Текст книги "Записки на гитаре (ЛП)"
Автор книги: Мэри Амато
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОЕ СЕНТЯБРЯ. ПОНЕДЕЛЬНИК.
МУЗЫКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:37.
Уважаемая мисс Чет,
У меня в ушах сверхчеловеческие реснички, улавливающие разные флюиды, и твои четные флюиды витают вокруг этой гитары. Поэтому в пятницу я прокрался к двери студии и подслушал. Сперва я решил, что тщетно, потому что отсюда доносились звуки виолончели, но вот, приложившись ухом к замочной скважине, что же я услышал? Предательский стук сердца? Тихий стук копыт оленей? Нет. Я услышал гитару. И гаммы.
Обманюшка с погремушкой, заливала-то сполна, только выдала струна. Виолончель на компьютере ты включила только ради прикрытия. Включила, чтобы никто не услышал, как ты играешь на гитаре.
Так что ты тайная гитаристка, Лайла Маркс. И у меня две теории. Первая: втайне ты мечтаешь, стать богиней рока, но боишься насмешек, потому что являешься полной противоположностью этому понятию. (Ведь богини пользуются медиаторами, играют мощные аккорды и вопят.) Или вторая: ты где-то вычитала, что станешь еще лучше играть на виолончели, если зацепишься пальцами за другой инструмент, и делаешь это, чтобы божественно играть Баха, а если еще к Моцарту прибавишь моцареллу, то станешь виолончельной суперзвездой. Какая теория верна?
– Мистер Нечет.
ТРИДЦАТОЕ СЕНТЯБРЯ. ВТОРНИК.
МУЗЫКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:48.
Уважаемый мистер Нечет,
Приятно узнать, что ты меня преследуешь. Какое тебе дело, играю я на гитаре или нет? Она не твоя.
Ладно. Играю. Счастлив? И не буду объяснять почему. Только, пожалуйста, никому не рассказывай. Дело не в том, что я смущаюсь чего-то. Просто на меня и так сильно давят. Мне в пятницу играть соло перед всей школой, а в субботу прослушивание в Центр Кеннеди. Мне, правда, надо репетировать.
– Мисс Чет.
P.S. Ты правильно натянул струны? Спроси мистера Якоби, как можно избавиться от царапин на гитаре. Можно достать какую-нибудь деревянную замазку. Поищи в интернете.
ПЕРВОЕ ОКТЯБРЯ. СРЕДА.
МУЗЫКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:39.
Уважаемая мисс Чет,
Пишет тебе гитара. Мы с мистером Нечетом сохраним вашу любовь ко мне в тайне. Он не распространяет сплетни.
Мне причинили боль высказывания про «исправление» моих царапин. Разве, чтобы получить какую-то значимость, обязательно выглядеть идеально? Только прислушайся! У меня замечательное теплое звучание, особенно с новыми струнами, которые натянул талантливый мистер Нечет и, на самом деле, натянул правильно. Кто-то, натянув струны на колки[9]9
Колок – небольшой стержень для натяжения и настройки струн в музыкальных инструментах. При вращении колка струна либо натягивается туже, либо ослабляется, вследствие чего звук становится выше или ниже.
[Закрыть], обрезает концы, а кто-то концы просто скручивает.
А может, мистеру Нечету просто нравится эта запутанность. Они ему напоминают переплетения самой жизни.
– Гитара.
P.S. Гаммы – скукотища. Хочешь играть – играй.
ВТОРОЕ ОКТЯБРЯ. ЧЕТВЕРГ.
МУЗЫКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:36.
Уважаемый мистер Нечет,
Ты поистине странный[10]10
Игра слов: odd – нечетный день, odd– странный. Одно слово имеет несколько значений.
[Закрыть].
– Мисс Чет.
ТРЕТЬЕ ОКТЯБРЯ. ПЯТНИЦА.
