Текст книги "Скорбь Тру (ЛП)"

Автор книги: Мелисса Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Кристалл закатила глаза и прошла в дом.

– Я уверена, мои соседи снизу оценят твои армейские ботинки.

– Ты так думаешь? – Кристалл притопнула ногой три раза. – Я надеюсь, им понравятся мои изорванные джинсы и футболка с черепом тоже. Если нет, я отправлю ботинок прямо им в задницу, – она прошествовала в гостиную и огляделась вокруг, подняла диванные подушки, проверила за шторами и под столом.

– Что ты ищешь? – Джемма была не в настроении играть в игры. Она хотела провести вечер, пытаясь пережить утрату в компании с одним из фантастических любовных романов, чтобы увести свои мысли от Трумэна и закончить воссоздание героев всех историй в своей голове, представляя, как могла бы измениться история, если бы главный герой был экс-заключенным, отмотавшим срок за убийство человека.

– Мою лучшую подругу, Джемму Райт. Может быть, ты знаешь ее? Она твой двойник, но она звонит мне, когда дерьмо случается в ее жизни. Она не отсиживается в своей квартире и показывает мне приемлемую для большинства людей долю дерьма, – Кристалл двинулась дальше, вторгаясь в личное пространство Джеммы. – Джемма не говорит, что все хорошо, когда она в порядке. Она говорит девчачьи слова, такие как «потрясающе» или «превосходно». И она не говорит «хорошо», когда это не так. Она говорит, что «зла» или «сердится», или хочет что-нибудь разбить.

Джемма закатила глаза.

– Я была награждена звонком моей дорогой мамочки чуть ранее. Я исчерпала свой лимит и не могу вникать в еще одну дискуссию, – ее мать, наверное, получила бы сердечный приступ на месте, если бы знала, что дочь встречается с парнем, который сидел в тюрьме. Почему это приносит ей некое подобие радости?

– Что случилось? Может, ее слуги забыли подать чай, и она хочет, чтобы ты подорвала свою задницу, проехала два часа и сама все сделала?

– Я не ответила. Она оставила сообщение, – Джемма повела плечами назад и использовала соответствующий высокий тон: – «Джеммелин, дорогая. Не забудь про сбор благотворительных пожертвований за два истекших месяца. Обязательно носи жемчуг. Все правильные девушки носят жемчуг». Бла, бла, бла.

– О, мамочка Райт, вы немного шалунья, не так ли? – Кристалл поиграла бровями. – Жемчужное ожерелье – убойная идея, но это может быть чересчур приторно,– она вяло, как флегматичный парень, махнула рукой.

Они обе пошатнулись, что вызвало у Джеммы такой необходимый смех.

– Почему она докучает тебе звонками? Она знает, что ты исполнишь все свои дочерние обязанности и все сделаешь правильно. Носи свои красивые жемчужины. Их блеск не похож на приторный леденец. Добавь к ним новое сказочное платье от Дон (Прим. Имеется в виду платье брэнда Donna Karan), и ты будешь убегать с работы после обеда.

– У меня есть кое-что лучше для тебя, – отрезала Джемма. – Почему ее беспокоит все, что касается меня? – Джемма побрела к дивану и плюхнулась на него.

Кристалл последовала за ней к дивану, но осталась стоять.

– Потому что всем известно: богатые люди нуждаются в детях, приспособленных жить в Джоннес. Не дай Бог, кто-то будет иметь то, что не может иметь. В конце концов, за деньги можно купить все, верно? Даже нянечек, чтобы заменить отсутствующих родителей, – она положила руку на бедро и посмотрела на Джемму. – Я только что пришла из магазина.

– И?

– И… твой крутой татуированный засранец оставил сообщение. Ты не хочешь объяснить мне, почему он оставляет для тебя сообщения в магазине, а не отправляет их тебе на телефон?

Живот Джеммы скрутило. Она была одновременно и счастлива, и печальна от того, что он искал ее. Она все еще слишком потрясена, чтобы думать нормально, поэтому беспокойно заерзала на краю дивана.

– Мы никогда не обменивались номерами.

