Текст книги "Счастье по соседству"

Автор книги: Мелисса Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

В этот суетный день им удалось отправить детей спать только после десяти часов вечера. Сцилла требовала колыбельную за колыбельной, Дженнифер послушно их напевала. Ной решил всех своих детей уложить на большой постели, потому что Тим непрестанно плакал. Роуди-Джесси взялся его утешать, а Сцилла обняла старшего брата и продолжала слушать колыбельные песни.

Со временем и Тим успокоился. Он изнемог в своих страданиях и уснул, вслед за ним уснули Роуди и Сцилла. Только тогда Дженнифер смогла выйти из спальни и присоединиться к Ною в гостиной. Женщина чувствовала усталость не меньше, чем остальные.

Она села возле Ноя, обняла его и сказала:

– Ну и денек сегодня выдался, уф!

Ной поцеловал ее в висок и прижал к себе.

– Теперь все кончено. С прошлой жизнью покончено навсегда, – негромко проговорил он. – Дженни, ты можешь сейчас дать мне ответ?

Дженнифер сидела, положив голову на грудь Ноя. Некоторое время она молчала, после чего произнесла:

– Столько всего произошло за последние несколько часов, столько изменилось…

– Но только не твое решение, – предположил Ной.

– Нам многое еще придется осмыслить в связи с последними известиями. Наверное, нам не следует торопиться, – благоразумно ушла от ответа она.

– Ты ни разу не взглянула на меня, пока я урезонивал Питера и Джен, напустившихся на тебя. Ты не была согласна с моими словами?

– Возможно, вообще не стоило ничего говорить, Ной.

– Ты отвергаешь меня по самой идиотской причине, Дженнифер. Нельзя отрекаться от человека, которого любишь, именно потому, что любишь. Все мы впятером пережили за последние годы предостаточно. Теперь мы можем быть вместе. Что бы ни было у тебя с Марком Макбрайдом, а у меня с Белиндой, все это осталось в прошлом. Я люблю тебя, Дженнифер Марч…

– Ной…

– Не перебивай меня, Дженни, – сказал Ной и еще крепче прижал ее к себе. – Ты потеряла своего сына из-за генетического дефекта, ты готова потерять мою любовь и любовь моих детей из-за страха, что такое может повториться вновь. Так ведь?

– Не совсем, – прошептала Дженнифер.

– Тогда объясни, что же тебя мучает, дорогая, – ласково потребовал Ной. – Ведь если я не смогу подарить тебе здорового ребенка, никто не сможет. Наверное, этому просто не суждено случиться. И как можно наказывать себя, меня, моих детей за то, что жизнь такова? Ответь, любимая.

– Зачем ты так говоришь, Ной? Это несправедливо, – с грустью в голосе упрекнула его Дженнифер.

– Твое нежелание связать со мной жизнь – вот что кажется мне несправедливым. Если бы ты не любила меня, я бы не стал тебя убеждать, но поскольку чувство взаимно, считаю преступным позволить тебе игнорировать его, – решительно проговорил он.

– Прости меня, Ной, – прошептала Дженнифер, – Сегодня, наверное, один из худших дней в моей жизни.

– Да, день не простой. Но, однако же, он многое прояснил, в наших отношениях в том числе. Тебя больше не должны мучить вопросы по поводу моей жены. Тебе известны все факты. Теперь ты знаешь, что мы вольны поступать так, как считаем нужным. Я хочу слышать твой ответ, Дженнифер.

Дженнифер Марч уже не верила собственным доводам, но и уговоры Ноя казались ей в большей степени продиктованными упрямством. Она не могла понять, для чего ему потребовалось строить эту иллюзию семьи, к чему нужен брак, в котором не будет общих для обоих супругов детей. Дженнифер была слишком привязана к своим юношеским представлениям о семье и не допускала иных трактовок.

