Текст книги "Скорбь Тру (ЛП)"

Автор книги: Мелисса Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Это был тот самый поцелуй, которого она ждала всю жизнь.

Когда их губы разомкнулись, он пальцами заскользил по ее щеке, задевая нижнюю губу, затем поцеловал ее снова, теперь уже легко и нежно. Ох, как же ей нравились легкие и нежные поцелуи.

– У тебя идеальный вкус по утрам, – сказал он с гордой усмешкой.

Она сморщила нос.

Как будто доказывая свою точку зрения, он поцеловал ее снова и облизал ее губы.

Она рассмеялась, обожая эту новую версию Трумэна.

– Мне жаль, что я заснула прошлой ночью.

– Мне нет.

– Но ты… – довел меня до оргазма несколько раз, – я не отплатила тебе взаимностью.

– За всю свою жизнь я не касался людей так, как ты прикоснулась ко мне прошлой ночью, – в его словах звучали глубокие эмоции. – Я хочу заняться с тобой любовью, но то, что я хочу с тобой, больше, чем просто близость и масса чувств, которые скапливаются между нами. Это видеть твою сонную улыбку, когда ты прикасаешься ко мне, и слушать все те вещи, которые ты говорила пришлой ночью. Я никогда не думал… Я никогда не думал…

Он обнял ее, прижался щекой к ее макушке.

– Я никогда не думал, что мне кто-то нужен, но я начинаю думать, что я просто ждал тебя.

***

Трумэн насвистывал, стоя возле задней части своего пикапа, маневрируя с матрасом, которое он купил, пока доставал его из кузова, где его ждал Бэр, чтобы помочь занести матрас наверх. Было семь часов вечера, и Дикси приглядывала за детьми. У него было отличное настроение целый день. Линкольн дважды описал его при смене памперса, и даже это не смогло омрачить его день.

– Кто-то расслабился прошлой ночью, – сказал Бэр, хватая матрас.

– Нет, – Трумэн спрыгнул с кузова и сдвинул матрас, чтобы схватить его.

Они несли матрас вокруг мастерской к лестнице, ведущей на балкон. Джемма допоздна проводит праздник в магазине и освободится не раньше девяти, что даст ему время закончить все дела и уложить детей спать.

– Тогда почему у тебя такое хорошее настроение? – спросил Бэр, когда они тащили матрас по лестнице.

– Потому что она вернулась. И она все исправила.

– Джемма? Она вернулась?

Трумэн не смог не усмехнуться.

– Ага.

– И она спокойно относится к твоему прошлому, к детям и Куинси? – на вершине лестнице Бэр остановился и облокотил матрас о перила. – Открой дверь. Я подержу его.

Трумэн распахнул дверь, и они внесли матрас внутрь.

– Я думаю, что она отлично отнеслась к этому, может не совсем спокойно, но я и не ожидал вообще ее увидеть, – он кивнул на диван. – Давай прислоним его к спинке дивана.

– Достаточно прохладное объяснение покупке матраса, – ухмыльнулся Бэр. – Это значит, что весьма скоро ты получишь разрядку.

– Это не то же самое. Я имею в виду это. Не пойми меня неправильно, она супер горяча, и я жду не дождусь близости с ней, но это не все, чего хочу на самом деле.

– Хорошо, мужик. Я рад за тебя. Не так много женщин есть в этом мире, которые согласятся со всем тем дерьмом, которое присутствует в нашей жизни. Ты что-нибудь слышал о Куинси? – помолчав, спросил Бэр.

– Нет. Я оставил ему сообщение с предложением о помощи… снова.

– Никто не сможет сказать, что ты не преданный сукин сын.

Несмотря на щемящую боль в сердце из-за Куинси, он улыбнулся словам Бэра, думая о Джемме.

– Он член семьи. Я не хочу, чтобы он крутился вокруг детей, когда он так облажался, это не значит, что я всегда буду приходить ему на помощь, – нуждаясь в смене темы, Трумэн пересек комнату, направляясь к нише, где хранил свои инструменты. Куинси был единственным человеком, который мог испортить ему настроение. – Помоги мне. Я хочу снести все эти вещи вниз.

– Все это? – Бэр поднял в недоумении бровь. – Даже верстак?

– Ага. Я сделаю здесь вместо одной спальни две. В итоге, мы построим здесь стену, – он взмахом руки указал, где именно.

