Текст книги "Сюрприз для отца-одиночки (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Минкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Я чувствую, как двигаются ее мышцы, когда она заканчивает укладываться, и я сильнее разминаю узел.

– Хорошо, – говорит она. – Чертовски хорошо, Тео.

– Может быть, я и прирожденный мастер в этом деле, – говорю я, ухмыляясь. – Просто еще одна вещь, которую нужно добавить к списку врожденных талантов.

– Не надо задирать нос, – говорит она. – Мой стиль преподавания предусматривает либеральное использование похвалы.

Я смеюсь и увеличиваю нажим. Я чувствую, как узел расслабляется, а затем напряжение спадает. Я ощупываю все вокруг, но больше не чувствую узел.

– Наверное, у меня получилось? – спрашиваю я.

– Это был самый легкий случай, – отвечает она.

– Ну, конечно, – говорю я, закатывая глаза.

Я работаю вокруг всей ее спины. Я нахожу еще два узла: один внизу – у нее на пояснице, другой вверху – на шее. Я разминаю нижний, но мне никак не удается справиться с верхним.

– А вот этот крепко засел, – бормочу я.

– Шея – это очень хитрая часть тела, – говорит она. – Если не знаешь, что к чему, то ты не можешь просто вдавить костяшки пальцев в позвоночник пациента. Оставь, Тео.

– Думаю, что смогу справиться... – я упираюсь костяшками пальцев в ее позвоночник.

– Ай! – вскрикивает она, все ее тело напрягается, и она приподнимается на локтях. Она снова смотрит на меня с яростным хмурым взглядом, но я не смотрю на ее лицо. Я смотрю на ее полностью обнаженную грудь. Ее грудь выглядит невероятно, даже свисая вниз, как сейчас они выглядят упругими. Ее чертовы соски так и умоляют, чтобы их пососали, и...

Она ловит мой взгляд. Ее лицо заливает румянец, и она падает обратно, все еще глядя на меня.

– Извини, – говорю я.

Она закатывает глаза.

– Я хотел сказать, что совершенно не раскаиваюсь, потому что они выглядят чертовски привлекательно.

Она нервно смеется:

– Думаю, ты уже закончил со спиной. Я не хочу, чтобы ты снова трогал мой позвоночник. Если бы это был экзамен в школе массажа, ты бы его провалил.

– Не думаю, что в первый же день меня бы экзаменовали, – говорю я, в свою защиту.

– Ну, – говорит Наоми. – Учитывая, насколько ты прирожден и искусен во всем, они могли бы сделать ускоренную программу для такого таланта, как ты, и она могла бы включать в себя экзамен в первый же день.

– Приму к сведению, – говорю я. – Я поторопился с выводами. Почувствовал себя слишком самоуверенным. Хочешь, я попробую помассировать твои руки, или... на ногах много больших мышц, да?

– На самом деле тебе будет легче работать с животом, – говорит она. – А так как ты уже видел мою грудь...

Она переворачивается. Ее груди колышутся и покачиваются, когда она ложится на спину. Мои глаза чуть не вылезают из орбит. Я не думал, что будет так легко заставить ее перевернуться. Но...

– Сделай мне настоящий массаж, – говорит она, улыбаясь мне. – Ищи узлы. Начни с моего живота.

С удовольствием. Живот у нее плоский, талия сужается под глубокими углами, а бедра расширяются – даже полотенце не может скрыть, как хорошо выглядят ее бедра.

Я положил руки на ее мягкий живот. Он кажется намного теплее, чем ее спина.

– Очень редко бывает, чтобы у пациента на животе была четко выраженная мускулатура, – говорит она, нервно смеясь. – и у меня ее точно нет.

– С твоим животом все в порядке, – говорю я, проводя руками по ее коже, прижимая ладони гораздо нежнее, чем к спине.

– Не осыпай меня похвалами, – говорит она.

Я использую всю свою силу воли, чтобы не смотреть на ее сиськи, но мой взгляд сам собой вновь и вновь залипает на них, не в силах полностью сопротивляться.

– Чтобы найти мышцы, нужно немного сильнее надавить на жир, – говорит она, краснея, – но и не надо быть таким нежным.