Ей думалось, что проще прожить без друга и возлюбленного, чем без возможности родить ребенка от любимого мужчины. Возможно, она была еще молода, чтобы понять все ужасы обреченного на полное одиночество существа, но ей по-прежнему казалось, что любимая профессия способна заменить собой личную жизнь.

– Почему нельзя оставить все как есть? – устало спросила Ноя Дженнифер.

– Хочешь быть нам просто соседкой? Тебя больше устраивает роль воспитательницы при моих детях и подруги, приходящей ко мне по вечерам? Тебе настолько необходима эта территориальная и профессиональная дистанция от чужих для тебя людей?

– Вы мне не чужие, – возразила ему Дженнифер.

– Тогда тем более не понимаю, почему бы нам не жить вместе.

– Ты еще можешь найти своим детям более подходящую мать, с которой у тебя обязательно все получится. Эта женщина родит тебе здорового ребенка… – тихо произнесла Дженнифер.

– Какие благородные мысли! – насмешливо парировал Ной, приходя в раздражение. – Оставь это. Я не ищу никого другого. Все, что мне в этой жизни нужно, я уже нашел. Никогда не поверю, что ты искреннее думаешь так, как говоришь. Тебе, как любому нормальному человеку, нужно, чтобы рядом был кто-то любящий и преданный тебе. И я хочу быть таким человеком. Все остальное – игры и притворство. Если ты сама этого не понимаешь, мне очень жаль, – сурово подытожил Ной и встал с дивана. – Спасибо за помощь, но не смею больше задерживать… И не надо больше искать общения со мной и моими детьми, если ты не готова войти в нашу семью, – решительно объявил он и вышел из гостиной, ни разу не оглянувшись.

* * *

Полтора месяца спустя

– Папочка, противень-то горячий! Возьми рукавичку! – предупредительно советовал Тимоти, пристально наблюдающий за поварскими манипуляциями отца.

– Отличная идея, приятель. Только вот есть ли у нас такая рукавичка? – усомнился Ной, с преувеличенным вниманием глядя по сторонам.

Тимоти снял с крючка пеструю рукавицу и передал отцу.

– Да вот же она, пап.

Ной Бренниган стряпал столь полюбившуюся Сцилле и Роуди запеканку. А Тимоти считал нужным подстраховывать отца в этом непростом занятии.

Признаться, Ноя это немного нервировало. Ему не хотелось показаться неловким в глазах старшего сына, поэтому он все свои кулинарные попытки старался шутливо обыгрывать, благодаря этому их пребывание на кухне превращалось в развеселый аттракцион.

– Ну как, приятель, считаешь ли ты, что пора разрезать и раскладывать по тарелкам? – спросил Ной.

– Конечно, все проголодались, – заверил отца старший сын.

– Тогда бери младших и отправляйтесь мыть руки. Да поспешите, иначе голодный повар сам все съест, – пригрозил Ной, и Тимоти кинулся звать Сциллу и Роуди.

Ной разложил запеканку по тарелкам, затем налил детям их любимое какао. Тимоти, Сцилла и Роуди не заставили себя долго ждать.

Роуди активнее старших отправлял запеканку в рот кусочек за кусочком, Тимоти же, наоборот, лениво ковырялся вилкой и нехотя жевал.

– Ты что же это, работник, так плохо ешь? – скрывая обеспокоенность шуткой, спросил его Ной.

– Да так… не хочется что-то, – промямлил сын.

– А говорил, все проголодались, – упрекнул его отец. – Невкусно, что ли?

– Вкусно, – вяло ответил Тимоти.

– Тогда в чем дело, можешь ты нормально сказать? – не выдержал Ной.

Тимоти отложил вилку в сторону.

– Почему ты поссорился с Дженни? Роуди и Сцилла так ее любили, – возмутился он, и Сцилла кивнула, подтверждая его слова.

– Это дело взрослых, сын, – сухо произнес Ной.

– Ты всегда так говоришь, когда сам не знаешь ответа, – упрекнул отца Тимоти.

– Прекрати, – огрызнулся отец и почти не разговаривал со своими детьми этим вечером.

