Текст книги "Нет места лучше дома"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

60

Когда я вышла из офиса Бенджамина Флетчера, я некоторое время бесцельно вела машину, пытаясь решить, надо ли сказать ему, что я Лиза Бартон, или вообще с ним больше не встречаться. Его ужасное утверждение, что у моей мамы был роман с Тэдом, когда она была замужем за моим отцом, привело меня в бешенство, хотя я признавала горькую правду, что она была влюблена в Тэда, когда вышла за него замуж.

Я говорила себе, что в пользу Флетчера было его презрение к Полу Уолшу: Бенджамин как тигр будет защищать меня от преследований Уолша. К тому же теперь, когда я наняла Флетчера, мне легче будет объяснить Алексу, почему я отказалась сотрудничать с прокуратурой. Я аргументированно могла сказать, что все случившееся, кажется, связано с делом Лизы Бартон, и поэтому я отправилась за помощью прямо к адвокату Лизы Бартон. Это казалось естественным поступком.

Я знала, мне следовало бы сказать Алексу правду о себе – и рискнуть потерять его, – но этого я совсем не хотела. Если бы я только могла точно вспомнить, что кричала моя мама Тэду той ночью… Я чувствовала, что в этом случае нашла бы разгадку, почему он толкнул маму на меня. Это могло бы помочь мне понять, сознательно я стреляла в него или нет.

На всех картинках, которые я рисовала доктору Морану, когда была ребенком, пистолет изображен повисшим в воздухе. Ни одна рука его не касается. Я знаю, что удар тела моей матери вызвал нажатие на спусковой крючок в первый раз. Я только хочу иметь возможность доказать, что, когда я стреляла в Тэда, я была в состоянии кататонии[12]12
  Кататония – психическое расстройство с преобладанием двигательных нарушений. Различают кататонический ступор и кататоническое возбуждение


[Закрыть].

Зак был ключом к ответам на все вопросы. Все эти годы я даже и не подозревала, что смерть моего отца не была несчастным случаем. Но сейчас, пытаясь собрать в одно целое последние слова моей матери, я не могла вспомнить недостающие:

– Ты сказал мне, когда был пьян… Зак видел тебя…

Что Тэд сказал моей матери? И что видел Зак?

Было только десять часов. Я позвонила в офис «Дейли Рекорд», и мне сказали, что все старые номера газеты есть на микрофильмах в окружной библиотеке на Рэндолф-стрит. В десять тридцать я была в справочном зале библиотеки и заказала микрофильм с номером газеты за девятое мая 27-летней давности. Это был день смерти моего отца.

В тот момент, когда я начала читать номер за 9 мая, я поняла, что сообщение о смерти моего отца должно было быть опубликовано на следующий день. Я на всякий случай все равно просмотрела колонки и обратила внимание на то, что соревнование по стрельбе из антикварного оружия было назначено на полдень этого дня в Джокей Холлоу. В соревновании участвовали двадцать коллекционеров антикварного оружия, в том числе и выдающийся коллекционер округа Моррис Тэд Картрайт.

Я посмотрела на фотографию Тэда. В то время ему было под сорок, его волосы все еще были черными, держался Тэд с щегольской небрежностью. Он смотрел в объектив, сжимая в руке пистолет, которым собирался воспользоваться на соревновании.

Я поспешно передвинула пленку на следующий день. На первой полосе я увидела статью о моем отце: «Уилл Бартон, обладатель множества наград в области архитектуры, погиб в результате несчастного случая во время верховой прогулки».

На фотографии отец выглядел именно так, как я его запомнила: задумчивый взгляд, за которым всегда пряталась улыбка, аристократические нос и рот, густая светлая шевелюра. Если бы он был жив, отцу было бы уже за шестьдесят.

Я поймала себя на том, что играю в опасную игру, представляя себе, какой могла бы быть моя жизнь, если бы он остался в живых, если бы той ужасной ночи никогда не было.

Газетная версия инцидента, произошедшего с ним, была такая же, как и у Зака Виллета, которую он мне рассказал. Были люди, которые слышали, как мой отец сказал Заку, что ему хотелось бы поехать по горной тропе одному, вместо того, чтобы ждать, пока Зак вытащит камень из копыта своей лошади. Никто не видел, как отец поехал по тропе, перед которой было написано «ОПАСНАЯ ДОРОГА. ВЪЕЗД ВОСПРЕЩЕН». По общему мнению, лошадь испугалась чего-то, и «Бартон, как неопытный наездник, не справился с ней».

