Текст книги "Универ Вредной магии (СИ)"

Автор книги: Миара Шин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Емельян Иваныч, – мило улыбнулась обернувшемуся рыбаку, – мне бы к речке, родненький.

– По нужде? – решил уточнить тот.

– Еще как по нужде, – со вздохом согласилась я, надеясь, что не прожгу дырку ненависти в его широкой спине.

Это надо же! Рыбок! Золотых! Чертям! Ненавижу чертей!

Речка на нашем пути появилась спустя часа два: судоходная, полноводная Калина, на которой, по слухам, душегубы-разбойники промышляли. Емельян по моей просьбе съехал к самому пологому берегу чуть ли не до воды, вроде как, чтобы печка меня от дороги закрывала. Я, кряхтя, спустилась – тело занемело в дороге – и попросила возницу отойти, не мешать. Добродушный Емельян Иваныч, напевая что-то веселое про "Разойдись, душа, разбегись, топор, да лети ворога головушка", ушел до дороги, и там его широкий бас растекся по равнине, я же…

А я же юркнула к печи, отворила заслонку и заскрежетала зубами: рыбок было не менее двух десятков! Спелёнатые так, чтобы ротики не шевелились, перепуганные, в одной тесной бочке! Да и про то, что там рыбки, я догадалась только по едва заметному сиянию… Гады! Гады, как есть гады! Уроды просто. А к бочке еще и сургучом послание прикручено. Сорвала, прочитала: "Дорогому племяннику для лучшей ухи в честь дня рождения". Золотых рыбок – и на уху?!

И все – после такого ведьма стала злая!

Вообще колдую я плохо, и магия дается мне ох, как не просто, но не надо было злить ведьму!

Потянулась к бочке мысленно, подняла всю воду махом, словно зачерпнула невидимым ковшом, поднесла к реке, а затем руками, потому что тут магией никак, торопливо поснимала тонкую паутинку медной проволоки с несчастных рыбок. Они даже говорить не могли! У некоторых кровь по губам текла! Ненавижу чертей!

С рыбками я разобралась быстро, после отпустила всех в воду, махнув рукой, чтобы уплывали, а то было видно: сказать что-то хотят. Но освобождение сказочных созданий это только первый этап был, еще следовало следы скрыть. Присела на бережку, присмотрелась к воде: у самой кромки виднелись полудохлые головастики, которым точно не светило стать лягушками. Их я и использовала: протянула руку – и ровно двадцать три гибнущих создания стали стремительно увеличиваться, чтобы плюхнуться в мой призрачный ковш уже золотыми рыбками. Но вот потом, когда я пеленала созданных мной в медную проволоку, жалко их стало… И в мое заклинание вплелся еще один маленький нюанс… Скромный, но действенный.

– Эй, – прозвучал от дороги голос Емели, – долго ты там?

– Да все уже почти, – возвращая печати прежний вид и прикрепляя ее к бочке, ответила рыбаку, – сейчас.

А потом, едва вымыла руки и стерла сажу с одежды, забралась на печку, укрылась и принялась дрожать: слабый с меня маг, очень слабый, потому и в ведьмы пошла…

Так до самого вечера и протряслась под одеялом, практически не реагируя на слова Емели, который стал рассказывать о рыбалке, налимах запредельной величины, сетях, крючках…

Потом начался закат, и Емеля свернул в лесную чащу, печка пыхтела и подпрыгивала на ухабах, по лицу начали бить ветки. Накрылась одеялом с головой.

Потом Емельян спрыгнул с печи и, чертыхаясь, пошел искать путь. Заинтересовавшись, я села, потерла лицо, огляделась: атас! Глухомань такая, что на земле не трава – мох! Кругом темень, совы ухают, ни дорог, ни тропинок, где-то рядом ревет медведь. Причем где-то совсем рядом, и обиженно так ревет, и все ближе, и…

– Емель, а, Емель, – зарычал бурый хозяин лесов, выйдя на свет от печи, – а посылочку прихвати, а?

– Здорово, Михаил Топтыгинович, – ответил возница, находясь в позе чуть ли не принюхивающегося к земле пса, – куда и чего завести-то?

Я в этот миг потрясенно рассматривала медведя в лаптях, шароварах и… латах железных.

