Текст книги "Воин и маг"

Автор книги: Михаил Михеев

Соавторы: Юлия Сеткова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7

Лорд Корбин

Сознание возвращалось медленно. Даже не то слово «медленно», скорее – ползком, Корбин прямо чувствовал, как в его голове скрипят, медленно делая первые обороты, несмазанные шестерни. Во рту – будто табун ночевал. И вроде бы не пил… А может, пил? Стоп, где же он?

Память услужливо откликнулась. Хорошая память, тренированная… Только вот понять что-либо было сложно. Корбин вспомнил, что сидел в трактире, в углу зала, в тени, практически скрывающей его фигуру, и ждал, когда же путешественница соизволит дойти наконец до сего гостеприимного местечка. Ребята его, наоборот, в открытую сидели, хотя и тоже в углу – профессиональная привычка, чтоб спина была прикрыта. А больше в заведении никого и не было – местных Клод предупредил, чтоб носа сегодня казать не смели. Он здесь в авторитете был – его послушались без вопросов. Жену с детьми тоже отправил ночевать к соседям – так, на всякий случай. Ну а проезжающих в этот вечер тоже не оказалось, потому как большая осенняя ярмарка в столице Тенора, соседнего графства, еще и не думала начинаться (да и с чего бы – лето на дворе), а в остальное время с этих мест туда не слишком-то стремились попасть. Да и то сказать – что там делать? Обжулят, ограбят, и скажи спасибо, если не убьют. Гнилое место.

То ли дело здесь, дома. Разбойников на дороге, почитай, уже лет пять как не видели – последних Корбин с дружиной как раз тогда на елку вздернули, вместо рождественских украшений. И ярмарку свою организовал, к тому же и товары у крестьян скупал – зерно там, скотину, давал справедливую цену. И на ту же ярмарку Тенорскую возили потом товары люди графа – централизованно, с сильной охраной. И воровать да жулить тенорцев отучили сразу – просто когда ловили их на этом, то рубили им руки сразу, на месте, а когда приходили возмущенные подельники – им тоже рубили, без суда. А на все остальные случаи, как то заступничество самого местного властителя, был лорд Корбин де'Карри с дружиной – живо открыл портал и вместо «здравствуйте» вывалил оттуда под сотню солдат в боевом порядке и при доспехах и, сделав по обыкновению хамскую рожу, бодро заковылял во главе этого отряда к графскому дворцу. Старый граф, владетель Тенора, еле откупился тогда, и право торговли людям Корбина после этого даровал беспошлинное. Даровал. Хе!

Правда, тенорские ушлые людишки не успокоились тогда – попробовали цену на товар сбить. Что же, на следующий год люди Корбина повели караван в другое место, если и потеряв при этом в деньгах, то совсем чуть-чуть. А вот в Теноре сразу проблемы начались – земля-то там каменистая, скудная, ни зерна, ни репы не родит. Да и скот на той траве, что в Теноре растет, не слишком велик да жирен. И у соседей ближайших та же история, поэтому продовольствие-то как раз у крестьян, на земле Корбина живущих, испокон веку и приходилось закупать. А Корбин еще и дороги свои перекрыл, ото всех южных и западных трактов сразу Тенор отрезав, а через Шлипентайн много не завезешь – там сами последний хрен без соли доедают, да и сквозных дорог у них нет, все на тот же Тенор да на корбиновские владения замкнуты. Словом, до голода не дошло, но проблем поимели изрядно, а жители Тенора очень хорошо понимали, если их били по самому больному месту – по кошельку. Больше против права лорда Корбина торговать так, как он хочет, никто протестовать не решался.

Так что оказаться в трактире мог только проезжий купец, а такие лишь к большой осенней ярмарке подтягиваться начнут. Словом, затишье. Это как нельзя кстати подходило для того, чтобы провернуть задуманное, однако все пошло наперекосяк.

