Текст книги "В двух шагах от счастья"

Автор книги: Мэри Берчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Я должен был это выяснить. Мне пришлось самому выбрать вам подарок. Нравится?

Дэвиду показалось, что он в жизни не видел ничего прекраснее, чем легкий румянец, появившийся на ее щеках. Взяв палантин, он накинул его девушке на плечи.

– Это мне? – шепотом сказала она и погладила переливающийся шелк дрожащей рукой.

– Да. Вам идет. Он похож на радугу.

– На радугу? – В первый раз она не смогла понять английского слова.

– Не помню, как это по-немецки. Радуга – это цветные полосы, которые появляются на небе, когда светит солнце и идет дождь.

– Радуга, – медленно повторила Аня. – И слезы, и радость. Как сегодня. – И вдруг она уткнулась лицом в ладони и разрыдалась.

– Не надо плакать. – Он сел рядом с ней на диван и обнял за плечи.

– Я не плачу, я почти счастлива. Спасибо вам за подарок. Я сохраню его навеки.

Дэвид рассмеялся:

– Надеюсь, вы проживете дольше, чем эта накидка.

После этого он рассказал, что договорился насчет похорон ее отца, и с радостью заметил, что Аня слушала почти без слез. Потом он предложил ей поужинать внизу.

– Я сделаю, как вы хотите, – серьезно ответила она.

– Но я бы предпочел, чтобы вы сами выбрали. Если вам сегодня не хочется видеть незнакомых людей, просто скажите.

– А кто эти незнакомые люди? – с любопытством спросила она.

– Мой кузен Бертрам, сын моей тети, которую вы уже знаете. А еще приятельница моей тети миссис Престон и ее дочь Селия.

– Селия – ваша подруга?

– Да, можно и так сказать. Я ее давно знаю, и мы ладим.

– Вы ее любите?

Дэвид почувствовал, что краснеет.

– Это слишком личный вопрос, Аня. Мы не помолвлены, если вы это хотели узнать.

– Я другое имела в виду, – серьезно сказала она и добавила: – Я поужинаю с вашими друзьями, если вы считаете, что я не буду мешать.

– Конечно нет! Все будут очень рады встрече с вами.

И если в глубине души Дэвид сомневался в правдивости своих слов, то не видел причины исправлять сказанное.

Через несколько минут в номере появилась леди Ранмир. Она бросила удивленный взгляд на яркую накидку.

– Это подарок ко дню рождения, – спокойно объяснил Дэвид. – Ей сегодня исполнилось восемнадцать, и этот день не должен пройти незамеченным.

– Разумеется, – кивнула леди Ранмир, мысленно подсчитывая стоимость подарка. – Надеюсь, моя дорогая, что в будущем тебя ждет много счастливых дней рождения, а сегодняшний день запомнится тебе тем, что ты нашла хороших друзей.

Девушка поблагодарила ее с застенчивой улыбкой, и Дэвид сообщил:

– Аня согласилась поужинать с нами.

– Прекрасно, – одобрила леди Ранмир. – Но, возможно, ты сначала захочешь увидеть свою комнату? – Она подошла к двери, за которой находился смежный номер, – маленькая прелестная спальня, – я подумала, что ты захочешь жить рядом со мной, чтобы не чувствовать себя одинокой.

Девушка поднялась с дивана.

– Вы хотите сказать, что эта комната – моя?

– Ну, конечно же!

Дэвид заметил, что леди Ранмир была одновременно растрогана и удивлена.

– Тебе нравится?

– Она красивая, как и всё тут. – Аня медленно прошлась по маленькой спальне, словно находилась в музее.

– У нее есть вещи? – шепотом спросила леди Ранмир Дэвида.

– Да, где-то здесь. – Оглядевшись, он увидел у двери потертый чемоданчик, перевязанный веревкой, поднял его и отнес в Анину спальню.

Наверное, он слишком сильно встряхнул чемоданчик, или веревка была не очень крепкой, но она лопнула, и на пол вывалились все вещи.

– Мне ужасно жаль! – растерялся Дэвид.

– Ничего. – Девушка улыбнулась и подобрала с пола несколько стареньких платьев, пару книг, маленькую шкатулку, в которой, судя по всему, хранились ее скромные сокровища, и фотографии, на которых Дэвид увидел Беранова в молодости и женщину, похожую на Аню.

– Кажется, все. – Он огляделся. – Нет, вот еще один снимок.

Взяв в руки фотографию в рамке, он мельком взглянул на нее. И внезапно его будто кто-то полоснул по сердцу. С фотографии на него смотрели два смеющихся молодых человека, прищурив глаза от яркого солнца. Вне всякого сомнения, одним из них был тот самый юноша, чей снимок всегда носила с собой миссис Престон в память о сыне, который пропал больше двадцати лет назад.

