Текст книги "Воин и маг"

Автор книги: Михаил Михеев

Соавторы: Юлия Сеткова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Девушка, похоже, совсем потеряла голову от страха – захлопнула дверь на щеколду и металась по комнате, не зная, за что схватиться. Когда дверь распахнулась (ну да, щеколда, выдержит она хорошо поставленный пинок, как же), Элия только пискнула и забилась в угол, глядя на Корбина огромными, круглыми от ужаса глазами.

Защитная реакция девушки сработала независимо от ее воли. Слова потекли плавно, уверенно и… бессильно. Щит боевого мага от ментального воздействия прикрывал достаточно уверенно, только мысли стали чуть более вялыми. И, видя это, Элия замолчала, постаралась забиться еще глубже, хотя это, казалось, было уже невозможно.

Корбин подошел, осторожно присел рядом на корточки, посмотрел ей в глаза…

– Ну-ну-ну, девочка, не надо бояться. Все хорошо, все очень хорошо, ничего страшного не произошло. Тихо-тихо-тихо…

Это была не магия, точнее, не та магия, которую все привыкли считать ментальной. Это была магия ласкового, спокойного и в то же время уверенного голоса. Слова лились широкой рекой, обволакивая и успокаивая. Так, наверное, может говорить с дочерью отец… Корбин осторожно протянул руку, погладил Элию по голове, так же осторожно притянул к себе – и она разрыдалась, обхватила его огромную, надежную шею и разрыдалась, обильно намочив слезами рубашку графа. Все так же осторожно Корбин из очень неудобного положения подхватил ее на руки, встал, развернулся – и увидел перед собой Учителя и Джурайю, выпучивших на него глаза так, что, казалось, они сейчас повиснут на стебельках, как у раков.

Вот так вот, держа легонькую, совсем невесомую для него Элию на руках, Корбин и вернулся в кабинет Учителя. Идти, правда, пришлось через все здание, но, к счастью, никто по дороге не попался, благо Учитель всех разогнал на занятия – когда надо, рычать он умел ОЧЕНЬ убедительно. Ну а в кабинете Корбин аккуратно ополоснул заплаканную мордашку девушки под умывальником, вытер оказавшимся здесь же полотенцем, усадил на стул и сунул в руки стакан с водой. В воду было подмешано сильное успокаивающее (Учитель постарался), но девушка об этом даже не подозревала, выпила до дна одним глотком, похоже, даже не почувствовав вкуса. Только зубы о тонкое стекло застучали так, что Корбин на полном серьезе испугался, как бы Элия не откусила кусок.

Лекарство начало действовать быстро, можно сказать, почти сразу. Щеки порозовели, глаза приобрели осмысленное выражение. Корбин вздохнул – все понятно, столько времени держать ЭТО в себе, каждую секунду боясь разоблачения… Нервы не выдержали, ничего страшного. Придет в себя, будем надеяться, быстро – у молодых гибкая психика.

– Ты меня прости, девочка, я не хотел тебя пугать. И за барона этого прости – среди нас, дворян, тоже попадаются ублюдки. Ты не волнуйся, то, что ты сказала, за стены этого кабинета не выйдет. А если что, я сам оторву дурную голову тому, кто покусится на учеников моего Учителя. Понятно? – Девушка слабо кивнула. – Ну и ладушки. Давайте еще по чаю.

Тут из коридора донесся придушенный хрип. Корбин хлопнул себя по лбу, чуть напрягся – и в кабинет вплыл Адрис, нелепо болтая в воздухе ногами.

– Это как ты его? На него же магия…

– Не действует, Учитель, я знаю. И что с того? Я левитирую не его, а его одежду, а он – так, буксируется. Иммунитет к магии хорош, но поднятый с ее помощью кирпич, падающий под действием силы тяжести, убьет такого вот невосприимчивого умника не хуже, чем брошенный рукой. Иммунитет – не абсолютная защита, а всего лишь преимущество. Весьма спорное, кстати. А ты, Элия, встречай своего героя. Жизни не пожалел – тебя защищать бросился. А ведь я от неожиданности да с испугу и убить мог… Что таращитесь? Да, я тоже иногда боюсь, а те, кто ничего не боятся, – те давно уже покойники. Просто у вас страх придает резвость ногам, а меня заставляет хвататься за меч и решать проблему как можно быстрее.

