Текст книги "В двух шагах от счастья"

Автор книги: Мэри Берчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5

Наступило утро, и солнечный свет, просочившись сквозь шторы, упал на выцветший узор ковра на полу в номере Ани. Она не привыкла к ковру и к собственной комнате, впрочем, как и ко всему тому, что произошло за последние двадцать четыре часа. Аня повернулась на бок и посмотрела на свою тонкую, слегка загорелую руку. У нее было такое чувство, словно это рука другого человека. И уже в который раз после того, как Дэвид привез ее сюда, ей показалось, будто она живет чужой жизнью.

Вчера она была одной из тех неприкаянных, никоему не нужных, безвестных людей, которые населяли бараки. Они были лишь призраками для тех, кто населял окружающий мир. Но теперь все изменилось. С Аней что-то произошло. Не просто мелкие, повседневные события, а то, что должно было изменить ее судьбу.

И произошло все это благодаря Дэвиду. Он был центром ее новой жизни. С той первой минуты, когда он улыбнулся ей на холме, она почувствовала, что ее сердце потянулось к нему. Ей удалось скрыть свои чувства, которые пугали и захватывали ее. Она стояла перед ним, спокойно отвечая на вопросы, но уже в тот самый миг ее мир стал меняться.

За Анину короткую жизнь другие мужчины тоже улыбались ей – с любовью, с изумлением, с интересом или желанием. Но ни один из них не имел для нее значения. Она либо с благодарностью принимала их, либо с презрением отвергала, а после короткой встречи с Дэвидом вернулась в свою жуткую комнату, зная, что больше всего на свете хочет опять увидеть его. И поэтому в минуту отчаяния она обратилась именно к нему. Это было неизбежно. И его реакция тоже была предопределена. Если бы Дэвид не заговорил с ней в тот вечер… Если бы не согласился пойти с ней к ее отцу… Если бы не уговорил его увидеться с английским врачом… Если бы не отвез ее в отель, когда все было кончено…

Но он поступил именно так, и поэтому ее жизнь изменилась. И тот же Дэвид поведал ей странную историю ее рождения. Правда, он говорил спокойно и без лишних эмоций, но дал ей понять, что, несмотря на полный разрыв с прошлым, она не одна в этом странном, новом мире. Вчера вечером по дороге к отелю Дэвид болтал о других, маловажных вещах, и Аня решила, что он не хотел обсуждать это странное открытие, пока она полностью не примирится с ним. Но когда они вернулись в отель, леди Ранмир встретила их с таким видом, будто была чем-то недовольна. Аня знала, как могут выглядеть люди, когда они недовольны. Когда годами живешь, бок о бок с чужими людьми, начинаешь понимать тайный смысл обыденных слов, взглядов и даже молчания.

– Боюсь, Тереза не хочет ждать до завтра. Она желает сегодня же поговорить с Аней. – Леди Ранмир обращалась в основном к племяннику.

– Что ж… Если ей так хочется.

– Я пойду, скажу ей «спокойной ночи», – тут же предложила Аня.

Дэвид проводил ее до двери номера миссис Престон, но тут в коридор вышла Селия. Ее прелестное лицо было бледным, а глаза такими холодными, что Аня невольно подумала, заметил ли это Дэвид.

– Тебе лучше остаться здесь, Дэвид. Чем меньше там будет народу, тем меньше вероятность сцены.

Итак, Аня вошла в номер с Селией. Миссис Престон лежала на диване в гостиной, похожей на гостиную леди Ранмир. Как и ее дочь, она была бледна, но в глазах не было холода. Они блестели, а увидев Аню, миссис Престон улыбнулась и протянула ей руку.

– Мне нужно было поговорить с тобой, милая! – воскликнула она. – Я хочу кое о чем тебя спросить…

– Мама, ты мне обещала больше не волноваться. – Селия произнесла это таким тоном, словно ее мать непослушный, но любимый ребенок.

– Очень трудно не волноваться, когда получаешь такое известие, – сказала Аня, затем подошла поближе и присела на стул рядом с диваном.

Селия никак не отреагировала, просто отошла в сторону, но выражение ее лица говорило, что Аня не вправе высказывать свое мнение.

