Текст книги "Убийство из суеверия"

Автор книги: Мэри Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 8

– Мисс Тейлор, от Скотланд-Ярда нельзя ничего скрывать… – надавил на Дженнифер Дуглас Форбс.

Девушка еще какое-то время колебалась, потом тихо-тихо проговорила:

– Дело это очень личное, оно затрагивает честь семьи.

– Мы расследуем дело об убийстве! И должны знать все.

Дженнифер взяла со столика пачку сигарет, достала одну, прикурила от большой металлической зажигалки, лежавшей рядом, выпустила длинную струю дыма и нетвердым голосом начала:

– У нас с братом довольно крупное состояние. После смерти Грегора Адамса оказалось, что профессор оставил своей семье непомерные долги. Слишком много средств ушло у него на коллекцию. Он даже заложил дом, чтобы купить австралийские тотемы из древовидного папоротника. Кредиторы пришли в ярость. Положение день ото дня становилось все хуже. Тогда в знак нашей дружбы с Кевином мы одолжили Эмме денег под залог коллекции, которую оставил ей муж.

– И долг вам так и не вернули… – подсказал старший инспектор.

– Эмма и Кевин пока нигде не работают. Элис только начала заниматься наукой. И никаких денежных поступлений у них не предвиделось. Ну, а поскольку по случаю свадьбы зашел разговор о разделе не только имущества, но и коллекции, заложенной в нашу пользу, не было ничего странного в том, что нас тоже пригласили на семейный совет. Так пожелал мэтр Дервантер.

– В самом деле, – согласился сэр Малькольм, – раз коллекция под залогом и долг вам не выплачен, никто не вправе распоряжаться ею без вашего ведома!

– И тут профессор Даллингтон как раз повел себя очень благородно, – продолжала Дженнифер Тейлор. – Он предложил погасить долги Адамсов в обмен на часть коллекции. Для нас с Патриком это был выход из глухого тупика. Эмма со своей стороны тоже обрадовалась такому исходу, благо это не мешало женитьбе ее дочери. Таким образом, и коллекция оставалась в целости, ведь Эмма боялась, как бы ее, в конце концов, не распродали по частям. Больше того, ей и Кевину даже оставалась некоторая, хоть и малая, ее часть – на память.

– И по поводу этой малой части у Кевина с сестрой возник спор.

– Эта часть, по словам Кевина, была ему особенно дорога, поскольку он лишался всего остального. В конце концов, его можно понять… Он отстаивал память об отце.

Сэр Малькольм достал из кармана жилета свой чудодейственный ингалятор, представлявший собой смесь мускуса, ладана и таннина. Вдохнул из него и продолжал дальше:

– Мисс, я вижу, вы очень снисходительны к Кевину Адам су. Судя по вашим словам, он повел себя крайне грубо с человеком, готовым выручить его семью из безвыходного положения…

– Он думал, Даллингтон пошел на это ради того, чтобы завладеть всей коллекцией профессора Адамса, а заодно жениться на Элис, – упорствовала Дженнифер. – Он даже как-то сказал мне, что Даллингтон нарочно уговорил Грегора Адамса купить те знаменитые австралийские тотемы из древовидного папоротника, чтобы тот влез в долги и был вынужден заложить свой дом.

– Неужели профессор Адамс действительно был настолько наивен и витал в облаках? – поинтересовался Форбс.

– Как большинство великих ученых, – кивнула Дженнифер Тейлор. – Он не знал истинную цену деньгам, да и связь с действительностью утратил. Он жил в другом мире – магов, колдунов, шаманов. И лучшего знатока в этой области было не найти.

– И все это унаследовала его дочь Элис, – предположил сэр Малькольм.

– Да нет, она-то как раз в облаках не витает! – воскликнула Дженнифер Тейлор. – Она девушка вполне уравновешенная. И думаю, далеко пойдет в своей науке. Да и Даллингтон ей всегда поможет. Он ведь обожает ее…

– Простите, но мне все же хотелось бы вернуться к вопросу о залоге, – сказал сэр Малькольм. – Так вам с братом вернули долг?

– Таково было условие всей сделки. И вопрос о возмещении долга следовало решить до раздела коллекции.

– Стало быть, Мартин Даллингтон перевел требуемую сумму в ваш банк… – настаивал благородный сыщик.

– Он подписал чек на нужную сумму, и тот находится у мэтра Дервантера. Да, теперь все уладилось.

