Текст книги "В двух шагах от счастья"

Автор книги: Мэри Берчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Это просто замечательно! Даже на чужом языке все понятно!

– Сделайте что-нибудь еще, – попросил Мартин. – Я ничего подобного еще не видел. Только если… – Тут он нахмурился и не докончил предложения.

– Спой что-нибудь, Аня, – попросил Бертрам. И хотя говорил он спокойно, она знала, что он в восторге от произведенного ею впечатления. – Что-нибудь веселое, если ты в настроении.

Аня лукаво улыбнулась Бертраму:

– Я спою русскую песню. В ней говорится о девушке, которая идет убирать урожай. Сначала для отца, потому что он ей велит. Потом для купца, потому что ей нужны деньги. А потом для человека, которого она любит, потому что хочет, чтобы он женился на ней.

Все гости рассмеялись, но, как только Аня запела, смех замер.

Она начала на радостной ноте, но, когда изображала девушку, которая убирала урожай для отца, привнесла в мелодию ощущение невыносимой скуки. Время от времени ее голос то срывался, то замирал, тогда, как ее мысли блуждали где-то далеко. Затем Аня запела с целеустремленностью и силой – упорно, однообразно, но безо всякой радости. Наконец ее настроение изменилось, выражение лица стало другим. Быстрыми, легкими движениями она косила траву. И была весела, улыбалась, ее руки летали все быстрее и быстрее, так что присутствующие даже засмеялись. Казалось, Аня никогда не остановится. Мелодия, продвижение по полю, мелькание рук со все убыстряющейся скоростью, пока наконец она не упала в чьи-то воображаемые объятия и не замолчала.

Раздался взрыв аплодисментов. Но тут шум перекрыл голос Мартина:

– Где эта фотография? Я вдруг вспомнил! Я не могу ошибиться. Это был ваш отец, да? Невозможно, чтобы на земле существовали два настолько талантливых человека, и между ними не было родства!

Глава 11

Фотография! Где же фотография? Несколько минут все занимались лихорадочными поисками, пока, наконец Дэвид не обнаружил ее на журнальном столике.

Казалось, все затаили дыхание, пока Мартин разглядывал старый, но удивительно хорошо сохранившийся снимок. Наконец он неторопливо произнес:

– Да, конечно, теперь я вспомнил. Не понимаю, почему я не узнал его раньше.

– Но кто это? – спросила леди Ранмир с плохо скрытым нетерпением.

– Его звали Эдком, Фрэнсис Эдком. – Мартин говорил медленно, припоминая давно забытое. – Он был очень хорошим и умным человеком. Помню, он женился на русской девушке, но всего через несколько недель с ним произошел несчастный случай.

Мартин замолчал, в комнате стояла мертвая тишина. Аня слегка дрожала от волнения, ведь перед ней начал раскрываться характер ее давно умершего отца.

– Вы напомнили мне о нем, когда я увидел вас в первый раз, – пояснил Мартин, поворачиваясь к Ане. – Но это было не внешнее сходство, и поэтому я отмахнулся от этой мысли. Я даже решил, что все это мне лишь показалось. Но в лице на фотографии тоже мелькнуло что-то знакомое. Те же глаза… – Он перевел взгляд со снимка на бледную девушку, стоявшую рядом с Дэвидом. – И то, как вы поворачиваете голову, и быстрое изменение выражения лица…

– Вы говорите, что хорошо его знали? – почти шепотом спросила Аня.

– Да, я хорошо знал его. Мы вместе путешествовали несколько месяцев и расстались в Одессе. Там он женился на русской девушке. Ее звали Наташа. Это была ваша мать?

Аня молча кивнула.

– Странное дело! – Мартин вновь принялся разглядывать снимок. – Теперь я вижу: ошибки быть не может. Фрэнсис всех нас заставлял плакать и смеяться. Во время праздников выступал со сценками, пел и всегда был бунтовщиком.

– Он был профессионалом? – спросил Бертрам с плохо скрытым волнением.

– Нет, что вы! Всего лишь любителем. Но помню, как-то он сказал мне, что родом из театральной семьи. У него был старший брат в Англии.

– Брат, добившийся успеха на сцене? – Бертрам уже не мог сдерживаться. – Как его звали?

– Вот этого я не помню.

