ревел оглушительно.

Кольцо из пола Волков выдернул одним рывком. Легко, как пушинку он подхватил Джейн на руки. Девушка слабо застонала и открыла глаза.

– Ты пришел…

– Пришел, пришел. Молчи, тебе нельзя разговаривать, – ответил ей Волков, хотя насчет «нельзя разговаривать» было полным бредом, он видел это как врач. По видимому, Джейн не сдалась без боя и потому ее сильно избили, может, сломали пару ребер, но не более. Хуже было то, что она пролежала здесь почти пол суток и, похоже, успела надышаться и травануться – видимо, в каюте раньше лежало что-то скоропортящееся.

– Ты пришел, я знала… Ты заберешь меня?

– Заберу-заберу. Эй вы, олухи!

Оба пленных возникли, как по волшебству.

– Где ее сундук?

Пленные объяснили. Оказалось, почти рядом.

– Берите его, и вперед. Будете хорошо себя вести – оставлю в живых. Попробуете что-нибудь выкинуть – повышибаю мозги. Вы меня знаете.

Его действительно успели узнать. Во всяком случае, его слова, произнесенные спокойным, негромким голосом, произвели впечатление. Подхватив сундук, оба бросились вперед, сгибаясь под его тяжестью. В мгновение ока они выскочили на палубу. Волков с Джейн на руках, держа автомат одной лишь правой рукой, следовал за ними. Доверять этой парочке он не собирался.

По его приказу сундук оттащили на палубу катера. После этого пленные вытянулись во фрунт, ожидая указаний. Видимо, им очень хотелось остаться в живых. Волков не собирался их разочаровывать – в конце концов, он же обещал…

– Вы, двое! Там, на корме, шлюпка. Думаю, она не пострадала. Грузите продовольствие, воду и сматывайтесь. У вас есть пол часа, не больше. И поторопитесь – я намерен потопить эту посудину.

Пленные буквально испарились. Поглядев им вслед, Волков усмехнулся, вошел в рубку и осторожно усадил Джейн в кресло. Пока он убирал абордажный мостик и аккуратно отваливал, она непрерывно следила за ним и наконец спросила:

– А если бы в тебя попали ядром – что было бы?

– Меня разнесло бы в клочья.

– Я не о том…

– Я прекрасно понял. Если бы попало в «Громобой», появилась бы царапина, не более. «Громобой» неуязвим. Если бы попало в катер, то это могло кончиться плачевно, броня здесь – одно название.

– И ты решил…

– Мы всегда в ответе за тех, кого приручаем. Даже если это дорого нам обходится.

Катер стремительным броском преодолел расстояние, отделяющее его от «Громобоя». Оказавшись в прохладном чреве ангара, Волков заглушил двигатели и хотел было отнести Джейн в лазарет, но она оттолкнула его руку и, кривясь от боли, встала сама.

– Ты не ответил на мой вопрос. Я для тебя никто. Почему?

– Вольно или невольно, я подставил тебя. Я не сдаю своих, даже если свои перед этим сдали меня.

На «Громобое» Джейн была в первый раз. Раньше Волков не позволял ей заходить на корабль и она видела его лишь снаружи. Сначала она удивленно озиралась, но потом колоссальные размеры субмарины и обилие приборов в самых неожиданных местах начали действовать угнетающе. Видя это, Волков осторожно обнял ее за плечи и отвел в боевую рубку. Оттуда, благодаря огромным экранам, открывался великолепный вид, но Джейн там явно было неуютно. Вздохнув, Волков вывел ее на внешний мостик, специально выдвинув его из под брони. Оттуда бриг был как на ладони.

– Обрати внимание, эти придурки взяли с собой еще кого-то. Они и в самом деле надеются выжить.

Джейн взяла предложенный ей бинокль и внимательно посмотрела. Да, так и есть, кроме тех двоих в шлюпку спускались еще несколько человек, в основном – женщины и дети.

– Они поступают благородно. Я даже не ожидала.