– Замечательно. Ну, хорошо, мисс, мы попросили бы вас не выходить из дома, пока не закончится расследование.

– Надеюсь, вы быстро найдете гнусного убийцу. Может, у Кевина и был тяжелый характер, только смерти он совсем не заслуживал!

Как только девушка вышла, старший инспектор глубоко вздохнул и воскликнул:

– Странные люди! Два последних дня и впрямь выдались тяжкие! Как, по-вашему, показания мисс Тейлор могут пролить свет на смерть Кевина?

– Мы продвигаемся по темному туннелю, и впереди уже мерцает свет…

– Как я понял по вашим вопросам, вы считаете, это Кевин украл экспонаты из музея профессора Даллингтона.

– Как знать, может, и так, но скажите лучше, где сейчас лейтенант Финдли?

– Вернулся в Новый Скотланд-Ярд и осматривает вещи с места преступления и те, что нашли в карманах жертвы. Думаю, скоро проявят снимки, сделанные там же.

– Прекрасно. В таком случае давайте прямо туда и отправимся.

– Вы что, не хотите допросить госпожу Адамс с дочерью?

– Оставим их ненадолго в покое, у них и так горе.

Форбс приказал двум полицейским охранять дом профессора Даллингтона, чтобы никто не входил и не выходил. Под проливным дождем сэр Малькольм добрался до «Роллс-Ройса», припаркованного все там же, на Клейтон-стрит, велел Вэнь Чжану направиться к нему на квартиру в Сохо и все подготовить там к его возвращению; а вернуться благородный сыщик собирался, вероятно, за полночь. Вслед за тем оба детектива сели в полицейскую машину и поехали в Скотланд-Ярд.

– Жаль, что вы забрали тело до моего приезда, – сказал сэр Малькольм.

– Да, но вы добирались до нас почти три часа! – пробурчал Форбс.

– К тому же я был тогда под подозрением, не так ли?

– Ах, сэр, не бередите мою рану. Я так сожалею. И все из-за этой книги…

– Но главным образом – из-за дурного настроения госпожи Форбс! Ладно, не будем больше об этом.

Они молчали всю дорогу до главного полицейского управления Большого Лондона. Сэру Малькольму не нравилось новое, современное здание Скотланд-Ярда. Куда больше предпочитал он старое, где еще витала тень Шерлока Холмса. В лифте, пока они поднимались в лабораторию, наигрывала тихая слащавая музыка, словно в каком-нибудь гранд-отеле. Во всю ширь огромных оконных проемов зияло низкое осеннее небо. Такое впечатление, будто сидишь в гигантском аквариуме.

Финдли встретил их на пару с сержантом Бэтхемом. Доктор Стэнтон, хозяин лаборатории, проводил вскрытие. Телом Кевина Адамса он мог заняться только ближе к вечеру. На облицованном мрамором столе были разложены вещи, найденные рядом с телом. К большому огорчению сэра Малькольма, каждое вещественное доказательство снабдили биркой: ему совсем не понравилось, как обращаются с его книгой – исследованием Уоллиса о лапландцах. Он внимательно осмотрел острогу. И то верно – прекрасный экземпляр. На резной рукоятке просматривался рисунок с изображением танцующих воинов. Острога была покрыта тонким слоем животного жира. Перо, о котором упоминал Даллингтон, было красное, красивой формы, хотя и изрядно помятое. На другом конце остроги торчал крюк. На нем виднелись следы сухой, черной-черной запекшейся крови.

– Кровь очень старая, – заметил сэр Малькольм. – Понятно, это кровь не Кевина.

– Как это? – изумился Дуглас Форбс.

– Не удивлюсь, если это окажется кровь тюленя. Чтобы сохранить острогу в первозданном виде, Даллингтон берег ее и никогда не чистил, если к тому же судить по жирной смазке.

– Острога лежала поверх тела, – пояснил Финдли. – Вот мы и подумали…

– А что сказал на этот счет врач, который констатировал смерть?

– Было очень темно. А у нас с собой был только электрический фонарик… Да и врач, местный старичок, все ворчал, что его-де ни свет, ни заря подняли на ноги, – посетовал Форбс.

– Во всяком случае, совершенно очевидно, Кевина убили не острогой, – заверил всех сэр Малькольм. – Можно взглянуть на фотографии?

Сержант Бэтхем быстренько разложил снимки на столе. Они были сделаны со вспышкой, и от передержки труп на них походил на привидение. Однако положение его различалось довольно четко: он лежал на спине, с широко открытыми глазами. Судя по всему, в жизни убитый был человеком довольно симпатичным. По правую руку от него лежала книга Уоллиса.

