Текст книги "Полюбить незнакомца"
Автор книги: Мэриджой Шубридж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
15
Когда Клэр проснулась, стоял прекрасный солнечный денек, полностью отвечавший ее настроению. Встав с кровати, она с тревогой стала рассматривать в зеркале свое лицо, но потом вздохнула с облегчением. Холодные компрессы сделали свое дело. На этот раз Марк Конрад вызволил ее из ужасной передряги, за что она была ему горячо благодарна. Но разве девушка должна выражать благодарность, полностью отдавая благодетелю свое тело? Она ясно не припоминала, как все произошло, чувствуя, что ни он, ни она об этом не сожалели. Она передернула плечами и налила воды в таз.
Когда она одевалась и расчесывала волосы, завязывая их в тугой узелок, то вдруг осознала, что Марк Конрад ради собственного благополучия и задуманных планов должен в будущем быть более осторожным. Кстати, и ради ее собственного, ибо если только вокруг узнают, что они любовники, погибнут две репутации. «Взорвется паровой двигатель на корабле». Ну что же, Марк Конрад, дерзай, осуществляй свою мечту.
В памяти всплыло платье Изабель Фостер. На полке в шкафу было пусто. Она с минуту постояла в задумчивости. Вероятно, Джордж Палмер бросил сверток в карету, а потом вернулся в засаду в коттедж. Она была рада, что он его забрал, и, вероятно, он тоже, – злорадно подумала она. Она решила больше не думать о Джордже Палмере.
Ко времени чаепития Клэр закончила несколько заказов и положила их, аккуратно сложенные и завернутые в тонкую бумагу, на верхнюю полку шкафа. Ей очень хотелось совершить небольшую прогулку через поля и дойти до бухточки, чтобы немного подышать свежим воздухом. Она заперла дверь на ключ, положив его в карман платья. Когда она вышла на дорожку, то заметила Септимуса Томаса, который торопился к гавани.
– Сеп! – крикнула она.
Он оглянулся через плечо. Его дубленое, заросшее щетиной лицо расплылось в широкой улыбке.
– А, мисс, нам случайно не по пути?
Она подошла к нему.
– Это зависит от того, куда вы идете.
– Я выбрал курс на гавань, мисс, и намерен немного понаблюдать на берегу за тем, как «Дельфин» поднимает якорь.
– Куда теперь направляется судно? – с деланным равнодушием спросила Клэр.
– Вверх по реке Клайд с грузом для Глазго, – ответил Сеп, задрав голову к небу. – Ветер будет дуть против судна. Придется идти галсами, до самого устья, и я буду не я, если оно не зачерпнет водицы!
– Септимус, вы считаете, что «Дельфину» придется столкнуться с непогодой?
– Непогода или что-то еще, это все равно для капитана.
– Кажется, я не очень вас понимаю. Мне казалось, что вы считаете мистера Конрада отличным моряком!
– Перекреститесь, мисс, а я последую вашему примеру. Если бы его выводил из бухты Марк, то все пошло бы как по маслу Мягкое движение, очаровательный вальс – все, как у балерины! Но этим займется, к сожалению, не он.
– А кто же тогда? Оливер? – спросила она, перехватив хитрую усмешку в глазах Сепа. Она догадалась, что выводить «Дельфина» из бухты гавани будет элегантный капитан Оливер.
Сеп закусил губу, словно сдерживая себя, чтобы не сплюнуть, но вовремя взял себя в руки и вместо этого широко улыбнулся.
– Да, мисс, именно этот парень. Это будет грандиозный спектакль, могу вас в этом заверить.
– Значит, вы не доверяете капитану Оливеру, Сеп? Мне кажется, вы настроены против него только потому, что он рангом выше вашего приятеля.
– Может быть, мисс, но этот парень в душе сухопутная крыса, и ему совсем не нравится грог, можете мне поверить!
В его голосе почувствовалось такое презрение, что Клэр не смогла удержаться и расхохоталась.
– Если под грогом вы подразумеваете ром, тогда я становлюсь на его сторону, Септимус Томас.
– Это естественно, мисс, ведь вы леди и все такое, но одна капля этой крови Нельсона вызывает пламя в желудке моряка. Смотрите, мисс, на «Дельфине» отдают концы. Со следующей волной он отчалит от берега!
