Текст книги "Младшая сестра"

Автор книги: Мэри Берчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 6

Аликс сама удивилась своим словам. А на мать они произвели неизгладимое впечатление. Похоже, никто за последний десяток лет не осмеливался перечить Нине, да еще в такой грубой форме. Певица побледнела, ее лицо исказила гримаса гнева.

– Ты будешь делать то, что я тебе велю!

Аликс вздрогнула под суровым взглядом матери.

– Неужели ты думала, что я стану терпеть твои выходки? Я разрешила тебе остаться и жить здесь, я тратила на тебя деньги и время, пытаясь превратить замарашку в леди… и теперь ты выказываешь неповиновение в одной-единственной просьбе?

– Но твоя просьба абсурдна, – возразила девушка, уже не так уверенно. – Нина, почему я должна это сделать? Почему, мама? – Аликс трепетно обняла мать.

Но ее ласка не вызвала в Варони ответной нежности. Нина только отодвинулась от дочери, тяжело дыша в негодовании.

– Аликс, я не собираюсь спорить. И еще меньше хочу, чтобы ты спорила со мной. Я впервые попросила сделать что-то для меня. Твоя неблагодарность возмущает…

Девушка попыталась возразить, но Варони нетерпеливо подняла руку, призывая молчать.

– Погоди. Мне было нелегко оставить тебя здесь. Но ты хотела остаться, и я разрешила. Мне было бы гораздо проще отослать тебя обратно в деревню. Большинство женщин в моей ситуации поступили бы именно так. – Нина кивнула, уверенная в своих словах. – Но я пошла на поводу у твоих желаний и взамен ожидала, что смогу влиять на твое поведение, на выбор друзей. И вот как ты меня отблагодарила!

– Я не хотела. – Девушка чуть не плакала. – Пожалуйста, не думай, что я неблагодарная. Ты так много для меня сделала! Ты для меня как ангел… и, конечно, у тебя есть право критиковать моих друзей… или мое поведение, если оно недостойное. Но ты же сама познакомила нас с Барри. И он твой друг. Почему же ты возражаешь против нашей дружбы?

Аликс умолкла, но, поскольку мать не произносила ни слова, она продолжила:

– Мое поведение нельзя назвать плохим. Я ходила с Барри в ресторан, ты сама разрешила. Он послал мне цветы. А сегодня он возил меня в свое имение и познакомил с отцом. Что в этом плохого?

– Тебе мало моего запрета? – холодно произнесла Нина.

– Да, мало. – Аликс попыталась смягчить слова смиренным тоном, но она сказала то, что считала нужным.

Аргументы матери были ей непонятны. Раньше, если бабушка запрещала что-то, всегда четко и ясно указывала на причину. И Аликс подчинялась, понимая правоту старой миссис Фарлей. Но сейчас… мать наложила запрет без всяких объяснений… всего лишь каприз или, может быть, ревность.

– Нина, милая… Тебе не кажется, что я имею право знать причину твоего приказа.

– Нет.

Аликс беспомощно вздохнула:

– Бабушка никогда не отказывала мне в объяснениях.

– Не напоминай мне о добродетелях своей бабушки! – гневно воскликнула Варони. – Знаю, она была такой чудесной, а я беспричинно злая! – Женщина откинулась на подушки спиной к дочери.

Аликс молча проглотила обиду.

– Пожалуйста, скажи, почему я не должна видеться с Барри? – почти шепотом спросила она. – Мать не ответила, девушка решила попытаться вновь: – Признаю, ты знаешь его лучше и дольше меня. Если можешь сказать о нем нечто плохое… прошу, скажи сейчас. Только будь честна. Иначе зачем мне подчиняться твоему глупому приказу?

– Неужели мои желания ничего для тебя не значат?

– Значат! И очень много. Но, видишь ли… Барри мне нравится. Я не хочу причинять боль ни себе ни ему.

Варони обернулась и устало взглянула на дочь. Аликс заметила у нее черные круги под глазами.

– И ты… нравишься ему?

– Думаю, да. – У девушки вспыхнули щеки, но голос звучал твердо.

Вновь повисло тягостное молчание, и Аликс не выдержала:

– Ты знаешь его много лет. Неужели между вами что-то произошло?

– Да, произошло, – медленно произнесла Варони. – Ты права… я знаю Барри много лет. Но ты никогда не интересовалась, насколько хорошо я его знаю.