Потом они пили чай с остатками пирожков, разговаривали и не заметили, как наступил вечер. И, уже уходя спать, Корбин остановился в дверях, лукаво улыбнулся Элии и сказал:

– За тот шлепок по заднице ты меня тоже прости – не со зла.

И вышел из кабинета.

На следующий день у Корбина были запланированы два визита. Первый – к королю, для того чтобы официально утвердить свое право сюзерена по отношению к баронству Шлипентайн и право собственности на оттяпанный у Тенора кусок территории. Это была, конечно, формальность, по факту ни баронство, ни остальные земли у Корбина было просто не отнять – силенок не хватит, но лучше уж все оформить, как надо, – избавит от многих проблем в будущем. К тому же обещал помочь Веллеру с дворянством… Мужчина пообещал – мужчина сделал, иначе какой он мужчина?

Король принял Корбина благосклонно. Еще бы не принять – Корбин знал правила игры, и солидная сумма из числа захваченных трофеев предназначалась именно королю. Что же, полчаса всего промариновали в ожидании в большом, почти пустом помещении, единственное оживление в обстановку которого вносили лакеи, бестелесными тенями проносящиеся то туда, то сюда. Затем – собственно разговор, десять минут изъявления верноподданнических чувств по отношению к монарху (и сам Корбин, и все остальные присутствующие, кроме, наверное, собственно королька,прекрасно понимали, что это лишь спектакль), пять минут на разговор, еще столько же – на составление документов, благо писарь у монарха был хороший, опытный, и еще десять минут пустопорожнего трепа. Час времени, большая часть которого потрачена впустую, но – так положено. Пока положено.

Потом был не столь помпезный, но не менее, а скорее, куда более важный визит к Его Преосвященству. С епископом планировался серьезный и длительный разговор. Каково же было изумление Корбина, когда привратник объявил, что ему ничего не известно о том, что мага приглашали и вообще… Это было уже оскорбление. Обидеться, что ли?

Привратника снимали с крыши особняка, на краю которой он висел, зацепившись штанами, больше часа. Корбин же потратил это время на содержательный разговор с епископом – человеком умным и проницательным. Кстати, как оказалось, он специально этого привратника на ворота послал – в качестве наказания. Знал, что Корбин приедет – вот и поставил этого глупца, известного своим склочным нравом и уже не раз портившим епископу всю обедню. И ведь не выгонишь, по некоторым данным, этот хмырь – человек кардинала, соглядатай. Приходилось терпеть.

А вообще, интересный разговор получился. Содержательный. Весь на тонких полунамеках. Епископ говорил о патриотизме, о том, что нельзя впадать в гордыню, о том, что корпус боевых магов – это не его, Корбина, личная игрушка, а лишь средство защиты родины… И в то же время намекал, что страна лишь тогда сильна, когда силен ее король, когда он популярен и в народе, и в среде дворянства и пользуется поддержкой церкви. И желательно герой войны. При этом имя короля старательно обходилось стороной, а то, что ни одним из вышеперечисленных качеств нынешний король не обладает, ясно было любому умному человеку. В то же время и придраться стороннему наблюдателю, услышь он что-либо, было бы не к чему.

Корбин внимательно слушал, прихлебывая вино из кубка, да изредка поддакивал. Как раз ему все было совершенно ясно – епископ наводил мосты, фактически предлагая Корбину в перспективе взять власть в королевстве. И не только из патриотических побуждений, хотя и они, наверное, присутствовали, а еще и желая получить выгоды для своей церкви. Какие выгоды – тоже ясно. В первую очередь при сильном государстве и короле, лояльном к СВОИМ священнослужителям, церковь оказывается фактически независимой от центральной епархии со всеми преимуществами такого автономного положения. Ну и вытребовать что-то еще наверняка под это дело можно. Ничего нового, ничего особенного.

Корбин предпочел не ответить ни да, ни нет, так же полунамеками дав понять, что уяснил смысл предложения, обдумает его и, в перспективе, ждет епископа с ответным визитом у себя в замке. Там, за высокими стенами и в окружении преданных Корбину людей, можно говорить о проблемах без опаски и предметно обсудить расклады. На том и распрощались.