– Обрати внимание, я тоже. Впрочем, они дураки. Сейчас они меняют легкую смерть на долгую и мучительную. До ближайшего берега не одна сотня миль. Здесь сильные течения, их далеко отнесет от морских путей, да и без того корабли здесь – редкость. Будь они вдвоем, ну максимум втроем у них оставался бы шанс, благо шторма в ближайшее время не ожидается. Но теперь они посадили в шлюпку человек пятнадцать. У них просто не хватит ни пищи, ни воды. Ни сил, чтобы выгрести. Под солнцем их будет мучить жажда, да и голод – не лучшее, что есть на свете. Они обречены.

– И ты не поможешь им?

– Джейн, добрая ты душа. Они ведь только что едва тебя не убили. Кстати, выключи свой браслет – он орет сейчас на всю планету, благо спутников на орбите достаточно. А эти… Они получат по полной программе. В конце концов, им заплатили за твой проезд и их никто не заставлял нарушать условия соглашения, не так ли? Или я в чем-то неправ? Тогда объясни, в чем?

– Там женщины и дети. Они…

– …Мне безразличны, – окончил за нее Волков.

Адмирал подождал еще минут десять, пока шлюпка не отошла от брига на достаточное, по его мнению, расстояние. После этого он склонился над пультом и отдал команду. В недрах корабля глубоко, почти неслышно запели сервоприводы. Одно из стомиллиметровых орудий плавно развернулось. Громыхнул выстрел – и миг спустя бриг исчез.

Фугасный снаряд разорвался прямо в крюйт-камере корабля. От взрыва вспыхнул порох. От чудовищного внутреннего взрыва корабль превратился в огненный шар с грибовидным облаком дыма. Когда опал фонтан воды, на этом месте ничего уже не оставалось, кроме плавающих по воде мелких щепок и мусора.

– Вот теперь все, – удовлетворенно заметил Волков. – Теперь я сам отвезу тебя домой.

– Куда? Опять на остров? – вздохнула Джейн.

– Зачем на остров? Ты ведь, кажется, из Бристоля? Вот туда мы сейчас и отправимся. Надеюсь, после этого я избавлюсь и от тебя, и от сопутствующих тебе неприятностей.

И вновь ревела вода, сквозь которую продирался величественный подводный корабль. Владыка местных океанов шел к новой цели. Возможно, если бы Волков мог предвидеть, куда его это заведет, он плюнул бы на все и вернулся, но он даром предвидения не обладал и очертя голову ринулся навстречу судьбе…

Глава 6

Досадно, что сам я немного успел,

Но пусть повезет другому.

Выходит, и я напоследок спел:

«Ми-р-р-р вашему дому!»

В.Высоцкий

«Громобой» подошел к Бристолю ночью. Милях в четырех от берега Волков застопорил ход. Ночью в порт ему лезть не хотелось – Волков сильно сомневался, что фарватер, годный для местных судов, достаточно глубок для океанского рейдера. Приборы приборами, но лучше все-таки заполучить в свое распоряжение опытного лоцмана. Некоторое время корабль еще шел по инерции, но затем все же остановился и Волков с Джейн внимательно осмотрели гавань.

– Вон, видишь – наша церковь. Боже, как давно я не была в церкви!

– Церковь? И что вы все в ней находите?

– Как, ты не любишь ходить в церковь?

– По чести говоря, в последний раз я в церкви был двадцать лет назад вместе с матерью – на экскурсии.

– Но как это возможно…

– Мне не нужен Бог, – усмехнулся Волков. – Говорят, он создал человека… В таком случае, Бог – мои родители. А если исходить из того, что человек – раб Божий, то это повод для драки. Если кто-нибудь скажет мне, что я чей-то раб, то я этому кому-нибудь откручу башку. Понятно?

– Но Господь дает нам вечное блаженство после смерти.

– Вечная жизнь у меня уже есть, а блаженство я могу получить и без этого. Вон, у меня в каюте полный бар бутылок. Кстати, а шлюхи у вас, в Бристоле, есть?

