Текст книги "Скорбь Тру (ЛП)"

Автор книги: Мелисса Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Когда у меня будут дети, я хочу, чтобы ты написал им сказки, – сказала Дикси Трумэну. Ее волосы были красиво уложены на голове, и только несколько прядей свободно падали на лицо.

Трумэн рассмеялся:

– Думаю, ты сможешь написать сказки получше, чем я.

– Только если ты имеешь в виду наше совместное творчество, – сказала Джемма и откинула голову для поцелуя, любуясь тем, как он прекрасен в этом костюме. Потом она ответила Дикси: – Я пытаюсь убедить его в том, что мы должны написать рассказы вместе и показать их миру.

Кеннеди настояла на том, чтобы читать рассказы детям каждую ночь. Трумэн не только создал целую книгу иллюстраций, но он вместе с Джеммой написал историю. Как хорошо было бы, если б и она тоже могла читать. Это была прекрасная история о семье и дружбе, и Джемма спрашивала, было ли это то, о чем всегда мечтал Трумэн, как и она, или он просто сделал исключение для своей маленькой девочки. В любом случае, она любила то, как он заботился о детях. Он переживал за каждую мелочь, как «Lost Boys» крали детей у Питера Пэна, и как умер Король Лев. Он брал только части книг и мультфильмом, боясь вызвать какой-то страх у детей, который он еще не выявил. Кеннеди ни разу не спросила о матери. Об этом было больно думать. Он создал свой собственный рассказ о фее, который мог показаться слишком непохожим на другие, но Джемма знала, что все, что он делал, это только из любви к детям и в заботе о них.

Бэр положил руку на плечи Кристалл.

– Ммм. Привет? Там могут быть одинокие парни, – Кристалл ворчала, пытаясь убежать из-под его опеки.

Бэр бросил на нее взгляд, который ясно дал понять, чтобы она не пыталась вырваться из его рук, и намек на что-то погорячее, что подтолкнуло ее бросить любопытный взгляд на свою лучшую подругу. Кристалл закатила глаза, но в них было обещание о том, о чем было известно только ей. Люди считали, что кровь была теснее, чем вода, но Джемма считала, что истинная дружба крепче всего.

Кеннеди замедлилась, и когда Джемма наклонилась, чтобы взять ее на руки, то увидела страх в глазах маленькой девочки. О чем она думала? О чем-то, что было слишком для Кеннеди. Она подняла ее на руки и остановилась, а остальные последовали ее примеру, мужчины сканировали глазами толпу. Только глаза Трумэна были устремлены на малышку и Джемму.

– Она испугалась. Это было слишком, – констатировала Джемма.

Трумэн кивнул с серьезным выражением лица:

– Разворачиваемся.

И подобно армии группа развернулась. Кристалл не так быстро сообразила, так что Бэр повернул ее за плечи и снова обнял.

– Ты не против? – поинтересовалась Кристалл, но там был знойный подтекст.

– Да, вообще-то возражаю, – ответил Бэр, ухмыльнувшись. – Кеннеди страшно, и мы возвращаемся.

– Ох, – Кристалл наклонилась и посмотрела на Джемму. – Она в порядке?

– Да. Я так думаю. Она не готова к такой толпе, как эта, – Джемма поцеловала Кеннеди в лоб, крепко ее удерживая, пока они направлялись обратно к машинам.

– Ухасти или посалеись? – спросила Кеннеди.

– Ты все еще хочешь поиграть в «Угости или пожалеешь» (Прим. «Угости или пожалеешь» — одна из традиций праздника, когда дети ходят по соседям за угощениями), принцесса? – спросил Трумэн.

Кеннеди кивнула.

Джемма вопросительно взглянула на Трумэна, который плотно сжимал челюсть.

– Она никогда не делала этого раньше, – напомнила ему Джемма. – Вон там – жилая улица. Мы могли бы попробовать зайти в несколько домов и посмотреть, как у нее будет получаться. Она взволнована обещаниями получить конфеты, хоть и волнуется, – она понизила голос и прошептала. – Иногда ты должен позволить ей принимать решение. Давай зайдем в один дом и посмотрим, что будет.

Уголки губ Трумэна приподнялись в улыбке, и он ответил:

– А что, если это напугает ее?