Я нажимаю сильнее и нахожу ее брюшной пресс. Я пытаюсь массировать мышцы, но не нахожу никаких узлов. Я обращаю внимание, что Наоми тяжело дышит. Ее губы приоткрыты, а глаза закрыты.

В тот момент, когда ее глаза остаются закрытыми, я окидываю взглядом эти великолепные груди. Мои руки непроизвольно начинают двигаться вверх по направлению к ним.

– Я полагаю, что в массировании грудной клетки особого смысла нет, – говорю я.

– Нет, – говорит она. – Просто поднимись до самых моих плеч... затем оттуда вниз.

Да, мэм.

Я прижимаюсь к ее плечам, пробираясь вниз к ключицам. Я нахожу узел на ее правом плече, и разминаю его, задействовав обе руки. Я действительно сосредотачиваюсь на массаже, замечаю, что ее соски становятся все острее. Ее глаза полностью закрыты, и я слышу слабые стоны, едва вырывающиеся из ее горла.

Когда узел на ее плече расслабляется, она улыбается, отводит плечи назад, и ее грудь выступает еще больше.

Если это не тонкое приглашение к действиям, тогда я не знаю, что еще это может быть.

Я пробираюсь мимо ее ключиц, к той части грудной клетки, которая может считаться, а может и не считаться ее грудью. Когда я работаю над мышцами ее верхней части грудной клетки, я вижу, что мои движения тянут и приподнимают ее грудь вверх, когда я убираю нажим, ее груди возвращаются обратно при этом соблазнительно подпрыгивая. Требуется невероятное количество силы воли, чтобы не бросить всю эту затею с массажем и не позабавиться вволю с красивыми гребаными сиськами.

Я медленно опускаюсь вниз и через несколько минут понимаю, что в основном массирую и ощупываю плоть ее грудей. Девушка начинает извиваться – не только в верхней части тела, но и в нижней части бедер, – пока я глажу и мну ее грудь.

– Массаж груди, – говорит она высоким и напряженным голосом, – это вполне легальный вид массажа.

– Понятно, – говорю я.

– Мы учимся этому в школе...

– Спасибо, что научила меня, – шепчу я.

– Нас учат, – говорит она и тут же запинается, издав судорожный вздох, – концентрироваться в основном на мышцах и, конечно же, избегать сосков...

Я приподнимаю бровь. Она серьезно собирается позволить мне выжать ад из ее красивых сисек, но просит меня не прикасаться к этим соскам, которые так тверды и набухли. Было бы преступлением оставить их в покое.

– В данном случае, – шепчет она, – думаю, это может помочь, если ты немного сосредоточишься на сосках.

– Да, – говорю я. – Они очень сильно напряжены. Я думаю, что уделение им некоторого внимания сможет снять напряжение во всем твоем теле.

Она просто кивает, закрыв глаза и плотно сжав губы.

Я скольжу руками вниз и прохожусь легкими круговыми движениями вокруг ее ореолов. Не в силах больше сопротивляться, я сжимаю ее соски между указательными и большими пальцами и начинаю их легонько сжимать.

– Ахх... – стонет она, прикусив губу, чтобы заглушить стон.

Мой член слышит это и становится твердым. Очень твердым. Он увеличивается и в одно мгновение плотно натягивает мои джинсы. Я покручиваю ее соски с разной степенью давления, давая ей передых время от времени, пока сам в это время скольжу руками и разминаю ее груди.

– Я же говорил тебе, что прирожденный массажист, – шепчу я.

Она ерзает и извивается с возрастающей интенсивностью, пока я массирую ее соски и грудь.

– А легальный массаж предусматривает использование губ и языка? – спрашиваю я. – Возможно будет больше пользы, если твои соски пососать...

– Именно, – говорит она, и у нее вырывается стон. – Здесь.

Она отдергивает полотенце, и мои глаза останавливаются на ее киске. Она чисто выбрита... и мокрая. Я держу в ладонях ее грудь и смотрю вниз между ее ног. Ее ноги двигаются вперед и назад, заставляя ее бедра покачиваться.

