Текст книги "Серебряные тени (ЛП)"

Автор книги: Мид Райчел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Не про романтические отношения между мной и Ниной. Я не мог представить возле себя кого-то, кроме Сидни. Но когда мы поехали от Сони, и я провожал Нину, начал размышлять о второй части комментария Сони.

Чего или чья она замена?

Конечно, не было замены Сидни. В мире не было никого, кто мог бы сравниться с ней в моем сердце. Тем не менее, когда Соня предложила мне отступить от Нины, первая паническая мысль, которая пронеслась в моей голове, была о том, что я снова могу остаться один.

Во то время когда горе, страх и гнев доминировали в моем сердце в результате исчезновения Сидни, я не мог отрицать, что одиночество было там также. Мои отношения с Сидни исцелили “потерянную” часть меня, часть моей души, которая перед тем была в “свободном плавании”. Когда она исчезла, я потерял эту привязь и она снова оказалась “в свободном плаваньи”.

Нина, хотя и не заменила Сидни в романтическом смысле, но, конечно, сделала много, чтобы “привязать” меня. Не то чтобы я был образцом поведения в эти дни. Но Нина дала мне возможность с кем-то поговорить – с кем-то, кто не жил у меня в голове, – и по крайней мере ввела некоторую закономерность в мой образ жизни.

То, что я провожал ее домой каждую ночь гарантировало, что я не одичаю полностью. И кроме удовольствия от того, что я тайно наказывал своего отца, тратя свои деньги на нее, я также получал удовольствие от заботы о ком-то. Это позволило мне чувствовать себя нужным. Я не мог найти Сидни, но слава Богу, я мог убедиться, что Нина была одета подходящее для королевской вечеринки.

Может Соня права, что я воспользовался Ниной в процессе?

Я размышлял над этим, когда мы дошли до дверей Нины, они были в другой части дома. Нина открыла дверь и повернулась ко мне лицом. Солнце было сейчас достаточно высоко, освещая ее лицо цветами рассвета.

– Ну, спасибо, за интересно проведенное время, – сказала она немного улыбаясь. – И спасибо за то, что сделал ты и Соня. Вы действительно не должны были. Но спасибо. – Она нервно ломала руки, эту ее привычку я заметил и раньше.

Я пожал плечами.

– Ты слышала что она сказала. Возможно, что-нибудь из этого выйдет в любом случае.

– Возможно. – момент молчания повис между нами, прежде чем она спросила, -Что ж… В это же время завтра?

Я колебался, интересно, если я создавал нездоровую ситуацию для себя. Делаю ли я тоже и для нее.

Собираешься позволить Соне диктовать, как тебе жить? – возмутилась тётя Татьяна. Что она знает?

Я почувствовал вспышку гнева внутри. Соня слишком эмоционально реагирует. Что плохого, если у меня есть друг? Что плохого, иметь кого-то, с кем можно поговорить? Ожидал ли я жить в изоляции только потому, что Сидни не было? И, кроме того, у Нины была очень развита интуиция, поэтому она не могла питать каких-то чувств ко мне. У нее были собственные проблемы, поэтому она не могло быть каких-либо сумасшедших мыслей о наших отношениях.

– В это же время, – заверил я ее.

Глава 9
Сидни

Как мог Адриан не прийти ко мне? Возможно ли, что во мне остался газ? Я знала, что он ни за что бы не перестал искать меня.

Он должен был искать. Раз он не пришел ко мне, значит на то была серьёзная причина.

Проблема была в том, что он не пришел и через ночь после этого. И в следующую.

Все становилось еще хуже, когда Эмма допросила меня на следующее утро, после того, как я отключила газ, она хотела знать преуспела ли я в получении обещанной мной помощи. К ней присоединилась Эмилия, которая, как я поняла, была отвлечением.Наши комнаты наблюдались из центра контроля с кучей больших экранов.

Наши комнаты наблюдались из центра контроля с кучей больших экранов. По поручению Эммы, Эмилия устроила спор со своим соседом по комнате, говорила компрометирующие вещи, которые услышала команда наблюдения. Эмилия была очень непослушной, и они полностью переключили свое внимание на нее, и пропустили мой маленький спектакль.

– Мне нужно больше времени для сна, чтобы это сработало, – пришлось сказать мне, после того как я объяснила, что не достигла успехов. – Прошлой ночью у меня ушло много времени на то, чтобы уснуть, так что возможно мой сон был слишком коротким. Сегодня должно сработать лучше.

