Текст книги "Убери руки, подонок (СИ)"

Автор книги: Мэри Ройс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

11

Год спустя

– На выход, белобрысый.

Недовольный голос надзирателя меня больше не цепляет, ведь сегодня я возвращаюсь домой. Однако внутри меня смешанные чувства. Здесь остаются мои друзья, люди, которые стали моей семьей. Они такие же, просто совершили тупые поступки, о которых задумываешься только тогда, когда проходишь все этапы выживания в бетонных джунглях, наполненных первобытными дикарями.

Но мы еще встретимся. Я это точно знаю.

Привычная роба осталась в тюрьме, а я влез в свою старую одежду, что подобна больной занозе под кожей, которая напоминает о моей прошлой жизни.

Правда, теперь она мне маловата.

За полтора года я неплохо подкачался, к тому же и на теле прибавилось пару новых тату. Это единственные перемены, которые можно заметить невооруженным глазом, а вот внутренние изменения недоступны никому.

Из тюрьмы меня доставили в полицейский участок Нью-Йорка, где пояснили дальнейшие действия. После подписания кипы бумаг мои руки наконец освобождают от наручников, но вместо них надевают браслет.

Работать в полной мере он начнет с завтрашнего дня, когда в доме установят стационарное контрольное устройство, которое и будет круглосуточно сигнализировать о моем местонахождении.

Я переступаю порог, и свежий февральский воздух бьет мне прямо в нос. Вдыхаю полной грудью и выпускаю изо рта пар. Вот она – СВОБОДА! Только вот сковывающий электронный браслет на ноге сразу искажает ощущение вольного человека. Теперь я под домашним арестом, но в любом случае это лучше, чем пятнадцать лет за решеткой. Жалко пацанов, им повезло меньше.

На Рождество парни подогнали мне драповое пальто. Я берег его для сегодняшнего дня. Это мой самый дорогой подарок. Даже носить жалко, но февральский холод не оставляет мне выбора.

Сигнал машины привлекает мое внимание, и из синей тюнингованной Subaru Impreza вылетает Масон.

– Брата-а-ан, наконец-то, – заключает в крепкие объятия и хлопает по спине. Отстраняется и, взяв за плечи, окидывает меня удивленным взглядом. – Да ты прям качок!

Улыбаемся. Смотрим друг другу в глаза. Как же я скучал по сучонку! Не изменился ни капли. Перекидываю руку через его шею.

– Идем, я хочу как можно скорей унести отсюда свою задницу, – говорю с усмешкой, и мы направляемся к машине.

– Какие планы? – интересуется друг, усаживаясь за руль.

– Для начала отвези меня в детский магазин, надо Малинке подарок купить, – излагаю первое желание и располагаюсь на переднем пассажирском сидении, наслаждаясь атмосферой комфортна.

– Ворон! Как же мне тебя не хватало! – радостно признается Масон, вставляя ключ в замок зажигания.

– Мне тоже, друг.

Он заводит тачку, и мы с визгом срываемся с места. Сглатываю, замечая, как стрелка на спидометре набирает обороты, отчего мои руки начинают чесаться от желания сесть за руль. Как же я соскучился по скорости. Во мне оживает забытое чувство эйфории, и в груди начинает неприятно щемить. Нет. Не все сразу. Нужно немного освоиться.

Как и обещал, Раймон вытащил меня, только на полгода позже. И с ограничением свободы. Но, по крайней мере, дома и кровать мягче, и еда слаще.

Конечно, проведенное за решеткой время сказалось на мне и на моей и без того неустойчивой психике.

Несмотря на большую численность заключенных, это очень одинокое место, которое подавляет и заставляет прогнуться под самого же себя. А жизнь по чужим правилам угнетает еще больше, и тюрьма позволила мне ощутить это сполна.

Но физическая работа и бои отвлекали от рутины. У меня появилась возможность отразить реальность в своем сознании и переосмыслить поступки.