– Но это очень важно!

– Да? Когда он назвал его имя, оно показалось мне знакомым, потому что я где-то уже видел его до отъезда из Англии. Кажется, оно начиналось на букву «Б». Может, Бертрам? Нет, это вы. Барри? Барни?.. О, я вспомнил! Его звали Бэзил. Точно! Бэзил Эдком. Он тоже был очень красивым мужчиной.

– Он и сейчас красив, – сухо заметил Бертрам. – Это один из известнейших актеров и театральных деятелей. Вы хотите сказать, что Аня его племянница?

– Если она дочь Фрэнсиса, то да.

– Удивительно! – воскликнула миссис Престон. – Он так знаменит! Ты должен был слышать о Бэзиле Эдкоме, Мартин. Даже в Америке.

– Тут какая-то ошибка, – перебила мать бледная и ошеломленная Селия.

– Почему? – резко спросил Бертрам.

– Потому что это так… невероятно. – Было ясно, что Селии не хотелось, чтобы главная героиня этой загадочной истории оказалась в благоприятном свете.

– Такова жизнь, – вставил ее брат. – Ты и представить себе не можешь, Селия, какой удивительной и невероятной была моя судьба.

– Но это другое…

– Нет, то же самое. Разве не хорошо, что Аня племянница известного человека?

– Очень хорошо, – буркнула Селия и погрузилась в угрюмое молчание.

– Значит, мы нашли для вас дядю, Аня. – Дэвид улыбнулся и обнял ее. – Как вы себя чувствуете?

– Не знаю. – Внезапно она повернулась и прижалась к его груди.

Он засмеялся и взъерошил ей волосы. Леди Ранмир, безошибочно угадав, что вот-вот может начаться слишком эмоциональная сцена, быстро проговорила:

– Все это очень интересно, но теперь надо решить, кто сообщит сэру Бэзилу об Ане.

– Но я не хочу, чтобы он знал! – Аня быстро подняла голову.

– Глупости, моя дорогая. Такие вещи нельзя хранить в тайне.

– Почему вы не хотите ему сказать, Аня? – мягко спросил Дэвид.

– Потому что людям не нравится, когда у них вдруг появляются неизвестные родственники. Это может их смутить.

– Не могу представить, чтобы можно было не обрадоваться появлению дочери родного брата! – искренне воскликнула миссис Престон.

– Но вы никогда не были беженкой, миссис Престон, – возразила Аня. – Вы никогда не видели, как перед вами закрываются двери, а люди поворачиваются к вам спиной. Не потому, что они злые, а просто потому, что у них нет места для тех, кто оторван от родины.

– Но если это родной человек, то все обстоит по-другому, так ведь?

– Не всегда. Вы думаете, все люди поступили бы так же, как вы. – Внезапно Аня подошла к миссис Престон, обняла и поцеловала ее. – Я знаю, что вы приняли бы меня с распростертыми объятиями, окажись я вашей внучкой. Я буду помнить вас всю свою жизнь. Но не все люди такие. Этот человек… Этот актер…

– Твой дядя, – быстро напомнил Бертрам.

– Мой дядя… Он известный человек, должно быть очень занятой, у него своя жизнь и своя семья.

– Нет, его жена умерла несколько лет назад, и у него нет детей, – перебил Бертрам.

– Тем более он не захочет, чтобы в его жизни появилась какая-то неизвестная девушка. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным беспокоиться обо мне, чтобы притворялся, что рад меня видеть, желая в душе, чтобы я никогда не родилась. Я не хочу, чтобы он знал! – Аня оглядела всех присутствующих, ее глаза сверкали, а на щеках появился румянец.

Ее слова были такими страстными, что на мгновение все замолчали. Потом Дэвид тихо спросил:

– Что вы хотите, Аня? Сохранить в тайне столь удивительное открытие? Это будет нелегко.

– Мне все равно, – упрямо сказала она. – Я не хочу, чтобы ему говорили. По крайней мере, сейчас.

– Пока вы не добились успеха, чтобы встретиться с ним на равных?

– Да, так и есть.

– А что, если ты вообще не добьешься успеха? Что тогда? – ледяным тоном спросила Селия.

– Я добьюсь успеха, – холодно и с такой убежденностью ответила Аня, что никто не усомнился: так и будет.

