Текст книги "Счастье по соседству"

Автор книги: Мелисса Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ной курсировал у дверей в детское крыло местной клиники, без интереса прочитывая объявления, ненадолго задерживаясь у просветительских стендов. И ускорял шаг вблизи двери с табличкой «Мэгги Горнер, шеф-консультант социальной службы».Вокруг царила гнетущая больничная тишина.

Ему уже много раз приходилось слышать все эти уверения, которые не умаляли груза вины. Слишком часто за последние три года звучали неубедительные увещевания, что он не может заменить своим детям мать, что человеку свойственно ошибаться, что при его занятости ошибки тем более неизбежны… Он не знал, кого вообще можно утешить подобными доводами, которые лишь раздражали, подчеркивая ограниченность его возможностей. Но и обвинить себя в неподобающем исполнении отцовских обязанностей он никому бы не позволил. Для своих троих детей Ной Бренниган делал все.

В желании держать жизнь детей под контролем он доходил до паранойи – главной причины напряжения в его доме. Тогда он заставлял себя ослабить хватку и неизменно сожалел об этом впоследствии.

Ноя не впервые вызывали в кабинет консультанта социальной службы. Это случалось регулярно и в Сиднее и здесь с тех пор, как его дети остались без материнского внимания. Теперь ему приходилось доказывать представителям власти, что его дети ничем не обделены и имеют надлежащий уход. Это казалось Ною Бреннигану оскорбительным.

Он остановился, когда распахнулась дверь кабинета и на пороге появилась приятная женщина в темно-синем брючном костюме строгого фасона.

– Заходите, мистер Бренниган. Я Рейчел Хаув, секретарь мисс Горнер. Она просила передать вам свои извинения, поскольку задерживается в отделении скорой помощи.

– Что-то случилось? – спросила Дженнифер Марч, которая все это время тихо сидела в коридоре.

– Нашли утонувшего младенца. Вы могли прочитать это сообщение во вчерашних газетах, – обратилась к Дженнифер секретарь мисс Горнер. – Мэгги выясняет подробности этого происшествия. Вчера она весь день общалась с родителями погибшего ребенка, а сегодня консультируется с медиками. На очереди патологоанатом, он сейчас занимается трупом малыша.

Дженнифер стоически выслушала весь этот отчет, но на последней фразе, прозаически произнесенной Рейчел Хаув, всхлипнула и зажала рот рукой.

Ной обернулся на этот безрадостный звук.

Рейчел бросилась к Дженнифер и виновато пролепетала:

– Прошу меня простить, миссис Марч, я сказала это не подумав. Мне не следовало…

– Все нормально, Рейчел, – взяв себя в руки, проговорила Дженнифер. – Я действительно читала о случившемся в газетах.

– Мэгги пыталась связаться с вами, мистер Бренниган, – Рейчел вновь повернулась к Ною, – но не успела застать вас дома. Более подробную информацию вы могли бы найти на своем автоответчике. Но раз уж вы приехали, предлагаю вам дождаться Мэгги здесь или в кафе, что неподалеку от клиники. Замечательное, должна признать, кафе. Уютное и тихое.

– Что скажешь, Дженнифер? – обратился к соседке Ной.

– Хорошо, – безразлично отозвалась та.

Ной выслушал рассказ Рейчел о том, как лучше пройти к рекомендованному кафе, взял Дженнифер под руку и повел ее по коридорам на свежий воздух. Непосредственная реакция Дженнифер на объявление о смерти младенца и неуклюжие извинения Рейчел заставили Ноя насторожиться. С преувеличенной обходительностью он заглянул ей в глаза, усаживая ее за столик в упомянутом кафе, и произнес:

– Уже половина двенадцатого. Может быть, не станем ограничиваться кофе? Имеет смысл перекусить. Надеюсь, ты не будешь возражать, Дженни.

Дженнифер Марч удивленно посмотрела на Ноя, настолько неестественным показалось ей его галантное многословие. Она заставила себя улыбнуться, но лишь коротко кивнула в ответ.