И Эмилия, и Эмма выглядели очень разочарованными, но не теряли надежду. Они верили в меня. Они почти не знали меня, но были убеждены, что у меня есть способ помочь им.

Это было пять дней назад.

Сейчас надежда из их взглядов пропала, и заменилась враждебностью.

Я не знала, что пошло не так. Я не знала, почему Адриан не приходил. Во мне росла паника – вдруг с ним что-то случилось, и теперь он не может проникать в сны. Может быть он все еще принимал таблетки… Но нет, я была уверена, что он пошел бы на все, чтобы попробовать найти меня.

Могли ли таблетки навредить духу? Я не могла обдумывать это долго потому, что моя жизнь в переобучении изменилась в худшую сторону.

Эмма и особенно Эмилия, которую отправили на чистку за то что она отвлекла их, чувствовали себя обманутыми. Они никому не сказали, что произошло, чтобы не подставлять себя, однако дали понять всей группе, что со мной у них натянутые отношения.

Они игнорировали мои просьбы, что помощь прибудет, и вскоре я обедала в кафетерии в одиночестве. Другие, которые начали оттаивать в их холодном поведении, возобновили старые привычки с яростью, и всё, что я делала, тщательно исследовалось и сообщалось нашим начальникам – тем, кто послал меня на очищение больше двух раз на этой неделе.

Только Дункан остался моим другом, но даже наша дружба немного испортилась.

– Я тебя предупреждал, – сказал он однаждына уроке искусства.

– Я говорил тебе, чтобы ты ничего не натворила. Я не знаю что ты сделала, но это снизило твой прогресс до нуля.

– Я должна была, – сказала я. – Я должна была рискнуть, зная, что это стоит того.

– И что? Получилось? – спросил он грустно голосом, который показывал, что он видел подобные попытки много, много раз.

– Да, – яростно сказала я. – Это стоило того.

Он одарил меня любезной улыбкой и вернулся к свой картине.

Ужасно, но я не знала, действительно ли он был прав.

Всё это время я лелеяла надежду, что смогу связаться с Адрианом в мире снов. Не понимала, почему это до сих пор не произошло, но ни на секунду не усомнилась, что там снаружи он всё ещё любит меня и разыскивает.Если что-то действительно мешало ему проникнуть в мои сны, я была уверена, что он найдет другой способ, чтобы добраться до меня.

Через неделю после того, как я отключила газ, положение вещей в переобучении встряхнул приход новичка.

–Это хорошо для тебя,-сказал Дункан в холле. -Внимание переключат на нее на какое-то время, и не надо быть слишком дружелюбной.

Тяжело было следовать этому совету, особенно, когда я увидела, что она сидит одна за столом во время завтрака. Предупреждающий взгляд Дункана заставил меня неохотно отправиться за свой стол, где я чувствовала себя одновременно, и глупой и трусливой, из-за того, что позволяла новой девочке и себе терпеть, то что мы были изгоями.

Ее звали Рене, и казалось, что она моего возраста, если не на год или около того младше. Она также, казалось, была тем, с кем я, возможно, могла сблизиться довольно легко, поскольку, как и я, она была отослана к очищению во время нашего первого занятия за пререкания с учителем.

В отличие от меня, однако, Рене возвратилась позже, выглядевшей бледной и больной – но не запуганной. До некоторой степени я восхитилась этим. Она была измотана своим одиночеством, но имела непослушную искру в ее глазах, которые проявляли многообещающую силу и храбрость.

Вот, с кем я могу объединиться, подумала я. Когда я сказала об этом Дункану на уроке искусства, он быстро разрушил мои планы.

– Еще нет. – пробормотал он. – Она еще новенькая, слишком бросается в глаза. И она не делает вещи легкими для себя.

Он был прав. Хотя она явно узнала достаточно, чтобы больше не грубить, она даже не пыталась выглядеть сокрушенной или хотя бы притвориться, что внимает всему, что проповедуют алхимики.

Она словно отгородилась ото всех, проигнорировав меня, даже когда я дружелюбно улыбнулась ей в холле. На занятиях она была угрюмой и вызывающе смотрела как на ребят, так и на инструкторов.

– Я даже удивлен, что её уже выпустили из одиночной камеры, – добавил Дункан. – Кто-то явно налажал.