Следующий день был посвящен всевозможным хозяйственным заботам, нескольким визитам вежливости и, естественно, организации давно запланированной дуэли. Корбин, уже зная, кого сделает козлом отпущения и показательным примером остальным, не сильно мучился с поводом для дуэли – просто вызвал герцога Палия, ну очень дальнего родственника короля и властителя карликового герцогства на востоке страны. Открытым текстом сказал всем присутствующим, что вызывает за его, герцога, поганый язык, распространяющий порочащие его, графа де'Карри, слухи. Абсолютно справедливое обвинение было, кстати, хрен от такого отвертишься. Герцог побагровел, но на дуэль согласился – то ли не сообразил, что дуэль эта не более чем запланированное и срежиссированное заранее убийство, то ли прослыть трусом боялся еще больше, чем меча графа. Правда, как вызванный, он имел право на выбор оружия и выбрал нестандартные для дуэлей топоры. Ну что же, он был в своем праве. Корбин, хвала Единому, за годы странствий научился владеть оружием, и даже куда более экзотическим, чем топоры, широко распространенные у северян. Так что нестандартное оружие герцогу все равно помочь не могло.

Ну а на следующее утро, как раз перед тем, как отправиться на дуэль, Корбин увидел сидящих рядышком Джурайю и Прима. Хотел подойти, поприветствовать – и услышал:

– Ты согласишься выйти за меня замуж?

– А ты меня любишь?

Корбин тихонечко отступил – не хотелось мешать, да и ситуацию надо было осмыслить. Настроение, до того безоблачное, неожиданно резко испортилось, а потом переросло в задумчивое, да так, что во время дуэли граф сам едва не схлопотал топором по шлему, а герцог с дуэли ушел на своих ногах, хотя и с разрубленным плечом. Последнее, кстати, вызвало панику среди букмекеров, принимающих ставки на исход поединка. Вся интрига вертелась вокруг того, каким способом злобный граф прикончит своего противника, и, когда тот остался жив, те немногие, кто поставил на это, сорвали крупный куш. Поползли даже слухи, что де'Карри сговорился с ними. Впрочем, графу до этих слухов не было дела.

В тот же день вечером Корбин сел на лошадь и уехал из города, быстро, не жалея животное, достиг заветной поляны, открыл портал и отбыл домой – ему надо было готовиться к приему учеников.

Гроссмейстер

Ворота в столицу охранялись. Стражник, опустив копье, потребовал пошлину, сверля старика профессионально-подозрительным взглядом. Может быть, если бы не этот взгляд, старик и заплатил бы, но тут он разозлился. Его! ЕГО рассматривают, как какое-то насекомое? Быдло, пешки… А ведь он уже в силе!

Рассыпаясь тонким, почти невесомым прахом, стражник осел на землю. Его товарищ замахнулся было алебардой – и в точности повторил его судьбу. Затем то же самое ждало нескольких крестьян, видевших это. Нельзя было оставлять свидетелей.

Брезгливо подобрав полы дорожного халата, некромант вошел в город.

Глава 16

Джурайя

Бывают в жизни неудачные дни, когда все валится из рук с самого утра, а к вечеру появляется стойкое ощущение, что тебя все же сглазили. Только начавшие слушаться огненные шары и тонкий режущий клинок из белого пламени выходят из-под контроля в самый неожиданный момент. Нет, ну в самом деле! Не виновата же она, Джурайя, в том, что со своим даром и в свои почти полные девятнадцать весен она совершенно не обучена! И эти шары… Чуть-чуть отвлечешься, и эта сволочь срывается с руки и крушит на своем пути первую попавшуюся цель. Она и так уже уходит тренироваться подальше от людей. И что-то подсказывает ей, что та беседка в виде поднебесной пагоды была на этом участке сада вовсе не лишней… А кто у нас всегда и во всем виноват? Конечно, господин граф! Это он забрал к себе Прима и теперь львиную долю времени после полудня ей совершенно нечего делать. Корнелиус рекомендовал тренироваться, но, как назло, во время тренировок в голову лезли всякие ненужные мысли. Вот, например, та, что вывела из-под контроля огненный шар – просто перед глазами встал Корбин – как живой, с ехидными глазами и повадками отдыхающего хищника. Из породы кошачьих. Крупных таких кошачьих, мускулистых… Пока она не один раз на дню натыкалась на такой взгляд, он ее раздражал и вызывал желание скрыться куда подальше. А вот теперь он просто вызывал желание… И это было странно, и очень отвлекало от ежедневных тренировок. А белый клинок, ее Белое Пламя, который она создала самостоятельно и очень им гордилась? Преопаснейшая оказалась штука… Задумалась, дрогнула рука – и вот любимый розовый куст Корнелиуса срезан не то что под корень, а вместе с корнем в глубь земли на пол-аршина. Беда. Если так и дальше пойдет, после каждой ее тренировки нужно будет производить полную реконструкцию поместья…