– Оглянись вокруг, Тру. У нее не семья, а армия, которая поможет ей снова почувствовать себя в безопасности.

Трумэн оглядел мужчин одного за другим. Телепатическое сообщение, кажется, прошло между ними, и, не говоря ни слова, они направились в сторону жилой улицы.

***

Оказалось, Кеннеди действительно хотела, чтобы именно Трумэн поиграл в игру «Угости или пожалеешь», в то время пока спокойно ждала на тротуаре в окружении остальной части семьи. Трумэн никогда не ходил по домам, играя в «Угости или пожалеешь», но это не остановило его от появления на крыльце одного из домов с Линкольном на руках, возвышаясь над группой детей.

Пожилая женщина, которая открыла дверь, посмотрела на Линкольна и улыбалась Трумэну:

– Я не думаю, что у парня достаточно зубиков, чтобы есть еще и конфеты. Я несколько стара, чтобы играть в «Угости или пожалеешь», не так ли?

– Вы никогда не будете старыми для того, чтобы делать детей счастливыми? – он указал на Кеннеди, безопасно расположившуюся около Джеммы в окружении его друзей.

Женщина протянула ему несколько конфет:

– У вас прекрасная семья. Счастливого Хэллоуина.

Трумэн поблагодарил ее, испытывая теплые чувства от ее похвалы, и присоединился к своей семье.

– Это для тебя, принцесса, – он раскрыл ладонь, показывая конфеты.

Глаза Кеннеди расширились, и она схватила конфету:

– Все? – это было мило. – Они получат конфеты?

Все хором отказались от сладкого, и улыбка Кеннеди стала еще шире:

– Это мне?

– Да принцесса. Тебе одной, – ответил он, довольный и одновременно обеспокоенный тем, что она еще такая маленькая, а уже думала о других. Его разум снова вернулся к ночи, когда он впервые их встретил, когда Линкольн плакал, а она хлопала его по спинке, как будто не знала, что еще сделать. Он задался вопросом, что, если она всегда думала о других. Во-первых, потому что, находясь в таком маленьком возрасте, она уже знала, что нужно заботиться о Линкольне, так же, как и он когда-то защищал Куинси. Он любил ее еще сильнее, когда задумывался о том, какой была ее жизнь до их встречи, и печаль закралась к нему в душу.

Он помог ей открыть конфету, и она откусила кусочек.

– Больше? – спросила она с полным ртом шоколада, и все засмеялись.

После того, как они сыграли в игру еще в нескольких домах, остальные направились в бар «Whiskey Bro’s» на маскарад, а Джемма и Трумэн направились с детьми домой.

Они забыли оставить наружное освещение возле квартиры. Трумэн включил фонарик на телефоне и освещал путь к зданию. Он одной рукой нес Кеннеди, а другую расположил на пояснице Джеммы. Линкольн мирно спал у нее на руках.

– Он чертовски милый медвежонок Пух, – он улыбнулся Джемме. – И ты сразила всех других принцесс наповал нарядом нашей маленькой девочки.

– Спасибо, – она остановилась, чтобы притянуть его поближе для поцелуя. – Это было так весело. Я рада, что разделила первый детский Хэллоуин с тобой.

– Я тоже, дорогая, – он оглянулся через плечо, услышав движение в траве. Став перед Джеммой, он поднял телефон, направляя фонарик в сторону тени, и его мир перевернулся.

Куинси ничком лежал на траве.

– Оставайся здесь, – несколько фунтов между ним и Куинси казались милей. Он присел рядом с братом, все еще удерживая Кеннеди. «Пожалуйста, не умирай. Не смей умирать у меня на руках». Он перевернул Куинси, быстро схватил его запястье в поисках пульса, чувствуя медленное биение под пальцами. Слава Богу. Он быстро осмотрел своего брата, находящегося без сознания, разыскивая колотые или пулевые ранения. Трумэн поднялся на ноги.

– Отнеси детей в машину, Джемма, – приказ прозвучал строго, и он быстро подошел к Джемме, касаясь ее рукой и поглаживая, одновременно сканируя местность на случай, если здесь скрывался тот, кто избил Куинси.

– Что случилось? Может, надо вызвать полицию? – в ее голосе ясно ощущался страх.