– Мы? Разве это не мое жилье?

– Ой, верно. Ты не против? – Трумэн начал снимать инструменты со стены и укладывать их в коробку.

– Нет. Конечно, нет, – Бэр был занят набором сообщения.

– Горячее свидание?

– Да, с моими братьями, – он посмотрел на Трумэна и покачал головой, затем вернулся к своему вибрирующему от пришедшего сообщения телефону. – Булет и Боунс в пути, чтобы помочь, – он засунул свой телефон в карман.

Полтора часа спустя Трумэн, Бэр, Булет и Боунс переместили все личные вещи вниз в автомастерскую и принесли коробки с постельными принадлежностями, подушками, простынями, коврами и другими вещами, которые купил Трумэн.

Трумэн подмел в нише, и они раскатали и постелили там ковер, а также установили кровать.

– Никакого каркаса для кровати? – спросил Боунс.

Трумэн пожал плечами:

– Что я знаю о каркасах для кроватей?

Булет провел рукой по бороде и отпил немного пива. Во все свои шесть футов и пять дюймов он был на два дюйма выше Трумэна и обоих своих братьев. Красочные татуировки вились вокруг его рук, и Трумэн знал, что татуировки также покрывают каждый дюйм его груди и спины.

– Эта маленькая куколка связала твои орехи в узел, да?

Трумэн улыбнулся:

– Только ты мог сказать такое. Приятно быть с кем-то, кто на самом деле о тебе заботится.

– Я считаю, что наш маленький мальчик вырос, – дразнил его Боунс. Он приехал прямо с работы и все еще одет в белый халат и слаксы. Никто бы не догадался, что под этой профессиональной одеждой скрываются татуированные плечи крутого байкера.

– Эй, – крикнул Бэр. – Мы заботимся.

– Да, но он не хочет, чтобы ты сосал его член, – ответил Булет хрипло, еще больше забавляясь. – Или ты хочешь? – спросил он, пошевелив бровями.

Трумэн рассмеялся:

– Чувак, я хочу, чтобы ты держал свою противную бороду подальше от моего хозяйства. Здесь ты можешь жить только, если станешь мышью. Это все, что могу тебе предложить.

– Эй, дорогой, я люблю свою бороду, – Булет погладил ее рукой. – Она щекочет бедра девчонок.

Однажды в качестве подлянки братья Булета сбрили ему бороду, когда он спал, но сейчас мысли Трумэна перескочили к оставшейся части сюрприза для Джеммы.

– Кто-нибудь имеет хоть малейшее представление о списке необходимого?

Продавщица посоветовала ему купить занавески. Он понятия не имел, для чего нужны были эти занавески, но когда она показала ему, он понял, что должен был купить их вместе с постельным бельем. Эти занавески были невероятно женственными, что напоминало ему о Джемме, поэтому он специально купил их, чтобы использовать в новой обстановке.

Трое братьев в замешательстве переглянулись между собой.

Трумэн вытащил свой телефон и написал сообщение Дикси. Через несколько минут она вошла в дверь, держа за ручку Кеннеди и удерживая Линкольна на руках.

– О, Боже! Это место теперь настолько отличается от всего хлама, что здесь был от автомастерской, – ее сапоги на высоком каблуке процокали по деревянному полу.

– Тумэн, – сказала Кеннеди и подняла ручки, чтобы он взял ее. – Джемма пришла? – она с каждым днем говорила все больше, тем самым согревая его сердце осознанием того, что теперь у них все будет хорошо. Джемма осталась на завтрак, и Кеннеди была на седьмом небе от счастья, наблюдая за ней.

– Да, принцесса. Но, возможно, ты будешь уже спать, когда она вернется. Хочешь, я напишу ей смс, чтобы она поцеловала тебя, когда придет, – он поднял ее на руки, и она утвердительно кивнула. – Будет сделано, – он поцеловал ее в щечку и повернул в сторону своей кровати, которую покрывали слои простыней и одеял цвета земли. – Что ты думаешь о моей новой кровати?

– Класиво, – ответила она.

– Немного краски, занавесок и несколько растениями, и у тебя будет маленький романтический уголок, – отметила Дикси, сидя на матрасе и проводя рукой по покрывалу, – Оно действительно мягкое.