– Вы же говорили, книга была у Кевина в руке?

– Он, наверно, уронил ее при падении, – предположил Финдли. – На это четко указывает и положение книги по отношению к пальцам.

– Допустим, – согласился сэр Малькольм. – А острогу, вижу, подсунули ему под пиджак.

– Поэтому мы и решили, что жертву закололи ею прямо в грудь… – оправдывался лейтенант. – Говорю же, тьма там была кромешная, да и…

Сэр Малькольм его прервал:

– Поверх тела видны разбросанные лепестки. И, правда, похоже на какой-то ритуал. Теперь покажите, пожалуйста, что у него было в карманах.

– Слушаюсь, сэр.

Лейтенант извлек из железного шкафа яркий полиэтиленовый мешок для вещественных доказательств, а из него – кожаный бумажник, связку ключей и пластиковую карточку, на которой золотыми буквами было выведено: «Клуб Пимлико», пять монет и носовой платок. В бумажнике лежала тысяча фунтов стерлингов новенькими банкнотами.

– «Пимлико» – игорный дом в Тоттенхеме, – пояснил Финдли. – Мы уже давно приглядываемся к тамошней публике – народ все больше сомнительный, правда, вывести на чистую воду никого не смогли. Официально там играют в рулетку. Владелец – некий Бальдуччи, держим его на заметке. Похоже, связан с сицилийской мафией.

– Бэтхем, проверьте, не проходит ли часом Кевин Адамс по нашей картотеке, – распорядился старший инспектор. – Кто его знает…

Сержант вышел. А сэр Малькольм достал из мешка одежду убитого.

– На пиджаке ни одной дырки, – заметил он. – Сейчас поглядим на рубашку… Странная дыра – на острогу не похоже! Посмотрите на характерные ожоги по краям.

– Правда ваша, сэр… Просто поразительно!

– Теперь пойдем, взглянем на тело, – решительно заявил сэр Малькольм.

Они вошли в лифт и спустились в подвал, где помещался морг. Все стены там были облицованы белой кафельной плиткой. Служащий, отставной старший инспектор по имени Блумсбери, ковылял еле-еле, сутулясь и беспрестанно покашливая.

Выдвинули ящик 27. Появилось тело Кевина Адамса, застывшее навеки. На нем были только трусы. Взгляды присутствующих тут же привлекло характерное отверстие с посиневшими краями. Пуля, выпущенная в упор, пробила грудь на уровне сердца. Смерть, должно быть, наступила мгновенно.

– А вот и рана от вашей остроги! – усмехнувшись, воскликнул сэр Малькольм.

– Ах, ты, какая… какая промашка! – проговорил, запинаясь, Дуглас Форбс. – Еще никогда за все время службы не приходилось мне испытывать такого позора! Да уж, Финдли с тем врачом оплошали! Послушайте, сэр, даже не знаю, достоин ли я прощения…

– Скотланд-Ярду впору покупать хорошие очки… Ну, да будет… Видите царапины на щеках и вон там, на шее?

– Конечно.

– Это следы от ногтей, вне всяких сомнений. Ему поцарапали лицо. Ну что ж, пока довольно и этого. Подождем результатов вскрытия, тогда и узнаем, когда именно у него появились эти царапины. Готов спорить – перед самым выстрелом.

Они оставили Кевина заботам старика Блумсбери, а сами поднялись наверх, куда подошел и сержант Бэтхем, только что вернувшийся из архива.

– По картотеке проходит какой-то Кевин Адамс: два года назад его подозревали в незаконной торговле сигаретами, но не арестовали: семья и близкие похлопотали. А незадолго до того его задержали за ночной дебош и оскорбление полицейского, правда, на другое утро отпустили. У него на карточке стоит красный кружок.

– Что значит «поднадзорный».

– Ну и пройдоха!.. – заключил старший инспектор. – С таким послужным списком, может, он и Даллингтоновскую острогу умыкнул вместе с книгой, дощечкой и рубином?

Сэр Малькольм еще раз осмотрел разложенные на столе вещи, которые были обнаружены в заброшенном доме, и сказал:

– Рубина не было ни у Кевина в карманах, ни на полу в доме тетушки Скво. Куда же он девался? Вот что, Дуглас. Давайте-ка наведаемся в полицейский участок на Кенсингтон-роуд.