А еще эта Анна… Вот уж где Эльке нужно славно поработать и вправить мозги, заклинившие у высокородной снобки в одном-единственном направлении – ЗАМУЖ!!! И ведь не просто замуж девке охота, а непременно за графа, ну на крайний случай за Прима. Самое смешное, что она сама так и не определилась. У Джурайи создавалось впечатление, что Анне совершенно все равно, кто из двоих вышеупомянутых магов станет ее супругом. Вот, например, сегодня: не успел Прим шагнуть в портал, как Анна перехватила Джу по дороге к конюшне.

– Мне нужны ключи от лаборатории, – надменно произнесла нахалка, пытаясь посмотреть сверху вниз на Джурайю, которая была на полголовы выше нее.

– Прим предупредил перед отъездом, что ключи никому давать нельзя. Ты ведь не занимаешься алхимией?

– Не твое дело, деревенщина! – немедленно вспыхнула гордячка. Анна происходила из древнего рода, ее мать была фрейлиной короля, а отец находился на службе у короля чуть ли не с пеленок. Когда у девочки обнаружился дар, ее мать не переставая трезвонила об этом на всю столицу. Еще бы! В последние годы магии становилось все меньше и меньше, а в старых дворянских родах – и вовсе редкость. Вырождение не щадит тех, кто раз за разом смешивает свою кровь. А тут дворянка-магичка, да немалой силы, ну и пусть дар у нее только один и подчиняется ей только вода. Для светской дамы и этого вполне достаточно. В день пятнадцатилетия мать торжественно передала свое драгоценное чадо заботам престарелого Корнелиуса, и вот теперь, в двадцать один год, Анна по всем меркам считалась уже перестарком… Было несколько предложений руки и сердца из среды обедневших дворян, пытавшихся таким образом поправить свое материальное положение и пристроиться поближе к двору, но… Тщеславие не позволяло Анне согласиться на мезальянс. В своих мечтах она была графиней, ну или герцогиней, не суть важно, женой великого мага, на худой конец сильного мага и выдающегося ученого. За время ученичества Анна имела возможность присмотреться и к «великому магу», и к «выдающемуся ученому», и обе кандидатуры ей очень нравились. Она была единственной дворянкой из учеников, и долгое время – единственной ученицей, и уже привыкла смотреть на Корбина и Прима как на свою собственность. А на ком же им еще жениться, если они равны по положению и наделены магией, в отличие от остального сброда, либо не обладающего титулом, либо не одаренного магически? И вот теперь ее надежды были грубо разрушены этой деревенщиной, которая вломилась в их размеренную жизнь с таким грохотом, что теперь только и слышно о НЕЙ и Корбине, о НЕЙ и Приме, о НЕЙ и о Корнелиусе… Как будто никто не замечает, что эта крепостная девка ей, Анне, и в подметки не годится. Ведь даже на первый взгляд видно: Анна – ЖЕНЩИНА, а не детеныш цапли. Такие мысли и чувства обуревали титулованную особу, которая теперь вынуждена унижаться перед этим ничтожеством и выпрашивать у нее заветный ключ.