– Дэвид рассказал мне о том, – мягко начала Аня, – что мой отец… что Иван Беранов поведал ему перед смертью. Я дочь другого человека – англичанина.

– Но доказательств этому нет, – холодно вставила Селия.

– Если это сказал Беранов, значит, так оно и есть, – столь же холодно возразила Аня.

– Естественно, ты хочешь, чтобы мы в это поверили. Но он понимал, что очень болен, что умирает, и, когда узнал, что Дэвид англичанин, легко вызвал его сочувствие. Неудивительно, если он сочинил всю эту историю в минуту отчаяния. Откуда нам знать, что он не посоветовал тебе продолжал придерживаться этой версии?

– Хотите сказать, придумать все то, что говорила моя мать о фотографии?

Селия отвернулась и пожала плечами.

– Но если я сочинила всю эту историю, то сказала бы, что мама считала моим отцом вашего брата. Никто бы не смог этого опровергнуть, и история прозвучала бы куда убедительнее. Но я говорю вам правду. Думаю, один из мужчин на снимке был моим отцом, но не знаю, кто именно.

– А я знаю! – не выдержала миссис Престон. – Я знаю, что ты моя дорогая внучка, все, что осталось мне от Мартина. Думаешь, есть что-либо более убедительное, чем то, что я чувствую здесь? – И она прижала руку к сердцу.

– Мама, ты руководствуешься только своими желаниями и эмоциями, – перебила ее Селия. – И тем, что рассказывает нам эта девушка, – добавила она, бросив на Аню неприязненный взгляд.

Даже теперь, лежа в лучах солнца и вспоминая эту вчерашнюю сцену, Аня поежилась от ее ледяного взгляда. «У Селии все есть, – подумала Аня. – Она благополучна, счастлива, богата и любима. Почему же она ненавидит и боится меня, незнакомку, у которой нет родины, дома и даже отца?» Но может быть, и это изменится через несколько часов? Если слова миссис Престон что-нибудь значат, то она, Аня, ее внучка. Все это очень странно и немного пугающе…

Девушка встала с кровати и начала одеваться, размышляя, чем бы заняться утром. В коридоре звучали голоса горничных, которые, как истинные немки, беспрестанно мыли пол и чистили все вокруг, но это скорее успокаивало, чем пугало. Тому, кто привык постоянно слышать голоса рядом, неуютно оставаться одному в комнате, где каждый звук приглушен толстыми коврами и шторами.

Церковные часы напротив отеля пробили восемь. Не зная, рано это или поздно, Аня вышла из номера и спустилась по лестнице, поскольку немного боялась лифта. Она помнила дорогу до ресторана и отправилась туда, надеясь встретить Дэвида. По пути она затянула в маленькую комнату для завтрака и увидела там кузена Дэвида, человека с задумчивыми глазами и всезнающей улыбкой.

– Привет! – Бертрам помахал рукой стоявшей в дверях Ане. – Позавтракаешь со мной? Как ты спала?

Аня медленно вошла и села напротив него за стол.

– Спасибо, очень хорошо. Дэвид еще не спустился?

– Нет, обычно я первый. Дома я встаю не раньше полудня, потому что приходится работать допоздна, но на отдыхе все по-другому.

– А кем вы работаете?

– Я театральный режиссер.

– Вы работаете в театре? На сцене?

– Да. Тебе кажется, что это больше похоже на игру?

– Нет, я знаю, что это очень непростая работа. В нашем лагере был театральный режиссер. Он известный человек у себя на родине, в Польше. Но в войну немцы заставили его работать у себя, так что потом ему было уже некуда вернуться. Вся его семья погибла, а у него начался туберкулез.

На лице Бертрама появилось изумление.

– И где он сейчас? – спросил он, пораженный судьбой своего незнакомого коллеги.

– Не знаю. Больше года назад он уехал в санаторий. Возможно, он умер.

Бертрам нахмурился:

– Неужели за завтраком нельзя говорить о чем-нибудь более веселом?

Аня улыбнулась, словно перед ней был ребенок, возмущенный неприятным зрелищем. – Простите, я забыла. Всегда кажется, что другие знают жизнь с той же стороны, что и ты.