К столику подошел официант, и Ной заказал ланч. Когда официант удалился, Дженнифер прошептала:

– Бедные родители… Боже, какая короткая жизнь! Береги своих детей, Ной. Больше ничего не могу сказать. Береги их.

– Стараюсь, – ответил Ной. – Тебе известно, насколько мне это удается… Кажется, у меня вообще нет от тебя никаких секретов, – добавил он, поразмыслив.

Дженнифер подняла на Ноя влажные глаза и отчеканила:

– Коди Джеймс Макбрайд.

– Кто это? – спросил Ной.

– Так звали моего сына. Марку не понравилась идея назвать его Коди, и он дал сыну второе имя – Джеймс. А я называла крошку Коди, – силясь не заплакать, проговорила Дженнифер.

– Сколько ему было? – прошептал Ной.

– Три года. Врожденная патология легких. Мы знали, что он умрет, – тихо вздохнула Дженнифер. – Можно сказать, что мы жили в больнице. Марк не выдержал этого мучительного медленного угасания. И его можно понять… Марк винил неудачное сочетание генов. Он сказал, что нам не следует больше пытаться. Хотя доктора его опасения не подтверждали, ведь это достаточно редкая патология, но Марк был убежден, что наши с ним дети обречены.

– Если бы я знал, Дженни…

– Два года прошло… Ты даже не представляешь, какой ты счастливчик, Ной.

– Но у тебя ведь могут быть и другие дети, – проговорил Ной и тут же осекся, виновато посмотрев на женщину.

– Не думаю, – сухо произнесла она. – Марк ушел, поскольку доктора, выясняя причину заболевания Коди, провели генетические тесты. Оказалось, что проблема была во мне. Это я передала своему ребенку смертельно опасное наследство.

– Но при другом сочетании генов это может не повториться.

– Никаких гарантий нет. А если еще один несчастный ребенок умрет по моей вине, из-за моего женского эгоизма? – взволнованно вопрошала она. – Нет, Ной. Марк был прав. Детей нужно рождать для того, чтобы они жили, а не умирали… Я уже смирилась и научилась быть счастлива с тем, что есть у меня теперь, а о большем даже не смею мечтать.

Решив воздержаться от возможных высказываний, Ной сострадательно посмотрел на женщину напротив.

– Перестань, – проговорила она, смутившись. – Это не греческая трагедия. Это простая человеческая жизнь. Мы обязаны принимать ее такой, какая она есть.

– Поллианна, – сказал Ной и рассмеялся. – Ты можешь усыновить или удочерить ребенка, и даже не одного. Можешь выйти замуж за мужчину с ребенком…

– Я всегда хотела иметь большую семью, Ной. Троих, четверых детей… Но замуж я выходила по любви, а не ради приплода, – сухо проговорила Дженнифер.

– Прости, если своими глупыми разговорами обидел тебя, – отозвался Ной.

– Все существа на свете заслуживают любви и трепетного отношения. И не следует подменять одно другим. Я всегда была убеждена, что женой нужно становиться ради любви к мужу, матерью – ради любви к детям. Сейчас же я стала воспитателем из-за любви к профессии. Я не стремлюсь выклянчивать любовное отношение своих воспитанников, поскольку сознаю, что никогда не заменю им родителей даже на время, и не пытаюсь делать это.

– Тебе невозможно противоречить, Дженни. И все же я постараюсь, – решительно проговорил Ной. – Что, если ты ошибаешься? Господь создал тебя матерью. Это очевидно. Но ты не позволяешь себе реализоваться. Ты ограничиваешь свою истинную миссию суррогатным служением. Я догадываюсь, что смирение потребовало от тебя огромных усилий. Но борьба требует еще большей силы воли. Я уверен, эта сила в тебе есть.

Дженнифер Марч снисходительно улыбнулась, решив оставить без комментариев это эмоциональное высказывание своего друга. Тем более что официант принес их заказ.