– Вот почему она больше чем когда-либо нуждается в друге, – настаивала я. – Ей нужен кто-то, кто скажет ей, мол, слушай, это нормально так чувствовать себя, но ты должна затаиться на некоторое время. В противном случае они отправят ее обратно.

Он предупреждающе покачал головой.

– Не делай этого. Не впутывайся в это, тем более, что ее приезд означает твое скорое собственное продвижение. Кроме того, они не будут снова помещать ее в одиночную камеру, – в его голосе было нечто зловещее, нечто, что он не собирался объяснять. И, вопреки собственному мнению, я до конца дня держалась от новенькой подальше.

На следующее утро – от Адриана снова не было никаких вестей – я решила не поддаваться на давление со стороны сверстников и села рядом с Рене. Это решение было отвергнуто, когда один из соседей Дункана предложил мне сесть за их стол. Я неуверенно остановилась, держа поднос и выбирая между столом Дункана и столом Рене.

Присоединиться к ней казалось правильной мыслью, но как я могла упустить первый реальный шанс наладить связь с другими? Вопреки всем своим инстинктам я направилась к столу Дункана, решив подружиться с Рене позже.

Позже так и не наступило.

Видимо, позволяя своей обиде бурлить внутри нее целый день, Рене не выдержала и, выйдя из себя на третьем занятии, разразилась длиннющей тирадой, даже более длинной, чем вчерашней об узколобой пропаганде наших инструкторов.

Охрана выволокла её, и я ощутила к ней волну сочувствия из-за того, что ей придется пережить чистку уже через два дня после освобождения из одиночной камеры. Пока её уводили, Дункан встретился со мной взглядом с выражением “я же тебе говорил” на лице.

Когда настало обеденное время, я ожидала внезапных изменений в меню – появления любимого блюда Рене, чтобы “посыпать соль на рану”.

Однако опубликованное меню осталось прежним, я подумала, что что-то сорвалось или что просто повезло, и одним из ее любимых блюд оказались куриные палочки.

Но когда Рене зашла в кафетерий, причем намного позже других, я мгновенно забыла про меню.

Пропал блеск в ее глазах. Там вообще не было искры, она смотрела вокруг в замешательстве, как будто впервые видит эту комнату. У нее было мягкое выражение лица с почти отвисшей челюстью. Она стояла в дверях, не пытаясь сделать что-либо, и никто не удосужился ей помочь.

Сидящая рядом со мной девушка, Эльза, затаила дыхание.

– Так и думала, что это может случиться.

–Что? – спросила я, совершенно растерявшись. -Это было плохое очищение?

– Хуже. – сказала Эльза. – Повторное татуирование.

Я постаралась вспомнить собственные испытания, думая, как это могло быть еще хуже, ведь всем нам сделали обновление татуировок.

– А разве ей не сделали обновление сразу после того, как выпустили из одиночной камеры?

– Стандартное обновление, – сказал другой мой сосед, Джона.

– Очевидно, его было недостаточно, и они увеличили дозу – может даже слишком. Время от времени такое случается. Это помогает “донести сообщение” до них, но делает их заторможенными и забывчивыми на некоторое время.

Чувство ужаса овладело мной. Это было тем, чего я боялась, поэтому я стала работать над магическими чернилами, которые могли побороть эффекты внушения алхимиков. Я видела этот безжизненный взгляд прежде – у Кита. Когда он только вышел с переобучения, он вел себя как зомби, не мог делать ничего кроме как повторять как попугай риторику которую они вдолбили ему в голову.

По крайней мере, Кит уже мог сам справляться с жизненной рутиной. Был ли он таким же вначале? Это было ужасно видеть. Даже ужаснее чем то, что никто даже не пытался помочь ей. Я мгновенно встала со своего места, игнорируя резкий вздох Дункана позади себя. Я поспешила к Рене и, схватив ее за руку, повела во внутрь.

– Заходи, – сказала я, сосредотачиваясь на ней, чтобы не замечать, что привлекла к себе внимание каждого, кто был в помещении.

– Хочешь поесть?

Рене тупо смотрела вперед в течение нескольких секунд, а затем медленно повернулась ко мне.

– Я не знаю. Ты думаешь, я должна?

– Ты голодна? – спросила я.

Она немного нахмурилась.

– Думаешь, я голодна? Если ты так не думаешь …

Я направила ее к окну Бакстера.

– Я думаю, что ты должна быть такой, какой ты хочешь быть, – твердо ответила я.

Она ничего не сказала повару, когда мы подошли к нему, и как обычно он не был обходительным, как и со мной.