Аликс в недоумении уставилась на мать.

– Насколько хорошо ты его знаешь? – словно эхо, повторила она. – Я не понимаю…

Догадка пронзила подобно молнии. Аликс вздрогнула, и холодок пробежал по ее спине.

«Прескотт предупреждала о подобном. Нет, это просто язвительные слова некрасивой немолодой женщины. Нечто вроде того, что Барри был влюблен в голос Нины. Да, да, это вполне возможно. Как сказала секретарша, многие люди «влюблены» в ее божественный голос. Но там что-то еще. «Не знаю, был ли он влюблен в нее или только в ее голос…» – кажется, так. Неужели Барри и Нина были любовниками?!» Аликс посмотрела на мать, но лицо певицы превратилось в непроницаемую маску.

– Что ты хочешь мне сказать? – прошептала девушка.

– Неужели я должна все тебе объяснять?

– Да, – чересчур поспешно произнесла Аликс. – Хочешь сказать, что ты и Барри… были… однажды?

Слово «однажды» причинило Аликс невероятную боль.

– Маленькая дурочка. Ты видишь все лишь в белом и черном цвете.

– Нет! Не желаю ничего слышать. Даже если и было что-то между вами, все в прошлом.

Варони перешла в наступление.

– Кажется, ты и не предполагала, – усмехнулась она с издевкой, – что вы с Барри можете оказаться родственниками.

Мир покачнулся и ушел у Аликс из-под ног. В зловещей тишине девушка слышала только биение своего сердца.

– Я не понимаю, – заикаясь, произнесла она. И это была чистая правда. Помутневшее сознание Аликс отказывалось признать слова матери за истину.

– Тогда ты, должно быть, очень глупая, – резко ответила Варони, не глядя на дочь. – Я хорошо знала Барри… возможно, слишком хорошо… еще до твоего рождения. Теперь ты понимаешь, почему не должна испытывать к нему романтических чувств?

– О боже, – только и смогла произнести девушка. – Какой ужас!

Аликс вскочила и помчалась к себе в комнату. Следовало вернуться и расспросить мать, но она не могла найти подходящих слов. Добравшись до спальни, бедняжка без сил рухнула на кровать.

Долгое время Аликс лежала неподвижно. А когда очнулась неприятные мысли атаковали ее разум.

Подумать только, она чуть не влюбилась в Барри! Как все сложно. Надо придумать, как размотать этот клубок недоразумений. Конечно же ему нельзя ничего рассказывать. Они должны расстаться. Жестокий, мгновенный разрыв. Чтобы Барри никогда больше не думал об Аликс с нежностью.

Нужно хорошенько все обдумать. Когда она увидит его вновь? Вероятно, завтра после спектакля «Дон Карлос». Скорее всего, они встретятся в опере, но нельзя же ссорится на людях. Нет, только после оперы. Но что же сделать?

Прошла бессонная ночь, но утро не принесло облегчения. Первую половину дня девушка провела не выходя из комнаты. Когда она вечером одевалась в театр, зашла Прескотт.

– Морлинг поехал в оперу вместе с Варони, – пояснила секретарша. – Думаю, она нервничает перед премьерой, а присутствие маэстро действует на нее успокаивающе.

Аликс не могла представить, чтобы Нина нервничала.

– Неужели она страдает расстройством нервов?

– Конечно. Все люди артистического склада страдают от нервов, – невозмутимо ответила Прескотт.

Из-за предстоящей премьеры в оперном театре было еще оживленнее, чем раньше. Аликс пыталась углядеть в толпе Барри, но безуспешно. И к лучшему. Если мистер Элтон не появится вовсе, она получит отсрочку, о которой мечтала.

Но ее надеждам не суждено было сбыться. За две минуты до того, как Морлинг занял место дирижера в оркестровой яме, Аликс увидела Барри. Он пробрался сквозь толпу и занял место по другую сторону прохода. Мужчина оглянулся, несомненно, выискивая глазами Аликс, но девушка закрыла лицо программкой. До первого антракта разговор удалось отложить.

Очень сложно было сконцентрироваться на опере, хотя Нина пела сегодня еще прекраснее.

