Текст книги "Убийство из суеверия"

Автор книги: Мэри Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава 3

Дом профессора Даллингтона действительно стоял на углу Клейтон-стрит и Кенсингтон-Парк-роуд, то есть в десяти минутах ходьбы от заброшенной развалюхи, где обнаружили тело Кевина Адамса. Это было внушительное четырехэтажное здание, скорее благоустроенное, чем шикарное. Оно принадлежало к числу старых построек, большей частью послевоенных.

После того как старший инспектор позвонил, дверь открыла старенькая экономка в черном платье и белом переднике.

– Будьте любезны передать – мы из Скотланд-Ярда.

Через какое-то время появился профессор. Он как будто удивился, но встретил полицию с радостью. И тут же воскликнул:

– О, джентльмены, джентльмены! Входите, прошу. Кого я вижу?! Сэр Малькольм Айвори! Понимаю… Вам сообщили – Уоллис пропал.

– Уже нашли, – сказал Форбс, проходя в маленькую гостиную.

– Вы нашли книгу! Вот так радость, а то я даже сон потерял. Дорогой сэр Малькольм, вы и представить себе не можете, как я переживал!

– Зато я отлично представляю – книгу у вас украли… – заметил старший инспектор.

– Вместе с тремя другими ценными предметами… Я заявил об этой гнусной краже сразу, как только все понял.

– Куда же вы заявили? – поинтересовался Форбс.

– В местный полицейский участок. И вот удача! Книга, по крайней мере, цела? И где же она была? Вора схватили?

Форбс откашлялся и слегка подавленным голосом проговорил:

– Так вы признаете, что эту книгу вам одолжил здесь присутствующий сэр Малькольм Айвори?

– Конечно, поэтому я и переживал. Такая редкая книга, такая ценная, а сэр Малькольм любезно мне дал ее на время… Но, в конце концов, вы ее нашли, и это главное. Впрочем, тут уж я нисколько не удивляюсь.

– Почему же?

– Потому что мой гороскоп показывал совершенно четко. Тот день обещал мне удачу. Черная луна уходит, и звезды соединяются исключительно благоприятным для меня образом!

Между тем Форбс с укоризной продолжал:

– Господин профессор, вы не очень-то обрадуетесь, когда узнаете, где мы нашли книгу… Кстати, вы знаете старенький такой домишко под номером тридцать два на Клейтон-стрит, он еще выставлен на продажу?

– Вы имеете в виду обветшалый особнячок, когда-то принадлежавший тетушке Скво? Ее так звали потому, что она походила на индианку, правда, вот уже десять лет, как она умерла. Но всякий раз, когда я отправляюсь погулять в парк и прохожу мимо, я вспоминаю ее с признательностью. Когда я был совсем еще мальчишкой, она иногда баловала меня конфетами, а родители сладостей мне не давали… Но почему вы спрашиваете про ее дом?

– Потому что там, в пустой комнате, мы и нашли книгу.

– Да что вы говорите! – воскликнул Даллингтон. – Но откуда она там взялась? Нелепица какая-то!

– Послушайте, профессор… Книга находилась в руке мертвого человека.

– Мертвого?

– Паренька, убитого ударом остроги в сердце.

Мартин Даллингтон так и рухнул в кресло.

– Да что вы такое говорите? Острогой? Как ужасно, просто отвратительно!

Это известие, похоже, потрясло профессора до глубины души. Какое-то время он сидел молча, точно оглушенный, потом спросил:

– Вы точно знаете, что острогой?

– Вскрытие покажет, – заверил его Финдли.

С поникшей головой профессор уставился на мыски своих туфель и шепотом признался:

– Вместе с книгой у меня украли еще острогу, великолепную такую, лапландскую…

– С пером на конце?

– Это точно моя. Но кто мог такое сделать? Что все это значит?

– Нам тоже хотелось бы знать… – сказал старший инспектор.

Сэр Малькольм намеренно хранил молчание с самого начала разговора. И вдруг он мягко спросил:

– Дорогой профессор, вам знаком молодой человек по имени Кевин Адамс?

Даллингтон поднял голову и пристально взглянул на благородного сыщика:

– Разумеется. Он брат Элис, моей невесты.

– Вашей невесты? – удивленно проговорил сэр Малькольм. – Вот так сюрприз…

Профессор вскочил и метнулся к старшему инспектору:

– Вы что-то скрываете? Что происходит? При чем здесь Кевин?

– Случилась пренеприятная история, – признался сэр Малькольм. – Того паренька, убитого в заброшенном доме, с книгой Уоллиса в руке, звали Кевин Адамс.

– Что? Кевина убили? Не может быть! Почему вы раньше молчали? Убили моей острогой! Скажите, ведь это страшный сон?!

– Тут и правда есть чему удивляться, – заметил сэр Малькольм. – Когда вы видели паренька последний раз?

– Вчера вечером, здесь, у меня дома. Мы все вместе обедали: его мать, сестра и мои друзья – я пригласил их в гости на пару дней… Уладить кое-какие семейные дела.

– Какие такие семейные дела? – поинтересовался Форбс.

– Касательно нашей свадьбы, то есть Элис и моей. Да, у меня молодая невеста. Но, несмотря на разницу в возрасте, мы отлично ладим… И потом, сами знаете, даже в браке по любви приходится заниматься вопросами материального свойства – денежными и прочими… За этим мы и собрались. Только как сказать Эмме, что сын ее мертв? Она обожала его.

– Профессор, – продолжал Форбс, – вы же понимаете, в таких обстоятельствах Скотланд-Ярд обязан провести расследование. Где сейчас все те, кто участвовал в вашем вчерашнем семейном совете?

– Все здесь. То есть кто-то у себя в комнате, кто-то вышел прогуляться. Мы условились снова собраться ко второму завтраку, к часу дня.

– И продолжить семейный совет… – подсказал сэр Малькольм.

– Да нет, мы уже все решили. И хотели просто перекусить перед дорогой – гости собирались разъезжаться.

– Они что, не из Лондона?

– Адамсам надо возвращаться в Ричмонд. А Дженнифер Тейлор с братом Патриком живут в Филкинсе, к югу от Берфорда.

– А эти Тейлоры и Адамсы вам кто, родственники?

– Никакие не родственники. Просто хорошие друзья. Патрик работал с ныне покойным Грегором Адамсом, мужем Эммы, отцом Кевина и дорогой моей Элис. Он был большой ученый, выдающийся этнолог, не только мой коллега, но и вообще человек исключительного благородства, и я очень его уважал. Нас с ним свела работа, а после его смерти я сблизился с Эммой, его вдовой, и с двумя их детьми.

– Давайте, с вашего позволения, вернемся к Тейлорам. Странно, они вам не родственники, а участие в семейном совете все-таки принимали…

– Должен сказать, в свое время Патрик помогал Грегору Адамсу в его исследованиях. А когда Адамса не стало, он продолжал помогать добрым советом Эмме. Кстати, его сестра Дженнифер влюблена в Кевина, вернее, была влюблена. Увы, пережить сегодняшний день всем нам будет трудно…

– У вас в гостях еще кто-нибудь был? – спросил Дуглас Форбс.

– Мэтр Брайан Дервантер, семейный нотариус Адамсов, тоже был с нами – в качестве юрисконсульта. Он тоже оставался здесь на ночь, а сейчас, кажется, куда-то ушел. Но ко второму завтраку должен вернуться.

– Это все? – хотел уточнить старший инспектор.

– Да, – ответил профессор, еще раз перебирая в памяти все имена: Эмма Адамс, двое ее детей – Элис и несчастный Кевин, брат и сестра Тейлоры и, наконец, мэтр Дервантер.

– Прекрасно, – заключил Форбс, записав все имена к себе в блокнот в мягкой обложке. – Итак, придется их всех допросить.

– Полагаюсь на ваше чувство такта, – живо проговорил Даллингтон. – Смерть Кевина для всех нас потрясение, понимаете?.. Сэр Малькольм, если б я только знал, что когда-нибудь мы с вами встретимся в столь прискорбных обстоятельствах…

Тут открылась дверь, и в гостиную вошла женщина лет пятидесяти в простеньком черном платье, с забранными в пучок седеющими волосами; ее серьезное лицо было тронуто едва заметной улыбкой.

Даллингтон подошел к ней и с жаром схватил за руки:

– Милая Эмма! Дорогой мой друг!

– Что с вами, Мартин? Вы, вижу, весь дрожите. А кто эти джентльмены?

Профессор усадил вдову Грегора Адамса и одним духом выпалил:

– Бедная моя Эмма! Беда пришла в наш дом.

Глава 4

Когда профессор Даллингтон после обходительного предисловия смог, наконец, сообщить матери о смерти ее сына Кевина, та вскрикнула, и у нее началась, было, истерика; потом несчастная вдруг бессвязно заговорила, что свидетельствовало о внезапном, хотя и временном помутнении рассудка.

Дуглас Форбс больше всего боялся тяжелых минут, которые повторялись всякий раз, когда приходилось сообщать родственникам о внезапно постигшем их горе. Обычно старший инспектор возлагал столь щекотливое поручение на лейтенанта Финдли. Сейчас же ему волей-неволей пришлось самому присутствовать при подобной трагической сцене, и он не знал, как себя вести. А сэр Малькольм, похоже, относился к происходившему хладнокровно: он внимательно наблюдал за бедной матерью и профессором, точно энтомолог, рассматривающий через лупу каких-нибудь букашек. Такое отношение поразило Дугласа Форбса, и, отведя благородного сыщика в сторону, он сказал:

– Сэр, если позволите… Можно подумать, для вас такие тяжкие зрелища что-то вроде спектакля…

– А может, это и есть спектакль…

– Вы думаете? Неужели эта парочка уже знала о смерти Кевина?

– Как обнаружили тело в заброшенном доме?

– Какой-то бродяга забрел туда случайно – искал, как видно, где бы проспаться после попойки, ну вот и наткнулся на труп. Струхнув не на шутку, он кинулся к ближайшему постовому – тот осмотрелся на месте и сразу же позвонил нам.

– В котором часу бродяга заявил о своей находке?

– В половине шестого утра.

– А что говорит врач – когда наступила смерть?

– Около часа ночи, но это еще надо уточнить.

– Замечательно. Так вот, дорогой Дуглас, мне больше нечего здесь делать. Теперь вы знаете, я тут ни при чем. И, стало быть, я возвращаюсь домой.

Тут Форбс спохватился:

– Но сэр Малькольм… Не сердитесь… Эта ваша книга… Что ни говори, странное совпадение!

– Совпадение или нет, только вы не имели права обращаться со мной, как с обыкновенным преступником. Вы сильно огорчили меня, Дуглас!

– Дорогой друг, пожалуйста, примите мои извинения. Нынче утром я и впрямь был не в духе. Госпожа Форбс, моя супруга, уж не знаю, какая муха ее укусила, решила сорвать на мне зло.

– Но разве это повод выплескивать раздражение на старого друга?

– Ах, сэр Малькольм, я сражен наповал. Что же мне сделать, чтобы вы меня простили?

Благородный сыщик улыбнулся и по-дружески положил руку на плечо старшему инспектору:

– Чтобы я вас простил? Передайте это дело мне. Уж очень оно интересное.

– Договорились! Прямо сейчас позвоню майору Тернеру и поставлю его в известность.

– Только осторожно! Ни вы, ни Финдли не вздумайте проговориться о том, что было на трупе и рядом с ним. Мы ни о чем не догадываемся. Пусть это пока будет тайной.

– Хорошо, сэр. Понятно, сэр. К вашим услугам, сэр Малькольм.

Форбс в сильном смущении вышел, лейтенант последовал за ним. Тернер был в Скотланд-Ярде большим начальником. Он ценил помощь сэра Малькольма Айвори и его особые методы. Поэтому ничуть не удивился решению этого незаурядного сыщика, а сэр Айвори меж тем вернулся в маленькую гостиную и принялся внимательно осматривать ее убранство.

На стенах висели африканские маски. Они чередовались со вставленными в рамы декоративными досками догонской[4]4
  Догони – народ Мали.


[Закрыть] работы. В большой витрине стояли статуэтки, изображавшие воинов и женщин баконго[5]5
  Баконго, или конго, – народ Заира, Конго и Анголы.


[Закрыть] и сенуфо,[6]6
  Сенуфо – группа народов Берега Слоновой Кости (Кот д'Ивуара) и Мали.


[Закрыть] а также каких-то животных неизвестного вида. Маленькая обезьянка, стоя на задних лапах, держалась за живот, который, казалось, готов был лопнуть. Не иначе как она собиралась породить целый мир.

Эмма Адамс вышла, вернее, выбежала из гостиной, где только что узнала о смерти сына. Совсем потеряв голову, она, конечно, поспешила к себе в комнату рассказать обо всем дочери Элис. Мартин Даллингтон подошел к сэру Малькольму и сказал:

– Все это безделушки. Настоящие сокровища находятся у меня, как я говорю, в музее. В такие трудные минуты, как сейчас, пожалуй, только страсть и может спасти от жестокой хандры.

– Охотно верю. На страдания госпожи Адамс нельзя смотреть без боли.

– Она любила Кевина безумно. Опекала по-всякому, потакала всем прихотям, особенно после смерти мужа. Она баловала его, и даже слишком, а он, надо заметить, платил ей неблагодарностью… Видите ли, по развитию он был отсталый мальчик, но хотел самостоятельности, независимости, хотел освободиться от чересчур навязчивой материнской заботы.

– Сколько ему было лет?

– Двадцать восемь.

– Чем занимался?

– Ничем. Он, знаете ли, принадлежал к числу так называемых вечных студентов, и в пивной его можно было видеть куда чаще, чем в университетской аудитории…

– Понятно. А ваша невеста, мисс Элис…

– О, тут совсем другое дело! Она была моей студенткой и блестяще прошла стажировку в Британском музее, куда я ее рекомендовал. Из нее выйдет прекрасный этнолог, она пойдет по стопам отца. К тому же она Лев, восходящий к Раку. Лев наделяет ее энергией солнца, а Рак погружает в бездны ночных вод. Превосходное сочетание!

– Не сомневаюсь, – заметил сэр Малькольм, думая уже совсем о другом.

В этот миг в гостиную точно безумная влетела Элис Адамс.

– Что мама такое говорит? Этого не может быть!

Она обладала той красотой, которую не могут омрачить даже самые скорбные обстоятельства. Тонкая талия придавала ее фигуре безупречную стройность. Умное, с тонкими чертами лицо обрамляли черные волосы, подстриженные коротко, под мальчишку. Не в силах сдержать слезы, Элис бросилась к жениху, тот нежно заключил ее в объятия. И она безудержно разрыдалась.

– Это ужасно… ужасно, – повторял Даллингтон.

Они стояли так, в объятиях друг друга, несколько минут. Дуглас Форбс, позвонив по телефону, вернулся в гостиную и, глянув на убитую горем пару, не сдержался и проронил слезу. У этого здоровяка, даже скорее увальня, не знавшего вкуса в одежде, оказывается, была легкоранимая душа. Наконец Элис Адамс высвободилась из объятий жениха и только тогда заметила двух сыщиков, тоже находившихся в гостинице.

– Простите… Мартин, кто эти люди?

– Мой друг сэр Малькольм Айвори и офицер Скотланд-Ярда.

Девушка утерла слезы.

– Сэр Малькольм, мой жених много о вас рассказывал. Вы, кажется, состоите с ним в одном клубе, правда?

– Правда, мисс. Примите мои соболезнования.

– А вы, сэр, из полиции? – спросила она.

– Старший инспектор Дуглас Форбс!

– Вы по поводу смерти моего брата?

Даллингтон тут же объяснил:

– Кевин умер при довольно странных обстоятельствах. Я скрыл это от вашей матушки, но, как мне сообщили эти джентльмены, его закололи острогой.

Элис как будто сильно удивилась и в полном недоумении спросила:

– Как это? Острогой? Неужели, Мартин, той самой, которую у вас украли?

– Да, кажется, моей – именно ею и было совершено это постылое злодеяние.

– Боже мой! – Только этот стон и вырвался вдруг из широко разомкнувшихся уст Элис Адамс.

Она так и стояла с открытым ртом долго-долго, потом у нее задрожали веки, а тело повело в сторону. И, не успев схватиться за пиджак Даллингтона, она упала без чувств прямо на ковер.

Глава 5

Как только Элис Адамс пришла в себя, она тут же устремилась на второй этаж к матери, чтобы разделить с нею горе. Жених тоже пошел наверх вместе с невестой и, побыв недолго с несчастными женщинами, скромно удалился. Вскоре вернувшись к двум сыщикам, он повел их в другие комнаты, которые называл музеем.

В этих комнатах царил полный хаос. Великое множество туземных поделок было собрано здесь в беспорядке, логику которого мог постичь разве что сам профессор. Сэр Малькольм узнал кое-какое оружие – томагавки, дротики и ятаганы, а также украшенные оперением головные уборы индейцев сиу, тотемы, ритуальные барабаны, подвесные колокольчики, мандалы[7]7
  Мандала (др. – инд. «колесо», «диск») – один из основных буддийских символов, модель мироздания, «карта» сакральных элементов Космоса.


[Закрыть] и всевозможные маски. Словом, здесь хранились символические предметы со всех концов света, сэр Малькольм настолько этому удивился, что не удержался и спросил:

– Какая же у вас специальность, профессор?

Даллингтон рассмеялся:

– Мой маленький кавардак наверняка кажется вам чем-то из ряда вон, не так ли? Дело в том, что здесь собраны отдельные элементы моих исследований, и на первый взгляд все это производит впечатление хаоса, однако тут я следую так называемому принципу компаративизма.[8]8
  Компаративизм – здесь: сравнительно-исторический метод.


[Закрыть] Моя работа состоит в том, чтобы вскрывать мифологические связи между ритуалами разных народов. Возьмем простой пример – маску! У различных народов, понятно, и маски разные, хотя во всех случаях мы имеем дело с предметом, который служит для того, чтобы покрывать лицо. Но зачем? Каково магическое предназначение маски, каков тот общий знаменатель, объединяющий все маски, откуда бы они ни были? Это и есть главная тема моих исследований.

– Понятно, – кивнул сэр Малькольм.

Дуглас Форбс был не просто удивлен, а потрясен. Он воспринимал столь странное нагромождение разнообразных предметов как одну из форм проявления чудачества их владельца. К тому же каждый из этих предметов казался ему на редкость отвратительным. И как можно заниматься такими вещами? В своем блокноте в мягкой обложке он пометил: «Даллингтон – очень подозрительный тип».

– Возьмите вот эту погребальную свистульку, – продолжал свою лекцию профессор. – Она сделана из терракоты где-то на высокогорьях в Андах. Используется в погребальных обрядах. То же самое в древнем Китае – там была в ходу изогнутая трубочка, луксун, ее пронзительный свист звучал на всех погребальных церемониях. Такой же обычай существует у банту,[9]9
  Банту – народы Южной Африки.


[Закрыть] пёль,[10]10
  Пёль (фулани, фульбе, афули) – народ Западной Африки.


[Закрыть] у сибирских народов и лапландцев. Погребения у них неизменно сопровождались свистом! Так почему же человек свистит, когда хоронит ближнего своего? Вот в чем вопрос!

Оседлав своего конька, Мартин Даллингтон воодушевился. Что же до Дугласа Форбса, он никогда не слышал, чтобы на похоронах свистели. И как только сэр Малькольм сошелся с этим чокнутым! Однако вид у благородного сыщика был совершенно невозмутимый; так же спокойно он задавал этнографу вопросы, и тот распалялся еще пуще. Наконец они оказались в комнате более опрятной, чем предыдущие, – там помещались витрины.

– А это главные мои сокровища! – воскликнул Даллингтон. – Увы, сюда-то и забрался вор и украл острогу. Видите, она была вот здесь, в витрине, закрытой на ключ. Здесь же я запер одну руническую табличку и вашу книгу – думал, они тут в безопасности. Я хранил здесь и рубин, великолепный такой камень, по албанским поверьям, он обладал чудодейственной силой – останавливал кровь и залечивал раны. А какой-то вандал расколотил витрину, похитил четыре мои драгоценности и был таков.

– Как, по-вашему, он сюда проник? – спросил Форбс.

– Наверно, через эту дыру… – Профессор указал на окно. – Вор разбил стекло, добрался до задвижки, повернул и пролез в комнату.

– Да, проще простого, – заметил сэр Малькольм. – С такими сокровищами вам бы следовало поставить на окна решетки.

– Видите ли, вещи такого рода людей не интересуют. И я думал, ни один грабитель на них не покусится. Так что я даже не запирал музей на ключ.

– Может, у вас еще что-нибудь пропало? Вы все проверили?

– Больше ничего. Моя коллекция хоть и в беспорядке, зато я хорошо помню каждую вещицу.

Однако скажите, сэр Малькольм, зачем убивать человека острогой?

– Вы, кажется, не сомневаетесь, что Кевина Адамса убили именно вашей острогой, – заметил благородный сыщик.

– Ну да. У меня крадут острогу и ею же в двух шагах отсюда убивают Кевина Адамса. К тому же, по словам старшего инспектора, у нее на конце было перо. Выходит, острога – лапландская, как у меня. Слишком уж явное совпадение…

– Во всяком случае, вор знал, что искал, да и ориентировался он здесь прекрасно, – заметил сэр Малькольм. – Из всех окон первого этажа он выбирает именно то, что ведет в вашу сокровищницу, затем, уже на месте, он идет прямо к этой витрине, забирает четыре ценных предмета и спокойно уходит. Не кажется ли вам это странным?

– Но ведь с тем же успехом он мог взломать и дверь! – защищался Даллингтон. – Заметить в витрине четыре вещицы. Смекнуть, что они ценные, и украсть. Он вполне мог что-нибудь стащить и в любой другой витрине, так ведь?

– Не думаю, – сказал старший инспектор. – Больше того, по-моему, вы даже знаете вора.

– Как это?

– Вы кому-нибудь говорили про книгу Уоллиса?

– Невесте. Но вы же не думаете… Это же глупо!

– А острога – она у вас давно?

– Купил в начале недели у Рейнольда, торговца экзотическими древностями…

– Кто-нибудь знал о вашей покупке?

– Я показывал ее только Адамсам и Тейлорам, когда они приехали… Такая великолепная вещь… Настоящая редкость. Рейнольд согласился ее уступить только потому, что я пишу книгу о магических обрядах лапландцев.

– А рубин? Руническая табличка?

– Они у меня уже больше десятка лет. Камень – подарок профессора Адамса. Он дорог мне, сколько бы ни стоил, потому что это память о старом друге и учителе. Вы и его нашли в доме тетушки Скво?

– Насколько мне известно, нет, – сказал сэр Малькольм, – впрочем, тело и все улики забрали еще до моего приезда. Правда, Дуглас?

– Не припомню, чтобы там был рубин, – признался старший инспектор. – Хотя мы все обшарили, даже карманы убитого.

Даллингтон снова оживился:

– Этот магический камень только тому на пользу, кто им исцеляет. Он останавливает кровотечение, заживляет раны и рубцы. Но, если кто-то воспользуется им по злому или корыстному умыслу, он приносит один лишь вред. Он мстит! Сколько людей умерло странной смертью, после того как они дерзнули нацепить его в виде украшения. У камней есть душа, верно?

– Ну, хорошо, – проговорил сэр Малькольм, прерывая рассуждения этнолога, – благодарим вас за разъяснения. Они весьма любопытны. А теперь давайте вернемся в гостиную. Мы могли бы там устроить себе кабинет на время расследования? Мне бы хотелось опросить гостей.

– Я ручаюсь за них! – воскликнул Даллингтон. – Они все мои ближайшие друзья, почти члены семьи. Какое отношение они могут иметь к убийству Кевина?

Сэр Малькольм ничего не ответил. Они миновали все комнаты музея, только в обратном порядке, и снова оказались в гостиной. Там их уже поджидала молодая пара. Девушка лет тридцати готова была расплакаться. Подбородок на ее своевольном лице подрагивал – как видно, она силилась сдержать себя, чтобы не разрыдаться. У нее были светлые, слегка завитые волосы и спортивная стрижка. Ее брат, стоявший рядом, выглядел скорее подавленным. Он тоже был блондин – переминаясь с ноги на ногу, он забавно покачивал руками. С виду он казался старше сестры, хотя явно находился под ее влиянием. Она первая и заговорила:

– Мартин, мы только что узнали. Какой ужас! Что стряслось?

– Вот джентльмены из Скотланд-Ярда, – проговорил Даллингтон. – Они всего лишь сообщили страшную новость и больше ничего.

– Джентльмены, – обратилась к сыщикам Дженнифер Тейлор, – мы с братом самые близкие друзья семьи Адамс. Постигшее их горе и нас глубоко тронуло. Скажите же, что вы думаете об этом чудовищном преступлении? Ведь речь идет о преступлении, так?

– Пока рано делать какие-либо выводы, – ответил старший инспектор. – Следствие только начинается.

– Кто же мог держать зло на Кевина? Мартин, вы-то сами имеете хоть какое-то представление, как это могло случиться?

– Ни малейшего. Тело Кевина нашли в заброшенном доме неподалеку отсюда. А убили его… этой… острогой. В руках у него была книга. Вот и все, что нам известно.

– Острогой?! – вскричала девушка. – Какой ужас! И книга… Но вы же знаете, Кевин терпеть не мог книг…

– Книгу украли у меня вместе с острогой, – пояснил этнолог.

После его слов наступила тишина. Патрик Тейлор продолжал молча покачиваться. Тут слово взял сэр Малькольм:

– Когда вы видели вашего друга последний раз вчера вечером?

– После обеда, – сказала Дженнифер. – Мы все вместе поели в большой комнате. Потом мужчины пошли в курительную. А мы, женщины, решили вызвать их на партию в бридж. Эмма Адамс отправилась к ним передать наш вызов. Мэтр Дервантер и вы, Мартин, присоединились к нам. А Кевина с вами не было.

– Да, – подтвердил Даллингтон. – Он пожаловался на головную боль. Может, он выпил много шампанского, вот у него и разболелась голова. Мы собирались отпраздновать счастливое событие – заключение брачного договора. Все были довольны. Кевин пошел немного отдохнуть в комнату, которую я ему отвел.

– А потом вы его видели? – спросил Форбс.

– Да, – сказала Дженнифер, – только гораздо позже. Наверно, часов в одиннадцать. Мы закончили играть в карты. Эмма устала. Мэтру Дервантеру захотелось перед сном подышать воздухом. И тут я увидела, как по лестнице спускается Кевин. Вид у него был неважный. Я спросила, может, ему что-нибудь нужно. А он меня одернул, и, признаться, довольно грубо. И я ушла к себе. Если б я знала…

На сей раз она не смогла сдержать слезы. Закрыла глаза руками и тяжело опустилась в кресло. А ее братец все переминался с ноги на ногу, покачиваясь, точно маятник.

– А вы, сэр? – обратился к нему благородный сыщик.

Он, похоже, удивился:

– Я? О, я, видите ли… Это действительно большое горе. Такое… горе…

– Вы можете подтвердить слова сестры?

– Насчет Кевина? Нет. После обеда я пошел в библиотеку. Когда-то, еще совсем мальчишкой, я помогал ныне покойному Грегору Адамсу по работе. И хотел вчера найти книгу о культе солнца и луны у майя, которую мой учитель подарил господину Даллингтону. Издательства «Мередит». Так вот, я нашел ее и потом весь вечер читал.

– Это точно, – подтвердил профессор. – Часов в десять, во время игры в бридж – я сидел на месте покойного, – я пошел предложить Патрику кофе. Он сидел в библиотеке и читал. Патрик у нас любит одиночество. Всякие светские сборища ему не по душе.

Такие слова, кажется, задели молодого человека за живое, и он отреагировал резко:

– Я что, не имею права?

– Конечно, имеешь, мой юный друг.

– Никакой я вам не юный друг.

Бросив, ко всеобщему изумлению, столь обидное замечание, Патрик Тейлор с громким топотом вышел из гостиной.

– Смерть бедняги Кевина всех нас изрядно подкосила, – только и вымолвил Мартин Даллингтон.