– Как ты можешь сравнивать благодать Господню с вином и проститутками! – от возмущения Джейн залилась яркой краской.

– А что? Думаешь, когда Христос еще был человеком, он не пил? Или не шлялся по бабам? И пил, и шлялся – в конце концов, воду в вино он превращал и гомиком точно не был. Интересно было бы, кстати, поговорить с ним – каково это, когда мгновенно изменяется мировосприятие… – Волков мечтательно закатил глаза.

Джейн заплакала.

– Ну вот, теперь пошли слезы, – Волков вздохнул. – Я никогда бы не поверил, что человек, в одиночку вышедший против битком набитого пиратами фрегата, расплачется от такой чепухи. Впрочем, у вас, у женщин, все не как у людей. Ну успокойся, – он погладил Джейн по голове, – в конце концов, даю тебе слово: если этот, который Бог, решит со мной познакомиться, я его приму с уважением и даже чаем напою. А пока – извини, если я его не видел, то для меня он не существует, если он мне незнаком, то мне он безразличен.

– Бог слишком…

– Да хватит тебе, – с досадой прервал ее Волков. – Если честно, я вполне допускаю, что Бог есть. В конце концов, никто пока не смог доказать обратного. Я не воспринимаю не Бога, а церковь. Слишком уж много толстомясые попики на себя берут, объявляя себя посредниками между Богом и человеком. И если доказательства существования Бога не требуется, можно лишь верить или не верить, то посредник доказательства своих полномочий предоставлять должен. Или идет он… Довольно далеко.

Некоторое время они молчали. Волков рассматривал гавань, Джейн тихонько всхлипывала. Потом всхлипы постепенно утихли – девушка успокоилась. Волков улыбнулся про себя. Похоже, очень скоро ему вновь придется иметь дело с прежней Джейн – бойкой и несдержанной, но зато живой, умной и непосредственной, – а не с хлюпающей носом барышней. Он жестом подозвал ее и указал на гавань:

– Внутрь не полезем, – объявил он. – Там три крупных военных корабля. Не могу пока точно определить, что это за суда, но не меньше чем фрегаты. А может, и линейные корабли, хотя что им здесь делать?

– Боишься?

– Не хочу осложнений. Конечно, я могу превратить Бристоль в кучу оплавленного шлака прежде, чем ты скажешь «мама», но зачем лишние жертвы? И потом, у тебя в городе родственники. Зачем рисковать их жизнями?

– В смысле?

– О Боже, ну это же элементарно! Мы сейчас заходим в порт. Эти служаки на кораблях играют тревогу и начинают испытывать на нас свои пушки. Я их не виню: это их долг – стрелять во все враждебное, этому их учили всю жизнь… Ну, хотя бы всю службу. Как говорится, тяжело в учении – легко в гробу. Так вот, все непонятное – суть враждебное. «Громобой» им будет непонятен абсолютно. Но дело даже не в том, что они будут стрелять, главное – мне придется ответить. Ядром, конечно, борт не пробьешь, но зачем корпусу лишние удары? А когда я отвечу, то вполне реально, что часть снарядов попадет в город. На что они способны, ты уже видела.

– Но разве нельзя зайти в порт тихонько, на кошачьих лапках? Ну, под водой, скажем? Ведь «Громобой» может погрузиться так глубоко, как ты хочешь.

– А ты знаешь глубины? Я – нет.

– Но может…

– Хватит! – взорвался Волков. – Во первых, я устал и хочу спать. Я не спал с момента отплытия. Во вторых, мы не застрахованы от случайностей, а одиночку, как бы силен он ни был, может погубить что угодно. У меня нет второго «Громобоя», ясно?

– Что может повредить твоему кораблю здесь, в нашем мире? – удивилась Джейн.

