Текст книги "В двух шагах от счастья"

Автор книги: Мэри Берчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава 2

Дэвид молчал, пораженный этим открытием. Где-то на границе сознания слышались звон посуды и тихие голоса Ани и польской женщины за занавеской. Внизу во дворе раздавались крики играющих детей.

Наконец Дэвид заставил себя спросить:

– Она об этом знает?

Мужчина покачал головой:

– Отец Ани умер до ее рождения. Я женился на ее матери… – Он судорожно глотнул воздух и не смог продолжить.

Но Дэвид хотел узнать все и нетерпеливо поинтересовался:

– Тогда, как ее настоящее имя? Можно выяснить, кто она на самом деле?

– Завтра… – больной сделал беспомощный жест, – когда вы придете с вашим другом…

Стало очевидно, что дальше расспрашивать бесполезно, и Дэвид с величайшей неохотой вынужден был встать. Но вдруг, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, он наклонился и взял руку мужчины.

– Не беспокойтесь, я о ней позабочусь.

Единственным ответом больного были легкая улыбка и слабое пожатие руки. Дэвид вышел в другую половину комнаты, и Аня быстро последовала за ним в коридор.

– Что вы думаете, мистер Дэвид? – взволнованно спросила она, и он одновременно рассердился и обрадовался этому обращению.

– Я ведь не врач, дорогая моя…

– Но вы могли что-то понять.

– Не мне вам говорить, что он очень болен. Ему понадобится усиленное питание. И вам тоже. Вы должны позволить мне дать вам немного денег…

Аня опустила ресницы и словно отдалилась от него.

– Я не просила у вас денег, господин.

– Я знаю, но друг всегда может помочь.

– А мы друзья? – Она вновь подняла ресницы.

– Конечно.

– В таком случае, – Аня застенчиво улыбнулась, – я вам очень благодарна.

Дэвид вытащил три банкнота по двадцать марок и вложил их ей в руку.

– Как много денег, – серьезно произнесла девушка.

– Не так уж много. Возьмите их, пожалуйста. Лучше пойти купить что-нибудь прямо сейчас.

– Да, рядом есть магазин, – кивнула Аня, и на ее лице расцвел румянец.

А Дэвид вдруг в ужасе понял, что она почти ничего не ела.

– Тогда идемте, – резко сказал он.

Бросив на прощание пару слов соседке, Аня последовала за ним вниз по лестнице.

Вокруг машины собралась толпа ребятишек; те, что были постарше, посматривали на нее недружелюбно. При виде Дэвида они бросились врассыпную, и хотя он улыбнулся им, всего лишь двое или трое детей улыбнулись в ответ.

Вместе с Аней он медленно выехал со двора и остановился у ворот – она обменялась парой слов с человеком в униформе. Когда они оказались на свободе, Аня сказала:

– Завтра, когда придете с вашим другом, скажите охраннику у ворот, что должны поговорить со мной.

– Тогда назовите мне вашу фамилию, – улыбнулся Дэвид.

Аня удивленно поглядела на него:

– Просто Аня. Все меня так называют.

– Но вряд ли я смогу завтра назвать вас Аней. Это неуважительно.

– По отношению к охраннику?

– Нет, по отношению к вам.

– Ко мне? – Она покраснела и удивленно уставилась на него; Дэвид понял, что его слова доставили ей величайшее удовольствие. – Меня зовут Анна Беранова, – с достоинством произнесла она.

– Очень приятно. Я постараюсь привезти моего друга завтра днем. Это магазин? – Дэвид остановил машину перед ярко освещенной витриной.

– Да. – Когда Дэвид потянулся к дверце, Аня пробормотала: – Не знаю, как отблагодарить вас. У меня нет слов…

– Все в порядке. – Он улыбнулся и протянул ей руку. – Не благодарите меня, я пока ничего не сделал. Самое главное – чтобы вашего отца осмотрел врач.

Аня не ответила. Несколько секунд она глядела на его руку, словно недоумевая, что с ней делать. Потом, к превеликому смущению Дэвида, нежно взяла ее тонкими пальцами и поцеловала.

– Зачем?! – растерялся Дэвид.

– Мне так захотелось, – ответила она и, одарив его мимолетной улыбкой, выскользнула из машины.