– Рене нужен ланч.

Бакстер не стал отвечать тут же, и я уже начала думать, что возможно он не будет ничего делать, если она сама не попросит еды. Если это так, нам придется стоять здесь достаточно долго. Но после еще пары минут колебаний, он развернулся и начал готовить ей поднос с кусочками курицы.

Я отнесла его к пустому столу для нее и отодвинула стул, указывая на него, чтобы она села. Она вроде бы откликалась на подобные команды, даже несказанные вслух, но не пыталась сделать что-либо по своей воле, с тех пор как я села напротив нее.

– Ты можешь есть, если хочешь. – Она никак не отреагировала, и я поменяла формулировку. – Ешь свою курицу, Рене.

Она послушно взяла кусочек курицы и начала есть все с подноса, пока я смотрела на это с нарастающим чувством страха. Страха и злости. Неужели алхимики и вправду думали, что это была лучшая альтернатива, чем сомнение в их авторитете.

Даже если худшие последствия со временем проходили, это все равно было отвратительно, что они делали это с другими людьми. Когда я узнала, что я была защищена от обновления татуировки, я думала, что я была абсолютно свободна в этом отношении. И это было правдой: я была.

Но все вокруг меня, будь они моими друзьями или врагами, были в опасности если алхимики перейдут через край с обновлением их татуировок. Это не имело значения, если такие экстремальные последствия проявлялись редко. Даже если это произошло лишь раз, этого одного раза уже было слишком много.

– Пей молоко, – сказала я, когда увидела, что, закончив с курицей, она просто смотрит в свою тарелку. Она протянула руку к стакану, когда прозвучал сигнал. – Пора идти, Рене. Этот звук означает, что мы должны идти в другое место.

Она сделала так, как я сказала, а затем я увидела направлявшихся ко мне приспешников Шеридан.

– Ты должна пойти с нами, – сказал один из них.

Я начала отвечать, но потом увидела беспомощное выражение лица Рене. Игнорируя моих спутников, я повернулась к ней и сказала:

– Иди дальше и делай то, что делают другие. Видишь, как они убирают свои подносы? Сделай тоже самое, а потом иди на следующий урок.

Один из охранников дернул меня за руку, вынуждая меня идти вперед, но я сопротивлялась, пока не увидела кивок Рене, присоединившуюся к остальным со своим подносом. Только тогда я позволила этому дуэту увести меня, они не были рады моему акту неповиновения.

Они привели меня к лифту и потом мы спустились вниз на один уровень – этаж, где проводят чистку. Я подумала о том, что если не заканчивать свой обед, будет ли эта процедура в большей или меньшей степени неприятна.

К моему удивлению, мы прошли мимо обычной двери и пошли дальше по коридору, где я никогда не была. Мы прошли шкафы, помеченные как кухня и товары для офиса, а потом подошли к зловещей, непомеченной двери. Это была одна из тех дверей, куда они меня вели.

Эта новая комната выглядела как одна из комнат для чистки, за исключением того, что у стула были странные ручки. Они были больше тех, которые обычно использовались и имели ограничители, и это было все, что имело значение.

Может эта была новая усовершенствованная модель из места, где они покупают приспособления для пыток.Шеридан ждала нас в комнате, держа в руках небольшой пульт дистанционного управления. Охранники привязали меня к стулу, а потом, по ее кивку, оставили нас одних.

– Что ж, здравствуй, Сидни, – сказала она. – Должна сказать, я разочарована видеть Вас в неприятностях.

– Вы, мэм? Я была на чистке несколько раз на этой неделе, – ответила я, думая о том, что могло скомпрометировать меня на этот раз.

Шеридан сделала пренебрежительный жест рукой.

– Это? Ну же, мы обе знаем, это для других, играющих в свои игры. Вы действительно делали это удивительно хорошо – до сих пор.

Гнев снова вспыхнул во мне. Шеридан и другие начальники были хорошо осведомлены о том, когда кто-то законно перешел линию и соответственно, когда этот человек ополчился против них. И её это не заботило.

Я проглотила свой гнев и надела вежливое маску на лицо.

– Что именно я сделала, мэм?

– Вы понимаете, что сегодня произошло с Рене, Сидни?

– Я слышала, что повторная татуировка, – сказала я осторожно.

– Остальные так сказали.

– Да.

– И они также сказали не помогать ей, когда она вернется?

Я колебалась.