– Наверное, ты права. – Бертрам задумчиво покивал и заказал для Ани завтрак у поджидавшего официанта. – Скажи мне, вчера что-нибудь решилось? – Он повернулся к девушке с неподдельным интересом. – Я имею в виду, насчет твоего будущего.

– Нет. В жизни много загадок, и ответ на них дать непросто.

– Не думаю, что миссис Престон все так оставит. Она может признать тебя дочерью своего погибшего сына. Что тогда?

– Не знаю.

– Не знаешь? – Бертрам с любопытством посмотрел на нее. – Хочешь сказать, что можешь отказаться? Откажешься от дома, надежности, уюта и многого другого? Нет, милая моя. Никто не может от такого отказаться, правда же?

– А если это означает, что человек будет несчастлив?

– Почему это?

Аня сразу не ответила, а когда, наконец заговорила, тщательно выбирала слова:

– Селия меня не любит. Точнее, она почти ненавидит меня. И думаю, на ее месте я испытывала бы то же самое.

– Брось! Как только ее мать признает тебя своей внучкой, Селии придется смириться.

– Возможно.

Бертрам почувствовал, что девушке неприятно это обсуждать, и великодушно сменил тему:

– Расскажи мне поподробнее о том польском режиссере. Он когда-нибудь говорил, что хотел бы видеть тебя на сцене?

– Часто. – Аня рассмеялась. – Он даже заставлял меня заучивать роли и играть для него.

– Правда? – Бертрам отодвинул чашку с кофе и оперся локтями о стол, с интересом разглядывая девушку. – Так он тоже это заметил…

– Что?

– Забудь. Расскажи, что он заставлял тебя учить.

– Немецкие переводы комедий Шекспира. Он сказал, что я не подхожу для высокой трагедии, но… Вам, правда интересно?

– Ужасно!

– Он сказал, что у меня талант к трагикомедии, что-то на грани слез и смеха…

– Ага! – воскликнул Бертрам с чувством глубокого удовлетворения.

– И он заставлял меня учить отрывки из… – Аня нахмурилась. – Я не знаю, как это называется. Такое, когда в спектакле смешаны все жанры.

– Водевиль. Как «Синяя птица» двадцатых годов, – нетерпеливо объяснил Бертрам. – Продолжай. Ты можешь мне что-нибудь продемонстрировать?

– Но все отрывки на польском, немецком или русском… И еще песни.

– Боже, ты еще и поешь?!

– Не совсем. У меня нет такого сильного голоса, как у оперных певиц. У нас в лагере жила оперная певица…

– Могу догадаться, что она трагически погибла. Пожалуйста, не надо, – твердо попросил Бертрам. – Мне ужасно жаль ее, но сейчас я просто не вынесу еще одной драмы.

– Наоборот, она вышла замуж за американского офицера, – заверила его Аня с лукавой улыбкой. – Уехала в Штаты и разбогатела.

– Так-то лучше! Пожалуй, я выпью еще чашечку кофе. А ты мне расскажешь про свой голос.

– Он совсем слабый и чуть хрипловатый. Я говорю почти так же, как и пою.

– Да? – Бертрам смотрел на девушку так, словно уже представлял ее на сцене. – На днях ты сделаешь кое-что для меня. Может быть… – Он замолчал и слегка тряхнул головой, словно прогоняя какое-то наваждение. – Давай подождем и посмотрим, что решит Тереза Престон.

В эту минуту появился Дэвид. Он тоже поинтересовался, как Аня спала, но не так небрежно, как Бертрам. Услышав, что она хорошо отдохнула и уже позавтракала, Дэвид заказал себе чашечку чаю и сообщил:

– Моя тетя завтракает в своем номере. Но ей очень хотелось бы поговорить с вами. Вы можете сейчас к ней подняться?

Аня тут же встала.

– Не позволяй моей властной мамочке заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется. Что бы ни случилось, ты должна стоять на своем, – напутствовал ее Бертрам.

– Я не позволил бы, чтобы ее заставили делать то, чего ей не хочется, – сухо сказал Дэвид.

Леди Ранмир сидела за столом, наслаждаясь завтраком в одиночестве. Она была слишком справедлива, чтобы винить Аню в том, что от нее не зависело, но и не скрывала, что ее появление в жизни племянника помешало им приятно проводить время, поэтому поприветствовала гостью довольно сдержанно.