Правда, самобичиватель из меня так себе, но дурь из моей головы повыбивали.

Я знатно оступился и впредь буду аккуратней. Время, проведенное в Аттике, наградило меня новыми навыками и рациональным мышлением. И теперь я не имею права наступить на те же грабли. Возвращаться обратно у меня нет ни малейшего желания.

За окном меняются разноцветные витрины, подсвеченные неоном и гирляндами. После серых унылых стен тюрьмы яркие картины режут глаз.

– Давай заедем еще в магазин одежды, надо шмотки сменить, а то джинсы тесноваты. – Демонстративно оттягиваю их в паху.

– Тогда отвезу тебя в твой любимый Tommy Hilfiger, а потом…

– Не, братан, не получится. Найди то, что по пути, я теперь на поводке. – Поднимаю штанину и показываю браслет на ноге.

– У-у-у, весело.

– Да уж, теперь как собака на выгуле, – издевательски усмехаюсь.

– Ну, тут за углом есть Levi’s, тоже норм шмотки.

– Сойдет. – Откидываюсь на спину и закрываю глаза.

– Явор, – рука Масона ложится на мое плечо, – все нормально. Ты на свободе. А этот ошейник мы как-нибудь снимем.

– Блондинку так и не нашли? – резко меняю тему.

– Нет, брат, в последний раз ее видели на том слушании, когда тебя закрыли, а потом она бесследно исчезла.

– Ничего, я подожду…

По пути мы заезжаем в фирменный магазин одежды. Я скопил на боях денег и могу позволить себе немного обновок. Покупаю пару темных джинсов, толстовок с капюшоном и несколько однотонных футболок. На той же улице натыкаюсь на детский торговый центр, где и приобретаю большого плюшевого зайца для Малинки.

– Ну, а теперь можно и домой, – произношу с облегчением, заваливаясь с покупками в салон машины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вскоре мы подъезжаем к дому приемных родителей.

– Подожди меня, я недолго. Надо с тобой поговорить еще.

– Есть сэр, – иронично отдает честь Масон.

Стремительно пересекаю садовую дорожку и без стука вхожу внутрь.

– Я дома. – Скидываю пальто и сумки, а потом, с плюшевой игрушкой в руках, направляюсь в комнату Малинки. Но открыв дверь в спальню, никого там не обнаруживаю. – Эстер?! – Иду в другое крыло дома. – Есть кто?!

Захожу на кухню и застаю приемную мать там. Эстер погружена в готовку, пританцовывая в такт музыке. Запах домашней пищи вызывает приятное тепло в душе.

Я бросаю игрушку на стул и выключаю стерео систему, из-за внезапной тишины она резко оборачивается.

– Явор! – радостно вскрикивает и тут же бежит в мою сторону. Я соскучился по ней и первый заключаю в объятия, что абсолютно для меня нехарактерно. – Ого, а ты окреп! – трогает мой трицепс.

– Но это не значит, что ты можешь лапать взрослого мужчину, Эстер, – подкалывает за спиной Раймон. – Иди сюда, сукин ты сын. – Он притягивает меня за затылок, прижимая свой лоб к моему.

– Ты опоздал на полгода. – Отвешиваю ему легкий хук по корпусу, и отчим отстраняется от меня, растирая место удара.

– Лучше поздно, чем никогда, – хлопает меня по спине Раймон, и с наших лиц не сходят улыбки. Я дома.

– Садитесь кушать. – Эстер накрывает на стол.

– Эс, я ненадолго. Масон в машине ждет. Забежал, чтобы Малинку и вас увидеть. Кстати, где она? – спрашиваю, присаживаюсь на стул.

Их лица тут же меняются.

– Явор, – осторожно начинает Эстер и ставит кастрюлю обратно на плиту, – понимаешь, я решила, что тебе надо прийти в себя после заключения. Ты многое пережил и…

– Вы прикалываетесь?! – вскакиваю на ноги. – Думаете, я могу ей навредить. Твою мать, Эстер! Серьезно?!