Дэвид медленно поехал к отелю, где, к своему удивлению, обнаружил, что его спутники все еще сидят за ужином в ресторане. Все с любопытством воззрились на него, но только Бертрам начал задавать вопросы.

– Что вынудило тебя уехать сразу после того, как мы вернулись? – поинтересовался он. – Дежурный сказал, что тебя увела какая-то фрейлейн, и это было нечто среднее между детской игрой и началом загадочной истории.

– Скорее это загадочная история. – Дэвид взял меню и принялся его изучать, чтобы не смотреть на остальных.

– Дэвид, что ты имеешь в виду? – удивилась тетя. – Кто была эта фрейлейн?

– Аня. Она попросила меня сходить к ее отцу. Он очень болен. – Дэвид нарочно сказал это небрежным тоном.

И вновь вопрос задал Бертрам:

– Кто такая эта Аня?

– Девушка из лагеря для перемещенных лиц, о которой говорил Дэвид, – объяснила леди Ранмир. – Но почему она пришла именно к тебе, Дэвид?

– Ей не к кому больше обратиться.

– Но этого не может быть! – воскликнула миссис Престон. – Есть ведь администрация лагеря. А другие люди? Она должна кого-нибудь хорошо знать. А ты для нее чужой человек. – По ее тону было ясно, что он должен таким и остаться.

– Ее отец не желает видеть немцев. А что касается других людей, то вы и представить себе не можете, в какой изоляции живут беженцы. Можете мне поверить: ей больше не к кому было пойти.

– Значит, ты пошел с ней в лагерь? – спросила Селия с обычным хладнокровием, которое на этот раз вызвало у Дэвида раздражение.

– Да.

– Где умирающий отец быстро передал дочь на твое попечение, – небрежно предположил Бертрам.

Дэвид угрюмо взглянул на кузена:

– Грубо говоря, все так и вышло. Только ничего смешного тут нет.

– Господи, неужели он правда умирает? – У Бертрама хватило такта изобразить растерянность, что с ним нечасто случалось.

– Думаю, да. Хотя я постараюсь уговорить Робина Драммонда осмотреть его. Он должен быть в Мюнхене.

– Да, наверное, – согласилась леди Ранмир. – Но что ты имел в виду, согласившись с этим глупым утверждением Бертрама? Ты ведь не мог взять на себя ответственность за молодую девушку. Во-первых, ты недостаточно взрослый, чтобы быть опекуном…

– Об опекунстве речи не шло, тетя Мэри. Я просто пообещал сделать все возможное, чтобы помочь ей.

Воцарилось молчание, отнюдь не одобрительное. Но Дэвид решил не обращать на это внимания и заказал себе еду. Потом обратился к тете:

– Знаю, ситуация странная, и я сам не хотел этого. Только иногда выбирать не приходится. Ты ведь тоже не отказала бы в помощи ребенку, чьих родителей сбила машина на улице?

– Конечно нет, но…

– Но ведь эта девушка не ребенок? – мягко уточнила Селия.

– Ей лет восемнадцать-девятнадцать.

– Ясно.

– Очень интересный возраст, – пробормотал себе под нос Бертрам.

– Но, Дэвид, кажется, ты принял это так близко к сердцу, – произнесла леди Ранмир. – Не сомневаюсь, что есть какие-то работники, может, добровольцы, которые могли бы позаботиться о девушке. Странно, что ты, обычный английский турист, вдруг берешь на себя ответственность за неизвестную русскую девушку.

– А это самое странное, тетя Мэри. Даже загадочное, если хотите. Похоже, она не русская. По крайней мере, только по матери. Ее отец был англичанином.

– Англичанином?!

Все воскликнули это хором, но голос Терезы Престон прозвучал громче всех. И именно она взволнованно спросила:

– Англичанин? А как его имя?

– Я не знаю.

– Мне все это кажется выдумкой, – заметил Бертрам.

– Уверяю тебя, мне так не показалось, – холодно возразил его кузен.

– Но все это необоснованно, Дэвид, – с сомнением протянула тетя. – Я не говорю, что это неправда. Но с другой стороны, возможно, этот несчастный, узнав, что ты англичанин, выдумал душещипательную историю, чтобы вызвать твое сочувствие.

– Такое тоже возможно. Но я убежден, что он говорил правду.