Затем я прочитала предложение, которое произвело на меня впечатление разорвавшейся бомбы:

«Конюх Герберт Вест, работавший с лошадью на близлежащей тропе, сообщил, что слышал громкий звук, похожий на выстрел, приблизительно в то время, когда мистер Бартон находился на развилке, у тропы, ведущей к опасному склону».

«Громкий звук, похожий на выстрел», – задумалась я.

Я перемотала микрофильм к разделу «спорт» в газете того дня. Тэд Картрайт держал приз в одной руке и старый автоматический пистолет, кольт двадцать второго калибра, в другой руке. Он победил в конкурсе по стрельбе, и в статье сообщалось, что он собирается отпраздновать это обедом с друзьями в Клубе Пипэка, а затем отправится на длительную верховую прогулку.

«Я был так занят тренировками по стрельбе, что в последние несколько недель не было времени на длительную прогулку верхом», – сказал Тэд репортеру.

Мой отец умер в три часа: перед этим у Тэда было достаточно времени, чтобы пообедать и выехать на прогулку по тропе, которая соединяется с маршрутами Клуба верховой езды Вашингтонской долины. Возможно ли, что Тэд наткнулся на моего отца, человека, который увел у него мою мать, и увидел, как тот пытается справиться с лошадью?

Это было возможно, но все это предположение. Был только одна возможность узнать правду: спросить у Зака.

Я распечатала статьи – о несчастном случае с моим отцом и о том, как Тэд победил в конкурсе по стрельбе. Пора было забирать Джека. Я вышла из библиотеки, села в машину и поехала к школе Святого Джо.

По мрачному виду Джека я поняла, что утро прошло неудачно. Он не хотел говорить о том, что случилось, но, когда мы приехали домой и сели обедать, он стал откровенее.

– Один мой одноклассник сказал, что я живу в доме, в котором маленькая девочка застрелила свою мать. Это правда, мам? – спросил он.

Я мысленно перенеслась в тот день, когда он вдруг узнает, что я и есть та маленькая девочка. Глубоко вздохнув, я сказала:

– Насколько я знаю, Джек, та маленькая девочка жила в этом доме с мамой и папой и была очень-очень счастлива. Потом ее отец умер, и однажды ночью кто-то попытался обидеть ее маму, а она попыталась ее спасти.

– Если бы кто-то попытался тебя обидеть, я бы тебя спас, – пообещал Джек.

– Я знаю, милый. Так что если твой друг снова спросит о той девочке, скажи ему, что она была очень смелой. Она не сумела спасти свою маму, но именно это она так отчаянно пыталась сделать.

– Не плачь, мамочка.

– Я и сама не хочу, Джек, – сказала я. – Мне просто очень жаль ту маленькую девочку.

– Мне тоже жаль ее, – решил Джек.

Я сказала ему, что если у него все в порядке, Сью собирается прийти и побыть с ним, а я поеду на следующий урок верховой езды. Я увидела, как тень сомнения пробежала по его лицу, и поспешила сказать:

– Сью учит тебя кататься, и я тоже беру уроки, чтобы иметь возможность составить тебе компанию.

Это помогло, но потом Джек доел сэндвич, оттолкнул стул, подошел и протянул ко мне руки.

– Можно я немножко посижу у тебя на коленках? – спросил он.

– Конечно.

Я взяла его и обняла.

– Кто думает, что ты изумительный мальчик? – спросила я.

Это была игра, в которую мы играли. Я увидела скрытую улыбку на его лице.

– Ты думаешь, – сказал он.

– Кто любит тебя без остатка?

– Ты, мамочка.

– Ты такой умный, – изобразив удивление, сказала я. – Я не могу поверить, что ты такой умный.

Теперь он засмеялся.

– Я люблю тебя, мамуля.

Держа его на руках, я подумала о том вечере, когда меня сбил лимузин, и как в тот ужасный момент, перед тем как я потеряла сознание, единственное, о чем я смогла подумать, была мысль: «Что будет с Джеком, если я умру?»