Запускаю пальцы в волосы и стараюсь восстановить дыхание. Надо дышать. Иначе сорвет крышу. Однако осознание того, что они считают меня опасным для своей дочери, разъедает изнутри.

– Явор, прошу, успокойся.

– Я зря сюда приехал. – Разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Явор, твой браслет рассчитан только на маршрут до университета и обратно.

– До куда?! – Новая волна ярости накрывает меня с головой.

– Чтобы вытащить тебя на свободу, мы заплатили десять миллионов долларов, Явор. Ты отдаешь себе отчет, насколько это большой залог?! Нам удалось собрать такую сумму лишь благодаря продаже «Лимба» и «Агонии». Вашего якобы клубного бизнеса, – Эстер изображает в воздухе кавычки, – больше нет! Твоя свобода будет ограничена. Браслет, что у тебя на ноге – это не игрушка, Явор. Он допускает расстояние на пару тысяч метров от исходной точки. То есть отсюда до твоего университета. И не вздумай пытаться его снять. Сигнал моментально поступит твоему надсмотрщику, и за это тебе придется отвечать уже самому. – Эстер прерывает тираду, а я стою и охуеваю от услышанной информации. Тяжело вздохнув, она продолжает: – Ты лишаешься любых привилегий. Квартиры, машины и денег тоже. – Ее спокойный голос сейчас раздражает больше, чем слезы. – Плюс ежедневный штраф в размере пятидесяти долларов, отметка у курирующего полицейского и никаких наркоты и алкоголя!

Усмехаюсь.

– Что-то еще? – безразлично интересуюсь.

Она впивается в меня удивленным взглядом.

– Да. Если еще до тебя не дошло, то повторяю: ты возвращаешься в университет! И теперь я лично буду следить за твоей успеваемостью. Больше ты не сможешь никого подкупить. За то, что тебя взяли обратно, мы отвалили тоже немаленькую сумму. Так что начинаешь с первого курса, раз в прошлом ты прохлаждался в своем клубе, а не учился, как предполагалось.

Сдержанность Эстер подходит к концу, ее голос приобретает холодные нотки. Конечно, ей стало обо всем известно, ведь Картер слил в сеть видео моих клиентов из клуба, со всеми непристойностями. И конечно, каждый из тех, кто присутствовал на записях, понес убытки. Ректора, который прикрывал мою задницу, уволили, и на его место взяли другого. Так моя схема и полетела к чертям.

– Все? – продолжаю изображать безразличие.

Эта учеба мне вообще не уперлась. Никогда не планировал грызть чертов гранит науки, но я снова живу по чужим правилам.

– А тебе этого мало?!

– Эстер, ты можешь забрать у меня машину, квартиру, деньги, да даже байк забирай, но указывать мне, что делать, ты не будешь!

– Нет, буду, ты…

– Эстер, ты мне не мать!

Через мгновение мне прилетает звонкая пощечина.

– Не смей мне такое говорить! – шепчет дрожащим голосом, а большие глаза начинают блестеть от подступивших слез. Прочистив горло, она продолжает ледяным тоном: – Я предупредила тебя, Явор. Два раза в день ты должен отмечаться у надсмотрщика. Со стационарного телефона, который находится в нашем доме или ездить в участок, выбирай сам, что тебе удобней. По-другому не будет. В противном случае твой домашний арест снова превратится в тюремное заключение. Надеюсь, тебе все предельно ясно. С тебя требуется только примерное поведение в университете и не ввязываться в неприятности, тогда через год с тебя снимут арест.

– Это, по-твоему, «ты не будешь ни в чем нуждаться»?! – перевожу взгляд на Раймона.

– Это для твоего же блага, Явор! – твердо выдает он.

– Да пошли вы!

– Прежде чем уйти, позвони и доложи о своем местонахождении. – Эстер протягивает мне клочок бумажки. – Номер твоего надсмотрщика.