У него не было времени на покраску, но в один прекрасный день…

– Маленький романтический уголок. Я думаю, что это была моя реплика, – Булет забрал Кеннеди из рук Трумэна и поцеловал в щечку, почесав своей бородой ее подбородок. Она захихикала, и он передал ее обратно Трумэну. – Даже Кеннеди любит мою бороду. Ладно, увидимся, умник, – он коротко обнял Трумэна одной рукой, затем наклонился и поцеловал Линкольна, который находился на руках Дикси.

– Я тоже пошел. У меня свидание. Дай мне знать, если что-нибудь понадобится, – Боунс стукнул Трумэна по спине, поцеловал Кеннеди в макушку и потряс Линкольна за ножку.

– Увидимся. Спасибо за помощь, – видеть, как его друзья любят детей, прекрасно, это дарило его сердцу ощущение наполненности. Трумэн поставил Кеннеди на пол, и Бэр поднял ее.

– Беех, – хихикнула Кеннеди.

– Я не Беех, – он потерся своим носом о ее носик, от чего она захихикала. – Ты будешь хорошо себя вести сегодня ночью?

Она кивнула.

– Хорошо, потому что ты знаешь, что если этого не сделаешь, то тебя ждут последствия, – он пощекотал пальцами ее животик.

– Пощекочите монстра! – завизжала она. – Тумэн! – она потянулась к нему, и он взял ее на руки.

– Удачи сегодня ночью, приятель, – Бэр похлопал его по плечу.

– Спасибо за вашу помощь.

– Не за что. О, и я говорил с Кроу. Ограждение будет доставлено к нему завтра, а остальное на заказ.

– Ты скала, мужик. Спасибо, – трудно было поверить в то, насколько сильно изменилась его жизнь за последние несколько дней, но это были чудесные перемены. Он был счастливее, чем когда-либо мог вспомнить.

Он опустился на матрас рядом с Дикси, и Кеннеди поползла к середине кровати и улеглась там.

– Ты проделываешь прекрасную работу с этими маленькими ребятами, – сказала Дикси, протягивая ему Линкольна.

Он убаюкивал малыша в одной руке, целуя его в лоб.

– Спасибо. Я не хочу навредить им, ты же знаешь. Они такие маленькие.

– Трумэн ты не сможешь навредить им. Ты знаешь, как делать людям только добро, – она обернула руку вокруг него и вздохнула. – Прежде, чем вникать во все нюансы списка необходимого, который, я уверена, будет достаточно приличным, не хотел бы ты немного сбросить груз? Поговорить о Джемме или детях?

Его улыбка была естественной. Только мысли о детях или Джемме делали его счастливым.

– О чем тут говорить? В один день я выживал, а на следующий день начал жить. Этот хаос с графиками и нескончаемым уходом с утра до вечера, но…

– Ты даешь им все то, чего у них никогда не было.

– Да. Я надеюсь, что так и есть. И Джемма? Я даже не знаю, что сказать Дикс. Она… все самое важное.

– Я допускала это, когда получила твое смс, – она посмотрела на Кеннеди, которая лежала на боку в полудреме. – Хочешь, чтобы я помогла уложить детей? Тогда мы сможем приступить к работе. Пройдут годы, прежде чем у меня появятся дети, так что это забава для меня.

– Эй, ты никогда не знаешь наверняка. Посмотри на мою жизнь.

Его телефон завибрировал, оповещая о новом смс, он достал его из кармана и улыбнулся, увидев фото Джеммы на экране. Он сфотографировал ее утром на стоянке, прежде чем она отправилась домой. У нее в глазах появился мечтательный взгляд, такой редкий. От этого взгляда его сердце переворачивалось в груди.

Он открыл и прочитал сообщение: «Опаздываю. Одного из детей тошнило на протяжении всего вечера. Вероятнее всего, я не смогу освободиться раньше десяти. Ты все равно хочешь, чтобы я приехала?».

Он набрал быстрый ответ, пока Дикси укладывала Линкольна в кроватку: «Определенно. Не могу дождаться, когда снова тебя увижу».

Ее ответ пришел сразу: «Вот как. Я боялась, что мне придется взять свои слова о скорбящем Тру обратно».

Он поднял Кеннеди на руки, отнес ее в спальню и взял сборник рассказов «Сказки на ночь» с комода, задумываясь о том, что он делал раньше вечерами, прежде нашел всех их – всех троих.