Приближение девушки Корбин почувствовал сразу – не зря же он столько раз запускал поисковое заклинание, чувствовать преследуемую он научился. Правда, чуть-чуть совсем, это было побочным действием заклинания, но и то хлеб. Непонятно только было, по какой причине отблеск ауры девушки ощущался немного размытым, но он отнес это на счет довольно большого расстояния и собственного невеликого мастерства. Что поделаешь, ранг мага говорит лишь о его силе, а не о мастерстве. А что такое сила мага? Это сила природы, в сущности, разлитой вокруг природной магии. Любой маг способен создать канал, впитать эту силу и, создав другой канал, сотворить заклинание. В сущности, он лишь проводник и преобразователь природных магических сил. Только вот размеры каналов у каждого свои, чем больший канал маг способен создать и контролировать – тем он и сильнее.

Вот и Корбин был силен неимоверно. Научившись полноценно контролировать канал, он «раскачал» его так, что с ним боялись связываться признанные мэтры магии. Но вот в любой магии, кроме боевой, он смыслил немного. «Узкий специалист», – как говорил про него Учитель. И добавлял, что Корбин – дурак, развиваться надо, а не на месте стоять. А ведь Корбин Учителя еще и за то уважал, что тот, всего-то вторым рангом обладая, умел такое, что Корбину до сих пор чудом казалось, и это при том, что со своим посредственным каналом Учитель против него, боевого мага, в схватке и минуты бы не выстоял. И тем не менее во многом Учитель превосходил Корбина неизмеримо, поэтому к его словам стоило прислушаться.

Корбин, впрочем, дураком себя не считал и развиваться не прекращал, но все-таки основной упор по-прежнему делал на боевую магию. Вот только если раньше, когда он наемничал, наводя ужас на врагов своих нанимателей, это было плюсом, то теперь, когда он вел жизнь владетельного лорда, часто оборачивалось минусом. Вот и сейчас Корбин остро чувствовал свою ущербность – умей он нормально сканировать ауры, и не было бы проблем с самого начала, поехал бы по деревням сам, и хрен бы сбежала девчонка. Хотя, может быть, оно и к лучшему…

Не успел он додумать эту мысль, как дверь аккуратно открылась, и в зал тихонечко, бочком вошли двое. Одного взгляда на них Корбину хватило для того, чтобы понять, почему он так плохо ощущал беглянку. Судя по всему, магией владели ОБА вошедших, причем, судя по всему, контролировали себя плохо – верный признак самоучек, Корбин и сам таким был когда-то. А так как держались они почти рядом, то их ауры взаимно искажались, затрудняя идентификацию. Впрочем, идентифицировать не было смысла, так как только одна из вошедших была женщиной. Не совсем такой, как описывал Веллер, но словесное описание никогда точным не бывает, больно уж субъективен человек, а мыслеобраз он Корбину передать не смог. Просто потому не смог, что он их передавать как следует не умел, а Корбин и качественные-то мыслеобразы с трудом читал. Нашли друг друга два недоучки.

Вторым вошедшим был мужчина, совсем еще молоденький юноша, хотя… Разве ж это мужчина? Ручки-ножки тоненькие, личико нежное, сам худенький… Но это еще ладно, грешно над горем человеческим смеяться, однако как он держится? Жеманненько, походка на мужскую не похожа, оружия при себе нет… Похоже, из тех этот субчик, который к мужчинам разве что по половым признакам относится, а по пристрастиям да повадкам – совсем даже наоборот, сам предпочитает в роли женщины выступать. Мода на такое непотребство вроде бы прошла, хотя периодически завозили ее с островов. Впрочем, жрецы Единого были решительно против, и это было одним из немногих вопросов, по которым Корбин с ними соглашался полностью и безоговорочно. Он даже с епископом дружил против этих чудиков, когда в столицу приезжал. При этом оба они были еще относительно лояльны, предпочитая аккуратно развешивать их в специально отведенном месте, на краю городской помойки, а не сжигать живьем, как того требовали каноны. Увы, все течет, все меняется, смягчаются нравы. А жаль.

Сейчас, впрочем, ничего щенку не грозило – не настроен был Корбин мараться, а тем более засвечиваться. Дадут ему в зубы разок – и полетит он глупой башкой вперед в сторону ближайшей канавы. Вон, Лорин уже кулак потирает – явно о том же подумал, что и Корбин. Сообразительный парнишка, хоть и не так долго в роте был, хаживал с ними в походы всего года два, ну да ничего, был бы человек хороший.