– Даааа, – говорю я. – Окей. Похоже, там есть какое-то напряжение.

Я провожу рукой вниз по ее телу и чувствую, как она извивается еще сильнее, теряя терпение. Мои руки скользят вниз по ее животу, и я медленно провожу пальцами по ее бедренной кости, вниз к мягкой плоти прямо над ее внешними губами. Моя рука скользит дальше вниз, и у нее вырывается огромный вздох облегчения, когда мои пальцы пробегают по ее влажным губам. Я чувствую вибрацию, и...

Вибрация. Мой телефон в кармане. Я замираю.

– Тео, – хнычет она.

– Мне звонят.

– К черту твою работу, – шипит она.

– Дай я просто проверю, что это не Эмили, – говорю я.

Она одобрительно кивает, но ее рука скользит вниз между ног и начинает тереться.

Я достаю телефон и смотрю на экран. Бл*дь. Это из школы Эмили.

– Это... из ее школы, – говорю я.

На ее лице появляется страдальческое выражение, но она кивает.

– Ответь, все в порядке, Тео, я... позже мы продолжим обучение.

Ее палец мягко скользит по клитору, но я заставляю себя отвести взгляд и ответить.

– Это Тео, – рычу я.

– А, мистер Тэймс, – говорит женский голос. – Это «Младшая восходящая звезда».

– Да, – опять рычу я.

– Школа, где учится Эмили, – поясняет она.

– Я знаю, – говорю я, мой голос срывается, когда я теряю терпение.

Быть отцом-одиночкой очень тяжело. Все всегда считают тебя невежественным. Как будто я не знаю, в какую школу ходит моя собственная дочь.

– С ней все в порядке? – спрашиваю я.

– Она в кабинете медсестры, – говорит женщина. – С ней все в порядке. Похоже, она чем-то заболела. Возможно, это просто простуда, но не могли бы вы приехать и забрать ее домой?

– Конечно, – говорю я. – Я сейчас приеду.

Наоми смотрит на меня, больше не прикасаясь к себе.

– С ней все в порядке?

– Они думают, что она просто простудилась, – говорю я.

– Я сейчас оденусь, – говорит Наоми. – Я поеду с тобой.

– И что я ей скажу? – спрашиваю я.

– Что ты имеешь в виду?

– Например, почему ты села в машину и приехала за ней? Что я скажу в оправдание?

Наоми хмурится, она все еще полностью обнаженная, но уже сидит на массажном столе.

– Я не знаю, Тео, просто скажи, что я была рядом и захотела ее увидеть?

Рядом. Правильно. Она учится во втором классе, но далеко не глупа. Неужели я действительно хочу, чтобы Эмили знала, что что-то между нами происходит?

– Мне не обязательно идти, Тео, – говорит она. – Просто я подумала...

– Нет, – говорю я. – Ты совершенно права... она будет рада тебя видеть. Поехали.

Глава 14

НАОМИ

То, что Тео разрешил мне поехать с ним забрать Эмили, более чем компенсирует тот факт, что я почувствовала его прикосновение между моих ног всего на краткий миг.

Тем не менее, я мокрая, и он собирался заставить меня кончить. И куда бы это нас привело? Могли ли мы вообще сопротивляться тому, что случилось бы дальше? Пошли бы до конца?

Дорога до подножия горы занимает почти пятнадцать минут. Никто из нас ничего не говорит. Воздух, между нами, кажется напряженным. Даже наэлектризованным. Но Тео беспокоится о своей дочери. Я не могу винить его за это.

Как только мы попадаем в город, движение не слишком оживленное, так как сейчас середина дня.

– Я уверена, что с ней все будет в порядке, – наконец говорю я, нарушая молчание.

Он кивает и бормочет:

– Угу.

– Ты в порядке? – спрашиваю я после более продолжительного молчания.

– Когда у тебя появится ребенок, – говорит он. – Даже простуда – это страшно. Твой мозг начинает думать о самых худших сценариях развития событий. А что, если это что-то похуже? А что, если она... действительно заболела.

Я кладу руку ему на бедро и сжимаю.