Глава 15

Джемма держалась за перила, когда поднималась в квартиру Трумэна. Она едва могла передвигать ногами в ее тесной и очень короткой кожаной юбке и сапожках на четырехдюймовых шпильках. Она ощущала себя Пизанской башней, но сегодняшним вечером она была в образе рок-принцессы. Девять тринадцатилетних девочек нарядились сегодня в черный бархат и кожаные платья согласно с четким требованием именинницы «никаких кружев». Они произвели фурор, на время перекрасив волосы в розовый и фиолетовый цвет, с ярким макияжем и соответствующими теме разговорами.

Двери в квартиру распахнулись, и колени Джеммы подкосились при виде Трумэна, чисто выбритого, в шикарной белой рубашке с закатанными до локтей рукавами, в черных джинсах и его крутых черных ботинках.

– Святая корова, – она не могла оторвать глаз от него и его соблазнительной очаровательной улыбки.

Он скользнул рукой по ее бедру, пока он неторопливо оглядывал все ее тело:

– Привет, милая.

Милая. Ее нижняя губа попала в плен к его губам, когда он резко дернул ее на себя, а она оступилась на каблуках. Она схватилась за него, чтобы не упасть. От него шел пряный, такой приятный запах, и она наклонилась ближе, чтобы полной грудью вдохнуть и ощутить его аромат. Хриплый смех зародился в его груди, забирая последние клетки ее мозга.

– Моя девочка похожа на горячую цыпочку-байкершу, – он уткнулся носом в ее шею. – Пожалуйста, скажи мне, что ты не позволила другим парням увидеть тебя в этом, потому что если ты сделала это, то их жен ожидает сюрприз сегодня ночью.

Ее тело буквально мурлыкало от его восторга.

– Я полагаю, тебе это нравится?

– Даже если бы я был геем, уверен, ты смогла бы вернуть меня играть за свою команду, – он поднял ее голову за подбородок и подарил медленный глубокий поцелуй, который превратил и без того трясущиеся колени в жидкую массу. Он крепче сжал ее, улыбаясь во время поцелуя. – Боже, я люблю это.

– Ты знаешь, что обладаешь абсолютной властью над моими ногами?

– Несомненно, – он снова захватил ее рот в поцелуе, руки продвигались к ее попке, прижимая ее к своему твердому телу. – Мне нравится, когда ты работаешь так много, что нуждаешься в том, чтобы повиснуть на мне.

Он поцеловал ее в шею, его запах снова окружил ее, успокаивая и унося в состояние эйфории.

– Тру… – она обернула рукой его шею и притянула еще ближе. Она прижалась лицом к его лицу, и ее тело снова задрожало, захватывая страстными ощущениями от его гладкой кожи.

– И я люблю, когда ты произносишь мое имя, затаив дыхание. Каждый. Чертов. Раз, – он всосал мочку ее уха в рот, а она обвила пальцами его предплечья. – И когда ты прикасаешься ко мне так, как сейчас.

С каждым поцелуем, каждым хрипло произнесенным словом, каждым прикосновением она просто слетала с катушек. С тех пор, как они снова сошлись вместе, она открыла для него дверь в своем сердце, и она не могла даже представить, чтобы она когда-либо закрылась. Девушка снова потерлось о него щекой. Это был невероятно чувственный и захватывающий по своей силе жест. Вглядываясь в его глаза, она вспомнила то, что видела в своем сне и сказала:

– Мне нравится твоя борода. Она отросла при мне и стала такой же частью тебя, как и все остальное, связанное с тобой. Ты не должен был бриться ради меня.

Он робко пожал плечами, но его улыбка сказала ей, что он оценил ее слова.

– Я подумал, что буду выглядеть соответствующе в случае, если я загляну к тебе в магазин, когда у тебя будут клиенты.

– О, Тру, – она затянула его в другой поцелуй, глубоко тронутая его вниманием, – Ты мне нравишься таким, какой ты есть, с бородой или гладко выбритым, это вовсе не имеет значения. Видя то, как ты полностью поглощаешь меня, мне, честно говоря, абсолютно все равно, кто и что думает по этому поводу, – ее снедало чувство вины, потому что независимо от того, сколько бы она не пыталась ее игнорировать, мать устроит ей настоящий ад, но она не собиралась позволить ей повлиять на становление отношений с Трумэном.