Вырываю листок из ее рук и, не желая больше ничего слышать, пулей вылетаю из кухни. Хватаю на ходу пальто и во взвинченном состоянии покидаю дом, после чего запрыгиваю в машину и сразу прикуриваю сигарету.

– Разговор не задался?!

– Только не говори мне, что ты был в курсе! – цежу сквозь зубы, стискивая фильтр между пальцев.

– Не хотел, чтобы ты спустил всех псов на меня, предоставил эту возможность им.

– На первый курс, Масон, что за херня?! Что я буду с этими задротами там делать?! Я не планировал никакую учебу. В моих планах работать, а не снова бесполезно сидеть в четырех стенах!

– Куда тебя возьмут без диплома? И как ты собрался работать под арестом?

– Подпольные бои. Слышал такое? – Выпускаю рваное облако дыма. – А с браслетом я что-нибудь придумаю.

Масон изумленно таращится на меня.

– Затянись поглубже и расслабься, ты еще не отошел. Ворон, ты дома. Универ – это не плохо. По выходным в братстве проводят тусовки. Алкоголь, легкие наркотики, секс, что еще надо брат?!

– Мне это больше не интересно. И тебе советую с наркотой завязать.

– Решил податься в сестры милосердия?!

– Ты, блядь, знаешь, что творится в тех стенах?! – рявкаю на него во все горло, чтобы хоть как-то расшевелить прокуренные мозги друга, но потом вижу, что это бесполезно и откидываюсь на спинку сиденья. – Да ни хрена ты не знаешь, Масон!

В салоне повисает напряженная тишина, прежде чем я снова слышу друга.

– Ты изменился.

– Мне пришлось. – Открываю окно и выбрасываю окурок.

И снова это неловкое молчание. Теперь мы с Масоном живем по разным понятиям. Но к прошлому образу жизни, я не вернусь.

– Так, ладно, погнали в братство. Познакомлю тебя с моей компанией.

– Ну, погнали. Попробуешь удивить меня, – улыбаюсь я, и напряжение между нами развеивается.

12

Мы подъезжаем к кампусу университета. Я выхожу из машины и жду, пока друг припаркуется. Все постройки в классическом американском стиле. Только библиотека отличается греческими колоннадами, которые поддерживают свод из крупной лепнины, а вот часовня выполнена в готическом стиле.

Внезапно в глаза бросается здание из красного кирпича, возле которого небольшое скопление людей. Как я понимаю, это и есть жилье для студентов, в котором, по всей видимости, и проходят безумные вечеринки.

Ну раз у меня теперь ограниченное пространство в пределах университета, буду тусоваться здесь, особого выбора все равно нет. И снова я заточен в бетонных стенах. Парадокс, блядь!

– Пошли, – бодро хлопает меня по плечу Масон.

На улице стемнело, но света хватает от гирлянд, ведь фасад здания буквально увешан ими. А во дворе мы уже натыкаемся на пьяных студентов с красными стаканчиками в руках, через которых нам приходится пробраться, чтобы попасть в дом, где стены кампуса вовсю разрывает Junkie XL feat Lauren Rocket More.

Парни с завышенной самооценкой борзо толкаются, затрудняя передвижение по узкому коридору. Строят из себя альфа-самцов. И меня это начинает бесить. Охота почесать кулак об челюсть каждого, чтобы прижали головы. В тюрьме таких борзых нет, как здесь из себя строят эти задроты.

Масон со всеми здоровается, а попавшихся под руку пьяных девиц облапывает, задирая им юбки. На что дамочки только хихикают и смущенно опускают их вниз.

Да, я отвык от такого. Напряжение нарастает. Испытываю дискомфорт, но нужно постараться освоиться. Я словно в дымовой завесе. Моя психика не готова к таким резким перепадам.

Мы подходим к двум диванам, между которых расположен заставленный алкоголем и марихуаной низкий стол, а потом Масон падает рядом с двумя девицами.

– Ребят, знакомьтесь. Явор. Можно просто Ворон.