Кристалл плюхнулась рядом с ней и изучающе посмотрела в лицо Джеммы.

– Угу. Что произошло прошлой ночью?

– Что за сообщение он оставил?

– Око за око? – Кристалл вскинула подбородок.

Эмоции Джеммы все были написаны на лице. Она сдерживала свою печаль целый день, и каждый раз, когда она думала, что все уже под контролем, гнев вновь прорывался и отдавался болью в сердце. Это была гонка до финишной прямой, и она взбиралась над каждой нежелательной эмоцией и, время от времени, снова падала на задницу.

– Сиськи низкого качества? – Кристалл выгнула бровь, и они обе рассмеялись.

– Да, он получил сиськи и… мне нравятся его татуировки? – выдавила Джемма между приступами смеха.

– Или он получил сиськи и дал тебе взглянуть на татухи? Так тату есть на его большом и толстом? – Кристалл просто упала от смеха. – Наконец-то ты получила какой-то дивиденд от своих девочек.

Возможность, хоть и ненадолго, выйти из собственной головы, пребывающей в хаосе, вызвала у Джеммы слезы на глазах.

Кристалл взяла одну из книг в мягкой обложке с журнального столика, ее смех уже затих.

– Четыре женских романа не являются хорошим знаком. Давай, – она встала на ноги и потянула Джемму за собой. Она схватила ключи Джеммы и потащила ее к входной двери.

– Куда мы идем? – спросила Джемма пытаясь не отставать от Кристалл, которая тащила ее вниз по лестнице.

– В «Luscious Licks». Так или иначе, я собираюсь выяснить, почему Трумэн сказал, что ты можешь забрать свою машину и оставить ключи от арендованной на сидении, так что тебе не надо будет с ним видеться.

Джемма остановилась на тротуаре.

– Он сказал что?

Кристалл схватила ее за руку и потянула в кафе-мороженое на углу.

– Он сказал, – тихо ответила она, – сказал, что знает, что ты не хочешь его видеть, но он закончил ремонт твоей машины и оставил ключи на переднем сидении. Попросил, чтобы ты сделала тоже самое с арендованной машиной. Джем, что случилось?

Она до сих пор не могла заставить себя произнести то, что он ей открыл.

– Я расскажу тебе. Мне нужно несколько минут, – или целая жизнь.

Они молча шли к «Luscious Licks», и запах сладкого совершенства доносился до них и дарил ощущение счастья, которое Джемма не была готова принять.

– Эй, подружки, – Пенни, жизнерадостная владелица «Luscious Licks», посмотрела на них поверх морозильной камеры. Волосы у нее были цвета грецкого ореха и собраны в модную прическу, удерживающуюся большим зажимом. Ее светлая улыбка превратилась в жесткую линию. – Эээ, что происходит?

Кристалл обняла Джемму.

– У нас был не очень хороший день.

– Значит, получите мороженое на развес. Немедленно, – Пенни помахала рукой над панелью ассортимента. – Хотите, чтобы я для вас смешала особенный «Уходи хмурый день»? Или это проблема с мужчиной? Тогда я могу взбить его в десерт «Дрянная куча дерьма». Много шоколада с крошками печенья «Oreos» и леденцами.

Джемма посмотрела на панель вкусов.

– Я не думаю, что мой желудок способен переварить что либо, но спасибо, Пен.

– О, один из тех дней, – Пенни обернулась и заполнила чашку мороженным, а потом пошла и стукнула по железному шкафчику, где, как было известно, у нее хранились крошечные бутылочки с ликером, и полила чем-то сверху. Она передала мороженое Джемме: – Съешь это. Коричневый сахар и бренди. Немного вкусняшки, чтобы расслабиться.

– Спасибо, Пенни, – даже об одной мысли о еде желудок Джеммы скрутился, но она не могла отказаться от предложения Пенни. Джемма потратила несчетное количество времени, рекламируя это мороженое в различных общественных информационных буклетах. Пенни была объектом ее первой статьи, когда она только переехала в Харбор, и она всегда чувствовала вдохновение, находясь здесь. Но сегодня все, что она чувствовала, это желание поехать в другой конец города и увидеть Трумэна.

