Текст книги "Генму (СИ)"

Автор книги: Михаэль Драу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

– Слушай, не приставай к нему, – перебил Штэф. – Лучше завтра отведём к господину Майкро Старру. Ему как раз необходимы свежие мозги и неувядшие уши. Заодно проедемся до главного штаба, он там рядом.

– Да, заодно подашь заявление, – кивнул Генрих, поглядев на альбиноса. – Нельзя шататься без инъекций дольше недели. А то стабилизаторы перестроятся в аварийный режим, только Топливо и сможешь употреблять. Тогда всё, полный капут. Надо обязательно садиться на легальные инъекции.

– Если не получится в «Шершни», тогда в силовую полицию пойдёшь. Тебя туда с руками оторвут, – уверенно заявил Штэф.

– Но лучше, конечно же, в «Шершни». Там инъекции стандартизированные, без побочных эффектов. У Шакса тоже хорошие, так что быстро перестроишься и почти не будешь блевать, – Генрих вдруг подозрительно прищурился. – Ты же, надеюсь, официально уволился? Без тёрок? Шакс тебе формулу отдал?

– Да, всё в порядке, – кивнул Найт.

– А ты везунчик! – прищурился Генрих. – Мастера обычно очень не любят, когда их киберы вот так внезапно кидают и куда-то сваливают. Могут заартачиться и не отдать формулу.

– Согласно Конституции Империи от 190 года, – менторским тоном произнёс Найт, – Мастер обязан передать уволившемуся киборгу индивидуальную формулу его инъекций сразу же после того, как ставит свою подпись на его заявлении об увольнении. Мастер имеет право не передавать формулу только в том случае, если увольняет сам, либо если доказан факт предательства со стороны киборга.

Близнецы присвистнули.

– А ты сечёшь Конституцию, брат! Точно, в «Шершни» тебе дорога!

– Так, ну что, день ещё в разгаре, а мы все до сих пор трезвые! Не порядок! Поехали веселиться! Заодно столицу посмотришь, – Штэф отключил голографический полог и вскочил с постели. – Следующая остановка – «Звёздная Пыль»!

– Остынь, – дёрнул его за руку Генрих. – Лимит приключений твоя задница на сегодня уже преодолела. К тому же не будь таким эгоистом! Дай нашему маленькому другу хотя бы принять душ и отдохнуть с дороги. Завтра всем рано вставать. А нам с тобой ещё и сеанс жёсткого церебрального секса предстоит с папашей. Зато потом уж отметим новую Мышиную должность – так отметим!

– Уговорил. Ну ладно, тогда мы с тобой в отруб. Мыш, ты как из душа вылезешь, можешь к нам с краю падать. Кровать большая.

– Угу, – рассеянно кивнул Найт, вытаскивая из сумки бритвенные принадлежности и полотенце.

Однако по возвращении из душа улёгся на приземистый диванчик, скрючившись на нём в три погибели.

Ему снился заснеженный лес, по которому он скользил искоркой света. На маленькой полянке стояла Лилия, нежно улыбаясь и протягивая к нему руки.

– Ты наконец-то дома, мой маленький. Наконец-то дома…

Глава 39

Ранним утром Генрих и Штэф растолкали Найта. Тот полночи промучился на крохотном для его роста диванчике и теперь блаженно посапывал на полу.

– Бодрое утро! – хором рявкнули братья, широко улыбаясь.

Найт резко сел, согнав остатки сна довольно быстро.

– Надо было к нам улечься, – сказал Генрих. – Кровать большая, места хватит трём таким, как ты.

– Не хотел злоупотреблять гостеприимством, – сдержанно улыбнулся Найт.

– Чтооо ты! Какое злоупотребление? – Генрих поиграл бровями и сразу же получил от брата короткий тычок локтем под рёбра.

– Так, у нас полчаса на то, чтобы привести себя в порядок, кинуть чего-нибудь на зуб и отправиться в генштаб, – деловито заявил Штэф и двинулся на кухню, перешагнув через вытянутые ноги Найта.