– Ворон я только для тебя, брат. Для остальных просто Явор.

Атмосфера перестает быть расслабленной. Но, по сути, правила выживания здесь такие же, как и в тюрьме. Страх забирает власть у слабых и отдает ее сильным. Я отношусь ко второй категории. Конечно, сравнение утрированное, но первое впечатление неизгладимо. И нужно сразу дать понять, кто я, чтобы никто не лез в мое личное пространство.

– Я Кэтти, для своих Барби, – подскакивает девчонка с подстриженными до плеч розовыми волосами и кокетливо подает мне руку. Чтобы не быть последней сволочью отвечаю рукопожатием. Ее улыбка становится шире, когда я дотрагиваюсь до нее, а лучезарный взгляд девушки располагает к себе.

– Рад знакомству, Кэтти.

– Масон, ты не говорил, что у тебя есть такой галантный друг.

У малышки ярко-фиолетовые глаза, а из-за линз они кажутся огромными, как у куклы. Она флиртует. Однако я перестал испытывать какие-либо чувства, они как будто атрофировались. И даже такая куколка не может это изменить. Внутри стоит блок. Поэтому я лишь одариваю ее равнодушной улыбкой.

– Что-то не видел тебя раньше, – привлекает мое внимание басовитый голос и я поворачиваюсь в сторону незнакомца, вторгшегося в наше знакомство с Кэтти.

– Я первокурсник. – Незнакомец слегка удивляется. – Переросток, – добавляю с сарказмом.

– И юморист я смотрю. – Парень поднимается с кресла. Крупный. Со спортивной фигурой и слишком смазливой физиономией. Девочки текут от таких. – Чезар Висконти, – протягивает мне руку.

– Так официально?!

Отвечаю ему крепким рукопожатием, а он намеренно нажимает вниз, пытаясь подавить меня даже через такой незначительный жест.

– Будь как дома, Явор, – одаривает меня раздражающей улыбкой с белоснежными и ровными зубами.

Бросаю пальто и опускаюсь на свободный диван. Ощутив, как меня прожигают взглядом, поворачиваю голову и встречаюсь с обдолбанными глазами пафосной сучки. Темные и прямые, как лезвие, волосы, вызывающий макияж и блядский взгляд. Комбо.

– Верона, – подается вперед и протягивает мне руку, но не для пожатия. Она грациозно поднимает ее выше, чтобы я поцеловал. Даже не двигаюсь с места. И не могу сдержать презрительную усмешку.

– Будем. – Беру бутылку пива и салютую ей, прежде чем делаю глоток горьковатой жидкости, наслаждаясь мягким хмельным послевкусием.

Облизываю губы, замечая, как девица удивленно вскидывает бровь.

– Тату на языке? – саркастично интересуется Верона и откидывается назад, грациозно закидывая ногу на ногу. – И что же она обозначает?

– Держись от меня подальше, – сухо отвечаю ей.

– Кусаешься? – ее губы расплываются в ядовитой улыбке.

– Хочешь попробовать?

– Так, – Барби прерывает наши любезности, – предлагаю сыграть, – звонко верещит она. – Я никогда-а-а-а…

– Я за, – вскидывается Масон.

– Валяй, – пафосно откидывается на спину Чезар.

– Явор, давай начнешь ты, в честь знакомства откроешь игру. – Кэтти обольстительно подмигивает мне и пробегается язычком по приоткрытым губам.

Я пожимаю плечами.

– Я никогда… не был на Гавайях, – указываю горлышком бутылки на Масона, и все кроме него и Вероны пьют. Детский сад, ей богу.

– Я никогда не давал в жопу, – сообщает Масон и первый припадает к бутылке. Идиот, его мозг тоже не изменился. Пьют все, кроме Вероны.

– Что? Ну, было и что такого? – раздраженно выплевывает девчонка. – Я никогда не убивала человека.