Глава 4

– Кто эти молодые люди? – взволнованно спросил Дэвид.

Аня взглянула на фотографию и слабо улыбнулась:

– Старые друзья моей матери. Как-то она говорила, что ей очень нравился один из них.

– Какой именно? – Дэвид изо всех сил пытался говорить спокойно.

Аня покачала головой:

– Мама не хотела раскрывать тайну. Когда я спрашивала, она только смеялась.

Дэвид закусил губу.

– Вы когда-нибудь встречались с ними, в детстве например?

– Нет. Когда я попросила маму рассказать мне про того, кто ей нравился, она грустно ответила, что он давно умер. Еще до моего рождения.

– И все-таки она продолжала хранить фотографию.

– Возможно, это было напоминание о днях ее молодости, когда она была счастлива.

– А ваш отец что-нибудь знал об этом?

– Не думаю, что он вообще видел эту фотографию. Но незадолго до смерти, мама отдала ее мне и попросила сохранить.

– Разве не странная просьба, учитывая, что эти люди вам чужие?

– Я не знаю. – Аня нежно улыбнулась Дэвиду, словно ребенок, которому еще многое нужно объяснить. – Когда у тебя почти ничего нет, ты не в силах уничтожить то, что так любил. Мама знала, что я сохраню фотографию, потому что она дорожила ею. Зачем ей было причинять себе боль, выбрасывая ее?

Повернувшись к чемодану, Аня положила снимок среди других вещей.

Дэвид медленно поднялся. Ему казалось, что это открытие встало между ними, затмив все остальное. Но все равно он не знал, о чем еще спросить Аню. Он пробормотал, что ее ждут за ужином, и вышел в тетину гостиную, закрыв за собой дверь.

– Тетя Мэри…

– Что такое, Дэвид? – удивленно подняла глаза леди Ранмир.

– Это совершенно невероятно… – Он приблизился к ней и, понизив голос, чтобы не услышала девушка в соседней комнате, сообщил: – Среди ее вещей есть одна фотография. На ней двое мужчин, и один из них – сын Терезы Престон.

– Хочешь сказать: Мартин? – Леди Ранмир уставилась на племянника во все глаза. – Это невозможно! Почему ты так уверен?

– Менее часа назад я видел фотографию, которую носит в медальоне миссис Престон. Ее могли бы вырезать из копии той, что хранит Аня. Это одно и то же лицо.

– Ты спросил об этом у девушки?

– Конечно. Я небрежно поинтересовался, кто эти двое мужчин. Она ответила, что это старые друзья ее матери и что та очень любила одного из них, но не сказала ей, кого именно. Если один из них был отцом Ани…

– Ты, правда так думаешь?

– Но ведь это вполне вероятно, учитывая то, что рассказал мне Беранов. Что нам теперь делать?

– Пока ничего, – твердо заявила леди Ранмир.

– Ничего? Но мы не можем оставить все как есть!

– Нет, но нельзя действовать, пока мы все не выясним. Ты же понимаешь, что Тереза будет ужасно волноваться.

– У нее есть на то причина.

– Да, но когда человек взволнован, он не может принять верное решение.

Дэвид промолчал, однако остался недоволен.

– В любом случае, – продолжила тетя, – сегодня вечером девушку нельзя расспрашивать. Давай поужинаем спокойно, а завтра, может даже позже, сообщим обо всем Терезе. И Селии, – задумчиво добавила она.

– Наверное, ты права. – Упоминание о Селии внезапно остудило пыл Дэвида. Он пообещал, что через полчаса встретит Аню и леди Ранмир внизу, и отправился в свой номер переодеться.

Дэвид беспокоился о том, какое впечатление произведет Аня на его спутников. Ему очень хотелось, чтобы они оценили по достоинству ее загадочный характер.

Когда Аня спустилась в холл, Дэвид с восторгом заметил, как прекрасно она выглядит. На ней по-прежнему было скромное платье, но на плечи она накинула шелковый палантин, придавший ей особое очарование. Блестящие волосы были гладко зачесаны над высоким лбом, а мягкие губы казались такими алыми на фоне бледной кожи, что Дэвид догадался: леди Ранмир нашла для нее губную помаду.

Увидев Дэвида, Аня улыбнулась, и эта улыбка осветила ее глаза и все ее юное серьезное личико.

– Вот и мы. – Леди Ранмир не привыкла говорить очевидное, и племянник догадался, что ей тоже не по себе. – Где остальные?