Он поспешил к стенке гавани, и Клэр устремилась за ним. Она недоумевала, почему сейчас на борту не было Конрада, но ни за что на свете она бы не осведомилась об этом у Сепа. Они стояли вдвоем, положив локти на стенку, как тогда, когда Марк настоял на своем представлении. Она попыталась отделаться от этой мысли и сосредоточить все внимание на «Дельфине».
Вон и капитан Уильям Оливер, стоит на мостике и бросает по сторонам сердитые взгляды – подтянутый, строгий, со светлыми волосами, в тужурке из темно-синего тонкого полотна. На рукавах у него поблескивали золотые капитанские нашивки. Он стоял без головного убора, полагая, что его расшитая золотом треуголка находится в большей безопасности внизу, в каюте. Его красивое, слегка недовольное лицо повернулось к ним, и они видели, как внимательно он следит за действиями моряков.
– Сеп, вы назвали капитана Оливера сухопутной крысой. Но почему же он тогда предпочитает плавать?
– У него нет другого выбора, мисс, если он только не желает сердить мистера Пэттерсона, владельца этой линии. Это его дядя, а молодой морячок хочет заполучить свою долю в деле. У старика Пэттерсона есть только дочь. Старик сам немало лет проплавал на торговом судне и никому не позволит занять свое место, если претендент не знает морского дела на практике. Вы только посмотрите, что они делают! Пытаются крюками отодвинуть «Дельфина» от пирса!
– Вам, кажется, нравится эта картина, Септимус, – с издевкой бросила Клэр. – Наверное, вам очень хочется, чтобы «Дельфин» утащил за собой часть пирса.
– О, нет, мисс. Мне не хотелось, чтобы ему поцарапали борт, – посмотрел он невинными глазами на Клэр. – Но мне очень хотелось бы посмотреть, как сотрут немножко глянца с этого высокомерного юнца!
Клэр пристально разглядывала озабоченное лицо Уильяма Оливера и невольно почувствовала к нему симпатию.
– Я уверена, что незадачливый капитан делает все, что может. Ведь не все же рождаются моряками.
Человек, ставший объектом ее пристального внимания, вдруг поднял голову и бросил взгляд на стену, окружающую гавань, за которой теснились рыбаки с широкими улыбками на лицах, такие просоленные моряки, как и Сеп. Ей показалось, что на какую-то секунду их взгляды встретились, и она послала ему полную симпатии улыбку.
«Дельфин» медленно выходил из бухты, и его подхватил прилив. Как Сеп и предвидел, попутного ветра не было. Напротив, капризный, своенравный ветер надувал паруса «Дельфина». Маленькие фигурки людей, казалось, прилипли к оснастке, и «Дельфин» рывками продвигался вперед, накреняясь то левым, то правым бортом.
Судно ныряло в волнах, уменьшаясь в размерах, и, когда оно почти миновало устье, Сеп повернул к Клэр свое багровое, почти пурпурно-красное лицо и с трудом произнес:
– Ничего себе картина для больных глаз, – выдохнул он. – Оно плывет, как стог сена, не правда ли? – В груди у него захрипело, и он громко расхохотался. – Маяку в Ланди нужно отскочить на несколько метров, когда на нем заметят «Дельфина». Иначе им придется нанимать десятки рабочих рук, чтобы отремонтировать разбитый сигнальный огонь. Никто их туда не звал!
– Вы ужасный человек, Септимус Томас, – воскликнула Клэр. – Клянусь, я не буду больше иметь с вами ничего общего. Прощайте!
Повернувшись, она зашагала прочь, и Сеп потащился за ней следом, пытаясь попасть в ногу с ней. Она напряженно глядела вперед, пытаясь сохранить на лице неодобрительное выражение. Она знала, что ей долго не выдержать, и чувствовала, как Сеп бросает на нее косые взгляды.
Он заговорил, и голос у него был похож на голос раскаявшегося ребенка.
– Это всего лишь шутка, мисс. Ведь такие старые морские волки, как я, очень болезненно переживают, что уже не могут плавать. Ревность, мисс. Мы испытываем зависть, которая заставляет нас иногда немного позубоскалить. – Он глубоко, тяжело вздохнул. – Ну, я пойду, мисс, подумаю о прошлом за чашкой крепкого чая.