Трое молодых киборгов уложились в двадцать восемь минут и вот уже летели над городом в автоматическом такси, с лёгким шорохом скользившем по магнитной рельсе. Найт восхищённо рассматривал невероятные урбанистические пейзажи, прижавшись лбом к стеклу. Октополис не был похож ни на что, виденное им ранее. Громадные небоскрёбы, которые в Броксе заняли бы целый квартал, гладкие зеркальные стены, реклама на особых антибликовых панелях, парящих на магнитной подушке, объёмные голограммы, а внизу – бездна, настоящая бездна, плавным градиентом до чёрного, перечёркнутая линиями мостов, автострад, площадок с постройками и без. Корни города терялись в смоге и мраке, его вершины сверкали инеем, дотянувшись до брюха стратосферы, на уровне некоторых окон плыли кучевые облака.

Найт сглотнул от трепетного ощущения. Он – крошечная, ничтожная песчинка на каменной ладони величайшего города пост-ядерной Земли. Пятьдесят два миллиона человеческих тел. Двенадцать километров в высоту. Шедевр урбанистического искусства. Абсолютная власть.

– …вон там, вон, где пятно красное, это кленовый парк, – донёсся до его слуха голос Генриха.

Встрепенувшись, Найт рассеянно переспросил, о чём речь. Генрих продолжил разглагольствовать о некоторых достопримечательностях столицы, в частности, об Оазисах и парках, являющихся её жемчужинами. В отличие от Броксы, такие гиганты, как Октополис, не могли позволить себе выращивать что-либо прямо в естественной почве, которая была практически полностью занята основаниями Столпов. Сельскохозяйственные зоны располагались на нижних уровнях, выше встречались обширные площадки с садами и парками, укрытые специальными климатомоделирующими куполами. Порой растительность встречалась прямо внутри небоскрёбов – в закрытых оранжереях, нишах или арках. Найт подумал, каково это – приезжать в сад на лифте или знать, что над твоей квартирой растёт лес?

– Обязательно надо тебя на водопады свозить, там как раз микроклимат для тебя щадящий. Есть ещё «Тропический рай», но ты там мигом волдырями покроешься, – говорил Генрих.

– Для начала пусть заявление подаст, – отозвался Штэф с сидения напротив. – А праздновать потом будем. Если будем.

– Да возьмут его! Послужной список хороший. Опять же, у Шакса служил. А Шакс вроде того-этого с Принцем, нет?

– Нет! – возмущённо ахнул Найт. – Это грязные, беспочвенные слухи! Они просто друзья ещё со времён Академии. Близкие друзья, но не любовники!

– Да ладно, шучу я, – Генрих похлопал Найта по плечу. – Вся столица знает, что наш дражайший Принц предпочитает кувыркаться только с нашей братией. Его даже называют Принцем Машин. Причём, шанс есть не только у «Шершней», но у любого крупного мужика…

– Со стальными яйцами, – ехидно добавил Штэф и прыснул со смеху.

Найт занервничал, вытягиваясь в струнку и сдержанно поглядывая на миниатюрные камеры наблюдения, прикреплённые к потолку салона.

– Расслабься, чего напрягся? – засмеялся Генрих. – Тайная полиция давно в курсе, как киборги относятся к господину Велиару Айзэну, за это не сажают и не аннигилируют. Тем более «Шершней». Хе-хе-хе. Да он сам тоже в курсе и прётся от своей славы, которая впереди него бежит. Он же звезда жёлтых изданий. Секс-символ всея Империи, мать его так!

– Давайте всё же сменим тему, – решительно предложил Найт ровным тоном. – В конце концов, это просто неприлично, обсуждать за спиной человека его интимную жизнь!

– А я б его трахнул, – прошептал Штэф, потягиваясь и красноречиво почёсывая в паху.

Найт попунцовел, это вызвало ехидный смешок Генриха.

– Да ладно, чувак, что ты как не свой, честное слово? Что тебя смущает?… Погоди-ка… Слушай, а ты вообще с кем-нибудь трахался-то?

– Д-да, – сдавленно проговорил Найт и безразлично пожал плечом.

– В глаза смотри, – Генрих повернул его к себе, Найт неуверенно улыбнулся и попытался отстраниться.

– Чёрт, да ты девственник! – воскликнул Генрих, просияв.

– Нет. У меня был секс, – Найт начал раздражаться.

– Тогда колись!

– Колись-колись! – пристал Штэф, наклонившись вперёд.

– Ребята, вам обоим по двадцать четыре года, а ведёте себя как первокурсники! Вы просто помешаны на сексе!

– Девственник! Девственник!

Найт понимал, что над ним вовсе не издеваются, а скорее добродушно подначивают. Но с его языка никогда не слетит ни слова о Лиандре. Уже не существующей женщине, о женщине, которой никогда не существовало. И о Блисаргоне, конечно, если приключение с ним можно назвать сексом. И тем более о Дэле.

