Текст книги "Роковой секрет (СИ)"
Автор книги: Мэри Ройс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
Глава 30
РОКСОЛАНА
Казалось, я выплакала все слезы, что во мне были, но накопившейся боли, видимо, оказалось гораздо больше. Потому что сейчас мне не легче. Наоборот. С каждой минутой становится только хуже. Сил плакать больше не осталось. В голове взрываются тяжелые мысли, уничтожая меня изнутри, впиваясь мелкими осколками в сердце.
Зайдя в ванную, я подхожу к раковине, на автопилоте открываю кран и опускаю руки под проточную воду. Из зеркала на меня смотрит девушка с красными опухшими глазами и рассеченной щекой. Морщусь то ли от ужасающего внешнего вида, то ли от нестерпимой пульсации в висках. Склоняюсь и окатываю лицо холодной водой, которая уже через секунду окрашивается красным.
Заторможенностью движений напоминаю себе зомби. Медленно выхожу на балкон и дрожащими руками тут же опираюсь на перила. Перевожу дыхание, но от представшей передо мной картины сердце болезненно замирает.
На территорию влетает незнакомая машина, раньше у Росси я таких не видела. Противный скрип при резком торможении заставляет меня вздрогнуть, а увиденное окончательно обездвиживает.
Рафаэль вываливается из салона, но практически сразу, хоть и неуверенно, поднимается на ноги. Замечаю в его испачканной уже запекшейся кровью руке полупустую бутылку, по всей видимости, алкоголя. Он запрокидывает голову и, осушив тару до дна, одним взмахом разбивает вдребезги о мозаичную плитку, а после шатающейся походкой направляется в дом.
Хочу побежать к нему, обнять так крепко, чтобы забрать себе его боль, но не могу сделать и шагу. И все же мне приходится побороть свою слабость. Отшатываюсь от перил и бреду прочь с балкона. Даже не замечаю, как спускаюсь на первый этаж, но меня мгновенно приводят в чувство яростные крики, доносящиеся со стороны спортивного зала. Сглотнув, я следую на них, но стоит только переступить порог, конечности словно парализует.
Рафаэль безжалостно избивает боксерскую грушу. Вижу, его эмоции накалены до предела, но даже в таком разбитом состоянии силы не покидают его. Он наносит один мощный удар за другим. А потом их сменяют дикие вопли. У меня в груди все стягивается в тугой узел от ужаса происходящего. Спустя мгновение вместо груши его окровавленные кулаки рассекают воздух, а после он падает на колени и яростно вколачивает их в пол, надрывая горло оглушительным криком.
– Рафаэль… – неуверенно окликаю его и тут же жалею об этом.
Выражение его лица, словно бьет меня наотмашь. Неприкрытая злоба и ненависть. В считанные секунды мое горло оказывается в захвате его мощных рук. Он сдавливает сильнее, едва не отрывая меня от земли, и вбивает в стену. Полностью обездвиживает мое тело, и единственное, на что у меня хватает сил – это уцепиться за запястье с выпирающими от напряжения венами, как за спасательный круг, который в то же время топит меня. Пытаюсь выдавить из себя мольбу, но изо рта вырываются лишь сухие, царапающие горло хрипы.
– Тебе больше нет места в моей жизни! – рявкает он, обдавая лицо горячим дыханием, напитанным запахом алкоголя и табака. Его бешеные глаза переполнены откровенной яростью, и если она вырвется на свободу, то уничтожит все вокруг, и меня в том числе. – Я убил его из-за тебя, понимаешь?! Из-за тебя! – Утробный мужской рык жалит меня, пробираясь в самое сердце, а жесткая ладонь прожигает кожу не хуже паяльной лампы. И чем сильнее выплескивается его злость, тем ярче горит след от его рук.
Вскоре его слова доносятся до моего сознания как будто издалека, а в глазах начинает темнеть. Только вот покинуть реальность мне не позволяет резкий рывок, и в следующий миг я оказываюсь уже лежащей на матах. Судорожно глотаю воздух в попытке насытить легкие кислородом и мягко растираю шею дрожащими пальцами, стараясь унять боль, но лишь делаю себе больнее.