Кристалл заказала четыре вкуса в мягкий рожок и фактически пускала слюнки, пока Пенни передавала его ей. Красочные слои манго, фисташки, черники и лимона были фаворитами Кристалл. Сочетание Джеммы заставило ее чувствовать тошноту.

Пенни обошла прилавок и обняла Джемму.

– Это за счет заведения, для обеих моих любимых принцесс.

Группа подростков зашла через переднюю дверь, шумя и веселясь вокруг.

Пенни понизила голос и сказала:

– Маленькая рыжеволосая является собственностью мальчика с модной стрижкой, – потом громче добавила: – Удачи вам в вашей мрачности сегодня. Я надеюсь, что мороженое поможет, а если нет, есть магазин спиртных напитков за углом, – она подмигнула и отвернулась принять заказ у посетителей.

Пока Кристалл искала стул, Джемма направилась к двери:

– Давай вместо этого посидим у воды.

Они ели мороженое в тишине, пока держали свой путь к пляжу. Ей нравилось, что Кристалл знала ее достаточно хорошо, чтобы не подталкивать к откровениям. Она также любила то, что подруга знала, когда ее нужно вытащить из квартиры. Это было как раз то, что нужно, чтобы попытаться переосмыслить все и понять некоторые вещи.

Они сняли обувь и шли, чтобы посидеть на песке у воды. Находясь рядом с водой, Джемма всегда пребывала в прекрасном расположении духа, но сегодня это едва притупляло ее боль.

– Когда я не услышала тебя прошлой ночью, я думала… Ты оказалась у Трумэна.

– Я была у него. Я была с ним, – признание раскачивалось у нее в груди как корабль во время шторма.

– И? В чем заключается проблема? – Кристалл посмотрела на Джемму, смешивая оставшееся мороженое в своем рожке в кашицу. – Я никогда тебя такой не видела. Обычно, когда у тебя плохой день, ты поглощаешь такое количество мороженного, с которым только можешь справиться. Что случилось?

Джемма поставила свою чашку на песок и посмотрела на людей на пляже и на волны, набегающие на берег. Она пыталась выразить словами то, что чувствовала, пытаясь осознать это при свете дня, но ей так и не удалось.

Она покачала головой, ее голос был слабым.

– Все нормально. У меня есть вся ночь. Когда будешь готова, чтобы излить свое сердце, я здесь. Или знаешь, я могла бы пойти и выбить из него все дерьмо.

Джемма рассмеялась и похлопала Кристалл по ноге. Она была одета в то, что Джемма называет «скелетом джинсов», которые были черного цвета с горизонтальными порезами по всей ноге.

– Он мог бы раздавить тебя с одной завязанной за спиной рукой, – она поняла, что только что сказала и добавила. – Но он никогда не сделает этого.

Кристалл доела свой рожок и перевела тему на магазин, давая Джемме небольшую отсрочку, уводя разговор от событий прошлой ночи.

– Я видела, что новые детские тренажеры использовались в магазине, и мне интересно, в чем дело.

– Ты должна была видеть его, когда мы играли по всему магазину. Кеннеди выбрала все эти наряды для него. «Темный Принц», «Цветочный Принц», который был веселым и, конечно же «Прекрасный Принц». Он не сопротивлялся, как это делают некоторые ребята. Он посмотрел в лицо этой маленькой девочки и сказал, что сделает все, что она только захочет.

– Похоже, он любит этих детей, – сказала Кристалл.

– Он любит. И так сильно, Крис. Он хочет, чтобы они чувствовали себя в безопасности и любимыми, и я не сомневаюсь, что он сделает все, что нужно, чтобы убедиться в этом, – так же, как он сделал для своей матери и брата. Боль в ее сердце усилилась с этой мыслью. – Я вчера поступила очень плохо с ним.

– Тогда почему его голос звучит так, будто потерял лучшего друга в этой машине и почему вы в одиночестве, вместо того, чтобы проводить время вместе?

Джемма посмотрела на воду. Она дискутировала сама с собой снова и снова и собиралась поговорить с ним после обеда. У нее было так много вопросов, но каждый раз, когда она собиралась озвучить их, печаль поглощала ее.