– Кроме того, что вы ужасный человек, Септимус Томас, вы еще и ужасный старый мошенник! Не воображайте, что ваши теплые слова расплавили мое сердце, ибо я вас вижу насквозь. Я вижу, вы имеете виды на мой чайник, если не ошибаюсь. Ну-ка, признавайтесь, вы, жулик, и не старайтесь разжалобить меня расстроенным выражением лица.
Сеп широко улыбнулся, и Клэр не смогла больше соблюдать чопорность. Она тоже улыбнулась.
– Ладно. Берите курс на мой коттедж, боцман, – сказала она, вытащив из кармана ключ.
Услышав детские голоса, Сеп глянул вперед.
– Кажется, мисс, у вас появились постояльцы. Стой, эй вы, морячки! – заорал он что было сил так, что Клэр пришлось немного отстраниться.
До них донеслась оживленная речь, и они увидели, как навстречу им с пригорка сбегали три девочки.
Кейт, Милли и Сара остановились перед ними – раскрасневшиеся, весело щебечущие, чуть не задыхаясь от бега.
– Я же тебе говорила, что это не капитан Оливер. И не папа, ведь он вчера ночью уехал в Глазго.
У Клэр екнуло сердце. Уехал в Глазго вчера ночью? Как он успел, если провел эту ночь у нее? Она постаралась говорить как можно спокойнее.
– Что здесь происходит и о чем вы толкуете?
– Это все Альберт, – сказала Кейт – Это он сказал нам.
– Что он вам сказал? – спросила Клэр, чувствуя, что ей становится не по себе. Неужели заметили Марка, когда он выходил из ее дома.
– Он сказал, что видел вас с каким-то моряком, – хихикнула Милли. Она подтолкнула свою подружку Кейт, и та тоже залилась звонким смехом. – Оказывается, это всего-навсего мистер Томас!
Септимус, услышав эти слова, вытянулся во весь рост в пять с половиной футов и строго с высоты поглядел на девочек заблестевшими глазами из-под кустистых бровей.
– Что значит – всего-навсего мистер Томас! Могу сообщить вам, юные маленькие бездельницы, что Септимус Томас выходил с тонанской принцессой и дочкой мандарина в Китае, и обе они умоляли его взять их в жены. Не говоря уже о том времени, когда я потерпел кораблекрушение у арабских берегов и меня взяла к себе одна знатная арабская женщина, которая была только четвертой женой султана и поэтому требовала к себе особого внимания. Она была готова следовать за мной на край света, но, к сожалению, на судах королевского флота запрещалось появляться женщинам.
Он глубоко вздохнул, что еще больше развеселило Милли и Кейт.
Клэр, глядя на Сепа, улыбалась.
– Да, Альберт оказался прав. Я на самом деле прогуливалась с моряком. Теперь я приглашаю своего моряка-приятеля выпить в моем коттедже чаю. Вы тоже можете к нам присоединиться, если только мой друг не откажется от вашей компании из-за ваших слов.
Милли сразу набросилась на Сепа.
– Нет, мы не хотели вас обидеть, мистер Сеп, и вы знаете об этом.
Девочки сжимали руки и с мольбой поглядывали на старика.
– Мы сказали «всего-навсего» мистер Томас, потому что вы в любом случае не можете жениться на мисс Клэр. У вас и без нее уже шесть жен.
– Как у Генриха Восьмого, – тихо заметила Клэр. Только подумать, какое разительное сходство между ними! – Ему тоже нравились различные забористые небылицы, – добавила она сухо.
– Что такое небылица? – спросила озадаченная Милли.
– Это то, чего не бывает на самом деле, гадкая шалунья – проворчал Сеп. – А теперь прекратите приставать к моей подруге. «Всего-навсего, мистер Томас»! Как вам это понравится? Вы, вероятно, считаете, что я лишь ракушка, которую можно отодрать от корпуса корабля.
Клэр, открыв дверь, пропустила впереди себя всю компанию. Косые лучи солнца пробивались в комнату через окно, ярко освещая ситцевые чехлы на кушетке и стульях. Клэр открыла окно, чтобы освободить путь свежему бризу, и повернулась к гостям. Сеп насторожился.
