Текст книги "Чужая невеста"

Автор книги: Метси Хингл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Лорелей слегка отстранилась и подозрительно уставилась на него.

– Что это значит?

– Это значит, что мы будем спать в одной палатке, – расплылся в улыбке Джек. – А если ты все равно боишься, можем залезть в один спальный мешок.

Лорелей уперлась руками ему в грудь.

– И не мечтай. Лучше койоты.

Глава шестая

Лорелей не спала почти всю ночь. То она выглядывала, нет ли койотов, то смотрела на мирно спящего Джека и прислушивалась к его ровному дыханию. Да и кто бы заснул рядом с таким возбуждающим, полуголым красавцем?

Назойливое насекомое щекотало уголок рта – на этот раз не мотылек. Мужские губы! Лорелей открыла глаза.

– Доброе утро, красавица, – улыбнулся Джек и поцеловал ее. – Пора вставать.

– Убирайся. – Она закрыла глаза. Она была не из тех, кто рано встает, и не верила, что можно начинать день с ясными глазами и бодрой улыбкой.

– Не уберусь. – Он поцеловал ее покрепче.

Теплые губы были так соблазнительны... Лорелей застонала и повернулась на другой бок. От этого застонали все мышцы, бурно протестуя против лежания на твердой земле.

– Тот, кто пустил слух, что хорошо спать в палатке, садист и лжец.

– Ну что ты, лапочка. Я спал как бревно. Что может быть лучше, чем провести ночь под звездами, вдыхая чистый горный воздух!

– Джек!

– Да?

– Пойди прыгни с утеса.

– Да мы, кажется, не выспались? – весело спросил он.

Лорелей снова застонала и свернулась калачиком, мечтая еще поспать.

– Ничего, следующая ночь будет лучше.

– У меня еще эта не закончилась, – сообщила она с закрытыми глазами. – Еще солнце не вставало.

Джек засмеялся.

– Дорогая, очень не хочется тебя огорчать, но это не луна светит, это солнце. Уже почти шесть часов.

– Неужели? Я только что заснула. – Лорелей зевнула. – Может, ты пойдешь поищешь сокровища, а меня разбудишь через два часа?

– Извини, не могу. Мы вместе ищем сокровища Голландца, а раз так, то надо идти вместе. Так что вставай – и вперед.

Она не шелохнулась, и он шлепнул ее по заду.

Лорелей повернулась, и мышцы снова высказали свое неодобрение. Она взмолилась:

– Придержи свои руки, Сторм. Или я сама сброшу тебя с утеса.

Он отпрянул как бы в испуге.

– Да ты никак со мной заигрываешь? Отлично, я вступаю в игру!

Лорелей зажмурилась. Несносный человек. От его дьявольской улыбки и игривой шуточки у нее участился пульс.

– Как ни соблазнительна идея предаться любви, с этим придется подождать. Нам пора двигаться. – Он впечатал поцелуй в ее губы. – Кофе горячий. Вставай, одевайся, а я пока приготовлю тебе завтрак.

Он ушел, оставив на губах вкус поцелуя. Лорелей потрогала рот. Что толку обманывать себя – она испытывает сильнейшее чувство к Джеку. Притяжение между ними сейчас не меньше, чем десять лет назад; даже сильнее, потому что теперь она больше знает.

Прекрати, приказала себе Лорелей. Вылезла из спального мешка, достала из рюкзака шорты и блузку и надела. Села завязать шнурки на ботинках – и увидела возле рюкзака бумажник и ключи.

С бьющимся сердцем Лорелей бросила взгляд на открытый полог палатки. Джек, насвистывая, колдовал над костром. Если бежать, то сейчас. Еще один день с ним – и никто не знает, на что толкнут ее проклятые гормоны.

– Лорелей!

Она подскочила, оглянулась и обнаружила, что рядом его нет.

– Что? – откликнулась она, сдерживая биение сердца.

– Я начинаю делать яичницу. Если через две минуты ты не придешь, я принесу ее в палатку и накормлю тебя с ложечки. А после этого залезу к тебе в мешок.

– Иду, – отозвалась она, схватила ключи, сунула их в карман и вышла из палатки.

– Я так и знал, что это заставит тебя пошевелиться, – приветствовал ее у костра Джек. Лорелей молча прошла к пятачку, который вчера был объявлен обеденным столом, ощущая тяжесть ключей в кармане и опасаясь, что в любую минуту Джек может обнаружить пропажу.

