Текст книги "Музыка любви"

Автор книги: Мэри Берчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Глава 9

Минуту она стояла молча, наблюдая за рыдающей племянницей и обескураженным супругом, а потом вошла в комнату и спокойно поинтересовалась:

– В чем дело?

– Понятия не имею, – раздраженно ответил ее муж. В день премьеры Джина была его первой заботой, поэтому он резко окликнул Николу: – Хватит плакать! Ты расстраиваешь Джину.

– Она меня не расстраивает. И не надо на нее кричать. В чем дело, Никола? – спросила Торелли и, сев рядом с плачущей племянницей, неожиданно обняла ее.

– Джина! – Никола прижалась к ней и уткнулась лицом в ее шею.

Это была прекрасная шея, которая больше подходила для драгоценных колье, а не для слез, но Никола постепенно успокоилась.

– А теперь расскажи мне, – потребовала Торелли. – Ничто не стоит таких слез.

Запинаясь, иногда почти шепотом Никола поведала свою историю. Несколько раз дядя удивленно спрашивал:

– Ты понимаешь, о чем она говорит?

– Конечно, – спокойно ответила Торелли, – все совершенно ясно. Хотя из-за шмыганья носом ее порой трудно понять. Она была влюблена в Брайана Кавердейла и считала, что у нее есть причина ненавидеть Джулиана. Теперь она любит Джулиана, но из-за вмешательства Мишель все напутала и выбрала именно этот день, чтобы позвонить ему и вновь напомнить о смерти Брайана. Она боится…

– Что?! – вскричал дядя, не дав Торелли довести до конца это превосходное резюме путаного рассказа Николы. – Она выбрала именно этот день? Да это же его погубит!

– Естественно. Поэтому она так расстроена.

– Как ты могла быть такой дурой?

Никола и подумать не могла, что дядя может быть так взбешен, и инстинктивно прижалась к Торелли.

– Не говори глупостей, Питер. Почему мы иногда ведем себя глупо? – величественно произнесла Торелли. – Для супруга примадонны ты слишком слабо разбираешься в человеческих слабостях. Было ошибкой так долго путешествовать. Ты потерял навык.

– Что же мне тогда делать? – Дядя сделал над собой усилие, чтобы успокоиться.

– Тебе, милый? Ничего, – с обманчивой мягкостью ответила Торелли. – Это мое дело.

– Твое?! – в свою очередь воскликнул дядя и взъерошил руками волосы, словно боясь, что они поседели за последние десять минут. – Ты забыла, что у тебя сегодня премьера?

– Я ничего не забыла, – твердо ответила Торелли. – Но Никола должна объясниться с Джулианом. Возможно, она единственный человек в мире, который может его успокоить…

– Я не могу с ним говорить! – вскричала Никола. – Я больше никогда с ним не заговорю! Мне слишком стыдно и больно…

– А кого это волнует? – холодно прервала ее тетя. – Нас интересуют только Джулиан и премьера. Ты была несправедлива к нему и теперь должна объяснить…

– Он не станет меня слушать! Если я попытаюсь ему позвонить, он тут же повесит трубку. Возможно, он вообще не отвечает на звонки…

– Ты не будешь разговаривать с ним по телефону, дитя мое. Ты будешь разговаривать с ним с глазу на глаз.

– Нет! Он не захочет меня видеть.

– Скорее всего. Но он согласится встретиться со мной, – спокойно возразила Торелли. – Умойся, причешись и будь готова ехать со мной. Питер, вызывай машину.

– Я не могу! – умоляюще произнесла Никола.

– Ты должна. Ты причинила Джулиану много горя. Ну не трусь. А ты, Питер, пожалуйста, не вмешивайся. Просто вызови машину.

Торелли сделала величественный жест рукой, и ее муж вышел из комнаты.

– А теперь, Никола, давай разберемся. Ты любишь Джулиана? Да или нет? Так ты его любишь?