– Может, я поставлю чайник?
– Будьте настолько любезны, мистер Томас. А вы, юные леди, покуда рассаживайтесь по местам. Я сейчас принесу сливовый пирог. Я сама его испекла, но, к сожалению, ему не сравниться с тем, что делает миссис Кларк.
– Я уверена, что он будет очень вкусным, – вежливо сказала Сара. – А почему бы нам не выпить чаю на кухне, – сказала она, бросая взгляд на платья из прекрасной ткани, развешанные на вешалке перед зеркалом, а также лежавшие на рабочем столе Клэр. – Вдруг мы запачкаем одно из них? Это будет ужасно!
Клэр заметила, что Кейт с Милли чувствовали себя не в своей тарелке, устроившись на краешке кушетки, и поняла, отдавая Саре должное, что ее слова подразумевали нечто совершенно другое. Большая, вместительная кухня Кларков была основным местом в жизни двух девочек. Гостиной в их доме пользовались в редких случаях, во время посещения викария или местного врача. Крошки, падающие со стола, или грязь, отстающая от сапог мистера Кларка, казались невозможными в этой чистой гостиной.
– Отличная идея, Сара. Потом, положив локти на стол, будем разговаривать друг с другом с набитыми ртами. Можешь себе представить, что скажут мои привередливые дамы, если вдруг заметят на платьях кусочки сливового пирога?
Кейт и Милли снова захихикали, но тут же встали и направились вслед за хозяйкой на кухню. Клэр достала белые фарфоровые чашки и мысленно сравнила их с прекрасным китайским чайным сервизом, из которого они с Сарой пили чай в доме Конрада. В один прекрасный день, когда позволит ее состояние, она приобретет себе чайный сервиз самого лучшего качества. Но она даже не могла и мечтать о серебряном чайном сервизе из Джорджии.
Чайник уже пыхтел, закипая, и она взяла небольшой глиняный чайничек для заварки и ложкой опустила в него несколько чайных листочков. Рядом с двумя стульями были поставлены табуретки, и вот десять локтей удобно устроились на деревянной крышке стола, и все гости вместе с Клэр принялись уплетать куски пирога, запивая их чаем.
Сеп первым заговорил о поездке мистера Конрада в Глазго. Клэр очень обрадовалась. Она бы ни за что не осмелилась упомянуть о нем, опасаясь, что сразу покраснеет.
– Папа вернется на «Дельфин», – объяснила Сара. – Он взял у Пэттерсона краткосрочный отпуск, чтобы поехать посмотреть на судно «Шарлотта Дандас». Это, по сути дела, старая развалина, пролежавшая столетия в воде канала.
– Имеет ли эта развалина какое-то отношение к пару, Сара? Ты говорила, что твой отец этим интересуется.
Сара задумалась, изогнув бровки.
– Да, кажется. Там что-то связано с лопастями. Папа сказал, что это изобретение лорда Дандаса, который дал судну имя своей дочери. Папа тоже назовет судно моим именем, – закончила она, вся просияв.
– Что он надеется найти там? Какой смысл глазеть на старую развалину? – вмешался в разговор Сеп.
– На самом деле это никакая не развалина, – серьезно возразила Сара. – Папа говорил, что оно хорошо работает и исправно плавало вверх и вниз по каналу. Но люди утверждали, что поднимаемые им волны могут размыть берега. Мне кажется, лорд Дандас был сильно этим расстроен, поэтому и забросил судно.
– Но что в таком случае нужно от него Марку? – спросил Сеп.
– Насколько мне известно, он хочет изучить все части, которые приводятся в движение силой пара.
Сеп заворчал и налил себе еще одну чашку.
– Какой там пар? Главное – это ветер. Вспомните адмирала Нельсона.
– Я не знаю адмирала Нельсона, – призналась Сара. – А вы с ним знакомы, мистер Томас?
– Ну, знаете, – начал было он, но, перехватив насмешливую улыбку Клэр, осекся. – Ну, лично я не был с ним знаком, но мы с ним принимали участие в нескольких морских сражениях, в которых проучили этих французов.