– Ну, не знаю, – недовольно пожала плечами леди Ранмир. – Неправильно все это скрывать. Но я думаю, Аня вправе выбирать, когда сообщить о себе дяде. Сегодня очень насыщенный день, Тереза, и мне кажется, нам всем пора отдохнуть. Не станем больше тебя задерживать. Я очень рада, моя дорогая, что Мартин опять под твоей крышей. Правда, не знаю, надолго ли. – И она неодобрительно посмотрела на безмятежного Мартина.

Гости распрощались. С Дэвидом Аня успела лишь обменяться улыбкой и пожатием руки. Затем они уехали, и Селия, промолчавшая почти весь остаток вечера, заявила, что идет спать. Аня хотела оставить миссис Престон наедине с сыном и предпочла бы последовать ее примеру. Но тут миссис Престон поднялась и объявила:

– Я тоже иду спать. Мэри права. Все эти волнения очень утомили нас. И хотя все мы счастливы, я падаю с ног от усталости. Наверное, ты хочешь расспросить Мартина о своем отце, дорогая? Можешь побеседовать с ним, если хочешь.

Она считала, что оказывает Ане огромное благодеяние, и благодарный поцелуй девушки подтвердил это. Затем миссис Престон с любовью пожелала сыну спокойной ночи и удалилась. Несколько минут Мартин и Аня молчали. В камине потрескивал огонь, вверх взлетали пучки искр.

– Что ж, – начал Мартин, поудобнее усаживаясь в кресле и закуривая. – О чем вы хотели меня спросить, Аня?

– Не знаю, с чего начать. – Она улыбнулась. – Странно расспрашивать о близком человеке так, будто это незнакомец. Всю жизнь я считала своим отцом другого…

– Правда? – Мартин с любопытством взглянул на нее.

– Да, моя мама вышла замуж во второй раз. За русского. Он был мне хорошим отцом и в горе и в радости.

– А горя было больше?

– Мы годами жили в разных лагерях для беженцев. Но это была не его вина. Даже самые тяжелые испытания можно перенести, если рядом близкие и любящие люди.

– Наверное. Что случилось с вашей матерью, Аня?

– Она умерла в лагере на севере Германии.

– Из-за тяжелых условий?

– Да.

– Невероятно! Я знал ее такой веселой, решительной, находчивой девушкой. Она неплохо зарабатывала преподаванием языков. Помню ее в день свадьбы. Она была очень красива. Даже красивее вас.

– Я в этом уверена, – улыбнулась Аня. – Расскажите мне о ней.

– Я не знал ее так хорошо, как вашего отца. Она мне нравилась, но, прошу меня простить, я подозревал, что она вышла за моего друга, чтобы получить британское гражданство и покинуть страну.

– Возможно. Вы ее вините?

– Нет. Пару раз я видел ее с каким-то русским. Он не пришел на свадьбу, и мне всегда казалось, что она любит его больше, чем Эдкома. Возможно, именно за того мужчину она и вышла во второй раз.

– Возможно.

– Его звали Иван. Фамилию я не помню. – Мартин вопросительно взглянул на Аню.

– Половина мужского населения России носит имя Иван, – сказала Аня со своей загадочной улыбкой, и Мартин не стал уточнять, как звали ее отчима.

– Интересно, почему ваша матушка не обратилась за помощью к родственникам своего первого мужа? – нахмурился он. – Конечно, им было бы сложно ей помочь, ведь они находились по другую сторону «железного занавеса». Но попробовать стоило.

– Она так быстро вышла замуж во второй раз. Возможно, потому, что это был брак по любви. У нее появился шанс бежать в Прагу с моим отчимом. Думаю, мама предпочла быть рядом с ним, нежели пытаться связаться с неизвестными родственниками в Англии, которые, может быть, даже не захотели бы ее видеть.

– Думаю, вы правы, – согласился Мартин и, помолчав, добавил: – Как странно, бедный Эдком был бы предан забвению, если бы не вы…

– Если бы не я, – машинально повторила Аня. И впервые в жизни у нее появилось необычное ощущение принадлежности к тому, у чего есть продолжение. Где-то в далеком прошлом остался человек, которому она обязана своим рождением. И вот она сидит здесь, в уютной английской гостиной, после стольких приключений – единственное доказательство тому, что он когда-то жил, любил и ходил по земле. Аня почти физически ощутила эту связь, и на мгновение слезы застлали ей глаза. – Он умер очень молодым? – грустно спросила она.

