Текст книги "Счастье по соседству"

Автор книги: Мелисса Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Ной, ты ошибаешься, – неуверенно пролепетала Дженнифер, отводя глаза. – С Марком мы расстались по-доброму.

– Вот уж не поверю, – возразил на это Ной. – Ему нужно было постараться, чтобы ты расплакалась, ты не относишься к тем женщинам, что льют слезы по пустякам, – убежденно произнес он.

– У любого человека бывают минуты слабости…

– Но у каждой такой минуты слабости есть своя предыстория, – парировал Ной. – И ты мне сейчас расскажешь, что же заставило тебя плакать.

– Я не считаю возможными обсуждать с тобой многое, что касается моей жизни, Ной. Ты должен это понимать. Нас больше разделяет, чем сближает. Сейчас мы вместе и нам хорошо, но этот период быстро закончится. А именно тогда, когда ты заберешь от дедушки и бабушки своих детей. И никто не знает, что будет дальше. Неделя – это, согласись, короткий срок, – констатировала Дженнифер.

– Не желаете выпить? Могу предложить яблочный сок, имбирный эль, холодную воду, – радушно прервала их диалог официантка.

– Нет, спасибо, – недовольным тоном отозвался Ной. – Скажи мне, Дженнифер. Ты ведь уже все решила, да? Что бы я ни предпринимал, ты не будешь со мной. Я прав? – сурово спросил он.

Дженнифер нервно облизнула губы и опустила глаза. Это стало исчерпывающим ответом на вопрос Ноя.

– Напрасно ты думаешь, что я плакала из-за того, что мне якобы сказал Марк. Нет, Ной. Это не так. Марк принял мои доводы спокойно. Меня даже поразила его смиренность. Он больше не думает о том, что мог бы иметь других здоровых детей – со мной или без меня. Его не волнует больше плохая наследственность с моей стороны. И еще Марк признался, почему тогда ушел от меня. Он был уверен, что не нужен мне. Это была целиком моя вина. Я заставила его думать, что Коди для меня превыше нашего брака, – с трудом призналась Дженнифер. – После смерти Коди он несколько раз порывался вернуться ко мне, однако я всякий раз оставалась одна. Не могу сказать, что мы не любили друг друга. Любили. Но, видимо, недостаточно сильно. Но если для меня Коди был всем, то Марк не мог смириться с таким положением дел. Он хотел быть не только отцом, но и мужем.

– Болезнь и смерть ребенка – это самое суровое испытание для супругов. Не все семьи могу пройти его с честью. И теперь не имеет смысла анализировать, по какой именно причине распался ваш брак. Это могла быть и невымытая тарелка, не выброшенный мусор. Ты можешь винить себя, что поставила Коди на первое место, не уделяла мужу достаточного внимания, однако и ему, я уверен, есть в чем себя упрекнуть. Если бы вы хотели быть вместе, то смогли бы преодолеть это. Но вы позволили разрушительным обстоятельствам возобладать и решить все за вас. Я же так не могу. Теперь я стремлюсь руководствоваться единственным принципом: ничего не кончено, пока я не опустил руки. Если ты захочешь изменить свою жизнь, Дженни, рассчитывай на мою помощь, – твердо произнес Ной. – Когда борешься за человека, полумеры недопустимы. Я потерял Белинду задолго до того, как она исчезла из жизни моих детей. Я никогда и не знал толком свою жену, хоть и любил ее безумно, спал с ней в одной постели, ел за одним столом, болел за нее, искренне веря, что был ей хорошим мужем. Но я ошибался. Видел перед собой не живого человека, а существо, которое мое воображение наделило набором желаемых признаков. Я внушал себе, что у Белинды просто не может быть никаких рациональных причин для уныния, отчаяния, депрессий. Ведь она по всем статьям считалась благополучной женщиной и просто обязана была чувствовать себя счастливой. А если этого не происходило, то ее взбалмошность становилась единственным удовлетворительным объяснением.