– Мы, кажется, приехали, – кивнул он на небоскрёб строгого дизайна, с единственными массивными воротами из отполированной стали, выходящими к многоярусной остановке автоматического транспорта и к парковочной площадке для флайеров. Над воротами такие же стальные и массивные буквы гласили: «Генеральный Штаб Империи». К воротам вела необъятной ширины лестница в форме полукруга. Народу было много. В основном все двигались стремительно, но без излишней спешки. Кто-то парковался, кто-то выходил из личного или общественного автоматического транспорта, кто-то поднимался по ступеням, кто-то спускался.

– Тебе повезло! Но вечером с тебя душещипательная история о первом разе! – сказали братья Найту, выходя из такси.

Как только они вышли, их будто подменили. От дурашливости не осталось и следа. Слева и справа от Найта стояли вышколенные, подтянутые офицеры элитного киберподразделения «Шершень». Они одёрнули форменные чёрные кители и чётким шагом промаршировали к воротам. Найт не отставал.

За воротами оказался небольшой коридор, в котором мерцали тонкие, едва видимые нити сканирующего лазера. Найт чуть заметно дрогнул, когда полоска на его губе – спрессованный штрих-код – будто бы нагрелась на секунду. Затем братья приложили карточки к специальным панелям, назвали свои имена и чуть наклонились к сканеру сетчатки.

– Тебе вон к той фигне, – обратился Штэф к Найту, кивнув в сторону мерцающего экрана.

Альбинос остановился перед ним, и приятный низкий голос произнёс:

– Назовите своё имя и цель визита.

– Найт Ирон. Цель визита – соискание должности рекрута подразделения «Шершень».

Экранчик коротко мигнул.

– Спасибо. Ваша идентификационная карточка.

Из щели под экранчиком выскользнул пластиковый прямоугольник с фотографией слегка растерянного Найта. Покрутив карточку в пальцах, молодой киборг повернулся к близнецам. Те таращились на него во все глаза.

– Ирон? Мать твою, я знал! – радостно воскликнул Генрих, потом ткнул Штэфа в бок. – Проспорил! Ну одно ж лицо! Я тебе говорил, а ты не верил!

– Ребята, не время сейчас, – произнёс Найт, спокойно прошагав мимо изумлённых братьев к раскрывшимся автоматическим дверям в конце коридора.

Там в бронированной будке сидел чуть одутловатый мужчина в форменном комбинезоне.

– Пожалуйста, сдайте оружие, – устало велел он Найту и нажал кнопку на панели управления. Тотчас под окошком выдвинулся поддончик, куда Найт аккуратно положил свой отключённый дикрайзер. Служащий сунул оружие в ячейку обширного бронированного шкафа, с которым его будка сообщалась маленьким коридорчиком, и выдал Найту номерок. Парень вежливо поблагодарил, и сонное лицо служащего как будто ожило на миг – его брови удивлённо приподнялись. Однако братья уже вели своего бывшего однокашника к лифтам через огромный холл с зеркально-гладким полом.

Мимо деловито сновали люди с папками и ноутами, тут и там стояли небольшими группками «Шершни» в форме или полном обмундировании, бодро маршировали солдаты и офицеры регулярной имперской армии, к которой, собственно, и относилось элитное киберподразделение «Шершень». Одна стена холла была стеклянной, расчерченной металлическими балками на узкие прямоугольники, и на полу лежали полосы бледного осеннего света. По периметру холла располагалось несколько десятков закрытых кабинок, внутри которых сидели клерки и секретари в серой или чёрной униформе. Найт удивился, что среди них нет миловидных псевдоженщин. Сучки порой устраивались на подобную «бумажную» работу. По крайней мере, у Шакса. Здесь же – сплошь мужчины зрелого возраста с сосредоточенными и хмурыми лицами. Попадались и молодые парни, которые, по всему было видно, лишь изображали кипучую деятельность. Чего-то действительно серьёзного им пока не доверяли.

Вскоре Генрих и Штэф доставили своего протеже в отдел кадров. Непривычный к толпам Найт почувствовал, что ещё немного, и у него закружится голова. Столько людей сразу он не видел даже в аэропорту Хараба. Однако здесь было не в пример больше порядка. Вскоре подошла очередь, и Найт шагнул в кабинет.