– Садись, дорогая. – Она указала на стул, Аня села, а Дэвид подошел к окну и уставился на улицу, не забывая время от времени следить за тем, что происходило в комнате. – Я знаю, что еще не время для принятия важных решений, ты еще не привыкла к изменениям, произошедшим в твоей жизни. Но боюсь, мы не в силах этому помешать. Как ты сама поняла, моя подруга миссис Престон очень импульсивна. Прежде чем она вовлечет тебя в авантюру, о которой мы все можем пожалеть, я решила спокойно поговорить с тобой.

– Да, леди Ранмир.

– Похоже, вероятность того, что ты внучка миссис Престон, равна всего пятидесяти процентам.

– Да, леди Ранмир, – повторила Аня на этот раз тише, потому что ей вдруг захотелось плакать оттого, что она могла оказаться чьей-то внучкой.

– Я должна сразу же предупредить тебя, что миссис Престон отказывается принять другую возможность. И если ты не станешь возражать, она, наверное, объявит тебя дочерью своего сына, и у тебя будут хороший дом и любящая бабушка. – Леди Ранмир замолчала, но Аня никак не отреагировала на эту заманчивую перспективу. – С другой стороны, никто полностью не разделяет уверенности миссис Престон. И несомненно, будут предприняты новые попытки выяснить, что же все-таки случилось с Мартином. Если вдруг окажется, что ты не дочь Мартина…

Она не закончила, и по телу Ани пробежала дрожь, словно она ощутила дуновение ветра из чужого, равнодушного мира.

– Тетя Мэри, не пугай ее мрачными предсказаниями, – нетерпеливо перебил Дэвид. – Говори, что мы решили.

– Всему свое время, Дэвид, – сухо заметила тетя. – Я хочу, чтобы ты поняла, Аня, что, несмотря на весь соблазн, если ты сразу же примешь это предложение, оно может не лучшим образом повлиять на твою судьбу.

– Я понимаю, леди Ранмир, – прошептала Аня.

– Но с другой стороны, менее чем через неделю мы возвращаемся в Англию…

Сердце Ани замерло, однако ей удалось сохранить спокойствие перед Дэвидом.

– Естественно, мы не оставим тебя здесь. В идеале ты не должна пока соглашаться жить с миссис Престон. Мы с Дэвидом предлагаем, чтобы ты поехала в Англию в качестве нашей гостьи. Он сходит в британское консульство и все выяснит насчет визы. Что скажешь?

– Но, леди Ранмир… – начала Аня. В ее глазах стояли слезы, и ей оставалось надеяться, что они помогут скрыть радость, которую она испытала при этих словах. – Что я могу ответить на такую щедрость? Я, у которой, ничего нет… – Она замолчала и обернулась к Дэвиду с благодарной улыбкой.

Он тут же подошел к ней и взял ее за руки.

– Теперь этого нельзя сказать про вас, Аня.

– Ты имеешь полное право претендовать на дом миссис Престон, – добавила леди Ранмир. – И я не сомневаюсь, что там тебя окружат большей любовью и заботой, чем в моем доме. Но думаю, у тебя хватит ума не соглашаться на это, пока все не прояснится.

– Да, я уверена, вы правы. Не знаю, как вас благодарить…

Аня бормотала слова благодарности, пытаясь сделать вид, что она думает только об их доброте и своем счастливом будущем. Никто не должен был догадаться об истинной причине ее ликования. А для нее было важнее всего то, что она поедет с Дэвидом на его родину. Для Ани леди Ранмир была случайной знакомой, что немало озадачило бы почтенную даму, узнай она об этом. А страх, трудности, неуверенность в завтрашнем дне не значили ничего, если рядом Дэвид. Но только про себя она могла сказать: «Это была идея Дэвида! Я это знаю, хотя леди Ранмир выдала ее за свою. Он хотел, чтобы я была рядом с ним. Боже, только бы это оказалось правдой! У меня было так мало счастья в жизни. Я не жалуюсь, но ведь это так. Пожалуйста, пусть со мной рядом будет Дэвид. Я согласна голодать, мерзнуть, быть бездомной. Пусть только Дэвид будет рядом!» А вслух Аня произнесла:

– Я благодарю вас от всего сердца, буду делать все, что вы скажете, и постараюсь не мешать вам.