– Да, но он наслаждался каждой минутой жизни. Возможно, большего не стоит и просить. Как жаль, что он не увидел вас.

– Меня? Почему?

– Любой человек хотел бы увидеть свою дочь. А сегодня вечером вы были так умны и обворожительны… Он гордился бы вами.

– Правда?

– Конечно. И задал бы вам вопрос, который я собираюсь задать вам сейчас. Что вы намерены делать дальше, Аня?

– Вы, правда, хотите это узнать? Возможно, это первый признак того, что я, наконец, стала полноценным человеком. Раньше другие люди решали за меня. Какое странное чувство! Вы даже и представить себе не можете.

– Кажется, могу. – Мартин улыбнулся. – Так что вы будете делать?

– Я собираюсь делать то, что предложил мне. Бертрам Ранмир. Я верю его мнению и таланту. Я постараюсь добиться успеха в театральном мире. А потом… Пока еще не знаю.

– Он влюблен в вас?

– Бертрам? Конечно, нет!

– Хорошо. Знаете, он мог бы в вас влюбиться. Но это и к лучшему. Значит, это другой мужчина. Дэвид Мэнворт.

– Что вы хотите сказать?

Мартин Дин добродушно рассмеялся:

– Я на несколько месяцев старше вашего отца, Аня, поэтому могу разговаривать с вами отеческим тоном. Я привык наблюдать за людьми и прекрасно вижу, что вы и моя довольно непростая сестрица влюблены в одного мужчину. Это ведь так?

– Похоже, да.

– Конечно, никогда не следует становиться между влюбленными женщинами, но я рассуждаю совершенно объективно. Хотя и говорят, что голос крови не заглушить, моя сестра не вызывает у меня теплых чувств, и я думаю, что вы стали бы лучшей женой Дэвиду Мэнворту, чем она.

– Вы так думаете? – Аня заглянула Мартину в глаза. – Вы, правда так думаете?

– Правда. Разве это так удивительно?

– Да… Я не знаю… Наверное, вы не могли мне сказать ничего более приятного. Даже если бы были моим отцом.

– Неужели? – Мартин рассмеялся, но было видно, что он растроган. – Что ж, я рад, что хоть чем-то помог старому другу. А теперь… – Он встал, потянулся и зевнул. – Возможно, моя милая мамочка права. Все эти драматические события очень утомительны. Предлагаю оставить дальнейшие обсуждения до утра.

Аня предпочла бы продолжить беседу, потому что ей было легко с Мартином и очень хотелось расспросить его об отце. Но она давно привыкла беспрекословно подчиняться другим, так что покорно поднялась, и они вместе отправились наверх.

На лестнице Мартин неожиданно поцеловал ее и сказал:

– Это от вашего отца.

Он говорил беспечно и даже рассмеялся, но Аня испытала такой прилив чувств, что сумела лишь слабо улыбнуться в ответ. Потом бросилась по коридору в свою комнату, а закрыв дверь, упала на диван и зарыдала. Правда, она не поняла почему: то ли потому, что не знала своего отца, то ли потому, что только что его нашла.

Следующие несколько дней прошли на удивление спокойно. Селия почти все время отсутствовала, а миссис Престон и Мартин были добры и предупредительны с Аней. Она даже немного заскучала и мечтала побыстрее приступить к занятиям. Однажды вечером позвонил Бертрам и сообщил, что утром отвезет ее в Лондон.

– Человек, который будет заниматься с тобой, вернулся из Парижа, – сообщил он. – Я заеду за тобой в десять часов.

Аня мгновенно вспомнила предупреждение Селии насчет машины, но теперь ее слова уже не имели той силы. Она заверила Бертрама, что будет готова. К ее разочарованию, он тут же повесил трубку, не дав возможности спросить про Дэвида.

На следующее утро, которое выдалось теплым и солнечным, Бертрам заехал за Аней. Готовясь шагнуть на первую ступеньку своей карьеры, она попрощалась с миссис Престон и села в машину.

В начале пути Бертрам молчал, потом заявил:

– Думаю, в тот вечер ты допустила ошибку.