– В университет, Арсану Степанычу, другу моему давнему.

– Завезу, – пообещал Емельян Иваныч, – в печь кидай.

– Угу, – сказал мишка, повернулся и исчез.

Вернулся спустя минуту, держа на плече дергающуюся, отчаянно сопротивляющуюся и вопящую девушку в лаптях, сарафане да с косой до пояса.

– Во-о-от, Машенька, – радостно сообщил медведь, – другу моему сердешному в утешение.

Тут уж я не выдержала и как рявкну:

– Слушай, медведь!

Бурый глянул на меня и застыл.

– Ведьма, – охнул испуганно.

Тут бы все и закончилось, да Емеля влез:

– Ага, ведьма, в верситету вашу везу, ага.

Медведь окинул меня внимательным взглядом, после уронил Машеньку на кусты, аккуратненько уронил, достал из-за кирасы письмецо, открыл, чего-то приписал, закрыл, запечатал, протянул Емеле, а мне ехидненько так:

– Скатертью дороженька, госпожа ведьма. А девку я, как есть сейчас, тятьке с маменькой верну, не изволь беспокоиться.

Подхватил девушку и был таков.

А тут и Емеля на печку забрался, повернул ее прямо к огромному замшелому пню и мне весело:

– Все, Станислава, держись! С ветерком помчим!

Скептически смотрю на Емелю, на печь, на пень…

Печь двинулась осторожно, ломая хрупкий валежник, и двинулась прямо к пню, но едва мы подъехали ближе…

– Мама! – заорала я с перепуга.

– Эх, с ветерком! – орал в свою очередь Емеля.

А мы падали вниз! В сплошную черноту! И по вот этой вот сплошной тьме вдруг да как понесемся, аж ветер в ушах засвистел.

– Все, – заорал мне Емельян, – теперь, почитай, до утра мчать будем, ты уж не спи, девица, земли-то мертвые, и, коли упадешь, назад не вернусь!

Это была страшная ночь!

Страшная, очень долгая, ногтесмертельная и ушезаложительная. Где-то перед рассветом печь вынырнула из тьмы на поверхность, все так же, на огромной скорости, пронеслась по лесу и свернула на дорогу аккурат возле вывески "Аремский пограничный пост".

Арем, почти прибыли!

И я повалилась на печь, на которой уже не было подушки – осталась кому-то в мире мертвых.

Глава 4

Дороги и пути Великоземельной Империи 

Стася

Утром я представляла собой забавное зрелище: глаза красные, веко подергивается, волосы дыбом, но таким дыбом, которое не вверх, а назад, кожа белая, тело задеревенелое. Ничего удивительного, что, едва подъехали к порубежникам, десятник, проверяющий верительные грамоты Емели, указал на меня и произнес:

– Этот груз в списке не значится.

– Так это не груз, пассажирка, – пояснил Емельян Иваныч.

Десятник глянул на меня, я на него, десятника передернуло, и, подавшись к Емеле, он громким шепотом спросил:

– А оно живое?

– Да живая, – отмахнулся рыбак.

– А молчит чего? – удивился порубежник.

– Так всю ноченьку орала, притомилася, – был предельно откровенен Емеля.

Мой глаз задергался сильнее.

Десятник еще раз глянул на меня, покачал головой, но нашу печку пропустил. Так что, миновав порубежный пост, мы покинули границу, и печенька неспешно поехала по свободным территориям.

– Эй, девка, поспала бы, – предложил мне Емеля.

Едва не прокляла, от души и с чувством!

А потом отвлеклась на природу Свободных земель. Прежде эти земли носили название Долина Чертополоха, но это было давно, до того, как наш Игорон Сильный начал политику завоеваний. Возвысив бога Грома над всеми, он породил культ войны и сделал боевых магов привилегированным классом поначалу княжества, а после и Великоземельной Империи. Мне повезло родиться уже после эпохи завоеваний, и, как все молодое поколение, я гордилась нашей необъятной родиной, в которой пропагандировалось равенство для всех… ну, кроме боевых магов: те как были самые крутые, так и остались. Тьфу на них!

Но плевать, конечно, не стала, куда ж тут плевать, если повсюду самый что ни на есть реликтовый чертополох! Метра четыре высотой, цветущий, колючий настолько, что в свете поднимающегося солнца иголки сверкают, и совершенно безжизненный… Здесь не селились даже черти.