– Ты хорошая девочка, – отозвалась леди Ранмир, что было в ее устах настоящей похвалой.

Дэвид нежно улыбнулся Ане:

– Вы не можете нам мешать. Я рад, что все уладилось.

Однако объяснить ситуацию миссис Престон было сложнее. После бессонной ночи она приняла твердое решение объявить девушку своей внучкой и пришла в ужас, столкнувшись с отказом Ани.

– Но, милая моя, я хочу, чтобы ты поехала со мной! Зачем тебе жить в чужом доме? Ты моя внучка.

– Дорогая миссис Престон, все не так просто. Вы очень добры, но пока никто еще ничего не знает.

– Я знаю! – упрямо вскричала Тереза Престон. – Мэри, – она с негодованием повернулась к леди Ранмир, – ты поступила несправедливо. У тебя не было права вставать между мной и дочерью Мартина!

– Милая Тереза, Аня ведет себя очень благородно, но будет лучше, если ты позволишь ей немного перевести дух, пока все не выяснится.

– Но все уже выяснилось! Выяснилось годы назад! Что еще надо сделать?

– Можно пойти по другому пути. Когда ты в самом начале искала Мартина, все считали, что он в Болгарии. Фотография Ани доказывает, что он был в России.

– Мэри, ты же знаешь, это напрасная затея – пытаться получить информацию из-за «железного занавеса». Допустим, мы ничего не выясним, и что тогда?

– Тогда, милая моя, тебе придется принять решение вместе с Селией, ведь это и ее дом тоже.

– Я знаю, что мне надо делать сейчас, – тоном упрямого ребенка заявила миссис Престон. – А что до Селии…

– Проблему Селии тоже можно будет решить, если ты согласна подождать несколько месяцев, – задумчиво заметила леди Ранмир. – Мы ведь не удивимся, если она скоро объявит о своей помолвке?

– Да, думаю, ты права. – На лице миссис Престон появилась радость, а Ане показалось, что ее сердце окаменело.

– Значит, Селия помолвлена? – небрежно спросила она, не глядя на леди Ранмир.

Тереза Престон радостно ответила:

– Да, милая. И поэтому я так рада, что ты будешь жить со мной. Когда Селия выйдет замуж за Дэвида и уедет, ты составишь мне компанию.

Глава 6

Аня стояла на борту корабля, глядя, как утесы Дувра с каждой минутой вырисовываются все отчетливее. «Как будто над моей новой жизнью медленно поднимается полупрозрачный занавес», – с легким волнением подумала она.

Дэвид, прогуливавшийся по палубе, подошел к ней:

– Ваш новый дом, Аня. Нравится?

Она с улыбкой повернулась к нему, и ветер прижал прядь волос к ее щеке.

– Все кажется нереальным. Иногда у меня возникает неприятное ощущение, что я вновь проснусь в бараке и пойму, что это был сон.

– Полно! Вы больше не вернетесь туда. Теперь вы член нашей семьи. Нам повезло, что все так быстро уладилось. Я и не ожидал, что консул пойдет нам навстречу и добьется визы для вас.

– Я все еще не верю. – Аня вновь улыбнулась и покачала головой. – Пересечь границу для нас, беженцев, было несбыточной мечтой. На это втайне надеялись, этого ждали, но никто по-настоящему не верил. Для нас…

– Не говорите так, Аня! – перебил ее Дэвид. – Вы больше не перемещенное лицо. Теперь все будет по-другому.

– Дэвид! – Она дотронулась до его руки. – Между вашим миром и моим бездонная пропасть…

– Теперь мы в одном мире, – напомнил он.

– Это ваш привычный мир, а я в нем гостья.

– Я же сказал, что это не так!

В этот момент к ним присоединились остальные.

– Ну что, милая, каково это – оказаться рядом с домом? – спросила миссис Престон, которая, невзирая на разумные увещевания леди Ранмир и недовольство Селии, продолжала обращаться к Ане, как к своей внучке.