Рафаэль оставил на мне новое клеймо: ярости и ненависти. На этот раз оно сильнее любого предыдущего. Этот мужчина еще никогда не пугал меня так, как сейчас. Я боюсь его, но сама не понимаю почему, не стремлюсь убежать. Когда немного прихожу в себя, осознаю, что окружающее пространство содрогается от зверских криков Рафаэля. С неподдельным ужасом наблюдаю, как он крушит все, что попадается на пути.
– Балдо! – орет он во всю силу легких. – Балдо! Мать твою!
В тот же миг мистер Хитмен врывается в зал и покорно принимает ярость хозяина, который за секунду оказывается стоящим вплотную к нему и едва не изрыгающим пламя.
– Убери эту тварь из моего дома! Чтобы духу ее здесь не было!
– Босс… – Росси тут же хватает его за грудки, обрывая речь солдата.
– Сейчас же, Балдо, сейчас же, – вкрадчиво рычит он и отталкивает охранника от себя. А потом шумно выпускает воздух из легких и взъерошивает волосы. – Купи ей билет на самолет, – хрипло приказывает, и переводит взгляд на меня. – Ей больше не место в моем доме.
А затем дьявол двигается в мою сторону, и внутри у меня все сжимается от страха. Схватив за предплечье, он рывком поднимает мое непослушное тело на ноги.
– Ты свободна, Сола. – Его спокойствие снова бьет по нервам так, что хочется взвыть.
– Я… я не хочу этого, – с отчаянием шепчу я, сдерживая подступившие слезы.
– Этого хочу я. И лучше тебе уйти прямо сейчас.
– Рафаэль, прошу… не гони меня… – Слезы все-таки начинают струиться по щекам. Пытаюсь приблизиться к нему, но мужчина отстраняется, заставляя меня замереть от исходящего от него холода. В его глазах горит чистая, незамутненная ненависть ко мне, и я почти захлебываюсь от боли. – Прошу, прости меня, – панически произношу, – я не хотела этого… я не смогу без тебя… я…
Внезапно на мои плечи ложатся крепкие руки и с силой сдавливают их.
– Ты больше мне не нужна. Убирайся по-хорошему, Сола. Я больше не ручаюсь за себя. – С этими словами он небрежно отпускает меня и устремляется прочь.
Чувствую, как тело, подобно пушинке, становится невесомым. Видя, что я едва держусь на ногах, вовремя подоспевший Балдо поддерживает меня за локоть. Внутри ничего нет… кроме страха потери. И мне придется смириться с этим. Я потеряла Рафаэля в тот момент, когда он застрелил собственного сына.
– Идемте, синьорина, вам нужно собрать вещи.
Балдо помогает мне удержать шаткое равновесие, и я медленно следую за ним. Ноги словно налиты свинцом, и я едва передвигаю ими, а в голове бесконечно повторяются слова: «Ты свободна, Сола. Ты больше мне не нужна».
А разве не этого я хотела?
Нет. Я давно уже простилась со своей свободой, потому что рядом с этим мужчиной мне она не нужна. Без него мне не нужна эта гребаная свобода! Хочется кричать от беспомощности, но крик застревает где-то в груди и с каждой секундой жжет все больше и больше, а попытка вдохнуть лишь распаляет это адское пламя.
Словно в бреду, я захожу в комнату и начинаю судорожно собирать вещи. Даже не вижу, что летит в чемодан. Перед глазами до сих пор его лицо: словно высеченное из гранита, жестокое и бесчувственное. Но я отказываюсь верить, что Рафаэль на самом деле хочет избавиться от меня! Слишком многое произошло, он не может, не имеет права теперь отказываться от меня!
Захлопываю чемодан и обреченно опускаюсь на него, запуская дрожащие пальцы в волосы. Хочу остановить происходящий хаос, но тут я бессильна.
Не знаю, сколько я так просидела, утопая в мрачных раздумьях, но внезапное появление Балдо разрушает мой мучительный транс.
– Машина подана, синьорина. Позвольте, я помогу вам, – протягивает он руку к чемодану, а я поднимаюсь на ноги, опустошенная и измученная последними событиями.
