Текст книги "Музыка любви"

Автор книги: Мэри Берчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 7

Еще долго после ухода своей гостьи Никола молча сидела в элегантной гостиной тети, устремив отсутствующий взор в пространство и пытаясь понять, что же с ней произошло. Теперь, когда она осталась одна, на страшное открытие уже нельзя было закрывать глаза. Ей мучительно было принимать мысль, что Джулиан Эветт может оказаться мужчиной Мишель. «Я не могу быть так несправедлива к Брайану, не могу», – убеждала себя Никола и изо всех сил пыталась представить его веселое и жизнерадостное лицо, но со смятением обнаруживала, что теперь его образ был покрыт легкой дымкой. Она не могла сказать, когда это впервые случилось. Просто воспоминания, связанные с Брайаном, были теперь как в тумане.

Рассудок подсказывал ей, что это должно, в конце концов произойти даже с самым дорогим человеком. Жизнь продолжается, все меняется, и страсть превращается в дорогие воспоминания. Однако Никола была в ужасе, оттого что могла заменить образ Брайана образом человека, ответственного за его гибель.

Она все еще пыталась убедить себя в том, что это всего лишь какое-то романтическое безумие, которое в конце концов пройдет, когда в гостиную вошла Лизетт с вечерними газетами. Она взглянула на Николу и заметила:

– Мадемуазель выглядит бледной.

Было так не похоже на нее беспокоиться о благополучии кого-нибудь, кроме хозяйки, что Никола поняла: она действительно выглядит очень удрученной. Она сделала усилие, чтобы взять себя в руки, и быстро сказала:

– Все в порядке, Лизетт. Когда вы ожидаете мадам?

– Когда она захочет приехать, – ответила служанка с чуть язвительной улыбкой. Хотя она боготворила землю, по которой ступала Торелли, но часто давала понять, что не питает иллюзий относительной своей хозяйки.

Торелли вернулась через полчаса. Очевидно, она провела очень приятный день. За превосходным ужином, сервированным Лизетт, она поведала Николе все подробности.

– Рукопись была скорее любопытным, нежели историческим открытием, – объявила она. – Это, несомненно, Керубини, но не в своем обычном ключе. Для меня ничего нет. Но все равно приятно, когда тебя так встречают. Оксфорд очарователен. А что произошло с тобой, милая?

– Мишель приходила. Сначала она расстроилась, что вас нет, но я извинилась…

– В этом не было необходимости, – прервала Торелли. – Что, она думает, будто я стану сидеть и ждать, пока она объявится? У этой девушки слишком завышенное самомнение.

– Но ведь вы ее пригласили, – мягко напомнила Никола. – За чаем я завела разговор о канадском фестивале. А потом прямо спросила ее, было ли у нее что-то с Брайаном.

– Так и спросила? Напрямик?

– Напрямик? Конечно, сначала она хотела сказать, что это не мое дело, но я напомнила ей, что мы с Брайаном были помолвлены и, что эту историю я услышала от человека, которому можно доверять. Внезапно она разговорилась и принялась отрицать, что Брайан для нее что-то значил. Она добавила, что Джулиан Эветт – мужчина ее жизни. Скорее всего, он таковым и является до сих пор.

– Значит, я была права! – в восторге произнесла Торелли. – Я должна сказать Оскару. Ну, милая моя, теперь ты довольна?

– Очень, – с несчастным видом ответила Никола, и тетя пронзительно взглянула на нее. На этот раз она удержалась от замечаний.

В течение следующих нескольких дней Никола изо всех сил пыталась быть жизнерадостной и заниматься исключительно делами тети. Ей это так хорошо удалось, что была довольна не только наблюдательная Торелли, но и она сама. Только когда Никола сопровождала тетю на первую репетицию «Волшебной флейты», ей пришлось проверить себя на прочность при таких обстоятельствах, о которых она даже не могла подумать. Как обычно, Торелли велела ей сидеть в первом ряду, наблюдать, делать заметки и, если надо, критиковать.

– Я вам уже говорила, – повторила с улыбкой Никола, – что вы вне критики.

– Тогда критикуй других, – добродушно ответила Торелли. – И смотри на Джулиана. Когда-нибудь он станет одним из величайших оперных дирижеров.

