Текст книги "Универ Вредной магии (СИ)"
Автор книги: Миара Шин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
В результате на пары мы все явились с мокрыми после поспешного душа волосами, довольными улыбками, и да:
– Слышали, как фейки вопили? – поинтересовалась Кларисса.
А то! Окна открытыми все оставили, причем исключительно ради этого.
– А вопль «Уберите муху с моей…»? – хихикнула Ханна.
Тот вопль весь универ слышал.
Ну да, нам, суровым ведьмам Диверсионного факультета, все нипочем. Мы дело свое правое совершили, вселенскую справедливость восстановили и на пары отправились в мокром – высохнуть все же не успели, – но приподнятом настроении.
И вот, залетели в радушно распахнутые кем-то двери, чинно рядком приземлились, метлы в углу сложили, пусть дальше сплетничают, по местам разошлись, к доске повернулись, а там…
– Как понимать вашу выходку с феями?! – прошипела взбешенная Мара Ядовитовна.
Наш преподаватель – ведьма, хмыкнув, отвернулась к окну, сделав вид, что ее тут не наблюдается, а секретарь зама ректора продолжила:
– Да вы хоть понимаете, что будете наказаны?!
И тут я осознала, что Мара Ядовитовна, может, и страшная, но вот коварства ей явно недостает, потому как Кларисса, демонстративно зевнув, поинтересовалась:
– А что мы такого сделали?
Дальше я поняла, что коллектив у ведьмочек уже вполне сложившийся и сработавшийся, ибо к разговору подключилась Ханна:
– Фей не трогали.
И добавила Светлана:
– После завтрака переоделись – и на пары.
Пауза.
Если честно, от ведьминской наглости у меня у самой ступор, а Мара Ядовитовна стоит, глаза сверкают, поганка на носу ядом наливается, аж сизой стала.
– Тогда объясните, почему вы все с мокрыми волосами? – прошипела кикимора.
Агата посмотрела на свою мокрую прядь так, словно вообще впервые видела, откинула назад и нагло ответила:
– Так после зарядки вспотели, оборотни за завтраком все носы зажимали, вот и вымылись ради уважаемой страшнейшей Эльвиры Жутковны. Уважаем мы ее очень.
Мара Ядовитовна медленно повернулась и уставилась на преподавателя. Ведьма пожала плечами и заметила:
– Доказательств нет.
– Доказательств-то нет! – вспылила кикимора. – А полное дерьма фейское общежитие есть!
Мы с трудом сдержали кривые ухмылки. Мара мрачно на нас глянула, после развернулась и сказала:
– Расследование поручили навам.
У всех ведьмочек резко настроение испортилось.
– Зла! – рявкнула кикимора и покинула нас.
Когда за ней закрылась дверь, ведьма-преподавательница задумчиво почесала переносицу и произнесла:
– Навы, значит…
– Не обманем, – тяжело вздохнула Кларисса.
Эльвира Жутковна бросила на нее взгляд темно-зеленых глаз, затем провела пальцами по своим черным волосам столь насыщенного цвета, какой бывает только у редких ворон с синим отливом, и задумчиво проговорила:
– Договориться с каждым можно. Но лень. Да и не по чину нам, ведьмам, перед навами пресмыкаться. Оно, конечно, не инкубы, уровень повыше будет, но. лень. Так что поднимайтесь, мои юные мстительницы, берем метелки и летим постигать великую науку вешанья лапши навам на уши.
Ой как мне нравится этот университет!
Мы вскочили, метлы похватали и построились парами.
– Новенькая? – спросила Эльвира Жутковна, вскидывая руки.
– Ага, Станислава Григорьева, – представилась я.
Ведьма кивнула, и с ее длинных с черными ногтями пальцев сорвалась зеленая молния, ударившая в нас черным вихрем, и в единый миг мы стали… фейками! В смысле мелкими. Мелкими настолько, что трещины в полу разглядели и отряд муравьев, утаскивающих булку из рюкзака Райсы.
– Кончай жрать, – грубо приказала ей ведьма-преподавательница, которая теперь тоже совсем мелкая была.
– Так черт же и. – начала бормотать Райса.
– Оправдания слабый ищет, а мы, ведьмы, сильные, – отчеканила Эльвира Жутковна.
Ой, и как она мне уже нравилась, даже вот такая мелкая.