Итак, входит эта парочка – и прямиком в дальний угол. Нервничают, сразу видно. Оно и понятно – в трактире, окромя них, только сам Корбин, которого они, похоже, и не заметили даже, да его лихие помощники. Вот у этих-то вид как раз боевой, на обывателя страх в два счета нагоняющий, благо успел им Корбин сигнал подать, и те сразу пьяных изображать начали, даже к кружкам с пивом приложились. Первый глоток за весь вечер, кстати, знают ребята, что на работепьяными быть – последнее дело. Сколько наемников сами погибли и товарищей подвели только потому, что из-за лишней порции вина рука дрогнула или внимание рассеянным стало, – не перечесть, поэтому в роте у Корбина пьяниц никогда не было. После боя – это да, это всегда пожалуйста, а в другое время – ни-ни.

Дальше все развивалось вроде бы по плану, хотя Корбина не покидало ощущение, что что-то здесь не так. Однако для анализа необходимо было время, а от сознания это «что-то» упорно ускользало, поэтому оставалось только наблюдать и надеяться, что события будут продолжать развиваться так, как это запланировано. Более всего Корбин опасался, что ребята перестараются и свернут шею неизвестному хлыщу, однако опасаться, как оказалось, надо было совсем другого.

Вначале заговорила девчонка. Странно заговорила – Корбин сидел в стороне, но ему показалось, будто в уши к нему медленно и осторожно заползают куски ваты, глуша всякое желание не то чтобы встать и подойти, но даже за пивом потянуться… И тут же ощущение исчезло. Потом возникло вторично – и снова исчезло. Корбин бросил взгляд на кристалл-поглотитель – так и есть. Слабая, чуть заметная пульсация, указывающая на присутствие чужой магии. «Эге, а девочка-то не так проста, как кажется, – подумал Корбин. – Судя по всему, ментальная магия, слабенькая, правда… А может, и не совсем слабенькая…» Корбин с ходу не взялся бы определить, что за заклинание она применила – и амулет старается, давая помехи, и не специалист он в ментальных атаках, чего уж там. В отличие от многих видов магии, которые он не считал нужным всерьез изучать, ментальная магия имела немало боевых заклинаний, вот только Корбину она не давалась – ну не было способностей, и все тут.

«Да, девочка непроста. Веллер ее описывал как классическую стихийницу, огненную. Хотя, конечно, это все условно, просто каждому магу удобнее преобразовывать энергию в заклинания конкретного типа, которые получаются, так сказать, по умолчанию. Хрен знает почему, кстати – ученые мужи до сих пор спорят, к единому мнению прийти не могут. У меня проще всего воздушные заклинания получаются – и выходят сами собой, без напряга лишнего, и энергии тратится ровно столько, сколько надо. А огненные заклинания, например, – ну, они тоже выходят нормально, просто на молнию, к примеру, уйдет чуть больше энергии, чем если бы он был магом огненной стихии. Ну а у этой девочки, если Веллеру верить, как раз огненные заклинания легче идут, хотя школы, конечно, никакой. Однако же сейчас она работает, как менталист… Интересно, кто ее этому учил? Неужели тот старый хрен?»

В этот момент амулет замерцал вновь, и не так, как раньше, а тревожно, ярко, часто-часто. Одного взгляда на него Корбину было достаточно, чтоб понять: амулет вошел в резонанс. «Ничего себе – это получается, девчонка два заклинания творит одновременно, причем второе так вплела, что мы с кристаллом-поглотителем в одну частоту попали. Или это парень? Неважно. Надо достать второй кристалл, иначе…»

А потом наступила тьма.