Когда я очнулась в больнице, это также было моей первой мыслью. Ведь в случае моей смерти Кэтлин и Мартин станут его опекунами, но Кэтлин было семьдесят четыре, а Мартину самому нужен был тщательный уход. Даже если Кэтлин будет пребывать в здравии еще десять лет, то ей будет восемьдесят четыре, когда Джеку исполнится четырнадцать лет. Вот почему я с огромным облегчением увидела Алекса в больнице и узнала, что он собирается приехать ко мне на квартиру, чтобы быть с Джеком. В течение шести месяцев, проведенных в больнице, я чувствовала себя в полной безопасности, зная, что Алекс – опекун Джека. Но как представить себе, что Алекс уйдет от нас, когда узнает обо мне? Что тогда делать с Джеком?

Мой мальчик заснул у меня на руках, чтобы подремать минут двадцать. Я задумалась, даю ли я ему такое же чувство безопасности, которое дал мне мой отец в тот день, когда волна выбросила нас на берег? Я молила отца помочь мне узнать правду о его смерти. Я вспоминала о том, что Бенджамин Флетчер сказал о моей матери и Тэде Картрайте. Я вспоминала, как мать упала на колени на похоронах отца и причитала:

– Я не могу без мужа! Не могу!..

« Ты сказал мне, когда был пьян. Ты убил моего мужа. Ты сказал, что Зак видел тебя при этом».

Именно эти слова кричала мама в ту ночь! Я была в этом столь же уверена, как и в том, что мой мальчик находится у меня на руках. Все наконец встало на свои места. Я долго сидела так очень спокойная, впитывая в себя значение этих слов. Это объясняло, почему мама выгнала Тэда. Это объясняло, почему она боялась его и того, что он мог с ней сделать для собственной безопасности.

Почему она не пошла в полицию? Я задумалась. Может, боялась, что я ее возненавижу, когда узнаю, что другой мужчина убил моего отца, потому что хотел жениться на ней?

Когда пришла Сью, я поехала на свой последний урок верховой езды с Заком Виллетом.

61

Хотя Дрю Перри интуитивно не любила Марселлу Уильямс, следовало признать, что Марселла была ценным источником информации.

Марселла настаивала, чтобы Дрю выпила с ней кофе и даже съела миниатюрные датские пирожные, от которых Дрю безуспешно пыталась отказаться.

На намек Дрю, что у Одри Бартон, возможно, был роман с Тэдом Картрайтом во время ее замужества, Уильямс непреклонно заявила, что она не верит этому.

– Одри любила своего мужа, – сказала Марселла. – Уилл Бартон был очень специфический парень. В нем был определенный шик, и Одри нравилось это. Тэд же всегда был восхитительным парнем. Он и сейчас такой. Бросила бы Одри Уилла ради Тэда? Нет. Будь она свободна, вышла бы она за Тэда замуж? Один шанс из тысячи, что да. Но она никогда бы не взяла его фамилию. Я думаю, что она сохранила фамилию Бартон, чтобы ублажить Лизу.

У Марселлы была пачка фотографий, которые, она думала, могли заинтересовать Дрю.

– Уилл Бартон и мой бывший супруг нравились друг другу, – объяснила Марселла. – Здесь, по-моему, здравый смысл Уилла подвел его. Потом, когда умер Уилл, и Тэд приходил повидать Одри, я и мой бывший супруг заезжали к Одри на коктейль. Я думаю, Одри не хотела показывать Лизе, что у нее с Тэдом завязываются отношения, поэтому она приглашала нас: в нашем присутствии их влечение друг к другу было менее заметным для дочери. Мне всегда нравилось делать снимки, и после того, как Лиза устроила свой кровавый шабаш, я собрала их и некоторые из них отдала в газету.

«Держу пари, ты это сделала», – подумала Дрю.

Однако, рассматривая фотографии с Уиллом и Одри Бартон, она с трудом могла скрыть свои эмоции от проницательного взора Марселлы.

«Я попрошу Боба из изображения ребенка сделать фотографию взрослого человека с помощью компьютера, – подумала она, – но, полагаю, я знаю результат. Силия Нолан – это Лиза Бартон. В ней сочетаются черты ее родителей. Она похожа на них обоих».

– Вы будете использовать все фотографии в вашем очерке? – спросила Марселла.

– Все зависит от того, сколько мне выделят места. Марселла, вы когда-нибудь встречались с этим парнем, Заком, тем, кто давал Уиллу Бартону уроки верховой езды?