– Расскажите нам об этом, мистер Томас, – увлеченно сказала Кейт.
– Ну что же. – Сеп почесал подбородок. – Это было в девяносто восьмом, когда я служил на «Авангарде». Мы обнаружили, что французы прячутся от нас в Асукирском заливе. Это возле Египта, и там столько же арабов, сколько вшей на лохматой спине бродячей собаки.
– Именно там вы встретились с женой султана?
– Конечно, нет, – презрительно бросил Сеп. – Не время обращать внимание на женщин, если вам предстоит вступить в сражение. Так, на чем я остановился? Ах, да. Ну, наш Нел был в то время контр-адмирал, он получил это звание год назад. Ну и задал он выволочку французам, обратив их в бегство, и еще до конца года стал бароном Нельсоном Нильским. Лорды в Адмиралтействе понимали толк в моряках!
– У вас отличная память, Септимус, – мягко сказала Клэр.
– Это единственное, что остается у многих из нас в конце жизни, мисс, – ответил Сеп.
Клэр согласно кивнула. Как она осмелилась смеяться над выдумками Сепа, если сама так часто мечтала о несбыточном. Не имея ни жены, ни детей, Сеп хранил только воспоминания о своих морских странствиях. Почему было ему не приукрасить свои приключения, чтобы позабавить детей?
– И вот вначале он стал бароном, – увлеченно продолжал Сеп, – потом виконтом, и от контрадмирала он прошел короткий путь до вице-адмирала. Он отважно сражался с датчанами, затем снова с этими проклятыми французами. И не забывайте, что к этому времени у него осталась только одна рука и один глаз.
– После этого произошло сражение при Трафальгаре, – подсказала Клэр. – Вероятно, это был для вас траурный день, Септимус.
– Да, мисс. Неважно, находились ли вы на борту «Виктории» или где-нибудь на суше, это был печальный день для всей страны, для любого матроса на флоте.
– Но пока остаются такие люди, как вы, мой друг, о нем не забудут. А теперь налейте себе еще чашку и расскажите, как вам удалось избежать гнева султана, когда он обнаружил, что его жена полюбила вас?
Септимус бросил на Клэр долгий, пристальный взгляд, и лицо у него расплылось в широкой улыбке.
– Ах, мисс. Я с радостью расскажу вам, но ведь вы не поверите.
– Даю вам честное слово, что поверю. Я, как и все, сгораю от любопытства, а посему поднимайте якорь и вперед, на полных парусах!
16
После того как сливовый пирог был уничтожен и все с увлечением выслушали последнюю небылицу Сепа, чаепитие завершилось. В самом приятном расположении духа компания собралась уходить, а Сеп заверил всех, что непременно проводит Сару домой, как и полагается джентльмену, представителю королевского военного флота. Вдвоем они вышли на крыльцо и следили за Кейт и Милли, пока девочки благополучно не подошли к двери своей фермы.
Оставшись одна, Клэр начала готовиться ко сну, и мысли о Марке Конраде вновь вернулись к ней. Он не так поздно ушел от нее и вполне мог попасть на ночной поезд до Глазго, а потом вернуться на «Дельфин». От этой мысли сердце у нее учащенно забилось. У него не было никаких поводов, чтобы зайти к ней. То, что он провел здесь прошлую ночь, было случайностью, и к тому же они договорились все скрывать.
Он хотел создавать паровые суда без парусов. Такой переворот в судостроении требовал немало энтузиазма со стороны очень богатых людей, которые могли бы себе позволить финансировать такой проект. Марк не был богачом, но его работодатель был состоятельным человеком. Намеревался ли мистер Пэттерсон распоряжаться своим флотом по-прежнему, по старинке, или же он разделял взгляды Марка? Она этого не знала. Она знала только одно – что у нее самой не было никакого состояния, в противном случае она с радостью передала бы его Марку в обмен на его любовь к ней. Она легла в кровать и задула свечу. В темноте она воображала, что он лежит рядом с ней.
В маленьком гостиничном номере в Глазго Марк Конрад тоже готовился ко сну, но мысли его не были сосредоточены на Клэр. Он думал о судне «Шарлотта Дандас», которое лежало в небольшом затоне между Четвертым каналом и рекой Клайд. Он взял с собой в кровать записи и зарисовки, снова и снова изучая их.