По Свободным землям мы ехали часа три, затем поднялись в гору, и еще несколько часов ходу по извилистым горным дорогам, чтобы вскоре увидеть раскинувшееся до горизонта море!

– Ох, красотень-то какая, – восторженно прошептала я.

– А то, тут знаешь, какие рыбы водются? – завелся Емеля.

И все, путь был испорчен красочным описанием видов, вкусов и размеров рыбы. Решила, что с этого дня никакой рыбы есть не стану вообще.

А потом дорога вильнула, уходя от морского берега вглубь открывшейся холмистой местности, и мы свернули, чтобы начать путь между двумя высокими зелеными холмами, откуда доносилось журчание водопадов, пение птиц, чей-то отдаленный смех. И тоже так красиво, что сердце замирает. Даже не ожидала таких пейзажей в Свободных землях: думала, тут везде разруха и чертополох, а сам университет отщепенцев всея империи страшный, заброшенный, в трещинах и мхе, а еще тут змеи ядовитые везде ползают.

И как же я ошиблась!

****

Это был великолепный огромный дворец из голубого гранита! Островерхие башни, высокие стены, по которым вот точно можно было гулять, четыре озера, окружающих университет, цветущие сады, радуга над всем учебным комплексом! Да я чуть не завизжала от восторга! Да это же чудо! Самое натуральное и сказочное! Да если бы я раньше знала!

– Да-а-а, красотень, – согласился Емеля, – строили-то эльфы.

– Уау! – больше звуков не было.

И это вот Университет Вредной Магии?! Вот это вот?!

– Это мы с главного входа подъезжаем, – начал посвящать меня Емельян Иваныч, – потому что ты поступать будешь. А вот коли бы из налоговой, да с проверкой, я бы с другого конца завез, а тама виды ух: огонь из земли прорывающийся, змеи с дракона размером, стены черные, закопченные, призраки наглые.

– Хм, – откровенно говоря, я удивилась. – А еще какие-нибудь входы есть?

– А как не быть? – удивился Емеля. – Для водников вход с моря, подводный, для воздушников – верхний, для тех, кому отворот-поворот, им справа подъезд, для гостей, кто к студентам намылился, им слева.

Сижу и ушам своим не верю. Нет, если тут все так, надо писать в школу, пусть остальных ведьмочек присылают, правда… диплом магистра Вредной Магии, он же вообще нигде не котируется, с таким в приличное место не устроишься.

Но чем ближе мы подъезжали, тем больше восторга в душе вызывало это учебное заведение. И трепет какой-то. Помнится, когда я поступала в Межрасовую Академию, там тоже потрясное здание было: белый мрамор, переходы в ста метрах над землей, башни, вспарывающие облака, но ощущения чуда не возникало. Да, красиво, да, архитектура в стиле ангелов и эльфов, но вот сказочности не было. Правда, я все равно недели три проревела, когда провалилась на вступительных. Потом дядя помог поступить в Керимскую ведическую школу, и, несмотря на то, что в ней ни пафоса, ни мраморных башен не было, там оказалось как-то уютно и по-домашнему приятно, мы любили преподавателей, они души не чаяли в нас… Да, хорошо было. Но я очень рада, что и будет все, вроде, очень даже неплохо. По крайней мере, УВМ мне с первого взгляда понравился.

Но я даже представить себе не могла, что со второго взгляда в него просто влюблюсь!

Мы проехали по хрустальному мосту через озеро, покрытое цветущими кувшинками, вместе с Емелей радостно помахали резвящимся русалкам, правда, моя улыбка несколько померкла, едва одна их хвостатых крикнула:

– О, новая кикимора! А где грибочек потеряла?

После этого я занялась прической. Космы пригладила, лицо кое-как рукавом обтерла. Нет, у меня все было – и гребень и платки – но все находилось в сундуках, а сундуки в печи. Так что к воротам, огромным, кованным, подъезжала все такая же страшная, а вот только приехали…

На воротах оказалось изображено лихо одноглазое! Да не просто так, а с тремя огненными мечами в руках, которые над головой чудища и скрещивались. Странненько. Нет, я все понимаю, кроме одного: а каким макаром он третий меч держал?