– Не явно. Но они ясно дали понять своими действиями, что не собираются.

– А Вы не думаете, что Вы должны были следовать их примеру? – давила она.

– Прошу прощения, мэм, – сказала я, – но я думала, что моя обязанность в том, чтобы следовать Вашим указаниям, а не указаниям других членов нашей группы. Поскольку ни Вы, ни любой другой инструктор не сказали мне не помогать Рене, я не думаю, что делала что-то неправильно. На самом деле, я думала, действуя с состраданием к другому человеку, что я поступаю правильно. Прошу прощения, если я неправильно поняла.

Она внимательно разглядывала меня долгое время, и я встретила ее взгляд, не моргая.

– Вы говорите все правильно, но я удивляюсь тому,что Вы в самом деле имеете это ввиду. Что ж. Тогда начнем.

После нажатия кнопки, экран стал транслировать типовые фотографии счастливых мороев.

– Что Вы видите, Сидни?

Я нахмурилась, понимая, что она забыла накачать меня тошнотворными наркотиками. Я не стала говорить ей об этом.

– Мороев, мэм.

– Неправильно. Вы видите порождения зла.

Я не знала как ответить на это, поэтому я промолчала.

– Вы видите порождение зла, – повторила она.

Этот новый поворот событий, заставил меня сомневаться в том, как говорить дальше.

– Я не уверена. Может быть. Я хотела бы знать больше об этих конкретных мороях.

– Вам не нужно знать ничего, кроме того что сказала я. Они порождения зла.

– Если Вы так говорите, мэм, – осторожно сказала я.

Её лицо оставалось неподвижным.

– Мне нужно, чтобы Вы сказали это. Повторяйте за мной: ” Я вижу порождение зла”.

Я уставилась на экран с мороями. На нем были две девочки, примерно моего возраста, которые выглядели как сестры. Они улыбались и держали мороженое. Совершенно ничего не говорило о них, как о зле, если только они не собирались принуждать детей, больных диабетом, есть мороженое.

Пока я обдумывала это, подлокотник справа от меня щёлкнул. Его верхняя часть отошла назад, показывая выдолбленный отсек ниже, который был наполнен какой-то прозрачной жидкостью.

– Что это? – спросила я.

– Вы видите порождения зла? – сказала Шеридан в ответ.

Я должно быть слишком долго отвечала, и Шеридан нажала кнопку дистанционного управления. Устройства, которые удерживали мою руку на месте, вдруг начали двигаться, опуская мою руку вниз.

Они остановились, когда моя рука задела дно, и потом начали поднимать мою руку обратно.

Однако, задеть жидкость, это всё, что требовалось. Я вскрикнула от боли и удивления, жжение распространялось по коже, которая коснулась жидкости.

Химическое вещество в ней заставило, чувствовать меня, будто я только что коснулась кастрюли с кипятком, мою незащищённую кожу жгло. После того, как моя рука побыла немного вне жидкости, боль начала медленно угасать.

– Итак, – сказала Шеридан, слишком сладко после того, что она сделала, – скажите, я вижу порождения зла.

Она даже не дала мне шанса ответить прежде, чем повторила процедуру, позволив руке остаться там немного дольше, чем раньше.

Хоть в этот раз я успела подготовиться и закусила губу, чтобы не закричать, боль была такой же, я вздохнула с облегчением, когда она подняла мою руку и дала мне немного времени на восстановление.

Это продолжалось недолго, и вскоре она сказала:

– Теперь скажите…

Я не дала ей шанса продолжить.

– Я вижу порождения зла, – ответила я быстро.

Черты ее лица озарились триумфом.

– Превосходно. Теперь попробуем другую. – Возник новая картинка, показывающая школьников-мороев. – Что Вы видите?

Я быстро училась.

– Я вижу порождения зла, – сразу сказала я. Это было смешно, конечно. Не было ничего злого ни в этих мороях или последующих картинках, что мне показывали.

Я поклялась себе, что сыграю в любые игры, лишь бы выбраться отсюда, и если ей нужно, чтобы я, как попугай повторяла эту ложь, чтобы компенсировать помощь Рене, то я с радостью сделаю это.

Пара мороев, ещё дети, старик… на этом пошло. Шеридан перелистывала лицо за лицом, и я соответсвенно отвечала:

– Я вижу порождение зла, я вижу порождение зла, я вижу…

Мои слова не оправдали того, как я посмотрела на ещё двух мороев, двух мороев, которых я знала.