– Я рад, что ты пережила свою покерную ночь. Маленькая девочка, которой было плохо, в порядке?

– Мы не будем вдаваться в подробности, но да. Она в порядке. Слишком много пунша и вращений на красном ковре не сулило ничего хорошего имениннице «Принцессе Петти», – она снова коснулась его щеки, удивляясь его точеному подбородку и отмечая тонкий белый шрам, проходящий параллельно его челюсти. Она поцеловала его шрам и легкую щетину. Несмотря на его реакцию, она проследила его шрам пальцами. Ей хотелось, чтобы он знал, что бы не послужило причиной этого шрама, он не напугает ее и не заставит убежать.

– Как…?

– Тюрьма, – ответил он тихо.

Ее сердце разрывалось от мыслей о нем за решеткой, и еще больнее за него, за то, что он пережил там. Джемма не хотела заставить его снова пережить весь тот ужас, впоследствии которого он получил этот шрам. У него есть и гораздо более глубокие шрамы. Тот вид шрамов, которые никогда невозможно будет увидеть. Она верила в то, что когда он будет готов, и даже если уже готов поговорить о тех годах, он даст ей об этом знать. Она прижалась в еще одном поцелуе к его шраму, а потом к губам.

– Не представляю, как можно скучать по человеку так, как я сегодня скучала по тебе, – призналась она, когда он повел ее к двери.

Он остановился перед тем, как зайти внутрь, и запутался руками в ее волосах, притягивая ее лицо ближе.

– Я тоже. Я боялся признаться тебе, насколько сильно скучал по тебе. Боялся быть слишком…

– Тру, – она задыхалась. Вообще с трудом дышала. – Мне никогда не будет достаточно. Пожалуйста, отдай мне всё и много. Мне нужно слишком много. Ты мне нужен.

Они поцеловались с невероятным голодом двух людей, которым никогда не будет достаточно, которые готовы отдать всего себя друг другу.

Они вошли внутрь, продолжая целоваться. Цветочный аромат ударил ей в нос в тот момент, когда ее глаза привыкли к темноте. Пламя свечи танцевало на столешнице кофейного столика. Посреди гостиной спускался с потолка и стелился по полу подобно арабскому занавесу отрез полупрозрачной цветной ткани. Крошечные белые огоньки праздничной гирлянды сверкали вдоль каждой панели, пересекаясь с ветвями зеленой лианы. Ее рука метнулась к стремительно бьющемуся сердцу, когда Тру вел ее вперед к месту, где прозрачные панели расходились. Под всей этой красотой был расстелен красно-белый плед для пикника. Детский чайный набор, подготовленный для двух персон, окруженный свечами, дополняла одна роза и графин с вином и двумя бокалами.

– Трумэн, – прошептала она дрожащим голосом.

– Я не был уверен, хочешь ты чай или предпочитаешь вино, так что я принес и то, и другое. И я надеюсь, что чистая крепость ягод лучше, чем крепость чайных листиков.

– Это идеально. Ты идеальный.

Отрицание в его глазах словно прошло сквозь нее, но это и хорошо, потому как он был прав, не существует по-настоящему идеальных людей.

– В идеальном мире, – сказала она тихо, – у нас обоих были бы любящие родители, и тебе никогда не пришлось бы столкнуться с тем, через что ты прошел. Мы не росли в идеальном мире, но для меня, ты – идеальный.

Он снова притянул ее, крепко прижимая к себе, и прижался губами к ее губам. Его сердце билось быстрее, поэтому он произносил слова увереннее и громче, чем когда-либо мог.

Он прижимал ее к себе, когда они вместе обходили вокруг волшебного занавеса.

– О, Боже мой, Трумэн, – она даже не была уверенна, сорвались ли слова с губ, так сильно она была охвачена восхищением и шоком. Ниша, в которой размещались инструменты, большие металлические ящики, лестницы и другие принадлежности, превратилась в самую роскошную спальню, которую она когда-либо видела. И это нисколько не связано с роскошной мебелью, которой тут, кстати, не было. Ей с трудом верилось в то, что Трумэн пошел на все эти хлопоты ради нее. Золотые занавески от пола до потолка, окружающие высокий матрас, который расположился поверх белого пушистого ковра. Воздушное кремовое стеганое одеяло, несколько подушек и мягкие вязаные пледы коричневого оттенка, брошенные поперек матраса и покрывающие почти всю ширину кровати. Также на окнах теперь были шторы, отбрасывая тусклый, очень романтичный лунный свет, пробивающийся через окно. На полу возле кровати находилась покрышка с большой свечой внутри. Ей понравилась эта покрышка больше всего, потому что она любила его мир. Эту жизнь он создал для детей и для них. Он прошел через многое, чтобы дать ей нечто красивое и значимое, когда все, что ей было нужно, – это он.

