Текст книги "Чужая невеста"

Автор книги: Метси Хингл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Это был поворотный момент. Впервые после смерти отца Джек ожил, и тут же удача повернулась к нему лицом – он отправился с командой на поиск клада, где его ждала первая удачная находка.

Но при этом он потерял Лорелей. Потом ему снова не везло. Пока он не выиграл карту затерянной шахты и судьба не подбросила ему встречу с Лорелей. Теперь уж он ее не отпустит. Но сначала надо убедить ее в том, что она должнаостаться с ним.

– Джек, ты меня не слушаешь?

– Извини. Что ты сказала?

– Я спросила, зачем ты это делаешь? Что ты хочешь доказать, когда тащишь меня в горы искать золотую шахту, которой, скорее всего, вообще не существует?

– О, она существует, и у меня есть карта, как туда добраться.

– Вот и ищи свою проклятую шахту. Я тебе для этого не нужна.

– Нужна!

– Ты меня даже не знаешь теперь.

– Знаю достаточно, чтобы понять, что ты не создана для того, чтобы зарыть себя в городишке посреди пустыни и стать женой банкира.

– Мы с Гербертом любим друг друга.

– Прекрасно. Только, когда вы поцеловались на прощанье, от вас исходило столько же тепла, сколько дает мокрая газета и сырые спички.

Лорелей вспыхнула.

– Мы были в общественном месте!

– Но это не помешало нам с тобой целоваться так, что в воздухе носились разряды. Как и несколько минут назад.

– Брак – это больше, чем секс. Мы с Гербертом уважаем друг друга, у нас общие интересы и цели.

– Больше похоже на деловое соглашение. Бизнес, а не брак, я бы сказал.

– А тебя никто и не спрашивает, – взвилась она. Нелепый разговор, нелепая ситуация. – Ты просто ненормальный!

– Может быть. Но я верю своим чувствам. Увидев тебя в магазине две недели назад, я почувствовал то же самое, что десять лет назад при первой встрече.

– О, могу догадаться! Ты почувствовал, что это судьба, правильно? Что мы созданы друг для друга!

– Да.

– Все то же ты говорил при первой встрече. Но если это подействовало на наивную девчонку, то с двадцативосьмилетней женщиной не пройдет. Меня не купишь ни на это, ни на твою идиотскую карту.

– Смейся, если хочешь, но я знаю, что мы найдем шахту Пропавшего Голландца. И еще знаю, что Герберт не для тебя, тебе нужен я. – Он еще раз повернул руль; они взобрались в самое сердце гор. – К тому времени, как мы вернемся в город, ты тоже будешь это знать, обещаю.

Джек мысленно взмолился, чтобы так оно и было, и въехал в заброшенный городок золотоискателей.

Лорелей ехидно сказала:

– О, великолепно. Город Дикого Запада?

– В этом городе живет шестое поколение Флэтсов. В начале века здесь был перевалочный пункт для рабочих Соленой реки. Теперь это более или менее сносная дыра, обслуживающая туристический маршрут Тропы Апачей.

Лорелей разглядывала странную группу домишек, которые, казалось, опирались друг на друга, чтобы устоять. Она прожила в Аризоне четыре года, но подобных городов не видела. Промелькнула хвастливая вывеска: «Здесь Якоб Вальц наслаждался домашней стряпней "Тортилла-Флэтса"».

– Я догадываюсь, почему ты так много знаешь про это место. Ты натыкался на него всякий раз, как отправлялся искать воображаемую золотую шахту Голландца.

– Золотая шахта существует. Что до вывески, так это просто ради рекламы. Этого местечка еще не было, когда старина Якоб искал в горах золото. А еда у них хорошая. Отличные бургеры и чили.

При упоминании о еде у Лорелей подвело живот. Она ничего не ела после утреннего тоста с кофе, а сейчас уже больше шести часов.

– Не знаю, как ты, а я умираю с голоду. Давай остановимся перекусить.

– Я бы предпочла свадебный обед.

– Извини, не выйдет. – Джек припарковал машину перед салуном «Старый Запад» и обернулся к ней. – Здесь последняя точка, где можно пообедать. Досадно, что ты отказываешься, лишь бы позлить меня.

– Я вовсе не отказываюсь. Мне надо подкрепить силы, чтобы добраться с этих проклятых гор до Месы.

Джек медленно сжал и разжал руки, лежавшие на руле.