– Разве он им еще не стал? – спросила Никола.

– Конечно, нет! – вскричала Торелли. – Никогда не говори так о молодом артисте, которому ты желаешь добра. Это абсолютный приговор! Как бы ни был одарен человек, требуются годы обучения, опыта и тяжелый, повседневный труд, чтобы стать поистине великим. А у этих несчастных неудачников, которых все называют «великими», когда они просто талантливы, нет никакого шанса. Они с самого начала обречены на поражение глупыми друзьями и критиками, опьяненными пышностью своих собственных пустых замечаний. Джулиан – многообещающий дирижер, как и должно быть в его возрасте. Помни об этом. А теперь иди. Ты утомляешь меня разговорами перед репетицией, – объявила Торелли таким тоном, словно не она сама только что говорила. – Иди и наблюдай за Джулианом.

Никола повиновалась. Она сидела почти одна в пустом партере и смотрела на Джулиана. Конечно, время от времени она обращала свой взор на других. Особенно на Торелли, которая, несмотря на отсутствие сценического костюма и грима, создавала уже знакомое впечатление демонической силы каждый раз, когда появлялась на сцене.

Однако Королева Ночи появлялась на сцене всего два раза, поэтому у Николы была возможность наслаждаться работой Джулиана, время от времени поглядывая на несомненно талантливую Мишель Ларо. Теперь, когда опыт выработал у Николы способность к острому суждению, она могла в полной мере оценить тяжелый и одновременно подвижный ритм, эту столь выразительную руку и прежде всего – незримую связь между дирижером и певцами. Казалось, он предвидит все сложности, всегда оказывает необходимую поддержку, что возможно лишь при врожденном вкусе и суждении.

Следя за его выразительным, изменчивым лицом, освещенном светом рамп, Никола вдруг подумала, что теперь полностью понимает этого человека. Это был истинный художник, не только создающий великое произведение искусства, но и живущий ради него. «Он делает это не ради славы», – растроганно подумала Никола. Она почти испугалась волны любви и восхищения, охватившей ее. Его можно любить как художника, поспешно уверила она себя, но презирать как человека. Но уже через минуту она поняла, что это глупости. Внезапно она позволила вырваться на свет простой и очевидной истине: она любила его.

«Это глупо, безнадежно и довольно низко в данных обстоятельствах, – говорила себе Никола. – Но я люблю его, и никто не должен об этом знать!» – прибавляла она, словно в оправдание.

Во время антракта девушка осталась на своем месте. Лизетт могла сама позаботиться о своей хозяйке, и Никола решила, что ее присутствия не потребуется. Она могла сидеть в полутемном зале, чтобы не столкнуться с Джулианом за кулисами. К ней подошел Дермот Дин, и стало очевидно, что более довольного импресарио на свете нет.

– Джина уникальна, – заметил он. – Она сводит меня с ума всякий раз, когда исполняет эту арию в первом акте, а ведь я слышал ее уже сто раз.

– Тогда вы можете представить, что испытываю я, – ответила Никола. – Ведь у меня нет и четверти вашего опыта. Мишель тоже хорошо исполняет, правда?

– Да, да, согласен. Но сенсацию произведет именно Эветт. Я и не знал, что он на это способен. Конечно, он прекрасный оркестровый дирижер. Но я и подумать не мог, что у него есть этот редчайший дар оперного дирижера и актера. Такое встречается не больше двух-трех раз в жизни. Честно говоря, вам просто повезет, если вы с этим столкнетесь, – задумчиво добавил Дин.

– Вы уже сказали Джине? – с улыбкой спросила Никола.

– Сказал Джине? Джине не нужно ничего говорить, – рассмеялся Дермот Дин. – Вероятно, она это заметила раньше меня. Могу вас уверить: она первая это оценит. Джина может превратить в ад жизнь неудачливого соперника. Но при встрече с актером равного таланта она само великодушие. Поэтому я и люблю Джину. Хотя иногда с удовольствием бы ее задушил, – шепотом прибавил он.