– Ты ведь не знаешь наверняка?

– Конечно, нет. Но, что я должен был сделать, тетя Мэри? – Дэвид с вызовом посмотрел на леди Ранмир, которую считал справедливой и доброй женщиной. – Потребовать доказательств у умирающего человека? Или мне следует все это бросить? Пусть думают, почему я не вернулся и почему не привел английского врача?

– Конечно нет. Только…

– Конечно же нет. – В голосе миссис Престон не осталось и следа от неодобрения или равнодушия. – Дэвид должен узнать правду. Одному Богу известно, что может за этим крыться. Это мог даже быть… Сколько, ты говоришь, девушке лет? Восемнадцать, девятнадцать? Значит, ее отцу где-то лет сорок – пятьдесят. Им мог быть кто угодно! Словно нас сюда кто-то вел. Это мог даже быть…

– Мама, не стоит так волноваться и фантазировать. – Голос Селии нельзя было назвать осуждающим, но он призывал умерить неоправданные вымыслы. – Я уверена, Дэвид все выяснит. Но леди Ранмир права. Все это могло быть выдумано в минуту отчаяния. Возможно, Дэвид слишком добр и доверчив. – Она улыбнулась, глядя на него победоносно и немного снисходительно.

Однако сейчас Дэвид был не в настроении. Ему было неприятно, что его считают добрым и доверчивым.

– Ты ошибаешься, Селия, – резко возразил он. – Но я в любом случае не намерен оставлять этих людей без помощи. И осмелюсь сказать, что так поступил бы любой из вас, если бы обратились лично к вам.

– Ах, вот в чем дело! – вмешался Бертрам, в то время, как его мать поднялась, давая понять, что Дэвиду надо предоставить возможность поужинать. – Будь осторожен, мой мальчик. Большинству таких девушек нужно британское гражданство. А самый легкий путь – это выйти замуж за доброго и доверчивого англосакса.

Дэвид не удостоил кузена улыбки, ему показалась, что эта шутка вызвала раздражение не у него одного. Остальные ушли, хотя он был уверен, что миссис Престон предпочла бы остаться и расспросить его подробнее.

Дэвид рассеянно ел, и его мысли постоянно возвращались к тому, что произошло в последние несколько часов. Он не был столь наивен, чтобы полностью отвергнуть теорию своей тети. Но что-то подсказывало ему, что Аня и ее неродной отец – это люди, которым можно верить. Едва ли мужчина в бараке сумел бы так быстро придумать жалостливую историю даже ради благополучия самого близкого ему человека.

Поужинав, Дэвид отправился в свой номер и заказал разговор с мюнхенской гостиницей, где должен был остановиться бывший помощник его отца. К его нежданной радости, оказалось, что Робин Драммонд только что приехал. Дэвиду потребовалось время на разъяснения, поскольку молодой доктор любил, чтобы все было разложено по полочкам. Наконец приятный голос с легким шотландским акцентом на другом конце провода произнес:

– Но, мой дорогой друг, у меня нет никакого права для вмешательства. В лагере должен быть свой врач.

– Он немец, и больной не желает его видеть, – терпеливо объяснил Дэвид. – Пожалуйста, окажи мне услугу, приезжай завтра днем в Августинберг и нанеси частный визит в лагерь. Не могу описать, как я буду благодарен и, какое облегчение это мне принесет.

– Конечно, если так… – В трубке послышалось какое-то бормотание, очевидно, Робин с кем-то советовался. – Ладно, я приеду. Как называется твоя гостиница? «Три кроны»? Буду к трем часам.

Дэвид повесил трубку, чувствуя себя необычайно счастливым. Он спустился в холл и тут же столкнулся с Селией.

– Дэвид, – начала она, – ты не должен считать меня бесчувственной, но мне нужно было отвлечь маму от этой темы. Ты не знаешь, на что она способна, стоит ей только узнать про какого-нибудь англичанина, замеченного на континенте.

– Все нормально, дорогая. Думаю, это из-за Мартина?

– Да, конечно. – Селия вздохнула. – Бесполезно убеждать ее быть благоразумной. Исчезновение сына стало для нее огромной трагедией, и она годами искала любое объяснение, пусть даже самое невероятное. Ей не важно, что в последний раз Мартина видели на Балканах, а семья, о которой ты говорил, жила в России. На какое-то время она успокоилась, но все необычное и трагическое по-прежнему действует на ее воображение.