– Замечательно, – с улыбкой ответила девушка. И в сотый раз попыталась найти компромисс между нежной привязанностью, о которой мечтала миссис Престон, и тактичной сдержанностью, предложенной леди Ранмир. Если ей это и удавалось, то Селия не была в числе тех, кто радовался. Она холодно и неприязненно смотрела на Аню. «Как она будет счастлива, когда я опять исчезну из их жизни», – с грустью подумала Аня. Она вздохнула с облегчением, когда Бертрам взял ее за руку и предложил пойти посмотреть, как корабль будет причаливать.

Странно, но именно с Бертрамом Аня чувствовала себя раскованно. Дэвид заставлял ее волноваться, потому что она любила его и должна была это скрывать. В обществе его тети ей было неуютно, потому что она знала: несмотря на всю свою доброту и справедливость, леди Ранмир желала от всего сердца, чтобы русская беженка не появлялась в их жизни. Миссис Престон обожала, но смущала ее, а Селия просто ненавидела… С Бертрамом же все было иначе. Он хорошо относился к ней, и ему было все равно, внучка ли она миссис Престон или совершенно посторонний человек. Когда они прогуливались по палубе, он обращался с ней точно так же, как обращался бы с Селией или ее матерью. Но стоило им отойти подальше, как он лукаво усмехнулся и сказал:

– Знаешь, я рад, что ты пока поживешь у моей властной мамочки. Ты меня заинтриговала, Аня. С профессиональной точки зрения. На днях я хочу кое-что попробовать.

На лице Ани появилось легкое удивление и обеспокоенность.

– Не бойся, это будет не сейчас. Но я сделаю все, чтобы это осуществилось, хоть и не живу дома.

– А где же вы живете?

– У меня есть своя квартира. И у Дэвида тоже.

– Да? Интересно…

– Тебе интересно, как обстоят дела? У мамы довольно милый особнячок в Букингемшире, совсем недалеко от Лондона. Мы с Дэвидом нередко приезжаем туда на выходные, но на неделе ведем холостяцкую жизнь.

Аня покраснела и поспешно перевела разговор на другое:

– А миссис Престон с Селией? Где они живут?

– Примерно в полумиле от дома моей матери. Всего несколько минут на машине. Ты их часто будешь видеть, хочется тебе того или нет.

Несколько минут они молчали, наблюдая за суетой на нижней палубе. Потом Бертрам сказал:

– Лучше нам вернуться к остальным. Мы вот-вот причалим.

Суета на берегу очаровала и немного напугала Аню, но ничто было не в силах искоренить ее недоверие и страх перед чиновниками. Она была твердо уверена, – что эти всемогущие люди способны одним взмахом руки или росчерком пера изменить судьбу любого, и заметно дрожала, ожидая, когда настанет ее черед подойти к человеку, который изучал документы пассажиров, а когда он задал ей самые обычные вопросы, ужас парализовал бедняжку. Неожиданно рядом с ней оказался Дэвид, спокойно и уверенно обнял ее и заговорил с чиновником. Она почти не слышала слов, только спокойный тон его голоса, который, будто стена, защищал ее от отчаяния.

Аня не поднимала глаз и не следила за ходом разговора. Рукопожатие Дэвида сказало ей, что все уже позади и она может идти. Они присоединились к остальным, и Селия с неприязнью спросила:

– Что случилось с Аней? Почему она плачет?

И только тут Аня поняла, что по ее щекам текут слезы и что она порвала прелестный кружевной носовой платок, который подарила ей миссис Престон.

– Она испугалась, – кратко объяснил Дэвид.

– Чего? – поинтересовалась леди Ранмир.

– Того, чего нам не понять, – сухо ответил племянник. – Но теперь все позади, правда? – Внезапно он наклонил голову и поцеловал девушку в щеку.

– Да, – прошептала Аня, пересиливая желание прижаться к нему.

Никто ничего не сказал, но Аня догадалась, что ни леди Ранмир, ни Селия не одобрили этого поцелуя, только ей было все равно. Ее охватило ликование. Дэвид поцеловал ее, и всю дорогу в поезде до Лондона она ощущала на щеке легкое прикосновение его губ. После рассказа Бертрама о городских квартирах и загородных домах Аня боялась, что Дэвид покинет их еще до приезда в Лондон, но ее волнение оказалось необоснованным. С огромного вокзала они вместе направились по красивым оживленным улицам к маленькой станции.