– Какую? – Аня в ужасе принялась вспоминать свое выступление.

– Не надо было отказываться от встречи с Бэзилом Эдкомом.

– Ах, это…

– Он мог бы помочь тебе.

– А мог бы и не помочь. Но мы это уже обсудили, Бертрам.

Он с легким раздражением посмотрел на нее:

– Ладно. Кстати, как у тебя дела в доме Престон?

– Все очень добры ко мне.

– Все? Даже Селия?

– Последние несколько дней я редко с ней виделась. Ее почти не бывает дома. Думаю, она ездит в город или встречается с друзьями.

– Да, она была в городе и встречалась с друзьями. На днях я видел, как она обедала с Дэвидом, а вчера вечером они вместе были на представлении, – небрежно сообщил Бертрам.

– Правда? – Аню охватило неприятное чувство смятения. – Я не знала, что они так часто видятся.

– Да, а почему бы и нет? Кажется, они почти помолвлены.

Аня нервно сглотнула и взволнованно спросила:

– Вы, правда так считаете?

– Да, а это важно?

– Почему вы спрашиваете?

– Потому что я считаю, что ты глупая девушка и отказываешься от прекрасной возможности. Ты ведь любишь Дэвида?

Аня посмотрела на свои крепко сцепленные руки, изо всех сил стараясь сохранить маленький секрет. Но ее потрясло сказанное Бертрамом, хотя она понимала, что должна была это предвидеть. Селия рассчитала все, чтобы отодвинуть Аню в сторону и устроить так, как выгодно ей. Конечно же она могла видеться с Дэвидом, так часто, как ей того хотелось. А у Ани не было выбора, кроме как оставаться в доме. Через несколько минут она спросила:

– Почему вы сказали, что я отказываюсь от прекрасной возможности?

– Потому что ты столкнулась с серьезным противником в лице Селии. Она начала охоту на старину Дэвида, когда ты еще не появилась на сцене, разделяет его интересы и суждения. Ты не можешь просто сидеть дома. Почему бы тебе не попытаться занять положение, которое по праву принадлежит тебе? Позиция племянницы сэра Бэзила имеет свои плюсы.

– Но Дэвиду это безразлично. Он видит меня такой, какая я есть. Ему все равно, чья я племянница. Он не изменит своего отношения ко мне.

– Конечно, – согласился Бертрам. – Но только твое новое положение привлечет внимание к твоей персоне, Аня. Ты станешь предметом всеобщего интереса – романтическая история о найденной племяннице сэра Бэзила сделает свое дело. Я сам мог бы влюбиться в тебя.

– Вы думаете, это, правда все изменит?

– Ну, разумеется! Кроме практической пользы, у тебя появится больше свободного времени, чтобы выходить из дому. Даже самый ревностный поклонник ничего не может поделать, если объект его страсти находится в недоступном месте. Разве у Дэвида есть шанс остаться с тобой наедине в доме миссис Престон?

Все это было верно. Кроме тех кратких минут на ступеньках лестницы, они не виделись наедине с тех пор, как Аня покинула дом его тети. А именно этого и добивалась Селия.

– Но, Бертрам, как вы можете быть уверены, что сэр Бэзил, мой дядя, захочет меня видеть?

– Я не уверен.

– Но тогда мое появление может смутить его. Он даже может заявить, что я самозванка или что-то в этом роде.

– Конечно, может, – невозмутимо согласился Бертрам.

– Я этого не вынесу! Я и так слишком много… – Аня осеклась, потому что не хотела показаться неблагодарной.

– Разве Дэвид не стоит того, чтобы рискнуть?

– Я этого не говорила! Дэвид стоит всего, всего!

Несколько минут они ехали молча, потом Аня глубоко вздохнула и наконец решилась:

– Бертрам, вы можете отвезти меня к сэру Бэзилу?

– Если хочешь, да.

– Вы можете отвезти меня сейчас, пока у меня есть решимость?

– Думаю, да. – Бертрам взглянул на часы. – Да, до нашей встречи еще есть время.

– Хорошо, тогда едем!

Глава 12

Если Бертрама и удивило внезапное решение Ани, то виду он не подал и просто заключил:

– Думаю, это отличная мысль. Такие вещи нужно делать сразу же или не делать вообще.