– Прости меня, – с чувством произнес Дэвид. – Боюсь, я ее расстроил. Но мне надо было все рассказать.

– Ничего, не переживай. Просто я должна была тебе объяснить. И если мама начнет с тобой говорить на эту тему, просто прерви разговор, ладно? Мягко, но твердо. Иначе она захочет поехать в лагерь, чтобы лично увидеть… Аню.

– Конечно, я постараюсь этого не допустить, – пообещал Дэвид.

Кажется, Селия осталась довольна, и они стали говорить о другом, но где-то в подсознании Дэвид отчетливо, словно на сцене, представлял, как русский наклоняется к нему и произносит: «Аня не моя дочь, месье. Она – дочь англичанина».

В тот вечер Дэвид сумел избежать разговора с миссис Престон. Но на следующее утро, когда он рано спустился к завтраку, та уже сидела в столовой, потягивая кофе и с отсутствующим видом намазывая маслом булочку.

Миссис Престон приветствовала его радостной улыбкой:

– Присоединяйся ко мне, Дэвид, я хочу поговорить с тобой.

Он присел за ее столик, и женщина немедленно затараторила, словно у нее было мало времени:

– Это насчет той девушки из лагеря. Селия считает, что я веду себя безумно, и я уверена, что ты тоже так считаешь, но у меня такое чувство, что здесь скрыто что-то очень важное. Пожалуйста, не смейся и не сердись.

– Ни в коем случае, – заверил ее Дэвид. – Что вы хотели сказать мне про Аню?

– Только то, что ты должен выяснить, кто ее отец. Понимаешь… – Она замолчала и посмотрела на Дэвида с такой мольбой, что он понял: ей очень, нужна помощь.

– Миссис Престон, – мягко начал он, – я знаю, что, стоит вам услышать про какого-нибудь неизвестного англичанина на континенте, как вы приходите к выводу, что это ваш пропавший сын Мартин. Верно?

– Д-да, я ничего не могу поделать…

– Это совершенно естественно. Тот, кто испытал подобное потрясение, вас всегда поймет. Только вот шансы на то, что Аня имеет отношение к вашему сыну, практически равны нулю.

Мгновение миссис Престон молчала. Потом очень тихо произнесла:

– Умом я понимаю, что ты прав. Но сердце отказывается это принять.

– Позвольте вам напомнить, что в последний раз о Мартине слышали на Балканах…

– В Болгарии.

– Очень хорошо, в Болгарии. А родители Ани жили в России. Когда Аня родилась, они перебрались в Прагу. Здесь нет никакой связи, правда же?

– Мартин мог поехать в Россию. Он мог знать мать Ани, даже жениться на ней и умереть до рождения девочки.

– Конечно, мог. Все возможно. Но вы же понимаете, что шансы сто тысяч против одного?

– Но по Европе бродит не так уж много неизвестных англичан.

– Верно. – Дэвид рассмеялся. – Но отец Ани необязательно бродил. Он мог быть обычным работником в обычной русской фирме.

– Да, это так.

– Но в любом случае обещаю, что сегодня же все выясню, когда отправлюсь в лагерь с Робином Драммондом.

– Дэвид! Ты, правда думаешь, что тебе это удастся?

– Почему нет? Вчера этот несчастный был совершенно измучен разговором. Но сегодня, как только его осмотрит Робин, я смогу задать ему все важные вопросы. Это не займет много времени, и я думаю, что ему тоже не терпится все рассказать.

– Спасибо тебе, Дэвид. Но не говори ничего Селии, ладно? Она замечательная девочка, но не понимает ничего, что противоречит, по ее мнению, здравому смыслу.

– Я ничего не скажу, – пообещал Дэвид. И тут впервые ему пришло в голову, что если ты собираешься жить с человеком всю жизнь, то должен понимать даже те его порывы, которые противоречат здравому смыслу. Или, по крайней мере мириться с ними. Но он тут же отмахнулся от этой мысли.

На этот день не планировалось никаких экскурсий, так что Дэвид мог с нетерпением ожидать приезда Робина Драммонда, который, как и обещал, прибыл около трех часов. Это был высокий человек лет тридцати, внешний вид которого вызывал доверие.