ЗАЛ ШКОЛЫ РОКЛЭНД; 09:04.
– ...и сейчас прозвучит Аллегро Аппассионато Камиля Сен-Санса... в исполнении Лайлы Маркс.
Мистер Хэндлон кивает ждущей своего часа Лайле.
Аплодисменты.
Лайла подхватывает свою виолончель и идет к стоящему на сцене черному металлическому складному стулу. Ее папа стоит сбоку у штатива видеокамеры.
Сердце бешено колотится. В голове звучат слова Триппа: Хочешь играть... играй. Она садится, ощущая на себе взгляды зрителей. Кто-то что-то выкрикивает, несколько учеников начинают смеяться.
Она представляет себе, что она вовсе не Лайла. Просто подделка с металлическими руками, запрограммированными на сегодняшнее выступление. Компьютерный чип в мозгу запустит нейроны, и ее пальцы начнут двигаться. А настоящая Лайла все еще ждет своего часа.
Но вот она поднимает смычок и играет.
УРОК ИСПАНСКОГО; 10:53.
Приветствую, мисс Чет,
Я на испанском и мне безумно скучно. Чтобы не заснуть, я могу либо жевать спираль блокнота и заработать отравление, либо узнать у тебя о Международном Культурном выступлении. Не пойми неправильно.
Я был там, сидел на задних рядах, и сперва ни во что не вникал, ведь все такие сборища сплошной анекдот, но потом мистер Хэндлер объявил тебя.
Два парня, сидящих передо мной, захихикали.
«И что она сыграет?»– спросил один из них.
«"Пердежь шмеля" Моцарта», – ответил другой, и они заржали.
«Хотим Гагу»– выкрикнул первый.
Просто чтоб ты знала, это был не я.
Не знаю, заметила ли ты, с задних рядов в центр зала кто-то запустил бумажный самолетик, и некоторые засмеялись. Ты смотрела в зал, словно они смеялись над тобой, но это не так. Все бумажный самолетик.
Ты села и заиграла так, словно тебе плевать, слушают тебя или нет.
И все затихли, даже те два парня. Один из них даже сказал:
«Она наверно репетирует по 15 часов в день». Жуть. Мое почтение.
Но пишу я не поэтому.
А вот почему: я очень внимательно смотрел на твое лицо и подумал, что ты притворяешься. Ты делаешь вид, что поглощена музыкой, но не думаю, что эта эмоция настоящая. Ты не млела, не отдавалась музыке полностью, всем своим существом.
Я прав? Я не критикую. Просто привлекло притворство, так что хочу спросить, ты счастлива, когда играешь на виолончели?
– Мистер Нечет.
P.S. Не подумай только, что я тебя преследую, это совсем не так, но вчера я видел тебя у шкафчика и подумал, а почему бы не опустить записку в него, а не чехол для гитары, и тогда ты прочитаешь ее сегодня, а не в понедельник. Хотя это не так уж и существенно.
Трипп дописывает постскриптум и складывает записку. Три прорези сверху шкафчика Лайлы похожи на рыбьи жабры, отчего шкафчик выглядит живым, нуждающимся в воздухе. Трипп скармливает записку верхней прорези и, когда она падает в желудок, слышит «плюх». Уже не достать ее обратно.
КОРИДОР ШКОЛЫ РОКЛЭНД; 11:26
Лайла открывает шкафчик, чтобы достать обед. На дне его лежит маленькая сложенная бумажка, исписанная с обеих сторон.
Поблизости хлопает дверцей и смеется какая-то девушка, Лайла открывает записку и читает.
Ощущение словно слова выжжены огнем и сейчас ее легкие вдыхают пламя.
Веснушчатая девушка хлопает ее по плечу.
– Утром ты была великолепна! – высказывается девушка, рука переплетена с рукой ее подруги.
– Невероятна, – говорит подруга.
Лайла чувствует, что улыбается, и слышит, как благодарит их. Девушки уходят, а она, затаив дыхание, возвращается к письму.