Она посмотрела через плечо, и Трумэн подошел сзади, блокируя ей вид на Куинси. Он не хотел, чтобы нечто ужасное оказалось где-то близко к ней и детям. Его гребаный брат привел кошмар к нему домой, и он понятия не имел, что может за этим последовать.

– Никакой полиции. Если у меня будут какие-либо взаимоотношения с полицией, мне придется сообщить об этом, а у меня нет ни одной ненужной отметки с момента выхода на свободу. Я отвезу его в больницу, – он положил Кеннеди в автомобильное кресло, а затем забрал Линкольна у Джеммы, которая казалась слишком ошеломленной, чтобы сосредоточиться и зафиксировать его в кресле.

Он нажал номер Бэра на быстром наборе и поднял телефон к уху, пока открывал водительскую дверь для Джеммы.

– Брат, – ответил Бэр.

– Ты мне нужен.

– Уже в пути.

– Трумэн, – требовательно позвала Джемма. – Поговори со мной. Почему мы уезжаем? Куинси в порядке? Что случилось?

Он посмотрел ей в глаза и попытался замедлить мысли в голове на достаточно долгое время, чтобы дать ей ответы:

– Я не знаю, что случилось или как Куинси попал сюда. Все, что я знаю, что он дышит, но он сильно избит и без сознания. Я должен отвезти его в больницу. Но если сделка из-за наркотиков прошла плохо, кто бы это ни сделал, он может вернуться. Я хочу, чтобы ты и дети были в безопасности, а ты не можешь здесь быть в безопасности, пока я не выясню, что случилось. Я даже не знаю, был ли кто в квартире.

– Хорошо. Боже, Трумэн. А как насчет тебя? Что будешь делать ты, если там кто-то есть? – она посмотрела округ двора. – Я надеюсь, что Куинси в порядке.

– Я тоже. Но ты должна ехать.

Она быстро обняла его:

– Я поеду, но мне нужны кое-какие вещи для детей.

Две пары фар стремительно приближались по подъездной дорожке. Машина Бэра и грузовик Буллэта остановились, двери распахнулись. Бэр, Буллет, Боунс, Дикси и Кристалл прошли через парковку. Кристалл направилась прямиком к Джемме.

Трумэн объяснил другим все так быстро, как мог. Боунс пошел помочь Куинси. Джемма сказала, что Бэр должен пойти и принести кое-что из квартиры.

– Джемма, я знаю, что тебе страшно, но я должен вернуться и отвезти Куинси в больницу, а я не могу это сделать, зная, что ты и дети находитесь в опасности. Пожалуйста, уезжай.

Она оглядела двор со страхом в глазах и кивнула:

– Пожалуйста, будь осторожен.

– Я буду, детка. Я люблю тебя. И мне очень жаль, – он заглянул в машину, взглянул на детей и почувствовал, как у него внутри образовывается дыра. Он не собирался подвести их. Не сегодня. Никогда. Это дерьмо закончится здесь и сейчас.

Глава 20

Джемма и девушки уложили детей спать в ее комнате, Кеннеди в кровать, а Линкольна в детский манеж, который позже привез Бэр. Джемма нервничала, переживая за Трумэна и Куинси, и чувствовала себя не в своей тарелке. Она ходила по гостиной взад-вперед, и миллионы вопросов роились в ее голове.

– У меня никогда не было такого раньше, – сказала она, ни к кому толком не обращаясь. Она подняла глаза к Бэру, сидевшему на диване рядом с Дикси, опершись руками на колени, и спросила: – На это была похожа его жизнь, когда он рос? Дети там будут в безопасности? Трумэн в безопасности?

Кристалл попыталась обнять ее, но Джемма вывернулась из ее объятий.

– Прости, – сказала она Кристалл, – я слишком взвинчена, чтобы стоять на месте.

Бэр смерил ее серьезным взглядом:

– Трумэн знает, что делает. Он прошел этот путь со своей матерью.

– Его мать, – повторила она со смесью грусти и гнева. – Я должна быть там с ним. Он, должно быть, переживает за Куинси.