Он внимательно выслушал все подробности истории, о которых Дэвид не сумел поведать по телефону, и в конце сказал:

– Вообще-то у меня нет права на профессиональное вмешательство. Конечно, я могу навестить его как друг. Но если он действительно нуждается в серьезной помощи, то нам надо будет поговорить с лагерным врачом.

– Конечно. – Дэвид готов был согласиться на все, лишь бы Робин пошел в лагерь. – Возьмем мою машину. Охранник знает ее и помнит меня. – Он не просто хотел увидеть Аню – волнение миссис Престон охватило и его, ему не терпелось узнать правду.

У ворот их остановил тот же человек в униформе, но, услышав про Аню, тотчас поднял шлагбаум.

– Господи, что за ужасное место! – с чувством воскликнул Робин Драммонд.

– Мрачноватое, – вздохнул Дэвид и тут заметил Аню.

Она сидела на ступеньках крыльца, а при виде «бентли» вскочила на ноги, бросилась к ним, и Дэвиду показалось, что ее щеки стали более румяными, а движения – энергичными. Он почувствовал радость и ужас от того, что, возможно, этому помогли деньги, на которые она купила себе еду.

– Как хорошо, что вы приехали, господин доктор! – Аня обратилась к Робину Драммонду с нежной, благодарной улыбкой. – Пожалуйста, проходите, папа отдыхает, заснул час назад, но он будет рад вас видеть.

Доктор собрался последовать за ней, а Дэвид, вспомнив про тесную обшарпанную комнату, сказал:

– Лучше мне подождать здесь. Когда Драммонд его осмотрит, сообщите мне, и я с ним тоже поговорю. Я обещал, так что успокойте его, передайте, что я приехал, хорошо?

Оставшись в одиночестве, Дэвид подошел к машине и закурил. Стоял прекрасный полдень, и, скорее всего, большинства жильцов не было дома. Из подъезда вышла женщина с ведром и вылила воду в сточную канаву. Она с любопытством посмотрела на незнакомца и, без слов, без улыбки, вернулась в дом. Ярко светило солнце, и даже в этом мрачном дворе над пучками жесткой травы порхали пестрые бабочки. Дэвид сел в «бентли», раздумывая, как долго Робин будет осматривать больного и что он сам узнает, когда придет его черед. Это будет странная история…

И тут, к своему удивлению, Дэвид увидел своего друга. Выглядел Робин спокойным, как обычно, но что-то, возможно необычная серьезность его лица, заставило Дэвида выйти из машины и устремиться ему навстречу.

– А ты недолго, – констатировал он.

– Нет, мне не понадобилось много времени.

– Хочешь сказать, что он очень болен?

Робин задумчиво потер подбородок.

– Я хочу сказать, дорогой друг, что этот бедняга мертв. Должно быть, он умер примерно час назад, когда девушка решила, что он заснул.

Глава 3

Потом Дэвид со стыдом вспоминал, что первой его реакцией было разочарование и раздражение. Он опоздал всего на несколько часов и не успел узнать тайну рождения Ани. Но трагедия этой девушки тотчас заслонила все его личные переживания, и Дэвид взволнованно спросил у Робина Драммонда:

– Где она? Ты ей сказал?

– Естественно. Сейчас с ней какая-то женщина. Мы должны позаботиться о формальностях. Наверное, нам надо сообщить о его смерти и попросить, чтобы увезли тело…

– Подожди, – перебил Дэвид. – Я должен поговорить с ней.

Оставив своего друга, он быстро вошел в дом. В коридоре было темно, но он отыскал дверь, тихо постучал и переступил порог.

Даже спустя много лет Дэвид мог в малейших подробностях вспомнить эту сцену, и его всегда пронзала боль, когда он видел мысленным взором стоящую у стены и тихо плачущую Аню. Рядом с ней была женщина, которую он уже встречал накануне. И хотя она с состраданием смотрела на Аню, у нее, видимо, не находилось слов, чтобы как-то ее утешить. Возможно, таких слов не было вообще, потому что Дэвид тоже не мог их найти. Он просто подошел к плачущей девушке и, тихонько отстранив женщину, обнял Аню.