Ключ от лаборатории был просто необходим Анне для составления любовного эликсира. Как маг, управляющий стихией воды, она умела составлять эликсиры на водной основе, накладывая необходимые заклятия на воду, но были необходимы некоторые ингредиенты, доступные только алхимикам. И хранились они в лаборатории Прима. Пока Прим был в поместье, попасть туда не представлялось возможным, но сейчас, похоже, у нее появился шанс…

– Долго я буду ждать? – Анна даже притопнула ножкой от нетерпения. Самое противное было то, что ее гнев и надменность не производили на Джурайю совершенно никакого впечатления. Она спокойно разглядывала беснующуюся магичку с высоты своего роста холодными серыми глазами. Лицо ее не выражало абсолютно никаких эмоций, словно они ей были недоступны. «Вот ведь рыба! – кипела от злости Анна. – Холодная снулая рыба, и глаза у нее рыбьи, и мозги, небось, тоже. Не понимает, КТО перед ней находится!»

– Ключ от лаборатории находится у Корнелиуса. По личному распоряжению Прима он выдает его мне под роспись лично в руки и принимает лично из моих рук. Все необходимое для обучения есть на учебном складе. Обратись к кладовщику, и он выдаст тебе необходимые реактивы, если они положены по программе. – Джурайя выдала заученный текст без единой запинки.

«Какой молодец все же Прим! Все предусмотрел, даже Анну. А эта мадам вообще непредсказуемая… Ну, может, только для меня, – поправила сама себя Джурайя. – Прим-то, небось, за столько лет уже выучил ее вдоль и поперек».

Оставив опешившую Анну, Джурайя развернулась и беспечно зашагала в сторону конюшни, как вдруг странная сухость во рту и головокружение заставили ее пошатнуться. Она обернулась и увидела Анну, творящую заклинание иссушения… Это было крайне неожиданно только потому, что магические поединки между учениками Корнелиуса были строго запрещены, не говоря уж о прямом нападении.

– Ты пойдешь и принесешь мне его, иначе даже твои кости рассыплются, когда последняя капля воды покинет тебя! – пафосно проговорила Анна, не желавшая признать своего поражения.

А что еще Джурайе оставалось делать? Только защищаться. Причем помня о том, что нельзя наносить вред здоровью товарищу по обучению, даже если он, в смысле она, ведет себя совсем не как товарищ… Наскоро сотворив Белый Клинок, она приставила его к лицу Анны. Концентрация. Полная концентрация. Нельзя давать руке вибрировать. Нельзя думать о мести. Прочь негативные мысли. Только защита – и ничего более.

– Вода покидает меня постепенно, а вот Белое Пламя проникает в ткани за доли секунды. Я убью тебя и напьюсь, а вот у тебя не будет возможности воскреснуть и отомстить.

– Ты не посмеешь! Я – дворянка!

– Ты – ученица. Такая же, как и я. Либо прекрати творить заклинание, либо я за себя не ручаюсь. Что-то от обезвоживания руки дрожат, как бы чего не вышло…

…К конюшням Джурайя подходила вполне здоровой, не осталось и следа от магического вмешательства, а вот на душе неприятный осадочек остался. Корнелиусу совершенно необязательно было знать о том, что произошло, а вот с Примом посоветоваться надо.

«Жалко, что у Эльки принцип – не воздействовать ментально на своих, оно, конечно, правильно, но иногда можно от принципа и отступить чуточку… – думала Джурайя, трясясь иноходью на вороном скакуне, который такую разминку считал чуть ли не оскорблением и готов был сорваться на галоп в любой момент. – Немножко уговоров – и на одну дурищу в поместье меньше. Это и ко мне тоже относится. Ведь просила, как подругу просила, внуши мне, что Корбин мне совсем не нравится. Так ведь нет, принцип у нее видите ли! А мне что теперь делать? Как-то глупо было бы сейчас признать, что он мне небезразличен. Он же первый скажет – неуравновешенная какая-то, то бегает по всему королевству от замужества, то острый язык оттачивает, теперь вот – новая блажь, мы влюбиться изволили. Глупо все это».

– Джу, заканчивай кости растрясать! – голос Адриса привел ее в чувство, как ведро холодной воды. – Чего задумалась – переходи на рысь, будем переворот отрабатывать.

«Джигитовка – это нечто!!! Ноги трясутся, спина отваливается, руки болят, зато настроение отличное! После холодного душа и теплой ванны про Анну не сразу и вспомнилось, а уж как вспомнилось… Да, придется связаться с Примом. Он умный, Анну знает, может быть, сам с ней побеседовать захочет, а может, советом поможет… Да, необходимость достать кристалл связи из шкатулки и активировать созрела».