– Наверное, они уже в столовой. Идем? – Дэвид ободряюще улыбнулся Ане.

Их спутники уже сидели за столиком в углу, но все встали, когда леди Ранмир представила Аню.

– Садись, милая, – дружелюбно сказала девушке миссис Престон. – Мы очень рады, что ты с нами.

Тут Дэвиду пришло в голову, что, возможно, сейчас Тереза обращается к собственной внучке, и этот момент показался ему особенно трогательным. Селия была вежлива, но не более того, и с легким удивлением разглядывала Аню. Бертрам тоже с любопытством смотрел на незнакомку и через некоторое время шепнул кузену:

– Лицо для сцены! Почти идеальные черты и выражение покоя. Интересно…

Но тут он замолчал, а у Дэвида не было возможности выяснить, что же так заинтересовало Бертрама, потому что за столом завязался разговор, чтобы их гостья не чувствовала себя одинокой и не предавалась мрачным воспоминаниям.

Наверное, Аня впервые в жизни ужинала в отеле, даже провинциальном, и все казалось ей странным. Но она не подавала виду. Когда к ней обращались, вежливо отвечала и улыбалась, время от времени поглядывала на Дэвида, словно искала поддержки. Когда миссис Престон восхитилась ее палантином, Аня застенчиво пояснила:

– Это Дэвид мне подарил. Он узнал, что у меня сегодня день рождения.

Некоторых очень удивило, что она так неформально обращается к Дэвиду, и только Селия не смогла этого скрыть. Она подняла тонкие брови, а Бертрам спросил:

– Если не секрет, сколько вам лет? Или вы уже леди и должны это скрывать?

– Я еще не леди. Мне восемнадцать.

Возможно, всем ее спутникам пришло в голову, что никто не должен праздновать свой восемнадцатый день рождения в грустном настроении. На Аню устремились сочувственные взгляды, а миссис Престон погладила ее по руке.

– В следующий раз мы отпразднуем, как следует. Ужасно, если дни рождения запомнятся тебе только печальными событиями.

И тут случилось то, чего не ожидали ни Дэвид, ни его тетя. Взгляд Ани упал на медальон миссис Престон.

– Кто это? – спросила девушка, наклонившись к ней.

Миссис Престон гордо улыбнулась:

– Это мой сын.

– Но этого не может быть! – Аня растерянно оглядела сидящих за столом, словно в поисках объяснения. – Я его знаю. То есть, я хочу сказать, мне знакома эта фотография.

– Ты его знаешь? – В голосе Терезы Престон послышались взволнованные, почти истерические нотки, так что Селия поспешила вмешаться:

– Успокойся, мама. Возможно, она ошибается.

– Я не ошибаюсь, – возразила Аня. – Мне знакома эта фотография. У меня такая же наверху. Дэвид, вы же видели ее. Вы даже меня расспрашивали.

– Дэвид, это правда? – с укором спросила миссис Престон.

– Да, но…

– Почему ты мне не сказал? Разве ты не понимаешь, что это значит? Это доказывает, что…

– Нет, Тереза, это ничего не доказывает, – спокойно заговорила леди Ранмир. – Это я попросила Дэвида пока ничего не говорить. Я решила, что сегодняшний вечер не подходит для волнующих обсуждений. Насколько мне известно, на фотографии Ани два молодых человека. Она не знает, кто из них… тот самый.

– Не понимаю, о чем ты. – Обычно бледное лицо Терезы Престон вспыхнуло, а глаза гневно засверкали. – У тебя нет права, Мэри, скрывать это от меня. Милая моя… – Она коснулась дрожащей рукой руки Ани.

– Мама, пожалуйста, не делай выводов, пока всего не узнаешь. – Селия произнесла это холодным, спокойным голосом, в котором слышались властные нотки.

– Но я хочу, чтобы девочка рассказала мне все, что ей известно. Ты покажешь мне твою фотографию?

– Дайте ей сначала поужинать… – начала было леди Ранмир, но Аня, глядя на миссис Престон с жалостью, сказала:

– Если вам так хочется, я принесу фотографию. Правда, я не понимаю…

– И мы тоже, – заметил Бертрам. – Но будь умницей, принеси снимок.

Аня тут же поднялась, и Дэвид, чувствуя, что она все еще слишком беззащитна перед окружающим миром, быстро спросил:

– Мне пойти с вами?

– Нет, спасибо, я помню дорогу.

Она ушла, и несколько секунд все молчали. Потом миссис Престон закрыла лицо руками и простонала:

– Не понимаю, как вы можете быть такими спокойными. Ведь это первое известие о Мартине с тех пор, как он исчез двадцать лет назад!