Дженнифер Марч насторожилась и напряженно прислушалась. Тихий и настойчивый шорох не давал ей расслабиться. Она спустилась вниз, но не стала включать электричество, поскольку первый этаж дома был щедро залит лунный светом.

Не то шорох, не то стук, не то скрежет доносился со стороны веранды.

Дженнифер тихо прошла туда, ступая босыми ногами.

– Дженни, Дженни, Дженни, – монотонно звал ее приглушенный детский голос.

Дженнифер отдернула занавеску и увидела взъерошенную голову Тимоти Бреннигана, тянущегося на цыпочках к ее окну.

– Тимми, милый, что ты здесь делаешь в такой час? Заходи, – проговорила Дженнифер, открыв дверь на веранду. – Что случилось?

– Я ничего не понимаю, – встревоженно признался Тимоти Бренниган. – Ты больше не любишь Сциллу и Роуди?

– Ну что ты такое говоришь, дорогой! Как же я могу не любить их. Тебя я тоже очень люблю, Тимоти, – серьезно произнесла Дженнифер.

– Тогда почему? Почему ты теперь не занимаешься с ними, как с другими детьми? Что-то произошло? Ты уже не дружишь с моим папой. Он тебя обидел, это так? Почему мы больше не едим вместе, не ходим никуда, как прежде?

Взволнованные вопросы мальчика застали Дженнифер врасплох.

Да, за последние полтора месяца жизнь двух соседних домов сильно переменилась. Дженнифер могла честно признаться, что не желала разлада, но это случилось.

В голосе Тимоти явственно звучал упрек:

– Сцилла и Роуди скучают. И папа тоскует, хоть и отказывается признаваться. Ты поссорилась с ним и из-за этого не хочешь видеться с нами, да, Дженни? Я ведь тоже очень скучаю по тебе.

– Папе известно, что ты сейчас у меня, Тимми? Он не будет тебя искать? – спросила своего гостя Дженнифер, не зная, какими словами отвечать этому неравнодушному мальчику.

– Я боюсь, Дженни, – проговорил Тимоти вместо ответа.

– Чего ты боишься, дорогой?

– За папу…

– А что с ним?

– Он изменился, – доверительно сообщил Тимоти.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно выясняла Дженнифер.

– Папа постоянно грустит, стоит его застать одного… А чтобы мы не заметили, старается все время хохмить и дурачиться. Он забавный, но очень печальный. А когда я задаю ему вопросы, он делается раздражительным и даже кричит. Он давно не кричал на меня просто для того, чтобы я отвязался.

– Ну, Тимми, мальчик мой, ты должен быть более терпеливым. Ты же знаешь, что случилось с твоей мамой. Папа не может не переживать. Дай ему срок, и все наладится, – постаралась успокоить его Дженнифер.

– Как ты не понимаешь, Дженни?! – взвился тонкий голосок Тимоти. – Это же из-за тоски! Когда мама пропала, папа был совсем другим… собранным, строгим.

– А теперь?

– Он как будто потерялся, – сообщил Тимоти.

– И ты полагаешь…

– Ты ведь была ему другом, Дженни? Почему ты так поступаешь с ним? – прямо спросил ее мальчик.

– Это очень непростой вопрос. Между взрослыми все не так однозначно, как между детьми. Да, я была ему другом, но…

– Не надо, Дженни. Отец тоже постоянно убеждает меня, что в делах взрослых мне ничего не понять. Но это вранье! – гневно выкрикнул Тимми. – Все очень просто. Ты не хочешь нас знать! – выпалил он и хотел бежать, но Дженнифер остановила мальчика за руку.

– Все дело в том, Тимми, – тихо проговорила она, чувствуя, как слезы подступают к горлу, – что твой папа предложил мне стать его женой. А я отказалась.

– Отказалась? Но почему, Дженни? Тебе не нравится мой отец?

– Нравится, – кивнула Дженнифер.