Принимая такой исход, я покорно следую за Балдо. Прикладываю массу усилий, чтобы не думать сейчас о Рафаэле, не искать его взглядом, не надеяться, что он догонит и остановит. Ничего из этого не произойдет. Собственно, ничего и не происходит. Балдо раскрывает передо мной дверь авто, и я сажусь в пустой салон. Такой же, как и я, безжизненный и холодный.
Вот теперь точно конец. Я не чувствую на себе призрачного взгляда своего дьявола, его обжигающего присутствия, он даже не соизволил проводить меня. Рафаэль раскаивается. Жалеет, что выбрал меня, винит в смерти Матвея. И он прав. Здесь только моя вина. Наверное, мне просто так легче. Легче принять на себя вину, чтобы оправдать то, почему Рафаэль отказался от меня.
С каждой секундой я становлюсь все дальше от него. Обреченно прислонившись головой к стеклу, пальцами вывожу на нем незамысловатые узоры, но это не помогает абстрагироваться от происходящего. Горячие слезы выжигают меня изнутри, и я молча позволяю им катиться по щекам. Взор застилает туманная пелена. Прикрыв глаза, откидываюсь на спинку сидения, а в голову приходит истина, в которой я все это время боялась признаться себе…
Я люблю этого мужчину. И теперь, пройдя несколько кругов ада, мне предстоит вновь научиться жить без него.
Глава 31
РАФАЭЛЬ
Я потерял над собой контроль. Прогнал прочь из дома, но не из головы, не из сердца. Сола как чертов капкан, в который я попался давным-давно, и сейчас уже нет ни единого шанса выбраться. Да я и не смогу этого сделать. Я слишком слаб перед ней. Думал, что я ее темное прошлое, но нет. Это она мое прошлое, которое неизбежно будет настигать меня вновь и вновь.
У всего есть час расплаты, и мой уже наступил. Вот только за свою слабость я плачу слишком дорого.
Тяжелые мысли запускают внутри вихрь саморазрушения. В следующую секунду ненависть к самому себе вырывается, словно языки обжигающего пламени. Я вспоминаю ее глаза: большие, пронзительные, но в то же время наивные и умоляющие. И сразу хочется сдохнуть. Ни спортзал, ни ледяной душ не смогли снять напряжение. Все движения скованны, ногами еле передвигаю, лоб снова покрывается крупной испариной.
За одну ночь я потерял себя дважды. Часть моей души забрал Маттео, а то, что осталось, я вырвал, когда выгонял Солу. Пришлось уничтожить себя, чтобы позволить им уйти…
И опять призрачный голос девчонки накрывает с головой, а ее слова острыми пиками вонзаются прямо в сердце. Она не хочет, ей не нужна свобода, но со мной оставаться тоже нельзя. Стоит признаться самому себе: я зашел в тупик. Понятия не имею, что мне делать, но одно знаю точно: со мной ее ждет смерть, а без нее она ждет меня. Какую дорогу ни выбери, любая приведет к потере. Напоминаю сам себе ходячий разлагающийся труп. Снаружи все как обычно, а вот изнутри меня будто разъедают черви страхов, окутывая чувством беспомощности.
Только вот несмотря ни на что перед глазами в очередной раз появляются малахитовые изумруды, блестящие от подступивших слез, пухлые губы, дрожащие из-за причиненной мной боли, и лебединая шея с красными отметинами от моих грубых пальцев, которые скоро превратятся в синяки. Я – животное, причинившее боль, которую Сола не заслуживает.
Тварь! Какая же я тварь!
Самому мерзко от собственных поступков, проклинаю себя, а надежда на прощение окончательно растворяется в пропитанном гнилью воздухе. Мне никогда его не видать, потому что я проклят. Я и есть то самое несокрушимое проклятье, и любой человек рядом со мной получает гребаную черную метку. Соле нельзя быть со мной. Нельзя. Тем более сейчас, когда Маттео дал моим врагам еще один повод убрать меня. И всех, кто мне дорог.