– Она отругала меня за то, что я применила к Джулиану эпитет «великий» перед концертом, – медленно произнесла Никола. – Она сказала, что у него есть потенциал, но нельзя портить молодого артиста, позволяя ему думать, что он уже достиг всего, когда на самом деле он только в начале пути.

– Эветт уже далеко не в начале, – засмеялся Дермот. – Но конечно, она права. Джина всегда права, когда дело касается времени. Поразительное чувство времени даже в обыденных делах. Она говорит, что это основа всего искусства. Возможно, она и права. Вот идет Эветт. Давайте не будем говорить вслух о его гениальности, пусть это будет нашим секретом.

Никола изобразила на лице слабую улыбку, но с трудом сдержала нервное напряжение, когда Джулиан приблизился, чтобы поговорить с Дермотом Дином о каких-то технических деталях.

Какое-то мгновение Никола прислушивалась к их разговору. Затем дирижер заметил ее и произнес:

– Привет, Никола. Как дела?

– Отлично. – Ее голос прозвучал чуть хрипловато, несмотря на все усилия держать себя в руках.

– Довольна своей протеже? – с веселым смехом спросил он.

– Моей… Вы имеете в виду Мишель?

– Да, она превосходна. Как вы думаете. Дермот? Прекрасно поет, держится и трогает душу.

Николе Мишель вовсе не показалась трогательной. Думать о сопернице таким образом нелегко. Она пробормотала что-то любезное о ее музыкальном таланте и предоставила дальнейшие замечания Дермоту Дину. Через несколько минут они с Джулианом ушли, и репетиция возобновилась.

«Значит, она кажется ему трогательной. Так и должно быть. Быть влюбленным в девушку и слышать, как она исполняет божественную арию Памины в нескольких ярдах от тебя, наверное, это действительной трогательно. Неудивительно, что он выглядит по-настоящему счастливым. Раньше он всегда казался немного грустным. Потому что она здесь, поет под его руководством. Между ними все наладилось, и они вместе делают прекрасную музыку. Какая это, должно быть, радость!»

И впервые в жизни Никола с горечью пожалела, что у нее нет голоса.

Когда репетиция закончилась, она отправилась в гримерную тети, где и нашла ее в прекрасном настроении.

– Все прошло просто великолепно! – заявила она с выразительным жестом. – Я пела превосходно. – Торелли не верила ни в тщеславие, ни в ложную скромность, когда дело заходило о похвале. – Я получила телеграмму от Питера. Он будет в Лондоне в четверг, а на следующий день первое выступление. Наконец-то все услышат Джулиана!

– Он выступил неплохо, правда? – осторожно спросила Никола.

– Он был просто восхитителен! Поистине фантастическое открытие. Я с самого начала говорила, что этот юноша – прирожденный оперный дирижер. – Это было не совсем верно, но сейчас было бы глупо спорить.

Никола широко улыбнулась и произнесла:

– Рискуя его карьерой, должна сказать, что он великий дирижер вы полагаете?

– Говоря в этих четырех стенах, да.

– И больше нигде?

– Можешь сама ему сказать, если хочешь. – Торелли снисходительно улыбнулась и потрепала племянницу по щеке.

– Я?! Я об этом даже не думала. Мне кажется, будет лучше, если ему скажете вы.

Торелли покачала головой:

– Нет, милая, не я. Это будет авторитетное мнение. А в твоем случае это всего лишь очаровательная похвала человека, чье мнение не представляет особой ценности.

– Не думаю, что смогу.

– А я думаю, что тебе следует. Он будет даже доволен.

– Нет, нет, для него это ничего не значит.

– Совсем наоборот, милая моя. Не будь такой трусливой глупышкой. – Торелли не любила, когда к ее мнению не прислушивались. – Все любят комплименты, особенно такие, которые сказаны от всего сердца. Ну, иди. Ты найдешь его в гримерной Оскара.

Торелли повернулась к зеркалу, а Никола в нерешительности продолжала стоять на месте. Она вдруг подумала, что, возможно, ему будет приятно, если она выскажет ему свое восхищение. Конечно, ей особенно не важно, будет ему приятно или нет, но все же…

Никола направилась к двери и через минуту уже поднималась по лестнице, ведущей в его гримерную. Когда она постучала и вошла, он стоял у зеркала, застегивая запонку.