На этом странности только начались, ибо, едва ворота открылись, к нам запрыгал черт. Запрыгал. Черт!

Нет, я все понимаю, сатиры в последнее время в моде и все такое, но прыгающее к нам полуголое рогатое создание сатиром не являлось. Это был черт! На каблуках, имитирующих копыта, в меховых трусах, округляющих бедра и прячущих хвост, с гладко выбритыми грудью, плечами и спиной, но островками торчащей из-под подмышек растительностью, с рогами, явно нахлобученными на его собственные, и круто завитым париком.

Так вот, это нечто пропрыгало по сверкающему, словно покрытое льдом озеро, двору, кривовато поклонилось нам и пропело тоненьким голосом:

– Зло пожаловать в обитель вредоносной магии, разврата, шабаша, анархии и лени!

Я испытала некий шок, вследствие чего севшим голосом поинтересовалась:

– А сатир где?

Чертик как-то разом скуксился, испуганно оглянулся на главный вход, понизил голос до шепота и затараторил:

– Да что я, виноват, что ли? Я ему сразу сказал: винцо на поганочках настояно, кикиморы одолжили, а он: "Жажда у меня, жажда", – и выпил. С первого глотка его и вырубило, бегает теперь по саду, жар-птицу изображает. А мне декан, коли узнает, хвост в ж… в смысле, куда не надо запихает…

В моей душе впервые шевельнулось что-то сродни жалости к черту. Брр! Этот университет уже плохо на меня влияет. Однако под влиянием чувств я и сказала:

– Молочка ему после селедки – и бегать вмиг перестанет, а там уж за два часа очищения и хмель пройдет.

Чертик присмотрелся ко мне, кивнул, развернулся и поскакал прочь, да шустро так.

Сур-ровенько тут, если чертей – и то запугать умудрились.

И это было только начало: распахнулись входные двери, в проходе показалась пьяно пошатывающаяся ведьма в черном балахоне, которая, глянув на меня, сходу спросила:

– Абитуриентка?

Заробевшая я слезла с печи, сделала реверанс и скромненько ответила:

– Да.

– Ненавижу! – в сердцах сообщила ведьма, всем своим видом демонстрируя, что ненавидит конкретно меня. – В неудах сгною! Ночами пахать заставлю! Зубрить, как помесь эльфийки с ангелом, будешь! Зло пожаловать, отребье!

И, развернувшись, ушатала обратно.

– Э-э-э, – протянул Емеля.

Черт, а если так подумать, лорд Тиаранг не так уж и плох. И, опять же, диплом АБМ очень даже в империи котируется, как закончу – пойду в войска служить, зарплата там знатная…

– Чего встала! – раздался вопль ведьмы. – Шевели копытами, бестолочь тугодумная!

Я испуганно замерла.

И тут ведьма как заорет:

– ЖИВО СЮДА!

И меня как подорвало; остановилась я только возле ведьмы, которая, недовольно постукивая ногтями по створке открытой двери, с ненавистью ждала меня. А стоило подойти, прошипела:

– Брысь в кабинет, недоразумение. Звать как?

– С-с-станислава, – пробормотала я.

– А, – безразлично отозвалась ведьма. – Тогда брысь в кабинет, Славка бесхозная.

Вошла я на негнущихся ногах, да так и остановилась.

В небольшом кабинете уже находилось примерно два десятка существ: парочка царевичей в обнимку с жабами, трое поджарых демонов, семеро гномов, две кикиморы, эльфийка, демонесса, еще одна ведьма, то есть, я тут не единственная, и тролль, судя по цвету лица – явно с похмелья.

– О, кикимора, – сказал этот самый тролль и указал на место рядом с собой, – подваливай.

Собственно, мест еще было полно, троллей ведьмы не переваривают, а за кикимору обидно, так что я прошла к партам и села за первую, уже даже и не зная, чего можно дальше ожидать.

Ждать пришлось недолго: вскоре открылась дверь, и в кабинет вошел старик в длинной темно-зеленой мантии, с короткой седой бородой и веселыми, по-старчески мутными голубыми глазами. Дед обвел нас всех внимательным взглядом, хмыкнул и заявил:

– Господ из налоговой и службы поиска пропавших преступников просьба удалиться самостоятельно. Не заставляйте меня вызывать нашего декана чертового факультета: он с утра не в духе и чертовски зол.