Занавес упал под бурю аплодисментов. Аликс механически похлопала пару раз. Она замерла в ожидании того, что сейчас подойдет Барри и ей придется начать разговор. Но, к счастью, антракт оказался коротким, и мало кто поднялся с мест. А посему Барри никак не мог присоединиться к Аликс. Мужчина настойчиво искал ее взгляда, и девушке было уже неудобно делать вид, что не замечает знакомого. Аликс холодно кивнула в ответ на дружескую улыбку Барри. По его лицу пробежала тень недоумения, а девушка отвернулась и устремила взгляд на сцену.

– У нее сегодня прекрасный голос, – сказала Прескотт в конце второго акта. – Никогда не слышала лучше.

Голос, лишь голос, всегда один голос… только о нем все и думали. А как же женщина, обладающая этим восхитительным голосом? Никого не волновало, добрая она или злая, расстроена или, наоборот, счастлива. Нину воспринимали как необходимый довесок из плоти и крови к великому Голосу. Неудивительно, что Варони казалась порой странной и бесчеловечной. Именно такой видели ее остальные.

– Добрый вечер, Аликс. Скажи, я попал в немилость?

Вздрогнув, девушка несмело взглянула на Барри. Мужчина улыбался, хотя было заметно, что он взволнован. Прескотт отошла поприветствовать пару знакомых, и удобный момент для беседы настал.

– Нет, что ты. – Аликс улыбнулась в ответ, хотя внутри вся словно сжалась в комок. – С чего ты взял?

– Не знаю. Моя совесть, кажется, чиста, – с воодушевлением изрек Барри. – Но мне показалось, что ты холодно смотрела на меня во время первого акта и игнорировала во время второго. Давай признавайся, что хотела меня спровоцировать.

– Не глупи. Ты слишком много внимания уделяешь незначительным деталям.

Мужчина уселся рядом на свободное место.

– Ты не права. По твоему взгляду я всегда могу судить… Аликс, ты меня слушаешь?

– Да? – Аликс как бы нехотя оторвала взгляд от балкона. В ней вдруг проснулись способности актрисы. – Прости, я прослушала, – пробормотала она, подражая тону и ленивой улыбке матери. – Как думаешь, кто вон та женщина на балконе, вся увешанная бриллиантами? Эта толстуха похожа на новогоднюю елку.

Судя по вытянувшемуся лицу Барри, шутка удалась.

– Аликс… это вовсе на тебя не похоже, – медленно произнес он. – И ты совсем не слушала, что я говорил?

– Можешь повторить еще разок, я не возражаю.

– Аликс! – Барри был настолько смущен и растерян, что девушке захотелось вдруг обнять его и объяснить, что все в порядке. – Я совершенно перестал понимать тебя.

– Чушь! Тебя волнует, что прекрасный деревенский цветок вдруг растерял всю свою загадочность? – едко произнесла девушка.

К обоюдному облегчению, вернулась Прескотт, и Барри пришлось встать. Он перекинулся с секретаршей парой слов о премьере и собрался было уходить, но в последний момент обернулся и спросил:

– Аликс, ты не согласишься поужинать со мной после представления?

– Как хочешь. – Она попыталась изобразить равнодушие.

– Я хочу.

По его плотно сжатым губам Аликс поняла, что Барри с трудом сдерживается.

Подошел к концу третий акт. С любопытством рассматривая девушку, Прескотт поинтересовалась:

– Ты идешь ужинать с Барри?

– Да.

– Хм. Ты готова выслушать добрый совет?

Аликс хотела съязвить, но вовремя прикусила язык.

– Да, пожалуйста.

– Лучше тебе пойти на праздничный ужин. Он проводится после каждый премьеры.

– Мне жаль, – холодно произнесла девушка. – Передайте Нине мои поздравления. И скажите, я надеюсь, она простит мое отсутствие, поскольку я ужинаю с Барри. Думаю, Нина поймет.

Секретарша скептически посмотрела на собеседницу, но настаивать не стала. Аликс не пошла за кулисы, а сразу направилась к Барри.

– Мы идем?

– А разве ты не хочешь сначала переговорить с Ниной?

– Нет.

– Хорошо.

Они вышли на улицу.

– Я оставил машину за зданием театра. Подождешь здесь или пойдешь со мной?

– Пойду с тобой.

Ночь умиротворяла теплом. На темно-фиолетовом небе, чистом от облаков, мерцали звезды.