Но он только посмотрел на нее, как бы лаская взглядом, и она занервничала совсем по другому поводу. Да нет, решила она, все правильно. Надо бежать, пока совсем в него не влюбилась.

– Как ты себя чувствуешь? Ты раскраснелась.

– Возможно, оттого, что сейчас у меня должен был начаться медовый месяц, а я таскаюсь по горам, потому что тебе взбрело в голову искать золотую шахту.

Джек закусил губы. По шее и напряженному лицу разлилась краска. Неужели он все-таки чувствует себя виноватым?

– Ты что-то говорил про кофе, – она перешла на более безопасную тему.

Он подал ей кружку, и она обхватила ее обеими руками, чтобы он не увидел, как дрожат у нее пальцы.

– Пожалуйста. Глазунья с беконом с хрустящей корочкой, как ты любишь.

– А ты почему не ешь?

– Я поел еще час назад. Составлю тебе компанию, когда будешь пить кофе.

Ничего себе! Как же она подберется к джипу, если он будет тут сидеть и смотреть? Лорелей ела и обдумывала, как быть дальше. Она в хорошей форме, но ей его не обогнать. Он весь состоит из мускулов, накачанных отнюдь не в спортзале.

– Ты сегодня очень тихая. – Он налил себе кофе и сел напротив нее.

– По утрам я не склонна болтать.

Джек отставил кружку, закинул руки за голову и прислонился к скале, вытянув длинные ноги.

– Да, я помню, тебя до полудня нельзя было вытащить на пляж.

– Не вижу смысла плавать по утрам и студить задницу.

– Ага. А я еще предлагал согреть твой хорошенький задик. Я и сейчас не прочь. – Темные волосы упали ему на лоб. Дерзок и соблазнителен как черт.

– Нет уж, спасибо. – Лорелей уткнулась взглядом в тарелку. Ну почему он такой красивый? И почему так забилось сердце при словах, что он ее согреет?

– Как яичница? – Джек решил не давить на нее.

– Прекрасно. – Лорелей с трудом проглотила еще кусок.

– Ну вот и хорошо. Набирайся сил. Жара в пустыне – не то что в городе, она жестокая, отбирает всю энергию. А у нас впереди целый день работы.

Значит, если она собралась бежать, у нее мало времени.

– Ты что, будешь сегодня искать шахту?

– Завтра. Ехать недолго, но мы должны поставить базовый лагерь. Потом, может, ты посмотришь со мной карту и решишь, откуда начать.

– Ты хочешь, чтобы я помогла решить, где искать?

– Вот именно. Раньше ты любила разбираться в картах, и тебе это хорошо удавалось.

– Откуда ты знаешь? Мы же никогда не искали то, о чем говорили.

– Помнишь те три испанских корабля? Мы смотрели журналы и пытались угадать, где они затонули.

– А, там еще была молодая аристократка, которая украла фамильное изумрудное ожерелье из своего приданого и отправилась к любовнику?

– Да.

– Согласно легенде, корабли были захвачены пиратами, которых наняла семья, чтобы вернуть женщину домой. Вместо этого они ее убили, а корабли потопили.

– И драгоценности так и не были найдены.

Лорелей вспомнила, как они целыми днями изучали журналы и строили планы, как найти пропавшие корабли. С невольным волнением она спросила:

– Ты нашел корабли? И драгоценности?

– Не совсем. Головной корабль и драгоценности я не нашел, зато отыскал один из меньших кораблей, а на нем – сундучок с золотыми дублонами. Он лежал как раз там, где ты говорила.

Значит, она оказалась права. Ее охватила досада. Хотя сейчас трудно представить, что когда-то она готова была пуститься в эту авантюру, ей стало жаль, что ее не было с ним, когда он нашел корабль. С невольной грустью она подумала об аристократке и о том мужчине, который ее не дождался. И куда подевались драгоценности?.. Она отбросила глупые мысли.

– Какое это имеет отношение ко мне?

– Ну как же! Если бы не ты, я не нашел бы корабль. А теперь мы вместе найдем шахту Голландца. Все будет как раньше – ты и я, одна команда. Только на этот раз все сделаем вместе.

Она подавила всплеск эмоций, вызванных его словами.

– Нет! Мы не можем вернуться в прошлое. Я не хочу возвращаться. Все уже иначе, мы изменились. Я не та девчонка, что десять лет назад влюбилась в тебя.