– Чего именно ты не сделал, желая ей помочь? – спросила Дженнифер.

– Не предпринял ни одной действенной попытки, чтобы ее понять. И еще мне следовало предоставить ей свободу, как только она впервые попросила меня об этом. Быть может, это дало бы ей импульс принять жизнь такой, какая она есть, а не страдать, опасаясь выдать свои чувства…

Дженни с сочувствием положила ладонь на его руку.

– Мы не планировали иметь третьего ребенка, – тихо признался Ной. – Когда Белинда узнала, что опять беременна, она выразила желание сделать аборт, и родители поддержали ее. Я же не мог позволить ей пойти на это. Не только из-за мужского самолюбия, но я испугался – прежде всего, за Белинду. Это стало бы поводом для ее последующего самобичевания. Поэтому я запретил ей даже думать об аборте и надеялся, что она поблагодарит меня со временем. Ведь Белинда всегда была фантастической матерью, не напрасно Тимоти по ней так скучает. Однако с каждым днем ожидания рождения нашего третьего ребенка Белинда погружалась в себя. Стала замкнутой, на все мои попытки выяснить, что ее гнетет, отделывалась неубедительными отговорками, что все в порядке. И меня это в конечном итоге устраивало. Я же был уверен, что должен напряженно трудиться, чтобы обеспечить благосостояние своей растущей семьи, поэтому со спокойной совестью отправлялся каждое утро на работу, а возвращался, когда младшие уже спали. Белинда все эти годы охраняла мою уверенность в собственной правоте. До того самого рокового дня, когда плачущий Тимоти позвонил мне в офис и сказал, что Роуди некому успокоить… Я видел, как изменилась Белинда после рождения Роуди. Она стала чуждаться не только меня, но и детей. Только тогда я обеспокоился по-настоящему. Доктора выписали ей какие-то таблетки, утверждая, что стресс, связанный с родами, нередко вызывает подобные симптомы. А я даже не знаю, принимала ли она их.

– Но это не дает права тестю и теще обвинять тебя в ее исчезновении. Они имели больше возможностей выяснить, что творится с их дочерью, – сказала Дженнифер.

– Белинда звонила матери каждый день. По меньшей мере три раза в неделю она ехала с детьми к своим родителям и проводила там по полдня. Теперь, когда я спрашиваю их, что же конкретно не устраивало Белинду, они разводят руками, ограничиваясь заявлениями в духе Роуди, что я просто «плофой дядя». Им важно доказать мне, что я в принципе не подходил их дочери. Подобные объяснения меня не устраивают.

– Почему ты мне рассказываешь мне об этом с такими подробностями? – спросила его Дженнифер.

– Чтобы ты знала всю правду обо мне. Я человек, который совершил множество ошибок, среди которых есть даже непоправимые. Сознанием этого я буду мучиться всю жизнь… И еще я очень одинок. Мой дом полон замечательных детей, но я не могу похвастать общением. Мне необходим человек, с которым мне было бы интересно говорить, молчать, просто быть. Выходи за меня, Дженнифер.

– Я не могу, – глухо ответила она и вздохнула.

– Послушай, я прошу тебя об этом не ради детей. А ради нас двоих. Что нам мешает любить друг друга?

– Нет, Ной. Я не могу согласиться на это, – упрямо повторила Дженнифер Марч. – Прости. Но лучше выяснить это прямо сейчас. Я не выйду за тебя, Ной.

– Грустно слышать, дорогая. Но я не сдаюсь. У нас с тобой впереди целая неделя. Я обязательно спрошу тебя еще раз, когда эта неделя подойдет к концу.

– И услышишь тот же ответ, Ной, – заверила его Дженнифер.

– Ты хочешь сказать, что не любишь меня? – сухо произнес он.

Дженнифер не ответила на его вопрос.