– Напоминаю правила, – сказала ведьма, открывая ревущий портал, – летаем, смотрим, учимся, пакостим, если потерялись, собираемся на шпиле после первого удара часов. Вопросы?
Да какие вопросы – вперед к приключениям!
– На метлы! – скомандовала Эльвира Жутковна и, подав всем пример, на свою вскочила первая.
Вжик – и ее уже нет с нами!
Вжик, вжик! Следом умчались Райса и Кларисса.
Вжж-жик! Агата и Ханна разом почти влетели.
– Ох и развлечемся, – пропела Светлана.
Вжик.
Я осталась одна, сжала метлу и направила ее к порталу.
А там гудел ветер!
И ух какой ветер! Он закружил, завертел, растрепал всю! И на входе я оказалась столь же всклокоченная, как и остальные ведьмочки, одна Эльвира Жутковна выглядела так, словно никакой портал не проходила вовсе.
– Расчески с собой? – меланхолично поинтересовалась преподаватель.
Все отрицательно головами покачали.
– Значит, останетесь… красотками, – проявила ведьма свой вредный характер. – За мной. кикиморы.
Мы все насупились, но полетели.
И оказалось, что мы не где-нибудь, а в самой Академии межрасовой магии! Точно в ней, тут не ошибешься. Сама-то академия из белого камня выстроена, а вот крыши красные, черепичные, ну и на основном здании, по форме очень крепость напоминающем, сверкает искрящимися буквами надпись «Академия межрасовой магии». Я когда сюда поступить хотела, стояла, на надпись смотрела как завороженная и все поверить не могла, что вообще тут присутствую… Ну, это я не зря поверить не могла, мне пяти баллов на вступительных не хватило из двухсот проходных, чтобы быть зачисленной в адептки.
– Внимание, студентки, – остановившись, произнесла Эльвира Жутковна. – Я слетаю, посмотрю расписание, вы пока по периметру посмотрите: ищем навов, желательно выпускной курс, идеально – лекцию по криминалистике.
И ведьма размером с муху умчалась, да так быстро, что из метлы дым повалил. Мы же с интересом стали осматриваться, и тут я вдруг услышала:
– Тупая ведьма! – и гогот такой, оглушительный. Услышала не только я – все мы. Ханна первая направила метлу за ближайшее ограждение, остальные понеслись за ней. И вот, перемахнули через стену и обнаружили полигон, причем боевой, потому как местами с подпалинами, местами в следах от когтей, и группку из двадцати примерно адептов в алых мантиях огневиков. И вся эта толпа обступила одну единственную адептку с черной косой. Адептка стояла бледная, поправляла очки и вытирала слезы, и в этой сгорбленной несчастной фигурке я узнала Мирку Иванцову – ведьму из нашей бывшей Керимской школы, зазнайку и заучку, которая вообще никому списывать никогда не давала.
– Ну давай, – подступил к ней один из огневиков, здоровенный и плечистый вервольф. – Ну же, самое простенькое заклинание хоть выдай, карга безмозглая!
Мирка, уже не скрываясь, плакала.
– Она тупая! – воскликнул кто-то из адепток. – Приворотные зелья варить способна, а простенькое заклинание для командной игры выучить – нет! Корова!
Ханна молча достала кинжал! Молча, зло и решительно.
– Зря, – меланхолично заметила Агата, – царапиной их не проймешь.
Так же молча Ханна спрятала кинжал и протянула руку по направлению к вервольфу. Заклинание слетело с пальцев ведьмы…
– Корова! – орал на Мирку адепт. – Тупая, безмозглая. Му-у-у-у-у-у-у-у!
И огневики застыли. Удивленно посмотрели на своего главаря, а тот, ошарашенно обернувшись, сказал всем:
– М-м-м-му-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у.
И осекся.
– Дашер? – испуганно позвала одна из адепток.
– М-м-му-у-у-у, – протянул тот.
Мирка всхлипнула, но плакать перестала.
Кларисса хмыкнула и протянула руку – заклинание молнией сорвалось с ее пальцев.
– Дашер! – простонала адептка. – Ты… бэ-э-э-э-э-э…
И девушка испуганно зажала рот ладонями.