Он потемнел.

– Это так. Но вчера меня целовала та же женщина, которая десять лет назад сказала, что любит и выйдет за меня замуж. – Он выплеснул остатки кофе и встал. – Заканчивай завтрак. Я начинаю грузить все в машину.

– Подожди! – Лорелею охватила паника. – Что?

– Я уже закончила. – Она одним глотком выпила кофе и встала.

– Отлично. Убери посуду, пока я загружаюсь.

– Терпеть не могу кухонную работу. – Нервы у нее напряглись до предела.

– Душечка, я с огромным сожалением вынужден напомнить, что здесь не кухня, а лагерь.

– Все равно не люблю. В детстве наубиралась.

– Потому что сестры помыкали тобой.

Это было правдой, но сейчас не имело никакого отношения к делу.

– Я соберу вещи, а ты вымой посуду.

Джек помедлил.

– Ладно. Пойду вымою ее в ручье под скалой, а ты пока таскай свои вещи в машину. О палатке не беспокойся, я сложу ее, когда закончу дежурство по кухне.

Джек собрал тарелки, а Лорелей взяла из палатки рюкзак и пошла к машине, сдерживаясь, чтобы не бежать. Закинула вещи на заднее сиденье, села на водительское место. Сердце стучало. В ушах стоял такой гром, как будто лошади мчались по треку. Она взглянула в зеркало, ожидая, что в любой момент над краем обрыва покажется голова Джека. Ничего, потом пришлет за ним его друзей из Тортилла-Флэтса. Дрожащими руками Лорелей вставила ключ зажигания и повернула его.

Мотор взревел, нарушив тишину гор, и заглох. Вытерев мокрые ладони о штаны, Лорелей еще раз повернула ключ.

Опять мотор завелся и тут же заглох.

– Ну же, ну, давай. Пошел.

– Вот с этим он будет работать лучше.

В открытое окно она увидала улыбающегося Джека с какой-то штучкой в руках.

– Свеча, – объяснил он, открыв дверцу. – Без нее мотор не заработает.

Лорелей взорвалась.

– Негодяй!

Она распахнула дверцу, навалилась на него всем телом и с удовлетворением услышала, что смех превратился в хрюканье. Он махал руками, стараясь удержать равновесие.

– Я покажу тебе, как со мной играть...

Он схватил ее за руку, потянул на себя. Чувствуя, что ноги отрываются от земли, она закричала: «Пусти!»

– Ни за что, – сказал он, завладел ее губами, и... оба покатились под горку.

Джек чувствовал тело Лорелей на себе и раз, и два, и три раза, пока они не докатились до подножия горки. Когда они остановились, он лежал на спине, на нем распласталась Лорелей. В спину врезался острый камушек – будет синяк. Но сейчас его это не беспокоило – по крайней мере пока грудь Лорелей давила на него, а ноги были зажаты у него между ног.

– Знаешь, дорогая, когда я говорил про заигрывание, я шутил, но теперь мне кажется, что это неплохая мысль.

– Идиот! – Лорелей оттолкнулась от него, и камень впился сильнее. – Всё твои дурацкие штучки! Мы могли разбиться! – Она встала, продолжая кричать на него.

Джек с наслаждением слушал, какими она его награждает эпитетами, и ждал, когда их запас иссякнет. За это время он сумел вынуть камень из-под спины.

– Ну чего ты ждешь? Вставай!

Он не двинулся. Она подошла ближе.

– Джек, ты меня слышишь? Я сказала, вставай.

Он пошевелился и застонал. Вообще-то лежать на камнях было неудобно, но что делать.

– Ты ранен? Что с тобой? Что-нибудь сломал, когда мы катились?

– Ничего страшного.

Ее губки были сжаты, на щеке – полоска красной грязи, золотисто-каштановые волосы выбились из «конского хвоста» и беспорядочно лежали на плечах, а расстегнувшиеся пуговицы блузки открывали соблазнительную картину.

– Тогда почему же ты не встаешь? – Уперев руки в бока и расставив ноги, она стояла над ним и хмуро смотрела сверху вниз. – Что, так и будешь весь день валяться?

– Неплохая мысль, если только ты ляжешь рядом со мной. Что скажешь, моя прелесть? Приходилось заниматься любовью у подножия горы?

Вспыхнув, она нацелила ботинок ему в ребро. Он схватил ногу и поставил себе на грудь.