В моем собственном доме больше не безопасно для нее, потому что каждый улыбающийся может оказаться врагом, предателем. У меня есть только два человека, кому я могу довериться с закрытыми глазами. Первый – это Балдо, верный слуга и помощник семьи дона, над которым страх не властен. Он предан всей душой и лучше примет пулю в лоб, чем опорочит свое имя и честь семьи дона. А второй – мой единственный названый брат Уго. В трудную минуту я могу довериться только им. Эти люди целиком и полностью преданы мне. И только с их помощью я найду виновных в предательстве. Тех, кто исподтишка разжигает огонь войны.
Вот только сейчас главная проблема – это Салуки. Она почему-то медлит. Не объявляется, хоть я и знаю, что она уже на Сицилии. Ее появление не может быть незаметным, а значит, грандиозное представление ждет меня впереди.
Растворившись в потоке бесконечных мыслей, я добираюсь до двери в восточное крыло. Единственное, что меня спасет, это разговор с ним. Потому что идти мне больше некуда.
Разблокировав замок, захожу в тускло освещенную комнату. Оглушающую тишину нарушает только привычное пиканье датчиков. Кровать дона увита проводами, что ведут к капельницам и десяткам мониторов, на которых фиксируются его жизненные показатели.
– Дон Сандро, – приветствую я, обреченно опускаясь на стоящий рядом с постелью стул. Принимаю его протянутую руку и приникаю к ней лбом.
– Опять ищешь успокоение в алкоголе? – надрывный хрип старика царапает воздух. – Ты принес плохие вести, мой мальчик. Говори.
– Маттео мертв.
– Это страшно… – скрипучий голос дона срывается. – Родители не должны видеть кончину своих детей.
– Я устал, босс, – крепче прижимаюсь лбом к тыльной стороне его ладони и отчаянно мотаю головой, – очень устал. Как мне теперь с этим жить?
Мгновение дон медлит, позволяя тишине говорить за себя.
– Жить, Рафаэль. Жизнь – это жестокая сила. Она не любит слабых. И тут преимущество у тех, кто знает границы своих возможностей.
– Мои границы изменились.
– Когда-то мне приказали убить друга, но я не сделал этого, потому что всегда приравнивал дружбу к семье. Всегда был справедлив и честен, и тут считал, что он не заслуживает смерти. Я знал правду и просто не смог этого сделать. Возможно, тогда я струсил в силу своего возраста. А теперь… ты сам видишь, чем мне отплатил тот самый друг. К чему я все это? Ты сделал то, что должен был. Маттео предал тебя дважды. Мне было бы достаточно и одного раза. Но ты любил его больше, чем он того заслуживал. И, поверь мне, если бы ты этого не сделал, Маттео рано или поздно сам поприветствовал бы тебя дулом пистолета. Ты сильный человек, Рафаэль, и сейчас у тебя нет времени на скорбь. Ты должен быть готов ко всему. Я слышал о значительных переменах. Моргана спелась с Марчелло. Да, сестрица себе не изменяет. Она определенно знает, с какой стороны лучше зайти. Долго же она ждала своего часа.
На секунду ему удается загнать меня в тупик. Даже будучи слепым, обездвиженным, находящимся двадцать четыре на семь под замком, этот человек всегда и все знает. Единственный, кто всегда на шаг впереди меня.
– Я совершил ряд ошибок, босс. Пытаясь спасти одно, я запорол другое. Только вот не пойму, в какой момент все пошло под откос. У меня больше нет прежней власти. Я не могу довериться своим людям. Уверен, они даже не пойдут за мной. За нами. И пусть они улыбаются в лицо, но их протянутая рука ничего не стоит. А тем более, когда вернулась Салуки. Все знают, что она пришла далеко не с миром и без битвы не уйдет.
– У нее есть на это все основания. Она законная наследница, и напоминаю тебе, что ей принадлежит часть моей компании. А в связи с моим состоянием, у нее появился шанс занять место во главе всей Сицилии. – На мгновение дон замолкает, а потом, крепче сжав мою руку, продолжает: – Если у нее это получится, тебе придется стать изгоем, прятаться как сорная крыса. Но однажды они все равно тебя достанут. А я этого не хочу. Ты стал для меня сыном, Рафаэль, и я растил тебя победителем. Пусть в тебе течет чужая кровь, ты все равно мой. Ты знаешь, я многим в своей жизни пожертвовал ради будущего. Так не дай моим стараниям кануть в небытие.