Мы переглянулись. Нет, я заклинания наложения речевых чар не знала и уже решила, что программу непременно наверстаю, но кое-что тоже умела, и в сонме полившихся из толпы адептов «му-у-у-у», «ме-е-е-е», «гав-гав», «иа» и «мяу» раздался мужской бас:
– Дашер, я люблю тебя!
Последний испуганно отпрянул от рванувшего к нему демона и удивленно спросил:
– Му-у-у???
Светлана, подмигнув мне, метнула в воспылавшего страстью тролля очередной молнией, и тот горным козлом радостно запрыгал к вервольфу, который испуганно метнулся в сторону. Через три минуты на полигоне не осталось никого, кроме перепуганной Мирки, потрясенно таращившейся на ворота, в которые звериный хор и ретировался.
Я же подлетела к ведьмочке, застыла рядом с ее левым ухом и проникновенно сообщила:
– Университет вредной магии – твое спасение… Университет…
Договорить не успела!
Внезапно ворота снесло силовым ударом и на полигоне появился демон! Чистокровный. С рогами, хвостом и черными когтями. Разве что до крайней степени директор Академии межрасовой магии еще не дошел, и потому ноги его были вполне человеческими и оставались в обуви.
И чудище взревело:
– Иванцова! Как это понимать?!
Мирка побелела, и я поняла, что именно сейчас ей стало действительно страшно.
– Иванцова!!!
– Я… я… – начала перепуганная ведьмочка.
Но тут произошло странное – взбешенный директор Академии межрасовой магии вдруг остановился, замер, затем с шумом втянул носом воздух и произнес невероятное:
– Стасенька!
Все мелкие ведьмочки потрясенно на меня посмотрели.
– Приворотное зелье, – пришлось сознаться мне.
– А, остаточные явления, – догадалась Кларисса. – Валим. Это же демон, а с демонами шутки пло….
Договорить не успела – нас всех накрыло что-то непонятное, и мы даже испугаться не успели, как вдруг очутились… в банке! Самой обыкновенной стеклянной банке, а директор АММ, завинчивая крышку, с коварной улыбочкой произнес:
– Диверсантки, значит. Что ж, рад, очень рад.
* * *
Вы когда-нибудь ощущали себя мотыльками, запертыми в банке? Нет?! Значит, вам очень, вот просто очень повезло. А нам нет! Вообще нет! Банка оказалась непробиваемая, всасывающая все магические заклинания, закрытая не простой, а силовой крышкой, она пропускала воздух, но не пропускала нас. И самое обидное – банка была зажата подмышкой насвистывающего демона, который, после нехитрого пластичного торжествующего пританцовывания, понес нас с полигона, потом поднялся по винтовой лестнице и, пугая встречных довольным оскалом, миновал административную часть, вошел в кабинет, откровенно поразивший нас жутким интерьером, водрузил банку на свой стол и пропел:
– Это будет крайне увлекательно!
Мы переглянулись.
Кларисса торопливо подлетела ко мне и прошипела:
– Это что? Вы знакомы?!
Мне вспомнилось сказанное этим демоном после приворота: «Три, потом еще три и снова три минуты…».
– Стася! – взревела Кларисса.
Я с перепугу брякнула:
– Ему на это дело трех минут хватает…
Все ведьмочки разом рты пооткрывали, в ужасе глядя на меня.
– Н-н-нет, не проверяла, – поспешила откреститься я, – но…
В этот момент в банку проникли два внушительных когтистых пальца, схватили меня, потянули вверх…
Вспышка!
Дикий перепуганный визг и…
– Зачем же так громко? – издевательски поинтересовался самый натуральный демон, успокаивающе поглаживая меня по коленке. – Здравствуй, незабываемая Станислава Григорьева.
И я обнаружила себя сидящей на столе перед директором Академии межрасовой магии. Метла валялась рядом со столом, то есть на полу уже, а я сидела так, что…
Мгновенно свела ноги вместе и одернула свою слишком короткую юбку.
– Потрясающая учебная форма! Да, я уже заметил, – широко улыбнулся демон.
А з-з-зубы там – мама родная!
– М-м-мама, – испуганно прошептала я.
– Что ты, – улыбка стала шире, – это было бы противоестественно.