– Да, – очень тихо ответила Никола. – Но он ненавидит меня.

– Откуда ты знаешь?

– Это естественно после всего, что я сделала.

– Это еще не конец. Мужчины очень глупы. Впрочем, как и женщины, но при других обстоятельствах. Если ты его любишь, то, наверное, хочешь, чтобы сегодня вечером он добился успеха?

– Конечно!

– Несмотря ни на что? Подумай хорошенько.

– Несмотря ни на что.

– Значит, ты должна обязательно пойти к нему и попытаться все исправить.

– Но что мне ему сказать?

– Не знаю. То, что он больше всего хочет услышать. Возможно, что ты его любишь.

– Вы ведь знаете ответы на все вопросы? – изумленно спросила Никола.

– Не на все. Всех ответов не знает никто. Но на большинство вопросов ответы я знаю. Поэтому я и стала тем, кто я есть, – холодно ответила Торелли. – Одевайся.

Никола умылась, причесала волосы и, дрожа от страха, была готова следовать за тетей.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил дядя.

– Нет, мы с Николой справимся сами.

Никола не могла этому поверить. Даже Джина с ее талантом и уверенностью в своих силах не сможет исправить эту чудовищную ситуацию. Но ради Джулиана она должна попытаться. Она должна сделать это для человека, которого любит. Когда они приехали в «Глорию», Торелли направилась к столу информации, не обращая внимания на толпу зевак.

– Его нет в номере, мадам Торелли.

– Невозможно. Сегодня премьера.

– Нет, он уехал десять минут назад. Он отправился в «Ковент-Гарден».

– Так рано? – Торелли нахмурилась и взглянула на часы. – Странно. Что ж, спасибо. – Она обернулась, взяла Николу под руку и увлекла ее к машине. – «Ковент-Гарден», – коротко приказала она шоферу.

Никола больше не могла этого выносить. Она откинулась на спинку сиденья, бледная и молчаливая, и сидела так, пока они не подъехали к театру. В дверях дежурный сообщил им:

– Мистер Эветт уже приехал, мадам. А вот и мистер Уоррендер! – добавил он, указывая на длинную черную машину у входа.

– Оскар! – Торелли помахала дирижеру рукой и удивленно спросила: – Что ты здесь делаешь? Что случилось?

– Я как раз тебя хотел спросить, – хмуро ответил дирижер. – Пойдем. – Не обращая внимания на Николу, он подхватил Торелли под руку. Когда они проходили по длинному коридору мимо большого зеркала, он спросил: – Что такое с Джулианом? Он разговаривал с тобой? Он позвонил и попросил меня встретиться с ним. Говорит, что не сможет выступать сегодня, что я должен его заменить. Хочет просмотреть со мной партитуру. Он заболел?

– Нет. Произошел небольшой кризис.

– Кризис? Ты…

– На этот раз не я. – Торелли весело посмотрела на своего коллегу. – Оскар, не мог бы ты подождать меня в гримерной? Я буду через минуту.

– Но Джулиан просил меня прийти. У нас мало времени.

– Я сомневаюсь, что тебе придется выступать вместо него, – твердо ответила Торелли. – Дай мне несколько минут.

Дирижер с сомнением и удивлением посмотрел на нее, но послушно повернул к гримерной, а Торелли, крепко держа Николу за руку, направилась в другую сторону.

– Джина, ничего не выйдет! Я не могу… – робко начала Никола.

– Если бы он тонул, ты сделала бы даже невозможное, чтобы спасти его. Тут, то же самое.

Торелли властно постучала в дверь гримерной.

– Кто там?

– Джина Торелли, – последовал величественный ответ.

– Мадам…

Раздался скрип отодвигаемого стула и быстрые шаги. Но не успел Джулиан дойти до двери, как она открыла ее сама и вместе с Николой вошла в комнату.

– Мадам! – повторил он и отшатнулся от нее. В уличном свете Никола увидела его бледное лицо. – Пожалуйста, уходите.