Хочу спросить, ты счастлива, когда играешь на виолончели?
Ее пугает визг Энни. Она подходит. Лайла быстро складывает письмо и прячет в карман джинсов.
– 27 часов до прослушивания в Центр Кеннеди! – выдает, запыхавшись, Энни.
– Я та-а-а-ак рада, что сегодня нечетное число. Можно отрепетировать. Идем, вышвырнем оттуда Триппа Броуди. Именно сегодня тебе просто необходимо заполучить студию.
Лайла не в состоянии ничего придумать.
Энни тащит ее по коридору.
– Я хочу, чтобы сегодня ты осталась у меня, Лайла. Если нет – я свихнусь от переживаний о прослушивании. Спроси отца еще раз.
Они движутся по коридору.
– Не разрешил. Он хочет, чтобы мы хорошо отдохнули. А еще он считает, что мы должны приехать по отдельности.
– Он не доверяет водительским правам моей мамы.
Лайла смеется. Они останавливаются на перекрестке, откуда каждая пойдет в свою сторону.
– О! – Энни хватает Лайлу за руку. – Курт сказал, мистер Якоби вывесил лист для регистрации на шоу талантов. Когда пойдем?
– Энни, обсудим это позже? Я перегружена. – На мгновение Лайла задерживает дыхание. Ведь они с Энни не разговаривают в действительности? Энни просто отсекает все, сказанное Лайлой. Она прижимает руку к карману, сминая бумагу.
Хочу спросить, ты счастлива, когда играешь на виолончели?
– Ладно, но в понедельник мы запишемся, надеюсь, все хорошие временные отрезки еще не разберут.
Лайла перебивает.
– Эй, Энни. А у тебя и Триппа Броуди есть общие уроки?
– Нет. А что?
Лайла колеблется.
– Он положил записку мне в шкафчик.
Вопль Энни почти разрывает барабанные перепонки Лайлы.
– ЧТО? Он изгой. А что он написал? – Она понижает голос до шепота и подходит ближе. – Ты нравишься ему? Тебе нельзя встречаться с Триппом Броуди. Я выберу тебе парня, а ты выберешь мне, и будем всюду ходить вместе.
– Я не встречаюсь с ним. Это просто записка. Забудь.
– Что он написал?
– О выступлении. Ничего такого. Увидимся по...
Энни хватает ее.
– Не говори, что только о выступлении, мне нужны все детали.
– Написал, что я хорошо выступила, но выглядела так, словно притворяюсь.
– И что это значит? Он та-а-а-ако-о-о-ой странный. Бини сказала, что он в первый учебный день нагрубил ей. А я рассказывала, как он мне нагрубил, когда я просто попросила поменяться со мной днями? Так что не слушай его!
– Не слушаю. Обещай, что ничего ему не скажешь.
– Мне не интересно с ним разговаривать, – отвечает Энни, идя в сторону студии, и выкрикивает, – поговорим об этом позже!
– Это не важно, Энни! – Разочарованная Лайла поворачивается и идет в столовую.
Как только она подходит к своему столику, все ее друзья говорят, как великолепно она выступила. Она улыбается и всех благодарит, пытаясь принять это как должное. Она – Лайла Маркс, виолончелистка. И так было всегда. Пора прекращать со всеми странными мыслями о взрывающейся виолончели. И раздражаться от каждого комплимента. И паниковать во время репетиций. Мистер Нечет все только усугубляет. Нечестно, что он изучал ее лицо во время выступления. Кто разрешал ему смотреть на нее через микроскоп? Пока не закончился обеденный перерыв, она бежит в туалет. Там она достает блокнот и пишет мистеру Нечету ответ. Она узнает, где его шкафчик и засунет записку туда.
Уважаемый мистер Нечет,
Я получила письмо, где ты раскрываешь мое притворство. Как мило говорить кому-то такое накануне важного прослушивания.