– Отпусти!

– Ни за что.

– Ты меня надул! Дал стащить ключи, зная, что машина не заведется. – Она ударила его кулачком в плечо.

– Ох. – Он опрокинул ее на спину и посмотрел в злобное лицо. – Неужели я стал бы тебе доверять? Ты же сама сказала, что постараешься сбежать. – Она вырывалась и этим только подогревала его. – Я обещал отвезти тебя в Месу, как только мы найдем золото или истекут десять дней. До этого я тебя не отпущу.

– Тебе приходится иногда спать, Сторм, и когда ты заснешь, я сбегу!

Она извивалась под ним, и Джек сгорал от желания.

– Дорогая, чтобы ты не могла сделать такую глупость, будем спать вместе.

– Скорее я буду спать с гремучей змеей!

Поскольку он наслаждался и словесной перепалкой, и телом Лорелей в своих руках, успокоились они не скоро. Он поцеловал ее в кончик носа.

– Мы с тобой хотим друг друга и рано или поздно окажемся в одной постели.

– Только если ты затащишь меня силой.

– Сама знаешь, силу я применять не буду.

– Только силой можно затащить меня к тебе в постель.

– Лорелей, это что, вызов? – Он медленно улыбнулся. – Ты же знаешь, как я люблю вызовы.

Он поймал выражение неуверенности в ее глазах. Она пробормотала:

– Это констатация факта. Только силой можно затащить меня к тебе в постель.

– Жаль, нет времени доказать тебе, что ты врешь. Нам действительно надо ехать. Ничего, подождем. Если тебя это интересует, не пройдет и недели, как ты будешь в моих руках, будешь цепляться за меня и умолять заняться любовью.

– Скажи спасибо, что я не из тех, кто цепляется, иначе на тебе уже не было бы рубашки, Сторм.

– Я бы не возражал остаться без рубашки.

Она прицелилась коленом ему в пах, и Джек счел благоразумным встать. Он подал ей руку, она ее оттолкнула и поднялась сама. Отряхнув ноги и шорты, сказала:

– Скорее снег пойдет в июле, чем я окажусь в твоих руках и буду цепляться и хоть чего-нибудь просить.

Прошло одиннадцать часов, был все еще июль, и снег не пошел, а она кинулась в руки к Джеку и вцепилась в него. Два койота выли, перекликаясь, она дрожала и прижималась к нему.

– Не бойся, радость моя, они нас не тронут. Даже если они голодные, их не подпустит костер.

– Я знаю, знаю. Но там гнездо гремучих змей...

Лорелей содрогнулась, и Джек поцеловал ее в висок. Постепенно она стала расслабляться. Он продолжал гладить и похлопывать ее по спине.

– Ну как, лучше?

– Да, спасибо. – Она подняла на него глаза.

– Пожалуйста. Может, пора ложиться спать?

Лорелей кивнула. Потом принюхалась.

– Кажется, что-то горит. Я имею в виду не дрова.

Джек понюхал воздух и замер. Ледяная дрожь прокатилась по спине. Он резко обернулся и увидел, что карта, залог их будущего, лежит возле огня, края ее свернулись и пламя лижет углы.

Глава седьмая

– Карта! – Джек кинулся к костру, выхватил ее из огня и стал сбивать пламя руками.

– Перестань! – взвизгнула Лорелей. – Обожжешься!

Не обращая на ее крик внимания, он бил руками по огню, пока не потушил. Потом сел и уставился на то, что осталось от карты, поглаживая пальцами обугленный край бумаги.

Лорелей опустилась рядом на колени и коснулась его плеча.

– Дай посмотрю руки.

– С руками все в порядке. – Взгляд его не отрывался от карты, словно у него на глазах умирал друг.

– Ничего не в порядке. Ты обжегся.

– Пройдет. Погибла часть карты.

У Лорелей надрывалось сердце от жалости – столько отчаяния было в его голосе.

– Забудь проклятую карту! – Она вырвала ее у него из рук и отшвырнула. Он было потянулся за ней, но она сжала ему запястье.

– Я сказала, забудь про карту. Тут уж ничего не поделаешь. – Таким тоном она говорила обычно со школьниками, заходившими в книжный магазин, где она работала.

Джек посмотрел на нее. Страдание, которое она слышала в его голосе, отражалось и в глазах. Она перевернула его руки ладонями кверху. Сквозь грязь и пепел было видно, как на ладонях вздуваются розовые волдыри.