Я, как и все, тут же начала оглядываться, чтобы узнать, кого это так, но тут поднялись оба Ивана-царевича вместе с лягушками и бодренько двинулись на выход.

Дедок проводил их насмешливым взглядом, затем произнес:

– Господина охотника за головами я так же попросил бы: не хотелось бы звать фей, у них как раз брачный период начинается.

Один из демонов подскочил как ошпаренный и, не поднимая головы, мгновенно покинул кабинет.

– Вот и чудненько, – сказал старичок, затем повторно осмотрел всех нас и произнес:

– Дорогие абитуриенты, разрешите представиться: Врединум Ортус, ректор Университета Вредной Магии.

На миг в кабинете воцарилась тишина, а затем в мусорное ведро полетели книги. Я присмотрелась и едва сдержала смех: это были те самые "Как выжить в магической академии"; видимо, все сразу поняли, что, раз ректор совсем старый, с ним эти методы не сработают. Судя по ухмылке, старик с этим сборником уже был знаком, но мне понравилось, что он не стал акцентировать внимание на случившемся.

А потом ректор Врединум понравился мне еще больше, потому что сказал:

– Ну, давайте, рассказывайте, у кого какие проблемы и кому что требуется.

Мне, безусловно, это понравилось, но говорить о своих трудностях я не решилась, и, как оказалось, совершенно напрасно.

– Похмелье, – жалобно простонал тролль.

Ректор без слов подошел к нему, прикоснулся к зеленому лбу, произнес странное заклинание. Пахнуло озоном, лицо тролля разгладилось, и он выдохнул:

– Спасибо.

– Не за что, милейший, – как-то добро и по-отечески ответил ректор Вреднум.

На секунду в кабинете стало тихо, а затем поднялась эльфийка, протянула руки, и длинные рукава натянулись, открывая два брачных браслета. Эльфийских. Такие, если были одеты, то навечно: там очень сильная магия.

– Он меня на триста лет старше, – простонала эльфийка, – и пусть не урод, но отдать молодость тому, кому я даже не нужна…

– Понимаю, – улыбнулся ректор.

И оба браслета с тихим звоном упали на пол. По бледным щекам эльфийки заструились сверкающие ручейки слез.

– Ну-ну, дорогуша, не стоит, из-за мужиков вообще плакать нет смысла, – сказал Вреднум, протягивая ей носовой платок.

– Благодарю вас, – прошептала эльфийка, – о небо, вы спасли меня!

Следующим встал демон и прямо, без обиняков заявил:

– Смертельно проклят.

Ректор задумчиво покивал, пристально вглядываясь в высокого темнокожего представителя клана Несущих смерть, затем щелкнул пальцами. Огненное красное кольцо вспыхнуло над парнем, резко спустилось вниз, до пола, и исчезло. В тот же миг демон вздохнул всей грудью, преданно посмотрел на ректора, и…

– Не стоит благодарностей, – с улыбкой сказал Вреднум, – вам, демонам, с благодарностью сложно, так что не стоит: я все понимаю.

– Ваш должник! – с чувством сказал демон.

– О, не разнесите мне полигон, и я уже буду счастлив, – заверил его ректор.

После чего окинул всех нас вопрошающим взглядом.

Встал гном, и, запинаясь, сообщил:

– Родовой поисковый маячок, сам не сниму, а родичи…

Щелчок – и из серьги в ухе гнома выпал маленький драгоценный камешек, чтобы самоуничтожиться, едва достигнув пола.

– Век благодарен буду! – громким басом заверил гном. – Вот как есть – целый век!

– Главное, раскопки близ скалы Мудрости не начинайте, – с улыбкой попросил ректор.

И вновь окинул класс внимательным взглядом. И каким-то немыслимым образом этот взгляд остановился на мне, после чего Вреднум негромко спросил:

– Ничего сказать не хочешь? Не стесняйся: я здесь, чтобы помочь, для нашего университета это стандартная практика. Ну же?