– Да? – коротко произнес он, потом внезапно поднял голову, удивленно улыбнулся и воскликнул: – Никола! Вы что-то хотите?

– Нет. Я пришла не по ее просьбе. Я просто хотела сказать, что сегодня вечером вы были великолепны.

Конечно, Никола хотела сказать совсем не это. Что-нибудь менее наивное и, естественно, не столь благоговейным тоном. Но слова уже были сказаны, он недоверчиво рассмеялся и, подойдя к ней, взял ее руки в свои.

– Дорогая моя, как приятно! Вы, правда пришли только для этого?

Никола опустила глаза и кивнула.

– Настоящий дружеский поступок, – заметил Джулиан, и Николе показалось, что он по-настоящему поражен. Но она тут же вспомнила, что в его жизни есть Мишель Ларо, решительно отдернула руки и более спокойно произнесла:

– Я впервые слышала, как вы дирижируете целой оперой.

– Вообще-то я больше выступаю с певцами, а опера – моя первая любовь, потому что я обожаю театр. Но сейчас мне больше нечего желать. Правда, предстоит еще многому научиться. Надеюсь, у меня появится возможность. Опыт, еще раз опыт и тяжелый труд – вот все, что мне нужно. Если «Волшебная флейта» пройдет с успехом, у меня появится шанс. Пожелайте мне удачи!

– Желаю вам удачи от всего сердца, – серьезно ответила Никола, не успев вспомнить о Брайане.

– Благодарю вас! – Джулиан наклонился и поцеловал ее в щеку.

В этот момент раздался тихий стук в дверь и с самоуверенным видом появилась Мишель. Если она и видела этот поцелуй, то не подала и виду, а просто спросила:

– Ты готов, Джулиан? Я умираю с голоду.

– Я готов, – холодно ответил он и потянулся за пальто.

Только после этого Мишель обратила свой взор на Николу и спросила, была ли она на репетиции.

– Да, мне понравилось, – коротко ответила Никола. Внезапно самоуверенное поведение Мишель показалось ей нестерпимым. Не думая о последствиях, она улыбнулась дирижеру и произнесла: – До свидания, Джулиан. Я рада, что пришла. Буду желать вам успехов до первой премьеры и потом.

После этого она вышла за дверь, зная, что оставила в комнате двух очень удивленных людей. Прежде она никогда так не говорила с Джулианом. Никогда не называла его по имени. Но хотя она была смущена и раздосадована, ее охватил восторг, когда она сбежала вниз по каменным ступеням и зашла в гримерную тети.

– Ну что? – Торелли удивленно посмотрела на нее. – Он обрадовался?

– Думаю, да, – ответила Никола и улыбнулась про себя.

– Он так сказал?

– Он поцеловал меня, – внезапно произнесла Никола.

– Неужели? Отличная новость, – со смехом заявила Торелли. – Видишь? Я была права, что отправила тебя.

Хотя Никола все еще сомневалась в разумности этого решения, она не хотела спорить. Встреча с Джулианом доставила ей истинное удовольствие. Торелли была так счастлива при мысли о скорой встрече с мужем, что даже позаботилась о том, чтобы произошло еще одно семейное воссоединение, которое в другое время могло бы ее не так порадовать. К удивлению Николы, днем позвонила ее мать и сообщила, что через несколько дней они с отцом будут в Лондоне.

– Нам так не терпится увидеть тебя, – произнесла в конце разговора миссис Денби.

– Мама! – вскричала Никола, обуреваемая радостью и сомнениями. – В пятницу премьера «Волшебной флейты».

– Правда? Возможно, тебе удастся достать нам билеты. Кто в главной роли?

– Конечно же Джина! – Никола была поражена тем, что кто-то этого может не знать. – А Джулиан Эветт впервые выступает в «Ковент-Гарден». Это будет незабываемая премьера.

– Конечно, мы должны пойти! – радостно объявила миссис Денби. – Достанешь билеты, милая?

– Если получится. Они на вес золота.

– Но я уверена, что твоя тетя могла бы…

Никола слегка поморщилась при таком фамильярном упоминании о великой Торелли.