– Давай найдем тихий малолюдный ресторанчик. Я знаю неплохое местечко на Перечу. Если дороги будут свободны, мы быстро гуда доберемся. Что скажешь? – В голосе Барри звучала мальчишеская радость. Он явно старался угодить Аликс. И девушке вдруг стало невыносимо стыдно за свое поведение в театре.

– Звучит отлично, – тем не менее, довольно прохладно отозвалась она.

Некоторое время они ехали молча. Затем мужчина не удержался:

– Аликс, что случилось?

– Ничего.

– Пожалуйста, не лги мне. Я же вижу, что-то не так.

Аликс заставила себя засмеяться.

– Барри, ну и кто теперь из нас неопытен? – колко спросила она. – Неужели еще ни одна из твоих подружек не уставала от флирта раньше тебя? Или отчуждение в отношениях и расставание ты считаешь своей привилегией?

Он резко свернул на обочину и остановил машину.

– Какого черта ты мне это говоришь? – Его бледное лицо исказилось от гнева.

Аликс с трудом нашла в себе силы продолжить разговор.

– Что тебе не понятно? – невозмутимо спросила девушка и, прежде чем Барри сумел возразить, ляпнула: – Дай, пожалуйста, сигарету.

Мужчина полез в карман и вдруг замер.

– Ты же не куришь!

– Ты много чего обо мне не знаешь.

К счастью, Барри убрал сигареты подальше, и девушка вздохнула с облегчением. Вряд ли ей удалось бы пройти этот тест. Но ее радость длилась недолго. Барри резко схватил ее за плечи и развернул лицом к себе. Под его гневным взглядом Аликс почувствовала себя неуютно.

– Прекрати, слышишь? Зачем ты говоришь все эти глупости? Поверь, они совсем тебе не идут. Я не понимаю, почему ты вдруг стала совершенно другой… не той Аликс, которую я знал.

Девушка улыбнулась:

– А тебе нравилась прежняя Аликс?

– Да, очень.

– Жаль, но я не могу больше ею быть. Я устала играть кроткую овечку. К тому же притворство зашло слишком далеко.

К ее огромному удивлению… и, вероятно, к удивлению самого Барри, он ее хорошенько встряхнул.

– Боже мой, что с тобой произошло? Ты затеяла идиотскую игру, чтобы «проверить» меня?

Аликс гневно освободилась от его хватки.

– Вовсе нет. Наоборот, я играла роль, и, кажется, чертовски убедительно. Я хотела тебя одурачить. И мне удалось. Неприятно это говорить… но ты на данный момент и есть самый настоящий дурак.

Но Барри едва ли обратил внимание на ее выпад.

– Но почему, Аликс? Почему ты играла роль?

– Потому, – спокойно произнесла девушка, – что глупо было называть меня «младшей сестренкой» и разговаривать обо мне в покровительственном тоне с Прескотт. Я решила преподать урок. Тебе хватило бы его на всю оставшуюся жизнь. Но оказалось, тебе понравилась «сестренка».

– Вот в чем дело! – Мужчина вздохнул с облегчением. И тут же удивление отразилось на его лице. – Но, милая, это же абсурд. Ты переживаешь из-за глупых слов, сказанных в момент ярости. Они ничего не значат. И я уже извинился перед тобой. Если хочешь, могу еще раз попросить прощения…

– Не стоит. Теперь все в прошлом. Моя месть доставила мне удовольствие. Но приятно вновь стать собой.

– Вновь стать… собой, – недоуменно повторил Барри. – Но какая же ты на самом деле?

Аликс пожала плечами:

– Определенно не наивная дурочка, коих ты предпочитаешь. Неужели тебе действительно нравятся невинные овечки, хлопающие своими огромными глазками? Наивные девушки, ничего не знающие об окружающем мире… и ни разу не целованные?

Барри побледнел.

«Я не должна была обращать на него внимание, – убеждала себя Аликс. – Я должна ранить его еще сильнее».

– Как мило с твоей стороны объяснить мне отношения между Ниной и Морлингом… так невинно, подходяще для детских ушей. Тебе следует писать проспекты. Например: «Разговоры о сексе с подростками». Или…

– Аликс, замолчи! Больше ни слова!

– Ой, прости. А я-то думала, ты знаешь кое-что о жизни. – Она зло рассмеялась.

Оказалось, смеяться не так уж и трудно. Главное следить за собой, чтобы не перейти на истерический хохот.