– Тереза, милая, конечно, мы всё понимаем. И ты не должна считать нас бесчувственными. – Леди Ранмир смотрела на подругу с жалостью. – Но эта фотография у неизвестной девушки может ничего не значить. Совершенно ничего.

– Ее отец был англичанином.

– Да, я знаю, это совпадение, но…

– Совпадение?!

– Леди Ранмир права, мама, – спокойно и строго произнесла Селия. – Если отец этой девушки был англичанином, ее мать могла знать нескольких англичан. Вполне вероятно, что Мартин был одним из них.

– Вы все хотите разубедить меня? Но я знаю! Мне подсказывает сердце. Как только я увидела ее, я поняла. Как ты можешь разубеждать меня, Селия? Ты понимаешь, что эта девушка может быть дочерью твоего брата? Твоей племянницей?

Селия чуть заметно вспыхнула, и было ясно, что это предположение ей не по душе. Оно и понятно. Едва ли привлекательная молодая женщина захочет стать тетушкой почти взрослой племянницы.

– Ситуация необычная, – прервав неловкое молчание, взял слово Бертрам. – Разыграй ее на сцене – никто не поверит. Если только эта девушка не актриса. Тогда любой может поверить.

– Неужели? – Селия враждебно посмотрела на него. – Она кажется милым, безобидным существом, но не личностью.

Дэвид был рад, что Бертрам ответил, иначе он сам принялся бы горячо защищать Аню.

– У нее прекрасное лицо для сцены, Селия. – Бертрам говорил почти небрежно, но было ясно, что Аня ему очень понравилась.

Селия презрительно пожала плечами:

– Я не понимаю, как ты можешь говорить, что эта невзрачная, плохо одетая девушка годится для сцены.

– Я этого не говорил. Актрисе, кроме броской внешности, нужен еще и талант. Я хотел сказать, что у нее идеальные пропорции лица, а это встречается крайне редко, и что все ее мысли отражаются на лице прежде, чем она успевает оформить их в слова.

– Она может выглядеть загадочной, – не удержался Дэвид.

– Я думаю, вы оба преувеличиваете, – возразила леди Ранмир, а Селия посмотрела на мужчин так, будто они сошли с ума.

Вскоре вернулась Аня, подошла к Терезе Престон и положила перед ней прекрасно сохранившуюся фотографию.

– Ошибки быть не может, – сдавленным голосом объявила миссис Престон и передала фотографию дочери. – Ошибки нет. Это Мартин. Леди Ранмир и Бертрам тоже склонились над снимком.

– Да, – тихо согласилась Селия, – это Мартин. – После этого она повернулась к девушке и спросила:

– Откуда у вас эта фотография?

Аня вкратце объяснила, что молодые люди были друзьями ее матери, и после минутного колебания добавила, что ее мать любила одного из них. При этих словах воцарилась тишина, и миссис Престон хриплым голосом спросила:

– Кого именно? – Когда Аня покачала головой, женщина издала сдавленный стон. – И ты ничего о нем не знаешь? Может, твоя мать говорила что-то еще? – Миссис Престон беспомощно смотрела на девушку, неуверенная, стоит ли обнять ее или отвергнуть как самозванку.

– Простите. – Аня нахмурилась, пытаясь вспомнить. – Я его не знала.

– Он умер до твоего рождения?

– Один из этих людей, – поправила Селия. – Тот, кого любила мать Ани. Мы не знаем, кого именно.

И тут Дэвид понял, что имел в виду Бертрам, когда говорил, что на лице Ани отражаются все мысли. Можно было догадаться, что она озадачена, немного боится кого-нибудь расстроить, догадывается о какой-то семейной трагедии, но не понимает, какое она сама имеет ко всему отношение.

– Я не понимаю… – начала она и посмотрела на Дэвида.

Он подошел к ней и только присутствие других людей удержало его от того, чтобы обнять ее за плечи. Он взял ее за руку и произнес:

– Мы не хотели втягивать вас в семейную сцену, Аня. Но дело в том, что сын миссис Престон Мартин пропал где-то на континенте много лет назад. А теперь она узнала, что ваша мама была с ним знакома и у вас есть его фотография. Вы понимаете, что она очень расстроена…

– Бедная моя! – В порыве сострадания Аня обняла миссис Престон. – Я думала, что такие люди, как вы, всегда счастливы и благополучны. Но вы потеряли сына… Это даже хуже, чем не иметь своего места в мире. – И она горячо поцеловала женщину.