– Не отводи взгляд, Дженни, – продолжал Ной. – Ты любишь меня и знаешь о моих чувствах к тебе.

– Можно любить, но не быть женатыми, – робко проговорила она. – Ной, я больше не выйду замуж.

– Возможно, ты так и думала до сегодняшнего дня. Но я хочу, чтобы ты все тщательно взвесила… Я боюсь потерять тебя, Дженнифер, – проникновенно признался он, заглядывая ей в глаза.

Ной Бренниган сидел в своей гостиной и с интересом наблюдал, как Дженнифер, его подруга и возлюбленная, поглощает аппетитную пиццу. Почему-то его это зрелище увлекало не менее чем вкус лакомства.

Дженнифер ела самозабвенно, весь ее вид кричал о наслаждении. Ной готов был отказаться от своего кусочка и отдать его ей, лишь бы продлить созерцание. Благо пиццы было предостаточно.

В эти несколько дней, что Тимоти, Сцилла и Роуди жили у бабушки с дедушкой, Ной по-настоящему сумел разглядеть свою соседку. Только теперь он полюбил ее, хоть и был уверен прежде, что любит. Но то было лишь чувство безмерной симпатии. Теперь же его тянуло к ней невидимыми фибрами, сплетенными из желания, восторга, умиления и вновь желания.

Прежде он предпочитал думать о том, что матери лучше, чем Дженнифер Марч, для своих детей ему не найти. Теперь же стал склоняться к мнению, что такой возлюбленной никогда больше не встретит.

В его представлениях все сходилось как нельзя более удачно. Она любит его детей, его дети любят ее, и он сам ее тоже любит. Казалось бы, что еще нужно для общего счастья, чтобы вновь покой воцарился в доме Бренниганов?

Однако Дженнифер Марч, как и его жена, строго придерживалась своих внутренних мотивов, не пытаясь даже объясниться.

Ной открыл рот, чтобы сказать ей что-то игривое или нежное, правдивое или озорное. Но в этот момент за окном с нарастанием прогремел звук полицейской сирены, и Ной похолодел.

Не помня себя, он очутился у окна. Первые мысли были о Тимоти, Сцилле и Роуди.

– Фред?! Что случилось? Что-то с детьми?

Ной чувствовал себя больным, немощным, разбитым.

Сержант Фред Шербрук стоял напротив и чеканными официальными фразами докладывал, что Ною придется в ближайшее же время выехать в Сидней, поскольку следственные мероприятия установили личность искомой женщины и теперь требуется его присутствие на месте…

Ной не мог понять, хочет ли он всего этого.

Следовало радоваться за себя, за Питера, за Джен, за детей, следовало радоваться за саму Белинду.

Фред сразу предупредил, что ему известны далеко не все подробности дела, но Ной и не думал задавать ему какие-либо вопросы. Все происходящее казалось ему фантастическим сном. В один миг его жизнь раздвоилась и пошла по двум параллелям.

В одной он воссоединялся со своей некогда горячо любимой супругой Белиндой, вновь обосновывался в Сиднее, совестливо делал все, чтобы несчастье не повторилось. Во второй реальности он женился на Дженнифер и тихо жил до старости в этом пригороде в окружении детей.

Он боялся посмотреть на стоявшую рядом Дженнифер, которая наверняка тоже испытывала подобное смятение чувств.

– Дженнифер… – сделал над собой усилие Ной.

– Это не важно. Фред ждет тебя. Поезжай с ним, – поспешила опередить его Дженнифер с застывшей на лице улыбкой.

Она стремилась показать, что счастлива воссоединению семьи. А что же ей еще оставалось?

– Ты должна ехать со мной, Дженни! Ты нужна мне! – в отчаянии проговорил Ной Бренниган.

– Это невозможно. Ты сам знаешь, – глухо ответила Дженнифер.

– Фред, вам хотя бы известно, жива она или нет? – выпалил Ной Бренниган.