– О, Джек, посмотри, что ты наделал.

– Не беда. Легкий ожог. На корабле случалось и похуже.

Что ж, возможно. У него были руки человека, зарабатывающего на хлеб физическим трудом. Линию жизни и любви пересекали несколько шрамов. Размывая сажу по ладони, сочилась кровь. Лорелей взорвалась:

– Что за глупость! Сотворить такое из-за клочка бумаги! Ты просто идиот!

Он вырвал у нее руки и взял карту.

– Да, я идиот, потому что не сберег ее.

Спорить с ним не имело смысла.

– Где аптечка первой помощи?

– Говорю тебе, это ерунда. До свадьбы заживет.

– А я говорю, нет. Ты здорово обжегся, через несколько минут почувствуешь ужасную боль. Говори, где аптечка.

– В машине, – сказал он, не отрывая глаз от остатков карты.

– У нас есть еще лед?

Джек пожал плечами.

– Вряд ли.

– Дай ключи.

Он колебался, глядя на ее протянутую руку. Лорелей резко отчеканила:

– Как это ни соблазнительно, я не могу удрать на машине, бросив тебя, когда ты ранен.

– Думаешь, я тебе поверю? Ты уже дважды пыталась.

– У тебя нет выбора. Давай ключи.

– В правом кармане. – Он посмотрел на свои руки. – Тебе придется достать их самой.

Он поднял руки над головой. Лорелей просунула левую руку в карман. От Джека пахло костром и потом. Втискивая руку в уютную щель, Лорелей прижалась грудью к его плечу. Искры пробежали по позвоночнику. Увидев вспышку в его глазах, она поняла, что он тоже испытал удар тока. Наконец она нащупала металлический диск и выдернула из кармана ключи.

– Я быстро.

Но Джек обхватил ее и прижал к твердой груди.

– Обещай, что не сбежишь.

Сердце у нее колотилось, как у лошади на финишной прямой. Сбежать – это было бы самое мудрое решение.

– Обещаю, что не сбегу.

Он выпустил ее, и Лорелей помчалась к джипу. Секунду она стояла, сжимая ключи в руке. Обещание обещанием, но нельзя не воспользоваться случаем. С каждым часом ей все труднее сопротивляться Джеку. Легко допустить какую-нибудь глупость. Ведь она стала относиться к нему явно мягче!

Она посмотрела на поляну, где оставила Джека. Тот сидел на земле и все смотрел на останки карты. Комок подкатил к горлу. Разумно или нет, но она дала ему слово. К тому же бросить больного подло.

– Ты первостатейная дура, Лорелей Мейсон, – пробормотала она, вытаскивая аптечку. Лед растаял, но вода была еще холодная. Она окунула в нее полотенце и побежала вниз. У нее еще будет шанс, обязательно будет. Но сейчас Джек в ней нуждается. Что, у нее совсем уж сердца нет – бросать его, когда ему нужна помощь?

Джек коротко взглянул на нее и опять обратился к карте. На этот раз перед ним было два листка бумаги. По второму он с трудом водил карандашом, зажав его обожженными пальцами.

Лорелей поставила рядом флягу с водой.

– Протяни руки.

Он не отвечал, и она отняла у него карандаш, положила его поверх карты и взяла за руки. Глаза его раздраженно сверкнули. Он вырвал руки.

– Я пытаюсь зарисовать то, что помню из карты.

– С этим придется подождать, сначала я промою ожоги.

– Мне не нужна нянька.

– Ерунда, – ответила она, позаимствовав у него выражение протеста. – Ну, давай же руки.

– Оставь меня! Как ты не понимаешь? Я пытаюсь восстановить план. Без него мы не сможем найти шахту Голландца.

– Далась тебе эта шахта! Обойдешься без нее.

– Не обойдусь. Я тебе говорил: золотая шахта – мой второй шанс.

Взгляд у него был такой удрученный, что сердце у нее дрогнуло.

– Ты найдешь эту шахту, Джек. С картой или без. Если кто и сможет ее найти, так это ты.

– Ты действительно в это веришь?

– Да. – Она вдруг поняла, что так оно и будет. Если шахта существует, Джек ее найдет. – Ты как-то сказал мне, что по части поиска сокровищ тебе равных нет.

– Да. Такое на меня похоже.