– Ты когда-нибудь хотела парня так сильно, что при мысли о том, что ты не можешь быть с ним, ощущала желание плакать, но ты не можешь предельно точно назвать причину этому – ты просто чувствуешь это в костях? – спросила она неуверенно.

– Да. Помню тринадцатидюймовый Тео, парень из средней школы о котором я тебе рассказывала?

– Так много приключений, и так мало времени, – сказала Джемма. – Я серьезно.

– Тогда ответ нет, потому что я никогда не встречала человека, который мог бы иметь дело со мной, не думая, что я фрик по той или иной причине.

Джемма посмотрела на свою великолепную черноволосую подругу. У нее было несколько пирсингов в одном ухе, и одета она была как панк-рокер из восьмидесятых большую часть времени. Но она была смешной, доброй и щедрой. Она была самым верным и честным другом, какого только может иметь человек. Так что, если она и была адреналиновым наркоманом, который, вероятно, ходит по канату над Нью-Йорком, есть ли кто-то смелее ее?

– Я не думаю, что ты фрик, – сказала Джемма.

– Это потому, что тебе нравится мой фрикерский вид. И потому, что ты наименее субъективный человек, которого я знаю.

– Я думаю, что была такой, а теперь не уверенна, – она сделала глубокий вдох и рассказала о разговоре с Трумэном. К тому времени, как она поведала обо всем, глаза были уже не настолько заплаканы, и она была не так взволнована, как прошлой ночью.

– Святое дерьмо, – Кристалл уперлась ногами в песок.

– Я знаю.

– Его собственная мать посадила в тюрьму, после того, как он спас ее задницу? – сердито сказала Кристалл. – Кто так поступает?

– Наркоманы, я думаю. Это то, что ты выделила больше всего для себя?

– Ну, нет, – сказала Кристалл, – Вся эта история сумасшедшая, но он видел, как какой-то мудак насилует его мать, и ты говорила, что он пытался оттащить парня прочь. Он сделал то, что должен был сделать. Он не только защищал свою мать. Ты сказала, что его младший брат тоже был там. Я представляю, как он это сделал, – легко сказала она, – Если бы кто-то насиловал мою мать, нет ничего, чего бы я не сделала, чтобы остановить его. Я не думаю, что в тот момент были бы какие-то другие мысли. Мама. Насилуют. Убить ублюдка.

Просто один звук его голоса разрывал Джеммы. Было трудно думать о чем-то подобном с участием своей матери. По правде говоря, ей было трудно думать о своей матери в принципе. И, действительно, это запутанная ситуация. Дело в том, что ее мучил вопрос, как она расскажет матери, что встречалась с человеком, который сидел в тюрьме за сознательное непредумышленное убийство.

– Это также объясняет все то, что ты говорила о нем. Не удивительно, что он такой защитник.

Он был именно таким. Она знала, что был.

– Но…он убыл человека.

– Насильника и наркоторговца, – указала Кристалл. – Совсем не столп общества.

– Как человек мог пройти через это?

– Как человек или как ты? – спросила Кристалл, — Потому что это звучит так, словно он старается жить дальше вот уже на протяжении многих месяцев, а то, как ты говоришь о нем, дает мне понять, что он справляется с этим куда лучше, чем большинство парней, которых я знаю.

Джемма откинулась на песке, глядя на посеревшее небо. Кристалл легла рядом с ней.

– Если бы ты ничего не чувствовала к нему, и если бы думала, что он представляет угрозу для тебя или детей, ты бы уже позвонила в Социальную службу по защите детей или мне, чтобы защитить вас. Ты боишься его? – спросила Кристалл.

Джемма покачала головой.

– Нет, – честно ответила она. – Нисколько.

– Чего ты боишься? Что твоя золотоискательница-мать взовьется в приступе гнева или того, что он невнимательный и не такой стабильный, как твой отец?

Джемма повернулась к ней лицом. Даже если эти вещи были правдой о ее родителях, она ненавидит высказывать это вслух.