С трудом, кряхтя и растирая онемевшие конечности, Корбин заставил свое вдруг ставшее непослушным тело подтянуться, залез на лавку, кое-как утвердился в вертикальном положении, окинул взглядом трактир… М-да-а-а, красиво, ничего не скажешь. Похоже, амулет-поглотитель взорвался, разнеся все вокруг. К счастью, не так и много он успел поглотить, прежде чем его структура была безжалостно разорвана резонансом, иначе от трактира, да и, чего уж, буду с самим собой честным, и от Корбина мало что осталось бы. Он ведь был в тот момент беспомощен, как котенок, – это был его амулет, сохранивший остаточную связь с хозяином, и откат ударил по Корбину с такой силой, что заставил его потерять сознание. Весело…

Корбин окинул взглядом трактир, ища своих людей, и почти сразу увидел их. С трудом поднялся, на все еще непослушных ногах подошел:

– Ну что, бакланы, похоже, девчонка нас сделала.

Народ ответил бешеными взглядами и, наверное, добавил бы чего-нибудь словесно, но мешали аккуратно затыкающие рот кляпы из старых портянок. Какое изуверство… Корбин неловко опустился на колени, достал охотничий кортик и разрезал стягивающие его людей веревки. Потом встал, подошел к люку в подвал, из которого доносились приглушенные толстым слоем дерева ругательства Клода, вздохнул – магичить в таком состоянии ну совершенно не хотелось. Придется по старинке – ручками, ручками. Взялся за придавившую люк неподъемную столешницу обеими руками, уперся как следует ногами… с топотом то ли подбежали, то ли подползли товарищи. Не бросили командира, несмотря на весьма плачевное состояние. Раз-два-взяли… Деревяшка с грохотом отвалилась в сторону, и почти сразу же крышка люка отлетела, как будто подброшенная мощной пружиной.

– … … …

– Я тоже рад тебя видеть, Клод. Что здесь произошло-то?

– А то ты не видел, – сварливо отозвался трактирщик.

– Я в отключке лежал – эта дура амулет взорвала. Честное слово, не знал, что такое возможно.

– Идиот!

Скажи это кто-нибудь другой – он лишился бы головы, но здесь были все свои, а своим сходит с рук многое. Корбин лишь тяжело вздохнул, а Клод, удовлетворенный маленькой моральной победой, принялся рассказывать, что же произошло.

К концу рассказа развязанные вояки, подтвердившие, что все так и было, сверкали глазами и требовали мести. Страх у них прошел, а вот злость осталась, более того, она выросла в навязчивую идею изловить проклятую девчонку и хорошенько обработать ее седалище добротными, вымоченными в рассоле розгами. Клод, кстати, идею тоже поддержал и даже сам вызвался эти розги заготовить.

В отличие от своих товарищей, Корбин сохранял абсолютное спокойствие. Он умел, когда надо было, обуздывать свой бешеный темперамент и заставлять голову анализировать вопрос спокойно и без эмоций. Некоторое время он думал, разглядывая гладко обструганные доски пола, потом поднял голову, оглядел продолжающих обсуждение того, что они сделают с беглянкой, вояк и усмехнулся.

– Ну что, закончили? А то вы уже по третьему кругу пошли.

– Командир, нам бы ее только поймать…

– А вот этого не надо. Погоню прекращаем, операцию сворачиваем. И молчок, будем считать, что ничего не было.

– Но, командир…

– Я сказал – всё! – Корбин даже не повысил голос, но тем не менее все его услышали. – Вы что, не поняли, что случилось? Девчонка справилась со мной… Пусть случайно, но справилась, а потом оглушила вас ментальным заклинанием, подчинила себе. И она ограничилась тем, что просто обездвижила вас, а ведь могла и приказать перерезать самим себе глотки. И вы бы резали, с идиотскими улыбками, и пускали слюни от удовольствия. Уже это достойно уважения – убить было бы и проще, и надежнее. Можно, конечно, обвешать вас амулетами по самые уши, и, не сомневаюсь, мы ее найдем и скрутим. А что дальше? Убить? Мы, что, шакалы, что падаль жрут? Мы – солдаты, а не подонки, и это – наша земля. Осквернять ее убийством ради убийства не вижу смысла. Пусть идет, мы проиграли, а проигрывать надо достойно.

– Да никто не собирался ее убивать – так, проучили бы маленько… А твоя свадьба, командир?

– Я что, идиот? – искренне удивился Корбин. – Жениться на маге-менталисте и всю жизнь гадать, то ли это мои собственные мысли, то ли меня уже подчинили давно и я так, кукла? Можно, конечно, амулет состряпать… И потом бояться его потерять. На фиг надо, пусть идет, это не последняя девка в наших краях, кого-нибудь другого найду.