Каждое его слово врезается в меня подобно электрическому разряду. Дон Сандро во многом заменил мне родного отца. Правда. Он никогда не упрекал меня, не давал повода усомниться, что я член семьи. Иссохшая рука старика подрагивает, и я сжимаю ее сильнее, чувствуя одно: конец близок. А у меня нет ни единого ответа, как действовать дальше. Я думал, что все знаю и контролирую, но стремление избежать кровопролития привело меня к разрушению иерархии. Псы посмели укусить руку хозяина, а собака, решившаяся на это, карается смертью.
– Укажи мне верный путь, отец, – прошу. – Ты знаешь, я сделаю все, что в моих силах.
– Верный путь? – Тихий смех старика прерывает наш диалог. – Если бы все величайшие люди в истории знали этот путь, разве было бы пролито столько крови? Разве было бы в людях столько боли? Страха? Ненависти? Его не существует, мой мальчик. И тебе об этом уже давно известно. Не ищи помощи у других, ищи ее в своем сердце. Научись слушать себя.
– Прислушаться к себе, – грустно усмехаюсь. – Я пробовал. И к чему все это привело?
– Все мы допускаем ошибки, но у тебя есть время их исправить. Рафаэль. – Голос старика резко меняется. – Я чувствую, что ты удручен чем-то еще. Имеет ли это какое-то отношение к гостье, что жила в моем доме?
Выпустив руку дона, я упираюсь локтями в колени и виновато опускаю голову.
– Да.
– Должно быть, она красивая?
– Я солгу, если скажу, что это не так. Она красива. Жаль, что ты не видишь и не можешь это подтвердить.
– Знаешь, что я сейчас понял? Став старше и мудрей, я понял, что семья – это безграничная сила, а жизнь – лишь мгновение. Настолько мимолетное, что зачастую мы просто не замечаем нужного момента для счастья. А этот момент бывает один раз в жизни. Упустишь – другого не будет. А если и будет, уже не то. Я прожил, лишив себя самого дорогого, но с твердой уверенностью, что поступил правильно. И что в итоге? Мы не всесильны, Рафаэль. Иногда нужно остановиться и начать жить. Если ты любишь эту женщину, действуй. Теперь ее единственное безопасное место только рядом с тобой. Особенно в свете последних событий. Ты должен позаботиться о ней. Не повторяй моих ошибок.
Поцеловав ему напоследок руку, я молча направляюсь на выход. С четким осознанием того, что дон прав: мы теперь связаны, и она пострадает в любом случае. Поэтому только держа Солу рядом с собой, я смогу хотя бы попытаться защитить ее.
– Рискни потерять все, абсолютно все, и тогда приобретешь гораздо больше, – долетает мне в спину, и на секунду я замираю.
– Спите крепко, синьор Сандро.
Не оборачиваясь, я покидаю спальню дона.
Теперь я твердо убежден, что рано или поздно правда всплывет, и тогда война будет неизбежна. Я столько лет жил с постоянным страхом, держался с этим грузом на плаву, но только сейчас понимаю, насколько все паршиво. Сейчас это лишь вопрос времени. Поговорив с крестным отцом, я словно нырнул в ледяную прорубь, настолько отрезвляющий эффект производят его слова. Я не намерен больше терять ни минуты. Первое, что нужно исправить – это вернуть Солу. Я вспылил, обвинил девушку в своих грехах и, если из-за своего необдуманного поступка потеряю ее, то сам всажу пулю себе в лоб. Я просто конченый идиот. Можно сказать, бросил ее на поле боя в самый разгар битвы.
А как только Сола снова окажется рядом и в безопасности, я займусь Салуки.
РОКСОЛАНА
Мое лицо мокрое от слез, как и окно – от мелкого дождя, капли которого наперегонки струятся по стеклу. Я провожаю взглядом каждую, мечтая так же появиться и исчезнуть от порыва злого ветра, сгинуть в небытие, чтобы не чувствовать ту боль, что сейчас разрывает меня изнутри.
«Я выпита до дна», – шепчу в пустоту убитым тоном, прикасаясь ладонью к холодному стеклу, по которому безнадежно стучат капли. А потом их смывает бурным потоком внезапно начавшегося ливня. «Как мне теперь жить без него, скажите… дайте ответ… есть ли жизнь без него?»