Замираю. От услышанного непроизвольно сжимаю челюсти, не чувствуя, как сильно стискиваю бутылку в руке. В груди нарастает давление. Становится тяжело дышать, и я шумно втягиваю воздух носом.

– Ворон, с тобой все нормально, – Масон наклоняется вперед, – на тебе лица нет.

– Птичка, что-то не договаривает, – вальяжно протягивает Висконти.

– Заткнись, – рычу сквозь зубы. Сдерживаю себя из последних сил. Но Чезар первый вскакивает и хватает меня за грудки.

– Парни! Парни! – Масон встает между нами, отдергивая руки Чезара. – Успокойтесь! Не портьте вечер!

Я до хруста сжимаю и разжимаю кулаки.

– Я выйду подышать. – Беру в руки пальто и ухожу.

– Что это за парень, Масон? – Слышу перешептывание за спиной, но не оборачиваюсь, проталкиваюсь на выход.

Мне срочно нужно на свежий воздух, иначе я раскрошу ублюдку челюсть и выбью его белоснежные виниры.

Выхожу на задний двор и тут же вставляю в зубы сигарету. Прикуриваю рваными затяжками и с облегчением заполняю легкие дымом.

Выдыхаю, и злость начинает успокаиваться, а шум в ушах постепенно утихает. Но внезапно мое внимание переключается на тихие всхлипы. А когда я поворачиваюсь в сторону противных звуков, замечаю на пожарной лестнице худую девчонку, которая трясется от холода и одновременно пускает сопли. Блядь, ненавижу женские слезы! Продолжаю курить. Стараюсь абстрагироваться от нытья, но она будто специально начинает делать это громче.

К черту, докурю по пути. Уже собираюсь уйти, однако останавливаюсь.

Не знаю зачем, но я подхожу к ней.

Облокачиваюсь о перила, продолжая дымить, а спустя мгновение она робко поднимает зареванное лицо, усыпанное рыжими точками. Шмыгает носом и хлопает огромными глазищами. Инопланетянка.

– Че сопли пускаешь, грязнуля?

– Я не грязнуля! – огрызается малявка. На вид ей лет пятнадцать. Что она забыла на этой блядской вечеринке?

– Ты посмотри на свое лицо, – продолжаю издеваться над ней. Пусть лучше разорется, чем я буду слышать девчачье нытье.

– Это веснушки, придурок! – Молниеносно вскакивает на ноги и убегает. Я лишь усмехаюсь. Грязнуля, да еще и истеричка. И достанется же кому-то такое чудо. Докуриваю сигарету и присаживаюсь на ступеньку, устремляя взгляд в ночное небо.

Сделав звонок надсмотрщику, теперь имею небольшое представление о дальнейших действиях в ограничении свободы.

Отзваниваться я должен два раза в день, утром и не позднее девяти вечера. Раз в неделю явка для регистрации. В десять вечера я должен быть дома, проживание в кампусе мне запрещено.

И последнее, что больше всего меня приводит в бешенство – это принудительные работы на территории университета. Так как я не имею источника дохода, это вместо уплаты ежемесячного штрафа.

На часах полдевятого вечера, мне стоит покинуть безудержную вечеринку. Пока еще рано нарываться на проблемы. Тем более эта шумная компашка раздражает и попахивает неприятностями. Боюсь сорваться. Кулаки уже изрядно зудят от желания разбить кому-нибудь лощеную физиономию.

В тюрьме я мог хотя бы через драки выплескивать негатив, высвобождая из крови убойную дозу норадреналина. А здесь руки связаны невидимыми нитями закона, который мне придется соблюдать. Радует, что курирующий попался нормальный мужик, без предвзятого отношения и с понятиями. Думаю, со временем мы найдем с ним общий язык.

Пробираюсь сквозь толпу пьяных студентов. Кто-то танцует, кто-то сосется по пути в укромное местечко, а кто-то снимает на камеру и глумится над пьяным в стельку парнем. С одной стороны я им завидую. В голове ветер, ни о чем не думаешь. Живешь одним днем. Пьешь, куришь и трахаешься, ну и на лекции ходишь от случая к случаю. Никаких хлопот и переживаний. Беззаботная жизнь. Зато моя теперь похожа на камень, который висит на шее и тянет на дно, а я пытаюсь всплыть на поверхность и вдохнуть хоть немного кислорода.