– Она мертва. Примите мои соболезнования, – отозвался Фред. – Труп найден более двух недель назад. Был проведен анализ ДНК, на основании которого можно со всей ответственностью утверждать, что покойница – ваша жена.

– Покойница – моя жена, – бессмысленно повторил Ной сиплым голосом. – При ней что-нибудь нашли? Записку какую-нибудь? – озвучил он свою последнюю надежду.

– Сожалею, Ной. Ничего.

– Как и всегда – одно непрерывное убийственное молчание, – тяжело подытожил Ной.

– О какой записке может идти речь, Ной? Ваша жена была убита.

– Убита?! Белинда была убита?! Боже! – ужаснулся Ной.

– По мнению патологоанатома, убийство непредумышленное. Случайная смерть. – Помолчав, Фред добавил: – Однако исследования показали, что причиной смерти послужил вовсе не пожар. Скорее…

– Вы хотите сказать, что Белинда сгорела?! – воскликнул, не дав полицейскому договорить, Ной.

– Не совсем так. Поэтому я и хотел поговорить с вами в приватной обстановке, – пояснил Фред Шербрук. – Ее нашли в пригороде близ Дюрела. Совершенно случайно. Рабочие проводили расчистку территории в соответствии с планом муниципалитета по развитию прибрежной полосы. Степень разложения тела позволяла провести анализ ДНК и сопоставить с параметрами ДНК ее родителей. Кроме того, обручальное кольцо на ее руке соответствует описанию, которое вы дали полицейским, ведшим поиски.

– Да, верно, кольцо. Оно было с надписью, – кивнул обескураженный Ной. – Но где она пропадала все это время, если обнаружили ее около Дюрела?

– Она не пропадала, Ной. Скорее всего, она погибла в день своего исчезновения. Ее нашли на пустоши в кустарниках. Это далеко от тех магазинов, которые она обычно посещала согласно отчетам детективов. Вероятно, в тот день, сказав, что отправляется по магазинам, она хотела прогуляться и направилась в сторону пляжей. Патологоанатом предположил, что на безлюдной дороге ее насмерть сбила машина, о чем свидетельствуют повреждения скелета, и водитель, чтобы скрыть свое преступление, отволок ее в высокий кустарник на пустыре и поджег… Простите меня, Ной. Глупо рассказывать об этом… так.

– Не нужно винить себя, Фред, – вяло произнес Ной. – Если честно, я был готов к чему угодно, только не к этому, – признался он.

– Родители Белинды уже оповещены. Они едут сюда вместе с вашими детьми, чтобы вы вместе смогли выехать в Сидней и совершить все необходимые формальности, – сообщил Фред, дружески похлопав Ноя Бреннигана по плечу, затем попрощался с Дженнифер и удалился.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

– Вероятно, будет лучше, если я пойду к себе? – спросила Дженнифер тихо.

Ной, который несколько минут после отбытия сержанта Шербрука простоял в полном молчании и неподвижности, резко повернулся на ее голос. Взгляд его выражал непонимание.

– К себе домой, – пояснила она.

– Нет, не нужно, – ответил он.

– Думаю, родителям твой жены будет неприятно застать меня здесь, – предположила женщина.

– Они тут ни при чем. Останься, – натужно проговорил Ной.

Дженнифер опустилась на диван и похлопала ладонью рядом с собой.

– Не стой так. Садись. О чем ты сейчас думаешь?

– Не знаю, Дженни. Наверное, ни о чем. Мне просто не по себе от этого известия, – признался Ной.

– Могу представить, – кивнула Дженнифер.

– Нет, это другое, – возразил он. – Почти три года я терялся в догадках, клял себя, честил ее. А все оказалось так подло. Одинокая женщина на проезжей части, сбитая безрассудным водителем, которого трусость заставила избавиться от тела таким отвратительным способом… Дженнифер, какая же это мерзость! Мать моих детей убили, а я могу думать только о собственных переживаниях.