Она стала обмывать ему руки, поливая из фляги. Оказалось, что все не так страшно. Левая рука чуть-чуть распухла, а на правой вздулось несколько волдырей.

– Помню, ты еще говорил, что какой-то старый хрыч во Флориде пытался продать тебе металлоискатель, и ты сказал, что инстинкт Сторма лучше любого прибора.

Улыбка тронула его губы.

– Я был здорово самонадеянный в те времена.

– Сейчас тоже.

– Странно, что ты помнишь такие вещи.

Она вложила ему в руку мокрое полотенце и загнула пальцы в кулак.

– Наглая самоуверенность мужчин производит на девчонок сильное впечатление. Ты был безрассудный, отчаянный. Отчасти тем и привлек меня.

– Ты меня любила.

– Я была увлечена тобой. – Она убрала полотенце, смазала ожоги мазью и стала забинтовывать.

– И это все? Увлечена?

– Да, – солгала она. – Ты был старше, опытнее, ты возбуждал мое воображение – такое сочетание непреодолимо для девушки восемнадцати лет.

– Не возражаешь, если я проведу небольшой эксперимент? Сейчас тебе двадцать восемь...

– Какой еще эксперимент?

– Посмотрим, говорят ли в тебе только гормоны или это что-то более глубокое.

Прежде чем она сумела встать, он дернул ее за лодыжку и опрокинул себе на колени.

– Джек!

Он отнял ее руки от лица и тихо поцеловал в шею. Она хотела протестовать, но слова замерли на губах. Черная щетина небритых щек колола чувствительную кожу, разжигая огонь в крови.

Лорелей пылала. Его руки жгли ей тело. Она ощущала твердый предмет, вдавившийся в нее, и между бедер возникла предательская боль.

– Лорелей, давай займемся любовью, – коварно шепнул он. – Ты же хочешь.

– Секс ничего не изменит, Джек. Хотеть тебя – не значит любить.

– Ты меня любишь.

– Я люблю Герберта.

Сверля ее потемневшими от злости и боли глазами, он заявил:

– Я тебе докажу, что ты лжешь. – Вкрадчивый тон делал его угрозу еще опаснее. – Как только я войду в тебя, ты забудешь даже имя Герберта.

Кровь ее забурлила, но, стараясь сдерживать голос, она сказала:

– Я назвала тебя пиратом за похищение со свадьбы. Я не знала, что похитить – значит к тому же изнасиловать.

Джек отпрянул, словно его ударили. С проклятьем он откатился и пнул кулаком спальный мешок, но тут же схватился за руку и снова выругался.

Лорелей вскочила, быстро застегнула пуговицы на блузке. Все еще дрожа от пережитого возбуждения, она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и украдкой взглянула на Джека. Ему приходилось вдвое хуже, он прижимал к груди больную руку.

– Как ты? – Он не ответил, и Лорелей опустилась рядом с ним на колени. – Дай посмотрю. – Она взяла его руку, повернула ладонью вверх; белый бинт быстро намокал кровью. – У тебя идет кровь.

Он увернулся и спрятал раненую руку.

– Все в порядке.

– Ничего не в порядке. Это лопнули волдыри. Можно занести инфекцию. Давай я перевяжу...

– Я сам перевяжу.

– Лучше я.

– Нет. Иди спать, Лорелей, – сказал он, рывком поднялся на ноги и ушел в ночную темноту.

Джек шел и шел в темноте при свете луны, пока боль в руке не пересилила душевную боль. Он наконец забрался в палатку, но сон не приходил. Ворочаясь в спальном мешке, он старался найти положение, в котором мог бы отдохнуть и избавиться от мыслей о Лорелей. До чего же он все запутал... Правая рука нестерпимо болела.

Но еще нестерпимее было то, что Лорелей любит другого. Последний удар она нанесла словом «изнасиловать». Он никогда в жизни не принуждал женщину, одно предположение о том, что он мог так поступить, было невыносимо.

Джек повернулся на другой бок и открыл глаза. В лунном свете ему было видно ее бледное лицо, полуоткрытые губы. Золотистые волосы струились по щеке и подушке. Он разрывался от желания протянуть руку, погладить ее, прильнуть к приоткрытому рту.

Отбросив покрывало, он вскочил и надел джинсы. Потом расстегнул палатку и вышел на холод.