Такой поворот событий вконец доконал старшего инспектора. Он предпочел больше ни о чем не спрашивать и безропотно последовал за своим именитым другом, как старый верный пес.

Глава 9

В полицейском участке на Кенсингтон-роуд еще не приняли к исполнению новые указания министерства, поэтому там все оставалось по старинке, и сэру Малькольму Айвори это понравилось. Старший инспектор показал свое удостоверение. Дневальный тотчас же кликнул дежурного лейтенанта, и тот, оказавшись лицом к лицу со старшим офицером Скотланд-Ярда, растерялся, не зная, чем помочь двум нежданным посетителям.

– Лейтенант, – начал Форбс, – вы были здесь сегодня утром, когда какой-то бродяга заявил, что обнаружил тело в доме тридцать два на Клейтон-стрит?

– Нет, сэр, но у меня тут есть учетная книга.

– Можно взглянуть?

– Конечно, конечно…

Молодой офицер зашел в соседнюю комнату и вскоре вернулся с раскрытой книгой. Найдя в ней то, что искал, он сказал:

– Читаю: «В пять тридцать сержант Эшли принял заявление от некоего Кромптона по кличке Шаромыга, без определенного места жительства, состоящего у нас на учете, который сообщил, что в поисках ночлега проник под утро в нежилой дом номер 32 на Клейтон-стрит и обнаружил там неподвижное тело, вероятно мертвое, неизвестного гражданина. Прибыв на место с полицейским первого класса Стилом, мы действительно установили наличие трупа в странной обстановке, учитывая тот факт, что вокруг него находились предметы, необычные для данного заброшенного места, а убийство, очевидно, было совершено с помощью своеобразного прута, который лежал на груди убитого. Согласно указанию № 327, мы позвонили в Скотланд-Ярд и связались с дежурным лейтенантом Финдли, который сообщил, что скоро к нам прибудут представители его ведомства. А пока, согласно указанию № 28, мы оставили в доме 32 на Клейтон-стрит наряд в составе двух полицейских».

– Прекрасно, – сказал сэр Малькольм. – Будьте любезны, отыщите этого Шаромыгу и доставьте как можно скорее к профессору Даллингтону – в дом триста семьдесят девять на Кенсингтон-Парк-роуд, там мы его и допросим. И еще посмотрите, пожалуйста, в своей книге, нет ли там заявления от того же Мартина Даллингтона по поводу кражи различных предметов из его дома.

Лейтенант перелистал несколько страниц и после недолгих поисков спросил:

– Вы точно знаете, что тот человек заявлял о краже на этой неделе? Сами посмотрите… Я не вижу ни одной записи…

Сэр Малькольм проверил слова офицера. За октябрь месяц от Даллингтона не поступало и не было зарегистрировано никаких жалоб.

– Может, его заявление просто забыли занести в учетную книгу? – спросил Форбс.

Лейтенант снова ушел в соседнюю комнату, принес пачку бумаг и принялся внимательно их просматривать. В пачке лежали протоколы допросов за последние две недели.

– Нет. Такое заявление у нас не регистрировали. Может, в участке Элефант-энд-Касла?..

– Позвоните им, – велел старший инспектор. Мартин Даллингтон и туда не заявлял о краже.

– Вот видите, – заметил Дуглас Форбс, когда они вышли из участка, – ваш одноклубник не так уж чист, как вы думали…

Сэр Малькольм счел благоразумным промолчать, но, когда старший инспектор, заметив итальянский бар, предложил зайти туда и перекусить, благородный сыщик, не замедляя шага, сказал:

– Дорогой мой, давайте лучше как следует пообедаем вечером. Долг зовет нас как можно скорее повидать того, кого вы столь любезно окрестили моим одноклубником. Если он нас обманул, значит, надо немедленно надрать ему уши, верно?

– Может, он умышленно разыграл кражу? Но зачем?..

Вернувшись в дом Даллингтона, они столкнулись со старушкой экономкой, и та подавленным от страха голосом сказала:

– Ах, джентльмены, джентльмены! Госпожа Адамс чуть не кинулась с четвертого этажа! Бедняжка вроде как совсем потеряла рассудок. Смерть сына вконец ее доконала!

Сэр Малькольм вместе со старшим инспектором бросились на лестницу. На площадке второго этажа они встретили Элис: она была сильно взволнована, дрожала всем телом. И все твердила:

– Ужас! Какой ужас!

С третьего этажа бегом спускался мэтр Дервантер:

– Врача! Надо вызвать врача! Эмме нужен укол. Скорее!