– Ной, не суди себя. Это непроизвольная реакция. Новость стала для тебя шоком. То, что тебе лезет в голову сейчас, вовсе де обязательно отражает твои истинные чувства, – заверила его Дженнифер и обняла за плечи.

– Ты хочешь успокоить меня, – раздраженно отозвался Ной.

– Просто я знаю тебя, – уверенно произнесла Дженнифер. – Скажи, чем я могу тебе помочь?

– К сожалению, ничем. Я в растерянности, Дженни. Что я скажу Тимоти, Питеру и Джен?

– А что они тебе скажут, Ной? Это общая потеря. Они сейчас в такой же растерянности, как и ты. Не существует таких слов, чтобы можно было утешить человека в горе. И не старайся их подбирать. Все напрасно. Пройдет еще немало времени, прежде чем все вы до конца осознаете, что же произошло три года назад и во все последующие годы. Это придется сделать каждому для себя в отдельности. Ибо у родителей своя скорбь, у ребенка своя, не похожая на твою.

– Ты права, дорогая, спасибо, – обессилено кивнул он.

– Я оставлю тебя ненадолго. Сейчас приедут дети. Их нужно будет покормить.

– Не уходи, Дженни, – попытался задержать ее Ной.

– Так надо, дорогой. Сейчас тебе лучше побыть одному, – убежденно проговорила она.

– Дженнифер! – вновь окликнул ее Ной.

– Что?

– Я не понимаю, что происходит. Пытаюсь понять, но у меня ничего из этого не получается. Мою жену убили, сожгли, сокрыли ее тело. А я ничего не чувствую. Я все еще злюсь на нее.

– Инерция? – предположила Дженнифер.

– Нет… это другое, – возразил он. – Если бы она не отправилась на эту дурацкую прогулку, а пошла, как и собиралась, по магазинам, у ее детей была бы мать.

– Ты обманываешь себя, Ной. Но не позволяй себе и своем детям утвердиться в этом представлении. Чувства, которые сопровождают потерю любимого человека, всегда эгоистичны. Да и как может быть иначе, если чувствовать что-либо может только тот, кто остался жить, тот, кто вынужден хоронить своего любимого. Я тоже досадовала на Коди за то, что он родился таким, а не другим, унаследовал гены, которые нельзя было наследовать. Знаешь, какими были его слова перед смертью? «Я устал, мамочка, я больше не могу», – сказал мой сын. А я надеялась, что он позволит мне продолжить борьбу за его жизнь. Он же предпочел закрыть глаза и перестать дышать. Ты представить не можешь, как я была зла. Слабый ребенок, как он мог не поверить мне, что я его спасу?! – негодовала я. Каждому из вас, Ной, следует помнить то, что у вашей трагедии только один виновный. И это не Белинда, которая вышла на незапланированную прогулку, и не ты, который был якобы нечуток к ее переживаниям. Виновен подлый водитель. Он не только отнял у Белинды жизнь, но и сокрыл это, ввергнув вас всех в трехлетний ад… А зол ты только потому, что любил ее и не готов даже спустя три года смириться с этой потерей. Поэтому не внушай себе, будто ничего не чувствуешь. Ты чувствуешь достаточно для овдовевшего супруга… Пойду сделаю тебе кофе… Просто подумай, как правильнее объяснить случившееся Тимми. Потому что этот день он будет помнить до конца своей жизни, – посоветовала Ною Дженнифер, поднимаясь с дивана.

– Может быть… – глухо отозвался Ной. – Все смешалось в голове. Я не знаю, как объясню это сыну.

– Ты увидишь его, и слова сами придут, – проговорила Дженнифер и поцеловала Ноя в щеку.

Ной удержал ее за руку и обнял, снова усадив возле себя.

– Теперь ты мне нужна больше, чем когда бы то ни было, – признался ей он.

– Хорошо, я останусь, – тихо согласилась Дженнифер.