– Боунс с ним, – заверил ее Бэр. – Лучшее, что ты можешь сделать, – это остаться здесь с детьми. Он будет расстроен, если ты и дети окажетесь в опасности. Он уже прислал мне сообщение, в котором просил не отпускать тебя обратно в квартиру. Как будто бы я этого допустил. – И мы, на самом деле, не узнаем, что происходит, пока он сам нам не расскажет. Буллет сторожит квартиру. Внутри ничего не было тронуто, не было признаков взлома, и это хорошо.

Она проверила свой телефон, но никаких сообщений от Трумэна не было.

– Он написал тебе? – она не смогла скрыть боль в голосе.

– Тексты сторожевых псов, – сказала Дикси. – Так называют их мои братья. Это то, чем они занимаются, когда нет времени поговорить, но они хотят знать, что все в порядке.

Бэр встал с дивана и показал ей сообщение Трумэна: «Я люблю их, мужик. Охраняй их, как будто бы они твои. Держи их подальше от квартиры, пока мы не узнаем, что случилось».

Она подняла взгляд на Бэра, ощущая себя плавающей в море без спасательной лодки.

– Я не знаю, как это сделать, или как так жить, – она вспомнила о детях, и ее охватил страх.

– Тебе и не обязательно, – заверил он ее. – Мы сделаем это. И никто из нас никогда не отправил бы вас на опасный путь.

Она посмотрела на Кристалл, которая произнесла.

– Я ему верю. Он разбирается в вещах, которые к нему не относятся, но я верю этому пижону.

Бэр засмеялся.

– Сладкая, ты еще ничего не видела.

– И он переживает насчет Кроу, который крутится возле меня, – усмехнулась Дикси. – Пожалуйста, – она обняла Джемму, повела ее к дивану и уселась вместе с ней. – Джемма, Трумэн самый лучший и преданный из всех людей, которых я знаю. Трудно отделить его от всего того, что произошло сегодня вечером, особенно когда ты так расстроена. Но помни, Трумэн никогда не употреблял наркотики. Он потратил всю свою жизнь, защищая Куинси, и очень дорого за это заплатил. Как бы он вас не любил, он уже не знает, как отключить эту функцию. И он любит тебя. Черт, этот мужчина так сильно любит тебя, он построил спальню и соорудил на кровать балдахины. Но правда в том, что ты должна копнуть глубже и задуматься о том, достаточно ли ты любишь его, чтобы иметь дело с наркотиками и Куинси. Потому что то, что произошло сегодня, может случиться снова. Возможно, и нет, но все же это возможно, и только ты можешь решить, слишком ли важно это для тебя, чтобы справиться с этим.

***

Трумэн постучал в дверь квартиры Джеммы. Было 7:30 утра, и он не спал всю ночь. Дверь медленно открылась, и Джемма прыгнула в его объятья. Он написал ей несколько часов назад, что Куинси пришел в сознание, и ее короткие ответ «Хорошо. Я люблю тебя» успокоил его. Но это было ничто по сравнению с тем, как держать в объятьях женщину, которую любишь.

– Я так волновалась, – она целовала его щеки, губы, потом снова щеки.

Он впитывал каждую секунду ее внимания, и постепенно его мир наполнялся красками.

– Привет, детка, – он потерся своим носом о ее, нуждаясь в своих тайных традициях настолько, насколько ему были нужны слова. – Я скучал по тебе.

– Я тоже. Ты в порядке? Как Куинси? – она осматривала его лицо, и он знал, что адски выглядит. Пока она не оказалась в его руках, он тоже чувствовал себя адски. Теперь он чувствовал себя изнуренным, но значительно лучше.

– Да. Пойдем внутрь, и я все тебе расскажу.

Он обнаружил Дикси, сидящую с Линкольном на руках, и Бэра, лежащего на диване, его голова покоилась на подушке, а глаза были закрыты. Он наклонился и поцеловал Линкольна, пока Бэр поднимался на ноги.

– Все хорошо? – спросил его Бэр и быстро обнял.

– Да, – он огляделся. – Где Кеннеди?

– Тумэн, – Кеннеди бежала по коридору, за ней Кристалл, у обеих волосы были завязаны в хвостики с большими розовыми бантами.

Он поднял Кеннеди на руки и крепко обнял.

– У нее любовь ко всем вещам Джеммы, – Кристалл тряхнула головой, от чего длинный черный хвост качнулся из стороны в сторону.

Кеннеди выскользнула из его объятий и пошла к Бэру, освободив руки Трумэна, которому снова потребовалось обнять Джемму.