Перепуганная я оглянулась на банку с притихшими ведьмочками, но директор отвлек насмешливым:
– Им оттуда не выбраться. – А едва я повернулась и посмотрела в его совершенно черные, без белков, глаза, добавил: – Пока я не достану. Но если тебя смущает компания…
Взмах даже не рукой – указательным пальцем – и банку с ведьмочками окутало черным непроницаемым пологом.
– Так лучше? – поинтересовался демон.
– Х-х-хуже! – взвизгнула я.
– Бывает, – оскалился директор АММ.
И я вдруг ощутила странную, но очень острую нехватку сковороды, той, здоровенной, что метла брать советовала, и скалки. Вот даже не знаю почему. И как-то сразу успокоилась, разглядывая этого высокого светлокожего демона с черными провалами глаз, длинными цвета воронова крыла волосами до плеч, излишне широкими плечами, очень узкими бедрами, одетого в черную шелковую застегнутую на все пуговицы рубашку с воротником-стоечкой. Потом посмотрела на пальцы – длинные, с темными, неестественно темными для человека, чуть заостренными ногтями…
Глава 12
– Ты меня так внима-а-ательно разглядываешь, – протянул директор.
– Угу, – подтвердила я, ну очень жалея об отсутствии сковороды.
– Оценила? – усмехнулся он.
А я попыталась вспомнить его имя. Старательно попыталась… Не вспомнила. Задумчиво оглядела кабинет, узрела наградные грамоты – кстати, Академию межрасовой магии считали одной из лучших в Единой империи, – так вот, на одной из грамот и прочла: «Угриеру Схардиэру». Пожалела свой бедный язык и с трудом выговорила:
– Уважаемый лорд Схардиэр, а…
– Смотрю в книгу – вижу… – насмешливо перебил он меня. – Еще раз прочти, Григорьева.
Прищурилась, вчиталась: «Угриеру Схагрдиэру». Господи, и как это выговорить?
– Уважаемый лорд Схагрдиэр, – с трудом выговорила я.
– Для тебя просто Риэр, – улыбнулся он. Улыбнулся – это так, обтекаемая фраза, на деле получился жуткий оскал.
– Да счас! – воскликнула я. – Знаю я вас, демонов: вас один раз по имени назовешь, и уже оп – и подписалась на одну совместную ночь как минимум!
– Как минимум, – с намеком протянул лорд Схагрдиэр.
Скалки жутко не хватает!
– А как максимум – на три минуты, – выдала злая я.
Директор АММ откинул голову назад и от души, громко и издевательски, взял и расхохотался! И вот, он ржет над злющей ведьмочкой, а я вижу в окне крохотную, но очень разгневанную Эльвиру Жутковну. И ведьма на меня выразительно так посмотрела! Ну, так выразительно, что уровень моей разъяренности разом вырос на порядок.
– Слушайте, лорд Схагрдиэр, – со злости имя без запинки проговорила, – если вы решили поиздеваться, так сразу и скажите! А если обвинить меня в привороте, то зря: зелье противодействия вы выпили! И это все видели! И знаете, что…
– Что? – насмешливо спросил он.
– Пошла я! – грозно уведомила его.
И попыталась спрыгнуть со стола.
Попыталась…
Не вышло ничего!
Нет, у меня нормального размера попа, и сдвигать ее ранее сложностей не составляло, но сейчас я словно приросла к столешнице! Действительно приросла! И попытка сдвинуться вообще ни к чему не привела, кроме забавных телодвижений…
– Григорьева, – обманчиво мягко произнес директор АММ, – исключительно ради удовлетворения любопытства: ты осознаёшь, на чем я поймал вашу ватагу мелкозлобствующих диверсанток?
Вопрос прозвучал пугающе.
Испугалась не только я: Эльвира Жутковна перестала выглядеть жутко, зато мгновенно стала выглядеть взбешенно. И я поняла то, до чего директору еще предстояло доехать: кипец ему!
Мы, ведьмы, на перевоспитании наглых темных личностей собаку съели, причем не одну…
В следующее мгновение началось оно – перевоспитание!
С оглушительным звоном рухнуло стекло в окне!
Затем стремительно обернувшегося, но не успевшего ничего предпринять демона приложило по темечку черенком внушительной метлы!
И грозный демон пал жертвой ведьминского перевоспитания!
Пал прямо на пол!
С грохотом, да!