– Я все понял! Это из-за меня ты ему отказала, да? Из-за того, что я тогда ругался, убегал и не хотел тебя знать? Но это… прости меня. Я никогда больше так не сделаю. Честное-пречестное слово, – проникновенно заверил ее мальчик.

– Нет-нет, Тимми, ты тут ни при чем, – поспешила возразить ему Дженнифер. – Ты хороший мальчик. Я никогда не держала зла на тебя.

– Ты не хочешь быть нашей мамой?

– Нет, Тимми, это не так. Но у меня есть личные проблемы, – нехотя призналась Дженнифер.

– Какие?

– Я не могу тебе о них рассказать, – со слезами на глазах прошептала Дженнифер и обняла парнишку за плечи.

– Если бы ты рассказала, мой папа смог бы тебе помочь, – простодушно проговорил Тимоти. – Мой папа многое умеет, он мастер.

– Я знаю, дорогой. Но в моем случае ничего уже нельзя изменить, потому что поработала смерть.

– У тебя кто-то умер? – прочувствованно спросил ее Тимми, и его глаза тоже увлажнились.

– Да, – скупо ответила Дженнифер, сглотнула ком в горле.

– Кто?

– Мой сын, – выдавила из себя она, и слезы ручьем побежали по щекам. – Два года назад умер мой любимый сынок, ему было три года, и звали его Коди. Все три года своей короткой жизни он тяжело болел. Он родился с этой болезнью, потому что ему ее передала я.

– Но ты ведь не хотела? Это просто так получилось?

– Ты умный мальчик, Тимми. Ты все понимаешь. Я не хотела такого своему сыну. И я больше такого не допущу. Поэтому никогда не выйду замуж – ни за твоего папу, ни за кого другого.

– А Роуди похож на твоего сына? – осторожно спросил мальчик.

– У Роуди такой же голосок, – ответила, нежно улыбнувшись, Дженнифер.

– Роуди не помнит нашей мамы. Ты могла бы стать ему мамой, – ласково произнес мальчик.

– Зачем ты уговариваешь меня, Тимми?

– Я просто хочу, чтобы все наконец-то были счастливы, – проговорил он и разразился слезами.

Дженнифер сжала маленького миротворца в своих объятьях и горячо поцеловала в лоб.

– Так ты считаешь, что твой папа скучает? – спросила она, утерев слезы.

– Да, Дженни, – авторитетно заверил ее Тимоти Бренниган.

– Тимми, ты самый лучший ребенок из всех, каких я знаю, – убежденно похвалила его Дженнифер. – Ты можешь сделать все в точности, как я тебе скажу? – осведомилась она, набрав воздуха в легкие и хитро улыбнувшись.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Огонь опять потух. С несдерживаемым возгласом раздражения Ной вновь черканул длинной лучинкой с серой на конце и приставил ее к растопке, которую традиционно исполняли скомканные старые газеты и калька неудавшихся чертежей. И снова с треском разгорелось пламя, осветив каминный угол гостиной. Алые языки стали множиться, всполохи сделались ровнее, а порывы их – ритмичнее, замерцали угольные брикеты, растопка из бумаг и газет быстро обратилась в седой прах, а изъязвленная пламенем поверхность угольев тлела и давала уютное тепло, наполняя гостиную терпким аппетитным ароматом и ненавязчивым потрескиванием.

Ной с удовлетворением отошел от камина и опустился на диван напротив. Но, недолго просидев, уставившись на каминную решетку, привстал, подался всем туловищем вперед и нервозно поворошил старинной кочергой с витой рукоятью брикеты угля в жерле камина. Затем вновь сел на диван, вытянул ноги, скрестил руки на груди и откинул голову на спинку, прикрыв глаза и настраиваясь на умиротворяющие звуки, которые издавало рубиновое пламя, медленно поедая уголь.

Он внушал себе, что жизнь прекрасна, что все идет своим чередом, что больше ничего непредвиденного, нежелательного, экстремального ему не грозит.