– Да ты просто маленькое чудовище, – тихо произнес мужчина. – И ты играла со мной все его время? Но нет. Ты бы не смогла. Все казалось так естественно! Я уверен, за твоим сегодняшним поведением что-то кроется.

– Не привык проигрывать? – с издевкой спросила девушка.

Барри вспыхнул от ярости.

– Никто бы не смог так долго играть роль, – упрямо произнес он. Но теперь в его словах было меньше уверенности.

– Отнюдь. Я часто устраивала представления для бабушки и ее друзей.

– В конце концов, ты всего лишь копия Нины, – заключил Барри.

– Только меня проще любить, – с ухмылкой напомнила Аликс.

Это был запрещенный удар.

– Полагаю… это означает, что я тебе безразличен?

– Абсолютно.

– Неправда! – Он резко прижал девушку к себе и горячо поцеловал.

Все произошло так неожиданно… Аликс застыла от изумления. Ее чувства требовали бросить сопротивление и ответить на поцелуй Барри, но разум велел действовать иначе. Девушка в панике освободилась от объятий.

– Да как ты смеешь! Как смеешь так грубо со мной обращаться! Лапай девиц, которым исполнилось хотя бы половина твоего возраста.

– Боже! – Он отскочил от Аликс, будто та жалила.

Девушка поняла, что это и есть конец.

Барри даже не пытался извиниться. Он молча развернул автомобиль и поехал назад в город. Только остановившись перед отелем, он вновь заговорил.

– Прости. Я вел себя отвратительно. – Его голос звучал тихо и холодно.

Аликс не могла подобрать нужных слов.

– Я тоже вела себя не лучшим образом, – выдавила она наконец.

– О нет. Ты вела себя как бесстыжая маленькая стерва, какая, впрочем, ты и есть. Но мне все равно нет оправдания. Сегодня мы не поладили, но я уверен, этого не повторится вновь. Со своей стороны я буду всячески избегать наших встреч.

Девушка могла лишь надеяться, что мужчина расценил ее молчание как согласие. Барри вышел из машины и открыл перед Аликс дверцу, но в его действиях сквозила лишь холодная вежливость. Им нечего было сказать друг другу. Они даже не попрощались.

Из последних сил сдерживая слезы, Аликс пересекла огромный холл и направилась к лифту. Она не замечала никого вокруг. Тихо шуршали голоса, люди обтекали ее как вода и уносились прочь. По бесконечно длинному коридору девушка шла, опираясь рукой о стену. Слезы затуманили глаза. Аликс на ощупь нашла ручку двери и вошла в номер. В гостиной никого не было. Несчастная девушка плюхнулась на диван и зашлась в рыданиях.

Раньше… когда была жива бабушка… Аликс не понимала, как та могла сурово осуждать родную дочь. Но теперь осознала, что бабушка во всем была права.

Старая миссис Фарлей прекрасно знала Нину и старалась оградить внучку от горького разочарования.

Всхлипывая. Аликс уронила голову на руки. Какая же она дура! Слепая дура. Околдованная красотой и щедростью матери так, что не смогла различить сущность Нины. Теперь же ей пришлось пожертвовать всем… даже Барри…

Аликс в ужасе вскочила на ноги.

– Нет. Я больше так не могу! – закричала она, сжав кулаки. – Не могу!

И вдруг Аликс поняла, что не одна. Придерживая рукой дверь, в комнату заглядывал Морлинг. На его гордом лице отразилась тревога.

Глава 7

Аликс в недоумении уставилась на дирижера. Тот окинул девушку придирчивым взглядом и спросил:

– Что случилось, дитя мое?

– Ничего.

– Знаешь ли, в это трудно поверить. – Он говорил очень тихо и ласково. – Я не могу бросить тебя здесь в одиночестве, не узнав, в чем дело.

Девушке хотелось закричать, что это не его дело и она вполне способна сама о себе позаботиться. Но сам факт, что кто-то решил проявить к ней участие, что она кому-то не безразлична, заставил ее спокойно ответить:

– Вы… ничем не можете… помочь.

И вновь упала на диван и разрыдалась. Морлинг поспешно пересек комнату и склонился над девушкой:

– Скажи, кто-нибудь напугал или обидел тебя?

– Не-ет, – протянула Аликс, глотая слезы.