– Если ты будешь нервничать до изнеможения, до появления новых узлов, я смогу тебя избавить от них.

Он смеется.

– Спасибо, Наоми.

Мы подъезжаем к школе. Тео паркуется на стоянке для посетителей, которая в это время дня пустует.

Он открывает передо мной дверь, и я выхожу. Он не берет меня за руку, когда мы идем в школу, но мне бы хотелось, чтобы он это сделал.

– Они параноидально относятся к взрослым в школе, – говорит он. – Каждый из нас потенциально страшно-ужасный плохой парень, поэтому они заставят тебя показать свое удостоверение личности и все такое.

Я киваю, и мы заходим внутрь.

Мы проходим через вестибюль, и секретарша обращает внимание на Тео, искоса поглядывая на него.

– Да?

– Я пришел за Эмили Тэймс, – говорит он, поднимая свой бумажник. – Вот мое удостоверение.

Она хватает его, щурится и смотрит на него снизу вверх.

– Да ладно тебе, Барб, – говорит он. – Неужели ты не узнаешь меня?

Она закатывает глаза:

– Школьная политика. А это еще кто такая? – говорит она, бросая на меня злобный взгляд.

– Я... – начинаю я, но Тео обрывает меня.

– Она моя подруга.

– Мне понадобится и твоей подруги тоже, – говорит она.

Я протягиваю ей свои водительские права. Барб медленно ковыляет к ксероксу и сканирует наши удостоверения одно за другим. На это у нее уходит целая вечность, и я вижу, как напрягся Тео, готовый просто прорваться мимо и пойти в школу, чтобы забрать свою дочь.

Барб наконец-то начинает писать наши имена на пропусках для посетителей. Она пишет так же медленно, как и сканирует, и Тео громко вздыхает, упираясь локтями в стол.

– Вот, пожалуйста, – говорит она, протягивая нам бейджи-наклейки с именами.

Тео небрежно хлопает себя по груди, приклеивая бейдж, хватает меня за руку и дергает, пока я пытаюсь встать.

– Пошли.

Он тащит меня по коридору, а потом к двери, на которой написано «кабинет медсестры».

Мы заходим внутрь и видим женщину с термометром в руках. Эмили лежит на маленькой кушетке, накрытой одноразовой пеленкой, что зачастую используют на приеме у доктора.

– Папа! Наоми! – говорит она, широко улыбаясь.

Она кашляет.

– Ты в порядке, милая? – спрашиваю я.

Медсестра поднимает термометр.

– 37,8, – говорит она. – У нее начинается лихорадка.

– Вы уверены, что это просто простуда? – спрашиваю я.

Медсестра пожимает плечами.

– Я бы отвезла ее к врачу на всякий случай, но если вы не можете записаться на сегодня, то я бы посоветовала побольше отдыхать и пить больше жидкости.

– Будет сделано, – говорит Тео.

Эмили смотрит на меня, она действительно выглядит больной. Ее глаза выглядят измученными, а все ее тело вялое и выглядит усталым. Ее плечи поникли, и она завернулась в одеяло. И все же она ослепительно улыбается мне.

– Ты узнала, что я заболела?

Я киваю.

– Да. Я захотела приехать повидаться с тобой и убедиться, что ты в порядке.

– Наоми – моя лучший взрослый друг, – говорит Эмили медсестре.

Тео кашляет.

– А как же я?

– Ты же мой папа! – говорит она.

– Вполне справедливо, – говорит он. – Давай отвезем тебя домой, ладно?

Всю обратную дорогу по коридору Тео разговаривает по телефону, пытаясь записаться на прием к врачу.

– Что значит поздно вечером? – говорит он. – Сейчас только одиннадцать.

Я беру Эмили за руку и иду с ней за Тео.

– Я не хочу идти к врачу, – говорит Эмили. – Они обычно делают мне уколы.

– Если ты просто простудилась, то скорее всего уколов не будет, – успокаиваю ее я.

– Я все равно не хочу идти, – говорит она, нахмурившись. – А завтра я опять пропущу школу?

Я улыбаюсь:

– Предполагаю, что да.

– Может ты придешь и поиграешь со мной? – спрашивает она.