– Милая… – Миссис Престон разразилась рыданиями. – Я знаю, что ты его… Иначе ты не могла бы быть такой доброй. Они все пытаются убедить меня… Но они не понимают…

– Мама, не надо! – Селия подошла к матери, что бы заслонить ее от любопытных взглядов. – Думаю тебе лучше пойти наверх, мы обсудим это наедине. Но, помни, что Аня… – она с видимым трудом заставляла себя произнести имя девушки, – сегодня уже достаточно переволновалась.

– Прости. – Миссис Престон взяла себя в руки на удивление быстро. – Но все это так странно.

– Простите меня, – произнесла Аня, понимая, что Селия винит ее. – Не плачьте. Я постараюсь вспомнить все, что мама говорила о нем.

– Не переусердствуйте, – сухо заметила Селия. – Иначе у вас может разыграться воображение.

Аня отпрянула, а Селия взяла мать под руку и решительно вывела ее из комнаты.

– Может, все-таки поужинаем? – предложила леди Ранмир, и все последовали ее совету, правда, без особого удовольствия.

Разговор не клеился. Дэвид догадался, что тетушка хочет уйти и спокойно поговорить с миссис Престон, но в то же время чувствует себя ответственной Аню.

Не будучи уверен, помогает ли он тете или старается ради себя, Дэвид повернулся к девушке и спросил:

– Если вы не устали, как насчет прогулки?

– С удовольствием!

В ее глазах вспыхнул благодарный свет, и не успела леди Ранмир возразить, как Дэвид сказал:

– Поговори с миссис Престон, тетя Мэри, а мы с Аней постараемся приятно провести вечер.

– Хорошо, но не задерживайтесь.

– Ладно.

Когда они вместе вышли из отеля, у Дэвида было странное чувство, будто они совершили побег. Он понял, что ему нелегко делить Аню с другими людьми. По крайней мере, с теми, кто живет в своем благополучном мирке. Теперь они были вдвоем, и все стало проще. Они вышли из города и стали подниматься по извилистой тропинке к вершине холма, где впервые встретились. Они почти не говорили, но молчание не было тягостным, и никто из них не хотел нарушать его.

Только когда они оказались там, где Дэвид впервые увидел Аню, она обернулась, посмотрела сверху на город и задумчиво проговорила:

– Здесь все началось. Мое знакомство с вами, и смерть отца, и встреча с этой несчастной женщиной, которая потеряла сына… Скажите, что она имела в виду, когда сказала, что я имею к нему какое-то отношение?

Дэвид озадаченно посмотрел на нее:

– Это длинная история, Аня. Давайте сегодня поговорим о чем-нибудь другом, хорошо?

Она не ответила и перевела взгляд на город. Дэвид был уверен, что девушка ищет взглядом бараки, плохо видимые в сумерках.

– Мне хотелось бы, чтобы вы рассказали, – мягко попросила она. – Почему она смотрела на меня так, будто была готова полюбить? И почему Селия смотрела так, будто была готова возненавидеть?

– Глупости! Вы преувеличиваете. Селия боится, что ее мать сделает какую-нибудь глупость. Вот и все.

– Это касается меня?

– Да. – И тут Дэвид понял, что больше не может ничего от нее скрывать. – Давайте присядем на несколько минут, Аня. Думаю, мне стоит вам все объяснить.

Она послушно опустилась рядом с ним на сухую траву.

– Надеюсь, вы не расстроитесь, узнав, что, когда отец отослал вас из комнаты и говорил со мной наедине, он кое-что сообщил мне о вас. Вы не знаете, что бы это могло быть?

Аня покачала головой и посмотрела на него такими невинными голубыми глазами, что Дэвид вдруг подумал: а почему это он вдруг решил, будто у нее загадочный взгляд?

– Вкратце он объяснил, что на самом деле вы не его дочь. Ваш отец был англичанином, который умер еще до вашего рождения. Потом Беранов женился на вашей матери и увез вас в Прагу.

Дэвид замолчал, а Аня шепотом спросила:

– Значит, я тоже англичанка, как и вы?

– Да, вы англичанка.

– А из-за фотографии миссис Престон думает, что я могу быть дочерью ее пропавшего сына?

– Да, Аня. И надо признать, что в этом есть крупица правды.

– Что же будет?

– Увидим. А теперь я должен отвести вас в отель, иначе тетя будет ругаться.

Аня послушно встала, но когда Дэвид начал спускаться по склону холма, она задержалась наверху и досмотрела на извилистую реку и мрачные бараки, бывшие ее домом столько лет. Внезапно она подняла руки, словно прощаясь с кем-то.

– Прощай, – прошептала она так тихо, что Дэвид не услышал. – Ты всегда был моим милым и любящим отцом, что бы они ни говорили. Но теперь я должна идти с ним.