Она повернулась лицом к человеку, который, видимо, внимательно прислушивался, когда занимался починкой ее автомобиля, и был поражен ее перекрученной жизнью, и позаботился и о том, чтобы сделать для нее что-то столь же большое и значимое, когда он обладал такой малостью.

– Я думаю, что мое сердце разорвалось, – она моргала влажными от слез ресницами. – Как ты…? Кто же заботился о детях? И твоя работа?

– Мои друзья оказали мне небольшую помощь.

Она обняла его и поцеловала. От того факта, что он попросил своих друзей помочь ему сделать все это, подарок стал для нее еще более особенным, потому что Трумэн никогда не просит о помощи.

– Я думаю, мне нужно создать новый наряд принца в своем бутике. Принц Трумэн. Потому что будь то настоящий или вымышленный принц – он не смог бы даже свечку для тебя подержать.

***

Трумэн наполнил их бокалы, играя с пальцами на ногах Джеммы. Джемма ходила поцеловать детей на ночь, как Трумэн пообещал Кеннеди, и они давно сбросили свою обувь, прикончив несколько бокалов вина. Они лежали под навесом, играя в игру, сплетая прошлое друг друга, как будто всегда были знакомы. Эта игра позволили им представить и испробовать те вещи, которых они были лишены в детстве, несмотря на то, что считали, что провели все свое детство по-особенному. Играя в эту игру, он смог почувствовать себя ближе к Джемме.

– Ты помнишь ту ночь, когда тебе было шестнадцать, я перелез через забор вокруг твоего дома и забрался к тебе в спальню? – он провел пальцем вниз по ее руке, наслаждаясь тем, как она дрожит под его прикосновениями.

Она наклонилась ближе, теребя пуговицы на его рубашке, ее пальцы быстро их расстегнули, чтобы позже прикоснуться к его обнаженной груди.

– Как я смогу забыть ночь нашего первого поцелуя?

– Это была ночь для первого во всем, – он отставил бокалы в сторону и нежно опустил ее на пол, возвышаясь над ней. Она смотрела на него снизу вверх наполненным похотью взглядом. Он очертил путь вниз от ее подбородка к шее, вдоль декольте к первой кнопке на ее черном кожаном жилете, затем медленно расстегнул его.

– Это была первая ночь, когда ты позволила мне прикоснуться к тебе, – он поцеловал пики каждой груди. – Ты помнишь? – ему хотелось, чтобы все эти вещи оказались правдой, поэтому ему нравилось воображать их и одновременно познавать Джемму.

– Это был наш первый раз, – возразила она, выгибаясь всем телом под ним.

Он проложил дорожку из поцелуев по ее плечу, вдоль изгиба шеи и впадинке между ключицами.

– Был ли это первый раз?

Ее глаза сузились, а дыхание снова стало тяжелым.

– Нет, но я должна была играть недотрогу. У тебя были все те другие девушки до нас, и каждый знает, что парни хотят иметь то, чего не могут получить.

Ее пальцы очертили татуировку вниз по его руке, остановившись в пространстве между его большим и указательным пальцем, где она выводила маленькие круги, посылая разряды тепла прямо к члену:

– Ты помнишь, как однажды я пришел к тебе домой и обнаружил тебя сидящим с Куинси на крыльце, выходящем на задний двор?

Его желудок сжался при воспоминаниях о брате, но это была часть игры, и он знал, что это был ее способ показать ему, что она не настраивает его прошлое или его семью против него самого.

– Да. Ты тогда носила эти маленькие сексуальные шортики, которые сводили меня с ума, – он просунул руку ей по юбку, и она втянула воздух.

– Целенаправленно, – она взяла его за руку и потянула выше по бедру. Его пальцы задевали кружева на трусиках. Губы растянулись в порочной улыбке, а в зеленых глазах заблестели похотливые огоньки. – Ты помнишь, что сказал мне тогда?