За последние две недели он связался по почте со своими старыми друзьями и коллегами в мире судостроения и попросил их провести для него некоторые расследования. Он был в большом долгу перед одним коллегой, который прислал ему записки о морской истории «Шарлотты Дандас». Так как его работодатель не выражал особого интереса к паровому двигателю и отказался тратить свое время на проведение экспериментов, Марк Конрад был очень рад любой полученной от своих друзей информации.
Он с большим интересом прочитал записки о Роберте Фултоне, который, как и он сам, сделал рисунки «Шарлотты Дандас» много лет тому назад и использовал свои находки при строительстве собственного парового корабля.
Весьма предприимчивый парень этот американец, – думал Марк, читая записки. – Он плавал под парусами по реке Гудзон с пассажирами и грузом на судне под названием «Клермонт».
Паровой колесный пароход «Комета», который ходил по реке Клайд, был спущен на воду в 1807 году. Марк улыбнулся, читая комментарий своего приятеля по поводу «Кометы». Те пассажиры, которые стремились все же благополучно добраться до порта, должны были быть готовыми к тому, чтобы поочередно стоять у махового колеса и следить за тем, чтобы двигатель не перегревался и не расходовал зря тепловую энергию.
Потом в 1814 году на воду было спущено первое паровое судно в стране – «Мэджори». Оно спустилось вдоль восточного побережья от Шотландии до Лондона, а потом возило пассажиров из столицы до Маргейта.
Отложив в сторону бумаги, Марк уставился в потолок, заложив за голову руки. Этот революционный способ передвижения судов знаменовал собой начало нового века в судостроении, судов, которым не нужны ни паруса, ни приливы. Судно без парусов – за ним было будущее, – и он хотел принимать участие в этом. Но чтобы оснастить судно с паровыми котлами и цилиндрами, дюжиной других важнейших деталей, необходимы деньги. Сумеет ли он уговорить Пэттерсона и заставить его вложить деньги хотя бы в одно судно? Такая перспектива ему казалась весьма туманной, так как торговый флот Пэттерсона вполне успешно справлялся со своими задачами под парусами.
Ну, а Уильям Оливер, номинально являющийся капитаном «Дельфина»? Он, конечно, с радостью расстался бы с необходимостью все время зависеть от капризов ветра и был бы счастлив обеспечить гарантированный курс с помощью пара, но Оливер в любом случае не станет рисковать, вызывая неудовольствие дяди. Он мечтал только об одном – о месте в совете управляющих торгового флота Томаса Пэттерсона.
Бумаги падали с кровати на пол, и Марка постепенно одолевал сон. Он повернул голову, и в памяти возникли серые глаза – мягкие, нежные, любящие… Они излучали доброту и интеллигентность, но и тайну. Что он знал о ней? По сути, ничего, кроме того, что она была беглянкой. От кого она убежала? Этого он не желал знать, так как отношения с Клэр могли только поставить под угрозу его будущее. И все же, когда сон все больше одолевал его, он протянул руку, словно пытаясь приблизить к себе ее нежное тело.
«Дельфин» мягко вошел в гавань, подгоняемый попутным ветром. Клэр пыталась подавить в себе желание немедленно отправиться в сопровождении Сепа в бухту, чтобы понаблюдать, как судно будет швартоваться. Там она могла встретить Марка, но ведь гавань была общественным местом, и они могли обменяться только вежливыми словами-приветствиями. Зачем волновать сердце, если из этого все равно ничего путного выйти не могло? Этой ночи никогда бы и не было, если бы только не вторжение Джорджа Палмера. Вдруг иголка, натолкнувшись на плотную ткань, уколола палец. Капелька крови скатилась на шитье. Слава Богу, это было лишь чайное полотенце, которое она шила для себя. Ей бы очень хотелось, чтобы вместо него у нее в руках оказалось горло Джорджа Палмера.