– Нет. Я имею в виду, мы знаем, что, вероятно, моя мать запрет меня в башне и выбросит ключ, если обнаружит это, но для этого ей придется покинуть свой трон. Мы обе знаем, что этого не произойдет. И Трумэн более, чем заботлив, и я не думаю, что он не стабилен.

Если бы он был таким, я бы заметила уже это, правильно? Они не позволили бы выйти ему из тюрьмы. К тому же, нестабильный человек не делает приоритетом своего младшего брата после того, как съезжает, или держится подальше от наркотиков, потому что знает, что они делают с человеком. Нестабильный человек будет выбирать легкий путь и принимать наркотики, чтобы убежать от этой жизни.

– Вот о чем я думала, но что я знаю?

– Ты знаешь меня, ты знаешь людей, которые раньше были в тюрьме. Твой брат один из них, – Кристалл ненавидела говорить о брате, Джеде, но она знала, что ее подруга не будет возражать, учитывая, что она собирается пройти через это.

– Он был вором. Он и есть вор, – Кристалл уставилась в темное небо. – Из того, что сказал мне Джед, если ты определенный тип человека, никакое количество времени, проведенное в тюрьме, не изменит тебя. Он был арестован через два месяца после того, как освободился, и это было только потому, что его поймали на горячем. Итак, основываясь на этом, если Трумэн был человеком, который мог убить без угрызений совести, то он, вероятно, слетел бы с катушек за все это время неоднократно, а не только тогда, когда насиловали его мать.

– Он вырос с ней, с ее постоянно приходящими мужчинами. Он сказал мне, что никогда на них не набрасывался. Даже после того, как он съехал, парень угрожал ему пистолетом, чтобы тот держался подальше от дома, но он не принял ответные меры. Он просто продолжал возвращаться, чтобы присматривать за Куинси. Но я не знаю, как ты принимаешь это. Он убил человека. Даже не верится. Когда я смотрела на него, после того, как он рассказал мне, я не видела убийцу. Я видела человека, который не предполагал, что на него лягут заботы по воспитанию брата и сестры, он никогда не знал об их существовании. Человек, который готов был отказаться от моей помощи, потому как думал, что я могла причинить им вред. Но он убил человека. Он сидел в тюрьме. Тюрьма, Кристалл.

– Да, – сказала она строго. – Он убил человека, чтобы защитить гребаную задницу своей матери и младшего брата. Он попал в тюрьму, потому что защищал свою семью, но в некотором смысле вы оба сидели за решеткой. Ты выросла в закрытом сообществе, откуда редко выбиралась, тебя охраняли двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, ты вынуждена была делать вещи, которые презираешь. Что хуже? Быть заключенным и ненавидеть своих родителей, или сидеть в тюрьме за то, что остановил мужчину, который мог стать убийцей единственного родителя и младшего брата, как думаешь?

– Это не то же самое, – неубедительно произнесла Джемма.

Кристалл сделала глубокий вздох, и ее глаза стали серьезными, когда они становились такими, значит, в разговоре не место шуткам.

– Нет. Ничто не может быть таким же, когда человек пырнул ножом мужчину, который насиловал его мать. Представь себе, как жить с этим до конца своих дней.

Слезы застилали глаза Джеммы.

– Теперь, – мягко сказала Кристалл, – представь, как воспитывать детей женщины, которая отправила тебя в тюрьму.

Слеза скатилась по ее щеке.

– Это не правильно, что он мне нравится так сильно? Такое ощущение, что он хороший. Он остановил нас, когда мы дурачились, чтобы рассказать об этом. Он мог бы переспать со мной, а потом рассказать. Но он сказал, что хотел быть честным во всем.

Кристалл повернулась набок, чтобы видеть ее лицо.

– Это многое говорит о нем, правда? Это не плохо, что он нравится тебе так сильно. Ты видишь в нем то, что никогда не видела ни в ком другом. Нечто достойное твоего большого сердца. За все те годы, что я знаю тебя, я никогда не видела, чтобы ты так плакала из-за мужчины.