Джурайя присела на кровать в махровом халате и с полотенцем на голове и активировала связь. Раздался тонкий писк, оповещающий о начале сеанса, и в кристалле появилось серьезное лицо.

– Привет, Огневушка-Поскакушка! – «Это мое прозвище, которым Прим называет меня только если мы один на один». – Как успехи?

«Даже неудобно его сразу расстраивать…»

– Только из ванны, Адрис меня на джигитовке натаскивает, я ведь тебе говорила. Это, скажу я тебе, такое… такое… Слов не хватает! До сих пор вибрирую! Здорово, только выматывает. Час верхом, а ощущение – будто сутки.

– Джунь, ты маг или циркачка балаганная? – «А как правдоподобно сердится, сейчас распекать будет во все корки…» – Тебе тренироваться нужно, а ты там смертельные номера отрабатываешь, а отец что говорит?

– После моих тренировок в беседке… Ну той, красивой, с драконами, помнишь, была такая?

– Что значит – помнишь?! – «А вот теперь по-настоящему забеспокоился». – Что случилось?!!!

– Да ничего особенного. – «Как бы ему так сказать, чтобы не сразу? Или лучше сразу? А, ладно, скажу…» – Ну… в общем… потеря контроля над огненным шаром. Вот. Там еще рядом куст розовый был, его Корнелиус любил очень…

– Так куст тоже… БЫЛ?..

– Ну да, я ж тебе не говорила, я научилась узконаправленную струю пламени вызывать, назвала клинок Белое Пламя. Он действительно похож на клинок и режет все подряд, даже сталь, даже магически защищенную…

– Та-а-ак. Чего я еще не знаю? – «Прям отчаяние в голосе. Надо успокоить».

– Да нет, со сталью мы как раз таки с твоим отцом вместе экспериментировали. Все получается, только концентрация воли должна быть полная, ни о чем постороннем думать нельзя… и ни о ком… постороннем…

– О ком это ты там задумываешься? А, погоди, давай об этом потом. Ты об этом хотела поговорить? – «Догадливый, понимает, что по пустякам не стала бы беспокоить…»

– Анна рвется в лабораторию. Требует ключ со страшной силой, даже магическими атаками не брезгует. Так вот. На повестке дня два вопроса – ключ давать или не давать, и второй – а как от этой кикиморы защищаться-то?

– А то ты не умеешь?

– Я пока умею только убивать и калечить. А хотелось бы просто угомонить, если вразумить не получается.

– Беда. Вразумить не получится. Девка-то она на редкость упертая. Если только напугать, что лицо испортишь… На какое-то время утихнет. Но будет план мести обдумывать. Так что панацеи нет. Если еще будет покушаться – иди к отцу. Ты ему дороже, чем Анна. Если что, выбор будет в твою пользу.

– Да неохота из-за бабских дрязг скандал раздувать… Ладно, разберусь как-нибудь…

– Не грусти, Огневушка, я постараюсь заскочить на пару часиков телепортом, что-нибудь придумаем. Я сейчас у Корбина, давай попозже свяжемся, идет? А то он мне сейчас затылок просверлит. Глазами. – «Так вот кто там на заднем плане мелькает! Блин, он все слышал, теперь еще больше издеваться будет…»

– Все, Прим, пока, его светлости большой привет, не буду беспокоить! – «Срочно, срочно отключиться! В халате, в полотенце на башке! Там же видно все! Поднебесные веники, ну почему я каждый раз позорюсь-то перед ним?! Ну почему я не дворянка – красивая, холеная, образованная и уверенная в себе? Угораздило меня таким недоразумением родиться».

Джурайя понуро подошла к большому зеркалу на стене и сняла халат. «М-да… Безрадостная картина… – размышляла Джурайя. – И где, я вас спрашиваю, пышность форм, соблазнительность очертаний, грациозность движений?! В приличное декольте выставить нечего. Так, одно расстройство. Но здесь есть надежда, что все же вырастет, а ниже? И вильнуть-то как следует нечем. Только и годится, что об седло греметь…» За этим интересным занятием ее и застала Элька, как всегда впопыхах между делами.

– Совсем наша девочка выросла, вот уже и интересуется, чем она от мальчиков отличается!