Адриан и Джилл.

Я понятия не имела, где она взяла фотографию, и меня это не волновало. Мое сердце бешено забилось, когда я смотрела на их улыбающиеся лица, лица, которые я любила и по которым ужасно скучала. Я представляла их себе бесчисленное количество раз, но это не могло заменить настоящего изображения

Я впитывала каждую деталь: свет, играющий в волосах Адриана, губы Джилл, изогнутые в застенчивой улыбке. Мне пришлось подавить волну эмоций, подымающуюся во мне. Возможно Шеридан хотела наказать меня, показывая их, но для меня это, фактически, было вознаграждением, потом она снова заговорила.

– Что Вы видите, Сидни?

Я открыла рот, собираясь повторить эту бессмыслицу, но я не могла. Глядя в эти любимые лица, глаза, сияющие от счастья … я не могла этого сделать. Даже сказать это себе было бы ложью, я не могла заставить себя осудить Адриана и Джил.

Шеридан, не теряя времени, начала действовать.Устройства держали мою руку в этой жидкости дольше, чем раньше, примерно наполовину. Шок от этого застал меня врасплох, и это усугубилось её решением держать руку дольше, чем раньше.

Независимо от того, сколько там было кислоты, это жгло мою руку, устройство жгло каждый нерв. Я вскрикнула от боли, и даже после того, как она подняла руку, я обнаружила, что всё ещё скулю от задержки эффекта.

– Что Вы видите, Сидни?

Я сморгнула слезы боли и сфокусировалась на Адриане и Джилл. “Просто скажи это”,– сказала я себе. Мне нужно выбраться от сюда. Мне нужно к ним. В то же время, я вдруг задалась вопросом, так ли это начинается? Я становлюсь как Кит?

Буду ли я говорить себе, что всё, что я сказала было хорошим, так долго, пока я знаю, что эта ложь помогает избежать боли? Не станет ли эта ложь в конечном счете правдой?

Из-за моего молчания, Шеридан снова опустила мою руку, держа её там ещё дольше.

– Скажите это, – сказала она, её голос был лишен каких-либо человеческих эмоций.– Скажите мне, что Вы видите.

Низкий стон боли сбежал с моих губ, но это было. Внутри я произносила подбадривающую речь: я не предам Адриана и Джилл, даже ничего не значащими словами. Я подумала, что если еще подольше потерплю эту боль, она даст мне передышку, как и раньше, но вместо этого, она держала мою руку еще дольше так, чтобы она оказалась полностью погруженной в жидкость.

Я закричала, чувствуя, что жидкость прожигает мою кожу. Взглянув вниз, я ожидала увидеть отслаивающуюся кожу, но увидела, что моя рука только порозовела.Независимо от того, какое это было соединение, оно рассчитано на то, чтобы чувствовать себя хуже, чем на самом деле.

– Скажите мне что Вы видите, Сидни. Скажите мне, что Вы видите, и я прекращу это.

Я пыталась выстоять против боли, но это было невозможно, когда я почувствовала, как будто сгораю заживо.

– Скажите мне, что Вы видите, Сидни.

Боль все росла и росла в слишком долго погружённой руке, и наконец, чувствуя себя предателем, глядя в глаза тех, кого любила, я выпалила:

– Я вижу порождения зла.

– Я не расслышала этого, – ответила она спокойно. – Скажите это громче.

– Я вижу порождения зла! – крикнула я.

Она коснулась пульта, и моя рука была поднята и освобождена от жидкости для пыток. Я издала вздох облегчения, а затем внезапно, без единого предупреждения, она снова потопила мою руку. Я закричала от боли, которая длилась около десяти секунд, пока она снова не подняла руку.

– Что Вы делаете? – воскликнула я. – Я думала, Вы сказали …

– Вот в чём проблема,– перебила она. По какой-то молчаливой команде, её приспешники вернулись в комнату и начали отстегивать меня.– Вы думали. Так же, как Вы думали, что будет хорошим поступком помочь Рене. Единственное, что Вы должны делать, так это то, что Вам сказали. Понятно?

Я взглянула вниз на мою руку, которая была багровой, но никак не показывала истину того, что только что произошло. Затем я взглянула на Адриана и Джилл, чувствуя вину за свою слабость.

– Да, мэм.

– Отлично, – сказала Шеридан, убирая устройство вниз. – Тогда идите на следующий урок, хорошо?