Рассвет наступит только через час, так что до жары еще далеко. Самое время заняться восстановлением карты. Джек пошевелил пальцами правой руки. Опухли, болят, но, как говорится, больной будет жить. К сожалению, этого не скажешь про карту. Проклиная себя за беспечность, он еще раз пошевелил пальцами. По крайней мере могут держать карандаш, не то что вчера.

Джек подложил в потухший костер веток и, чиркнув спичкой, подождал, пока пламя займется, и поставил чайник. Скоро можно будет заварить кофе. Он сел, прислонившись к скале, и огляделся. Вокруг высились горы, словно загадочные враждебные, темные существа. И в сердце одного из этих существ находится его золотая шахта. Найдет ли он ее?

«Ты найдешь эту шахту, Джек. С картой или без. Если кто и сможет ее найти, так это ты», – вспомнились ему слова Лорелей. Он должен найти. Это главное. Конечно, нет никаких разумных оснований полагать, что без Лорелей он не найдет шахту, а без шахты не добьется Лорелей, но внутреннее чутье говорит ему, что это так. Значит, шахту нужно отыскать. У него остается шесть дней.

Расстелив на земле остаток карты и прихлебывая кофе, Джек сосредоточенно, по памяти восстанавливал чертеж. Он не слышал, как Лорелей вышла из палатки. Ни звука, ни слова – но он нутром почуял, что она рядом.

– Как спалось? – спросил он, не отрываясь от чертежа.

– Хорошо... А откуда ты знаешь, что я здесь?

Джек про себя улыбнулся. Если сказать правду, она не поверит. Стоит ей приблизиться на три метра – и все его тело напрягается. Прямо радар. Недавно внутреннее чутье нашептало ему, что карта подлинная и ради нее стоит ввязаться в рискованную карточную игру; сейчас то же чутье сказало, что Лорелей стоит за спиной. Нет, не поверит.

– Я учуял запах жимолости. Твоя кожа всегда пахнет жимолостью. А раз поблизости кустов жимолости нет, я понял, что это ты.

– Гм. Это, наверно, лосьон.

– Может быть. – Он продолжал сосредоточенно разглядывать и подправлять карту.

– Как рука?

Джек отложил карандаш и распрямил пальцы.

– Лучше. Немного болит, но заметно лучше.

Лорелей осторожно потрогала разлохматившиеся бинты.

– Похоже, лучше, но надо сделать перевязку.

– Пара волдырей – не ножевая рана.

– Ты же не хочешь заработать инфекцию? – Она заглянула ему в глаза. – Я принесу аптечку и перевяжу, ладно?

Джек не стал спорить. Ему нравилось, когда Лорелей дотрагивалась до него. Это не то, что ласки любовницы, но для начала тоже неплохо.

Закончив, она убрала марлю и бинт и сказала:

– Может, ты все же откажешься от поисков шахты Голландца? Ты покалечился, карта наполовину сгорела.

– Мне уж было подумалось, ты веришь, что я найду шахту, с картой или без, – сказал он, стараясь, чтобы в голосе не прозвучала обида.

– Я верю. – Она вздохнула. – Только беспокоюсь за тебя. За себя. А что, если бы ты покалечился серьезнее?

– Лорелей, это всего лишь легкий ожог.

Она встала.

– Но могут случиться вещи и похуже. Например, пока мы спим, загорится палатка.

Он положил руки ей на плечи, привлек к себе.

– Ничего такого не случилось и не случится.

– Знаешь, о чем я подумала, когда смотрела, как ты руками тушишь огонь? Вспомнила рассказы про тех, кто искал шахту Голландца и погиб в этих горах. Тридцать шесть, Джек. Тридцать шесть человек погибли из-за этой проклятой шахты. Я не хочу, чтобы кто-то из нас стал тридцать седьмым.

Джек погладил ее, поцеловал в макушку.

– Я этого не допущу. Мы так долго ждали, и такая большая жизнь нас ждет впереди.

Она отстранилась от него.

– Повторяю тебе, мы не можем вернуться к прошлому. Я не хочу туда возвращаться. Я хочу вернуться к своей жизни в Месе и к Герберту.

При упоминании этого имени ревность схватила Джека за горло. Он с трудом подавил ярость.

– Лорелей, тебе следует быть поосторожнее, нечего мне тыкать этим Гербертом. Хоть ты и была с ним помолвлена, но ты его не любила – не настолько, во всяком случае, чтобы спать с ним.

– Откуда ты знаешь? – взвилась она.

– Твоя сестрица сказала.