Отчаянно хочется, чтобы Рафаэль как можно сильнее прижал меня к себе и дал понять, что это всего лишь страшный сон. Мне жизненно необходимо почувствовать его сладкий и терпкий запах. Хочется хоть на долю секунды перестать думать о нем, но я не могу. Слишком много желаний, но он не услышит ни одного. А я не услышу в ответ главного, того, что ждала с самого начала: «Я больше никуда тебя не отпущу».
«Скажи это хоть сейчас, прошу, скажи, и я выпрыгну и побегу к тебе пешком. Только скажи…»
Внезапно мои терзания обрывает резкое торможение автомобиля, и я впечатываюсь лицом в переднее сиденье. От болезненного столкновения с моих губ срывается тихое шипение. Растирая место ушиба, я выглядываю в лобовое стекло и застываю в ужасе, когда понимаю причину столь резкой остановки.
Глава 32
РОКСОЛАНА
Сердце заходится в бешеном ритме, но одновременно я испытываю болезненное облегчение, когда понимаю, что это Рафаэль. Неотрывно наблюдаю, как он с некоторыми усилиями вылезает из машины и мгновенно попадает под ливень. Но, по всей видимости, мокрая одежда мужчину мало волнует, потому что какое-то время он просто стоит, замерев на месте. Плотная стена проливного дождя лишает возможности рассмотреть его лицо, я вообще практически ничего не вижу, кроме очертания напряженной мужской фигуры, но почему-то кажется, что сейчас его взгляд пронзает меня насквозь. Сердце вмиг превращается в хрупкий хрусталь, ведь Рафаэль решительно устремляется к нашей машине, будто услышал, прочитал мысли, которые с ревом носятся в моей голове, бередя и без того раненую душу.
Балдо молчит. В салоне повисает неловкая тишина. Ощущение, будто секунда, и воздух окончательно покинет мои легкие.
Дверь резко распахивается, и я невольно шарахаюсь в сторону, когда в салон попадают холодные капли дождя, а следом появляется и протянутая ладонь Рафаэля. Я не шевелюсь, лишь завороженно слежу, как прозрачные капли скользят по смуглой коже, из-под которой выступают очертания крепких мышц и выпуклых вен. Закатанные до локтей рукава рубашки позволяют мне сполна насладиться этим танцем, пока его рука не исчезает, и в салоне не появляется лицо. Рафаэль наклоняется ближе ко мне, заставляя встретиться с опасной чернотой его глаз, в которых последний раз я видела ненависть. Правда, сейчас они пусты. Словно погасшие угли, и дна не видно в этом мраке отчаяния…
– Идем, Сола.
Я по-прежнему не решаюсь подать руку, хотя последнее, чего мне сейчас хочется – злить его.
– Куда? – всхлипываю, вытирая ладонями заплаканное лицо.
– Домой, – хрипит он и сам берет меня за руку, крепко сжимая запястье, но больно не делает, не дергает, не применяет силы, будто предоставляет мне право выбора.
Судорожно всхлипнув, я с его помощью вылезаю из машины. От холодного ливня у меня сразу же перехватывает дыхание. На мне всего лишь тонкое атласное платье, и, кажется, секунды вполне достаточно, чтобы промокнуть до нитки. Но Рафаэль не спешит укрыть меня от непогоды, смотрит в упор, а я только и успеваю жадно глотать воздух, то ли от прохлады, то ли от его испепеляющего взгляда. Темные влажные пряди намокли и небрежно свисают на лицо, которое вновь пугает своим холодом и безразличием.
– Я боюсь тебя… – запинаюсь, нервно сглотнув напряжение, – и сяду к тебе в машину лишь при одном условии: ты больше не тронешь меня.
– Я обещаю.