Прежде чем начать, обязательно попрошу экспертов не очень многого ожидать, ведь я играю, не вкладывая душу и не млея, что бы это ни означало. О, и я обязательно верну все награды за первые места, ведь я выиграла их не по-настоящему.
– Мисс Чет.
ЧЕТВЕРТОЕ ОКТЯБРЯ. СУББОТА.
ЦЕНТР КЕННЕДИ, СТУДИЯ Л150; 14:30
Скрипачи разминаются в отдельной студии, что утешает; сплошная стена защищает ее от нервного жужжания Лайлы. Лайле и отца хватает. Он сидит слишком близко, барабанит пальцами по бедрам, присматривается к виолончелистам, уже собирающимся и двум еще не прошедшим.
– Разве не лучше сыграть гаммы? – уже во второй раз спрашивает он.
Она держит мамину виолончель, пытаясь скрыть от него свой страх. Прежде чем она отвечает, заходит женщина с планшетом и называет ее имя.
Ее папа вскакивает. Лайла кивает и встает, осторожно подхватывая инструмент.
– Осторожнее с дверью! – Шепчет ее папа и немного погодя добавляет: – Ты справишься.
– Прекрасный инструмент, – говорит женщина. Затем останавливается. – Лайла Маркс. – Узнавание проносится по ее лицу. – Ты дочь Гвендолин Маркс!
У ее отца сияющий вид.
Глаза женщины наполняются слезами.
– Я слушала, как она играет с Национальным симфоническим прямо наверху, – шепчет она. – Я, наверное, постою за дверью и послушаю тебя!
Шепотом папа еще раз желает Лайле удачи, и Лайла идет за женщиной по коридору.
Шесть экспертов на деревянных стульях за длинным столом. В центре помещения свободный стул дожидается ее.
Лайла поворачивается, чтобы нормально пронести в дверь виолончель.
– Удачи, – шепчет женщина.
Лайла садится, пытается представить, как выглядит в глазах экспертов. Знают ли они, что она не желает здесь находиться? Я ошибусь, твердит она себе, они откажут, и все закончится. В виолончели она ощущает дух матери, она всматривается в нее.
Лайла поднимает смычок и играет, пальцы ее торжественно маршируют по грифу. Она ни разу не ошибается.
ШЕСТОЕ ОКТЯБРЯ. ПОНЕДЕЛЬНИК.
МУЗКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:36.
Уважаемая мисс Чет,
Ты не так поняла. Я говорил про притворный энтузиазм, а не способности. Ты копируешь уже давно кем-то написанное, но это не ты. Ты как робот. Скажи, прав ли я. На прошлой неделе я был на свадьбе, и вот там были точно такие же музыканты. Звучит хорошо, но это не игра.
Всегда, когда я беру гитару, я играю. Не копирую и не подражаю кому-то, кого считают хорошим музыкантом. Я вкладываю то, что внутри меня. Вот что такое млеть. Когда от музыки идут флюиды, и они сотрясают душу, тогда ты млеешь. Словно ты гармонируешь с песней, и ты – музыка, а музыка это ты. Только так я умею. Знаю, мистер Якоби не считает меня настоящим музыкантом только потому, что я не в группе и не в оркестре, но, как мне кажется, настоящий музыкант – это кто-то, кто может млеть.
– Нечет.
СЕДЬМОЕ ОКТЯБРЯ. ВТОРНИК.
МУЗЫКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:37.
Уважаемый Нечет,
Еще раз благодарю, О Мудрейший, за просвещение. Мне кажется, что настоящий музыкант должен делиться своей музыкой с другими. Зачем млеть, если никогда не выходишь из своей каморки?
Я считаю написанное Сен-Саном прекрасным и глубоким творением, эту музыку я могу прочитать и сыграть на сцене, таким образом привнести в мир что-то прекрасное. Я обязана привносить в мир что-то такое. Наверное, поэтому я выношу за собой мусор.