Ной стиснул ее в своих объятьях и начал осыпать поцелуями лицо ошеломленной женщины. Затем впился губами в ее шею, проводя ладонями по полной груди.

– Пойдем, – повлек он ее за собой, поднимаясь.

– Куда?! – недоуменно воскликнула Дженнифер.

– В спальню, – сипло ответил Ной.

– В спальню?! – еще сильнее удивилась она.

– Да. Я хочу этого.

– Но сейчас… не самый подходящий момент, Ной. Мне лучше уйти, – благоразумно отстранилась от очередного поцелуя Дженнифер.

– Я не отпущу тебя, Дженни. Никогда, – клятвенно пообещал мужчина.

– Но дети могут с минуты на минуту вернуться, дорогой, – напомнила она.

– Ладно, любимая… Тогда до вечера. Обещаешь? – требовательно спросил он.

– Мы не знаем, что будет через пять минут. Как получится… – рассудительно парировала она, понимая, что в этот миг Ной не в себе.

– Не уходи, Дженни. Я знаю, ты опасаешься, что, застав тебя здесь, Тимоти, или Питер, или Джен поведут себя не корректно по отношению к тебе. Не бойся, любимая, я этого не допущу, – пылко заявил Ной. – Я все решил и не изменю свое намерение. Рано или поздно Тимми все поймет, я в этом уверен.

– Хорошо-хорошо, Ной. Я останусь, если ты так на этом настаиваешь, – утихомирила его Дженнифер.

В это время к дому Бренниганов подъехал большой семейный автомобиль Питера и Джен, и из него высыпали Сцилла и Роуди, затем вышел более хмурый, чем обычно, Тимоти.

– Возможно, Питер и Джен останутся здесь переночевать, – тихо оповестил Дженнифер Ной, направляясь к двери.

– Папочка, мы дома! – напевно объявила Сцилла. – Деда с бабушкой говорят, что есть новости о маме?! – с сомнением изрекла девочка, кинувшись на руки к отцу.

– К сожалению, не самые приятные, детка, – отчеканил Ной, дождавшись, пока и тесть с тещей покажутся из машины. – Полицейские установили, что ваша мама скончалась три года назад. Все то время, что мы ее искали, она нигде не пропадала, она уже была мертва. Так что, дети, ваша мама не оставляла вас. Она стала жертвой несчастного случая, так объяснила ее смерть полиция.

– Нет! Нет! Ты снова все мне врешь, отец! – прокричал Тимоти.

– К великому сожалению, это так, – хрипло объявил дед и сжал плечи Тимми. – Нашей Лини больше нет.

– Вам все уже рассказали, Питер? – спросил тестя Ной.

– Да. Нам позвонили из агентства. Сказали, что это был банальный наезд и бегство с места дорожно-транспортного происшествия. Но нужно же было этим извергам спрятать тело так, что его три года не могли найти. Надеюсь, им за это воздастся! – гневно прохрипел старик, в то время как его пожилая супруга тихо роняла слезы.

Один Роуди пребывал в приподнятом настроении, оказавшись дома…

Семья медленно и скорбно вошла со двора в дом.

Дженнифер стоя поприветствовала всех и принесла свои соболезнования.

Сцилла, которая быстро поняла, что известие печально, подошла к Дженнифер и позволила той себя пожалеть. Дженнифер погладила дипломатичную девочку по голове, украдкой наблюдая за Тимоти и родителями погибшей матери детей.

Она присела на кресло в дальнем углу комнаты, и Сцилла, утомленная дорогой, почти тотчас уснула, примостившись у нее на коленях.

Ной был весь внимание к Тимоти. Он потрепал сына по плечу и проговорил:

– Ты должен усвоить одно, сынок: мама очень тебя любила и никогда не оставляла. Во всех наших подозрениях на ее счет мы виноваты сами.