И вот как он понял, что очень хочу, только стыдно и неудобно как-то. Но сейчас, когда ректор пристально смотрел на меня, я не выдержала и призналась:

– Защиту от вызова по ауре…

Очень хотелось, чтобы господин Вреднум сейчас щелкнул пальцами или еще чего-то и все, спать можно спокойно, но ректор нахмурился. Затем подошел ко мне, простер руку над моей головой, прикрыл глаза. Несколько долгих, все даже заволновались, минут стоял так, а после грустно сказал:

– Снять не смогу, ведьмочка, прости: тот, кто наложил, силен очень, да и связь прямая установлена.

И мое сердце ухнуло куда-то вниз.

– Однако, – продолжил Вреднум, – там, где нельзя пройти прямо в ворота, всегда шанс проползти сквозь прореху в заборе имеется. Здесь прореха тоже есть, маленькая, но есть.

И Вреднум полез в один из своих карманов, ковырялся долго, все чего-то искал, а потом извлек лунный камень на тонкой серебряной цепочке.

– Вот, – сказал он, протягивая мне украшение, – носи, не снимая, и, как только вызовет боевик этот, сожми кулон, и связь разорвется без возможности восстановления часов на девять, – старик подмигнул мне и добавил:

– Как раз хватит времени, чтобы выспаться.

Дрожащими пальцами я взяла кулончик, сжала в ладони на миг, ощутив холодок лунного камня, а затем торопливо надела и выдохнула искреннее:

– Спасибо.

– Не за что, ведьмочка, – ответил господин Вреднум и обратился ко всем присутствующим:

– Зло пожаловать в Университет Вредной Магии, единственный в своем роде и позволяющий своим адептам раскрыть все скрытые возможности. Для начала – получите карты!

И перед каждым из нас на столе появился свиток.

– Откройте, – по-отечески посоветовал ректор.

Торопливо раскрыв, я увидела стандартную план-схему, которая отражала это здание и соседние территории.

– Для того чтобы понять, как работает карта, произнесите место, куда бы вы хотели сейчас попасть.

Думали мы недолго, но первым был тролль:

– Столовка, – басом произнес он.

И тут же на карте вспыхнул красный крестик, над которым вспыхнула надпись "Столовая. Студенческий зал", и от него неподалеку второй крестик, над ним – "Кабинет начального ознакомления", то есть, наш кабинет, затем на карте красным пунктиром высветился маршрут и зеленой стрелочкой этот самый тролль.

– Как видите, все просто, – произнес ректор. – Но у карты много возможностей; к примеру, если у вас неприятности, достаточно произнести "Потаенные ходы".

И в тот же миг на наших картах отразилась схема ближайших к нам входов. Семь штук только в этом кабинете!

– Еще одна возможность – доступ к расписанию, – продолжил объяснять ректор. – В данный момент эта функция не работает, так как вы еще не выбрали факультет, но, едва начнете обучение, всегда будете в курсе расписания. На этом, дорогие студенты Университета Вредной Магии, наша сегодняшняя встреча завершается, но помните: двери моего кабинета всегда будут открыты для вас.

И ректор, одарив нас всех теплой улыбкой и понимающим взглядом, вскинул руки и исчез в появившемся дыму.

В тот же миг в кабинете раздалось хоровое "Моя комната" и одиночное "Столовка", потом все встали и пошли кому куда. Лично мой красный крестик загорелся на пятом этаже одной из северных башен, так что идти предстояло прилично, хорошо хоть карта позволяла точно отслеживать свое местоположение.

Идти пришлось долго: один длинный коридор, второй, после – винтовая лестница до самого верха, столь крутая, что я, стоя внизу, смотрела на это чудо, запрокинув голову, и всерьез размышляла, что будет, если я прямо тут спать лягу. Но поднялась: как говорится, глаза боятся, а ноги шагают.

Дошагали до места назначения, гудя и побаливая, но как только я подняла голову, замерла, едва сдерживая слезы. Потому что на двери сияла надпись:

…

"Зло пожаловать, студентка Григорьева. Это ваша комната на ближайшие пять лет. Здесь вы найдете кровать, душевую кабинку, совмещенную с санузлом, шкаф и стол. Мы рекомендуем вам для занятий использовать тринадцать обширных библиотек нашего университета, а для приема пищи – исключительно столовую, но, так как вы прибыли только сегодня и едва держитесь на ногах, завтрак ожидает вас в комнате.