– Далеко не все в жизни происходит так, как нам хочется, – проговорила она, ковыряя вилкой в тарелке с салатом. – Рано или поздно, но однажды каждому приходится это признать. Я надеюсь, что поняла это вовремя, поэтому и сумела перенаправить свою энергию в то русло, где она сможет принести больше пользы окружающим меня людям.

– Забудь про окружающих тебя людей! – вспылил Ной.

– Тогда мне придется забыть и о тебе и твоих детях, – шутливо заметила она.

– Мы это переживем, – парировал мужчина.

– Вот как? – внимательно посмотрела на него Дженнифер.

– Прости, я не это имел в виду. Просто твой личный интерес должен иметь для тебя большее значение. Люди с их бытовыми проблемами не могут составлять смысл твоей жизни. Я верю в позитивный настрой и восхищаюсь твоим самообладанием, но может настать день, когда ты почувствуешь себя очень одинокой и опустошенной, лишенной личных привязанностей, и тогда…

– Такой день не настанет, Ной, – перебила его Дженнифер.

– Откуда ты знаешь, Дженни? Даже семейные люди не застрахованы от такого. Я говорю это не ради того, чтобы нагнать на тебя страху, – осторожно заверил ее сосед.

– Слушай, Ной, ответь откровенно. Что ты инкриминируешь мне? – полушутя-полусерьезно спросила его Дженнифер Марч.

– Я не понимаю тебя, Дженни, – промямлил Ной, опустив глаза в тарелку.

– Позволь не поверить. Ты отлично понял, о чем я тебя спросила, – уверенно проговорила Дженнифер.

– Только то, что ты недооцениваешь себя, зарываешь собственный дар, наплевав на свою женскую судьбу. Только это, – доверительно произнес Ной.

– Восхитительно! – иронически отозвалась она. – Давай я буду платить тебе по доллару за каждое такое обвинение.

– Люди всегда стремятся обратить в шутку особо мучающие их темы, – заметил Ной.

– Извини, что не приветствую это аутодафе, – холодно парировала женщина, не глядя на своего собеседника.

– Нет, – категорически ответил на ее звонок дядя Джо. – Ни в коем случае не приезжайте сейчас. Мы с Тимоти очень заняты. Освободимся не ранее шести вечера. Тогда и созвонимся.

Покачав головой, Дженнифер усмехнулась. Дядя Джо умел нагнать мистического тумана. Интриговать людей и втихаря подготавливать всяческие неожиданности было его хобби. Если он вовлек в это еще и Тимоти Бреннигана, стоило ожидать чего-то сногсшибательного.

Дженнифер могла бы передать все услышанное Ною, но с этим были сложности. Она не знала, куда отправился Ной, оставив у нее Сциллу и Роуди, но он все еще не появлялся. Так долго Ной еще никогда не отсутствовал.

В последние дни Тима постоянно забирал к себе дядя Джо, от которого мальчишка возвращался с загадочным свечением в глазах, а о своих занятиях почти не распространялся ни с отцом, ни с Дженнифер.

Со времени их последнего серьезного разговора в кафе Дженнифер и Ной от силы перебросились десятком ничего не значащих фраз. И неудивительно, ведь каждому из них было о чем задуматься. Дженни по-прежнему была очень ласкова с его детьми, что для Ноя оставалось определяющим в общении с этой женщиной. Однако он в очередной раз утвердился в мысли, что чем меньше знаешь о человеке, тем проще с ним контактировать; правда, результаты такого общения не всегда можно предсказать заранее, что и было красноречиво доказано на примере его брака с Белиндой.

В половине шестого появился Ной. Он подъехал на своем автомобиле к воротам гаража и из окна салона крикнул Сцилле и Роуди, игравшим во дворе под бдительным надзором сидевшей на веранде Дженнифер:

– Ребята, папа вернулся!

Дети хором поприветствовали своего отца.

– Подарки? – коротко спросила Сцилла, которой маленькие презенты казались непременным атрибутом его возвращения после долгого отсутствия.

– Увы, детка, – разочаровал он свою дочь. – В следующий раз обязательно… Тимоти еще не вернулся? – обратился он затем к Дженнифер.