Напротив двери за обширным письменным столом сидел сухопарый мужчина в едва заметных очках с тончайшими линзами. Он ловко управлялся сразу с несколькими ноутами, что-то выстукивая на клавишах то одного, то другого.

Клерк не глядя протянул руку в требовательном жесте, и Найт, поспешно приблизившись, подал ему папку со всеми необходимыми документами.

Тот отсканировал пластиковые листы, приложил необходимые печати к специальным панелям, ввёл код персональной формулы инъекций для Найта с такой скоростью, что у альбиноса невольно приоткрылся рот.

Затем клерк достал маленький пистолетик с мнемоиглой и сухо велел:

– Повернитесь.

Найт подчинился. Клерк привстал и очень чётко ткнул пистолетиком в ямку под затылком молодого киборга. Затем вставил мнемоиглу в специально гнездо на боковой панели ноута. Пару минут клерк что-то изучал, глядя в экран и постукивая тонкими длинными пальцами по столу, затем собрал документы, сложил их в папку и протянул её обратно. После этого пододвинул Найту несколько листов из тонкого пластика и ручку.

– Изучите и подпишите вот тут и тут.

– Это условия контракта? Я уже успел изучить. В Сети, на вашем сайте, – Найт поставил подписи.

– В понедельник заступайте. Жетон получите в кабинете семь пять семь шесть. Форму выдадут в казарме, в хозчасти. Оружие – в арсенале.

– А… Это всё? – спросил Найт, слегка сбитый с толку.

Клерк глянул на него поверх очков, и на костистом высоком лбу собралась гармошка морщин.

– Да. А что?

– Ну… кхм… я думал, будет какая-то проверка…

– Вас только что проверили вдоль и поперёк. Вы вообще понимаете, куда пришли? Это Генеральный Штаб Империи. Если ваши документы и биочип – подделка, значит, вы способны подделать и генетический код господина Канцлера Империи. А теперь ступайте и не мешайте работать.

Найт рассеянно кивнул, но повернулся кругом с похвальной чёткостью. Краем уха успел услышать за своей спиной фырканье: «Провинциалы!»

– Ребята, так это что же, – спрашивал Найт позже, уже в такси, глядя в хмурой задумчивости на новенький жетон, – получается, каждый с улицы может прийти и поступить в «Шершни»?

– Ну ты даёшь! По-твоему, ты «с улицы пришёл»? – засмеялся Штэф.

– Чувак, в этом месте, – Генрих ткнул пальцем за спину, где осталось величественное и суровое здание из стали и стекла, – «пришедший с улицы» застрянет ещё на этапе сканирования штрих-кода. А всё мясо ещё и нейросканированию подвергается, и надо быть реально крутым перцем, чтобы обмануть правительственные нейросканеры!

– Мясо? – переспросил Найт.

– Ну обычные, простые. Люди, у которых вшивки если и есть, то меньше пятнадцати процентов. Сюда же и простая солдатня после Академии приходит контракты подписывать. Да ты, наверное, видел этих неудачников с Армейского Отделения.

– Короче, расслабься, ты принят в наш клуб! – Генрих заулюлюкал. – С понедельника ты в обязательном порядке должен будешь поселиться в казарме и куковать там, пока не дадут офицера. Это пара лет – точно. Но ничего, по выходным увольнительные, будем с тобой встречаться, куролесить. А сегодня гуляем! У нас двое суток всего. Так, теперь срочно в «Вишнёвую пулю»!

– Минутку, мы же договаривались к Майкро Старру его свозить! Успеешь ещё набухаться за выходные! – возмутился Штэф.

Братья немного поскандалили для виду, затем внезапно умолкли, молниеносно придя к перемирию, и забили в автопилот такси новый маршрут.

Глава 40

Резвая машинка плавно перешла на другой монорельс и через четверть часа остановилась перед комплексом зданий, искусно имитирующих старинный стиль, точнее, сразу несколько – от барокко и готики до баухауса и модерна. Колонны, стрельчатые окна, лепнина. От действительно старинных построек эти отличались разве что буйной эклектикой и невероятной высотой. Здания были окружены чудесным садом. По белоснежным гравийным дорожкам неспешно прогуливались элегантно одетые мужчины – в одиночку, под руку друг с другом или с весьма качественно сделанными сучками в длинных обтягивающих платьях. Филигранная вывеска над входом гласила: «Государственный Комплекс Старинного и Современного Искусства».