– Тебе не придется самой добираться до Месы. Я отвезу тебя. После того, как найдем шахту. – Джек коснулся ее лица. Голос его снизился до шепота. – И не спорь.

Лорелей отвернулась. Она никогда не могла устоять перед этой смесью безрассудства и нежности.

– Хорошо бы тебе не только поесть, но и переодеться во что-то более пригодное для путешествий. Через пять минут начнутся ухабы, а там и горы.

– Очень разумно. Но я, видишь ли, сейчас должна быть на свадебном приеме, а не лазить по горам, так что мне не во что переодеться.

– Не горюй, Дезире тебе кое-что собрала, – усмехнулся он. – В чемодане на заднем сиденье ты найдешь джинсы, рубашки и туристские ботинки.

За это сестре тоже достанется, решила Лорелей. Джек вылез из машины, обошел ее, открыл перед ней дверцу и помог спуститься с высокой ступеньки. Следом за ней вывалился на землю шлейф длинного платья и край фаты, взбив облачко красноватой пыли. Лорелей подхватила шлейф и перекинула его через руку.

Джек вытащил с заднего сиденья чемодан.

– Можешь переодеться, пока я буду делать заказ.

Он вел себя так, будто нет ничего более естественного, чем их шествие по городу: она в свадебном платье, он – в джинсах. Подозревая, что на них глазеют из окон, Лорелей сказала:

– Мне очень жаль указывать на очевидное, но боюсь, кто-нибудь заметит, что на мне свадебное платье.

– Еще бы не заметить. Ты – прекраснейшая из невест.

– Я не это имела в виду. – Она чуть не топнула ногой.

– Я знаю. Но видишь ли, здесь постоянно живут только шесть человек, остальные – туристы или рабочие. С местными я подружился – в том числе с владельцем салуна. Я им сказал, что скоро женюсь и медовый месяц мы проведем в горах. Пообещал, что по пути в горы мы к ним заедем.

Лорелей остановилась посреди улицы.

– Ты это серьезно?

– Конечно. А что тут такого?

– Невозможно поверить, что я согласилась бы на медовый месяц в этих горах, и совсем уж абсурдна идея, что я могу выйти за тебя замуж.

– Ничего абсурдного. Ты уже согласилась.

– Десять лет назад.

– У нас вышла долгая помолвка. Это бывает.

– Мы не помолвлены, – возразила она.

– Помолвлены. Ты не расторгала помолвку, и вот кольца, которыми мы обменялись. – Джек сунул руку в карман, достал ювелирную коробочку и вытряхнул на ладонь ее содержимое – два тонких золотых колечка.

Лорелей проглотила ком в горле. Она вспомнила, как они выбирали эти кольца в маленьком магазинчике в Форт-Лодердейле.

– Ты их хранил?

– Конечно.

– Зачем?

– Потому что я никогда не переставал любить тебя. Я всегда считал, что разыщу тебя и женюсь. Только не думал, что получится так долго. – Он вставил кольца обратно в ячейки и сунул коробочку в карман. – Помнишь, мы собирались нырять к тому затонувшему кораблю близ берега? Это был бы твой первый выход. Ты так радовалась...

Да, она радовалась – и тому, что они поженятся, и тому, что будет нырять за сокровищами. Эта идея выявила в ней черту, какой она раньше за собой не знала, – страсть к приключениям. Но в Джеке та же страсть была совсем уж безрассудна. Сейчас, глядя в его глаза, горевшие возбуждением, она вспоминала, о чем они тогда мечтали, как она его тогда любила.

– Разве ты не видишь? Шахта Голландца – это то же самое, только мы будем искать сокровища не в океане, а в горах.

Лорелей чувствовала, что вот-вот поддастся искушению. Что за глупость – снова дать втянуть себя в дурацкие фантазии!

– Меня совершенно не интересуют поиски золотой шахты.

– Заинтересуют, – сказал Джек и потянул ее к дверям. – В тебе сохранилось гораздо больше от прежней Лорелей, чем ты это сознаешь.

Она выдернула руку и первой вошла в салун. Пришлось подождать, пока глаза привыкнут к полумраку. Из темноты выступили деревянные столы и стулья – обстановка в стиле Старого Запада.

– А если я расскажу этим людям правду? Что ты меня похитил и притащил сюда против воли?