Он провел пальцами по краю ее трусиков. Ее глаза взволновано прикрылись, а раскрытые от возбуждения губы испустили вздох. Наклонившись ниже, он провел языком вдоль ее верхней губы.

– Скажи мне, малышка, что же я тогда тебе сказал.

Ее глаза распахнулись.

– Ты сказал… – ее слова звучали хрипло и глухо.

Она приподнялась, и он запечатлел поцелуй на ее губах, такой горячий, что мог расплавить металл. Затем углубил поцелуй, чувствуя, как ее сердце бьется все быстрее. Она ухватилась за него и теснее прижала его к себе, и ее тело – Боже, ее восхитительное тело – прогнулось под ним дугой, все ближе прижимаясь.

Когда их губы разомкнулись, она, задыхаясь, хватала ртом воздух и между вдохами произнесла:

– Ты сказал мне, что произошло кое-что плохое, и попросил дождаться тебя. Я пообещала, что буду ждать.

– Джемма, – ее имя прозвучала, как мольба.

Она приложила палец к его губам, заставив его замолчать.

– Ты помнишь, что еще сказал мне?

Сдерживая эмоции, собирающиеся вырваться из его груди, поэтому только покачал головой. Она погладила его по щеке, и он прильнул к ее ладони, желая впитать в себя каждую ее частичку. Начиная от ее сладких слов до обжигающего блеска в глазах.

– Ты сказал: «Не волнуйся детка. Это не займет много времени, но вместе мы наверстаем все те вещи, которые упустили».

Он вглядывался в ее лицо, пытаясь найти серьезность, а увидел только уязвимость и желание.

– Я мечтал, чтобы мы были вместе, когда были моложе. Теперь, когда ты присутствуешь в моей жизни, я хочу, чтобы каждый день был лучше предыдущего. Я хочу вспоминать с тобой все, о чем мы мечтали и чего хотели. Поляну, волшебную фею и сильные руки, окружающие нас, когда нам одиноко или страшно.

– Я знаю, – ответила она, – И я бы прошла через все это ради тебя.

Боль, выжигающая все изнутри, никогда их не сразит.

– Ты действительно хорошо умеешь притворяться в игре.

– Только сейчас я не притворяюсь.

– Ты убиваешь меня, детка. Ты разрываешь мне сердце одним единственным словом.

Она снова прикоснулась к его щеке, и все его тело затопило теплом. У нее была сила разрушить его, а также сила, чтобы заставить его чувствовать себя любимым. Он был полностью и совершенно – ее, и он больше не мог ждать ни секунды, чтобы сделать ее своей.

Он обрушился на ее рот с дикой яростью, подминая ее под себя, и это было таким правильным, что она находилась там. Они пожирали друг друга ртами, поглаживая и ощупывая тела через одежду, вырывая умоляющие стоны сквозь губы. Задрав ей юбку до талии, он сорвал с нее трусики одним жестким рывком, уничтожая кружевной материал. Она схватила его за волосы и дернула к точке пульсирующей боли, посылая разряд электрического тока сквозь него. Ее бедра приподнялись, и он вошел в нее пальцами, сгибая их, пытаясь найти точку «G», которая доведет ее до безумия. Джемма застонала ему в рот, извиваясь под натиском его руки, насаживаясь ему на пальцы глубже, пока не закричала сквозь поцелуй. Он оторвался от нее, нуждаясь в том, чтобы видеть ее лицо, когда она бьется в муках экстаза. В промежутках между вдохами он наслаждался запахом ее разгоряченной кожи, пил из ее опухших розовых губ и внимал шепот, вырывающийся из них. Он должен взять ее, почувствовать всю ту страсть, окружающую его. Его рот опустился на ее губы в жестоком и настойчивом поцелуе, когда он поднял ее в своих руках. Она обвила руками его шею, не разрывая поцелуя, когда он нес ее сквозь занавески к кровати, задернув их так, чтобы остался небольшой зазор. Кеннеди еще не пыталась вылезать из постели, но на всякий случай лучше иметь некий барьер, пока он не построит перегородку.

– Нам нужно быть тихими, – сказал он.

– Я знаю, – прошептала она и потянулась к нему.

Он отбросил ее руки, медленно качая головой.

– Ничто не встанет между нами в этот раз, – он снял с себя одежду, и ее глаза уперлись в его жаждущий член.