Сердце Найта сладко встрепенулось в предвкушении. Штэф подмигнул брату, кивнув на альбиноса:

– Ну, что я тебе говорил! А ты – бухать, бухать, алкоголик чёртов, всю жизнь мне испортил, чучело некультурное!

Трое парней вышли из такси, нажали на дверце кнопку «свободно», и машина сразу же заскользила в сторону ближайшего вызова. Посетители комплекса поглядывали на киборгов с интересом и недоумением. В подобных местах редко можно увидеть этих дуболомов.

Найт и близнецы преодолели сад и вошли в тенистую прохладу обширного зала. Он заметно уступал размерами холлу в генштабе, но здесь почти не было народу, и каждый звук взлетал к высоким сводам, обрастая эхом. Так и хотелось вести себя как можно тише. Всё здесь казалось старинным, непривычным, удивительным. Элементы обстановки наверняка сохранились ещё со времён Пыльной Войны, а то и более ранних. Островками современности были лишь лифты, а также плазменные информационные щиты.

Впрочем, братья прекрасно знали, куда им нужно, потому прошагали мимо всех щитов. Они утащили Найта к лифту и набрали сложный код, свойственный не только вертикальным, но и горизонтальным лифтам. Движение с рывками в стороны, вперёд и назад, с закладыванием ушей, с ощущением падений и взлётов продолжалось несколько минут, но вот обитые имитационным деревом створки раздвинулись, и Найт оказался в огромном помещении, полумрак которого нарушал лишь свет, струящийся из коробок бронированного стеклопласта. В коробках стояли совершенно невероятные предметы, большинству из которых Найт не знал названий, но некоторые вспомнил: пианино, арфа, скрипка, виолончель, гитара. Были тут и допотопные синтезаторы с механическими клавишами, без единой чувствительной панели или мнемовыхода, и искусно выполненные скульптуры людей в причудливой одежде, с огромными старинными микрофонами в руках. Среди скульптур попадались и женщины, и странные, непривычные, даже в какой-то степени уродливые люди с тёмно-коричневой кожей, толстыми губами и широкими носами. На полу иногда попадались фиксирующие панели для голограмм, сейчас выключенные и тёмные. На стенах поблескивали огромные плазменные экраны.

Музей спал.

– Извините, экспозиция ещё не готова, там же написано… Ах, всё никак не заблокирую доступ лифтовой кабины, – приближался дребезжащий голос, и вот из полумрака вышел, ковыляя, тощий и сухой, словно мумия, старик в утеплённом комбинезоне. Самый обычный старик, каких много в музеях. Однако вместо глаз у него торчали такие же древние, как он сам, визоры из чёрного пластика. Казалось, будто в морщинистое лицо вплавлены объективы старинных фотоаппаратов. Кожа вокруг визоров чуть воспалилась. Найт уставился на старика, хотя и понимал, что так пялиться невежливо.

– Аааах. Это же мои мальчики! – старик медленно развёл руки в стороны и слабенько обхватил торсы Штэфа и Генриха, те осторожно обняли его в ответ.

– Господин Старр, как вы тут? Без свежего воздуха, без солнца! Вам же вредно!

– Пустяки, – отмахнулся старик и обратил свои жуткие «глаза» к Найту.

– Представьте же мне вашего друга.

– Это Найт. Сын Мастера Ирона, хозяина Броксы.

– Ирон… Да, кажется… кажется припоминаю, – однако по тону его голоса было очевидно, что никого он не припоминает.

– Найт, это Майкро Старр, мы тебе о нём рассказывали… Господин Старр, наш друг просто обожает историю и музыку. И историю музыки. Мы подумали, что вам было бы интересно побеседовать с таким увлечённым человеком.

– О, конечно! Нынешняя молодёжь, увы, забывает истоки. А кто не помнит прошлого, не имеет будущего. Искусство же, искусство вечно, особенно искусство музыкальное. Ведь музыка – это универсальный язык Вселенной, – старик уже настраивался на свою излюбленную волну. Найт пробормотал:

– Музыка? Я думал, математика… – он в растерянности уставился на близнецов, которые потихоньку пятились к лифту.

– Что вы, юноша! Музыка, только музыка! Пойдёмте, я вам всё покажу.

– Ну, вы пообщайтесь, а мы скоро вернёмся. Найт, мы на часок, – с этими словами братья ретировались, и Найт остался один на один с хранителем старины.