– Нет. А с чего вы взяли? Одри была в ярости, когда узнала, что Уилл берет у него уроки без ее ведома. Уилл пытался объяснить, что он не хочет брать уроки в Клубе Пипэка, потому что не хочет выглядеть идиотом. Он знал, что у него ничего не выходит с верховой ездой, и, скорее всего, у него ничего не получится, но ему хотелось попытаться научиться ездить верхом, чтобы быть рядом с женой. Думаю, его не слишком радовало, что Одри так часто ездит верхом с Тэдом Картрайтом.

– Вы не знаете, винила ли Одри Зака в несчастном случае?

– Да нет, вряд ли. Каждый в конюшне говорил ей, что Уилл настаивал на том, что поедет один, несмотря на то, что Зак просил подождать его.

Телефон Марселлы зазвонил как раз в тот момент, когда Дрю собиралась уходить. Марселла поспешила взять трубку: то, что ей сказали по телефону, огорчило ее, это было очевидно.

– Дела обстоят так, – сказала она Дрю. – Я договорилась пообедать с Тэдом Картрайтом, но он все утро провел со своим подрядчиком, а теперь ему надо встретиться с кем-то по срочному делу. Возможно, это к лучшему. Мне кажется, что у Тэда паршивое настроение, и уверяю вас, сейчас не лучшее время с ним встречаться.

Сразу от Марселлы Дрю поехала в читальный зал окружной библиотеки. Она заказала микрофильм газеты «Дейли Рекорд», датированный числом, следующим за днем смерти Уилла Бартона.

Библиотекарь-консультант улыбнулся и сказал:

– Эта дата сегодня утром пользуется большой популярностью. Я уже кому-то выдавал тот же самый фрагмент час назад.

«Силия Нолан, – подумала Дрю. – Она разговаривала с Заком Виллетом и может подозревать что-то о несчастном случае».

– Не моя ли это подруга, Силия Нолан? – спросила она. – Мы работаем над одним и тем же проектом.

– Да, так и есть, – подтвердил библиотекарь. – Она сняла несколько копий с этого номера.

«Несколько, – задумалась Дрю, разглядывая номер от десятого мая. – Интересно, почему несколько?»

Пять минут спустя она уже снимала копию отчета о гибели Уилла Бартона. Затем, чтобы удостовериться, не пропустила ли чего, листала газету, пока не наткнулась на спортивный раздел, и, как и Силия Нолан, заключила, что Тэд Картрайт запросто мог оказаться поблизости во время трагедии с Бартоном. И у него мог быть пистолет.

Ломая голову, что же на уме у Силии Нолан, Дрю сделала еще одну остановку, на этот раз в полицейском участке Мендхема.

Как она и надеялась, дежурил сержант Клайд Эрли, с радостью согласившийся ответить на ее вопросы.

С достойным восхищения красноречием он шаг за шагом описал свой визит к Чарли Хетчу и рассказал о возникшем подозрении, когда Чарли переоделся в вельветовые брюки, потому что «этот парень не хотел, чтобы я видел его в забрызганных красной краской джинсах».

После финала с найденными в мусорном мешке уликами в присутствии мусорщика как свидетеля, Дрю мягко подтолкнула сержанта к другой теме.

– Похоже, все это связано с делом Малютки Лиз, вам не кажется? – высказала она предположение. – Готова поспорить, та ночь еще не выветрилась из вашей памяти.

– Ты права, Дрю. Я все еще так и вижу, как эта озябшая малышка сидит у меня в полицейской машине и благодарит меня за одеяло, которым я ее обернул.

– Ты ведь увез ее с собой, не так ли?

– Именно.

– Она сказала тебе что-нибудь в машине?

– Ни слова.

– Куда ты ее отвез?

– Прямо сюда. Я пригрозил ей.

– Пригрозил ей?

– А ты что думаешь, я сделал? Леденец ей дал? Я взял у нее отпечатки пальцев, и мы сфотографировали ее.

– У тебя еще остались ее отпечатки пальцев?

– Когда мы удостоверяемся, что за подростком ничего нет, мы должны их уничтожать.

– Ты уничтожил отпечатки пальцев Лизы, Клайд?

Он подмигнул.

– Между нами говоря, нет. Я сохранил их. Своего рода сувенир.

Дрю подумала о том, как Силия Нолан пыталась убежать от фотографов в тот первый день, когда она ее увидела. Ей стало жаль ее, но она знала, что должна закончить свое расследование. Двое человек были мертвы, и если Силия была в самом деле Лизой Бартон, она сейчас уже знала, что смерть ее отца могла быть неслучайной. Она сама вскоре могла оказаться в опасности.