Она пошла на кухню, чтобы сполоснуть палец водой. Ей на самом деле нужно быть повнимательней. Ну, а если бы она сейчас шила какие-нибудь тонкие кружева или шифон? Чайник кипел, и она решила успокоить себя с помощью чашки горячего чая, а потом вернуться к шитью. После недавнего шумного чаепития у нее на кухне было тихо и спокойно. Девочки больше не приходили, а Сеп находился в это время в бухте. Может, прогуляться по полям? Нет, навстречу мог попасться возвращающийся домой Марк Конрад. «Я не хотел, чтобы это произошло», – сказал он ей, и это указывало, что ничего серьезного между ними быть не могло.
Когда она вернулась в гостиную, то услыхала, как к коттеджу подъехала карета. Но она, кажется, никого не ждала. Ни один сверток не дожидался заказчика. Бросив взгляд на себя в зеркало в прихожей, она поправила волосы и стала ожидать стука в дверь. Если это клиент, то ей не стоило проявлять особую предупредительность и распахивать перед ним дверь настежь в знак приветствия. Вероятно, это на самом деле клиент, так как у нее не было приятельниц с каретами – вообще у нее было очень мало друзей. Она открыла дверь после второго удара и увидела перед собой незнакомого ей человека – женщину с тонким лицом и пронзительными глазами, которой, как ей показалось, было около тридцати. У нее были темные волосы и очень скромное платье, а на оливкового цвета лице не было и тени улыбки.
Клэр, чувствуя ее острое любопытство, задрав подбородок, уставилась на нее в упор, не принуждая себя к улыбке.
– Слушаю вас, – сказала она, вскинув брови.
– Значит, вы дома, – сказала она без всякого вступления.
– Вы верно заметили, – холодно отозвалась Клэр. – Вы по какому делу?
Ее холодный тон, казалось, слегка смутил женщину.
От нее не ускользнули враждебные искорки в глазах этой женщины. «Если она является горничной одной из кливдонских дам, то откуда такая враждебность», – подумала она. Неужели горничная считает себя выше модистки? Она, призвав на помощь все свое достоинство, ожидала, когда хозяйка этого странного создания наконец войдет.
На крыльце вдруг промелькнула легкая тень, и оттуда до Клэр донеслась волна тонких духов, и за ней появилась высокая, хрупкая женщина в голубом шелковом плаще. Молодая женщина, которой, вероятно, было лет двадцать с небольшим, с отменно уложенной прической, глядела на Клэр своими голубыми глазами. У нее был бледный цвет лица, говоривший о ее стремлении избегать солнце.
Ее длинный бледный палец прикоснулся к пуговке плаща возле горла, сброшенный туалет ловко подхватила горничная.
От Клэр не ускользнуло, что это был рассчитанный, тщательно отрепетированный жест, который должен был говорить об изобилии шелковых нарядов.
Клэр слегка улыбнулась от этой мысли и смотрела на свою визитершу.
– Добрый день, мадам, – сказала она.
– Добрый день, – отозвалась она, продолжая разглядывать своими голубыми глазами Клэр с головы до ног. Ее взгляд наконец замер на ее лице.
– Вы очень молодо выглядите.
– В каком смысле, мадам? – спокойно поинтересовалась Клэр.
– Для модистки, о которой я достаточно наслышана. Ваше имя Корт?
– Я очень рада, если заставляю говорить о себе. Да, я мисс Корт, модистка. Может, вы будете настолько любезны, что назовете ваше имя?
– Я – мисс Пэттерсон. – Она помолчала несколько секунд, но, заметив, что Клэр только слегка поклонилась, продолжала: – Мой отец – владелец линий Пэттерсонов. – Она снова помолчала, словно предоставляла Клэр возможность прийти в себя после такого открытия и привести в порядок свои пораженные благоговейным страхом чувства.
Выражение лица Клэр ничуть не изменилось. Она коротко кивнула и улыбнулась.
– Насколько я понимаю, вы, мисс Пэттерсон, хотите сделать у меня заказ?
– Естественно. Для чего же мне сюда приезжать? Я всегда размещаю свои заказы у кутюрье в Бате или Лондоне, и время от времени в Бристоле. Но теперь у меня мало времени, и мы решили по этому случаю оказать честь модистке, которая живет поблизости, – сказала она и бросила через плечо: – Принеси материал из кареты, Мария.
– Слушаю, мисс, – ответила та и тут же исчезла.