Испуганное «я» Ани, которое выработалось за годы жизни в лагерях, когда все важные решения за нее принимали другие, еще сопротивлялось, однако новое, беспокойное «я» презирало эти внутренние страхи и сомнения. Ей казалось, что они едут очень долго, незнание Лондона не позволяло ей понять, когда появится дом сэра Бэзила. И она испытала ужас, смешанный с облегчением, когда они свернули в переулок и остановились перед большим, красивым особняком с белыми оконными рамами и сверкающей парадной дверью.

– Здесь живет твой дядя. – Внешне Бертрам был совершенно спокоен, но ей показалось, что он тоже слегка волнуется. – Еще у него есть дом за городом.

Когда Бертрам нажал на кнопку звонка, и Аня услышала в глубине дома мелодичный звон, ей ужасно захотелось вцепиться в руку своего спутника и закричать: «Бежим! Бежим, пока не поздно!»

Однако прежде чем ее охватила паника, дверь открыл внушительного вида слуга. Услышав фамилию Ранмир, он пригласил их в холл, а сам пошел спросить, может ли хозяин принять гостей.

– Не бойся, я сам все объясню, – шепнул Ане Бертрам, и она молча кивнула.

Через несколько минут слуга доложил, что сэр Бэзил примет их, и они прошли в большую комнату, которая – конечно, Аня не могла этого знать – была почти точной копией гостиной из первого акта самого удачного спектакля сэра Бэзила. Но в эту минуту не комната привлекла внимание Ани, а высокий красивый пожилой мужчина, который вышел им навстречу. Он не походил ни на одного человека, виденного Аней прежде, и был намного представительнее ее отца на фотографии, тем не менее девушка ощутила странное чувство, что уже давно с ним знакома. Возможно, ей только показалось, но этот момент узнавания был очень трогательным.

Пока эти мысли проносились в голове Ани, сэр Бэзил поприветствовал Бертрама и повернулся к ней.

– Это юная протеже моей матери, – начал Бертрам, – но у меня есть особая причина привести ее сюда. Это долгая история, и думаю, Аня хотела бы, чтобы я все объяснил. Впервые мы встретились, когда она жила в лагере для перемещенных лиц.

На выразительном лице сэра Бэзила появился сочувственный интерес. Он тут же стал старым, добрым другом семьи, который внимательно слушает историю незнакомки, прежде чем в первой сцене начнут разворачиваться драматические события.

Внезапно Аня поняла, что не хочет, чтобы Бертрам говорил за нее. Робость оставила ее, и она тихо, но властно произнесла:

– Не возражаете, если я сама все объясню, Бертрам?

– Конечно. – На его лице появилось выражение удивления, но он тут же подчинился.

– Сэр Бэзил, я знаю, что к вам приходит очень много людей за советом. Но Бертрам считает, что у меня необычный сценический талант. Я не уверена в его правоте, не могли бы вы сами решить за нас?

– Моя милая юная леди. – Сэр Бэзил уже был не гостеприимным хозяином, а театральным актером и режиссером, которому приходится каждый день говорить «нет» новичкам сцены. – Конечно же, я всегда рад дать совет любому другу Ранмиров. Но хотел бы вас предупредить, что сейчас актеров очень много и даже талантливым людям зачастую бывает трудно чего-то добиться.

– Я понимаю, – быстро отозвалась Аня. – Но должна сказать, что Бертрам привез меня сюда не только для того, чтобы узнать ваше мнение. Есть кое-что еще. Думаю, он простит, что я начала с этого.

– Я подчиняюсь твоему решению, – с улыбкой отозвался Бертрам, – но поскольку ты начала с театра, хотел бы пояснить, сэр Бэзил, что талант Ани довольно специфического рода. Она, скорее декламатор, нежели актриса…

– Это не по моей части, – сурово перебил сэр Бэзил. – Я специализируюсь исключительно на драме, как тебе это давно уже известно, Ранмир.

– Конечно. Аня и не рассчитывает сразу получить работу или даже рекомендацию от вас. Ей просто нужно дружеское мнение. Это так?

– Да, – с готовностью кивнула Аня.

– Хорошо. Тогда пройдемте в мою студию.

Сэр Бэзил поднялся и провел их в большую, светлую, пустую комнату с маленькой сценой в углу.