«А если она и есть убийца, ее надо остановить», – подумала Дрю.

– Клайд, ты должен кое-что сделать, – сказала она. – Передай сейчас же отпечатки пальцев Лизы Джефу Макингсли. Я думаю, что Лиза вернулась в Мендхем и, может быть, уже мстит людям, которые сделали ей больно.

62

Я почувствовала, что с Заком Виллетом что-то неладно, когда встретила его на конюшне. Он был напряженным и настороженным. Я знала, что он старается разгадать мои намерения, и я не хотела его спугнуть. Я должна была заставить его говорить. Если он был свидетелем несчастного случая с отцом и хотел дать показания о том, что произошло в тот день, я была уверена, что единственный способ заставить его сделать это – дать понять ему, что это важно для него.

Он помог мне оседлать лошадь, потом мы подъехали шагом к месту, где тропы начинают петлять по лесам.

– Давайте поедем по тропинке, ведущей к развилке, где произошел несчастный случай с Уиллом Бартоном, – сказала я. – Любопытно посмотреть на нее.

– Ты действительно интересуешься этим несчастным случаем? – спросил Зак.

– Я читала об этом. Интересно: конюх утверждал, что слышал выстрел. Его звали Герберт Вест. Он все еще работает здесь?

– Он участвует в скачках в «Монмаут-Парке».

– Зак, как далеко вы находились позади Уилла Бартона в тот день? На расстоянии трех минут езды? Пяти минут?

Зак и я ехали рядом. Сильный порыв ветра разогнал облака, и теперь было прохладно и солнечно, стоял прекрасный день для прогулки верхом. Листва на деревьях едва начала по-осеннему желтеть. Оттенки желтого, оранжевого и красновато-коричневого цветов начинали вплетаться в летнюю зеленую канву. Листва служила разноцветным навесом под ярким голубым небом. Запах влажной почвы под копытами лошадей напомнил мне о том времени, когда я ездила на пони с мамой в Клубе Пипэка. Иногда отец ездил с нами и читал газету или книгу, пока мы катались верхом.

– Я бы сказал, что был в пяти минутах от него, – ответил мне Зак, – И, молодая леди, думаю, лучше закончить эту тему сейчас. К чему все эти вопросы о том происшествии?

– Давайте это обсудим возле развилки дороги, там, впереди, – предложила я. Не пытаясь больше скрывать, что чувствую себя комфортно на лошади, я уверенно сдавила ногами ее бока. Лошадь припустила легким галопом, а Зак последовал за мной. Спустя шесть минут мы подтянули поводья и остановились возле развилки.

– Видите ли, Зак, – сказала я, – я засекла время. Мы выехали из конюшни в десять минут третьего. Сейчас 2 часа 19 минут, а часть времени мы ехали в довольно хорошем темпе. Поэтому вы в действительности не могли отставать всего на четыре или пять минут от Уилла Бартона, не так ли?

Я заметила, что он сжал губы.

– Зак, я собираюсь сравняться с тобой, – начала я.

Конечно, я собиралась сравняться с ним только до определенной степени.

– Покойная сестра моей бабушки была матерью Уилла Бартона. Она была абсолютно уверена, что в его смерти было что-то таинственное, нечто такое, о чем в газетах не написали. Был выстрел, который слышал Герберт Вест, в чем он клялся. Это должно было испугать лошадь, не так ли? Тем более если на лошади сидел нервный наездник, который, возможно, сильно тащил и дергал поводья. Вы согласны? Ведь когда вы искали Уилла Бартона, вы, может быть, видели, как он скачет галопом вниз по опасной тропе на лошади, которая стала неуправляемой, и знали, что не сможете ее остановить. И может быть, вы видели того, кто стрелял. Может быть, это был Тэд Картрзйт.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – сказал Зак. Но я заметила у него капельки пота на лбу и то, как он нервно сжимал и разжимал кулаки.

– Зак, вы же говорили, что вы с Тэдом Картрайтом хорошие друзья. Я понимаю, как вам не хочется навлекать на него неприятности. Но Уилл Бартон не должен был умереть. Наша семья глубоко соболезнует. Я заплачу вам один миллион долларов, если вы пойдете в полицию и расскажете, что случилось на самом деле. Единственная ошибка, которую вы допустили, – вы тогда солгали полиции о происшедшем. Хотя сомневаюсь, что они станут обвинять вас в этом после стольких лет. Вы будете выглядеть героем, человеком, пытающимся исправить ошибку.