– Ты устала, дорогая? Уже скоро, – ласково заверила ее миссис Престон. – Скоро ты будешь дома. Я хотела бы, чтобы ты поехала ко мне, но, по крайней мере, ты будешь близко, и мы сможем часто видеться.

Аня улыбнулась и пробормотала что-то любезное в ответ, чувствуя, как Селия недружелюбно смотрит на нее. Было почти темно, когда они добрались до места назначения – маленькой прелестной станции в сельском духе, где их с почтением приветствовали служащие. Там их уже ждали машины, и наконец, компания разделилась. После нежного прощания Терезы и отстраненно-вежливого кивка Селии семья Престон села в одну из машин. Водитель в униформе открыл перед Аней дверцу другой.

– Все в порядке, Чиверз, я поведу, – заявил Бертрам, и шофер нехотя уступил ему свое место.

Всю дорогу Чиверз сурово смотрел вперед, всем своим видом показывая, что не отвечает, если что-то случится с машиной и людьми.

– Сегодня вам не удастся, как следует разглядеть дом, – заметил Дэвид, когда они свернули на короткую, усыпанную гравием аллею в обрамлении высоких деревьев. – Но он расположен в живописном месте, и думаю, вам понравится.

– Я уверена, что понравится, – улыбнулась Аня. В ее глазах даже сарай был бы сказочным дворцом, если бы туда приходил Дэвид.

Их встретила пожилая служанка в форменном платье.

– Что говорить, Диксон, приятно вернуться домой, – величественно кивнула ей леди Ранмир и поинтересовалась: – Все в порядке?

– Да, миледи.

– Это мисс Беранова, она приехала из Германии погостить у нас. Надеюсь, ты получила мое письмо и приготовила для нее зеленую комнату?

– Да, миледи. Добрый день, мисс Беранова. – В голосе Диксон слышалось уважение ко всем гостям леди Ранмир и одновременно жалость к человеку с такой странной фамилией.

После этого они поднялись по красивой широкой лестнице, и Аню провели в ее спальню с бело-зелеными ситцевыми занавесками, таким же покрывалом и ярко-зеленым роскошным ковром.

– Какая прелестная комната! – воскликнула девушка.

– Я рада, что тебе понравилось. Надеюсь, ты будешь здесь счастлива. Когда разложишь вещи, спускайся вниз, и мы поужинаем.

Леди Ранмир вышла вместе с Диксон, оставив Аню восхищаться элегантным убранством зеленой комнаты, которая теперь принадлежала ей.

Чтобы разобрать вещи, Ане не потребовалось много времени. Она раскрыла новые чемоданы, которые ей купили в Мюнхене, и осторожно достала несколько простых, но красивых платьев, подаренных леди Ранмир и миссис Престон. Она не сразу поняла, что у шкафа скользящие дверцы, но как только разобралась в простом механизме, они тут же показались ей очень удобными, и Аня повесила свои платья на вешалки. Потом она разложила белье и отвела целый ящик шелковому палантину. Покончив с этим, Аня огляделась, раздумывая, стоит ли расставить в комнате свои личные вещи. Наконец она пристроила на столике фотографию матери и человека, которого долгие годы называла отцом. Ей подумалось, что было бы нечестно не дать им возможности разделить с дочерью эту новую, роскошную обстановку.

Дешевые украшения, путешествовавшие с ней из одного лагеря в другой, казались ужасно убогими и не подходящими для этой комнаты, поэтому Аня убрала их обратно в чемодан и тут наткнулась на снимок двух молодых людей, с которого и начались все удивительные события прошлой недели. Несколько минут она держала его в руках, пристально вглядываясь в лица, словно могла усилием воли проникнуть в тайну. Если один из этих мужчин на фотографии ее отец, что-то же должно ей это подсказать. Неужели кровные узы не в силах пробудить какое-то спящее воспоминание? Аня в отчаянии пыталась прочесть ответ, найти сходство между собой и улыбающимся Мартином Дином. Но сходства не было, или она его просто не видела.