– Значит, ты расстроена из-за Нины?

Громкий всхлип ответил за нее.

– Что она натворила?

– Она ничего не сделала сама.

– Полагаю, ты должна мне объяснить.

– Не могу. Именно вам не могу.

– Почему не мне?

– Потому что… вы так ее любите, – всхлипывая, призналась девушка.

Морлинг немного помолчал

– А теперь послушай меня, – очень мягко начал он, – я действительно люблю Нину очень сильно. Я люблю ее больше жизни. Но я знаю все ее слабости. Поэтому, что бы ты мне ни рассказала, я ничему не удивлюсь. Итак, что произошло?

– Вы знаете ее очень хорошо и все равно любите? – вдруг спросила Аликс.

– Да.

– Должно быть, вы давно знакомы.

– О да.

– Как давно? – живо поинтересовалась девушка.

– Думаю, мы познакомились еще до твоего рождения, – с теплой улыбкой произнес дирижер.

– Не может быть.

– Почему же? Неужели ты такая старая? – с легкой усмешкой заметил мужчина.

– Нет, но… – Аликс умолкла, но взгляд карих глаз настойчиво требовал ответа. – Мне двадцать… скоро двадцать один. Вы знакомы с Ниной столько лет?

Морлинг сначала несколько озадачился прямотой вопроса, вскоре его губы медленно растянулись в улыбке. Но ответил он с вполне серьезным видом.

– Думаю, да. Возможно, даже больше.

– Тогда вы должны знать, что я дочь Нины, а не сестра.

Дирижер от неожиданности всплеснул руками и отступил назад. Он говорил, что ничего не может его поразить. Но сейчас он был крайне удивлен. Никогда еще Аликс не видела Морлинга таким бледным и испуганным.

– Ее дочь? – наконец спросил мужчина. – И ты только сейчас это узнала… и поэтому расстроена?

– О нет. Я знаю довольно давно, и мне нравится быть ее дочерью. Хотя иногда становится грустно, что Нина не хочет… не может признать меня во всеуслышание.

– Но тогда я все еще не понимаю, почему ты плачешь.

– Я не могу вам сказать. – И Аликс вновь закрыла лицо руками.

– Прости, дитя мое, но ты должна. – К Морлингу вновь вернулся его командный тон. – Если не расскажешь, я пошлю за Ниной и спрошу у нее.

– Нет, не надо! – Девушка не хотела, чтобы мать узнала о том, что она раскрыла их секрет, пусть даже ненамеренно.

– Хорошо, не буду. Мне кажется, здесь дело в мужчине. Я прав?

– Да, – призналась Аликс, понуро кивнув.

– Кто же это может быть? – Морлинг задумчиво поскреб подбородок. – Не знаю никого из твоих друзей. Я не видел тебя в мужском обществе, за исключением Барри Элтона конечно.

Едва различимый вздох, вырвавшийся из груди Аликс, выдал ее.

– Элтон? – удивленно воскликнул дирижер. – Из-за него все эти слезы?

Морлинг сел рядом на диван и по-отечески обнял девушку за плечи. Аликс почувствовала себя очень уютно. Она успокоилась и прижалась к широкой груди мужчины.

– Малышка, неужели ты могла втянуть себя в интрижку с Барри Элтоном? К тому же он…

– О нет! – Аликс вцепилась в руку дирижера с поразительной силой. – Это не у меня с ним была интрижка

– Тогда у кого?

– У Нины.

– Что? – Мужчина чуть было не вскочил с дивана. – О чем ты говоришь? Когда?

– Тогда. Много лет назад… теперь вы понимаете? До моего рождения. А я понятия не имела. Мне казалось, я влюбилась… – Голос сорвался, и Аликс чуть вновь не разрыдалась. Морлинг зашептал слова утешения и погладил девушку по голове. Затем – казалось, он только теперь заметил, что Аликс бледна, как новогодний снег, – принес ей бокал бренди.

– Выпей.

Девушка выпила содержимое одним залпом и тут же сморщилась от отвращения. Дирижер налил и себе бренди.

– Значит, так, – изрек он, глядя на Аликс сверху вниз, – говори, кто придумал всю эту чепуху?

– Ч-что?

– Кто напел тебе эту басенку про Элтона?

– Нина.

– Мой бог! – воскликнул Морлинг, хватаясь за голову. – Она даже у родной дочери готова отбить поклонника!