– Не знаю, милая, – говорю я. Тео все еще кричит в трубку. – Думаю, ты должна отдыхать и набираться сил, а не играть.

– Спасибо, – саркастически говорит Тео в трубку, а потом кладет телефон в карман.

– Ты записал ее на прием? – спрашиваю я.

– Не раньше пяти вечера, – бормочет он.

– По крайней мере, сегодня, – говорю я.

Он усмехается и качает головой.

– Я не хочу идти, – говорит Эмили.

– Ты поедешь, – говорит Тео. – Я даже не хочу слышать никаких жалоб.

– А Наоми может поехать с нами? – спрашивает его Эмили.

Его грудь поднимается и опускается:

– Я не думаю, что Наоми хочет идти к педиатру, милая. В любом случае, она все равно будет ждать снаружи.

– Я не хочу, чтобы ты видел меня голой, – говорит Эмили. – Потому что ты мальчик.

– Я не мальчик, – говорит он. – Я твой отец.

– Но все равно ты мальчик! – говорит она.

– Тебе не придется раздеваться, Эмили. Это просто...

– Я могу поехать с вами, – говорю я. – Если вы не возражаете. У меня назначена встреча на час. А позже у меня будет достаточно времени, чтобы съездить с вами.

Тео вздыхает и разводит руками:

– Конечно, почему бы и нет.

* * *

Медсестра зовет Эмили по имени, и Тео берет ее за руку, ведя вперед.

– А мне обязательно раздеваться? – спрашивает Эмили у медсестры.

Медсестра сохраняет нейтральное выражение лица и говорит:

– Тебе придется переодеться в халат.

Эмили отдергивает руку из хватки Тео и качает головой.

– Ты не можешь пойти со мной, папа.

– А я могу? – спрашиваю я.

– Как же я тогда смогу убедиться, что с тобой все в порядке? – хмурится Тео.

Эмили поворачивается и указывает на меня пальцем.

– Наоми расскажет тебе, что со мной все хорошо. – Она смотрит на медсестру и говорит очень серьезным тоном: – А еще я не хочу, чтобы мне делали уколы.

– Сегодня никаких уколов, – говорит медсестра.

Эмили смотрит на меня так, как будто она только что заставила медсестру отказаться от мысли об уколах, а не просто сказать ей, что никаких уколов все равно не планировалось.

Я тяну Тео за руку и подхожу к нему так близко, что могу говорить с ним так, чтобы Эмили не слышала.

– Я не против пойти с ней, Тео, но не хочу, чтобы ты подумал, что я... эм... покушаюсь на твои обязанности...

– Все нормально, – говорит Тео, выглядя смирившимся. – Я просто хочу убедиться, что с ней все в порядке. В последнее время она очень странно относится к приватности. Она взрослеет и не хочет, чтобы я обращался с ней как с ребенком. Только младенцев не волнует, что люди видят их голыми.

Я киваю.

– Наоми – друг семьи, – говорит Тео медсестре. – Она пойдет вместе с Эмили.

Медсестра улыбается и ведет нас обоих внутрь.

Прием проходит как обычно. Эмили, кажется, смущена даже тем, что приходится переодеваться в моем присутствии. Она заставляет меня отвернуться. Она очень радуется, что врач оказывается женщиной, и нам говорят, что у нее просто обычная простуда. Она рекомендует Эмили оставаться дома по крайней мере три дня и хорошенько отдохнуть в выходные.

Тео очень обрадовался этой новости.

– Постельный режим, – говорит Тео. – И никаких игр в снегу, даже в субботу.

– Но папа, – ноет она и начинает громко кашлять.

– Видишь ли, – говорит он, – это называется простудой, поэтому не думаю, что ты захочешь еще больше перемерзнуть.

Тео отвозит меня обратно к моему трейлеру, и я прошу его выйти на улицу, прежде чем он уедет.

– Да? – спрашивает он.

– Ты хочешь, чтобы я заскочила завтра между встречами? Я могу позволить тебе немного поработать и отдохнуть. Я сомневаюсь, что ты сможешь достаточно работать, когда Эмили дома.