– Но как же имидж?

– Какой? Лорд Корбин никогда не отступает? Так я и не отступил. Я ее искал, ищу и искать продолжу, только вот найду ли… Что-то мне не верится. Странно, конечно, но вот почему-то ни на юге, ни на западе, ни на севере, куда она, я подозреваю, пошла, поиски результатов могут и не принести. Ну а на востоке искать вообще нет смысла – сами подумайте, зачем ей туда идти? Что ей там делать? И вообще, о том, что здесь было и о чем мы разговаривали, думаю, мы все единодушно промолчим. Дела, что называется, семейные, чужим неинтересные… Не правда ли?

Народ согласно закивал головами – правоту мага понимали и в омут головой лезть не хотели. Корбин улыбнулся:

– Ну вот и ладушки. А теперь, Клод, тащи свои фирменные настойки – будем дегустировать. И, кстати, а кто мне скажет, где Шепелявый?

Шепелявого нашли возле крыльца, где он, похожий на огромную свинью, сладко спал, до половины погрузившись в глубокую лужу. Когда его вытащили и привели в чувство, вылив на гиганта пару ведер ледяной колодезной воды, оказалось, что он не помнит – сидел, ждал сигнала и вдруг проснулся от того, что водой его обливают. Все посмеялись, окатили Шепелявого еще несколькими ведрами воды, теперь уже чтобы отмыть от грязи, и пошли пьянствовать. Шепелявый, оставляя позади себя мокрые следы, плелся последним и громко стенал, что сейчас он точно простудится. Правда, он периодически прекращал это неблагодарное занятие для того, чтобы выругаться – тоже громко, но зато более выразительно. Народ, посмеиваясь, выражал сочувствие, хотя длилось это недолго – в небольшой комнатке, в которой Шепелявый ночевал, если приходилось задерживаться в трактире допоздна и не хотелось идти домой, чтоб детей не разбудить, была запасная одежда, и вскоре Шепелявый, одетый в серые портки из грубого полотна и такую же рубашку, босой, с блестящей в неверном свете масляных ламп головой, сидел за столом вместе с остальными участниками неудачной засады, пил знаменитую клодову настойку и добродушно посмеивался над тем, как их всех провела сопливая девчонка.

Пили хорошо, с чувством, свидетельством чему явилась больная голова поутру. Корбин, проснувшись и убедившись, что солнце уже высоко и он, что называется, проспал все на свете, с трудом сполз с кровати (как он до нее дополз и как ухитрился раздеться, прежде чем лечь, он не помнил), кое-как натянул штаны и не первой свежести рубаху и, стараясь не шевелить гудящей головой, осторожно спустился со второго, гостевого, этажа в зал.

Вся его команда, тоже пребывающая далеко не в лучшем состоянии, уже сидела там же, пытаясь опохмеляться пивом. Судя по всему, получалось не очень. Корбин вяло махнул им рукой и протопал прямиком к дверям. Во дворе стояла бочка с ледяной колодезной водой – ее с утра натаскал шустрый, как и отец, сын Клода, чтобы к вечеру вода согрелась, и ею можно было поливать огород. Корбин подошел к бочке, сунул в нее голову и несколько секунд стоял так, чувствуя, как ледяной обруч, стягивающий несчастную башку, медленно высасывает боль.

Вернулся в зал он уже в более-менее вменяемом состоянии, однако от идеала оно было все же весьма и весьма далеко. Клод, человек в таких делах наиболее опытный и потому после ночных бдений наименее пострадавший, сразу же притащил ему две кружки – одну с пивом, вторую – с огуречным рассолом. Корбин посмотрел на пиво с нескрываемым омерзением, а вот к рассолу присосался и оторвался от кружки только тогда, когда увидел ее дно. В голове чуть-чуть прояснилось.

– Командир! Может, подлечишь?

Корбин недовольно повернул голову в сторону говорившего. На него с надеждой уставились шесть пар глаз. Граф мотнул головой, что вызвало новый всплеск боли – ну надо же, как он мог забыть? Впрочем, после вчерашнего – немудрено.