– О чем вы? – дрожащим голосом спросила девушка.

Мужчина грустно улыбнулся:

– Как ты думаешь, сколько лет Барри Элтону?

Аликс не ответила. Ее взгляд был печальным и потухшим.

– Моя дорогая, Барри не может быть больше тридцати, максимум тридцать три. Я помню, как он впервые попал в оперу студентом лет двадцати. С тех пор прошло годков десять – тринадцать. Но не больше. Да, он был влюблен в Нину как в певицу. Как и сотни других молодых людей. Но поверь, между ними ничего не было. Вся рассказанная тебе история – просто абсурд.

Девушка не знала, что и ответить. Облегчение, которое она испытала после разговора с Морлингом, нельзя было описать словами. Даже боль от ссоры с Барри отошла на второй план. И пусть он никогда не сможет ее простить и понять, Аликс будет любить его, не получая ничего взамен.

– Так, значит, ты действительно дочка Нины, – как сквозь туман донесся до нее голос дирижера. – Неудивительно, что ты всегда казалась мне такой милой и хорошенькой.

Аликс с благодарностью прислонилась щекой к теплой руке мужчины. Он улыбнулся в ответ, а затем подошел к столику и позвонил в колокольчик. В ответ на вызов мгновенно появился слуга.

– Передайте мадам Варони, я желаю с ней переговорить, – коротко бросил Морлинг.

Слуга в сомнении покачал головой:

– Простите, сэр, но сегодня у мадам важный ужин.

– Знаю. Скажите, что мне неловко ее беспокоить, но дело не терпит отлагательств.

Когда слуга удалился с гордым поклоном, Аликс встревожено спросила:

– Что вы задумали? Пожалуйста, не передавайте ей наш разговор. Я вас очень прошу!

Но маэстро стоял на своем:

– Дитя, положись на меня. Не надо бояться.

Девушка с тревогой прислушалась к шагам в коридоре. Но это оказался лишь возвратившийся слуга.

– Прошу прощения, сэр, мадам Варони просила передать, что не может прийти сию минуту.

Морлинг не ответил. Он подошел к столу и черкнул пару фраз на листке бумаги, который затем положил в конверт.

– Пожалуйста, передайте ей это, – небрежно произнес дирижер.

Время тянулось медленно. Аликс с трепетом ожидала появления своей прекрасной и одновременно пугающей матери. Девушка украдкой бросила взгляд на дирижера. Тот был спокоен, на его красивом величественном лице не отражались ни гнев, ни волнение.

Дверь распахнулась, и вошла она. Блестящие голубые глаза словно метали молнии.

– В чем дело, в конце концов? – Она смотрела то на Морлинга, то на Аликс. – Почему вас так долго не было? И как ты смеешь присылать мне подобные записки?

– Прости, моя дорогая (раньше Морлинг не позволял себе называть ее так, отметила Аликс). Но иначе я не мог заманить тебя наверх. Заходи, пожалуйста, и закрой за собой дверь.

Нина подчинилась. Она остановилась посреди гостиной, бросая тревожные взгляды на дочь.

– И…

– Я хочу поговорить об Аликс, – холодно произнес дирижер. – Признайся, она моя дочь?

Аликс многого ожидала от предстоящего разговора, но только не этого. Девушка застыла в ужасе, боясь пропустить ответ матери.

– Что ты имеешь в виду? – зло вскрикнула Варони.

– Лишь то, что сказал. Брось, Нина. Я понимаю, для тебя все не так важно, но хотя бы попытайся вспомнить, кто приходится отцом твоей дочери.

– Она мне не… – засопротивлялась певица.

Морлинг решительно перебил ее:

– О да. Она твоя дочь. Аликс гордится тобой. Она так тебя любит… не отрекайся от нее. И к тому же мне кажется неспроста у нее мои глаза, – изрек он с хитрой улыбкой.

Аликс удивленно уставилась на новоявленного отца. А ведь он прав! У нее такие же большие темно-карие глаза. И почему она раньше ничего не замечала? В их отношениях с дирижером всегда проявлялась необъяснимые теплота и близость. Она дочь Морлинга! И как Нина ни пыталась скрыть этот факт, сейчас правда вышла наружу.