И еще раз – зло пожаловать! Надеемся, у нас вам будет отвратно!

Администрация".

…

Дрожащими пальцами открыла дверь, вошла и едва не села от удивления: здесь уже были мои сундуки и две котомки, удобная одноместная кровать оказалась застелена темно-бирюзовым шелковым покрывалом, на тумбочке у кровати аккуратной стопкой лежали сложенные полотенца, ночная рубашка. На кровати – ученическая форма, под ней туфельки и чулки. А на столике у окна, из которого открывался чудесный вид на цветущую холмистую долину, на серебряном подносе имелись заварник с чаем, маленький, на чайном блюдце тортик, поджаренные хлебцы с медом, сметана, чашечка с моим именем "Стася", и вообще…

Потрясенная, растроганная до глубины души ведьма села прямо на пол и заревела, наверное, впервые в жизни от невыразимой радости и огромной благодарности. Я не могла поверить, что после всего меня ждет что-то такое.

Да к демонам диплом, я хочу здесь учиться! Я действительно хочу здесь учиться, здесь потрясающе!

С этими мыслями я позавтракала, после искупалась, но, вернувшись из душевой – маленькой круглой кабинки, в которой вода ведрами лилась сверху с промежутком в одну секунду – я взялась за ночную рубашку, оставленную для меня, и… передумала. Куда я попаду, стоит заснуть – дело известное, а тут на рубашке эмблема университета…

Не мудрствуя лукаво, открыла сундук, достала одну из подаренных Светланой рубашек, надела и забралась под шелковое покрывало. Ощущения были непередаваемыми, сон с самой блаженной улыбкой на устах – мгновенным.

А затем я провалилась вникуда!

Помещение оказалось мрачным, хуже того: здесь было холодно, странно и неуютно. Лишь несколько свечей горели рядом со мной, все остальное казалось залито тьмой. А я опять сидела на диване, причем мягком, теплом и уютном, обитом темно-синим бархатом. А еще тут было покрывало, которым я инстинктивно прикрыла ноги, едва в темном углу показался пошевелившийся силуэт.

Затем прозвучали слова:

– Знаешь, это уже не смешно и даже ничуть не забавно.

Моя ладонь осторожно потянулась к висящему на шее кулону, а взгляд… взгляд с ужасом выхватывал из темноты то плечо, то спину, то профиль мечущегося в неосвещенной половине комнаты ректора Академии Боевой магии.

– Сначала забава, – продолжил, передвигаясь из угла в угол, взбешенный четверть демон, – да ты же никто! Просто никто! Ты даже не в моем вкусе! Потребовал с единственной целью: проучить за выступление в зале. "Но мы же еще не все рассказали!" Заметь, я даже слова твои помню! И да, после подобной дерзости я собирался предоставить тебе возможность полно и всеобъемлюще высказаться – в моей постели!

Лорд Тиаранг остановился, и в полумраке я увидела, что его глаза имеют жуткий алый отсвет. Жуткий и очень пугающий.

– Что ты со мной делаешь, ведьма? – рык пробрал до дрожи.

А затем маг тенью метнулся ко мне, присел на корточках и приказал:

– Посмотри на меня, Стася!

И, подчинившись его рыку, с ужасом посмотрела… Пугалась, вообще, зря, просто у лорда ректора в силу длительного пребывания в бешенстве кровь предка начала просыпаться, то есть, черты лица заостряться, лицо чуть-чуть меняться, а характер, соответственно, портиться.

– Я с ума схожу, Стася, – глядя мне в глаза, произнес лорд Тиаранг. – Я по тебе схожу с ума.

Ладонь двинулась еще чуть-чуть выше, потому что я приняла четкое решение – сваливать.

– Послушай, девочка, – лорд Тиаранг растер лицо руками, затем вскинул голову и посмотрел прямо мне в глаза, отчего я невольно всем телом вздрогнула. – Нет, не пугайся, не стоит бояться, мы же просто разговариваем, да? Я ведь тебе ничего не сделал!

Он резко выдохнул, затем вновь попытался говорить почти спокойно:

– Послушай, Станислава, рано или поздно я тебя все равно найду.

"А хрен тебе!" – зло подумала я.