Элис словно очнулась. Взяла себя в руки и решительно устремилась на первый этаж, к телефону.

– Эмма хотела покончить с собой, – утирая лоб, выпалил нотариус. – Слава Богу, Мартин был рядом. И удержал. Она уже шагнула за перила балкона. И кричала: «Хочу умереть! Смерти хочу!» Взгляд блуждающий, безумный. Только и твердила не своим голосом: «Кевин, Кевин». Жуткое зрелище.

Элис вернулась на второй этаж:

– Врач скоро будет. Слишком большое горе для матери. А вы-то, полицейские, что скажете? Нашли что-нибудь?

– Пока еще рано делать выводы, – проговорил Форбс, глубоко потрясенный случившимся.

– Может, вам лучше подняться к госпоже Адамс? – осведомился сэр Малькольм.

– Нет. Подожду врача. С нею там Мартин.

И они сели дружно на длинную, обшитую красным бархатом скамью, тянувшуюся вдоль стен лестничной площадки.

– Мисс, такие тяжелые дни…

– Страшные.

Увидев, что девушка более или менее пришла в себя, сэр Малькольм осмелился заговорить с нею о Кевине:

– Вашему брату, насколько нам известно, было нелегко последние дни…

– Ах, вы уже знаете… Тейлоры, конечно, доложили… Да, Кевин невзлюбил моего жениха.

– И, тем не менее, профессор Даллингтон предлагал свою помощь, чтобы уладить финансовые дела вашей матери и Кевина!

– Вы и это знаете…

Нотариус, который, впрочем, остался стоять, тут же поспешил заметить:

– Элис, поверьте, я ни словом…

– Действительно, мы узнали это не от вас, – успокоил его сэр Малькольм. – Во всяком случае, рано или поздно нам все равно это стало бы известно.

– Кевин был таким, каким был, – решительно заявила Элис. – И говорить тут больше не о чем.

– Увы, есть о чем! Мы должны найти виновного, – заявил старший инспектор.

Девушка вздрогнула. Наступившая вслед за тем тишина, казалось, давила на дом непосильным бременем, и так продолжалось до тех пор, пока в дверь не позвонили. Элис вдруг выпрямилась, точно робот, и медленно спустилась по лестнице в вестибюль встречать врача. Это был маленький тучный человечек с саквояжем. Поднявшись на второй этаж, он с излишней почтительностью приветствовал стоявших на лестничной площадке, после чего двинулся следом за девушкой дальше наверх.

– Мэтр, – обратился к нотариусу сэр Малькольм, – последний раз вы оставили нас, как мне показалось, несколько бесцеремонно…

– О да, действительно, – проговорил Брайан Дервантер, поглаживая бороду. – Простите, пожалуйста. Представляете, я тогда подумал: вдруг Кевин забыл подписать договор. Его подпись была необходима. Ведь вчера вечером он нас внезапно покинул, пообещав подписать бумаги позднее.

Вот я и пошел к Эмме узнать, все ли сделано как надо. Оказывается, нет. Увы, он так и не зашел к матери, а все бумаги она отнесла к себе в комнату.

– Выходит, Кевин ничего не подписал, а теперь он мертв, – заметил старший инспектор. – Это что-то меняет по условиям договора?

– На самом деле это, в сущности, ничего не меняет, – ответил мэтр Дервантер, – правда, теперь придется составлять новый договор, поскольку Эмма и Элис наследуют каждая половину законной доли Кевина.

Врач спускался уже в сопровождении Даллингтона. Проходя мимо троих мужчин на лестничной площадке, он попрощался с ними в той же чрезмерно угодливой манере, с какой приветствовал их, когда поднимался к госпоже Адамс, и вслед за тем двинулся дальше вниз, на первый этаж. Вскоре профессор присоединился к троим гостям на лестничной площадке.

– Какой ужасный день! – проговорил он, тяжело опускаясь на диван.

– Вы, верно, хотели сказать: какая ужасная неделя, – поправил сэр Малькольм. – У вас крадут ценные вещи, ваш будущий шурин дерзит, потом его находят мертвым и, наконец, Эмма Адамс едва не кончает жизнь самоубийством.

Даллингтон покачал головой:

– Нас постиг самый, что ни на есть роковой удар. Знаете, иной раз я даже подумываю: а не бросить ли мне все эти занятия магией. Иные практики оборачиваются против тех, кто имеет дерзость их изучать. Так случилось с профессором Грегором Адамсом. Он занимался сибирскими шаманами и умер от странных приступов удушья.