Нахожу взглядом черную башку Масона и направляюсь к нему.

– Масон, я домой, – отрываю друга от жгучей брюнетки, у которой уже губы распухли от долбежки в десны.

– Да ты чего, оставайся, ляжешь в моей комнате. Я уже выпил, отвезти не смогу, – обращается ко мне, не убирая руки из трусиков девицы.

– Забей, я пешком пройдусь.

– Не пори горячку! Расслабься, отдохни. Барби клюнула на тебя, натяни крошку и вернись уже, наконец, на землю.

– Если я останусь, то рожу твоего дружка уже ничего не спасет. Мне лучше уйти.

– Как знаешь, как знаешь. – Он поднимает руки вверх, и девчонка строит недовольную гримасу, потеряв теплую ладонь в трусиках. – Если передумаешь, дай знать.

– Давай, я на связи.

Воздерживаюсь от рукопожатия и, хлопнув друга по плечу, направляюсь на выход.

Снова протискиваюсь мимо пьяных студентов и с облегчением вываливаюсь на улицу. Конечно, я зол и на Эстер, и на Раймона, но мне придется жить с ними под одной крышей. Обратно за решетку я точно не хочу. И если они требуют от меня поведение прилежного ученика, что ж, отличных отметок не обещаю, но мелькать на лекциях буду.

Не успеваю отойти от кампуса, как на глаза мне снова попадается та самая худющая девчонка, что сидела на заднем дворе. Идет в одной тонкой кофточке. Трясется. Ноги такие тонкие, что напоминает трепетную лань, которую подстрелили, и та пьяной походкой ковыляет в поисках помощи.

«Идиот, не вздумай! Иди домой!»

Однако моя мысленная установка не срабатывает. И сейчас я сделаю то, о чем буду жалеть.

Поравнявшись с ней, набрасываю на щуплые плечи свое пальто, отчего она вздрагивает и пугливо отскакивает на обочину.

– Да не бойся ты, я не маньяк.

Я уже и сам не рад своей щедрости. В голове всплывает подкол друга про сестру милосердия. Хотя, может, помощь ущербным добавит плюсик к моей грешной карме.

– Ты следишь за мной?! – зло интересуется девчонка, но мой великодушный жест принимает и жадно запахивает пальто трясущимися руками.

– С чего бы это? Я что, на педофила похож? – усмехаюсь, и закуриваю сигарету.

– Мне вообще-то девятнадцать! – противно возмущается большеглазая.

– Поздравляю, а выглядишь, как пятнадцатилетняя истеричка.

– А ты как заносчивый придурок!

– Прекрасно, вот и познакомились! А теперь совместный путь предлагаю продолжить в тишине, пока я не передумал!

– С удовольствием, – нахохливается девчонка, всем видом показывая свою наивную обиду. В моем пальто она выглядит еще более нелепой. Мне кажется, оно весит в разы больше, чем это худющее создание. Но мои саркастичные наблюдения прерывает звук рычащего мотора.

– Малышка, ты все не так поняла. – Из окна желтого Chevrolet Corvette, свесив локоть, выглядывает рыжеволосый парень. – Что на тебе?! И что за мудак рядом с тобой?! – сладкий голосок наполняется толикой напускного мужества.

Девчонка останавливается, а я решаю подождать в стороне, все-таки на ней мое пальто.

– Отвали! Можешь возвращаться к своей шлюхе! – рычит на него обозленный гуманоид. Зубки у нее имеются.

– Да ты не так все поняла, крошка, прыгай в тачку, отвезу домой и по пути все обсудим.