– Валяй. Тебе никто не поверит. Я предупреждал, что ты большая шутница. А жена хозяина считает меня неотразимым.

– Еще бы!

– Джек! – воскликнула черноволосая женщина за стойкой. – А вот и твоя очаровательная невеста!

– Привет, Изабель. Ты великолепна, как всегда. – Он поцеловал ее в щеку. – Может, бросишь своего Альберто и сбежишь со мной?

Женщина засмеялась и чмокнула Джека.

– Веди себя прилично, бандит. Представь меня своей девушке.

– Изабель, это Лорелей. Лорелей, Изабель.

– Как ты и говорил, она красавица. Добро пожаловать в «Тортилла-Флэтс», Лорелей. – Она обняла ее так, что чуть не раздавила. – Вы здесь как звезда, упавшая с неба. Наверное, сами знаете.

– Я...

– Заказ готов, – раздалось из кухни. – Джек, amigo! – Черноглазый седеющий мужчина помахал ему рукой. – Все же ты уговорил ее поехать в горы.

– Привет, Альберто. Да, уговорил.

– Для тебя и твоей невесты я приготовлю что-нибудь особенное. Изабель, проводи Джека и его леди к столику и иди помоги Марии.

Изабель ответила что-то по-испански и закатила глаза к небу.

– Джек, садитесь вот тут, подальше от шума. Ваш заказ я скоро принесу, а сейчас помогу Марии, пока эти дьяволята не разнесли все вокруг.

Лорелей оглянулась и увидала семью с пятерыми детьми. Изабель и еще одна женщина несли подносы, и при виде горшочков с дымящимся чили у Лорелей потекли слюнки.

– Дамская комната в конце зала, первая дверь налево, – сообщил Джек. Лорелей протянула руку к чемодану, но Джек перехватил ее. – На случай, если станешь искать заднюю дверь, так ее нет. А если через пятнадцать минут не вернешься, я пойду тебя искать.

Лорелей выдернула у него чемодан и ринулась в конец зала. Перед дверью дамского туалета задержалась, оглянулась и увидала, что Джек стоит, расставив ноги, и смотрит ей вслед. Свет из зала оставлял в тени нахмуренное лицо, и сейчас он более всего походил на пирата. Лорелей вскинула голову, вошла и захлопнула за собой дверь.

Комната оказалась маленькой, но чистой – две кабинки, раковина с зеркалом, узкая полка вдоль стены и высокое овальное зеркало. Над полкой было узкое окно. «Вот бы мне такие бедра, как у Клер!» – подумала Лорелей. Впрочем, если снять свадебное платье, она, пожалуй, пролезет. Но надо спешить.

Лорелей поставила на полку чемодан, вытащила джинсовые шорты, футболку и туристские ботинки. Дезире укладывала – она с ней еще разберется. Лорелей сбросила туфли, дотянулась до крючков, отцепила шлейф и затолкала его в сумку. Дальше надо было расстегнуть мелкие, обтянутые шелком пуговки на спине.

Через несколько минут руки уже не слушались, а удалось расстегнуть всего полдюжины пуговиц. Лорелей стала дергать ткань, надеясь, что пуговицы оторвутся, – не тут-то было. «Господи, как меня угораздило купить такое платье с этими несчастными пуговицами!»

«Тебе не придется расстегивать их самой». Так сказала Дезире. Лорелей ничего не имела против того, чтобы Герберт расстегнул их.

Она посмотрела на часы. Прошло двенадцать минут, а она не только не сбежала через окно, но даже не переоделась.

Раздался стук в дверь.

– Лорелей?

– Убирайся, – сказала она Джеку.

– Ты что так долго?

– Ничего. Скоро приду.

Она глубоко вздохнула, изогнулась, дернула – ничего. Наверно, пришито проволокой.

– Помочь?

Лорелей чуть не подпрыгнула. В зеркале отразилось лицо Джека.

– Дурацкое платье не расстегивается.

– Хочешь, я расстегну? – спросил он, улыбаясь во весь рот. – А то ты до завтра провозишься.

Не в силах вымолвить ни слова, она скрутила волосы, упавшие на шею, и подставила спину. Джек придвинулся и стал расстегивать пуговицы. Одна, вторая, третья... Пальцы спускались, скользили по голой спине, щекотали. Лорелей прикусила губу, чтобы промолчать.