Кстати, вчера я подошла к студии и стояла у двери, слушала, или точнее, подслушивала твою игру. И хоть у меня нет таких, как у тебя, сверхчеловеческих ресничек в ушах, но я тебя услышала. Ты когда-нибудь играешь нормальную музыку или только что-то такое аморфное, одно гитарное соло за другим, похожие на последовательность случайных фраз? Не пойми неправильно. Ты, скорее всего, так играешь от всего сердца, но какое удовольствие от подобной игры?
Ты счастлив?
– Ч.
ВОСЬМОЕ ОКТЯБРЯ. СРЕДА.
МУЗЫКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:42.
Уважаемая Чет,
Премного благодарен за такой обнадеживающий комментарий относительно моей музыки. Не знал, что мои песни ненастоящие. Песни должны чего-то придерживаться? Ты всегда знаешь, куда идешь? Мне нравятся случайные грани. А иногда я одновременно наслаждаюсь гранями и ем гранаты. И в такие моменты моя манера игры блуждает, что мне с этим поделать?
Насчет твоего последнего вопроса – мне не нужен знак качества Центра Кеннеди. Я совершенно счастлив в своих странствиях. Один.
С уважением,
Аморфный Блуждающий Странник (Также Известный как Нечет)
Лайла несколько раз перечитывает записку, когда ее телефон издает звук сообщения от папы.
Папа/ поздравляю! Ты прошла в ЦК! Они позвонили! Не дождусь, когда расскажу тебе!
Ее сердце сжимается.
Лайла/ а Энни?
Папа/ не знаю. Так горжусь тобой.
Лайла/ спасибо. Мне пора. Потом поговорим.
Она откладывает телефон и шагает туда-сюда по студии. Это грандиозное событие – обучение в Центре Кеннеди. Ей бы радоваться.
Она достает ноты, ставит их на пюпитр и смотрит. Затем перечитывает записку Триппа. В итоге она включает виолончельную музыку на компьютере, делает звук громче и достает гитару.
ДЕВЯТОЕ ОКТЯБРЯ. ЧЕТВЕРГ.
МУЗЫКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:27.
Мисс Чет не оставила записку. Трипп разочарован, он думает, а не слишком ли далеко зашел, не обидел ли ее. Только ее виолончельные ноты на пюпитре, выглядящие очень сложными.
Он берет гитару и начинает играть.
ДЕСЯТОЕ ОКТЯБРЯ. ПЯТНИЦА.
ДОМ ЛАЙЛЫ МАРКС; 07:02.
С открытой на колонке искусств газеты смотрит улыбающееся лицо Лайлы.
Юная виолончелистка Лайла Маркс вошла в число четырех талантливых сольных струнных музыкантов, прошедших прослушивание в молодежную программу Центра Кеннеди.
– Доброе утро, Звездочка! – произносит папа и ставит два стакана с апельсиновым соком на стол.
У Лайлы все внутри обрывается.
Папа заглядывает через ее плечо в газету.
– Рад, что мы провели ту съемку. Правда, отлично вышло?
Лайла кивает. Ей удается улыбаться и есть завтрак, слушая папины рассказы о том, как много это значит, как он позвонит в Коулс и расскажет им, и что после этого они, несомненно, назначат ей прослушивание.
Чуть позднее, когда она забирается в машину к Энни, миссис Вин, нервно улыбаясь, поздравляет ее, а Энни не произносит ни слова. Когда они подъезжают к школе и вылезают из машины, Энни прорывает:
– Почему ты не рассказала, что прошла? Должно быть, ты играла идеально. Идеально?
Лайла ничего не отвечает.
Энни заходит в школьные двери.
– Я играла лучше, чем придурок до меня.
– У скрипачей больше конкурс.
– Да молчи уж.
– Но это так, Энни.
– Знаю я, как все будет.