Он не видел Дженнифер Марч уже более полутора месяцев и полагал, что так оно к лучшему. Им не придется придумывать способ объяснить все детям, а потом изыскивать возможности примирить ее образ жизни с его образом жизни. Благодаря этому разрыву Ной избавлен от необходимости балансировать между «хочу» и «можно». Он сам себе хозяин. Чувство, которое чуть было не поработило его, осталось без ответа, и повторять этот опыту Ноя не было желания.

Каждый принял свое решение. Не следует ни на кого пенять.

Хотя Питер и Джен готовились предпринять новый крестовый поход, но на этот раз их жажда справедливости не должна затронуть Ноя Бреннигана. Они были совершенно правы в своем желании найти убийцу дочери. Полицейские единодушно выражали объективные сомнения, однако все их утверждения, что по свежим-то следам не всегда удается установить правонарушителя, а уж с трехлетней давностью и подавно, оставляли стариков равнодушными. Но на то было их право.

Для Ноя же оставалось неизменным одно обстоятельство. Мать его детям уже ничто не сможет вернуть. А поэтому он должен ограничить себя во всех эгоистических мотивах и постараться компенсировать им этот ощутимый недостаток ласки и тепла. Что он и делал с момента исчезновения Белинды, словно искупая этим десятилетие, потраченное на карьеру и развитие собственного бизнеса в Сиднее.

Несмотря на все невзгоды, отметившие его семью в последнее время, Ной предпочитал ни о чем не жалеть. Он многое вынес из этих испытаний. Никакое благоденствие не смогло бы так сроднить его с собственными детьми. Все трое, включая шепелявого несмышленыша Роуди-Джесси, всем сердцем болели друг за друга и за своего отца. Они интуитивно почувствовали, что в их жизни произошел серьезный перелом.

Тимоти учился сдерживать не только слезы, но и гнев. Он испытывал теперь потребность делиться с отцом своими переживаниями, да только отец не всегда мог ответить сыну тем же.

У Ноя оставалось много такого, что он не в состоянии был осмыслить до самого последнего предела.

Ной был убежден, что тоска по Дженнифер – явление временное, быстропроходящее. Он должен был доказать ей, тестю и теще, консультанту социальной службы, всем окружающим, самому себе, что в семье без матери дети тоже могут быть счастливы. Ной знал, что это ему по плечу. Каждый день, осваивая что-то из бытовых премудростей, он подтверждал свою теорию, что ни Дженнифер Марч, ни другая женщина не требуются ему для поддержания уюта в доме и комфортной обстановки для всех членов семьи. Он тратил на это все свои силы, совмещая с выполнением архитектурных заказов, но был при этом весьма доволен собой. И приветствовал такую занятость, поскольку времени и сил на обдумывание всяких глупых переживаний у него совершенно не оставалось.

Сегодня был тот редкий вечер, когда Ной решил разжечь камин – скорее из каприза, чем по необходимости, а затем, расположившись на диване, закрыл глаза и занялся осмыслением своего житья-бытья. И, как часто бывало в таких случаях, с горечью, но с гордостью он начал размышлять над тем, как сумел отказать себе в малом ради большего. Малым он называл свои мужские влечения, а большим – спокойствие, благополучие и счастье своих детей. Он втайне подумывал и над тем, как могла бы сложиться жизнь всех пятерых, согласись Дженнифер Марч стать его женой, но неизменно приходил к выводу, что проблем избежать тогда не удалось бы, и мысленно благодарил свою соседку за категорический отказ, в свое время сильно ранивший его честолюбие…

– Папа, – раздался сдавленный голос Тимоти, который давно должен был спать.

Ной мгновенно распахнул глаза, подался вперед и уставился на своего старшего сына.

– Папа, – повторил Тимоти еще более осторожно.

– В чем дело, Тим? Почему ты все еще не в постели? Немедленно отправляйся к себе, – категорически распорядился Ной. – Через пятнадцать минут приду и проверю.