– У тебя всегда была прекрасная кожа. – Он погладил ее спину. – Мягкая. Шелковая. В море я иной раз ночами лежал, глядел в небо и вспоминал, какая у тебя прекрасная кожа.

Лорелей уловила нотку желания в его голосе. Подняв глаза, увидела, как он смотрит на нее. Последняя пуговица была расстегнута, платье упало с плеч, и только узкий лифчик без бретелей придерживал грудь.

Его глаза горели страстью.

– Лорелей... – прошептал он и приложился губами к ее плечу.

Она задохнулась. Ощущение было так эротично, так знакомо... Ее охватил прилив желания.

– Входи, Сара, сейчас мама тебя умоет... – Дверь распахнулась, мать пятерых детей, стоя в дверях, таращилась на них. – О, простите. Извиняюсь. Я думала, это дамская комната.

– Так и есть, – Джек обернулся, загораживая Лорелей. – Я помогал жене справиться с платьем. Дорогая, я буду ждать тебя за столом.

Он ушел. Избегая понимающих глаз женщины, Лорелей втиснулась в кабинку. Господи, о чем она думает? Она вылезла из длинного платья, перебросила его через дверь, торопливо натянула шорты, футболку и, сев на унитаз, надела носки и ботинки. Надо бежать. Сейчас же.

Она подождала в кабинке, пока уйдут женщина и девочка. Потом влезла на полку и ребром ладони отбила шпингалет. Подергала окно раз, другой, выругалась, сломав ноготь, но наконец открыла. В лицо пахнуло жарой, хотя небо уже потемнело.

С бьющимся сердцем Лорелей просунула в узкое окно одну ногу, другую; глубоко вздохнув, спрыгнула и шлепнулась на землю.

Сделано! Свобода! Она поднялась на ноги.

– Куда-то собралась? – спросил Джек, выходя из тени.

Глава третья

Лорелей оттолкнула его руку и встала. Отряхнулась.

– Как ты догадался?

– Я видел окно. Нетрудно было предположить, что ты постараешься через него бежать. – Он помолчал. – У тебя нет ни денег, ни кредитной карточки, что бы ты делала? Пошла пешком через горы?

– И пошла бы, – с вызовом сказала она. – Кто-нибудь меня бы подбросил.

Джек вскипел и, не удержавшись, схватил ее за плечи и тряхнул.

– Идиотка! Ты что, не знаешь, как это опасно? Представляешь, в каком положении ты могла очутиться? Сломать ногу, заблудиться! А что, если подвезти тебя вызвался бы какой-то псих и Бог знает что с тобой сделал? – От одной этой мысли ему сделалось плохо. – Обещай, что ты больше не выкинешь такую штуку.

– Ничего я тебе не обещаю. Как только представится возможность, я вернусь в Месу.

Джек в отчаянии вздохнул и посмотрел ей в глаза. Господи, до чего эта женщина упряма! Еще упрямее, чем раньше. Но он должен пробить это упрямство и доказать, что прежняя Лорелей жива и принадлежит ему. Без нее его жизнь пуста.

– Что ж, значит, такой возможности тебе не представится. – Обхватив ее за плечи, он повел ее ко входу, где стоял «эксплорер».

– Куда мы едем? – спросила она. Он открыл машину и жестом предложил ей садиться. – Мы же собирались пообедать?

– Кажется, ты не чувствовала голода, когда собиралась удрать.

– Я хочу есть. Без обеда никуда не поеду.

При виде ее обиженного лица он чуть не засмеялся, поцеловал ее в лоб и заработал еще один хмурый взгляд.

– Не бойся, радость моя, я тебя накормлю. Но минут двадцать придется потерпеть.

– Почему? – прищурилась она.

– Потому что ненавижу ездить ночью по горам, а мы еще не так далеко забрались, как я рассчитывал. Надо тебе было назначить свадьбу на утро.

– Можешь быть уверен, если бы я знала о твоих планах, я бы назначила ее на ночь.

– Ни секунды не сомневаюсь. А теперь полезай в машину, или я тебя туда затолкаю собственными руками. В самом деле, – Джек понизил голос, окидывая ее взглядом с ног до головы, – может, не так уж плоха идея?

Лорелей залезла в машину.

– Куда мы едем?

– Недалеко. Переночуем в хижине милях в десяти отсюда. Она принадлежит Изабель и Альберто. Они сами предложили мне ее для первой брачной ночи.