– Что вы собираетесь показать? – терпеливо спросил он. – Все, что угодно, кроме монолога шекспировской Порции о милосердии. Вчера я судил претендентов на награду Баррингтона, – заметил он, обращаясь к Бертраму, – и, милый мой, все они выбрали роль Порции из «Венецианского купца»! Девушки, я имею в виду. Юноши были Марком Антонием или Генрихом V. Очень утомительно, знаете ли.

– У Ани нет драматического таланта для Порции, – рассмеялся Бертрам.

– Дорогой Ранмир, думаешь, это их останавливает?

Сэр Бэзил повернулся к Ане, которая скинула пальто и поднялась на сцену. Он вежливо, но со слегка скучающим выражением выслушал, как она объясняла содержание сценки со шляпкой.

После этого Аня уже не обращала на него внимания, полностью войдя в образ своей героини. Только когда короткая, напряженная сценка закончилась и Аня посмотрела туда, где стояли сэр Бэзил с Бертрамом, она заметила, что пожилой актер что-то оживленно говорит.

Бертрам позвал ее:

– Покажи что-нибудь еще, Аня.

Она исполнила песенку шарманщика. И тут ее дядя медленно подошел к сцене.

– Вы очень талантливы, дитя мое, – сказал он, помогая ей спуститься. – Насколько выдержит ваш талант жизнь на сцене, я не могу судить. Но вы обладаете редчайшим даром – простотой и искренностью. Как я уже говорил, я не работаю в этой области, но вы меня очень заинтересовали. – Потом он обернулся к Бертраму и спросил: – Что ты планируешь делать?

– Хочу, чтобы Мариус Бернар позанимался с ней несколько месяцев.

– Отлично. И пусть поработает над ее голосом. Конечно, он никогда не станет первоклассным, но сослужит ей неплохую службу, если его правильно развить. Сообщайте мне, как у вас пойдут дела. – И сэр Бэзил добродушно похлопал Аню по плечу.

– Спасибо, – почти шепотом произнесла девушка, потому что со смятением поняла, что не знает, как перейти к другой, более важной теме.

Она умоляюще посмотрела на Бертрама, но не успел он ответить, как сэр Бэзил сам ему помог:

– А ее родственники? Кто-нибудь может ей помочь?

– Ее родители умерли, – медленно произнес Бертрам.

– Как жаль… Впрочем, с вашим обаянием и тактом у вас не будет недостатка в друзьях, дитя мое. Кстати, кто вы по национальности?

– Моя мать была русской, а отец англичанином. Он умер до моего появления на свет. Потом мама вышла замуж за русского. Мне дали фамилию отчима.

– Русские фамилии не годятся для сцены. Слишком сложные. А как ваше настоящее имя?

– Такое же, как и у вас, сэр Бэзил. Моим отцом был Фрэнсис Эдком.

– Фрэнсис Эдком? Но… – Красивое лицо сэра Бэзила побледнело. – Это же мой младший брат! Он давно погиб в Одессе!

– Я знаю. Точнее, недавно узнала. Похоже, это мой отец, – тихо объяснила Аня.

– Твой отец?! Ты дочь Фрэнсиса, моего брата?! – Сэр Бэзил взял девушку за плечи и повернул к свету. – Так ты моя племянница? – Он провел рукой по ее волосам. – Это умное, очаровательное, талантливое дитя – моя племянница? – Актер смущенно повернулся к Бертраму.

– Да, сэр Бэзил. Это долгая и запутанная история, но в ее правдивости можно не сомневаться. Мы просто не знали, как вам это сообщить и как вы воспримете эту новость.

– Но как можно ее воспринять? Это прелестное, одаренное создание… – Внезапно сэр Бэзил обнял Аню и с неподдельной теплотой поцеловал ее. – По-моему, любой захочет иметь такую племянницу!

– Так я и предполагал, но у Ани были сомнения. Она считала, что такому известному человеку, как вы, может быть неприятно, если вдруг в вашем доме появится какая-то незнакомая девушка и заявит, что она ваша родственница.

– Любая другая девушка – да, но не это дитя, которое может так играть! У нее наследственный дар, Ранмир! – И старый актер вновь поцеловал Аню. – Но вы должны рассказать мне все с самого начала. Это невероятная история, хотя я не сомневаюсь в ее правдивости.