– Брось, Наоми, – говорит он. – Тебе не нужно этого делать...

– Знаю, что не должна, Тео, но я хочу.

Он встречается со мной взглядом. Что-то проскакивает между нами. Я действительно хочу позаботиться об Эмили. Я действительно хочу ему помочь. Но также я хочу быть рядом с ним. Я не хочу, чтобы он и Эмили были одни. Я хочу быть частью их жизни, даже когда она больна, и даже когда есть какие-то трудности.

– Хорошо, – сдается он. – Заходи, когда захочешь. Если ты передумаешь, то ничего страшного, я привык справляться со всем сам. Однако любая помощь будет неоценимой.

– Отлично, – говорю я и, не раздумывая, наклоняюсь и целую его в щеку.

Он тут же оглядывается назад, чтобы посмотреть, заметила ли это Эмили. Ее глаза широко раскрыты, и она даже поднимает палец и указывает на него.

– Папа! Она тебя поцеловала!

Мое лицо заливает румянцем.

– Друзья могут иногда целоваться, – говорит он, – и без...

Он замолкает, и я вижу, что Эмили смотрит на меня. Несмотря на то, что она устала и больна, она все еще улыбается.

– Я с этим разберусь, – говорит он. А после шепчет: – И, Наоми, может быть, при ней стоит сдерживаться на счет подобных вещей.

– Извини, – говорю я, опустив глаза.

Он садится в свой грузовик, и я машу им вслед рукой, пока они едут обратно по дороге.

Глава 15

ТЕО

– Но мы же не во Франции, – вздыхает Эмили.

– Знаю, – говорю я, – но это только пример. Наоми очень помогает, и мы хорошие друзья, поэтому она поцеловала меня в щеку. Это ничего не значит, Эмили.

Она скрещивает руки на груди и надувает губы. А потом, еще до того, как я успеваю вернуться к развилке, она засыпает.

Надеюсь, к утру она обо всем забудет. С другой стороны, если мы с Наоми продолжим заниматься подобными вещами, мне рано или поздно придется рассказать ей, что мы... не просто друзья.

Я беру ее на руки и несу в дом. Мне удается снять с нее пальто и туфли, при этом не разбудив. Я решаю дальше ее не раздевать, особенно после того, как она устроила такой скандал в кабинете доктора.

Но она не должна спать в одежде. Я легонько ее тормошу, пока она не просыпается.

– Ну что-о-о? – ноет она.

– Переоденься в пижаму, милая.

– Я не хочу, – говорит она, натягивая одеяло на голову.

– Надо, – говорю я. – Эта одежда вся грязная, к тому ж она совсем неподходящая для сна.

Я достаю ее пижаму и кладу на кровать.

– Давай, ну же.

Она стонет, но встает с кровати.

– Почисти зубы, как только переоденешься, – говорю я.

Она вздыхает, но я вижу, что спорить она не собирается.

После того, как она переодевается и чистит зубы, я укладываю ее обратно и целую в лоб, когда она снова засыпает.

* * *

Я просыпаюсь от того, что кажется, будто мой будильник сверлит мой мозг. Я поставил его на пять, чтобы пораньше посмотреть, как там Эмили.

Мое горло словно набито ватой, и когда я сглатываю, мне кажется, что в горло вонзаются иглы. Бл*дь.

Я встаю с кровати, и у меня кружится голова. Я кашляю, и мне кажется, что отекло настолько, что там остался зазор сродни коктейльной соломинки, через которую сейчас прорывается кашель. Кашель вызывает боль, но после приступа кашля, мне становится чуть легче дышать.

Мой нос полностью забит, так что я могу дышать только через мое воспаленное горло. Я натягиваю рубашку и ковыляю в комнату Эмили.

Я открываю дверь и заглядываю внутрь – она спит. Я наклоняюсь и включаю ее ночник, затем подхожу ближе, чтобы посмотреть, как она выглядит.

Лоб у нее слегка вспотел, но лицо выглядит по крайней мере умиротворенным. Она не кашляла всю ночь, и я вижу, как ее ноздри раздуваются при дыхании. Черт возьми, похоже, она справляется лучше меня.

– Эмили, – шепчу я.