– Никакой брачной ночи не будет. Мы не женаты.

– Готов исправить это по первому твоему слову.

– Не мечтай. – Лорелей пристегнула ремень. – А где мой чемодан? Свадебное платье? Они остались в туалете.

– Знаю. – Джек сел на свое место и пристегнулся.

– Платье очень дорогое, оно мне понадобится!

– Для чего?

– Я его надену, когда вернусь в Месу и пойду к алтарю с Гербертом!

Джек скрипнул зубами и, сдерживая себя, произнес:

– Если ты еще раз наденешь это платье, то не для венчания с Гербертом.

– Джек, отдай мое платье и мой чемодан!

Он включил зажигание.

– Они в багажнике. Изабель положила. Там и обед. – Машина рванула с места, вздымая тучи пыли.

Некоторое время Лорелей обдумывала ситуацию.

– Что же ты им сказал? Как объяснил, почему я не вернулась обедать?

– Я уже говорил, они считают, что ты большая шутница. Сбежать через окно вполне в твоем духе. К тому же я им сказал, что ты не хочешь есть, а рвешься поскорей провести первую брачную ночь.

Лорелей залилась краской, как он и рассчитывал.

– Бессовестный!

– А что? – Он улыбался ее ужасу. – После того как я расстегнул тебе платье, по моему виду они все поняли.

Лорелей одарила его уничтожающим взглядом, скрестила руки на груди и стала смотреть вперед.

Джек сказал правду: помогая Лорелей снять платье, он пережил ад и рай. Голова пошла кругом. Даже сейчас при воспоминании о том, как она выглядела – щеки пылают, глаза горят, волосы разметались по плечам, – у него натянулись джинсы. Если бы и впрямь она была его невеста и их ждала брачная ночь!

Это только первый шаг, сказал себе Джек. Он вызывает в ней желание, а значит, и чувства. Для начала достаточно. Он заставит ее снова полюбить его. Джек похлопал по карману, где лежали кольца. Она принесет ему удачу, он найдет сокровища и тогда сумеет заслужить ее любовь. Он должен дать ей больше, чем только себя и свои мечты, – должен дать ей обеспеченное будущее.

Он найдет сокровища и сможет купить то небольшое предприятие во Флориде, где когда-то работал. Там ремонтировали и продавали мелкие суда. Владелец, добрый малый, дважды предлагал ему купить фирму. Он ее купит. В душе у Джека потеплело от этой мысли. Ради Лорелей он пустит корни. Но раньше надо найти золотую шахту.

Машина подскочила на ухабе, и Лорелей швырнуло о стенку.

– Я вижу, ты не соврал. Дорога и впрямь ухабистая.

– Это еще ничего. Завтра будет хуже.

– Хуже этой? – Лорелей вскрикнула от следующего рывка и подвигала челюстью, чтобы проверить, не сломана ли.

– Хижина где-то справа. Альберто сказал, что издали видно трубу.

Небо быстро темнело.

– По-моему, это там, – Лорелей показала на одинокий кипарис у подножия ржавой скалы, уткнувшей свою пику в небо.

– Похоже, ты права.

Покрышки джипа скрипели по гравию, и наконец он остановился перед простой маленькой хижиной.

– Оставайся здесь, пока я отопру и запущу генератор.

Небо совсем почернело, и утешением для Лорелей служили только луна да свет фар. Вдали угрожающе высились Заколдованные горы. Ей вдруг стало одиноко в машине, и она вышла, чтобы размять занемевшее тело. В двух шагах от нее в кустах что-то завозилось, и она съежилась. Нет уж, черт с ним, лучше оставаться в машине. Она взялась за дверцу, и тут тишину ночи прорезал ужасный вой. Лорелей кинулась к хижине.

– Джек! – звала она, шаря по стене в поисках двери. – Джек, ты где?..

Сзади послышался какой-то звук, она обернулась и вскрикнула при виде качнувшейся тени. С воплем она кинулась бежать, но сильные руки схватили ее за талию. С душераздирающим криком она стала отбиваться.

– Господи, Лорелей, это же я, Джек.

Она затихла.

– Джек?

Она повернулась и посмотрела ему в лицо. Джек. Синие полночные глаза, нахмуренный лоб. Ее тело обмякло, она припала к нему, обхватила руками.

– Ну-ну, детка, все в порядке. Что случилось? Что тебя напугало? – говорил он, поглаживая ее по спине.