– Спасибо вам за все, ребята.

Кристалл положила руку на бедро, и взглянула на него.

– Всегда, пожалуйста. Но мы не уйдем, пока не узнаем новости.

– Я почему-то так и подумал, но я должен присесть. Я валюсь с ног, – он опустился на диван, потянув Джемму сесть рядом с ним, и схватился за переносицу, пытаясь понять, с чего начать.

– Куинси в реабилитационном центре, – наконец сказал он.

– Где он? – спросили одновременно Джемма и Бэр.

– Он опустился на самое дно, – взглянув на Кеннеди, он старался тщательнее подбирать слова. – Он был должен парню денег, ему повезло, что они не…, – он не хотел произносить перед Кеннеди слово «убить». У него наконец-то появилась надежда очиститься и стать для Трумэна тем братом, каким ему предначертано было быть.

– Они знают, где ты живешь? – спросил Бэр.

Трумэн покачал головой.

– Они сбросили его с моста. Он прошел семь миль к моему дому и рухнул.

– Так, безопасно ли возвращаться туда? – осторожно спросила Джемма.

– Да, но мне хотелось бы поговорить с тобой об этом, после того, как я немного посплю.

– Хорошо, – она коснулась его руки и улыбнулась.

Простое проявление привязанности согрело его душу.

– Это вынужденная реабилитация? – спросил Бэр.

– Нет. Он пошел на это добровольно. Это была его идея. Он сказал, что задумывался обо всем этом с тех пор, как я прогнал его от мастерской, – он сжал руку Джеммы. – Он может уйти в любой момент, но это 30-ти дневная программа, с возможностью продления до 90 дней, если он будет в этом нуждаться.

– Чувак, как ты себе это представляешь? – откликнулся Бэр.

– Что хорошего в деньгах, если вы не используете их, чтобы помочь своей семье? – он использовал свои сбережения, и если ему придется работать в два раза больше, чтобы помочь брату, который ему нужен, он сделает это.

– Я услышал тебя, – Бэр коснулся руки Кристалл. – Пойдем, сладкая. Давай оставим, этих ребят в покое.

– Я тебе не «сладкая», – огрызнулась Кристалл.

Бэр усмехнулся.

Кристалл обняла Джемму.

– Ребята, вы хотите, чтобы я забрала детей на несколько часов и дала вам отдохнуть?

– Нет, – ответила Джемма. – Я думаю, Трумэн нуждается в них здесь.

Она так хорошо его знала.

– В любом случае, спасибо, Кристалл. Я ценю это предложение, – он обнял ее, а затем забрал Линкольна у Дикси. – Спасибо вам за то, что остались и помогли.

Дикси обняла его.

– Не переживайте, как и на счет няни. Если что, я всегда рядом.

– Спасибо, Дикс.

После того, как все ушли, он присел на пол расположив Линкольна между ног и Джемму рядом с собой.

– Как ты себя чувствуешь на самом деле? – спросила Джемма ласково.

Он наблюдал, как Кеннеди играет со своими игрушками, смотрел на маленький кулачок Линкольна, сильно обхвативший его указательный палец.

– Я чувствую облегчение и надежду, но я также знаю, как это происходит с наркоманами. Они могут хотеть быть чистыми, но одно мгновение – и они снова готовы отправиться на поиски дракона.

– Я никогда не испытывала ничего подобного. Прошлой ночью я очень испугалась. Это было похоже на то, как ты рос? – она поднялась на колени и положила руку ему на плечо.

Было неловко от того, как он нуждался и жаждал ее прикосновений.

– Прости, детка. Мне ненавистно, что тебе и детям пришлось пройти через это. Когда мы росли, я был настолько занят заботой о Куинси, что все остальное, казалось неважным. Поход в школу был отсрочкой, а возвращение домой – настоящим кошмаром. Последняя ночь, когда я увидел Куинси, лежащего там, меня отбросило прямо туда, в мое прошлое. Туда, где моя мать уходила после того, как мы возвращались со школы, и появлялась только через несколько дней, – он взял ее лицо в свои ладони и сказал: – Я не хочу, чтобы ты или дети когда-либо в жизни еще раз с этим столкнулись. Если Куинси не очистится, я поступлю с ним по закону, и он больше не вернется.