Она не просыпается.

Я не собираюсь будить ее или что-то в этом роде. Ей нужен отдых.

Вернувшись в свою комнату, я открываю компьютер и пытаюсь немного поработать, но чувствую себя настолько паршиво, что едва могу сосредоточиться. Я продолжаю проверять Эмили каждые двадцать минут. В какой-то момент я слышу ее кашель, но она не просыпается. Ее кашель, по крайней мере, звучит намного звонче, чем мой. Мой кашель звучит так, как будто я, нахрен, под водой и с полным ртом.

В какой-то момент я слышу, как Эмили зовет меня.

– Папа.

Я бросаюсь в ее комнату и вижу, что она сидит в одной пижаме. Она полностью сбросила с себя одеяла.

– Эй, – говорю я, – укутайся обратно.

– Здесь так жарко! – канючит она.

Вчера вечером я включил отопление на полную мощность.

– Жара может помочь убить вирус, – говорю я.

– Здесь ооооочень жарко, – ноет она, – и мне уже гораздо лучше.

– Ты сегодня не будешь играть, – говорю я. – И неважно, как хорошо ты себя чувствуешь.

– Я все еще больна, – вздыхает она, шмыгая носом. – Я не смогу пойти в школу.

Я смеюсь, но мой смех превращается в ужасный кашель, от которого у меня саднит горло.

– Ты же болен, папочка, – говорит она. – Сейчас тебе надо идти к врачу.

– Я в порядке, – отмахиваюсь я.

– Если я пойду к врачу, то и ты тоже должен пойти. Так будет справедливо! – кричит она.

В последнее время она была прям помешана на справедливости. Обычно ее идея фикс насчет справедливости сводилась к тому, что, что если она страдает, то кто-то другой тоже должен страдать.

– Мне нужно позаботиться о тебе, – говорю я. – К тому же, я сильный, и доктор уже выяснила, что это обычная простуда. Я просто подцепил то, чем больна ты. Мне ведь не нужен врач, чтобы это сказать, верно?

Она скептически косится на меня.

– Или ты просто боишься уколов.

– Может, и так, – говорю я. – Но я уже взрослый, так что решение остается за мной.

– Так нечестно!

– Может ты проголодалась? – спрашиваю я.

– Нет.

– Очень жаль, – говорю я. – Потому что ты будешь есть, хочешь ты этого или нет.

Она хнычет по этому поводу, но я заставляю ее съесть кусочек тоста с маслом, и она выпивает полстакана апельсинового сока.

Сам же я едва могу столько съесть. У меня аппетита еще меньше, чем у нее. Я жую и жую тост – который даже не жуется – и чувствую тошноту, когда думаю о том, чтобы откусить еще кусочек.

– Ты же сказал, что мне надо поесть, – говорит Эмили. – Значит, и тебе тоже.

Я вздыхаю и заставляю себя откусить еще кусочек.

– Думаю, что ты больнее меня, так что, возможно, это мне стоит позаботиться о тебе.

Я смеюсь, но смех превращается в мучительный, словно раздирающий горло, кашель.

– Возможно, – хриплю я.

К сожалению, сегодня мне нужно работать. В последние несколько дней я... отвлекался. Слишком много крайних сроков давят на меня, и слишком много клиентов, которые будут чувствовать себя заброшенными, если я просто заберусь обратно в постель и возьму больничный.

Кроме того, Эмили может быть и не так больна, как я, но она все еще не выздоровела. Мне все еще нужно заботиться о ней.

Я иду в ванную и роюсь в аптечке в поисках лекарства от простуды. Я вытаскиваю его и ставлю на стол. Эмили тут же начинает хныкать.

– От «Найквила» такое ощущение, словно наелся перьев. Тем более название такое, словно там и правда перья или иголки дикобразов. (прим. пер.: Nyquil и Dayquil – названия ночного и дневного препаратов от простуды; Quill – птичье перо; ствол пера; игла дикобраза).

Перо. Это было одно из ее вокаб-слов на прошлой неделе.

– Это «Дайквил», – говорю я.

– В нем все еще есть перья! – возмущенно кричит она.