– Да фактически ничем… – грустно ответила Джурайя, натягивая штаны.

– Ну, одно отличие точно есть. Вернее, его нет. Вернее его отсутствие и создает отличие… Ч-черт, запутала ты меня. Что случилось-то?

– Да ничего не случилось… И не случится уже. Я-то себя знаю. Эль, ну что тебе стоит? Пара слов – и я думать забыла про всякие глупости. Ну посмотри на меня – и представь рядом со мной ЕГО. Ну как, красота?!

– А что тебя расстраивает? Хрупкая красавица и мужественный лорд – это всегда здорово смотрится.

– Ты опять все перепутала – не хрупкая красавица, а тощее недоразумение. Ты ведь, наверное, тоже наслушалась, какие у него крали были?

Похождения мага и Седьмого Паладдина ордена Неприкасаемых прочно вошли в историю Соединенных Королевств. Еще не было ни одного случая, когда господин граф хотел и не получил желаемого. В числе его побед были все первые красавицы Багванны и парочки окрестных государств, где отметился огнем и мечом Корбин де'Карри со своим воинством. Женщины всех сословий с радостью соглашались на все условия красавца-завоевателя и сдавали свои крепости без боя. И ни одна из них не могла похвастаться, что у нее были серьезные отношения с графом. Он был коллекционером, который, узнав об очередном раритете, с пылом и с жаром гоняется за ним по всему свету, а добыв, кладет в шкатулочку и отправляет пылиться в шкафу, начисто потеряв к нему интерес. По описанию все, кем интересовался Корбин, были либо феи, либо пэри, прекрасные и невыразимо соблазнительные, которых вожделели все без исключения половозрелые особи мужского пола, находящиеся в зоне поражения. И Джурайя, к женскому полу относя себя с оглядкой, не выдерживала никакой конкуренции в этом параде красоток. Так она Эльке и заявила, на что подруга, как всегда покрутив пальцем у виска, сказала, что в первую очередь ей нужно поправить мозги, а остальные проблемы отпадут сами собой.

За окном уже темнело, и Корнелиус ждал их обеих в кабинете. Это стало уже традицией – за чашечкой ароматного чая обсуждать все, что происходило за день, развлекать друг друга забавными историями и, если потребуется, советоваться по всяким вопросам, начиная от житейских мелочей и заканчивая серьезными вопросами. Настроение Джурайи поднялось само собой при мысли о чаепитии, и девушки почти бегом пустились по лестницам к кабинету Учителя.

Корнелиус сидел в своем кресле, на его лице, как в калейдоскопе, менялись каждую секунду самые разные чувства, от горечи и разочарования до полной растерянности. А у окна, спиной к двери, стояла до боли знакомая с детства фигура…

– Сенсей!!! – с воплем бросилась к нему Джурайя.

Фигура повернулась – это действительно был Цень, с детства знакомый и любимый первый учитель. Такой, каким она последний раз его видела еще до этого нелепого сватовства. Джурайя хотела кинуться к нему с объятиями, но… что-то ее остановило. Что-то незаметное для глаз, ускользающее от внимания, что-то было в нем, что мешало девушке броситься к нему без оглядки…

Корнелиус

«Черт бы подрал этого некроманта… Чтоб ему в инферно подавиться проглоченными душами… Ну почему, почему они тогда прекратили поиски этого хитрожопого игрока в шахматы?! С чего они взяли, что он мертв или лишен сил навечно?!!! Высшие маги такого уровня крайне редко умирают естественной смертью, чаще после того, что предпринял Ковен, они теряют силы. Но кто же знал, что пусть через двести лет, но он восстановится и станет даже более могущественным, чем был прежде… Что за нелепые совпадения двигают его жизнью, будто он действительно был фигурой на доске у этого психа от некромантии…»