– Там в кустах кто-то возится...

– Наверно, ящерица или геккон.

– Кто-то выл. – Она задрожала.

– Всего лишь койот.

Лорелей замерла.

– А что, здесь водятся койоты?

– Конечно. В горах они еще есть. Но тебе не о чем беспокоиться, они боятся приближаться к домам.

– Видимо, один из них рискнул. Он был совсем близко, Джек. По-моему, вон в той гуще деревьев за машиной.

– Вряд ли. Но даже если и так, ничего страшного.

– Ничего страшного? Он мог меня загрызть!

Джек заговорил медленно, урезонивающим тоном:

– Лорелей, койот не тронет тебя, если только у тебя нет курицы или кролика. У тебя нет в чемодане курицы или кролика?

– Сам знаешь, что нет.

– Тогда успокойся. Койот слишком труслив, чтобы рыскать вокруг хижины.

Как бы наперекор ему, койот снова завыл, и Лорелей опять кинулась Джеку в объятия.

– Знаешь, этот приятель храбрее, чем ты о нем думаешь.

Грудь Джека затряслась, Лорелей подняла голову и увидела, что он сжимает губы, чтобы не расхохотаться.

– Негодяй! – оттолкнула она его. – Я до смерти боюсь, что на нас нападет дикий зверь, а тебе смешно?

– Извини. В самом деле... – Он постарался придать лицу серьезное выражение, но не сумел.

– Джек, это не смешно!

– Я понимаю, извини. – Он провел рукой по лицу, как бы стирая смех; ему это почти удалось, только в глазах остались веселые искорки. – Я не хотел над тобой смеяться. Просто ты давно живешь в Аризоне, и я думал, что ты привыкла к звукам пустыни.

– Я не в пустыне живу. Я живу в городе, – доложила она. Считается, что половина, а то и две трети штата представляют собой пустыню, но она не собиралась этого признавать,

– Ну ладно, в городе. Но ты же бывала в горах.

– Не слишком часто. – По правде говоря, впервые приехав в Аризону, Лорелей пришла в восторг от ее гор. В начале мая она ездила на экскурсию в Каньон посмотреть на колибри; тогда же видела цветущие кактусы, дикий мак, веретенообразные деревья, усыпанные желтыми цветами. Даже деревянные стрелы окотилоса были в огненно-оранжевых цветах, а на знакомых по домашним подоконникам кактусах красовались желто-розовые цветы размером с кофейную чашку.

– Как же это вышло?

– Что «как вышло»?

– Как вышло, что ты мало бывала в горах? Ты была такой любопытной, помнится, облазила все побережье. Почему же не пыталась облазить горы?

Потому что Герберт не разделял ее восторга перед горами и не хотел по ним лазать. Он предпочитал проводить время в загородном клубе.

– Потому что не хотела. Говорю тебе, я изменилась, а ты не веришь.

– Мне трудно поверить, чтобы ты могла так сильно измениться. Когда мы говорили о том, как будем разъезжать и искать сокровища, ты была в не меньшем восторге, чем я. Неужели тебя совсем не интересовала шахта Пропавшего Голландца?

Конечно, интересовала. Она прочла все рассказы о Заколдованных горах и шахте Пропавшего Голландца. Нельзя жить в Аризоне и не знать здешних сказок – можно сказать, истории штата. Но она ни за что не призналась бы в этом Джеку.

– Это ты искатель сокровищ, а не я.

– А зачем же ты приехала в Аризону? Я думал, ты устроишься во Флориде. Ты любила песок и море. Мы с тобой собирались там жить.

– Мне надоело побережье.

– И ты переехала в пустыню?

– Я переехала в Месу, потому что мне тут нравится, и люди нравятся. – Было видно, что он ей не поверил. Но ни за что на свете Лорелей не призналась бы, что уехала от моря потому, что оно слишком напоминало ей о нем. – Генератор работает? – спросила она, желая переменить тему.

– Должен. Пойдем посмотрим. – Он обхватил Лорелей за плечи, но она сбросила его руку и пошла на шаг позади. – Я включу свет и притащу все, что нужно на ночь. Ты сама принесешь чемодан или это сделать мне?

– Сама.

Джек отпер хижину, и в окнах засветился мягкий, приветливый свет. Лорелей подошла, он взял у нее чемодан, поставил за дверь и повернулся. Как растопленное масло обливает горячий попкорн, так взгляд Джека обволакивал ее.