Мисс Пэттерсон, ожидая ее возвращения, с ленивым видом разглядывала комнату. Клэр видела, как взгляд ее коснулся мебели, остановился на бюро из орехового дерева, за которое Клэр пришлось выложить кучу денег, и затем остановился на готовом платье, надетом на манекене. Она не произнесла ни слова, пока Мария не вернулась в дом со свертком в руке.
– Разложите материал на самой чистой поверхности, – приказала мисс Пэттерсон.
– Вы, мисс Пэттерсон, напрасно волнуетесь, все поверхности в моем доме чистые, – холодно заметила Клэр. – Это важнейшее условие работы всех модисток, которым приходится иметь дело с дорогими тканями.
– Вы правы, – рассеянно ответила мисс Пэттерсон, не спуская глаз с разворачиваемого отреза из пунцового шелка. – Поосторожней, Мария, чтобы ногтем не спустить нитку. Ты знаешь, сколько нам пришлось заплатить за этот материал.
– Что вы, мисс, – сказала горничная. – Если нитка спустится, то не по моей вине, – добавила она, многозначительно посмотрев на Клэр.
– Подождите меня в карете, – бросила мисс Пэттерсон, и девушка тут же вышла. – Перейдем к делу, мисс Корт, – сказала она, уставившись голубыми глазами на Клэр. – Я присутствовала на выходном балу мисс Фостер и хочу, чтобы вы сшили мне точную копию того своего гейнсборского платья. Понятия не имею, как вам удалось сделать эту девушку такой привлекательной, но нужно признать, что она была царицей бала.
– Да, мисс Пэттерсон. Любая дебютантка рассчитывает на это. Надеюсь, вы тоже хотите выглядеть так на вашем балу?
Мисс Пэттерсон помолчала, не отрывая взгляда от Клэр.
– Естественно, я тоже была царицей на своем выходном балу. Само собой разумеется, мне не требуется преодолевать особых трудностей.
– Трудностей? – переспросила Клэр. Ее голубые глаза стали еще жестче.
– Помилуйте, мисс Корт, вы же понимаете, что я имею в виду. У мисс Фостер фигура явно не Венеры.
– Вы правы. У нее скорее фигура Юноны, а не Венеры, но и та и другая были богинями, не так ли, и Юнона ее перещеголяла своей гордой осанкой.
– Могу только поаплодировать проявляемому вами такту, – сказала мисс Пэттерсон, презрительно сузив глаза. – Это превосходное качество у служивого люда.
Клэр сделала вид, что пропустила оскорбление мимо ушей, и сосредоточилась на пунцовом шелке.
– Сожалею, мисс Пэттерсон, но я не смогу сделать вам копию того платья. Я создавала его исключительно для мисс Фостер, и ни одна модистка или кутюрье, если хотите, не станет дублировать свой фасон, не рискуя утратить доверие клиента. Может, взглянете на новые журналы мод?
– Хорошо, – отозвалась мисс Пэттерсон и начала лихорадочно перелистывать журнал – Надеюсь, вы продемонстрируете все свое искусство, – бросила она на Клэр косой взгляд, словно рассчитывая на изменения ее решения при упоминании о вознаграждении.
– Мне очень жаль, – повторила Клэр, сделав пару шагов назад.
Значит, перед ней сидела дочь работодателя Марка – это белокурое, элегантное создание, которое верило во всемогущество денег при достижении поставленной перед собой цели. Демонстрировала ли она эту черту своего характера только, когда общалась с теми, кого считала гораздо ниже себя? Сшить платье для дочери самого богатого человека в Кливдоне, и, может, даже в Бристоле, означало добиться вершины успеха как модистки, но эта девушка очень не нравилась Клэр, и у нее не было к ней такого расположения, как к Изабель Фостер. Клэр к тому же показался странным интерес, проявляемый к местной модистке, если она могла воспользоваться услугами самой дорогой кутюрье. Может, она делала это в порядке эксперимента, из-за небывалого успеха Изабель на балу? Мисс Пэттерсон была на нем. Может, она мечтала стать царицей на предстоящем балу в округе? Но то, что ее затмила Изабель Фостер, не могло не изумлять мисс Пэттерсон.