– Я созванивалась с дядей Джо, спросила, когда его лучше забрать.

– И что он ответил?

– После шести. Дядя Джо намекнул, что они развернули глобальную деятельность. Подробности мне не известны, – Дженнифер постаралась придать своему голосу непринужденную интонацию.

– Ты не спросила, Тимоти выполнил домашнее задание? – потребовал ответа Ной.

– Разве не ты обговаривал с дядей Джо условия, когда он вызвался проводить время с твоим сыном? – строго осадила она своего соседа, который, по ее мнению, нарушил границы дозволенного.

Но Ной не смутился.

– Я забочусь о сыне, а не об условностях! – объявил он, уловив недовольство в голосе Дженнифер. – Сцилла, Роуди, идемте домой! – позвал он своих детей, и они тотчас подчинились.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Я обещал Тимоти молчать об этом. Слушай, Ной, не стоит беспокоиться. У твоего сына есть кое-какие свои дела, но можешь быть полностью уверен, я бы не допустил, чтобы ребенку что-то угрожало, – эмоционально ручался дядя Джо, стоя напротив еле сдерживающего гнев Ной Бреннигана. – Я дал мальчику клятву и не мог ее нарушить. У него и без меня проблемы с доверием к взрослым.

– Обещания, клятвы… Что вообще происходит? Военный переворот, заговор? Почему все знают, как растить детей, кроме их собственного отца? Вы что же, думаете, будто мои требования – пустой звук? По-твоему, именно это должен усвоить мой сын, общаясь с тобой? – свирепел Ной.

– Не нужно так говорить, парень. Просто доверься своему сыну, – твердо произнес дядя Джо.

– Довериться восьмилетнему ребенку со склонностями к побегам из дома? Это ты мне предлагаешь, Джо? Я правильно тебя понял? – не желал уняться в своем гневе Ной Бренниган, взволнованный и любящий отец.

– Дай ему время, и Тимоти тебя удивит, – пообещал дядя Джо.

– Вот только сюрпризов от вас обоих мне не хватает!

– Если ты будешь неустанно надзирать за Тимоти, то не позволишь раскрыться его инициативе и самостоятельности. Он добрый разумный мальчик, даже в баловстве он знает, когда следует остановиться. Не стоит думать о собственных детях, будто бы они только и норовят совершить какой-нибудь опасный проступок, если не злодеяние. Поверь мне, это не так, – решительно проговорил дядя Джо.

– Господи, ну почему все, у кого нет собственных детей, стремятся поучать меня? Почему все думают, будто точно знают, что такое воспитание? Все, кроме меня? Ты не представляешь, каково это, когда тебе звонит пятилетний сын, который только научился набирать мой телефонный номер, и кричит, прямо-таки рыдает в трубку, что не знает, как ему поступить. Потому что нянечка ушла, не дождавшись возвращения моей жены, не удосужившись перед этим позвонить мне и сказать, что оговоренное время вышло, поскольку, видишь ли, она обещала посидеть с детьми всего пару часов, пока моя жена ходит по магазинам. А грудной Роуди плачет, потому что некому взять его на руки и перепеленать, а двухлетняя Сцилла шныряет по всему дому и спешит реализовать все то, что ей обычно запрещают делать взрослые. И посреди всего этого бардака один только Тим пытается что-то предпринять, сумев связаться со мной. Ты не можешь представить моего состояния, когда я, вынужденный прервать встречу с заказчиками, в час пик стремлюсь домой, стою в пробках, гадаю, что теперь с моими детьми, где, в конце концов, Белинда? Как вообще такое стало возможным? Вот именно так, к твоему сведению, и рушится жизнь. Ты собираешься утром на работу, целуешь жену и детей, не чаешь дурного, а вечером оказываешься в другой реальности, где напуганные дети, которых невозможно успокоить, пропавшая жена, упертые полицейские, отказывающиеся начать поиски до истечения положенных часов с момента исчезновения человека. И даже начав эти поиски, он стараются уличить меня, оставшегося с трем детьми, как будто мужчина только к этому может стремиться, создавая семью. И к чему я итоге пришел? Мои дети растут без матери, у меня эмоционально неустойчивый сын, поведение которого подобно Везувию. Я буду надзирать за ним, даже если он меня за это возненавидит. Его ненависть я смогу пережить, а вот несчастный случай – никогда, – жестко подытожил Ной, своей убежденностью лишив Джо всяческих аргументов.