Девушка перевела взгляд на другого мужчину, но опять не сумела найти ни малейшего сходства. Однако, если все сказанное матерью правда, один из них ее отец. И если это Мартин Дин, то она – Анна Дин, внучка миссис Престон и нежеланная племянница Селии. А это значит, что она имеет полное право на этот удобный, безопасный, красивый мир, в котором теперь очутилась. Несмотря на все свои усилия казаться справедливой и объективной, даже леди Ранмир будет смотреть на нее по-другому. Даже Дэвид перестанет относиться к ней, как к несчастному созданию, пробудившему в нем чувство ответственности, потому что она станет девушкой из его круга. Волшебная, невероятная надежность и устойчивость бытия! Разве можно еще о чем-то мечтать? Дом, семья, свое место в мире, право находиться здесь. И никто никогда больше не назовет ее перемещенным лицом. Анна Дин, мисс Дин, внучка миссис Престон… Аня повторила эти слова про себя, словно ее представляли кому-то. Двое молодых людей на фотографии загадочно улыбались.

Аня вздохнула.

– Возможно, мы никогда не узнаем правды. И что тогда? – вслух спросила она.

Даже такой неопытной девушке было ясно, что миссис Престон не сможет долго мириться с неизвестностью. Рано или поздно, ввиду отсутствия опровергающей информации, она начнет настаивать, чтобы Аню признали ее внучкой. Она всегда будет вести себя так, словно Аня и впрямь дочь ее пропавшего сына, и если Аня примет все как должное, то, по крайней мере, будет избавлена от материальных проблем. Но ей придется нелегко. Для всех, кроме миссис Престон, она навсегда останется чужой, немного загадочной девушкой из «того лагеря». А Селия постарается убедить всех, что Аня обвела вокруг пальца доверчивую миссис Престон…

Почему, ну почему ее мать за все эти годы не обмолвилась хотя бы словом, кто же ее отец? «Я очень любила одного из них, но тебе лучше не знать кого». Даже теперь Аня слышала печальный смех матери. И помнила, как она со вздохом добавила: «Он умер до твоего рождения».

Вздрогнув, Аня поняла, что время идет, а она все сидит в комнате. Девушка поспешно убрала фотографию в ящик и отправилась вниз, чувствуя себя маленькой и жалкой в этом роскошном особняке, который принял ее вежливо, но сдержанно.

За ужином леди Ранмир и мужчины обсуждали планы на ближайшее будущее. Только у Ани не было прошлого, которое рождает будущее.

– Завтра я поеду в город, – объявил Дэвид. – Ты тоже? – Он обернулся к кузену.

– Да, по крайней мере, на день. Но вероятно, вечером вернусь. Тебя подвезти или ты поедешь на поезде?

Дэвид ответил, что поедет на своей машине и останется в Лондоне на день или два. Аня старалась выглядеть равнодушной, так, словно ее не волнует, когда он вернется. За завтраком леди Ранмир читала письма и делала пометки в записной книжке. Очевидно, она была уже поглощена общественными делами. Аня с волнением подумала, чем станет заниматься, когда никого не будет дома. Наверное, та же мысль пришла в голову и Дэвиду, потому что он с улыбкой повернулся к ней и заметил;

– В первые дни вам не придется ничего делать, только привыкать к своему новому дому.

– Я хотела бы делать что-нибудь полезное, – застенчиво призналась Аня.

– Мама увлечет тебя своими делами, – небрежно вставил Бертрам.

Но на лице леди Ранмир появилось выражение удивления и сомнения, поскольку она, очевидно, не считала Аню подходящей кандидатурой для участия в делах женского и церковного комитетов.

– Нет необходимости принимать поспешные решения, – с легким раздражением заметила она. – Аня может отдыхать в саду, читать или знакомиться с окружающим районом.

– Постарайтесь чувствовать себя как дома, – мягко посоветовал Дэвид. – А потом мы все обсудим.

Аня поблагодарила его за заботу. Ей было неприятно, что в эту минуту Бертрам поймал ее взгляд и плутовато улыбнулся.

Никто не хотел засиживаться допоздна после долгого путешествия, и мужчины поспешно пожелали всем спокойной ночи.