Она узнала этот взгляд. Так он смотрел на нее десять лет назад, когда они впервые встретились на пляже, так смотрел две недели назад, когда они снова повстречались. Как будто человек долго шел по безводной пустыне и наконец встретил горный ручей. Он хочет ее. Она не желала, чтобы в ее груди вспыхнул ответный огонь, но он вспыхнул.

– Поскольку предполагается, что это наша брачная ночь, может, мне перенести тебя через порог на руках?

– Уйди с дороги, Сторм, – холодно сказала она, несмотря на разгоряченную кровь, и, оттолкнув его, прошла в хижину – и оторопела.

Первое, что поразило ее – не считая того, что там было так же жарко, как и снаружи, – это размер. Помещение было маленьким даже по представлению женщины, которая выросла в одной комнате с двумя сестрами. Слишком тесно, решила Лорелей. И слишком уютно.

На полу лежал индейский ковер, сверкая яркими красками на фоне темных деревянных стен. Главенствовал камин; Лорелей представила себе, как холодными зимними ночами его огонь согревает любовников, свернувшихся на ковре.

Из высокого расписного горшка торчал громадный букет засохших мальв. Напротив камина стояла широкая тахта с разбросанными яркими подушками. Кухонный уголок представлял собой плитку, раковину и стол с двумя стульями. Закрытая дверь вела, видимо, в спальню. Вспомнив, как предательское тело отреагировало на Джека, Лорелей побледнела от мысли, что им придется провести ночь вместе на таком крошечном пятачке.

– Кушать подано! – сказал Джек, входя с кастрюльками. Он ногой захлопнул дверь, прошел в угол и поставил кастрюльки на стол. – Духовки здесь нет, но еда еще теплая, так что предлагаю побыстрее ее съесть, пока не остыла, а потом укладываться спать.

От этой перспективы у нее вспотели ладони.

– Я не могу есть в такую жару.

– Я включил кондиционер. Скоро станет прохладно.

– А что завтра? Судя по той палатке, что пристегнута в машине, нам не придется жить в гостинице, пока будем искать твои сокровища.

– Наши сокровища, – уточнил он. – Плохо не будет. Когда мы заберемся выше, станет прохладнее. Что будешь пить? Содовая, чай, вода в бутылках?

– Воду. Пожалуйста.

Джек отвинтил крышку и подал ей бутылку.

– Спасибо.

– Изабель сказала, здесь есть посуда, так что если тебе нужен стакан...

– Бутылка лучше. – Она глотнула прохладную жидкость и с облегчением вздохнула.

Джек сел напротив и стал пить из своей бутылки. Теперь, в тесной хижине, когда не отвлекала дорожная тряска, Лорелей могла спокойно его рассмотреть. Как зачарованная, следила она за тем, как он пьет, потом перевела взгляд на раскрытый ворот рубашки, загорелую шею, курчавые волосы на груди. Невольно она вспомнила, как лежала голая на этой груди, чувствуя жар его тела.

– Я думал, ты хочешь есть.

Боже милосердный, я сошла с ума. Сижу незнамо где, смотрю на Джека Сторма влюбленными глазами и вспоминаю, как мы занимались любовью!

– Хочу. – Она сняла с кастрюли крышку. Запах бургеров и чили наполнил комнату. Вскрыв пакетик, она достала пластмассовый нож и отрезала половину бургера.

– Альберто прекрасно делает бургеры, – с набитым ртом говорил Джек. – Но чили у него еще лучше. Попробуй.

Она попробовала и даже раза два откусила от бургера, пока Джек вел одностороннюю беседу.

– Помнишь, какие бургеры мы ели в Форт-Уолтоне? Ты была в восторге. Даже хотела взять с собой на наш пляж.

Наш пляж. Уединенный участок песка и прибоя, стиснутый между дюнами, маленький, удаленный от курортных и туристских мест. Они наткнулись на него во время прогулки. Были так увлечены разговорами о путешествиях и поисках сокровищ, что не заметили, как ушли очень далеко.

Это стал «их пляж». Место, где они уединялись, мечтали о будущем. Здесь он впервые сказал ей, что любит, и просил стать его женой. Здесь они в первый раз занимались любовью.

– Помнишь, ты придумала пикник при луне? Тогда я впервые был на пикнике.