– Нет, так не пойдет. – Торелли говорила спокойно и уверенно. – Я пришла с Николой, потому что знала, что вы не впустите ее одну, но…

– Я не хочу ее видеть, – прервал он.

– Она это знает. Она понимает, что совершила сегодня непоправимую ошибку, но это произошло потому, что ее нарочно ввели в заблуждение. Остальное она скажет сама.

Почти целую минуту Никола стояла у двери, охваченная страхом и жалостью. Наконец, не оборачиваясь к ней, Джулиан спросил:

– Что вы хотите сказать? Что еще можно добавить?

Действительно, что? Неужели извинение, объяснение, оправдание могут помочь? Никола в отчаянии затаила дыхание. Внезапно она словно увидела свет в темноте и вспомнила слова Торелли.

– Я люблю тебя, Джулиан, – тихо и отчетливо произнесла она. – Я полюбила тебя почти сразу и поэтому была жестокой. Было настоящим мучением осознавать свою неверность Брайану, ведь я считала тебя виноватым. Теперь я знаю, что это не так…

– Что ты сказала? – хриплым голосом спросил он.

– Что я люблю тебя.

– Нет, другое. О Брайане.

– Сначала я думала, что ты виноват в его смерти.

– Но это так. – Он тяжело опустился на стул и обхватил голову руками. – Это так, так…

– Нет, это неправда, – неожиданно Никола заговорила совершенно спокойно, подошла к Джулиану и принялась гладить его по голове. – Мы оба пережили кошмар. Но теперь все кончено. Я освободилась от него, и ты тоже должен.

– Не понимаю, о чем ты, – устало произнес он.

– Рассказать?

– Прошу тебя.

– Я очень любила Брайана, – медленно начала Никола. – Так сильно, что если бы узнала о его связи с Мишель…

– Но теперь ты это знаешь? – резко спросил Джулиан.

– Да, дядя Питер рассказал мне, не зная, что я та самая девушка. Если бы я узнала это сразу после гибели Брайана, то сошла бы с ума. Ты спас меня от этого ужаса, Джулиан, и за это я тебе благодарна. Но, спасая меня, ты сам оказался в двусмысленном положении в моих глазах.

– Так и было, – упрямо повторил он.

– Никто из нас не был прав. Неужели ты не понимаешь? Думаю, Брайан ошибался, когда увлекся Мишель. Но кто я такая, чтобы судить, если сама разлюбила его?

– Но не пока он был жив, – быстро вставил Джулиан.

– Но скоро после его смерти. И я влюбилась в человека, которого считала повинным в этом.

– Боже, неужели ты серьезно? Я не смел поверить себе, когда ты впервые это сказала. Я решил, что ты сделала это, чтобы утешить меня.

– Это был единственный способ, чтобы ты меня услышал, Джулиан. Я лишила тебя счастья и спокойствия. Мне оставалось только сказать, что я люблю тебя, несмотря ни на что. Больше мне нечего было дать. И если ты отказываешься…

– Почему я должен отказаться? Разве ты не знала, что это для меня важнее всего на свете?

– Нет! Откуда мне было знать?

– Я думал, ты должна знать. Иначе как бы ты смогла вонзать нож в одну и ту же рану? Я полюбил тебя с первого взгляда. Странно, даже до нашей встречи. Поэтому я был так жесток с Брайаном. Звучит нелепо, словно я пытаюсь оправдать себя, когда уже слишком поздно. Но я так много слышал о тебе от него. Можно быть таким идиотом, чтобы влюбиться в фотографию? Я сходил с ума, потому что он позволил такой пустышке, как Мишель, увлечь себя.

– Но последние несколько недель ты сам вел себя с Мишель очень по-дружески.

– Это была ее цена за то, чтобы не мучить тебя правдой о Брайане, – небрежно ответил Джулиан.

– Что?!