– Ной, Тим скоро вернется домой, – тихо заверил его дядя Джо.

– Ему завтра в школу. Я не хочу сидеть сложа руки. Либо ты говоришь мне, где мой сын, либо я звоню Фреду Шербруку, и тебе придется иметь дело с полицией, – категорически резюмировал Ной Бренниган.

– Ты станешь впутывать в семейные дела сержанта Шербрука?

– Я поступлю так, как того велит здравый смысл, – отчеканил Ной.

– Тим?! – воскликнул Ной, счастливый, но сердитый, увидев сына, подъезжающего на новеньком велосипеде к дому. – Откуда у тебя этот велосипед, Тим? – бросился он навстречу мальчику. – Где ты взял этот велосипед, отвечай?!

– Пап, посмотри какой он красивый! Гляди, какие классные шины, какой никель, какая эмаль! Вот видишь, багажник, он очень вместительный. В него не только инструменты войдут! Ну же, он ведь нравится тебе, папа! Мой велосипед! – Тимоти весь светился счастьем.

Сцилла и Роуди высыпали из дома навстречу брату и принялись осматривать и ощупывать новое транспортное средство. Отец продолжал гневно смотреть на Тима, испытывая его молчанием. Но Тим был невозмутим. Счастье переполняло его. Он шутя шлепал по рукам маленького брата и сестру, которые тянулись потрогать никель и эмаль, сияющие крылья и красивую раму.

– Ты собираешься отвечать на вопрос отца?! – сурово спросил сына Ной.

Резкость этого вопроса стерла улыбку с лица мальчика. Тимоти гневно раздул ноздри и процедил:

– Это мой велосипед. Я его заслужил!

– Объяснись! – потребовал отец.

– Я же не требую с тебя объяснений, – дерзко парировал сын.

– Этого еще не хватало! – вскипел Ной, грозно склонившись над мальчиком.

– Я терплю твои отношения с Дженнифер! Весь город только об этом и судачит, – выплеснул Тим то, что давно наболело у него на сердце.

– Я взрослый человек и не стану тебя спрашивать, с кем мне быть. Дорасти до моего возраста, тогда поговорим.

– Но ты женат на моей маме! – прокричал мальчик.

– Да, я был женат на ней. Но прошло почти три года. Это большой срок, сын. Не я бросил семью. Не я оставил детей…

– Но если бы ты хотел ее вернуть… – всхлипнул Тим. – Ты не знаешь, что с ней. Тебе это просто безразлично. Что, если ей нужна наша помощь? Ты забыл маму и не ждешь ее. А я жду. Мы бы смогли найти ее, если бы ты только захотел, – щедро сыпал упреками парнишка.

– Ты помнишь, как это было. Мама ушла в магазин, сказала, что будет через час-полтора. Она пригласила нянечку, поскольку очень часто так делала. А в тот раз она не вернулась. Если бы ее можно было найти, то полиции это удалось бы. Люди в депрессии иногда совершают непоправимые ошибки.

– Это ты виноват в ее болезни! – выпалил Тим.

– Я полюбил твою маму еще тогда, когда нам было по тринадцать. И мечтал прожить с ней всю свою жизнь. Я был самым счастливым человеком, когда она не страдала от своей болезни. Я многократно пытался обратить ее внимание на участившиеся недомогания, но она уверяла меня, что все в порядке. Рождение Роуди усугубило ее состояние. Я видел это и старался выводить вашу маму из этой подавленности. Но невозможно лечить человека, который активно противится этому. Доктора выписали ей препараты, но либо она их не принимала, либо они ей не помогли, сейчас это уже невозможно выяснить наверняка. Не все можно исправить, Тим. Ты должен понимать это. И искать виновных бесполезно. Я не собираюсь слагать с себя свою долю вины. И теперь, задним числом, можно присочинить многое, но тогда я сделал все возможное, чтобы помочь твоей маме, помочь всем нам.