Она покачала головой, ее глаза были серьезными.

– Ты не можешь этого сделать. Потому как если сейчас он не готов, то когда-нибудь может стать готов изменить свою жизнь. И если тебя не будет, чтобы помочь, то ему некуда будет податься.

– Иисус, Джемма. Что я сделал, чтобы заслужить тебя?

– Я задаю себе аналогичный вопрос, Тру. Дикси сказала мне несколько вещей, которые заставили меня задуматься о нас прошлой ночью. Я ничего не хочу менять в тебе. Я была честна, когда сказала, что испугалась, и обо всех своих сомнениях я догадалась ночью. Потому как я никогда не была вблизи подобных вещей – наркотиков или алкоголя, или даже байкеров, – она сделала паузу, закусывая нижнюю губу. – Но я также никогда не была счастливей и не чувствовала себя любимей за всю свою жизнь, чем в те моменты, когда я нахожусь рядом с тобой. И я люблю твоих детей, и я знаю, что, когда мы вместе, то в безопасности. Ты заботишься о нас так, как раньше заботился о брате. Я не знаю, как справиться с тем, что переживает Куинси, но ведь ты раньше и не знал, как воспитывать детей. Я верю, что мы нашли друг друга не просто так, и я знаю, что ты поможешь мне правильно вести себя с Куинси, если уж на то пошло.

Линкольн похлопал Трумэна по ноге, и они оба взглянули на улыбающееся лицо малыша.

– Видишь?– сказала она. – Линкольн тоже верит в нас.

– Иди сюда, дорогая, – он прижал ее к себе. – Я так счастлив наконец-то вернуться домой.

– Но мы в моей квартире, – заметила она. – Мы никогда не проводим здесь время.

– Ты и дети – мой дом, Джем. Где бы вы ни были – это то место, где я хочу быть.

Она нежно прижалась к его губам.

– Я тоже.

– Я всю ночь думал о квартире. Я не думаю, что рискованно там находиться, но я хочу, чтобы вы чувствовали себя в безопасности. Поэтому, если ты не хочешь жить там, я пойму.

– Я знаю, что ты не оставишь меня и детей там, где будет опасно, так что я в порядке, и если ты говоришь, что там безопасно, то мы вернемся туда. Кроме того, она понизила голос до шепота, – в тех стенах хранится история наших тайных сексуальных ночей и все вещи, которые привели нас туда, где сейчас мы находимся в отношениях. И картины на автомобилях – история твоей жизни, которые, как я знаю, много значат для тебя, даже если ты написал их с намерением никогда не оглядываться назад. Я не могу представить, чтобы меня там не было.

Глава 21

Джемма и Кристалл сидели в задней части магазина и обсуждали график предстоящих мероприятий на следующую неделю, но мозг Джеммы отказывался сосредотачиваться на работе. Прошло чуть больше двух недель с тех пор, как Куинси отправился на реабилитацию, и Трумэн попросил Дикси приглядеть за детьми, чтобы он смог сегодня днем его навестить. Он не говорил много о Куинси с той ночи на Хэллоуин, и он так занят финальными работами и покраской спальни, что Джемма начала склоняться к мысли о том, что он намеренно тянет время, чтобы все обдумать и прийти к правильному решению. Вечером она работала допоздна, а когда возвращалась, находила темную, бушующую эмоциями живопись. Она знала, что он борется с собой, и когда пыталась заговорить с ним об этом, то он словно переставал дышать. Нет, он не послал ее. Ему просто нечего было сказать, необходимо было подождать. Время покажет. Теперь все зависит от него. Она чувствовала, что бездействие убивало его. Его убивало то, что он не может вмешаться и помочь брату пройти реабилитацию, чтобы результат был положительным, и то, что она видело его таким, разбивало ей сердце.

– Я думаю, что у нас должны быть пирожные в виде пенисов, – сказала Кристалл.

– Угу, – она надеялась, что визит прошел хорошо, и жалела, что он не позволил поехать с ним, но он просто хотел защитить ее от яда наркомании.

– Я спала с Трумэном.

– Угу, – ответила Джемма рассеяно.

Кристалл, схватила ее за плечи и потрясла.

– Женщина! Очнись!