– Именно это. Она хотела, чтобы я согласился на ее роль Памины и был вежлив с ней.

– И ты согласился?

– А что еще мне оставалось делать? Я и так зашел слишком далеко, чтобы держать тебя в счастливом неведении. Быть вежливым с Мишель несколько недель казалось маленьким, хотя и неприятным добавлением.

– Но неужели это не было ужасно?

– Отвратительно. Но теперь все уже в прошлом. Это была типичная месть Мишель за то, что я пытался защитить от нее Брайана.

– А когда ты пытался защитить Брайана, ты действительно думал обо мне? – с улыбкой спросила Никола.

– Частично, – искренне ответил он. – Только частично. Не знаю, чем я больше руководствовался. Беспокойством о девушке, которую никогда не видел, злостью на его безответственное поведение или своим собственным тщеславием. Неужели я принес Брайана в жертву тщеславию? Именно эта мысль мешала мне ответить на твои упреки.

– Теперь ты можешь на них ответить. Или, точнее, я отвечу на них за тебя, чтобы можно было обо всем позабыть. Твоей первой заботой был концерт. Не его или твой концерт, а концерт вообще. Это была твоя ответственность. Ты трагически ошибся, если так можно сказать, не приняв объяснений Брайана. Мы все ошибаемся. Подумай об ошибках, которые я совершила в последнее время, и прости меня, если можешь. Потом…

Джулиан не дал ей продолжить. Вскочив с места, он заключил Николу в объятия и принялся целовать.

– Я люблю тебя! Ты это знаешь?

– Ты заставил меня так долго ждать и ужасно этим напугал.

– Милая моя, прости!

– Это не имеет значения. Теперь ничего не имеет значения, кроме премьеры.

– Премьера! Боже правый, конечно! – Джулиан взглянул на часы. – А я попросил Уоррендера…

– Все в порядке. Мистер Уоррендер уже в театре. Джина позвала его в гримерную и делает все возможное, чтобы удержать его там. Возможно…

– Да, мы пойдем и все объясним.

– А что именно мы объясним? – с невинным видом спросила Никола.

– Что я сожалею, что пришлось позвать Уоррендера из-за пустяков, что я буду дирижировать сегодня вечером, а всем лучше пойти домой и отдохнуть.

– Вполне разумно, – лукаво улыбнулась Никола.

– О некотором умолчим. – Джулиан ответил ей ослепительной улыбкой. – Пойдем. – И, взявшись за руки, они направились в гримерную Торелли.

Оскар Уоррендер, нахмурившись, расхаживал по комнате, а Торелли сидела перед зеркалом, спокойно примеряя парик и время от времени переговариваясь с дирижером.

– Джина, это уже невыносимо! Если ты мне не скажешь…

– Вот и они. Они все сами тебе расскажут, – ответила Торелли. – Не думаю, что тебе придется сегодня выступать, Оскар, – с облегчением добавила она.

– Мне очень жаль. Я должен перед вами извиниться. – Искренняя улыбка, которой Джулиан одарил своего коллегу, была полна решимости. – Я сам справлюсь. Мне стыдно, что пришлось зря позвать вас, и я должен лишь добавить, что очень благодарен вам.

Уоррендер удивленно приподнял брови и сухо спросил:

– И это все объяснение?

– Боюсь… – начал Джулиан.

Но Торелли перебила его:

– Конечно, нет. Они любят друг друга. Неужели ты сам не видишь, Оскар? Правда, перед тем, как обнаружить это, они оба совершили множество глупостей. А если хочешь узнать больше, то лучше спроси Антею.

– Антею? Какое она имеет к этому отношение?

– Никакого. Но думаю, ей многое известно о любви к дирижеру. А теперь вы идите с Джулианом, и проследи, чтобы он хорошо пообедал и отдохнул. Я возьму Николу. И до того, как опустится занавес, никто не должен думать ни о чем, кроме оперы. Идемте, дети.