После этих слов он молча тянет меня за собой и, раскрыв дверцу дорогого спорткара, помогает устроиться в салоне. Потом обходит капот и занимает водительское сидение. Только вот с места мы не трогаемся. Рафаэль тяжело наваливается локтями на руль и смотрит куда-то себе под ноги. Его длинные пальцы ритмично барабанят по разбитым костяшкам, а затянувшаяся тишина подобна ледяным тискам, сковывающим мое тело. Я не решаюсь нарушить молчание и, отвернувшись к окну, утыкаюсь лбом в холодное стекло. Правда, ненадолго. Вскоре мозолистая ладонь накрывает мою коленку, и я вздрагиваю. Перевожу встревоженный взгляд на Рафаэля, который уже всем корпусом подается в мою сторону. И пикнуть не успеваю, как он сгребает меня в охапку, но тело по инерции дает отпор, и я выставляю перед собой ладони.
– Не бойся, – хрипит он, все равно притягивая меня к себе. – Иди сюда, девочка. – Усадив к себе на колени, он шумно выдыхает, зарываясь лицом в мои волосы, и еще крепче сжимает в объятиях. – Прости, – мужской низкий голос топит в своей глубине, и я уже знаю, что у меня нет шанса на спасение, – прости меня, Сола. Я не хотел причинять тебе боль. Прости.
Его слова одним мощным ударом разбивают густой туман сознания, осколками пронзая и сворачивая мое нутро в болезненный спазм. Но одновременно с этим приходит и понимание его предыдущей реакции. Рафаэль переживает горе, в конце концов, от его руки умер его собственный сын. И сейчас этот человек, который учил меня не извиняться и не оправдываться, будто распятый на кресте, кается передо мной.
Он так крепко обнимает меня, что своими сильными руками перекрывает мне доступ кислорода, Наши тела находятся невероятно близко, кажется, даже через влажную одежду я ощущаю огонь его горящего тела. Кровь за жалкую долю секунды разгоняется, закипая в венах, а его порывистое дыхание опаляет замерзшую кожу подобно языку взбесившегося пламени, и я окончательно забываю о мокром, холодном платье. Меня бросает в пот, а от накрывшей истерики больше не получается сдерживать слезы.
Вцепившись пальцами в широкую шею, сама притягиваю Рафаэля как можно ближе, а мои плечи содрогаются от рыданий.
– Ты так напугал меня…
– Знаю, знаю, мышонок. – Он начинает покрывать мои волосы бесконечными нежными поцелуями, даря такие нужные сейчас слова. – Такого больше не повторится. Обещаю тебе. Никогда больше. Ты – моя жизнь, Сола. Останься со мной. Спаси меня. Я потерялся в этом гнилом мире. Не смогу без тебя. Больше не смогу. Ты единственная имеешь значение. Я не имел права… не имел…
Только сейчас я понимаю, насколько бесконечную боль он испытывает, и от этого страшного открытия на сердце ложится неимоверная тяжесть.
– И я не смогу. – Отстраняюсь от него и вытираю противные слезы. Хватит плакать. – Я хочу кое-что сказать, Рафаэль. Меня это пугает…
Вглядываюсь в его измученное лицо, боясь признаться. Боясь того, что он вновь оттолкнет.
– Говори, Сола.
Рафаэль с такой нежностью проходится ладонью по моим влажным волосам, что я готова замурлыкать в его объятиях, забыв весь ужас, что ждет нас за пределами авто. Только сейчас. Только здесь есть время для нас, и я должна уже наконец поддаться порыву своей души.
– Я понимаю, что сейчас не лучшее время, и мне не следует об этом говорить в такой ужасной ситуации… это все так неправильно… но молчать тоже больше не могу… я люблю тебя, Рафаэль…
Закусываю губу, когда его грудь вздымается от глубокого вздоха, а глаза загораются ранее незнакомым пламенем. Нет. Мне не страшно, несмотря на то, что в его взгляде я замечаю голод. Голод, что готов вырваться и поглотить меня. А мне другого и не нужно. Я желаю этого каждой своей клеточкой, что сейчас звенит напряженной трелью.
Рафаэль притягивает меня так близко, что снова становится сложно дышать. Он вжимает меня в свой торс одной рукой, но этого достаточно, чтобы мы слились в единое целое.
– Скажи еще.
– Люблю, – осторожно шепчу прямо в губы.
– Еще. Скажи мое имя. Хочу еще раз услышать.