– Не знаю, – честно ответил Волков. – Потом я расскажу тебе одну историю. Думаю, ты поймешь, что я имею в виду. Но сначала спать…

«Громобой» мягко опустился на твердый грунт. Здесь он находился еще довольно много времени – гораздо дольше, чем требовалось для того, чтобы отоспаться и отвезти Джейн на берег. Впрочем, это – совсем другая история…

* * *

Волков проспал шестнадцать часов. Когда он проснулся, Джейн сидела рядом с его кроватью и молча рассматривала его. Увидев, что он проснулся, она заулыбалась. Волков протер глаза, с чувством зевнул и улыбнулся в ответ. И подумал вдруг, что, если бы не начинающий уже желтеть фингал под глазом, лицо девушки можно было бы назвать вполне симпатичным, а может, и красивым.

Отогнав от себя посторонние мысли, Волков командирским голосом отправил Джейн на камбуз готовить поздний завтрак (или, может быть, ранний ужин – кто знает?). Сам он тем временем побрился и залез под душ, прогоняя вялость в мышцах и головную боль. Словом, привел себя в порядок.

Ели они в кают-компании «Громобоя». Помещение, способное вместить несколько десятков человек, казалось пустым и гулким и это навевало неприятные мысли. Джейн приготовила яичницу с беконом – не самое худшее. Как-то, еще на острове, она сварила Волкову национальное английское блюдо – овсянку. Помимо того, что Волков ее не любил, Джейн еще и была довольно паршивым кулинаром. В результате он возненавидел каши во всех их проявлениях. Впрочем, яичница – это блюдо, которое трудно испортить, в результате Волков не стал ненавидеть яйца.

Закончив трапезу, Волков отправился в боевую рубку. Там он долго рассматривал берег и гавань, потом дал посмотреть Джейн. В целом, картина не изменилась, изменилась только обстановка у причалов в порту – теперь к ним приткнулось вдвое больше рыбацких суденышек. Больше никаких изменений не было и вряд ли они могли ожидаться в ближайшее время.

– Ждем еще пять часов, – решил Волков.

Джейн удивленно взглянула на него и он пояснил:

– Темнота. Когда наступит ночь мы сможем высадиться, не привлекая избыточного внимания. Я доведу тебя до дому, возьмем слуг и вернемся за деньгами. Потом, наконец, можно будет поставить точку в этой затянувшейся истории. Согласна?

Джейн кивнула. Потом подумала несколько секунд и спросила:

– Слушай, если все равно здесь сидеть – может, расскажешь мне насчет случайностей?

– Каких? – не понял Волков.

– Ну, ты говорил, что «Громобой» может погубить что угодно и обещал рассказать историю о том…

– Понял, – кивнул Волков. – Ну что ж, пойдем.

Они направились в боевую рубку «Громобоя» – единственное место на борту, кроме собственной каюты, где Волков после гибели друзей не чувствовал себя подавленным. Но сейчас дело было не в этом. Просто рубка идеально подходила для задуманного.

– Взгляни сюда, Джейн, – Волков сидел за пультом. На огромном, в половину стены, экране справа от него появилось изображение корабля в трех ракурсах – сбоку, сверху и спереди. – Ну что, красив?

С точки зрения Волкова корабль на экране был, несомненно, красив. Классический линкор с четыремя башнями главного калибра и целой пирамидой надстроек, воплощение мощи и стремительности. Лучший надводный корабль его мира…

– Не знаю, – честно ответила Джейн. – Уж больно он какой-то… Тяжелый, если спереди, – честно закончила она.

Действительно, невероятно изящные и гармоничные обводы корабля спереди были не видны. Огромный линкор, чудо русского кораблестроения, казался грузным, расплывшимся под собственной тяжестью. Волков усмехнулся.

– Ты видишь перед собой самый мощный боевой корабль, когда-либо существовавший в нашем мире. Броня его достигала метровой толщины, в четырех башнях размещались шестнадцать орудий калибром четыреста двадцать миллиметров. Я не говорю уже о мощнейшем ракетном вооружении, зенитках и легких орудиях. Его водоизмещение было, не много ни мало, девяносто шесть тысяч тонн, а экипаж… Кстати, как думаешь, сколько?

– Человек пятьсот, не меньше.