Даже Оскар Уоррендер повиновался, хотя и с несколько изумленным видом. Прежде чем расстаться, Джулиан с Николой посмотрели друг на друга, и этого им было достаточно.

Никола и Торелли молча ехали в машине. Никола нарушила тишину:

– Благодарю вас, милая Джина.

– Все в порядке. – Джина потрепала ее по щеке. – Честно говоря, я сама получила большое удовольствие. Но теперь я на время позабуду о тебе.

Когда они приехали домой, Торелли заперлась в своей комнате, а Никола обедала в одиночестве. Затем пришел дядя и как ни в чем не бывало сказал:

– Джина просит тебя сегодня не работать. Иди домой и выспись. До начала представления ты ей не понадобишься. Увидимся вечером в ложе.

– Хорошо, дядя, – согласилась Никола, отправилась домой и заснула, едва ее голова коснулась подушки.

Она так сильно устала, что спала очень крепко, но проснулась в прекрасном настроении. Солнце заливало комнату ярким светом, и Никола чувствовала себя будто заново родившейся.

– Джулиан! – счастливо произнесла она и с нежностью добавила: – Джина! Она неподражаема.

Принимая душ, одеваясь и завтракая, Никола пела. Однако после нескольких месяцев, проведенных с Торелли, она стала намного критичнее относиться к музыке и через некоторое время с улыбкой замолчала. Никола пожалела, что у нее нет новых нарядов. Но когда мать увидела ее, то воскликнула:

– Милая, как удивительно тебе идет это платье! Я никогда не видела тебя более очаровательной.

– Глупости, она всегда хорошо выглядит, – заявил отец. – Хотя мне тоже кажется, что сегодня ты какая-то особенная. Что случилось?

– Я просто очень счастлива. – Никола рассмеялась и слегка покраснела.

– Вы с Джиной хорошо провели время? – поинтересовалась мать.

– Не то слово, мама.

– Я рада. Не думаю, что сама могла бы уживаться со столь темпераментными людьми. Но, похоже, у тебя есть к ним подход.

Никола скромно согласилась, и после этого они отправились в оперу.

Всю оставшуюся жизнь Никола ходила в «Ковент-Гарден» с ощущением волшебства и чуда того вечера. Сияние огромной люстры, белые, алые и золотые краски зала, роскошный занавес – все было окутано очарованием. Но самый чудесный миг настал для нее тогда, когда под бурные овации в оркестровой яме появился Джулиан. Он сдержанно поклонился зрителям и бросил быстрый взгляд на ложу, в которой сидела Никола. Вряд ли в полутьме он смог разглядеть ее. Но он знал, что она там, и Никола каким-то образом почувствовала протянувшуюся между ними незримую нить, которая была сильнее прикосновений, взглядов или слов.

Поначалу Никола просто не могла следить за ходом действия. Она считала Джулиана волшебником, и этим было все сказано. Но по мере того, как публику охватывало неописуемое чувство открытия чего-то нового и неизведанного, Никола смогла критически оценивать происходящее. Если бы даже она была равнодушна к Джулиану, то ее не смогло бы не тронуть священнодействие, развернувшееся в зале в тот вечер. Уверенной, сильной и любящей рукой он собирал воедино все силы своего оркестра, поддерживал их, убеждал и, наконец, направлял к последней ступени совершенства, которой только может достичь смертный.

– Это было незабываемо, – заявила после окончания представления миссис Денби, а дядя Питер добавил:

– Лучше и не скажешь.

Никола их не слушала. С разрумянившимся лицом, сияющими глазами, она перед собой ничего, кроме сцены, не видела. Торелли изящно послала воздушный поцелуй в сторону ложи, а Джулиан посмотрел на нее и улыбнулся. Никола стояла молча, сжав руки на груди, и улыбалась в ответ. На мгновение весь огромный зал с восторженной публикой исчез. Затем занавес опустился, и дядя Питер произнес:

– Думаю, нам пора за кулисы.