– Мистер Дэвид… – Она уткнулась лицом в его плечо. – Я так рада, что вы пришли.

– Я тоже рад. – И, несмотря на новые сложности, Дэвид понял, что это правда. Он погладил Аню по волосам, словно ребенка, и нежно произнес: – Вы не должны чувствовать себя одинокой. Я обещал вашему отцу позаботиться о вас и сдержу обещание.

Единственным ответом было быстрое, благодарное пожатие ее руки.

– Аня, я думаю, по крайней мере, на несколько дней вас надо отсюда забрать.

– Куда? – Она взглянула на него широко раскрытыми глазами.

– В отель, где я остановился. Моя тетя очень добрая. Мы позаботимся о вас, пока не решим что-нибудь относительно вашего будущего.

– А он? – Аня указала на занавешенный угол.

У Дэвида было не очень богатое воображение, но в эту минуту он понял, что она имела в виду. Бедная и одинокая, она беззвучно молила о том, чтобы бренные останки дорогого ей человека удостоились заботы и почтения.

– Если вы мне доверитесь, – тихо сказал Дэвид, – я прослежу, чтобы вашего отца похоронили, как полагается. Я поговорю с комендантом лагеря. Уверен, что все можно будет устроить по вашему желанию. Вы пойдете со мной, Аня? Но сначала соберите ваши вещи. Конечно, я всегда смогу привезти вас обратно, чтобы вы взяли оставшееся.

– У меня немного вещей, – просто ответила она, и впервые с тех пор, как был ребенком, Дэвид почувствовал ком в горле.

– Вот и хорошо. Тогда соберите все, что хотите взять.

Она послушно ушла в конец комнаты, а Дэвид остался ее ждать. Через несколько минут Аня вернулась с потертым чемоданом, перевязанным веревкой. Дэвид взял его у нее из рук и мягко спросил:

– Теперь вы готовы идти?

– Я могу взглянуть на него?

– Конечно, милая.

– Вы пойдете со мной? Думаю, он был бы рад.

– Конечно. – И Дэвид пошел с Аней за занавеску, где лежал спокойный и величественный Иван Беранов вдали от всех печалей, которые сопровождали его в жизни.

Мгновение Аня стояла молча, а затем шепотом произнесла:

– Там, куда он ушел, не нужен паспорт. Никто уже не назовет его перемещенным лицом. Наконец-то у него появился свой дом. Так лучше.

– Возможно. – Дэвид обнял ее и мягко увлек за собой.

Он немного постоял в коридоре, пока Аня прощалась с соседкой, потом отвел ее к машине, где терпеливо ждал Робин Драммонд. Если врач и удивился, когда Дэвид объявил, что везет девушку в отель, то виду не подал, а просто сказал:

– Тогда ты поезжай. А я поговорю с комендантом.

– Спасибо, – кивнул Дэвид. – Я вернусь, как только смогу. А ты пока объясни ему, что отец Ани был моим другом и я хочу, чтобы все устроили, как можно лучше.

– Ладно. – И опять на лице врача не отразилось ни малейшего удивления. На прощание он похлопал Аню по руке, и «бентли» уехал.

По дороге в отель они молчали, но, когда стали подъезжать, Дэвид заметил, что на лице Ани появились признаки усталости. Она побледнела, под глазами залегли темные круги.

– Не бойтесь, – произнес он, когда они вошли в отель. – Тетушка мне как мать, и она будет добра с вами.

– Спасибо, – прошептала Аня и слабо улыбнулась.

Леди Ранмир была в гостиной, писала послания.

Она уже много лет вела неутомимую переписку с друзьями. Услышав шаги, женщина подняла глаза и каким-то внутренним чутьем догадалась обо всем, прежде чем Дэвид объяснил ситуацию. Каково бы ни было мнение леди Ранмир насчет поведения ее племянника, не в ее привычках было оставаться равнодушной перед лицом беды, и она сочувственно поприветствовала Аню.

– Могу я оставить ее у тебя, тетя Мэри? Мне нужно вернуться в лагерь и все уладить.

– Да, конечно, Дэвид. Я позабочусь, чтобы ее накормили… – Леди Ранмир свято верила, что в минуты отчаяния помогает хорошая еда. – И никто ее здесь не потревожит.

– Спасибо.