Лорелей почувствовала в этих словах отзвук одиночества, тоски, и ее потянуло к нему. Она заставила себя отвернуться.

– С тех пор я ни разу не был на пикнике и даже не ходил ночью на берег, – сказал он охрипшим голосом.

Лорелей подняла на него глаза и почувствовала ненужный толчок желания.

– До конца своих дней не забуду ту ночь. На тебе были шорты и бледно-зеленая футболка, а волосы стянуты резинкой. – Голос звучал нежно, ласкал, соблазнял, и Лорелей перестала притворяться, что она ест. Опустив бургер, она смотрела на Джека. И незаметно для себя унеслась следом за ним в то лето, когда они остались одни на пляже...

– Что я говорила? Прекрасное место для пикника! – Лорелей прикончила остаток гамбургера и облизнула кончики пальцев.

– Да. Ты права, как всегда. – Джек схватил ее за руку. Она была в восторге. Возбужденная, счастливая, любящая. – Какая ты красивая...

– Ты тоже. – Она дерзко опрокинула его на одеяло, на котором лежала. – Поцелуй меня.

Джек наклонился над ней и потерся губами.

– Милая. Я люблю тебя, – пробормотал он.

Лорелей обхватила руками его лицо.

– И я люблю тебя.

– Всегда будешь любить?

—Всегда, – пообещала она и потянулась к нему.

Язык его нырнул меж ее губ, обдав жаром желания. Мерный шум волн, набегающих на берег, вызвал в ней бешеное сердцебиение. Рот ее приоткрылся. Джек вплел пальцы ей в волосы и подержал голову, сделав паузу, потом наклонился и взял то, что она ему предлагала. Он брал. Он давал. Он брал еще больше. Она всем своим существом впитывала его. Он придавил ее своим телом, она слышала тяжелое дыхание и ощущала твердый предмет, прижавшийся к ее животу.

Они и прежде целовались, но такого никогда не было. Он целовал ее отчаянно, дико, опасно, и в ней возникло опасное и дикое желание. Рука Джека поднималась вверх от ее бедра на талию, под футболку, на живот, на ребра. Он замер, когда понял, что на ней нет лифчика.

Под его руками ее груди напряглись, она невольно прогнулась, она хотела, чтобы он ее трогал, гладил, – кажется, она это сказала вслух.

Джек застонал, сдавил грудь руками, поцелуй его стал агрессивнее. Лорелей чуть с ума не сходила от эротического чувства, которое в ней вызывали эти руки, ласкающие голое тело. В ней нарастала боль, она высвободила руку и опустила ее ниже, чтобы сквозь ткань слаксов сжать этот твердый предмет.

Джек оторвался от нее и глотал воздух, как после марафона. Глаза пылали синим пламенем.

– Лорелей, милая, извини. Я не должен был заходить так далеко.

Она не сразу справилась с дыханием.

– Ничего, Джек. Все нормально. Нормально? У нее все болело – рот, грудь,

между бедер. Они же любят друг друга. Почему любящие не могут заниматься любовью? Джек взъерошил волосы.

– Лучше я отвезу тебя домой. Уже поздно. – Голос был какой-то скрипучий и измученный.

– Еще не поздно. Я не хочу домой, Джек. Поцелуй меня.

Лунный свет падал на его лицо. Черные кудри легли на воротник. Глаза потемнели от желания. Со сжатыми зубами он был особенно похож на опасного пирата.

– Дорогая, это неудачная мысль. Я не смогу остановиться, а я знаю, что ты думаешь о сексе до свадьбы.

– Я считаю, что мы женаты. Люби меня, Джек. Люби меня.

– Лорелей! Лорелей!

Она с трудом вернулась в настоящее. Джек смотрел на нее в упор.

– Что с тобой? Не понравился обед?

Она посмотрела на недоеденный гамбургер и сунула его в кастрюльку.

– Еда превосходная. Просто я устала больше, чем думала. – Ей надо убраться от него подальше, сбить это настроение, пока она не сделала какую-нибудь глупость. – Я думаю, нет смысла спрашивать, не отвезешь ли ты меня в Месу.

– Нет.

– Тогда я пошла спать. – Лорелей оттолкнула стул и встала. Стряхнула крошки со стола, высыпала их в мусорное ведро и пошла к двери в спальню. Чем скорее между ней и Джеком увеличится дистанция, тем лучше.