– Папа, я собираюсь… сделать тебе приятный сюрприз, – сбивчиво объявил мальчик смущенный, нет, оскорбленный тем, что с ним все еще разговаривают как с маленьким.

– Что это еще за приятный сюрприз? – заведомо предубежденно спросил сына Ной.

– Так… маленькая просьба, – замялся Тимми.

– Сюрприз и просьба – это разные вещи, сынок, – авторитетно изрек Ной.

– Я знаю, пап. Просто сходи, пожалуйста, к мисс Марч, – выпалил Тимоти.

– К Дженнифер?! – с изумлением и возмущением воскликнул Ной.

– Да, папа… Сходи к ней, – кротко, но настоятельно проговорил сын.

– Что мне там делать?

– Сходи…

Минутой позже Ной Бренниган стоял на ее крыльце. Он хотел постучать, но потом решил просто открыть дверь и войти.

– Дженнифер! – крикнул Ной.

Вместо ответа явилась сама женщина. Она возникла на лестничном пролете и начала неторопливо спускаться по ступеням, облаченная в лунный полумрак.

– Ной, – тихо проговорила она.

Бренниган подошел к лестнице, молча дожидаясь, когда она сойдет к нему. Затем он обнял ее за талию и прочувствованно поцеловал в губы.

– Ты моя, – резко объявил Ной, словно в яростном споре.

– А ты мой, – отозвалась она и заливисто рассмеялась.

Ной Бренниган сжал Дженнифер в своих объятьях и смотрел в ее лицо, политое сочащимся в окна лунным светом. Голова женщины была запрокинута, русалочьи волосы стекали по ее плечам и рукам Ноя. Лицо Дженнифер выражало спокойствие и решимость.

– Ты станешь моей женой?

– Да, любимый, – прошептала Дженнифер в ответ.

– Будешь матерью моим детям?

– Да, любимый, – покорно повторила она.

– И никогда не оставишь нас?

– Никогда, Ной, – твердо сказала она и покачала головой.

– Тогда я возьму тебя в жены, Дженнифер Марч, – подытожил мужчина.

– А я обещаю, что это тебе еще аукнется, – шутливо пригрозила Дженнифер. – Я хочу, чтобы свадьба была пышной и чтобы все мои родственники, близкие и дальние, получили приглашение на наше бракосочетание.

– Меня это не пугает, – мужественно заверил ее Ной. – Будут присутствовать все, кто успеет к нашей церемонии, потому что она состоится так скоро, как это позволят формальности. Или ты думаешь, что я соглашусь еще сколько-нибудь ждать, чтобы услышать от тебя «да»?

– Ной Бренниган, как же я по тебе скучала! – призналась Дженнифер и обвила его за шею.

– Что такое сделал Тимоти, чтобы выдавить из тебя согласие, чего не удалось мне? – осведомился гордый отец.

– Могу сказать лишь, что ты вырастил удивительного сына, Ной. Он болеет за тебя всей душой, так же как за Сциллу и Джесси. Тимоти замечательный. Не каждый на его месте стал бы стремиться, чтобы все близкие ему люди были счастливы.

– Это в нем есть, – согласился Ной. – Я долгое время был несправедлив к собственному сыну, считая его эгоистичным, взбалмошным, проблемным. А он всего лишь хотел разобраться и изменить ситуацию к лучшему. Иногда мы совершенно не понимаем собственных детей, – с сожалением произнес он.

– Наше счастье, если мы можем удивляться и учиться у них… Завтра утром мы обо всем расскажем твоим детям.

– Нашим детям, – поправил ее Ной.

– Конечно же, нашим… – охотно согласилась она. – Я испеку их любимые печенья, наготовлю какао, и мы это пышно отпразднуем. Как ты думаешь, Сцилла и Роуди обрадуются?

– Празднику или помолвке?

– Помолвке.

– Без сомнения! – заверил невесту Ной Бренниган.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.