– Восемьсот. И для такого корабля это – невероятно мало. Это было лучшее, что смог еще тогда, в мирное время, создать военный гений нашего мира. Суперлинкор «Победа», прошу любить и жаловать. Ни до, ни после него не было создано ничего подобного. В годы войны вице-адмирал Гаранин на этом корабле наводил ужас на наших врагов.

Так вот, теперь о том, что я хочу тебе рассказать. Этот корабль строился для штурма вражеского побережья. Планировалось построить серию из десяти таких кораблей – ядро будущего флота. Прежний мы потеряли в годы смуты по собственной нашей дурости. Пришлось отстраивать все заново – эти вот линкоры, крейсера, эсминцы. Хорошо хоть подводный флот был частично сохранен и мы смогли восстановить его достаточно быстро.

Будь этот план осуществлен, мы смогли бы властвовать над морями. Но, хотя корабли были заложены одновременно, как обычно первым отстроили один – для испытаний. С тем, чтобы в случае нужды можно было еще внести изменения в проект.

«Победа» оказалась непревзойденным кораблем. Вот только наших умников из высокой правительственной комиссии смутил один момент – скорость корабля не превышала тридцати двух узлов, в то время как новые американские линкоры, которые в тот момент только-только заложили, должны были по проекту разгоняться аж до тридцати четырех. И хоть ты тресни – плевать комиссии, что наши корабли способны два-три американских запросто разметать, главное, скорость-то все равно ниже.

Резерв мощности двигателей был уже исчерпан. Пришлось срочно искать выход. Мрачно это все было. Я сам обо всем узнал случайно – кое-какие данные уже здесь, на базе нашел. Короче, подставили моряков. Спустили на воду сразу два корабля в облегченном варианте – «Паллада» и «Петропавловск». Вместо шестнадцати четырехсот двадцати миллиметровых орудий – дюжина пятнадцатидюймовок, а броню сделали втрое тоньше. И плевать всем было на то, что остойчивость у кораблей оказалась так себе, а огневая мощь чуть не вдвое упала. Главное – до тридцати шести узлов разгонялись. Хорошо, нашлись умные люди, которые сообразили – вместо линкоров получили мы линейные крейсера. Мощные, быстроходные, но уже не то.

Четвертый корабль – «Гангут» – достроили более грамотно – броня почти полноценная, раза в полтора только слабже, чем у «Победы», орудий, правда, всего дюжина и почему-то четырехсот девятимиллиметровые. Шестнадцатидюймовки, короче. Ну да это было уже не столь опасно. Просто непонятно мне до сих пор, почему вооружение облегчили и калибр поменяли – в конце концов, на эти новые орудия опять же времени больше ушло.

Пятый корабль должны были достроить опять в измененном варианте – вместо шестнадцати четырехсотдвадцатимиллиметровок должны были поставить на нем дюжину пятисот двадцати двухмиллиметровых орудий. Впрочем, это был не худший вариант. Вот только война помешала, так и не спустили его на воду. НАТО начало атаку очень грамотно – первые удары пришлись не только по военным базам, но и по промышленным объектам. Почти сразу сгорели крупнейшие верфи. Десятки недостроенных кораблей были разрушены прежде, чем их успели спустить на воду. Ни одного крупного боевого корабля Россия после этого так и не построила.

Короче, вместо полноценного флота получили мы всего четыре линейных корабля, построенных по одному проекту и друг на друга при этом не похожих. А ведь если бы не теряли время на разные эксперименты, то штук восемь точно на воду спустили бы. Но не в том дело даже, что мало кораблей построили. Хуже, что получили набор кораблей, из которых флот составить трудно было. Ну не приспособлены они для действий в одном строю оказались.