– Я найду, Стася, – взгляд ректора АБМ стал жестким, – и вот тогда пощады не жди.

Он мне в открытую угрожал!

– Но если, – голос лорда Тиаранга вдруг стал мягким, обволакивающим, нежным почти, – ты мне скажешь, где ты сейчас, – он подался ближе ко мне и, глядя в глаза, почти прошептал, – я приеду тотчас же, я увезу тебя в столицу, я стану самым нежным и щедрым любовником, у тебя будет все, Стасенька. Любые платья, любые драгоценности – все, что пожелаешь.

Это все звучало жутко, если учесть, что голос у четверть демона был едва ли не ласкающий, а вот взгляд жесткий, непримиримый и не терпящий возражений.

Так и оказалось!

– Просто скажи, где ты сейчас, – прошептал лорд Тиаранг.

Я зажмурилась, и это было ошибкой:

– Где ты, Стася, – шепот словно обволакивал, – где ты?

И тут со мной случилось что-то странное: я увидела провожающего меня Филю, полет вниз с Горычем, печной вокзал, Емелю, хватающегося за нос, книжную лавку…. Печку… дорогу…

– Дальше, Стасенька, – прошептал кто-то у самого уха.

Дальше были рыбки, которых я спасла, выпустив в речку и… потом лес, мишка бурый, Машенька, письмо…

– Станислава, – вырвал меня из воспоминаний лорд Тиаранг.

Распахнула глаза, посмотрела на ректора АБМ и услышала тихое:

– Ты хоть что-то поняла?

– Нет, – выдохнула я, хотя что-то начала понимать.

Например, то, что кто-то вытянул из меня воспоминания!

– Потрясающе, – прошипел лорд Тиаранг, – она перешла дорогу одному из опаснейших генералов Преисподней и досталась в подарок черту, но вообще ничего не понимает.

Недоверчиво смотрю на ректора АБМ, он – разъяренно – на меня, после раздался рык:

– Ничего никому кровью не подписывай, все поняла?

Вообще ничего не поняла, но кивнула.

– И на будущее, – продолжал воспитывать меня тот, у кого у самого с воспитанием сложности заметные, – золотые рыбки, Стася, стоят безумно дорого, и я бы на твоем месте трижды подумал, прежде чем подсовывать настолько состоятельным личностям полудохлых головастиков!

Почему-то снова кивнула.

Лорд Тиаранг улыбнулся, подался ко мне ближе и вкрадчиво прошептал:

– Университет Вредной Магии?

Первое, чему научаешься, попадая в женский коллектив – умению виртуозно лгать. Не моргнув и глазом, я улыбнулась четверть демону и протянула коварно:

– Филимон был прав.

– Не понял, – нахмурился лорд Тиаранг.

– Филя сказал, что вы съедите именно этот вариант с УВМ.

И сжала кулон.

Меня мгновенно выдернуло из вызова по ауре, и я распахнула глаза, оглядела выделенную мне комнату, не сдержала победной улыбки.

И тут в двери кто-то постучал, а затем постучал снова, уже более настойчиво. Встала, зевая и пошатываясь, подошла к двери, открыла.

Это оказался черт из боевых кланов. На голову выше меня, в меру волосатый, особенно руки, хотя остальное я не видела: этот черт был в строгом костюме, гладко выбрит, с собранными в хвост волосами, кошачьими желтыми глазищами и аккуратными острыми рожками.

– Зло пожаловать, – пристально разглядывая меня с ног до головы, заявил черт.

– И вам дня доброго, – я ведьма вежливая, ага.

Мужчина вновь исследовал меня взглядом, после протянул свиток, ручку для росписей кровью – в Преисподней у них это распространенная практика – и, разглядывая мою грудь, приказал:

– Я из деканата. Распишитесь, студентка Григорьева.

Взяв свиток, развернула, посмотрела на вязь корявых символов и ничего не поняла.

– Простите, а что это?

– Стандартная форма, – отведя взгляд, сказал черт.

Ага, если взгляд отвел, значит, врет. Боевые они не торговцы, они врать толком не умеют, нам об этом еще Феоктилла рассказывала. Ну и я все поняла, свиток обратно свернула, ручку в него запихала и протянула черту со словами: