Текст книги "Прощаясь навсегда"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

И вдруг удача. Бедно одетая женщина лет пятидесяти, с изможденным лицом внезапно улыбнулась:

– Похоже, вы ищете мою подружку Куинни.

Входя в вестибюль многоквартирного дома на Парк-авеню, пятидесятидвухлетняя Уинифред Джонсон всегда испытывала робость. Она работала с Эдамом Колиффом три года, сначала в «Уолтерс и Арсдейл», а прошлой осенью, когда он основал собственную компанию, ушла вместе с ним.

Худенькая, хрупкая Уинифред носила строгие деловые костюмы. Она была такой тихой, что люди часто забывали о ее присутствии, но она замечала все и ничего никогда не забывала. За время работы на Роберта Уолтерса и Лена Арсдейла она научилась всему, что требовалось знать о строительном бизнесе. Эдам Колифф сразу это понял и очень высоко ее ценил.

А вот Нелл никогда его не ценила. Жаль, что Эдаму досталась в жены внучка знаменитого деда, из-за которого у нее не остается времени на мужа.

Эдам заслуживал лучшей участи. Иногда он рассказывал о своем детстве на ферме в Северной Дакоте, о том, как ходил в библиотеку за книжками, где были картинки с красивыми домами. Иногда просил ее что-нибудь рассказать. Эдам обожал рассказы Уинифред о ее первых днях в «Уолтерс и Арсдейл».

– Так ты говоришь, что этот старый лис не остался внакладе, когда цены рухнули?! – восклицал он и обещал никому не говорить ни слова.

Она часто вспоминала вечер, когда он с упреком произнес:

– Уинифред, брось притворяться. В твоей жизни кто-то есть.

И она все ему рассказала и даже назвала имя. Тогда она по-настоящему стала ему доверять.

Швейцар в униформе положил трубку интеркома:

– Миссис Колифф ждет вас, мисс Джонсон.

Эдам попросил забрать его кейс и темно-синий пиджак. В свойственной ему манере он виновато объяснил:

– В кейсе бумаги, которые понадобятся мне на совещании, а пиджак нужен на случай, если я вдруг передумаю и пойду в «Четыре времени года».

По его тону Уинифред поняла, что между ним и Нелл произошла серьезная размолвка. Это только укрепило ее уверенность в том, что брак Эдама висит на волоске.

Поднимаясь на лифте, она думала о предстоящей встрече на яхте Эдама. Их будет только пятеро. Она сама, три участника проекта, связанного с башней Вандермеера, – Эдам, Сэм Кроз и Питер Ланг – и прораб Джим Райан.

Уинифред знала, что всех встревожат публикации в сегодняшних газетах, но сама была спокойна. В крайнем случае придется разориться на взятки нескольким нужным людям.

Двери лифта открылись, в вестибюле ждала Нелл. Вдруг приветливая улыбка исчезла с ее лица.

– Что с вами? – спросила Уинифред.

«Боже мой, – в панике подумала Нелл, – почему это со мной происходит?»

Глядя на Уинифред, она отчетливо слышала внутренний голос: «Путешествие Уинифред в этом мире закончилось».

Эдам прибыл на яхту за пятнадцать минут до начала встречи. Зайдя в каюту, он убедился, что посыльный оставил в буфете блюдо с сырами и крекеры. В баре тоже прибавилось напитков.

В течение дня у Эдама не раз возникало желание позвонить Нелл, но он в конце концов решил этого не делать. Его нежелание ссориться с ней было таким же сильным, как недавно возникшая ненависть к ее деду. Нелл просто не хотела признать очевидный факт: Мак стремился посадить ее на свое место лишь затем, чтобы сделать своей марионеткой. Вся эта лицемерная болтовня насчет того, что он уходит на покой, сущая ерунда. Он боялся, что победу на выборах одержит его конкурент. Вот старик и решил воспользоваться Нелл, чтобы она, выиграв выборы, вернула ему власть.

– Привет. Это я.

Эдам поспешил на палубу и подал руку Уинифред, чтобы помочь подняться на борт – с его пиджаком и кейсом под мышкой. Она была явно расстроена.

– В чем дело, Уинифред?

– Ты видишь меня насквозь, Эдам. – Сжав его руку, она попыталась улыбнуться. – Ответь мне честно, я чем-нибудь могла рассердить Нелл?

– Что ты имеешь в виду?

– Она вела себя со мной очень странно. Словно хотела, чтобы я побыстрее ушла.

– Не принимай это на свой счет, – спокойно ответил Эдам. – Утром мы с ней поругались. Наверное, она никак об этом не забудет. Смотри, вот и Джим.

Джим Райан явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он молча принял предложение Эдама налить себе что-нибудь выпить.

Через десять минут появился Сэм Кроз, проклиная пробки и своего нерадивого водителя. Холодно кивнув Джиму, он плеснул себе в стакан неразбавленного джина.

– Я вижу, Ланг, как всегда, опаздывает, – буркнул он.

– Я говорил с ним перед отъездом, – пояснил Эдам. – Он был уже в пути. Появится с минуты на минуту.

Через полчаса зазвонил телефон.

– Я попал в аварию. – В голосе Питера Ланга явно чувствовалось напряжение. – Столкнулся с чертовым трейлером. Мне повезло, что остался в живых. Полицейские хотят отвезти меня в больницу на обследование. Либо отменяйте встречу, либо начинайте без меня.

Через пять минут «Корнелия II» вышла в море. Ветер крепчал, облака заволокли солнце.

–  Менятошнит, – пожаловался восьмилетний Бен Такер, стоя у поручней туристического парома.

– Море разволновалось, – согласился его отец, – но скоро мы окажемся на берегу. Лучше смотри по сторонам. Ты еще не скоро окажешься в Нью-Йорке.

У Бена запотели очки, и он снял их, чтобы протереть. На самом деле ему понравилась поездка к статуе Свободы и на остров Эллис, но сейчас он чувствовал, что его вот-вот стошнит. На пароме противно пахло соляркой.

Бен принялся жадно разглядывать скользящие по гавани частные яхты. Вот бы покататься на такой. Когда он разбогатеет, первым делом купит себе морскую яхту с каютой.

Взгляд Бена устремился на плывущую вдали великолепную яхту «Корнелия II». Благодаря дальнозоркости он без очков смог прочесть название.

Внезапно его глаза широко раскрылись.

– Не-е-т!

Прямо у него на глазах «Корнелия II» взорвалась, превратившись в огромный огненный шар, осколки которого, взметнувшись в воздух, медленно попадали в воды Атлантики.

Я даже сказала, чтобы он не приходил домой, мучительно вспоминала Нелл на исходе того страшного дня. А Эдам мне ответил: «Надеюсь, ты это не серьезно». Но я промолчала. Днем я хотела позвонить ему, но не сделала этого. Почему? Весь день меня преследовало страшное предчувствие, я знала, что должно случиться что-то непоправимое.

Уинифред – увидев ее, я поняла, что она скоро умрет!

Это было похоже на то, что я испытала после смерти родителей – внезапно я ощутила, что они со мной. Они умерли, но пришли ко мне попрощаться. Эдам, прошу тебя, приди ко мне попрощаться. Позволь мне попросить у тебя прощения.

– Нелл, чем я могу тебе помочь?

Она с трудом поняла, что это Мак, с трудом сообразила, что время за полночь. День рождения Герт прошел, как и планировалось, никто еще не знал о случившемся. Нелл соврала, что Эдам не пришел из-за важной встречи.

Вернувшись вечером домой, Нелл решила поговорить с Эдамом начистоту. Она не допускала и мысли о том, что Эдам воспользуется ее предложением и не придет ночевать. Она собиралась выслушать его аргументы и попробовать найти компромисс. Быть хорошим политиком – значит уметь договариваться. Возможно, те же качества нужны и хорошей жене.

Однако в вестибюле ее уже ждал детектив Джордж Бреннан. Нелл мгновенно поняла: что-то случилось. В квартире детектив Бреннан осторожно сообщил ей о несчастье, а потом, извинившись, задал несколько вопросов. Согласно показаниям свидетелей, сказал он, на борту вместе с ее мужем находилось по меньшей мере еще три человека. Она может назвать их имена?

Еще не осознав весь ужас случившегося, Нелл ответила, что, насколько ей известно, на встрече должны были присутствовать партнеры Эдама и его секретарша. Она назвала имена. Вскоре после ухода детектива появились Мак с Герт.

– Мы услышали сообщение по радио, – сказала Герт. – Я переночую у тебя. Тебе нельзя оставаться одной.

Нелл покачала головой:

– Спасибо, тетя Герт. Но мне нужно побыть одной.

Когда Нелл провожала Мака до двери, тот мрачно заметил:

– Ты правильно сделала, что не позволила Герт остаться. Иначе она всю ночь занималась бы своими глупостями – пыталась бы связаться с духами. – Он нежно коснулся ее руки. – Нет слов, как я огорчен. Потерять Эдама так внезапно, после того, что случилось с твоими родителями… Ты не заслуживаешь этого.

К ним подошла Герт и взяла Нелл за руки:

– Я понимаю, что словами тебя не утешить, Нелл, но я хочу напомнить, что на самом деле ты его не потеряла. Сейчас он находится на другом уровне существования, но он по-прежнему твой Эдам.

– Хватит, Герт, – вмешался Мак. – Нелл сейчас не до этого. Поговорим завтра утром.

Они ушли. Нелл вернулась в гостиную, поймав себя на том, что прислушивается: не звякнут ли в замке ключи Эдама. Словно в трансе, она начала бродить по квартире, поправляя журналы на тумбочке, подушки на диване. В конце концов мы все бы уладили, подумала она. Знаю, что уладили.

Ей очень хотелось, чтобы Эдам был жив, чтобы он открыл дверь, вошел и сказал: «Слушай, Нелл, я люблю тебя, мне очень жаль, что так вышло».

Яхта Эдама взорвалась.

Обе свои яхты Эдам назвал в мою честь, подумала Нелл, однако ни на одной из них я не плавала вместе с ним. После того случая на Гавайях, когда ее едва не унесло течением, она стала бояться воды.

Эдам любил море. Так или иначе, то, что могло бы оказаться для нас проблемой, обернулось выигрышем, размышляла Нелл. По выходным я часто ходила с Маком на политические мероприятия или работала над своей колонкой, а Эдам отправлялся кататься на яхте или рыбачить. А потом он и я возвращались домой и были вместе.

Мы бы все уладили, подумала она опять.

Погасив свет в гостиной, Нелл направилась в спальню. Странно, что я почти ничего не чувствую. Лучше бы я плакала или грустила. А вместо этого у меня такое чувство, будто я должна чего-то ждать.

Но чего ждать? Или кого?

Она разделась, повесила на вешалку зеленый шелковый брючный костюм от «Эскады». Когда костюм принесли из магазина, Эдам, открыв коробку, долго на него смотрел. «Он будет здорово на тебе выглядеть, Нелл», – сказал он.

Она надела сегодня этот костюм, потому что втайне надеялась, что Эдам, как и она сама, пожалеет о ссоре и придет в ресторан. Хотелось бы думать, что он собирался прийти, размышляла она, доставай из шкафа ночную рубашку. Нелл машинально умылась, почистила зубы и легла в постель.

– Эдам, Эдам, – произнесла она вслух имя мужа. – Я люблю тебя. Пожалуйста, вернись!

Она подождала. Легкое жужжание кондиционера и вой полицейской сирены были единственными звуками, которые ей удалось различить.

– Эдам, мне очень жаль, – тихо сказала Нелл. – Пожалуйста, дай мне знать, что ты меня слышишь. Мама с папой со мной попрощались. Эдам, прошу тебя, позволь мне ощутить твое присутствие. Прежде чем расстаться навсегда, дай мне возможность попросить у тебя прощения.

Остаток ночи Нелл провела в ожидании, глядя в темноту. На рассвете она наконец смогла расплакаться – оплакать Эдама и все те годы, которые они не проведут вместе.

В половине восьмого Лайза начала прислушиваться, не едет ли машина Джима. Она хотела сделать ему сюрприз и приготовила его любимое блюдо – курицу с рисом.

В половине седьмого она накормила детей, но сама решила дождаться Джима. Она накрыла стол на двоих и даже поставила в холодильник бутылку вина. Утром Джим выглядел таким растерянным, таким жалким. Весь день он стоял у нее перед глазами.

Неужели она не ослышалась и он в самом деле сказал перед уходом: «Мне очень жаль»? Что он имел в виду? – недоумевала Лайза.

На кухню пришли дети: Кайл, Келли и Чарли – и сели за стол делать уроки.

К половине девятого Лайза начала волноваться. Где Джим? Наверняка не на яхте.

В пятницу вечером всюду пробки, сказала она себе.

Через час Лайза отослала двоих младших детей наверх надевать пижамы. Кайл пошел смотреть телевизор.

Джимми, где ты? – подумала со страхом Лайза, когда стрелки часов приблизились к десяти. Может быть, тебя и в самом деле уволили. Что ж, если так, найдешь другую работу.

В половине одиннадцатого в дверь позвонили. Похолодев от страха, Лайза бросилась открывать. Двое мужчин показали ей полицейские жетоны.

– Миссис Райан, можно войти?

– Джимми покончил с собой, да? – Вопрос сам собой сорвался с ее губ.

Это ужасно.Эдам был полон сил, абсолютно здоров, думала Герт. Внезапно она почувствовала бесконечную слабость. В тиши своей комнаты она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Когда перед ее внутренним взором, как живое, возникло его лицо, глаза Герт наполнились слезами.

Улыбка Эдама могла согреть самое черствое сердце. Когда Нелл впервые привела его в дом, она вся светилась любовью. Словно на душу Нелл, когда она встретила Эдама, сошел свет. Герт почувствовала ком в горле.

Она со вздохом поднялась и прошла на кухню. Взяла чайник и улыбнулась. Мы с Эдамом часто смеялись вместе, подумала Герт. Он был не похож на Корнелиуса, который постоянно злится на меня. Эдам даже приходил сюда, когда собиралась наша группа экстрасенсов. Ему было интересно.

Что ж, если Нелл будет тяжело смириться с уходом Эдама, я сделаю все, чтобы она попыталась установить с ним связь. Эдам скажет, что его время истекло, и попросит не горевать о нем, потому что он рядом.

Чайник засвистел, и Герт выключила газ. Сегодня обычно бодрый звук свистка казался печальным. Словно погибшая душа молит об избавлении, с тревогой подумала Герт.

Джек Склафани вырос в Куинсе и еще с детства, с тех пор как играл на Бейсайд с соседскими ребятишками в «полицейских и грабителей», мечтал пойти работать в полицию.

Теперь, когда ему исполнилось сорок два и он жил в Бруклин-Хайтс, Склафани был первоклассным детективом и состоял в элитном подразделении при окружной прокуратуре. Он работал со многими прекрасными людьми, но больше всех ему нравился напарник, Джордж Бреннан. Поэтому он сразу же насторожился, услышав в одиннадцатичасовых новостях, как Бреннан отвечает на вопросы репортеров о взрыве яхты.

Бреннан стоял у скромного домика в Куинсе.

– Миссис Райан подтвердила, что се муж, работавший в строительном компании Сэма Кроза, собирался присутствовать на «Корнелии II», – говорил он. – Похожего на него человека видели поднимающимся на борт яхты незадолго до ее отплытия, что дает основание предполагать, что мистер Райан стал одном из жертв взрыва.

– Сколько человек было на борту? – раздался голос из толпы.

– Нам удалось выяснить, что кроме мистера Райана на яхте должны были находиться еще четверо, – ответил Бреннан.

– Разве дизельные яхты взрываются?

– Мы ищем причину взрыва.

– Это правда, что Сэма Кроза собирались обвинить в махинациях?

– Комментариев не будет.

Сэм Кроз, подумал Джек. Ему наверняка предъявили бы обвинение. Так, значит, он тоже был на этой яхте! Законченный мошенник! От него многие хотели бы избавиться.

СРЕДА. 14 ИЮНЯ
Глава 3

– Нелл, я даже выразить не могу, как мне тяжело. До сих пор никак не приду в себя. Это невероятно.

Питер Ланг сидел напротив Нелл в ее гостиной. Его лицо было в синяках, он выглядел глубоко потрясенным. В первый раз Нелл ощутила какое-то сочувствие к этому человеку.

– Я был настолько разбит, когда вечером попал домой, что отключил телефон и лег спать. Журналисты звонили моим родителям, и отцу еще здорово повезло, что у него не случился сердечный приступ. Мама плачет с тех самых пор, как выяснила, что со мной все в порядке.

– Могу себе представить, – сказала Нелл, подумав, как бы она сама отреагировала, если бы Эдам позвонил и сказал, что его не было на яхте.

Но без него никто не мог выйти в море. Яхта Эдама, названная в ее честь, стала для него гробом.

– Завтра заупокойная служба по Эдаму, – сказала Нелл.

Ланг помолчал минуту, затем спросил:

– Нелл, полиция подтверждает, что на яхте была бомба?

– Официально, нет.

Но она знала, что полиция подозревает наличие бомбы, и мысль об этом не оставляла ее. Зачем было взрывать яхту? Она не успокоится, пока не выяснит этого.

Жене Джима Райана тоже был нужен ответ. Она позвонила Нелл на следующий день после трагедии.

– Миссис Колифф, у меня такое чувство, будто я знакома с вами, – сказала она. – Я видела вас по телевизору и читала вашу колонку. Не знаю, что вам говорили о моем муже, но не хочу, чтобы вы считали его виновным в смерти вашего мужа. Джим не мог этого сделать. Он жертва, так же как и ваш муж. Да, он был в депрессии. Но полиция намекает, что это Джимми взорвал яхту. Даже если Джим и был склонен к самоубийству, он бы никогда, никогда не стал бы виновником смерти другого человека.

Фотографии похорон Джима Райана были в газетах. Лайза Райан и жавшиеся к ней трое детей шли за гробом, в котором лежали разрозненные фрагменты тела их отца и мужа. Нелл прикрыла глаза.

– Нелл, мне хотелось бы на той неделе обсудить с тобой кое-какие дела, – мягко сказал Ланг. – Необходимо принять ряд совместных решений. Но время еще есть. – Он поднялся. – Попробуй немного отдохнуть.

Когда дверь за Питером Лангом закрылась, она почувствовала облегчение. В ней все восставало при мысли, что он остался цел.

– Эдам! – громко позвала она. – Эдам, – повторила она тише, как будто он слышал ее.

Разумеется, ответа не последовало.

Мы прожили в этом доме с Эдамом три года, подумала она. Как я привыкну к одиночеству?

Она купила эту квартиру после окончания Джорджтаунского университета, прежде чем начать работать на юридическом факультете Фордэмского университета, на деньги, которые находились в руках опекуна до того времени, как ей исполнился двадцать один год.

– Какое гнездышко я бы устроил для тебя, будь у меня деньги, – пошутил Эдам, когда они начали заговаривать о браке. – Дай мне лет десять, и обещаю тебе, картина будет совсем другая.

– Почему бы не провести эти десять лет здесь?

Она освободила для его вещей один встроенный шкаф в спальне и взяла из особняка Мака старинный комод, принадлежавший ее отцу.

И сейчас она подошла к этому комоду и взяла в руки серебряный поднос, стоявший рядом со свадебной фотографией, – поднос, на который Эдам обычно выкладывал ключи и мелочь.

Во вторник вечером он переоделся в комнате для гостей. Не хотел меня будить.

Вдруг ей показалось необычайно важным, что она пропустила последнюю ночь, когда могла наблюдать за знакомым ритуалом – смотреть, как муж укладывается спать.

В среду во второй половине дня соседка Лайзы Бренда Каррен с дочерью Морган заехали за Кайлом, Келли и Чарли, чтобы отвезти их в кино и поужинать.

– Идите в машину, – скомандовала Бренда. – Я хочу поговорить с вашей мамой. – Она минутку помолчала. – Лайза, не беспокойся. Ты же знаешь, с ними ничего не случится, они с нами. Тебе нужно какое-то время побыть одной.

– Даже не знаю… – подавленно ответила Лайза. – Но ты, конечно, права. Мне надо разобрать стол Джима. Я должна подать документы на пособие для детей. По крайней мере будут хоть какие-то деньги.

– У тебя есть страховка?

– Какая-то есть, – ответила Лайза.

Едва похоронила Джимми, подумала она, и уже разговор о деньгах. А мм еще задолжали четырнадцать тысяч по кредитным карточкам.

– Лайза, Джим всегда держал дом в порядке. Эд просил передать, что, если нужно будет что-нибудь отремонтировать, он поможет. Джим был прекрасным человеком, и мы любили вас обоих. Мы сделаем для тебя все, что в наших силах.

Лайза попыталась улыбнуться.

– Спасибо, я знаю.

Она проводила Бренду до двери, затем вернулась на кухню. Посмотрела на стопку конвертов на столе. Закладная, счета за газ и телефон просрочены на неделю. Если бы Джим сейчас был дома, они бы сели и вместе со всем этим разобрались. Теперь это моя работа, подумала Лайза.

Она подписала чеки и с замирающим сердцем вытащила счета по кредитным карточкам. В этот месяц она не решилась заплатить по каждой больше необходимого минимума. На одном из конвертов она увидела столбцы цифр. Сколько раз она смотрела, как Джим суммирует платежи, расстраивается из-за того, что они увеличиваются?

А потом он спускался по лестнице и сидел за своим верстаком час или два, делая вид, что что-то ремонтирует. Лайза подумала: он не хотел, чтобы я видела, как он переживает.

Почему он не перестал нервничать, когда снова нашел работу? – задумалась Лайза. Этот вопрос не давал ей покоя несколько последних месяцев. Она машинально пересекла комнату и открыла дверь в подвал. Спустилась по лестнице в мастерскую и включила свет. Лайзе было больно смотреть на образцовый порядок на верстаке. Все инструменты лежали по местам.

Шкафчик для документов – его тоже надо хорошенько обследовать. Лайза открыла верхний ящик – там лежали аккуратно подписанные папки с декларациями о доходах.

Открыв другой ящик, она увидела, что в нем хранились какие-то чертежи. Под ними, на дне, она обнаружила большую коробку – нет, целых две, в оберточной бумаге, перевязанные бечевкой.

Поставив коробки на стол, Лайза перерезала бечевку, развернула бумагу и подняла крышку первой коробки. С ужасом, не веря своим глазам, она смотрела на уложенные ровными рядами пачки денег и долго не могла отвести от них взгляд.

Час спустя, пересчитав содержимое коробок, Лайза узнала, что Джим Райан, ее любимый муж, прятал у себя в мастерской пятьдесят тысяч долларов.

За два года, проведенные в Нью-Йорке, экстрасенс и медиум Бонни Уилсон обзавелась обширной клиентурой. Тридцатилетняя Бонни, красивая, тоненькая, черноволосая, с бледной кожей, больше походила на манекенщицу, чем на человека, занимающегося парапсихологическими явлениями. Но на самом деле она была неплохим специалистом. Особенно часто к ней обращались те, кто хотел вступить в контакт с умершим любимым человеком.

Она обычно объясняла новым клиентам: «Экстрасенсорные способности можно развить у любого из нас. Однако даже в детстве я умела чувствовать, что происходит в жизни других людей. Со временем я обнаружила, что могу устанавливать контакт с теми, кто перешел на высший уровень существования. Некоторых расстраивает то, что я говорю, но большинству служит хорошим утешением. Бог дал мне этот дар, и мой долг – использовать его на благо людей».

Бонни регулярно посещала ежемесячные собрания Ассоциации нью-йоркских экстрасенсов. Сегодня, как она и думала, Герт Макдермот, которая никогда не пропускала этих собраний, не пришла. Понизив голос, члены ассоциации обсуждали трагедию, случившуюся в ее семье.

– Я схожу к Герт, – предложила Бонни. – Может, получится ей помочь.

В этот же день, но раньше, Джед Каплан отправился на ставшую привычной прогулку, начинавшуюся от дома матери на пересечении 14-й улицы и Первой авеню и заканчивавшуюся на берегу Гудзона. Вот уже пятый день подряд он проходил по этому маршруту.

Джед глядел на Гудзон с легкой улыбкой. Мысль о том, что «Корнелия II» больше не будет бороздить эти волны, приводила его в возбуждение. Он с наслаждением представлял себе, как тело Эдама Колиффа разлетается на части. Эта картина вновь и вновь вставала у него перед глазами.

Джед наблюдал за океанским лайнером и раздумывал, куда же он плывет. В Европу? – прикидывал он. В Южную Америку? Черт, может, ему тоже пора податься куда-нибудь подальше? Ясно, что пришло время сваливать. Старуха сводит его с ума, а он, вероятно, ее.

Сегодня утром, приготовив ему завтрак, она сказала:

– Джед, тебе пора заняться делом. Я дам тебе денег, чтобы ты мог начать все заново.

Сначала она собиралась дать пять тысяч. К концу завтрака он заставил ее увеличить сумму до двадцати пяти тысяч, и к тому же она вынуждена была показать ему завещание, по которому все ее имущество доставалось ему.

Джед снова представил смерть Эдама Колиффа.

Свидетель взрыва, которого цитировали в «Пост», сказал: «Яхта не двигалась. Я подумал, что они, возможно, бросили якорь и решили перекусить. Вдруг – бабах! Как будто на них сбросили атомную бомбу».

Джед вырезал эту заметку и положил ее в карман рубашки. Ему было жаль одного: что сам он не видел взрыва.

Конечно, плохо, что погибло еще два человека. Но вряд ли они были намного лучше Колиффа. Наверное, вместе с ним уговаривали слабоумных старых вдов за гроши отдавать свою собственность. Что ж, по крайней мере никакой «Корнелии III» не будет, злорадствовал он.

– Извините, сэр.

Вместо бездомного попрошайки, которого Джед ожидал увидеть, перед ним стоял серьезный человек с проницательным взглядом.

Человек предъявил свой жетон:

– Детектив Джордж Бреннан.

Слишком поздно Джед осознал, что болтаться около пристани было глупой ошибкой.

Наконец-то поиски матери могли увенчаться успехом. Женщина из приюта, узнавшая ее на фотографии и даже назвавшая Куинни, впервые за долгое время подарила Дану Майнору надежду.

Казалось, он разыскивает мать всю свою жизнь. Она исчезла вскоре после несчастного случая, чуть не стоившего ему жизни.

Время от времени в день своего рождения он получал неподписанную открытку и знал, что открытка от нее – простое подтверждение того, что она еще жива. Однажды, семь лет назад, сидя у бабушки, он включил телевизор и принялся переключаться с канала на канал. По одному шел репортаж о манхэттенских бездомных.

Какая-то женщина отвечала на вопросы, стоя на углу Бродвея. Репортер спросил, как ее зовут.

– Люди называют меня Куинни.

Услышав голос женщины, бабушка вскочила:

– О боже, это Кэтрин! Дан, гляди, гляди! Это твоя мать!

Лицо на экране было изможденным, глаза тусклыми, но еще можно было понять, что в молодости она была хороша собой.

– У вас есть семья? – задал вопрос репортер.

Женщина посмотрела прямо в камеру:

– Когда-то у меня был чудный маленький сын. Но без меня ему лучше, поэтому я ушла.

На следующий день дед и бабка Дана наняли частного детектива, чтобы попытаться найти Куинни, но она исчезла бесследно. Она в Нью-Йорке, думал Дан. Я должен ее найти.

Лили Браун, женщина из приюта, заверила его:

– Куинни вернется. Она никогда надолго не уезжает из Нью-Йорка, а летом сидит в Центральном парке. Это место она любит больше всего на свете, так она говорит.

Пока я должен был доволен и этим, думал Дан, пробегая трусцой по дорожкам парка.

Когда Нелл открыла дверь Корнелиусу Макдермоту, он заключил ее в объятия.

– Нелл, – сказал он, – помнишь, что говорили старые ирландцы родным покойного на поминках? Они говорили: «Я сожалею о твоем горе». Это значит: «Твое горе – мое горе. Я разделяю твою печаль». Ты должна знать, насколько глубоко я скорблю об Эдаме.

Не будь несправедлива к нему, сказала себе Нелл. Он любит меня и заботится обо мне всю мою жизнь. Возможно, он просто не мог не ревновать меня к Эдаму. После смерти бабушки многие женщины любили Мака и хотели выйти за него замуж. Вероятно, это из-за меня он не связал свою жизнь ни с одной из них.

– Я знаю, – сказала она. – Думаю, мне просто нужно время, чтобы все улеглось.

– К сожалению, Нелл, времени у нас нет, – резко ответил Мак. – Давай сядем. Нам надо поговорить.

Не представляя толком, что за разговор им предстоит, она последовала за дедом в гостиную. Дождавшись, пока она сядет, он начал:

– Нелл, мне очень не хотелось бы давить на тебя. Но некоторые вещи просто не могут ждать. В этом году не обычные выборы. Это год выборов президента. Все может случиться, но наш кандидат намного опережает соперника, и если он не совершит какой-нибудь явной глупости, наверняка станет следующим президентом.

Нелл заглянула в блестящие глаза деда. Ничто, кроме политики, не может заставить старого боевого коня броситься вскачь, подумала она.

– Нелл, вступить в борьбу за мое прежнее место готовы еще двое. Тим Кросс, например.

– Тим Кросс просто тряпка! – выпалила Нелл.

– Умница. Ты могла бы выиграть это место.

– О чем ты говоришь, Мак? Я должна выиграть!

– Ты можешь упустить свою возможность, Нелл. Роберт Уолтерс и Лен Арсдейл были у меня сегодня утром. Несколько строительных подрядчиков подписали заявление, что Уолтерс и Арсдейл получали от них миллионные взятки. Роберт и Лен приличные люди. Я знаю их всю жизнь. Они никогда не занимались ничем подобным.

– Что ты хочешь этим сказать, Мак?

– Я хочу сказать, что, возможно, взятками занимался Эдам.

Нелл посмотрела на деда:

– Нет, Мак, не верю. Он не мог. Кроме того, обвинить умершего очень легко, да еще и удобно. Что, кто-нибудь действительно утверждал, что давал Эдаму деньги?

– Уинифред была посредницей.

– Уинифред! Да у нее соображения было не больше, чем у курицы.

– И Роберт, и Лен утверждают, что Уинифред прекрасно разбиралась в делах компании. Но оба они также говорят, что она никогда бы не пошла на мошенничество по собственной инициативе.

– Мак, – возразила Нелл, – послушай, что ты говоришь. Ты на слово веришь своим старым друзьям, что они чисты, как снег, а мой муж – вор.

– Хорошо, разреши, я задам тебе вопрос: где Эдам взял деньги на покупку владения на Двадцать восьмой улице?

– Я дала.

Корнелиус Макдермот уставился на Нелл.

– Только не говори, что ты взяла деньги из своего доверительного фонда.

– Это ведь мой фонд, правда? Я дала Эдаму взаймы на покупку участка и на открытие собственной фирмы. Если бы он брал взятки, разве ему пришлось бы одалживать у меня?

– А вдруг он не хотел оставлять улик. Нелл, если выяснится, что он замешан в скандале со взятками, ты можешь проститься с надеждой быть избранной в Конгресс.

– Меня в данный момент больше интересует то, как защитить память Эдама, а не то, как обеспечить себе будущее в политике.

Нелл порывисто встала и прошла через комнату к окну. Уинифред, подумала она. Тихая, кроткая Уинифред. Я видела, как она выходит из лифта и поняла, что она скоро умрет. Могла ли я это предотвратить?

По словам Мака, Уолтерс и Арсдейл уверены, что она мошенничала. Не могу поверить, что Эдам взял бы ее в свою фирму, если бы что-то такое подозревал. Если она и была замешана в махинациях, Эдам об этом не знал.

– Нелл, ты понимаешь, что теперь взрыв на яхте предстает в совершенно ином свете, – проговорил Мак. – Речь идет не о несчастном случае. Почти наверняка взрыв был устроен для того, чтобы кто-то из присутствовавших на яхте ничего не смог сказать окружному прокурору.

Это как течение на Мауи, подумала Нелл. Волна за волной ударяет в меня, а я не в силах сопротивляться. Меня уносит в море.

Когда Мак ушел, Нелл пошла в спальню и открыла дверцы встроенного шкафа Эдама… Темно-синий пиджак, в котором он ходил после приезда из Филадельфии. Он был на Эдаме накануне гибели.

Нелл сняла пиджак с вешалки и сунула руки в рукава. Она надеялась почувствовать себя уютно, как в объятиях Эдама, но ощутила лишь дрожь отчуждения.

В последние месяцы Эдам был на грани срыва. Неужели действительно происходило что-то нехорошее, а она ни о чем не догадывалась?

Нелл постояла неподвижно, взвешивая то, что сказал ей Мак. Затем покачала головой. Нет. Нет, никогда в это не поверю, подумала она.