– Я сделаю все возможное, мама, и мне очень приятно, что вы приезжаете. Но перед премьерой я буду ужасно занята. Послезавтра состоится генеральная репетиция, к тому же возвращается дядя Питер. Не думаю, что у меня будет много свободного времени.

– Но ведь есть еще вечера!

Разочарование в голосе ее матери удержало Николу от попытки объяснить неразумность ее требований перед премьерой. Вместо этого она ответила, что постарается найти свободную минутку. После окончания разговора в комнату вошла мадам Торелли.

– Кто это был? – спросила она.

С легким трепетом Никола объяснила. На это непредсказуемая Торелли вскричала:

– Как замечательно! Они могут сидеть в ложе с Питером. Им есть о чем поговорить после долгой разлуки.

– Согласна. – Никола обрадовано улыбнулась и заговорила о том, что перед премьерой хорошо бы иметь больше свободного времени.

– Конечно, милая моя! Когда они приедут? Завтра? Тогда тебе лучше отправиться сегодня к себе домой. Я смогу обойтись без тебя пару дней. Если я тебе не позвоню, считай себя свободной до начала премьеры.

– Мне придется пропустить генеральную репетицию?! – в ужасе вскричала Никола.

– Да, да. Дитя мое, неужели ты думаешь, что без тебя я не справлюсь? – нетерпеливо спросила тетя. – В моей жизни было множество репетиций, к тому же обо всем позаботится Лизетт.

– Но мне казалось, что я являюсь для вас поддержкой.

– Так и есть, милая. – Торелли рассмеялась и поцеловала племянницу. – Но скоро приезжает Питер. – Она наслаждалась своей ролью великодушной царицы и не собиралась отказываться от нее. – Передай родителям мои самые лучшие пожелания и скажи, что я с нетерпением жду их после премьеры. В конце концов, это не такая уж сложная роль. Конечно, если у тебя есть голос.

Добавить было больше нечего, и Никола получила возможность в полной мере наслаждаться обществом родителей. Но, получив свободу, она почувствовала себя несчастной и раздраженной. Она понимала, что ведет себя глупо. Какая, в сущности, разница – будет она на репетиции или нет? Джулиан слишком занят, чтобы заметить ее отсутствие. Если же и нет, то это все равно не имеет значения. Он для нее чужой. Или, точнее, она для него чужая. Никола вновь напомнила себе, что он любит Мишель, однако внезапно ее поразила нелепость этой мысли. Как это? Неужели он правда любит Мишель? Он принял как должное, что она предложила ему вместе пойти поужинать. Но даже это не должно было касаться Николы. Она вновь вспомнила о его роли в смерти Брайана, но сейчас эти воспоминания показались ей надуманными и смешными.

Конечно, с моральной точки зрения Джулиан по-прежнему виноват в смерти Брайана. Однако Никола так часто думала об этом, намеренно распаляя свой гнев и негодование, что теперь осталась совершенно безучастной. В глубине души она знала, что в первый же день их встречи была очарована Джулианом Эветтом. Поэтому она так страдала оттого, что должна пропустить репетицию. Ей было важно все, связанное с его дебютом в «Ковент-Гарден». Не только сама премьера, но и все, что ей предшествует. Торелли может сколько ей угодно изображать из себя жертву, но на самом деле жертвой была Никола.

Когда на следующий день приехали родители, Никола со стыдом вспоминала о том, что известие об этом сначала вызвало у нее раздражение. Они были очень рады встрече. И мать, и отец тут же заметили, что она выглядит гораздо лучше, чем раньше.

– Похоже, плясать под дудку примадонны пошло тебе на пользу, – со смехом заметил отец, а мать во второй раз поцеловала ее и сказала:

– Ты так изменилась! Когда ты последний раз приезжала домой, я беспокоилась за тебя. Ты выглядела такой невеселой. Когда отец предложил тебе эту работу у тети, я решила, что это ошибка. Артисты так эгоцентричны и требовательны. Но, похоже, твоя тетя совсем не такая.

Никола знала, что не было более эгоцентричного и требовательного существа, чем Торелли.