Лорелей поджала губы.

– Герберт знал, что я хочу подождать, пока мы не поженимся, а он уважал меня и не настаивал.

– Вот в чем разница между мной и Гербертом. Мне не пришлось давить на тебя, потому что мы оба не хотели ждать до свадьбы. И когда снова займемся любовью – а мы этим займемся, – опять не будем ждать до свадьбы.

Вскинув голову, она сказала, глядя ему в глаза:

– Надо было мне вчера сбежать, пока имелась возможность.

– Теперь уже поздно.

– Это ты так думаешь. В следующий раз, когда представится случай, я им воспользуюсь.

Случай представился на следующий же день. Наглядевшись на карту и дорисовав последний недостающий участок, Джек прошелся по списку подсказок, сделанных Голландцем. Набор смешных прибауток выглядел бессмысленным – но не для Джека, который твердо решил разгадать головоломку.

– Начнем отсюда, – объявил он. Поневоле она пошла с ним на поиски шахты, нагруженная продуктами и флягами.

Жара была нестерпимая. Лорелей с притворным безразличием выслушивала размышления Джека о том, как применить подсказки к изучению очередного участка горы. По правде говоря, ее увлекли поиски, и она испытывала острое разочарование всякий раз, когда они утыкались в пустышку. Но сейчас, усталая, голодная, изнывающая от жары, она проклинала себя и Джека. С нее хватит.

– Дальше не полезу, – объявила она.

Он посмотрел на нее с высоты скалы.

– Ладно. Проверим последнюю пещеру и вернемся в лагерь.

– Нет. Я больше не поднимусь ни на дюйм. Отсюда пойду только вниз.

Сняв шляпу, Джек вытер пот со лба. До чего же он красив! Крутые мышцы, бронзовые от солнца, цвет глаз перекликается с цветом темно-синего неба. Потрепанная шляпа, драные джинсы, распахнутая рубашка, открытая волосатая грудь... весь он – воплощение девичьей мечты. Сердце Лорелей забилось, но она убедила себя, что, видно, перегрелась на солнце.

– Ну, лапочка, еще только одну пещеру, – убеждал ее тем временем Джек, одаряя одной из своих неотразимых улыбок.

– Нет. Больше не сделаю ни шагу. Я выдохлась.

Он посмотрел на солнце, которое все еще светило, как лампочка в миллион ватт, и напялил шляпу.

– Ладно. Ты победила. День закончен.

Но Лорелей совсем не чувствовала себя победительницей. Она была расстроена, потому что очень надеялась найти шахту.

Два часа спустя они добрались до лагеря. Лорелей устала, была голодна и настроена очень воинственно.

– Ты, верно, ждешь, что я буду готовить обед, – начала она, вздернув подбородок и подбоченясь.

Джек снял шляпу и вытер платком лицо.

– Твоя очередь. Я готовил завтрак.

Это правда, он делал завтрак и даже ленч.

– Не хмурься, милая, морщинки заработаешь на красивом лобике.

Лорелей сердито уставилась на него, но он засмеялся и поцеловал ее.

– Сделай что-нибудь попроще. Меня устроит сандвич или банка горошка. Посуду вымою я.

– А если я откажусь?

– Тогда приготовлю что-нибудь сам, когда вернусь. Я иду мыться. – Он спустился к ручью, а Лорелей осталась стоять, злясь, что не с кем поругаться.

Потом все-таки взялась за дело. Порывшись в рюкзаке, решила опять разогреть тушенку. Вывалила ее в кастрюльку, поставила на плитку, поднесла зажженную спичку. Не горит. Она безуспешно попробовала еще несколько спичек, отшвырнула коробок и пошла искать Джека.

Он стоял в ручье, по пояс голый, плескал воду на голову. Сверкающие струи, догоняя друг друга, сбегали по мощным плечам.

– А, какого черта! – пробурчал он и стал снимать джинсы.

Лорелей отступила в тень деревьев. Она говорила себе, что нехорошо подсматривать, но не в силах была уйти. Затаив дыхание, смотрела, как он снял трусы. Так и есть, загар ровный по всему телу. Ее охватило предательское томление.

Джек зашел на глубину и нырнул.

Лорелей зажмурилась и представила, как ее тело сплетается с золотым, обнаженным, мокрым телом Джека. Услышав плеск воды, она открыла глаза и увидела, что он, рассекая гладкую поверхность, плывет к противоположному берегу.