А после взбешенная ведьма швырнула в меня уменьшающим заклинанием, после в банку – разрушительным, и все ведьмочки оказались на свободе – испуганные, сбившиеся в миниатюрную стайку и потрясенно переводящие взгляд с меня, сидящей на столе, на Эльвиру Жутковну.
– Метла где? – вопросила преподавательница.
Я указала на пол.
В то же мгновение метла была уменьшена и подлетела ко мне, сковырнув со столешницы.
– За мной, несчастья! – приказала Эльвира Жутковна, уменьшаясь.
И мы полетели за ней, восхищенно, восторженно, благоговейно глядя на нашу спасительницу.
А когда вылетели, ведьма мрачно сообщила:
– На будущее: держитесь подальше от демонов, они способны видеть сквозь наши чары. Теперь всё, летим на лекцию к навам.
То есть вообще всё??? Нас даже ругать не будут?!
Как оказалось, на это просто не было времени, потому что, стоило нам отлететь, там, за разбитым окном раздалось разъяренное:
– Ведьмы!
****По барабану.
Эльвира Жутковна даже скорость не увеличила, улетая от нас к серому зданию в центре Академии межрасовой магии, на котором имелась надпись «Навий факультет». А там, пробравшись через щелочку в приоткрытом окне, мы проскользнули за флаг Навьей республики и устроились слушать.
– Методы ведения следствия, – диктовал старый, но вообще ни капли не седой нав.
Навы – они, кстати, не седеют, только темнеют и матереют, короче – опасный народ, но потрясный до крайности. И сейчас, глядя, как мускулистые мужские руки выводят ровные строки записей, все ведьмочки тяжело вздыхали и почти не слушали.
– Осмотр места преступления – важнейший момент следствия! – продолжал преподаватель.
Хоть бери да записывай.
Но ничего же не взяли, так что просто сидим.
– К примеру, – продолжил препод, – история криминалистики знает случай, когда на месте преступления был обнаружен, казалось бы, ничего не значащий волос. Волос среди сотни других. Но именно этот волос принадлежал горному козлу, из которого была сделана накидка убийцы!
Мы переглянулись, уже отчетливо осознавая: горным козлам не повезло, и крупно.
– Еще ситуация – перо воробья, – продолжил старый нав. – Убийство семьи лавочника Дантаа удалось раскрыть именно благодаря тому, что один крайне внимательный нав не стал переступать через пушинку, а изучил ее в качестве улики и обнаружил личинку вегросской блохи, которая не водится в Гаромском королевстве! Были задержаны все недавно прибывшие из Вегроссы, и среди них оказался преступник! Детали, господа адепты, мелкие, казалось бы, ничего не значащие улики – вот на что вы должны обращать внимание в первую очередь!
Мы согласно закивали, завороженные идеальной навской мудростью.
– Идиоты, – вмиг разрушила все наше восторженное отношение к криминалистике Эльвира Жутковна. – Просто идиоты.
И затем, глянув на нас, произнесла:
– Ладно, ведьмы, летим в Черногорию.
– За козлами? – восторженно спросила Кларисса.
– Козлов и тут полно, – отрезала ведьма. – А мы за шерстью.
Портал возник черным вихрем и всосал нас прежде, чем успели пискнуть, а вот после… После было весело. Мы полетали по горам, собирая шерсть диких козлов, рогатых, но очень милых, а главное, настолько ловких, что забирались они на самые вершины гор, куда тролль и не сунется даже. Мы так карабкаться не умели, да что говорить – мы и с метлами умудрились себе синяков наставить.