Девушка с тревогой взглянула на мать. Как та воспримет еще один удар судьбы? Неожиданно маска злости и гордости словно сползла с лица Нины. Слезы хлынули из ее распахнутых от ужаса глаз. Оперная примадонна упала со своего пьедестала.

Аликс хотела броситься к матери и заключить в объятия, но странное оцепенение сковало тело. За нее это сделал Морлинг. Он подбежал к Нине и крепко обнял.

– Сердце мое, как ты могла быть такой глупой и жестокой? Тебе нечего бояться. Неужели ты полагаешь, что станешь менее милой, имея повзрослевшую дочь? К тому же такую красавицу?

Варони не ответили Она попыталась оттолкнуть мужчину, но, осознав тщетность своих усилий, вся поникла.

– Она мне не нужна, – вдруг закричала Нина. – Взрослая дочь… постоянно напоминать мне, что я старею… годы летят незаметно. Слава и триумф, они так коротки! Их время проходит так быстро. А из-за нее еще быстрее!

Аликс стояла в сторонке. Ей было жаль мать, несмотря на ее эгоизм.

Должно быть, это очень страшно и больно, думала девушка. Все равно что быть королевой и знать, что тебя вот-вот свергнут.

– Дорогая, не говори так! – возразил Морлинг. – Она не делает тебя ни старше, ни моложе. И если бы слава и триумф зависели от нее… Бедное дитя, она бы сложила их к твоим ногам. Разве это ничего для тебя не значит?

Нина покачала головой, и Морлинг нежно поцеловал ее в лоб.

– Ну а то, что ребенок напоминает о лучших годах твоей жизни?

– Нет! – Певица с силой вырвалась из объятий. – Не о лучших годах жизни! Вот в чем дело. Тебе они могут казаться самыми лучшими, но не мне. То, что она находится здесь… как моя дочь… означает победу мирской суеты над всем, что делает меня Варони. Моя блистательная карьера, мой триумф, поклонники, слава…

Аликс поняла, почему иногда за внешней нежностью матери проступала жестокость. Нина боялась, что ее материнские чувства помешают карьере. В ее душе шла борьба между чувствами и амбициями.

Морлинг попытался успокоить Нину. Он обнял ее за плечи и принялся шептать на ушко ласковые слова. Аликс почувствовала себя лишней. Девушка собралась тихонечко уйти, как вдруг увидела на полу оброненный матерью конверт. Любопытство превысило хорошее воспитание. Она подняла конверт и выскочила за дверь. Раскрыв послание, девушка прочла:

«Моя дорогая, я никогда раньше не пользовался своим преимуществом законного мужа. Но я настаиваю на нем сейчас. Будь добра немедленно подняться в номер».

Аликс вскрикнула от неожиданности. Значит, они женаты! Бабушка была права. Морлинг и Варони действительно муж и жена… а она их дочь. Подумать только! Девушка до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что она дочь великого дирижера. Теперь Аликс острее почувствовала робость перед Морлингом. Раньше он всегда был добр к ней, но, вероятно, этим пытался польстить Нине. Как на самом деле к ней относится Морлинг?

Дверь открылась, маэстро вышел и остановился перед Аликс. Та виновато потупилась. Вероятно, надо что-то сказать. Но что?

Морлинг заговорил первым.

– Доченька моя, – нежно произнес он, – ты же не боишься меня, правильно?

Аликс вздрогнула, ощущая в себе волну радости и тепла. Она потеряла надежду услышать такое от матери. И вот Морлинг называет ее дочерью. В его голосе слышатся любовь и гордость. Девушка попыталась ответить, но не смогла подобрать нужных слов. Она с надеждой смотрела на отца. Тот наклонился и нежно поцеловал дочь в лоб. Затем взял ее под локоток, проводил в кабинет и усадил на софу.

Вспомнив о записке, Аликс спросила:

– Можно мне поговорить с вами… о личном? Без всяких секретов и недомол кок?

– Да, конечно. – Морлинг внимательно рассматривал девушку, будто видел ее впервые.

Та вскочила на ноги, взяла отца за руку и прижалась к его плечу.

– Милая моя! – воскликнул он растроганно и поцеловал Аликс в макушку с неподдельным обожанием. – И что же ты хочешь мне сказать?

Вместо ответа, Аликс выудила на свет конверт с запиской.

– Мне жаль… но я прочла это прежде, чем осознала, насколько письмо личное.