– Почему странных? – поинтересовался Форбс.

– У него внезапно начались легочные спазмы. Таким образом сибирские шаманы расправляются со своими недругами на расстоянии – насылают на них смертельное удушье. Эти люди наделены такой силой, о которой мы и не подозреваем.

– Хотелось бы вам верить, – сказал сэр Малькольм. – Но неужели шаманы обладают силой манипулировать полицейскими учетными книгами?

– То есть как? – недоуменно спросил профессор.

– Вы сказали, что заявили в местный полицейский участок о краже книги, остроги, дощечки и рубина.

– Нуда.

– Мы не нашли вашего заявления ни в учетной книге, ни в протоколах.

Даллингтон сперва смутился, потом живо ответил:

– Со всеми этими событиями я, наверно, забыл заявить о краже…

– Тем не менее, – продолжал сэр Малькольм, – сегодня утром, когда мы пришли сообщить вам о смерти Кевина, вы сначала решили, что мы нашли книгу Уоллиса. Как же полиция могла найти то, о пропаже чего вы не заявляли?

– Действительно очень странно, – задумчиво проговорил профессор. – Говорю же, в этом деле явно что-то не то…

Старший инспектор взглянул на сэра Малькольма, хранившего как будто полную невозмутимость. Неужели он не видит: ведь этот Даллингтон просто смеется над ними?

– Послушайте! – воскликнул Форбс самым гневным тоном, на какой только был способен. – Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?! Так вы заявляли о краже или нет?

– Сейчас мне кажется – нет. Если б вы только знали, как глубоко меня потрясло происшедшее. Я чувствую, что виноват в какой-то трагедии, но в какой именно – не пойму… Сэр Малькольм, честное слово, я с самого начала думал, что поступаю правильно… Разве мог я жениться на Элис и не позаботиться о ее семье? Во всяком случае, денежные трудности Адамсов меня нисколько не смущали.

– Но ведь коллекция Грегора Адамса была под залогом у Тейлоров…

– Я мог погасить только часть долга невесты, а до долгов Эммы и Кевина мне не было никакого дела. И знаете, почему я так поступил?

– Чтобы сделать приятное Элис, – ответил сэр Малькольм.

– Да, конечно, но прежде всего и в первую очередь – из уважения к памяти моего старого учителя. Грегору Адамсу не очень бы понравилось, если бы Эмма, к своему бесчестью, оказалась банкротом.

– Но ведь была еще коллекция… – настаивал Форбс.

– А куда бы я ее дел? Сами видели, мне и свои-то сокровища негде хранить. Потом, все самое ценное Кевин хотел оставить себе. Нет, мне кажется, я поступил по совести и, хотя это обошлось мне недешево, ни о чем не жалею.

– Вы знали, что Адамсы сильно стеснены в средствах?

– Элис этого никогда от меня не скрывала. Она восхитительная девушка. Надеюсь, я смогу принести ей счастье, тем более что она его заслуживает. Ее жизнь с матерью и Кевином далеко не всегда была безоблачной. Кевин был недостойным сыном – я говорю то, что думаю. А Эмма потакала всем его прихотям. Не будь он мертв, я бы о нем такое рассказал!

– Он был игрок? Занимался незаконной торговлей сигаретами? Якшался с местным отребьем? – предположил Дуглас Форбс.

– У него не было ни стыда, ни совести. Последние дни он вел себя по отношению ко мне совершенно возмутительно, а Эмма все ему спускала. Элис, видя такое ко мне отношение, сильно переживала, и я, чтобы она не убивалась, делал вид, что оскорбления этого недоразвитого юнца мне нипочем. Сказать по чести, в глубине души я думаю, Кевин был одержимый. Я своими глазами видел, как он воспринимал в штыки все прекрасное, доброе, праведное. Он источал на меня яд за то, что я пытался вытащить его из беды. Но, сказать по чести, я делал это не ради него. Только в память о его отце да из уважения к его матери.

В эту минуту сверху спустилась Элис:

– Укол начал действовать. Мама спит. Странно, но перед тем как уснуть, она прошептала: «Не злись, Кевин. Завтра куплю тебе твою машинку. Будет у тебя машинка, даю слово».

– Вот видите, она в нем души не чаяла, – заметил Даллингтон.

– И все же, – проговорила девушка, – я думаю, уж не она ли сама виновата во всех наших бедах?..