***

Трумэн положил Линкольна в детский манеж и сел в шезлонг рядом с ним. Он взглянул на Кеннеди, которая сидела на коленях у Бэра, ее голова покоилась на его плече. Бэр пришел в мастерскую чуть ранее, во второй половине дня, чтобы поработать немного с мотоциклом, и застрял здесь на обед. Они пожарили гамбургеры на гриле, а потом Трумэн поделился с другом историей о Джемме.

– Я просто хочу, чтобы Джемма была здесь, – Трумэн провел рукой по волосам и откинулся на спинку шезлонга.

Кеннеди подняла головку:

– Джемма, — ее милое личико посветлело при звуке этого имени.

– Нет, принцесса, – ответил Трумэн.

Бэр поцеловал ее в щечку и осторожно притянул головку опять к своему плечу.

– Она не придет, мужик. Это нереально много, чтобы принять. Ты никогда не сможешь увидеть ее снова.

– Она в какой-то момент должна будет приехать и забрать свою машину, – Трумэн надеялся мельком ее увидеть, когда она приедет. – Я просто должен знать, что она в порядке.

– Она не в порядке. Как она может быть в порядке? Чувак, который ей нравится, только что признался, что сидел в тюрьме за убийство человека. И не смотря на все твои благородные поступки, для девушки типа Джеммы ты большой злой волк.

Трумэн оперся локтями на ноги.

– Скажи мне то, чего я не знаю.

Бэр погладил Кеннеди по спинке, когда ее веки отяжелели.

Руки Трумэну казались пустыми, как и он сам.

– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы завести семью? Перед тем, как появились эти двое, такая мысль никогда не приходила мне в голову, и, честно говоря, до появления Джеммы я никогда не хотел видеть женщину в своей жизни, как и их. Но теперь я и дня не могу представить без них, – и я адски скучаю по ней.

– Я достаточно думал об этом, – Бэр задумчиво посмотрел на Кеннеди. – Когда-нибудь я хочу получить все то, с чем столкнулись вы. Я люблю детей. Я люблю семью. Но также я люблю разнообразие. Ты же знаешь меня.

– Да, знаю, – он усмехнулся термину «разнообразие», но ему было известно, каким преданным был Бэр. – Ты спас меня мужик. Уже даже не подсчитать какое количество раз.

– Нет, я не делал этого. Никто в этой жизни не может спасти кого-то еще, кроме себя. Ты знаешь это. Ты сам спас себя. Ты вытащил свой зад из автобуса и нашел себя здесь, и ты также вытащил сюда своего брата. Мужик, – сказал Бэр, – даже будучи подростком, ты работал намного усерднее, чем большинство мужчин, которых я знаю.

Трумэн улыбнулся, вспомнив те острые ощущения, которые получал от учебы, и от выполнения поставленной перед ним задачи.

– Ты дал мне шанс выйти из ада, в котором я вырос. Ты научил меня, что это – иметь чувство гордости, – он встал и начал расхаживать, и в этот момент фары засветились в начале подъездной дорожки. Его пульс ускорился.

– Это она? – спросил Бэр.

– Кто еще приходит сюда так поздно? Я сейчас вернусь, – он оставил для Джеммы записку в ее машине, но хотел увидеть ее лицо, когда она будет ее читать.

– Чувак, – крикнул ему вслед Бэр, – ты сказал, что ей не придется тебя видеть.

Трумэн перестал идти, и незнакомый автомобиль выехал на стоянку. Пассажирская дверь открылась, и кто-то высокий, слегка пошатываясь, вышел из нее.

– Это не она, – он оглянулся на Бэра. – Останешься с ними, ради меня?

– Ты знаешь, что да, – Бэр поднялся на ноги и встал между стоянкой и детским манежем.

Глаза Трумэна надолго застыли на Куинси, худощавое тело которого медленно двигалось к нему. Волосы брата падали ему на глаза. Его тело покачивалось как дерево на ветру, когда он накренился вперед.

– Это достаточно далеко, – прокомментировал Трумэн, пытаясь понять, кто сидит за рулем старого седана с низкой посадкой, но было слишком темно.

– Эй, мужик, – невнятно пробормотал Куинси.

Трумэн скрестил руки на груди.

– Кто в машине?