– Я не верю тебе!

– Мне не хотелось рассказывать тебе об этом, Тимми, но твоя мама несколько раз порывалась от нас уйти. Сначала она просто оставалась ночевать у бабушки и дедушки, потом задерживалась на несколько дней.

– Я знаю, – процедил Тим. – Бабушка и дедушка говорили мне.

– О чем? – настороженно спросил Ной.

– О том, что она хотела уйти от тебя и что она не мертва. Они-то ищут маму по-настоящему, а не так, как ты. Они сейчас живут в кемпинге возле Баллины.

– Откуда ты знаешь, Тим?

– Они позвонили и предупредили меня, что переехали туда из Сиднея, – пробормотал Тим.

– Странно. Они ничего мне об этом не говорили. Я передавал им содержание всех отчетов полиции и частного детектива, все эти годы держал их в курсе. Они же ни словом не обмолвились, что тоже ищут маму. Это очень странно, Тимоти. Я собираюсь поговорить с Питером и Джен, не случайно же они отправились в Баллину.

Дом погрузился в молчание. Тимоти озадачил своего отца.

Ной Бренниган все годы своего супружества имел очень сложные отношения с родителями Белинды. Те не разделяли стремления Ноя создать большую семью. Они винили его в том, что он привязывает их дочь к очагу, лишает ее возможности самореализации. Подобно Тимоти, они винили его в депрессиях дочери. Однако Ной так и не смог понять, в чем же они видели возможность самореализации дочери.

Сам он многократно пытался выяснить, чего хотела Белинда. Чем бы она желала заглушить свою тоску. Но она не дала ему такого ответа.

Ной любил свою жену и не требовал от нее невозможного. Как мог, он стремился облегчить ее участь. И всякий раз искренне радовался, когда она беременела очередным ребенком. Он окружал ее нежностью и заботой, всегда предлагал свое участие и помощь в любом деле, надеясь этим смягчить ее эмоциональные проблемы. Но все прекратилось внезапно.

Бренниган часто вспоминал утро того рокового дня, пытаясь обнаружить признаки трагедии в словах и поведении Белинды, он уже многократно проанализировал все свои поступки, раздумывая, что бы могло спровоцировать ее уход, но ничего не приходило на ум. Все было как всегда. Возможно, это «как всегда» и сгубило его семейную жизнь, решил в итоге Ной. Но ничего нельзя было уже вернуть.

И он не знал, как относиться к сведениям о том, что тесть с тещей принялись активно разыскивать три года спустя свою дочь. Он не знал, что послужило толчком к подобному поступку, насколько это осмысленно ими обоими. Тем более что из-за этого начинания Питера и Джен у Тимоти вновь появилась надежда обрести потерянную мать. И эта надежда могла закончиться для мальчика очередным разочарованием, очередным нервным срывом.

Ной был не на шутку озадачен всем случившимся. Он не желал очередных сюрпризов. В его жизни хватало драматических неожиданностей. Он уже перепробовал всякие стратегии воспитания детей и взаимоотношений с окружающими людьми. Ничто не дало благих результатов. Он решил больше не миндальничать ни с посторонними, ни с собственными детьми.

Ему хотелось почувствовать наконец уверенность. Он готов был любить свою супругу до последнего вздоха, но ее больше не было с ним. Ной желал своим детям только самого лучшего в этой жизни, но не мог пустить их взросление на самотек. Он решил затянуть гайки в своей судьбе, вступив в новую суровую фазу борьбы за лучшую жизнь для своих детей.

– Спать! – сухо скомандовал Ной Бренниган и, убедившись, что его команда выполнена, уединился в своем рабочем кабинете.