Теоретически заклинание от похмелья относилось к ментальным. Практически же заклинание, способное разом многократно повысить с утра боеспособность подразделения, иначе как к боевым отнести было невозможно, поэтому Корбин хотя и с трудом, но научился ему и за годы странствий довел свое мастерство в этом вопросе до совершенства. Вот и сейчас легкое шевеление пальцами, волевое усилие – и все присутствующие почувствовали несказанное облегчение. Ну а дальше, как и положено, на зубах захрустели хорошо прожаренные свиные ребрышки – мужчины завтракали.

После завтрака Корбин намерен был отправиться домой, однако тут произошло событие, заставившее его резко изменить планы. К трактиру примчался мальчишка, который рассказал, что крестьяне поймали в лесу лошадь. А к лошади был привязан труп в богатой, явно дворянской одежде.

Когда лошадь с трупом доставили под светлые очи сеньора, Корбин изумленно заломил бровь: опознать кого-то в изувеченном, погрызенном мелкой лесной живностью и уже начинающем пованивать куске мяса было довольно сложно, но обрывки одежды и весьма приметная золотая пряжка на поясе делали опознание даже не простым, а очень простым. Перед Корбином валялся труп барона Шлипеншухера.

Несколько секунд Корбин стоял в задумчивости, чуть заметно переминаясь – носок-пятка-носок-пятка… Потом повернулся к Клоду и задумчиво спросил:

– Слушай, разведчик, а как там у покойного дела с наследниками?

Гроссмейстер

«Да, дорогой мой игрок, надо признать, вы ошиблись. С собой надо быть честным, иначе поражение неизбежно. Вы ошиблись. Дважды.

Конечно, эти ошибки не повлияют на результат – игроков, равных вам, нет и в ближайшее время не предвидится, – но способны очень затянуть игру, а зачем вам это? Игру нельзя затягивать, иначе она начинает надоедать, а ведь это не просто игра, а игра со ставками, и чем скорее вы выиграете, тем раньше получите свой приз, поэтому процесс надо форсировать, и делать это срочно.

Итак, какие мы допустили ошибки? Во-первых, мы ошиблись с графом. Ну да, все вокруг в один голос твердили: старик, старик… Вояка и маг… Ну кто мешал проверить? Ну да, конечно, боевые маги редко вырастают выше третьего ранга, чаще – четвертый, в боевики идут те, кто не смог ничего добиться в жизни. Раз старик – значит, четвертый, иначе бы мог управлять возрастом, а четвертому рангу сил на это часто не хватает.

Что в результате? А в результате вся наша безупречная логика оказалась бесполезна из-за одной-единственной ошибки – тупых крестьян, которые просто ассоциировали „старика“ с формальным возрастом и ни разу не видели самого графа. Когда он вошел, стало по-настоящему страшно, такую мощь и в старые-то времена не часто видеть приходилось. Невероятно, боевой маг высшего ранга – раньше это считалось нонсенсом. Куда катится мир?

А вторая ошибка – девушка. Ну как, объясните мне, как она могла сбежать? Все было рассчитано, и то, что она не захочет идти на смотрины, и то, что все же пойдет, и все остальное, даже то, что сожжет карету… Но кто бы мог подумать, что, когда она будет валяться без сил, ее не будут искать? Что жених пришлет за ней таких никчемных людишек? Похоже, при всей своей силе и рациональности, граф глуп, а глупость, поступки дурака предусмотреть невозможно. И в результате девушка сбежала. Что дальше?

Был шанс, что все наладится естественным путем, но граф и впрямь дурак – упустил. Похоже, не смог даже определить, куда она отправилась, ищет всюду, но только не там, где надо. А потом еще в эту дурацкую заварушку с баронским наследством влез…

Он отследил ее – это было несложно. Похоже, пришло время вернуть ее обратно. И действовать надо быстро…»

Сухая, старческая рука аккуратно переставила фигурку на шахматной доске. Выцветшие глаза внимательно изучили позицию. Да, требовалось активизироваться, иначе ладью можно было и потерять. Конечно, она тоже была разменной фигурой, но ее время еще не пришло.