Она облизала губы.

– Ты даже понятия не имеешь, что я запланировал для этих грешных уст, – он увидел тень беспокойства, промелькнувшую на ее лице, и его сердце рухнуло вниз, зная, что она переживает за это. – Я чист. Я делал тест. И я уверен, что ты мучаешь себя вопросом, так что... Там, в тюрьме не было ни одной чертовой задницы. Во всяком случае, не для меня, и я никогда не занимался сексом без презерватива. Черт, милая, я не входил в девушку с тех пор, как отправился в тюрьму. Никого не было до тебя. Я хочу всю тебя, Джемма, но не хочу, чтобы ты делала то, что заставит тебя чувствовать себя не комфортно. Ни сейчас, ни когда-либо, когда ты со мной.

Она вздохнула с облегчением.

– Спасибо, что рассказал мне, – ответила она застенчиво. – Я немного нервничала на счет этого.

– Я знаю, и это нормально. Ты всегда должна знать, что можешь рассказать мне обо всем, что тебя беспокоит, – он улыбнулся. – Не то, чтобы ты часто сдерживалась.

Она ответила ему улыбкой.

– Я довольно настойчива.

– Будь настойчивой. Не сдерживайся со мной. Не мучай себя проблемами, желаниями или чем-либо другим.

Не говоря ни слова, она приподняла свои бедра, расстегнула юбку, потом, ерзая, освободилась от нее, демонстрируя ему таким образом свою готовность. Когда она потянулась к пуговицам на своем жилете, он взял ее за руку и потянул, ставя коленями на матрас. Ее щеки заалели, и она закусила уголок своего рта. Он опустился на колени, взял ее лицо в свои руки и поцеловал ее так, как будто никогда не захочет остановиться.

И потом снова поцеловал ее.

– Я хочу видеть тебя.

Дрожащими руками она начала расстегивать жилет, но он был слишком заведен, чтобы стоять и просто наблюдать за этим, не играя при этом с ней. Он схватил ее за бедра, проводя руками по ее соблазнительным изгибам, пока она расстегивала одну, вторую и, наконец, последнюю кнопку, отодвигая кожу в сторону, открывая прекрасный вид на ее красивые груди. Кожаная ткань обтягивала соски, скрывая ее плоть от его глаз.

– Ты так красива, – его руки скользнули к ее попке, отчего ее щеки залил румянец, когда он тихонько прокладывал дорожку поцелуев от плеча до изгиба шеи. Когда она испустила длинный дрожащий вздох, он припал губами к ее шее и втянул кожу. Она выгнулась напротив него, постанывая и жадно сжимая его бицепсы.

– Больше, – умоляла она.

Его руки соскользнули с ее задницы, перемещаясь к внутренней стороне бедра, задевая ее влажные складочки. Она качнулась туда и обратно, потираясь о его пальцы по всей их длине, покрывая их своим возбуждением, когда он захватил ее губы в другом жестком поцелуе. Его язык протолкнулся между губ и исследовал глубины ее рта, заклеймив ее, пока он подразнивал ее бутон, а она продолжала покачиваться, тяжело дыша, выгибаясь и двигаясь напротив него.

Он приподнялся, заглядывая в ее наполненные страстью глаза. Он хотел дать ей все не только в постели, а также надежность и безопасность, в которой она нуждалась и заслужила за веру в него, которую она отдала с такой легкостью.

– Позволь мне любить тебя, детка.

Тру перевернулся на спину, направляя ее, пока ее киска не оказалась напротив его жаждущего рта. Она, низко застонав, прижала ладони к стене, когда он любил ее ртом, глубоко просовывая в нее свой язык, пока она объезжала его рот, как будто это был его член. Он схватил ее за бедра, задевая зубами самый чувствительный комочек нервов. Она захныкала и прикрыла ладонью свой рот, прежде чем ее тело дернулось, достигнув кульминации. Он плыл на волнах удовольствия вместе с ней, любя ее до самого конца. Затем он положил ее на спину и потянулся за презервативом, который припрятал рядом с кроватью. Его сердце с силой билось о ребра, пока он разрывал упаковку зубами и раскатывал по всей своей длине. Он так долго ждал этого момента, который до самых маленьких деталей был расписан в его голове, но это – ничто, по сравнению с видом Джеммы, лежащей под ним, и ее глаз, наполненных желанием.