Но если бы она признала это, то не смогла бы убедить мать в том, что у ее тети есть и другие черты характера. По мнению миссис Денби, люди могут быть либо плохими, либо хорошими, и феномен столь сложный, как Торелли, не вписывается в ее систему оценок.

Никола рассмеялась и заметила, что у нее никогда не было более интересной работы, а потом обняла родителей и попыталась забыть обо всех горестях. Ей это очень хорошо удавалось до наступления среды, когда должна была состояться репетиция. Несмотря на то, что Никола делала вид, будто ей очень нравится совместный поход по магазинам, ее мысли были в театре, и она страстно желала узнать, что там происходит.

Вечером, проводив родителей в гостиницу, она бросилась домой и позвонила тете. Лизетт сообщила ей, что мадам отдыхает после очень утомительного дня.

– Все прошло нормально, Лизетт? – поинтересовалась Никола.

– Мадам довольна.

Николе пришлось довольствоваться этим ответом, так как Лизетт положила трубку прежде, чем она успела задать следующий вопрос.

Позвонила мать и сообщила:

– Отец предлагает где-нибудь поужинать сегодня вечером. Мы хотим отпраздновать нашу встречу, прежде чем появится Питер и состоится премьера Джины. Мы подумали, как насчет «Глории»? Кажется, там Джина устроила свой грандиозный вечер после концерта?

– Да! – Именно туда Джулиан приглашал Николу в первый вечер, и там он по-прежнему жил. – Прекрасная мысль, мама. Скажи папе, что я согласна.

– Конечно, мы могли бы…

– Нет, нет! Ничего не надо. Давайте встретимся в «Глории».

– Хорошо. Потом мы можем пойти в театр. Надень что-нибудь нарядное.

– Ладно, – пообещала Никола и бросилась рассматривать свой довольно скромный гардероб. Она три раза меняла свой выбор, но, в конце концов надела платье, которое было на ней во время первой встречи с Джулианом. Судя по одобрительной улыбке доктора Денби, наряд был хороший.

Мать, просматривавшая вечернюю газету, подняла глаза и воскликнула:

– Очаровательно, милая! Кажется, ты сказала, что в пятницу будет дирижировать Оскар Уоррендер?

– Нет, мама! Джулиан Эветт. Это его дебют. Он очень талантлив. Вы сами услышите.

– Он очень привлекательный мужчина. Тут его фотография…

– Где? – Никола быстро подошла к матери и увидела в газете снимок Джулиана, выходящего после репетиции из театра вместе с Мишель Ларо.

– С ним красивая девушка, – заметила миссис Денби.

– Да, это Мишель Ларо. Она будет петь Памину.

– Это они женаты? – поинтересовалась ее мать.

– Нет, мама! Конечно, нет.

– Ах да, теперь вспоминаю. Конечно, это Оскар Уоррендер женат на певице. Все время путаю этих звезд.

Никола онемела от изумления. Она не понимала, как можно перепутать Джулиана и Оскара Уоррендера?

– Может, пойдем? – предложил доктор Денби.

Когда они прибыли в «Глорию», большой зал был уже заполнен на две трети. Доктор Денби заказал столик у одного из широких окон.

– Никола, садись сюда, будешь смотреть на парк, – великодушно предложила миссис Денби. – А я, как скромная провинциалка, буду разглядывать зал и узнавать знаменитостей. Я знаю это лицо! Не могу вспомнить имя, но лицо мне знакомо. Сейчас вспомню…

Через пять минут она узнала двоих телеведущих и одного известного писателя. Но потом доктор Денби призвал всех обратиться к меню.

– Кажется, эта та самая девушка с фотографии, – внезапно заметила миссис Денби. – Не поворачивайся. Она смотрит сюда. Ты говорила, что это какая-то Мишель. У нее рыжие волосы?

– Да.

Несмотря на предупреждение матери, Никола повернулась и узнала недружелюбный взгляд Мишель, которая холодно ей кивнула. Но тут ее мать вскричала:

– А вот и сам дирижер! Да он еще красивее, чем на фотографии. Оглядывается по сторонам. Похоже, ищет свою рыжеволосую подружку. Нет! Он кивнул ей, но не подошел. Он идет сюда. Как странно! Он направляется прямо к нашему столику.