Конечно, грамотный флотоводец сумел бы правильно этими кораблями распорядиться. В первый момент даже с ними можно было разнести у американцев оборону в любой точке побережья и высадить десант. Да вот только грамотных потом уже ставить стали, когда поздно было что-либо менять. А тот орел, что в начале флотом командовал, использовал эти корабли, как рейдеры-одиночки, причем «Победу» и «Гангут» загнали на Тихий океан, а «Палладу» с «Петропавловском» – в состав Северного флота. И кончилось все нехорошо – «Паллада» угодила во льды и потеряла ход. Прежде, чем успели вытащить, налетела вражеская авиация и прикончила неподвижный корабль. Капитан тогда отказался уходить с мостика и погиб вместе с кораблем, хотя винить его в чем-либо трудно. В конце концов, он не имел опыта плавания в тех широтах, а опытного помощника дать ему никто не догадался.

«Петропавловск» перехватили у берегов Великобритании. Он вместе с тяжелым крейсером «Рюрик» разгромил конвой, идущий из США. Бой был тяжелейший. «Рюрик» получил серьезные повреждения, да и «Петропавловск» пострадал сильно. А главное, его скорость упала до двадцати узлов. Поэтому, когда их засекли и выслали корабли на перехват, им не удалось уйти и пришлось принять бой.

Их атаковали три линкора – два американских, устаревших, и один новый, английский, авиация, какая оставалась, поднялась с береговых аэродромов и с авианосцев, крейсера и подводные лодки тоже вмешались. Короче, половина английского флота была там. Когда-то давно так же англичане ловили немецкий линкор «Бисмарк». Впрочем, не обижайся, Джейн, твои соотечественники в нашем мире оказались дураками. Они не смогли извлечь уроков из того сражения и в результате охота за «Петропавловском» кончилась для них неприятностями. Думаю, окажись на месте «Петропавловска» «Победа», неизвестно, чем кончилось бы дело.

В общем, ошибку они сделали с самого начала. Вместо того, чтобы бить по флагману, они начали обстреливать «Рюрика». Не знаю, ошиблись они или специально выбрали мишенью крейсер, сейчас это уже безразлично. Короче, влипли они крепко. Сначала «Петропавловск» буквально расстрелял их флагмана. Потом, как передавала разведка, оказалось, что во вражеском линкоре ниже ватерлинии насчитали более сорока пробоин. Точность огня наших кораблей была в том бою поразительной. Линкор «Куин Элизабет» лег на борт и затонул на мелководье, даже часть корпуса осталась над водой. Это спасло жизнь многим морякам, которые смогли взобраться на него и дождаться помощи.

Два других линкора «Петропавловск» поджег и заставил отступить. «Рюрик» к тому моменту успел выйти из зоны наблюдения и прорвался в конце концов в Мурманск, хотя удивительно, как он это сумел – слишком велики были повреждения.

«Петропавловск» несколько раз атаковали подводные лодки, однако броню его торпедами было не пробить – бронепояс по ватерлинии конструкторы отстоять сумели. Ядерные же торпеды вблизи своих берегов англичане применять не решились – слишком велик был риск радиационного заражения побережья.

От самолетов «Петропавловск» отбился – зря, что ли, его нашпиговали зенитными ракетами? Несколько противокорабельных ракет в него все таки попало, но для него это было несмертельно – даже в урезанном состоянии броня у корабля оставалась приличная. Линкор прорвался, повредив по пути крейсер и авианосец и потопив один эсминец, не успевший вовремя убраться с дороги.

А кончилось дело все равно плохо. По дороге домой корабль попал в шторм. Не очень сильный шторм был, надо сказать. Только вот с остойчивостью у корабля проблемы были и в нормальном-то, неповрежденном состоянии, а когда весь левый борт в пробоинах и в трюме вода плещется… Короче, перевернулся линкор. Из всей команды спаслось четверо – схватились за какие-то деревянные обломки, чуть ли не за вывалившийся из кают-компании рояль, и выплыли. На следующий день их подобрала случайно проходившая в том районе наша подводная лодка. В общем, повезло ребятам. Или не повезло, это уж как посмотреть.

Потом всем погибшим награды посмертно дали, командиру корабля героя присвоили – а толку-то? Людей погубили, корабль потеряли. Зачем, спрашивается, мертвецам награды? На тот свет с собой забрать? Вот так и лишились мы тогда линейных кораблей на севере да в Атлантике.