Потом вторым порталом Эльвира Жутковна перенесла нас в тропики – угадайте, за чем? Нет, поначалу мы ответственно собирали перья, пока в Райсину ногу не вцепилась какая-то маленькая злобная змейка, Клариссу не укусил малярийный комар, у меня на руке не обнаружилась злобная жуткая пиявка, а Светлана не загремела в паутину к громадному арахниду-звероеду, который и ведьмами закусить был не прочь. Светку бросились спасать все – но дело в том, что в тропиках законы суровы и арахниды выживают по принципу «Один за всех и все за одного». В результате эпической битвы спасло нас только вмешательство Эльвиры Жутковны, которая, пока мы выполняли ее приказ «собирать перья», сама слетала в ближайшую пещеру за «лучшей маской для лица на свете», которая была грязного белого цвета со странными вкраплениями и жутко воняла. Мы так поняли, это было дерьмо, но ведьма авторитетно поправила – «гуано». Не важно, главное, что нас спасли. Но обратно в УВМ не вернули, потому как… ну палево сплошное – появляться в университете обмотанными паутиной арахнидов-звероедов-ведьмо любите лей. И Эльвира Жутковна это понимала, а потому портал выкинул нас в заливе Срединного моря, прямо на берег, рядом с сонно набегающими на песок волнами и колонией русалок. Не могу сказать, что такое соседство обрадовало. Я про русалок. А все дело в том, что русалки, они… они… в общем, если ведьмы уверены, что гораздо круче фей, то насчет русалок мы мирно помалкиваем в метлу, ибо русалки… это русалки. Вот и сейчас, стоило нам появиться, как томные красотки соскользнули с морских камней, встряхнув золотыми, рыжими, черными волосами, в которых, как бриллианты, блестели капельки воды, после чего бедропокачивательной походкой вышли на берег, прошли чуть далее грязных и потому униженных нас и улеглись на песок – типа загорать. А на самом деле откровенно глумились, демонстрируя превосходство форм, причесок и вообще всего!
В общем, ничего удивительного, что мы сникли и раздевались с самым скорбным видом, стараясь вообще русалок не замечать. Но, как оказалось, взрослые ведьмы круче даже русалок!
– И чего нахохлились? – устраиваясь на камне и вытягивая длинные ноги в полосатых чулках, вопросила Эльвира Жутковна. – Подумаешь – формы у них. Толку от этих форм, если мозгов нет – у русалок редкие отношения больше двух месяцев длятся.
Мы застыли, восторженно глядя на взрослую мудрую ведьму.
– А у нас? – с придыханием спросила Кларисса.
– А у нас… – Эльвира Жутковна усмехнулась. – У нас, девчонки, приворотные зелья качественные, чтобы любовь с первой ложки и до гроба… Не нашего, естественно.
Стоим в шоке.
У русалок тоже шок, а еще им обидно – триумф-то обломали, и потому одна из красоток громко так заявила:
– Подумаешь – зелье! Ваше зелье сначала свари, опосля в мужика влей. А нам одной песенки хватает, дабы сердце мужицкое привлечь, да…
– Да двух месяцев не пройдет, как пой – не пой, а мужик сваливает, – резюмировала наша преподавательница.
Половина русалок разгневанно вскочила. Несколько сиганули в море, отрастили хвосты обратно, отчего вода вокруг них вспенилась, и умчались в морские глубины переживать позор своего поражения. А мы сразу и очень сильно Эльвиру Жутковну зауважали.
– А знаешь что, Элька, – одна из русалок, такая с самыми пышными формами, вдруг вскочила, руки в бока уперла, гривой огненных волос тряхнула, – я тебя, почитай, лет пятьдесят знаю, но что-то ни одного мужика рядом не видела! Чай, сбегают через минуту?
– Нет, – ведьма посмотрела на солнце, прищурясь, и добавила: – Я, может, и ведьма, да любви настоящей хочу, без зелий, песен да чар. В моем возрасте чистоту ценишь, Вилья, а мужиков как прически менять – это не по мне.
Русалка вспыхнула, головой тряхнула, и волосы ее вмиг серебристо-лунными стали, и она явно еще что-то хотела сказать, но тут наша ведьма лениво так поинтересовалась:
– Эльф тоже сбежал, да?
И русалка, ничего не ответив, фыркнула и умчалась в море. Бег «от бедра» впечатлил однозначно, но мы вообще после всего дышать боялись.
– Чего застыли? – беззлобно спросила Эльвира Жутковна. – Поторапливайтесь, а то на обед не успеете.
И мы торопливо начали сдирать и смывать паутину, опосля разделись, оставив вещи сушиться на солнце, и с визгом побежали купаться. День был жарким, вода теплой и чистой, а чья-то рука, властно легшая на мое плечо, холодной и огромной….
Рука? На моем плече?!
Медленно, очень медленно я повернулась и узрела огромные сине-зеленые глаза, белые волосы до плеч, белую бороду, белые, сверкнувшие в улыбке зубы…
– Уй-й-й-й-й-й! – раздался чей-то визг.
– Не визжи, – поморщившись, попросил морской царь.