Джемма потрусила головой, чтобы очистить мысли.

– Что? Извини! Я думала о визите Трумэна к Куинси.

– Ок, ты только что одобрила пирожные в виде пенисов на вечеринку Каннингемов, и ты абсолютно спокойно отнеслась к тому, что я переспала с твоим парнем.

– Что? – ее глаза чуть ли не вылезли из орбит. – Ты не сделала это!

– Конечно, нет, парень, которого я хочу, должен кое-что осознать, но, детка, нужно было сделать что-то, чтобы ты пришла в себя, ты летала в облаках, – она передвинула график на середину стола. – Хочешь поговорить об этом?

Джемма вздохнула.

– Не о чем разговаривать. Я просто переживаю за него. Он так нервничает, и я надеюсь, что Куинси его не подведет.

– Он большой мальчик. Если Куинси принимал, то он продолжит это делать, как и раньше, и это не зависит от того, сколько времени он принимает наркотики, правда?

– Наверное. Но я ненавижу мысль о том, что он пострадает.

– Это потому, что ты его ЛЮБИШЬ, – Кристалл мечтательно уставилась в потолок. – Ты влюбилась. И теперь тебе больно от того, что больно ему. Так это происходит, и ты это знаешь.

– Да, Крис. Я действительно его люблю. И я люблю его детей, как будто они мои. Хочешь знать, что самое необыкновенное? – Джемма не стала ждать ответа. – Он любит меня так же сильно. Это безумие. Он – та доброта и любовь, которую я искала всю жизнь, заключенная в одном человеке. А еще – он весь МОЙ!

Ее телефон зазвонил, и мысли испарились. Трумэн должен был быть в реабилитационном центре десять минут назад. Он переживал из-за того, что Куинси рано встает или откажется увидеться с ним, она надеялась, что он звонит не с плохими новостями. Она вытащила телефон, и застонала, когда увидела на экране «Мама».

– Ты все еще не сказала ей?

Джемма положила телефон на стол.

– Нет, и я не могу сделать это сейчас. Я слишком напугана.

Кристалл взяла телефон и протянула ей.

– Тогда это идеальное время, потому что она не испортит хороший день.

– Боже, я ненавижу, когда ты права, – она взяла телефон и отошла к кладовой, отвечая с неохотой. – Привет.

– Джеммалин, дорогая. Ты купила платье на благотворительный вечер?

Джемме следовало привыкнуть к тому, что мать пропускает вопрос о том, как она себя чувствует, и сразу переходит к делу, и даже после двадцати шести лет отсутствия интереса к ней со стороны матери боль не прошла.

– Я в порядке. Много работы. Спасибо, что спросила, – ответила она, несмотря на незаинтересованность матери. – Я купила очень красивое платье. Как ты? – она толкнула дверь склада ногой и прислонилась к ней, выслушивая привычный список дел матери, которыми та была занята в последнее время. Не дай Бог ее матери когда-либо сказать ей, что она чувствует или что скучает по ней.

– У меня все хорошо. Папа и я летали в Сан-Диего для переговоров с Мербанками, спа-центр там великолепный…

Джемма слушала целых пять минут, прежде чем прервать мать.

– Мам, извини, что перебиваю, но я на работе, так что…

– О, Боже. Прости. Я забыла, что ты управляешь магазином для маленьких девочек.

– «Бутик для принцесс», – однажды приятно было бы услышать, что мать гордится тем, чем она занимается, а не издевается над ее делом. У нее был счет в банке, который мать регулярно пополняла. Нормальные родители раздавали детям объятия, а не грязные деньги. Деньги сладкого папочки. Джемма работала в колледже и экономила почти каждый пенни, чтобы иметь возможность открыть магазин.

– Да, конечно же, тебе бы не пришлось это делать, если бы ты встретилась с одним из подходящих холостяков, которых я годами пробовала свести с тобой.

Ежегодная раздражающая установка.

Джемма глубоко вздохнула и сказала:

– Кстати о тех парнях, мама. Не делай, пожалуйста, этого в нынешнем году. Я кое с кем встречаюсь и не хочу отшивать одного из твоих друзей.

– Встречаешься с кем-то? Это серьезно? Чем он зарабатывает на жизнь? Я его знаю?