Дэвид благодарно улыбнулся тете и взял Аню за руку. Возможно, если бы рядом не было леди Ранмир, он даже поцеловал бы девушку в бледный лоб, но пришлось удовольствоваться рукопожатием, после чего он вернулся в лагерь помочь Робину Драммонду.

К облегчению Дэвида, комендант лагеря оказался вежливым и добрым человеком. То, что два хорошо одетых англичанина желают позаботиться о похоронах одного из самых незаметных его подопечных, поразило коменданта, и он пошел им навстречу.

Правда, комендант не смог скрыть удивления, когда Дэвид объяснил, что он и его тетя решили перевезти девушку в отель, по крайней мере, до похорон, и что после этого они позаботятся о ее будущем. Возможно, в тот миг комендант усомнился в существовании тети, но, в конце концов, это его не касалось.

Между делом Дэвид небрежно сказал:

– Меня интересует эта семья. Если у вас есть какие-то официальные записи, я бы хотел с ними ознакомиться.

Комендант вытащил из высокого шкафа толстую папку с буквами «А – Д» и, перелистав несколько страниц, нашел краткую заметку. Рядом с именем Ивана Беранова значилось, что он родился в Одессе 24 июня 1902 года, а примерно три года назад его перевели из лагеря в Элденборге.

Рядом было написано: «Анна Беранова, дочь. Родилась…» И внезапно Дэвид с ужасом понял, что сегодня ее день рождения и ей всего восемнадцать лет.

Комендант вежливо ждал.

– Спасибо. – Дэвид вернул ему папку и поднялся. Он и не ожидал найти что-нибудь важное в скудных лагерных записях, но должен был проверить.

Они попрощались с комендантом, и, когда шли к машине по пыльному двору, Робин спросил:

– Что ты собираешься делать с девушкой, Дэвид?

– Не знаю. Только я не позволю ей вернуться сюда.

– Знаешь, нелегко приспособить этих людей к жизни в обществе. Годы, проведенные в лагерях, лишили их возможности вести полноценную жизнь.

– Ей восемнадцать. Сегодня исполнилось. У нее впереди вся жизнь. Ты хочешь, чтобы она провела ее в таком месте?

– Конечно нет. Я только предупреждаю, что у тебя может возникнуть много проблем.

– Справлюсь.

– Тогда желаю удачи. – Голос Робина звучал сердечно, но было видно: он рад, что эта ответственность ляжет на Дэвида, а не на него. – Если я больше ничем не могу помочь, то возьму свою машину и поеду в Мюнхен.

– Ты не останешься на ужин?

– Если только я тебе нужен. Сегодня в мюнхенской опере идет «Арабелла». И хотя это только бледная тень того, что было во времена Клеменса Краусса, она остается моей любовью.

– Что ж, отлично. – Дэвид чуть заметно улыбнулся. – Не стану отнимать у тебя вечер. И помни: я навеки твой должник.

Вернувшись в отель, они расстались. Робин поспешил в Мюнхен, а Дэвид поставил машину в гараж и отправился по главной улице в дорогой магазин, который однажды расхвалила Селия. Войдя, он обратился к девушке за прилавком:

– Мне нужен подарок ко дню рождения юной особы, которой исполнилось восемнадцать.

– Для вашей сестры или невесты, господин? – поинтересовалась девушка, лукаво и чуть дерзко улыбаясь.

– Ни то ни другое. Но она грустит, потому что больше никто не вспомнил про ее праздник.

– В восемнадцать? Это плохо, господин! – Девушка была искренне расстроена. – Значит, ей надо подарить что-нибудь красивое, чтобы порадовать ее, мягкое, чтобы утешить, и яркое, потому что она молода.

– Как раз то, что нужно, – улыбнулся Дэвид.

Словно добрая волшебница, девушка извлекла из глубокого яшика изысканный пестрый палантин из нежнейшего итальянского шелка.

– Посмотрите! – Она накинула его на плечи, чтобы показать во всей красе, затем сняла и пропустила сквозь пальцы, чтобы продемонстрировать тонкость ткани. – Такую вещь нельзя носить и быть грустной!

– Вы хорошая продавщица, – похвалил Дэвид и опять улыбнулся, представив, какой красивой будет Аня в этом сверкающем облаке шелка. – Он не спросил о цене и даже глазом не моргнул, когда девушка с извиняющимся видом назвала ее. – Я беру.