– Вы сказали, миллион долларов?

– Наличными. Будут переведены на ваш счет.

Улыбка едва коснулась тонких губ Зака.

– А будет ли еще премия, если я расскажу полиции, что видел, как Картрайт направил свою лошадь следом за Бартоном, вынудив его ехать по этой злополучной тропе, а потом выстрелил, отчего лошадь Бартона испугалась и бросилась вперед?

Я почувствовала, как мое сердце заколотилось. Я старалась, чтобы мой голос не дрожал:

– Я добавлю премию, десять процентов, еще сто тысяч долларов. Значит, это так произошло?

– Да, именно так все и было. У Картрайта был его старый кольт. К нему подходят только специальные пули. Как только он выстрелил, он повернул лошадь и поехал назад по тропе, которая соединяется с маршрутами Клуба Пипэка.

– А вы что делали?

– Я слышал вопль Бартона, когда он падал с обрыва. Я знал, что у него не было шансов выжить. Я был просто в шоке. Я объехал вокруг по разным тропинкам, делая вид, что ищу Бартона. В конце концов кто-то обнаружил тело в ущелье. Тем временем я раздобыл фотоаппарат и вернулся к развилке. Я хотел обезопасить себя. Было 9 мая. Я схватил утреннюю газету со статьей про Тэда с его фотографией, где он держит в руке кольт 22 калибра, с которым готовился к участию в конкурсе по стрельбе. Я прикрепил эту фотографию рядом с пулей, которую он выпустил из кольта, – она торчала в стволе дерева – и сфотографировал. Пулю я аккуратно извлек с помощью гвоздя для подковы. Там же на тропе я нашел и гильзу. Затем поднялся по крутой тропинке и сделал снимок местности сверху. Там были полицейские машины, «скорая помощь», ветеринарный фургон, предназначенный для лошади. Конечно же, все это было напрасно. В тот момент, когда этот бедняга сорвался с обрыва, все было кончено.

– Вы покажете мне те фотографии? Гильза и пуля по-прежнему у вас?

– Я покажу вам фотографии. Но не раньше, чем получу деньги. А пуля и гильза… да, по-прежнему у меня.

Не знаю, зачем я задала Заку Виллету этот вопрос, но я это сделала.

– Зак, скажите, деньги – единственная причина, по которой вы мне все это рассказываете?

– По большей части – да, – согласился он, – впрочем, есть и еще один резон. Можно сказать, меня уже достало то, что Тэд Картрайт выходит сухим из воды, а потом приходит с угрозами в мой адрес.

– Когда я смогу получить доказательства того, о чем вы сейчас говорите?

– Вечером, когда я приеду домой.

– Если няня согласится задержаться, могу я подъехать к вам попозже, в районе девяти вечера?

– Вполне. Я дам вам свой адрес. Но запомните, вы приедете только чтобы взглянуть на фотографии. Пулю, гильзу и фотографии я отдам полиции, но только после того, как получу деньги и гарантии того, что меня не будут преследовать.

В конюшню мы возвращались молча. Я попыталась представить, что должен был чувствовать мой отец, когда Тэд атаковал его и когда лошадь, не подчиняясь отцу, привела его к неминуемой гибели. Я была уверена, что это чувство было похоже на то, что я испытала, когда Тэд, отшвырнув мою мать, стал приближаться ко мне.

Мобильный Зака зазвонил как раз тогда, когда мы подъехали к конюшне. Он ответил, потом подмигнул мне.

– Алло, – сказал он. – Что такое? Ах, дом в таунхаусе с обстановкой стоит семьсот тысяч, но ты не хочешь, чтобы я там жил, поэтому предлагаешь мне взамен деньги? Ты опоздал. У меня есть предложение получше. До свидания.

Неплохо, – сказал Зак, нацарапывая свой адрес на обратной стороне конверта. – Увидимся около девяти. Прочитать номер дома с улицы довольно сложно, но вы узнаете его по детям, толпящимся вокруг, и грохоту барабанов.

– Я найду, – сказала я.

Я знала, что если Тэд Картрайт когда-нибудь попадет под суд, его адвокат будет доказывать присяжным, что показания Зака куплены. И это будет правдой лишь частично, но как они смогут опровергнуть физические доказательства, которые Зак хранил все эти годы? И как это отличается от того, что полиция делала обычно – награждала людей за дачу показаний?

Я просто предлагала гораздо больше, чем они.