– А-а-а-а! – заорала я.
– Не ори, – русал тяжело вздохнул всей своей могучей грудью.
– Т-т-т-твою мать, – выдохнула я, завороженная размерами мускулов.
– И не ругайся, – пристыдил он меня.
И тут до меня дошло, что мужик… ну, в смысле русал, он ведь рядом совсем, а мы купались-то не особо одетые… в одном белье, ибо народу вокруг не наблюдалось, а русалы к ведьмам не подплывают, потому что опасаются. И тут над словно притихшими волнами послышался ленивый голос нашей преподавательницы:
– Какие-то проблемы, Стася?
Морской царь бросил недовольный взгляд на ведьму, затем вновь с улыбкой посмотрел на меня. И вот чего он улыбается, а? Вот стоит же и улыбается… Здоровый такой. Мне вода по плечи, ему по середину тела. И борода у него до груди. И улыбается. Уж и ведьмочки плескаться перестали, замерли, глядят с интересом. А царь морской вдруг шире улыбнулся и молвил:
– За сердце твое доброе, за дело хорошее, за тепло душевное проси у меня, Станислава Григорьева, чего хочешь!
Смущенно смотрю в воду. Мимо проплыла рыбка… У морского царя от талии и ниже хвост рыбий, кстати, так что, кроме той самой рыбки, более и не видать ничего… И самое главное – этого я приворотным зельем-то не поила, значит, за другое доброе дело расплата настала. Понять бы еще, за какое.
– Так, – задумчиво проговорила я, – русалки сами виноваты, и вообще я их, между прочим, не трогала.
И взгляд на царя морского из-под ресниц быстрый такой, чтобы по его реакции понять, в тему или не в тему. Но русал нахмурился и вопросил басом:
– Русалки?
Не оно.
– В ваших водах не рыбачила, – начала отмазываться я.
– Теплее, – вдруг улыбнулся морской царь.
– Эм, чего? – не поняла совершенно.
– С рыбами связано, – подсказал он.
Стайка серебристых мальков проплыла мимо. Проследив за ними взглядом, я задумчиво повторила:
– Не рыбачила, правда.
Издав тяжелый вздох, морской царь протянул руку, коснулся кончиком трезубца воды, и острие зажглось золотым сиянием. Сияние нарастало, нарастало, нарастало… и вдруг отделилось от трезубца, махнуло хвостиком и поплыло ко мне золотой рыбкой. Самой настоящей взрослой золотой рыбкой! И эта золотая рыбка подплыла, поднялась на волне, умильно заглянула в глазки и вопросила:
– Чего тебе, старче… э-э… тьфу! Здорово, спасительница!
У рыбки был бас. Нехилый такой, грудной, как у мужика-извозчика, курившего десять трубок в день и не гнушавшегося горилкой с ранней зорьки.
– З-з-здравствуйте, – испуганно ответила я, отступая почему-то к морскому царю.
Не, он тоже дядька внушительный, но голос все же как-то помягче будет.
– Обниматься идешь? – вопросил русал. – Ох ты ж радость девичья, обнимательная!
И меня сжали в объятиях так, что разом хрустнули все кости. После по плечу похлопали столь сильно, что спина заныла. И припечатали:
– Не надо, не благодари.
У меня глаза, полные слез, и после похлопываний всю перекосило.
– Ну, – царь морской похлопал по второму плечу, и перекос исчез насильственным методом, – бывай, Станислава Григорьева. Да помни, добрые дела – они завсегда награду находят.
С этими словами он добродушно, как ему, наверное, казалось, расхохотался, отчего у меня в голове зазвенело, потрепал по макушке и исчез во всплеске морских вод!
В тот момент я еще не понимала, что расплата за добро уже близка.
Никто не понял. Пока золотая рыбка не пробасила:
– Все, свобода, мать вашу! Так, девка, где мой аквариум?
– Аквариум? – я все еще не поняла.
– Ну дык, – рыбка с самым мужиковатым видом сплюнула, – за доброту твою, за тепло сердешное, за то, что рыбок золотых из плену басурманского спасла, наш царь тебя и наградил.
– Чем наградил?
Рыбка гордо выпятила грудь колесом и пробасила:
– Мной!
Сделал добро – готовься к расплате.
– Аквариум, говорю, где, захухря недалекая? – грозно вопросил золотой рыб.