– О чем ты?
– Я в Коулс не поступлю, а ты поступишь.
– Прекрати.
– Ненавижу тебя. Прекрати проходить все прослушивания.
– Пожалуйста, не говори так, Энни.
Энни уносится от нее.
Кеннет Чан кричит Лайле:
– Эй, видел тебя в газете!
Лайле очень хочется вернуться домой.
Все утро Энни избегает ее. Наконец наступает обеденный перерыв, в тот момент, когда Лайла подходит к студии, ее всю трясет. Закрыв дверь, она садится и прикрывает лицо руками.
Через несколько минут, она вынимает бумагу и ручку и пишет:
Уважаемый мистер Нечет,
Я солгала. Ты выбил меня из колеи, спросив счастлива ли я, когда играю на виолончели. Меня о таком никогда не спрашивали, это очень глубокий вопрос, я не ответила, потому что, по правде, не особо.
Играя на виолончели перед всей школой, я ощущала себя роботом. Я попала во все ноты и весь оставшийся день все говорили, как великолепно это было. Но что-то все же было не так, и даже себе я боялась в этом признаться. А потом твоя записка.
Мление. Вот, что интересно. Не думаю, что я часто млею. Так хочу отдохнуть от виолончели, но такие мысли вызывают чувство вины.
– Мисс Чет.
Она не уверена, лучше ли ей от того, что она об этом пишет. Она откладывает ручку и бумагу и на гитаре играет гаммы, пока не выходит ее время в студии. Затем она выскакивает оттуда и засовывает записку Триппу в шкафчик, пока не прошел запал.
УРОК АНГЛИЙСКОГО; 12:57.
Уважаемая мисс Чет,
У меня английский. После обеда я подошел к шкафчику и увидел твою записку. После урока эту я положу в твой. Думаю, тебе захочется узнать мой ответ до понедельника.
Вчера я был в магазине, была когда-нибудь в «Ковры и Паласы Броуди»? Это наш магазин. Вчера после школы мне пришлось туда зайти, так там была мама с детсадовцем, которые выбирали коврик в детскую. Малыш выбрал гранатового цвета ковер и начал носиться по нему, называя ковер «улетным», а мама оттащила его к коричневому и сказала: «Он подходит к твоему покрывалу, Генри». Моя мама уверяла, что коричневый хорош тем, что на нем не видно грязи. А Генри все время возвращался к «улетному» ковру и пальцем прослеживал каждую линию, при этом издавая различные звуки, словно так для него звучал сам ковер. И потом его мама у него за спиной купила коричневый и сказала: «Да ладно, Генри. Он тебе понравится».
Уверен, тебе это покажется патологией, но мне представилось, что Генри умер, а его маму в наказание за то, что не купила ему улетный ковер, заживо сожрали. А потом я испытал за это вину, что представил себе, что мальчик умер. Знаю. Я ненормальный какой-то. Ненормальные и матери, считающие, что знают, как лучше для их детей. Может, улетный ковер для него стал бы идеальным ковром, волшебным. Может он сидел бы на нем, когда грустил, и ему становилось бы легче. Почему же матери, улыбаясь, обманывают и говорят, что знают, как будет лучше?
Скажи родителям, что тебе нужен отдых от виолончели. Скажи им, что решила играть на гитаре. И никакой вины.
– Мистер Нечет.
P.S. Кстати, гаммы хороши, но, может, ты возьмешь гитару и сыграешь экспромтом? Сыграй одну ноту, а дальше пальцы сами выберут дорогу; если мелодия тебе понравится – повторяй, пока она сама не решит измениться, следуй ей, даже если она начнет блуждать. Это сообщение будет доставлено тебе Национальным Обществом Блуждателей.
КОРИДОР ШКОЛЫ РОКЛЭНД; 15:16.
Лайла у своего шкафчика читает записку Триппа, когда появляется Энни. Неохотно она кладет записку в рюкзак и перевешивает его на другое плечо.