– Я люблю тебя, Раф…
Но договорить мне мешает жесткий рот, беспощадно набросившийся на мой. Своим диким поцелуем дьявол утягивает меня в самое пекло, руками обхватывает щеки, сильнее притягивая навстречу своему яростному языку. Но вскоре что-то заставляет Рафаэля оторваться от моих губ, и без его жара их тут же обдает колючим холодом. Он останавливается, по-прежнему держа мое лицо в плену крепких ладоней и вынуждая меня замереть вместе с собой.
– Моя девочка, – меня касается рваное дыхание, заставляя ускориться пульс, – как же долго я тебя ждал.
Не знаю, что меня сейчас больше ласкает: его пальцы, нежно гуляющие по скулам, голос, что пробирается хриплыми нотами под кожу, или глаза, которые оставляют острые шрамы, вновь выжигая на мне его клеймо. А я ведь только этого и надо: вечности в его руках.
– Давно ждешь?
– Целую жизнь. – Он нежно ласкает мое горло, заставляя меня вновь дрожать в своих объятиях. – Ждал, когда ты сама придешь ко мне. И ты пришла.
– Ты позвал меня. Во сне. Все это время ты звал меня. Я не могла не прийти, не смогла ничего поделать с этим притяжением.
– Ты даже не представляешь, насколько важна для меня.
– Ну да, – грустная ухмылка искривляет мои губы, – в это сложно поверить. Но сейчас я совершу один сумасшедший поступок.
Рафаэль выжидающе вскидывает брови, и на его усталом лице даже расцветает подобие улыбки.
– Я поверю тебе, – произношу я.
Тяжело выдохнув, он обхватывает мой затылок и притягивает к себе, приникая губами ко лбу.
– Не надо, Сола. Не верь мне. Никому не верь.
Собираюсь заглянуть в его глаза, потому что бесцветный голос пугает меня, но он усиливает хватку, целуя меня и обжигая кожу колючей щетиной.
– Тебе стоит переодеться, совсем замерзла.
Рафаэль позволяет мне отстраниться и, судя по его виду, разговор окончен. Я неохотно покидаю его теплые объятия и перебираюсь обратно на свое место. Только вот мне хочется, чтобы это было не холодное сиденье, а его сердце. Хочу провести там хотя бы один день. Обогреться и набраться сил. Но делать нечего, я проглатываю свои мысли как большую таблетку, что царапает горло.
– Хорошо, но у меня есть одна просьба, прежде чем мы поедем домой. Я понимаю, что не имею права просить сейчас об этом, но пожалуйста, давай вернемся, Рита осталась в клубе. Я должна ее найти.
Замечаю, с какой силой Рафаэль сжимает руль, и начинаю жалеть, что напомнила ему о прошедшем вечере. Но вроде, меня проносит, просто мужчина пугающе спокойным движением заводит машину.
– С ней все нормально, – твердо произносит Рафаэль, не глядя на меня. – Уго нашел ее и утром доставит в аэропорт.
– Правда?! Господи, спасибо! – Хочу обнять его, но тут же гашу в себе это необдуманное желание, стараясь скрыть искреннюю радость в голосе, и продолжаю: – Я могу позвонить ей?
– Думаю, ей сейчас не до тебя. Пусть хотя бы они завершат этот вечер как задумывали.
– Эмм, – истерический смешок слетает с моих губ, и я закусываю их, ощущая, как заметным теплом покалывают мои щеки от смущения за поведение подруги, – хорошо, поговорю с ней завтра. – Накрываю свои колени прохладными ладонями.
Не успеваем мы тронуться, как Рафаэля отвлекает телефонный звонок. Прищурив глаза, он секунду смотрит на экран и подносит мобильный к уху.
– Слушаю… как такое возможно, мать вашу! – рявкает он во все горло, отчего у меня даже перехватывает дыхание, и я до легкой боли сжимаю пальцами ноги. – Собрать всех! Я уже еду!
Нервно оборвав разговор, Рафаэль замирает, а потом начинает бить по рулю. Кажется, еще немного, и он раздавит сжатый в кулаке телефон.
– Твою мать! – Еще один удар, и, бросив мобильный на приборную панель, он резко взъерошивает волосы. – Ублюдки, – с шумом выдыхает он и резко выходит из машины, через секунду уже распахивая мою дверь.