С перепугу я плюхнулась в воду и ушла в синее море с головой. И главное, там бы и осталась – тихо, тепло, хорошо и спокойно, но Агата нырнула за мной, ухватила за руку и потащила вверх, а наверху началось:
– Слушай, давай не будем?! – разорялся золотой рыб. – Мне восемнадцатый самоубивец в хозяевах даром не нать и за водку не нать!
И почему мне снова захотелось уйти под воду, а?
– Григорьева, – раздалось с берега, – учти – утонешь, в университет можешь не возвращаться.
Заявление Эльвиры Жутковны вызвало странный диссонанс в моем восприятии действительности, но главное я поняла – смерть у них явный повод к отчислению. Интересно, а трупы подобная дискриминация сильно расстраивает? Не, ну так, чисто теоретически…
– Из воды вылезай, валандайка вертлявая, – басом добавил рыб. – Аквариум мне! Вместительный! И червячков, красненьких, жирненьких! И чтобы водоросли свежие, а не пожухлые, и чтобы…
– Всенепременно! – заверила я, разворачиваясь и начиная стремительный заплыв к берегу. – Вот сейчас в универ слетаю, аквариум са-а-а-амый большой приволоку и непременно, обязательно заберу столь ценный дар за дела добрые, за тепло сердешное… Да чтобы я еще хоть раз… В смысле я быстренько! А вы плавайте пока, отдыхайте, стало быть!
К концу тирады я доплыла до берега, плыть было недалеко, выбежала из воды, игнорируя заинтересованные взгляды ведьмочек, торопливо оделась, не дожидаясь, пока белье просохнет, и молитвенно воззрилась на Эльвиру Жутковну. Ведьма ведьму, как говорится…
Она и поняла все с первого взгляда.
– Девочки, – преподавательница поднялась, – немедленно возвращаемся, Григорьевой еще аквариум подобрать надо бо-о-о-ольшой-пребольшой, с червями и водорослями.
– И галькой, – важно добавил рыб из воды.
– Всенепременно, – заверила его ведьма.
И ведьмочки все поняли. Я же говорю – ведьма ведьму и все такое.
Выбежав из воды, они похватали свои вещи, да так, толком не одеваясь, и сиганули в портал, Эльвирой Жутковной для нас всех сотворенный.
Из портала вывалились гурьбой на дощатый пол учебного кабинета, причем все почему-то подхихикивали и особливо крепко к себе мешки с козьей шерстью и птичьим пером прижимали, так как падение падением, а гадость фейкам – это святое.
А последней вышла наша учебная ведьма – степенно и гордо, с истинно преподавательской статью. Вышла, скептически нас оглядела и… и вдруг растеряла весь свой злобный вид. И мы, ничего не понимая, удивленно на нее смотрели, пока в кабинете не раздалось злое:
– Не люблю ведьм. Неисполнительны, необязательны, недисциплинированны.
Наша грозная преподавательница, потупившись, смущенно произнесла:
– Простите, Владлен Азаэрович, подобное больше не повторится.
Мы ахнули, а некоторые мешком вообще прикрылись (в смысле я). И поворачиваться, чтобы увидеть декана чертового факультета, который, судя по всему, сидел за преподавательским столом, совершенно не было никакого желания.
– Григорьева, – раздался усталый голос фальшивого боевого черта, – потрудись вспомнить о своих обязанностях старосты и разберись с домовыми. Немедленно.
С этими словами декан чертового факультета поднялся и удалился из кабинета, оставляя нас в некоторой задумчивости.
Задумчивость была недолго – с минуту. Потом Эльвира Жутковна как рявкнет:
– Марш следы заметать, живо!
И мы помчались заметать следы. Роем. Но сначала, конечно, оделись и только потом помчались следы заметать. Мы же еще не знали, что нас ждет!
* * *
Стоим рядом с фейским общежитием.
Перед нами клейкая лента с надписью «Не входи, оживит!», опоясывающая все зеленое здание. Фейки тоже толпятся за ограждением, поглаживая свою гламурную животинку, поправляя крылышки и бросая на нас злобные взгляды. А в здании орудуют навы. Половину выпускной группы загнали, и Мара Ядовитовна еще злобствует, то и дело слышится ее: «Мне нужны доказательства!».