Майкро Старр походил на истощённую черепаху или на призрак, который заблудился среди этих стеклянных коробок, сочащихся мягким светом. Но он прекрасно ориентировался среди них. Вскоре Найт забыл о неловкости, с жадностью слушая рассказ старика, почти такой же увлекательный и интересный, как у Дэнкера Миккейна, даже фразы попадались похожие. Кстати, надо бы по возможности сообщить любимому учителю об успехе в столице! Пусть пока маленьком, но успехе…

Майкро Старр удивительно стройно повествовал о развитии музыки от древнейших времён до конца доядерной эпохи, о Тёмном Времени, о первых восстановительных работах, о потерях и обретениях, об удивительных открытиях «хорошо забытого старого».

Он останавливался рядом с некоторыми коробками и нажимал кнопки на специальных панельках – так можно было включить запись того или иного инструмента.

Найт слушал как заворожённый. Майкро Старр тем временем повёл его к панели с целым рядом наушников. Каждый желающий мог послушать музыку давно ушедшей эпохи и самостоятельно провести параллель с современными сетами модных диджеев.

– Вот, юноша, полюбопытствуйте. Это классика. Сейчас такое вряд ли станут играть в клубах.

Найт поспешно надел наушники, но при нажатии кнопки услышал вовсе не что-то похожее на Вивальди или Генделя. Минималистичная, глуховатая электроника. Совсем, как сейчас сказали бы, «плоская». Ровный ритм, никаких модных синкоп, обычный человеческий голос, изменённый вокодером. Молодой киборг слегка скривился и сказал:

– Но ведь это не классика! То есть это как бы современная классика, но не…

– Узнаю, узнаю неугомонного Дэнкера! – тихо усмехнулся старик, покачав головой. На изумлённый взгляд альбиноса он ответил:

– Вы же учились в Броксе?

– Да.

– И историю вам читал некий Дэнкер Миккейн? Ах, помню этого юношу. Весьма талантлив, но, увы, склонен к ненужному бунтарству. Вы правы, Найт. С точки зрения человечества в целом эта музыка не является классикой. Но с точки зрения истории нового человечества – является. И знаете, почему?

Найт отрицательно покачал головой.

– После Пыльной Войны старая цивилизация не исчезла бесследно. Она разлетелась на осколки. К этим осколкам относилась и музыка того времени. Как правило, выживали в Тёмное Время сильные, агрессивные мужчины. И музыку они любили соответственную, бережно сохраняя носители – диски, кассеты, которые представляли собой материальную память о прежней жизни. Эта память переходила из поколения в поколение, превращаясь в семейную реликвию. В реликвию прошлого. В эталон и классику. Правда, у Эуро и Империи произошло в этом смысле некоторое расхождение понятий. В Эуро больше чествуют так называемый металл. А вот в Империи высокой чести удостоилась электронная музыка. Вероятно, это связанно с тем, что Империя испытала наибольшее культурное влияние полиса Муниха, некогда находившегося на территории так называемой Германии. Только назывался он тогда Мюнхен. А Эуро всё больше склоняется к культуре Свенского острова, и чует моё сердце, недалёк тот день, когда столицу Эуро из Муниха перенесут в Осло… Однако мы немного отвлеклись. Пойдёмте, Найт, я покажу вам исток всего, что вы можете слышать сейчас в клубах и Сети.

Старик и молодой киборг подошли к одной из коробок. Внутри находился очень грубо сляпанный истукан: тело его представляло собой пластиковый торс, похожий на те, что стоят в некоторых ателье для малоимущих слоёв населения; его подпирали две металлические подставки; одна рука отсутствовала, а вторая была механической, с пластиковой полурасслабленной ладонью. Голова была выполнена довольно реалистично, но всё же с наивной простотой, и заметно потрёпана временем. Найт удивился, как это лицо, скопированное с мужчины, умершего более половины тысячелетия назад, похоже на те лица, что попадаются навстречу каждый день. Пожалуй, если бы по улице прошёл человек с такими чертами, он прекрасно вписался бы в толпу. Высокий, слегка выпуклый лоб с залысинами, выдающийся треугольный нос с лёгкой горбинкой, круглые, типичные для среднестатистического имперца, светлые глаза.

– Конечно же, это не истинное начало всех начал, – вздохнул господин Майкро Старр. – До них, в самом начале двадцатого века доядерной эпохи, было объединение творческой богемы Dada, породившее машину Noise Intoners. Затем – Стравински и Кандински… простите, это произносится как Стравинский и Кандинский. Затем – господин Теремин. Затем – первый в мире аналоговый синтезатор Moog. И вот, наконец, пришли они. Люди, возведшие Машину в абсолют. После них все прочие были лишь вторыми.