– Никто, – Куинси положил руку в передний карман, затем вынул ее, а затем снова засунул в карман.

– Я вижу, ты здесь не для того, чтобы получить помощь по очистке организма от наркотиков.

Куинси отвернулся, и Трумэн сделал шаг вперед, принимая серьёзный вид, смотря в остекленевшие глаза брата, полуприкрытые веками.

– Я использовал все деньги на кремацию мамы, – его слова слились в невнятные слоги. – Я надеялся, что ты мог бы помочь мне.

– Чушь собачья. Я дал тебе деньги.

Его брат отвернулся, а затем снова посмотрел на машину.

– Если я не заплачу…

Еще одни передние фары сверкнули и съехали с главной дороги на длинную подъездную дорожку. Джемма. Внутренности Трумэна скрутило. Он не хотел видеть Куинси или его приятелей возле Джеммы или детей. Он подошел ближе, смрад и запах тухлятины от недостатка чистоты и обилия наркоты стал сильнее.

Мир, в котором он растил его и боролся за него.

Мир, в котором он пытался спасти своего брата от всего.

Мир, который испортил всю его совершенную жизнь.

Он не может даже лгать самому себе. Он сделал свой выбор, когда решил спасти задницу брата, но это не остановило весь гнев и разочарование, разливающиеся в нем.

– Я сказал тебе, чтобы ты оставался в школе. Я сказал тебе, чтобы ты держался. Где же ты потерял свой путь? – полностью понимая, что приближается автомобиль Джеммы, терпение Трумэна достигло предела. – Ты создал чертов беспорядок в жизни, которой живешь. Если ты не хочешь избавиться от нее, то не показывайся здесь снова. Мама умерла. Ты получил свободу, или ты слишком облажался, чтобы самому о себе позаботиться?

Джемма замедлилась, когда объезжала автомобиль, работающий на холостом ходу. Трумэн помахал ей, не желая, чтобы кто-нибудь видел ее. Она продолжила ехать в дальний конец стоянки, где была припаркована ее машина, и остановилась рядом с ней.

– Съ*бывай отсюда. И больше никогда не приноси это дерьмо в мою семью снова.

Куинси смотрел мимо Трумэна на Джемму, которая залезала в свою машину. Трумэн вошел в его поле зрение.

– Ты хочешь знать, когда я сбился с пути? – спросил Куинси голосом, полным ненависти. – На следующий день, когда ты сел в тюрьму. Мама предложила мне наркотики, и там никого не было, чтобы остановить меня.

Трумэн схватил его за воротник и удар спиной об машину.

– Даже не пробуй винить меня за свой херовый выбор. Я был там каждый чертов день, – он стиснул зубы и понизил голос. – Я гнил в клетке, чтобы тебе не пришлось этого делать.

– Я тоже гнил, – он вырвался из рук Трумэна и залез в машину.

Автомобиль объехал Трумэна и умчался, оставив столб пыли на своем пути.

Трумэн посмотрел через стоянку на Джемму, которая стояла с широко раскрытыми глазами после увиденной сцены. В ее руке была записка, которую он оставил в ее машине, шелестящая на ветру. Его ноги приросли к месту. Он хотел подойти к ней, чтобы извиниться за всю свою гребаную жизнь. Для того, чтобы убедить ее дать ему шанс.

Их глаза встретились. И электрический заряд прожег путь между ними, несмотря на все его признания и ужасную сцену с Куинси.

Он не заслуживает осуждения за то, что навсегда изменило его жизнь.

Но когда она забралась в машину, разорвав связь, он знал, что она тоже этого не заслуживала.