– Я решила забыть про все, связанное с Центром Кеннеди, – говорит Энни. – Думаю, нам надо сосредоточиться на номере для шоу талантов. Слышала, Бриттани и еще три девушки, прозвавшие себя «Песенный Квартет», записались на слот в 17:30.
Лайла пытается сосредоточиться на сказанном Энни, но ей так хочется остаться наедине с письмом и перечитать его, чтоб никто не мешал.
– Ты слышала? – спрашивает Энни. – Я говорила о прослушивании на шоу талантов. У нас слот на 15:30, и мне это не нравится. К моменту окончания прослушивания Якоби забудет, насколько хорошо мы выступили. Идем, посмотрим, можно ли поменять время.
– Не зацикливайся на этом. Оставь как есть.
Энни хмурится.
– Я не зациклена. Я выстраиваю тактику. Ладно. Идем ко мне, сперва отрепетируем, а затем надо будет испечь банановый хлеб на продажу. Напиши отцу. Мама уже едет.
– Хватит указывать мне, что делать! – выпаливает Лайла.
Энни морщится.
– Да что с тобой?
– Ничего.
– Ты такая врунья.
– Я... Мне сегодня нехорошо.
Энни моргает.
– Из-за статьи?
– Ты о чем?
– Статья в газете. Ты теперь знаменитость и не хочешь выступать дуэтом на шоу талантов, так?
– Нет! Все совсем не так. Мне нехорошо, – говорит Лайла. – Мне надо в туалет. Уезжай с мамой. Я наберу тебе попозже.
– Тебе не может быть плохо, – кричит ей Энни. – Я пытаюсь пережить провал в Центре Кеннеди, Лайла. Самое малое, что ты можешь сделать, – это помочь мне. Ты остаешься сегодня у меня.
Лайла кусает внутреннюю сторону щеки, чтобы не закричать.
– Я наберу тебе, – говорит она, не глядя. Она идет в женский туалет и трижды перечитывает письмо Триппа.
КОРИДОР ШКОЛЫ РОКЛЭНД; 15:19.
Трипп идет по коридору и ищет вокруг силуэт Лайлы, хоть и не знает, что скажет, если увидит ее. Он не может дождаться понедельника, чтобы сыграть в маленькой студии, и надеется найти от нее еще одну записку.
Звонит его телефон. Сообщение с неизвестного номера.
Это Бенджамин Фик. Я твой репетитор. Встречаемся по понедельникам и средам в 11:30. В классе для допов. До пн.
Трипп смотрит на экран своего мобильного. Это Термитша. Она записала его в эту программу и оставила номер телефона. Ему так и хочется увидеть объявление: ВАША МАМА ТЕРМИТША? ЗВОНИТЕ ПО НОМЕРУ 1–800–555–5555 И МЫ ИЗБАВИМ ВАШУ ЖИЗНЬ ОТ НЕЕ!
КОМНАТА ЛАЙЛЫ; 17:00.
Как только Лайла оказывается дома, ложится в кровать. Она говорит папе, что заболела, и пишет сообщение Энни, что не приедет.
– Голова или живот? – спрашивает папа, прикоснувшись ко лбу.
– Голова. Болит, но это не простуда.
– Хорошо, надеюсь, до завтра ты поправишься и не пропустишь репетицию Молодежного Оркестра Меца. – Он гладит ей ногу. – Принесу тебе клубничный смузи. Как на это смотришь?
Она кивает, он уходит.
Звенит ее телефон. Сообщение от Энни.
Энни/ Скорее поправляйся. Репетируем завтра после репетиции МОМ. Никаких отказов.
Лайла/ Конечно. До завтра.
Лайла откладывает телефон. Завтра утром она проснется и сперва пойдет на репетицию МОМ, а потом репетировать с Энни перед шоу талантов. И ей уже страшно.