Он уселся на диван и привлек Аню к себе. Бертрам принялся подробно, ничего не упуская, рассказывать, как его кузен нашел Аню в лагере для беженцев и как Мартин вспомнил, что человек на фотографии – ее отец. Аня почти все время молчала. «Вот что значит вернуться домой. Это мой дядя, брат моего отца. Я вернулась в мою семью, и она не отвергла меня. Но как может этот добрый, красивый человек стать для меня дороже Дэвида?»

В конце сэр Бэзил задал еще несколько вопросов. Он был растроган оттого, что дочь его брата привели к нему в дом, но все же радовался тому, что ему не придется брать на себя ответственность за нее.

– Сейчас Аня гостит у миссис Престон, – объяснил Бертрам. – И нас всех заботит ее будущее.

– Конечно, конечно, я понимаю. – Сэр Бэзил отдался своей радости, и Аня видела, что его очень занимает роль доброго дядюшки. – Вы должны остаться и пообедать со мной, – заявил он и был очень разочарован, когда Бертрам объяснил, что везет Аню в город.

– Хотите сказать, что представить мне Аню было вашей второстепенной задачей? – с изумлением спросил сэр Бэзил.

– Когда мы выехали из дому, то вообще не собирались этого делать. Аня была настроена против, считала, что вас смутит ее появление.

– Глупышка! – произнес дядя, но было видно, что ему это больше по душе, чем, если бы Аня сразу же заявила о своих правах. – Мой милый друг, ты не можешь вот так просто похитить ее у меня. Привези ее сегодня днем… Нет, не получится. Сегодня днем у меня встреча. Приезжайте после пяти, и я возьму вас с собой на вечеринку в дом Канингемов. Там будут все. – Сэр Бэзил подразумевал всех известных театральных деятелей. – И я представлю Аню моим друзьям.

Бертрам взглянул на девушку.

– Ты готова? – мягко спросил он.

– Готова? Конечно же! Моя племянница не откажется от столь блестящего выхода в свет, – так пылко проговорил сэр Бэзил, что Аня поняла, как огорчит его ее отказ.

Он был похож на ребенка, которому подарили новую игрушку, и ужасно расстроился бы, если бы ему запретили с ней играть. Поэтому Аня улыбнулась и пообещала прийти.

– Боюсь, вам не придется рассчитывать на меня, – заметил Бертрам, к ее неудовольствию. – У меня будет очень важная встреча. Но я заеду за тобой около семи.

Не успела Аня ответить, как сэр Бэзил согласился. После этого девушку угостили стаканом отличного шерри, а мужчины обсудили театральные дела за виски с содовой. Бертрам пообещал привезти Аню около пяти часов.

– Ну что? Разве это была плохая мысль? – спросил он в машине.

– Замечательная. – Аня рассмеялась от удивления и восторга, понимая, сколь сильно изменилась ее жизнь с того момента, как перед ней открылась блестящая белая дверь особняка Бэзила Эткома. – Он очень милый, правда?

– Ты почти права. В любом случае Бэзил готов играть роль доброго дядюшки на совесть. Я думаю, тебе повезло.

– Я согласна и очень благодарна вам, Бертрам, за то, что вы привезли меня сюда. Хотя меня ужасает мысль об этой вечеринке.

– Не бойся. Помни, что твой дядя – а он знаток в таких делах – назвал тебя умной, очаровательной девушкой. Это должно придать тебе уверенности.

И хотя Аня с сомнением засмеялась, одобрение знаменитого дяди вернуло ей присутствие духа.

Беседа с пожилым французом, который должен был обучать ее, оказалась своего рода разрядкой после драматических событий этого дня. Он не стал просить Аню показать что-нибудь и начал с рассказа о театре и профессии актрисы. Но Аня нутром чувствовала, что этот человек – первоклассный педагог, и, когда Бертрам заехал за ней, она была счастлива и возбуждена.

– Тебе понравилось занятие? Это хорошо.

– Мне нужно запомнить дорогу. Вы не сможете постоянно возить меня на машине.

– Ничего, сначала тебе нужно освоиться в Лондоне. Иногда Дэвид сможет тебя подвозить, – небрежно добавил Бертрам.