Глава 12

Музыка перестала отдаваться эхом, когда семь маленьких принцесс прошли свое финальное дефиле и спустились вниз с подиума во вторник после обеда. Лучи света мелькали, словно волшебные звезды, когда Кристалл двигалась как профессиональный фотограф, щелкая затвором фотоаппарата, делая один кадр за другим. С ее длинными черными волосами и надетыми слоями серой и серебристой тафты она выглядела как призрачная принцесса и талантливый фотограф одновременно. Джемме очень повезло, что она в ее команде. После дефиле Джемма должна сделать большое дело – презентовать имениннице специальную драгоценную тиару. После группа сможет сделать фотографии с Кристалл и Джеммой. И под конец, Кристалл сделает фотографии детей с их родителями – теми из них, кто на самом деле остался с детьми на празднике. Сегодня это только два родителя. На одного больше, чем обычно. Родители предпочли уйти и иметь несколько часов свободы. Это всегда ее беспокоило. Неужели родители не хотят видеть, когда их ребенок находится в состоянии абсолютного счастья? Для нее стало сюрпризом, что родители полностью спокойны, оставляя детей с незнакомыми людьми, даже несмотря на то, что она прекрасно знает, что с ней и Кристалл дети в абсолютной безопасности.

Джемма в последний раз проверила мешочек с леденцами. На ней была юбка из листьев и наряд принцессы Гардении, который шумно шуршал на каждом шагу. Она потянулась через стол, чтобы поднять яркие цветы и плющ, оборачивая вокруг руки и удерживая их, чтобы они не перепутались с бантиками на мешочках. Затем, рассекая воздух, направилась к столу регистрации, чтобы получить специальную тиару для именинницы, и не могла сопротивляться желанию взглянуть на рисунок Трумэна, который он оставил в конверте и приклеил к входной двери магазина сегодня утром. Перед ее глазами моментально возник образ дракона, которого она увидела, когда впервые заглянула в конверт с эскизом и запиской, которую он для нее оставил. Ее сердце дрогнуло, как и первые три раза, когда она читала записку. Другой темный и впечатляющий рисунок из его священного альбома. Зловещие оттенки черных и серых тонов на бумаге. Рисунок дал понять, что он не делил его с кем-либо. И все же он оставил ей два рисунка здесь, в магазине, даже после того, как она сбежала из его квартиры без единого слова объяснения. Первый рисунок он оставил приклеенным к двери, на нем изображен человек, пытающийся протолкнуться через слишком узкое отверстие: лицо искажено, зубы оскалены от усилий, обеими руками он как будто пытается раздвинуть пространство, в котором застрял.

В записке было написано откровенно и душераздирающе: «Ты знаешь мою историю. Мне больше нечего скрывать». Она представила себе картину, автопортрет Трумэна за решеткой, или, может быть, он пытается вырваться из жизни, в которой он родился и вынужден был расти. Она не знала, права она или нет, но очень хотела это знать.

Ее разум вернулся обратно к записке, которую он оставил в ее машине той ночью, когда она поехала после работы забрать свою машину и увидела, как какой-то парень хлопнул перед ним дверью машины и уехал. Записка была чувственная и простая, хотя она знала, как ужасно тяжело, вероятно, ему было ее писать «Прости за мое прошлое. Я понимаю, почему ты не хочешь быть частью меня и моей жизни, но клянусь, я не плохой парень. Дети и я, мы скучаем по тебе. Тру». У нее не было объяснения тому, что она видела, но, что странно, ее это абсолютно не беспокоило. К Трумэну она относилась как к человеку, она понимала, он это заслужил. Она не знала, почему так ему доверяла, особенно после услышанной истории о его прошлом, но что-то внутри подсказывало, что она должна ему доверять. И не важно, сколько раз она говорила себе, что не должна ему доверять, она отметала эти советы.

Каждая записка, раскрывала немного больше того человека, которым он являлся. Но записка, которую он оставил сегодня вместе с рисунком дракона, содержала часть его души «Погоня за драконом — это сленг, который подразумевает вдыхание паров из подогретого морфия, героина, оксикодона и других наркотиков. С тех пор, как я что-то помню с детства, я всегда хотел убить дракона, который заманил мою мать на смерть и поглотил полностью моего брата. Мы скучаем по тебе. Тру».

Она посмотрела на записку. Я тоже по тебе скучаю. По всем троим.

– Принцесса Гардения, – Кристалл позвала ее через комнату, напугав Джемму и выводя ее из ступора. – Пришло время вручать тиару малышке по случаю дня рождения.

Она схватила тиару, нацепила профессиональную улыбку, которую практиковала с юности, и эффектно направилась дарить праздник.