Когда десять минут спустя Дэвид вошел в отель, первым встретившимся ему человеком была тетя. Не успел он задать волновавший его вопрос, как она успокоила его:

– Все в порядке. Аня спит. Думаю, усталость и беда сломили ее. Бедняжка, она мало мне рассказала, но, похоже, на ее долю выпало много горя.

– Надеюсь, теперь все это позади, – сказал Дэвид.

Но если леди Ранмир и задумалась, что он имеет в виду, то не стала спрашивать, поскольку была мудрой женщиной и знала: ничто не может так разозлить человека, как требование поделиться своими намерениями, когда он сам в них еще не разобрался.

– Давай выпьем и узнаем, что делают остальные, дорогой. Я выбираю шерри, а ты, наверное, после всех этих происшествий предпочтешь виски с содовой.

Дэвид рассмеялся и, оставив подарок у дежурного, отправился с тетей в зал, где собрались их спутники. Очевидно, леди Ранмир уже успела вкратце обрисовать ситуацию, потому что все, включая Бертрама, желали узнать, как дела у подопечной Дэвида. Он коротко поведал им о событиях сегодняшнего утра и был благодарен, когда миссис Престон сказала, словно защищая его:

– Ты не мог поступить иначе, кроме как привезти девушку сюда.

Селия промолчала, и Дэвид не был уверен, что она согласна с этим.

– Где она сейчас? И что будет потом? – поинтересовался Бертрам.

– Она спит в моей гостиной. – Леди Ранмир взяла бразды правления в свои руки. – Если она захочет кого-нибудь увидеть, мы пригласим ее поужинать с нами. Либо она может поесть одна в комнате. Я договорилась, чтобы ей дали номер рядом с моим, пусть она не чувствует себя одинокой.

Дэвид одарил тетю благодарной улыбкой:

– Спасибо, ты все предусмотрела.

– И она останется на неопределенное время? – осведомилась Селия.

– По крайней мере, пока не пройдут похороны, – ответил Дэвид. – А потом посмотрим.

Он сам не знал, что имел в виду, но, к счастью, никто не стал его расспрашивать, только миссис Престон, сидевшая рядом, тихо обратилась к нему.

– Наверное, тебе не удалось ничего разузнать про нее? – спросила она, нервно теребя медальон, в котором была фотография ее сына.

– Простите, нет. – Дэвид догадался, о чем она думает. Несмотря на всю нелепость ее фантазий, он не мог удержаться, чтобы не взглянуть повнимательнее на фотографию худощавого красивого юноши, улыбающегося ему. – Отец Ани умер прежде, чем я успел с ним поговорить. Но если удастся, я постараюсь все выяснить.

Дэвид заставил себя принять участие в общем разговоре, однако вскоре поднялся и шепнул тете:

– Я схожу наверх проведаю ее. Она может испугаться, если вдруг проснется и увидит, что находится одна в незнакомом месте. – После этого он быстро вышел, взял у портье подарок и направился в номер тети.

Дэвид мысленно уже представил себе испуганную и одинокую Аню, так что с облегчением вздохнул, когда увидел, что она мирно спит на диване. Несколько минут он смотрел на нее. На бледном личике уже не было скорбного выражения. И впервые Дэвид подумал: «Она вовсе не грустное создание. Она могла бы быть счастливой и веселой. Уверен, что она умеет смеяться». И вдруг ему ужасно захотелось услышать ее смех. Он развернул палантин и повесил его на стул рядом с диваном, чтобы Аня могла легко дотянуться до него рукой. Свет из окна заиграл на блестящем шелке, и Дэвид с удовольствием подумал, что ей будет приятно увидеть подарок, когда она откроет глаза.

Ему бы хотелось быть в комнате, когда это случится, но он и так уже задержался достаточно. Но как только Дэвид повернулся к двери, Аня пошевелилась. Открыв глаза, она лежала молча, видимо недоумевая, где находится. Потом с удивленным вскриком протянула руку и дотронулась до шелка.

Дэвид подошел ближе, оперся о спинку дивана и спросил:

– Как вам нравится подарок на день рождения?

– Как вы узнали? – улыбнулась Аня. – Я и сама забыла.