Нет, когда Джуня рассказала ему о своем учителе, Корнелиус сразу понял, откуда ноги растут и кто этот таинственный Цень. Но он даже предположить не мог, что она понадобится Гроссмейстеру так скоро… Еще хотя бы год… Всего год, и этой талантливой девочке хватило бы сил, чтобы противостоять ему. Всего год – и миф о добром стареньком учителе был бы развенчан – постепенно, не нанося душевной травмы… Еще год – и дуралей Корбин, скорее всего, понял бы, от какого сокровища он отказывается, и тогда Джуня, его девочка, его дочка, была бы под надежной защитой… А теперь он даже не может запретить ей слушать этого пройдоху, вместо души у которого – шахматная доска, а вместо сердца щелкают костяшки счетов. Равнодушие – вот тот страшный порок, выевший все человеческое в этом теле. У него есть Великая Цель. И по дороге к этой Великой Цели Пуп Земли ни перед чем не остановится. Он пройдет по трупам, будет уничтожать целые государства и не заметит. Что ему жизнь одной-единственной девочки, которую он собирался использовать даже не как помощницу, а как боевой амулет, который рассыплется прахом после того, как из него выжмут всю силу до капли… Корнелиус холодел от ужаса при мысли о том, что некромант, по сути, с рождения воспитывающий девочку, так и не увидел в ней ЧЕЛОВЕКА. Он восемнадцать лет готовил ее на верную смерть. Он внушал ей, что выплески непременно убьют ее, когда нужно было учить ее разумно тратить силу, поддерживая баланс. Он посеял в ней страх перед замужеством, сочинив нелепую сказку о второй инициации во время первой брачной ночи. А ведь если бы она не сбежала тогда, а покорно пошла под венец, она бы действительно взорвалась последним в своей жизни выплеском, просто от страха. И, скорее всего, Корбин был бы уже мертв, а Джуня – вдовой и единственной наследницей. Так планировал Цень. Так он расставил фигуры на свой доске. Так он хотел появиться в жизни девочки второй раз – в качестве опекуна безумной наследницы. А ведь никто бы не сомневался в ее безумии – ведь пережить смерть супруга, да еще такую ужасную, в первую брачную ночь, и остаться в здравом уме просто невозможно. О своих планах Цень подробно и цинично холодно рассказал Корнелиусу сразу после своего прихода…

Гроссмейстер

…Цень Бо Шин пришел в столицу незаметно и растворился в толпе. Спустя некоторое время десятник обнаружит пропажу двоих стражей ворот, но спишет это на самоволку. Жены не дождутся своих мужей с ярмарки. Но первые дни будут думать, что они загуляли в трактире. А сейчас Он ходил среди людей и время от времени высасывал тех, кто находился рядом. Его путь можно было отследить внезапными смертями, вспыхивающими драками и откровенной резней. Безумие охватывало людей, находившихся рядом с ним, вспышки ярости ослепляли мирных граждан совершенно неожиданно, заставляя их совершать убийства. А Пуп Земли ел. Это была самая вкусная пища из всех, что он пробовал в своей жизни. Некротическая энергия рекой лилась в него, заполняя недавнюю пустоту, напитывая СИЛОЙ. Могущество, власть – вот что ощущал сейчас деревенский знахарь, каким ему приходилось притворяться целых двести лет. Люди – глупые пешки. Им не дано осмыслить Высшего Разума – Гроссмейстера, который двигает их по своему желанию. Они все повинуются его воле, они отдают ему свои жизни, свои никчемные жизни, которые сами тратят в глупых метаниях. Если бы они смогли осмыслить, какую великую цель преследует Цень, они бы с радостью отдали свои жизни добровольно. Но людишки глупы и ничтожны. Им не дано великое знание. Поэтому нет ничего плохого в том, чтобы взять их жизни без их согласия. Он знал, где находится ЕГО амулет. Его драгоценный, живой преданный амулет, который он готовил целых восемнадцать лет. Он знал, что старик Корнелиус сентиментален, знал, КАК нужно надавить на нужные болевые точки, чтобы он повиновался. Глупая девчонка уже один раз смешала ему все фигуры на доске, сбежав от своего счастья. Но теперь Ему, Ценю, не требуется база. Ситуация изменилась – значит, придется разыграть другой гамбит. Может быть, это и к лучшему. Теперь у него может появиться целое государство, его собственное государство, его Поднебесная империя, с которой можно начать восстановление Великой Империи, той, на руинах которой лежат Соединенные Королевства. Такие жалкие и слабые, они носятся со своей независимостью и только еще больше слабеют от постоянных войн друг с другом. И только тот, кого в детстве дразнили Пуп Земли за его имя, способен возродить былое могущество Великой Империи.