На Тихом океане события развивались чуточку по другому. Флот там был помощнее, а линкоры – получше. Главное же, что «Гангут» был стелс-кораблем, то есть невидимым для радаров. Еще когда он был на стапелях, пока его строили, конструкторы смогли доказать, что резкое удорожание конструкции сторицей окупится во время войны. Пожалуй, это было то единственное, чего не хватало нашим линкорам. И это с лихвой окупило даже ослабление огневой мощи корабля. Чуть позже, перед самой войной, «Победу» модернизировали, пытаясь также сделать ее невидимой. Получилось чуть похуже, но так как спутники-шпионы посбивали почти сразу, то это не играло существенной роли.

В операциях флота «Гангут» долго играл роль «чертика из табакерки». Его включали в состав конвоев, в небольшие авианесущие соединения, в обеспечение десантных операций. Американский флот пытался перехватить русские корабли и нарывался на огонь его шестнадцатидюймовок. Представляешь, каково это было для их моряков – рассчитывать на безнаказанный растрел нескольких транспортов и внезапно увидеть перед собой бронированного монстра, в упор наводящего орудия? Многие просто сразу спускали флаги, не дожидаясь, пока их будут топить.

Погиб «Гангут» по глупости – разведка прошляпила вражескую эскадру. На караван вместо нескольких крейсеров налетели четыре новейших американских линкора в сопровождении двух десятков судов охранения. Сражение было тяжелейшим. Мы на «Громобое» подоспели в самый его разгар и успели даже потопить торпедами один крейсер прежде, чем нас начали глушить глубинными бомбами. Один из американских линкоров к тому моменту уже затонул. Второй взорвался на наших глазах – по-видимому, снаряд попал в пороховой погреб третьей башни. Во всяком случае, эпицентр взрыва был именно там. Корабль буквально раскололся пополам. Кормовая часть затонула почти сразу, как камень, а носовая часть, может, продержалась бы еще некоторое время на плаву, но потом взорвался боезапас второй башни – и все. Не стало ни корабля, ни двух тысяч человек экипажа.

А потом пришла очередь и «Гангута». К тому моменту у него действовала только одна башня и, по-видимому, были разрушены все радиолокационные системы. Еще хорошо, что бой шел на расстоянии прямой видимости. Это редкость в современном бою, но, тем не менее, это произошло. Капитан «Гангута» попытался прорваться. Это ему почти удалось, но тут у него рвануло прямо под винтами. Не знаю, была это торпеда или просто крупнокалиберный снаряд, но скорость корабля резко упала. Его догнали и расстреляли в упор. Подавили артиллерию и попытались захватить. После того, как замолчала последняя башня, подогнали крейсер и взяли «Гангут» на абордаж, но наши моряки, не долго думая, сами наваляли американцам и захватили их крейсер. Американцы сдуру подогнали еще один. Он пришвартовался к боргу только что захваченного крейсера и высадил десант. Получилась свалка с неясным исходом – наших было меньше, зато дрались они лучше. Тогда вмешался линкор «Алабама» – подошел и встал борт о борт с «Гангутом». На «Алабаме» было тысяча шестьсот моряков и четыреста морских пехотинцев, но об этом мы узнали уже потом. А в тот момент мы просто решили – все, конец кораблю. Приготовили торпедные аппараты – чтобы добить линкор. Самоубийство, конечно – уже подошли американские эсминцы в количестве десяти штук. Нас оставили в покое только потому, что решили – ушли мы или потоплены. Обнаружь мы себя – и кранты. Но тут с «Гангута» сигнал открытым текстом – «умираю, но не сдаюсь». И линкор взорвался. Экипаж, видимо, подорвал уцелевший боезапас. А потом взорвался и реактор – наши корабли, в отличие от американских, имели ядерные реакторы. Будь мы чуть ближе, нам пришел бы конец – или от ударной волны, или от излучения.