– Да, это серьезно. Он механик. И ты, определенно, его не знаешь, – слава Богу. А то ты бы могла отпугнуть его.

– Прости, дорогая. Ты сказала инженер-механик? – с надеждой спросила мать.

Джемма закатила глаза.

– Нет, мама. Механик, который работает с машинами.

Мать замолчала, и Джемма представила, как шестеренки крутятся в ее манипулирующей голове, пытаясь выяснить, как вытащить дочь из лап автомеханика.

Джемма молчала, пока тишина не стала невыносимой. Впитывая боль, она ненавидела свою мать, когда та неодобрительно говорила с ней.

– Тебе что-нибудь еще нужно?

– О, Джеммалайн. Ты знаешь, что ты делаешь? – обвинение слышалось громко и ясно.

– О чем ты говоришь, мама? – она не смогла сдержать раздражение.

– Ты взбунтовалась. Точно так же, как и открыв свой маленький магазин. Ты пытаешься… убить меня.

– Убить тебя? – Джемма подняла глаза к потолку.

– Ты всегда пыталась доказать свою независимость, отрицая то, что лучше для тебя.

– Вот новость, мам. Мне двадцать шесть лет. Мне не нужно кому-то что-то доказывать, кроме как себе. И я уже доказала, что я умная, способная и… – какого черта, я вообще с ней объясняюсь. – Мне нужно вернуться к работе.

– У этого «механика» есть имя? – она произнесла «механик», будто это название заразной болезни.

Преисполненная желанием заставить мать не говорить с ней в подобном тоне, она сказала.

– Моего парня зовут Трумэн Гритт, и, пожалуйста, мама, в следующий раз, когда будешь говорить о том, чем он зарабатывает на жизнь, не говори так, будто это грязное слово. Возможно, ты должна была вместе со мной ходить на уроки этикета.

– Джеммалин, это твой способ разговаривать с матерью?

Она закрыла глаза, желая быть лучше, чем ее мать. Я не чудовище, я лучше нее.

– Мне жаль, но Трумэн очень важен для меня, и я бы хотела, чтобы ты проявила к нему тоже уважение, что ты ожидаешь, что я продемонстрирую Уоррену.

– Папе, – поправила она ее.

Этот человек никогда не был отцом Джеммы, хотя и был не таким ужасным, как ее мать. Его никогда не было рядом, но когда приезжал, то не был плохим. Вокруг него был дорогой воздух, он держал доллары близко и в тепле, боясь остаться без них, только несколько слов вылетели из его уст изредка.

– Уоррен, мама. Мой отец покончил жизнь самоубийством. Ты ведь помнишь моего настоящего отца? – она знала, что поступает как полная сука, но мать просто довела ее до ручки.

Наступила тишина, и когда мать, наконец, заговорила, ее тон был почти грустным.

– Да, конечно помню, Джеммалайн. Он решил покинуть нас.

Сжимая руки в кулаки, она отказывалась кричать на женщину, которой даже не было там, когда она только узнала о смерти отца.

– Да, он сделал это. Но он все еще мой отец. Как я уже сказала, давай попытаемся быть цивилизованными людьми, когда говорим о важных для нас людях.

– Хорошо, дорогая. Этот… Трумэн, придет на благотворительный вечер?

Не в этой жизни.

– Нет, буду только я.

– Какой нормальный мужчина позволяет своей женщине появиться на таком мероприятии одной?

– Тот, у которого есть дети, о которых нужно заботиться. Мне нужно идти, мам. Встретимся на следующей неделе, – она отключилась, зная, что последует еще один упрек от матери, но ей было все равно. Она взглянула на часы. С облегчением поняла, что наступило время закрывать магазин, и вышла из подсобки.

– А теперь пойдем в «Сладкий леденец», – сказала она, когда взяла свой кошелек.

Кристалл, схватила сумочку и выбросила вверх кулак в торжествующем жесте.

– Ненавижу выпивку. Люблю мороженое!

Джемма бросила на нее невозмутимый взгляд, упорно сдерживая улыбку, чтобы поддержать подругу.

– Так много радости над моим несчастьем.

– Я имею в виду…

После небольшой паузы они обе расхохотались и в унисон сказали.

– Нет выпивке! – и направились к двери, чтобы затушить пожар ненависти ведерком прекрасного мороженого.