Тимоти опустил голову и тяжело вздохнул. Мальчик мужественно крепился, но не выдержал и взорвался слезами. Ной поднял его как маленького и крепко прижал к своей груди. Тимоти покорно уткнулся мокрым лицом в отцовское плечо и обнял Ноя за шею.

– Папа, папочка, – причитал Тимоти. – Прости меня, ты ни в чем не виноват. Дженни, моя мама мертва! – прокричал он, повернув заплаканное лицо к Дженнифер, и вновь прижался к отцовскому плечу.

– Я знаю, дорогой, – тихо произнесла Дженнифер.

– Что здесь делает эта женщина? – брезгливо проговорила мать Белинды, но Ной, утешавший сына, проигнорировал ее вопрос.

– Ты нам объяснишь, что она здесь делает? Эти сцены не для посторонних, Ной, – гневно повторил вслед за своей супругой Питер.

– Дженнифер Марч не посторонняя, а мой самый близкий друг. Она была со мной, когда я узнал о случившемся с Белиндой. А еще она воспитатель Сциллы и Роуди. Им с ней комфортно, – сухо проговорил Ной Бренниган.

– Я требую, чтобы она ушла! – властно заявила пожилая женщина.

– Требовать будете у себя дома. Не забывайтесь, – пресек дальнейшие возражения Ной. – Я любил вашу дочь с тринадцати лет, я на все готов был ради нее. Вы же категорически отказывались смириться с ее выбором, даже когда Белинда стала моей супругой. За те годы, что мы жили вместе, вы даже подстрекали ее на развод. Я же стремился уважать ваше родительское мнение и ни разу не высказался вразрез ему. Теперь у вас нет права голоса. Запомните это. Если вы станете настраивать своих внуков против моих друзей и знакомых, я запрещу вам видеться с ними, – исчерпывающе высказался Ной.

– Ты только час назад узнал, что твоя жена мертва, а уже привел в дом другую женщину! – поднялся со своего места Питер. – Что за срам ты разводишь на глазах у моих внуков! А если бы Белинда была жива и вернулась, как бы ты объяснил эту, с позволения сказать, дружбу?

– Если бы Белинда вдруг вернулась после многолетнего отсутствия, я бы ей вообще ничего не стал объяснять, – процедил Ной. – А что касается наших отношений с мисс Марч, она вошла в мою жизнь и жизнь моих детей задолго до того, как я узнал о трагической гибели Белинды. Она ладит с Тимоти, ее полюбили Сцилла и Роуди…

– Зачем ты приучил мальчика к этой собачьей кличке – Роуди? – вновь вскипел Питер, перебив Ноя. – Белинда нарекла его Джесси!

– Это ничего не меняет, – спокойно продолжал Ной. – Каждый из моих детей знал свою мать и запомнил ее. А со временем Роуди, или, если хотите, Джесси, тоже узнает, что она была замечательной доброй женщиной. Ни Дженнифер, ни я никогда не покусимся на место Белинды в сердцах детей, но подменять настоящее прошлым никто из нас не станет, – твердо проговорил Ной, после чего мать Белинды вновь разразилась потоком слез.

– Гляди-ка, как заговорил, – презрительно фыркнул Питер, глядя на зятя.

– Достаточно! – оборвал старика Ной. – Эта тема закрыта. Три года вы безнаказанно обвиняли меня во всех смертных грехах, а я молчал из уважения к вашим переживаниям. Вы за моей спиной вбивали ложные надежды и измышления в голову моего сына. Теперь, когда все прояснилось, я намерен положить этому конец. Либо вы начнете соблюдать приличия, либо мы не сможем больше общаться, – поставил ультиматум Ной.

– Джен, мы уходим, – объявил Питер.

– Но… дорогой… – пролепетала заплаканная старушка.

– Нам нужно возвращаться в Сидней, – категорически объявил Питер.

– Дети, попрощайтесь с бабушкой и дедушкой, – сказал Ной, хладнокровно провожая спесивых стариков до двери.