За кулисами царило веселье. Исполнители и критики понимали, что представление удалось. На свет появился новый великий дирижер. Никола ожидала, что сможет переброситься парой слов с Джулианом, но она ошиблась. Гримерная была полна восторженных поклонников, которые упорно продолжали пробиваться к нему. Скрывая разочарование, Никола отправилась вместе с родителями к Торелли, которая тепло и весело встретила их. Теперь она как должное принимала похвалы, расточаемые ей за то, что она так точно выбрала Джулиана Эветта.

– Потерпи, дитя мое, – понимающе шепнула она Николе. – Я позабочусь, чтобы и до тебя дошла очередь. Джулиан будет ужинать с нами.

– Спасибо, – ответила Никола, полностью полагаясь на тетю. Но в этот момент раздался стук в дверь, и вошел Джулиан.

Вновь посыпались поздравления, и он незаметно взял Николу за руку и держал ее, отвечая на комплименты и вопросы.

– Вечер был замечательный, – мягко сказала миссис Денби.

– Да, миссис Денби, – тепло улыбнулся Джулиан в ответ.

– Музыка прекрасна, хотя мне кажется, что история слишком невероятна даже для оперы.

– Что в ней невероятного? – спросила Торелли, не поворачиваясь от зеркала.

– Ну… – Миссис Денби с сомнением посмотрела на нее. На самом деле она думала о том, что в реальной жизни невозможно встретить такого персонажа, как Королева Ночи. – Например, этот молодой человек. На самом деле мужчины не влюбляются в изображения девушек.

– Боюсь, что это не так, миссис Денби, – весело рассмеялся Джулиан. – Еще как влюбляются!

Но не успела миссис Денби спросить, что он имел в виду, как в комнату просунул голову Дермот Дин и спросил:

– Кого-нибудь отвезти в «Глорию»?

– Да, Дермот, – быстро ответила Торелли. – Возьми доктора и миссис Денби. Мы присоединимся через пару минут.

Она мягко, но твердо выпроводила своих родственников из гримерной и обернулась к оставшимся.

– Джулиан, возьми Николу. Питер…

– Стойте! – перебил ее Джулиан, и впервые сама Торелли повиновалась. Он медленно подошел к ней, взял ее руки в свои. – Что мне сказать вам, несравненная Джина Торелли? Я могу только благодарить вас за все.

– Не преувеличивай! – Ее голос внезапно прозвучал глухо. – Это не идет артисту, к тому же ты заставляешь меня плакать.

– Нет, вы не должны плакать. – Джулиан с улыбкой наклонился и поцеловал ее. – Благодарю вас за Николу, без которой я был бы только наполовину человеком, и благодарю вас за то, что вы открыли мне дверцу к великой карьере.

– Питер, у тебя есть носовой платок? – Торелли протянула руку, но к ней подошла Никола, нежно поцеловала ее и дала платок.

– Не плачьте, милая Джина. Если вы заплачете, дядя Питер на нас рассердится.

– После премьеры это уже не важно, – спокойно возразил дядя, но в его взгляде было заметно нежное изумление.

– Все в порядке. – Торелли подняла голову и слабо улыбнулась. – Идите, дети, и если вам понадобится слишком много времени, чтобы добраться до «Глории», никто не станет задавать вопросов.

Она поцеловала их обоих и почти вытолкнула из комнаты. Потом, повернувшись к мужу, произнесла:

– Счастье иногда так утомительно!

В полупустом коридоре Джулиан и Никола поцеловались и отправились к выходу, где собирались терпеливые поклонники. При появлении Джулиана раздались приветствия, и на какое-то мгновение он смутился. Затем с улыбкой приступил к неизбежной раздаче автографов. Кто-то с чувством произнес:

– Думаю, это самая прекрасная ночь в вашей жизни!

– Да, – ответил он, – это так. Пожелайте нам обоим счастья.

Взяв Николу за руку, он повел ее к машине.