Я не могу сдержать тихую усмешку, слыша его нелепую отмазку, а эта идиотка ведь поверит в заученный текст отморозка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Что смешного, белобрысый?! Хочешь проблем?! – Он вылезает из машины и приближается ко мне, разминая широкие плечи. – Это моя девочка, понял, мудак?!

– Парень, сядь в машину и езжай трахаться дальше.

Медленно делаю последнюю затяжку и отбрасываю в сторону окурок. Я абсолютно спокоен, а вот рыжий петушок устраивает напыщенную сцену ревности и кидается в мою сторону. Но я ловко перехватываю мажорчика и заламываю ему руку, тут же лицом впечатывая в капот машины. Он начинает дергаться, и мне приходится сильнее надавить ладонью на его голову, когда внутри возникает бешеный порыв разбить этот тупой череп о сверкающую железяку.

– Я сказал уебывай отсюда, иначе проблемы будут у тебя, – наклонившись, рычу ему прямо в ухо, а желание раскрошить смазливую мордашку о капот дорогой тачки только нарастает.

– Бриджида, – пыхтит парень, яростно хватая носом воздух, – скажи своему блондинчику, какие у него могут быть проблемы, если он меня не отп… а-а-а.

Я сильнее заламываю ему руку, вырывая из перекошенного рта болезненный стон. Отморозок покрывается багровым оттенком. А девчонку походу это только забавляет, и ее курносый носик вздергивается, прежде чем на заплаканном личике появляется улыбка.

Выпускаю парня из захвата, и он вскакивает на ноги, как ошпаренный. Делает неуверенный выпад в мою сторону, но понимая, что маневр не увенчается успехом, сохраняет дистанцию.

– Я запомнил тебя, белобрысый! – цедит сквозь зубы.

А потом быстро запрыгивает в тачку и одаривает нас раздраженным взглядом, крепко сжимая дрожащими руками руль. Вижу, как его напряженные скулы ходят ходуном, но это все остается на уровне показухи, потому что трусость паренька не позволяет ему реализовать понты, которые он так бурно демонстрировал в начале. В тюрьме его бы имели во все дыры. Наконец этот мудак резко выжимает педаль газа в пол и, набрав обороты, зло срывается с места, оставляя после себя облако густого дыма.

– Идиот, – сдавленно шипит девчонка, лихорадочно отмахиваясь от смога.

– Значит, Бриджида. – Перевожу издевательский взгляд на девчонку, а ее имя проходится по моему языку, словно острое лезвие. – Грязнуля Брида мне больше нравится.

– Я не грязнуля! – пищит сквозь зубы мелочь. – И мое имя Бриджида! – Для пущей важности даже кулачки сжимает.

– Б-р-и-д-а, – наклоняюсь в ее сторону и медленно тяну противное имя.

– Придурок! – снимает пальто и швыряет в меня. – Откуда ты только взялся?! – Стреляет в меня своими большими глазищами, резко разворачивается и уходит. Но практически сразу возвращается. – Мне холодно! – выхватывает пальто и вновь накидывает его на себя. Но уйти не успевает. Хватаю ее за локоть и притягиваю ближе к себе.

– Я разве разрешал?

Ее рука такая тонкая, складывается ощущение, что слышно хруст косточек, хотя причинить ей боль я не планировал. Ослабляю хватку, и она выдергивает руку, растирая место, где только что мои пальцы впивались в чувствительную плоть.

– Так я и не спрашивала! – продолжает задираться мелкая.

Я прохожусь ладонью по лицу. Мозг начинает закипать.

– Так, ладно, вали, но чтобы принесла мне его в универ. Ясно?!

– Ясно-ясно! – отмахивается и торопливо уходит.

– Лицо не забудь помыть, Грязнуля! – кричу ей вдогонку. На что она, не поворачиваясь, показывает мне средний палец и ускоряет шаг, сильнее закутываясь в мое пальто. Эта девчонка начинает меня забавлять.

– Ходячий гуманоид, – бормочу себе под нос, наблюдая за удаляющимся силуэтом.