Старик выдержал паузу, глядя на истукана под стеклом, словно загипнотизированный. Вдруг встрепенулся и энергично засеменил куда-то, бормоча на ходу:

– Позвольте, я всё-таки включу для вас…

Через минуту что-то щёлкнуло, и в помещении гулко разнеслись смутно знакомые Найту звуки, такие же плоские и нарочито-ритмичные, как те, что он слушал совсем недавно. Механический голос заговорил что-то, и Найту показались знакомыми некоторые слова. «Мы», «роботы», «батарея», «энергия», «механика». Только произносились они странно. Истукан вдруг дёрнулся, завертел головой, плавно приподнял руку и прижал её к пластиковой груди. Найт улыбнулся, с интересом следя за его скудными, отточенными движениями. Сейчас танц-андроидов делают с такими движениями, но вроде бы стремятся к большей натуральности.

Вдруг истукан протянул единственную сохранившуюся руку к своему зрителю и повернул к нему голову. Найт вздрогнул. Ему показалось, что эта кукла смотрит на него осмысленно. В уголках узких, красиво очерченных губ пряталась улыбка Джоконды.

Найт осторожно приложил к стеклу ладонь. Кукла смотрела на него лишь мгновение, потом снова завертела пластиковой головой из стороны в сторону, поскольку несовершенство конструкции не позволяло сделать больше никаких движений. Наваждение схлынуло, Найт качнулся назад и потряс головой. Наступила тишина. Истукан замер, держа руку напротив несуществующего сердца.

Найт вдруг ощутил невероятную полноту и совершенство этой примитивной музыки. Ничего лишнего, чёткость, бесстрастность, безэмоциональность, математическая точность. Универсальный язык Вселенной.

Зачем глупые люди хотят придать машинам «естественность»?

– Вам понравилось? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Майкро Старр, появившийся из темноты. – Неужели вы никогда не слышали этого откровения, этих предтеч? Kraftwerk. Если вы интересуетесь искусством и историей, то обязаны были слышать.

– Ах да, точно, название слышал! – кивнул Найт.

– Их было четверо. Как стихий. Или всадников апокалипсиса. Хм… Бытует мнение, что они были первыми киборгами доядерной эпохи или, по крайней мере, дистанционно управляли своими механическими двойниками при помощи каких-нибудь мнемокабелей. Но всё же эти версии несостоятельны, так как в то время не существовало подобных технологий. Это просто кукла, увы.

– Более древние цивилизации считали, – проговорил Найт, заворожено глядя в глаза истукану, – что в куклу может переселиться душа человека после смерти.

– Почему нет? – с удивительным спокойствием пожал плечами господин Старр.

– Когда откроется экспозиция, записи их музыки можно будет купить в сувенирной лавке, – сказал смотритель музея после паузы. И через секунду добавил: – Однако что-то подсказывает мне, что ждать вам не хочется.

Найт смущённо улыбнулся. Старик похлопал его по мускулистому предплечью сухонькой лапкой и опять исчез в темноте. Найт снова взглянул в лицо кукле. Та смотрела на него с неживым, каким-то космическим спокойствием, точно знала все тайны мироздания. Её нарисованные глаза видели расцвет и закат доядерной эпохи, вероятно, видели и Тёмное Время и с таким же точно спокойствием посмотрели на того археолога, что откопал эту куклу где-нибудь в пустыне, а быть может, на того подводного пирата, что поднял её со дна Эурийского моря. Наверняка эти глаза увидят расцвет и закат Империи. Быть может, даже нескольких Империй. Одни народы будут править другими, история будет ходить по кругу, а механическая кукла с улыбкой Джоконды будет безразлично смотреть на эту суету.

Найт уходил из музея, прижимая к груди целый ворох дисков, подаренных Майкро Старром, и чувствуя радостное возбуждение.

Ещё совсем недавно его душа металась между ураганом чувств и полным эмоциональным штилем. Хрупкая, как снежинка, пронзительная «Зима» и хор маленьких ангелов среди холодных туч спорили в Найте со скрежетом шестерней. Но теперь в этой новой классике, бесчувственной, но вызывающей эмоции, душа молодого киборга обрела равновесие.