Боже, какое ужасное название для медицины.

– Смотри, – говорю я. – Я собираюсь его выпить. Ничего страшного в этом нет.

Я откупориваю колпачок и наливаю себе дозу, которая рекомендуется для взрослых. Я выпиваю залпом и заставляю себя улыбнуться. Я чувствую липкое сиропообразное лекарство на своих губах. Наверное, от этого мои зубы стали оранжевыми.

– Он вкуснее, чем «Найквил»? – с подозрением спрашивает она.

Я пожимаю плечами.

– Это лекарство, Эмили, оно не должно быть вкусным. Ты терпишь плохой вкус в течение нескольких секунд, а взамен в течение нескольких часов ты будешь чувствовать себя намного лучше. Для меня это вполне оправдано.

– Не для меня, – говорит она.

– Я решил за тебя, – говорю я, наливая ей детскую дозу. – Так что тебе не нужно принимать решение. Пей.

– Неееет! – ноет она.

Раздается звонок в дверь.

Дерьмо. Наоми. Она сказала, что будет присматривать за Эмили, пока я работаю. Судя по тому, как быстро я заболел, она наверняка подхватит болезнь – если уже не подхватила.

Прежде чем открыть дверь, у меня начинается приступ кашля, и я надеюсь, что смогу поговорить с ней, пока не начнется следующий. Я приоткрываю дверь ровно настолько, чтобы видеть ее.

– Привет, – говорю я через щель.

– Ты не собираешься впустить меня? – спрашивает она. Она выглядит яркой и красивой, как гребаный солнечный луч. И ни намека на то, что она больна. Мне бы хотелось, чтобы так оно и оставалось.

– Я заболел тем же, что и Эмили, – говорю я, стараясь держать свой голос под контролем, чтобы не кашлять. – Так что тебе наверняка не захочется...

Она толкает дверь, отпихивая меня назад и проскальзывает внутрь мимо меня.

– Наоми, – начинаю я, но она обрывает меня.

– Я переболела еще месяц назад, – говорит она. – У меня иммунитет.

– Ты не знаешь наверняка...

– Тео, я же сказала, что помогу тебе сегодня. Так что ты можешь немного отдохнуть пока я присматриваю за Эмили, или...

– Мне надо поработать, – вздыхаю я. – Я пойду работать в свой кабинет. Ты можешь держаться подальше, чтобы свести к минимуму риск заболеть.

– Просто расслабься, – говорит Наоми. – Я здесь, и я не собираюсь болеть. Я бы уже заболела, если бы собиралась.

Она бросает на меня быстрый взгляд. Я кончил прямо на нее два дня назад. Мы все время прикасались друг к другу. Да, она определенно права.

– Наоми, – улыбается Эмили.

Я смотрю на стол и вижу, что лекарство все еще нетронуто.

– Выпей, – рявкаю я, указывая пальцем.

Я уже чувствую, что лекарство начало работать. Оно подавляет мой кашель и снимает остроту симптомов. У меня все еще кружится голова, но, по крайней мере, горло теперь может отдохнуть.

Эмили надувает губы, но потом смотрит на Наоми. Она хватает мерную чашечку с сиропом и залпом выпивает. Ее лицо морщится от дурного вкуса, но она не жалуется.

– Она хочет казаться более взрослой для тебя, – шепчу я Наоми. – Уже лучше? – спрашиваю я Эмили.

Она пожимает плечами:

– Наверное. Можно мне теперь поиграть с Наоми?

– Ты же слышала, что сказал доктор, – говорит Наоми. – Ты должна отдыхать.

– Тогда может ты почитаешь мне сказку, пока я буду отдыхать?

– Конечно, – соглашается Наоми.

Я открываю ноутбук и принимаюсь за работу. Лекарство помогает мне войти в какой-то ошеломляющий транс. Мой мозг действует как тупой компьютер, просто выполняя минимальное количество работы, которое мне нужно сделать, прежде чем я просто позволю себе отключиться. Я отвечаю на срочные письма и обновляю столько портфолио, сколько могу.

Я делаю несколько звонков – только те, которые абсолютно критичны.

– Ты говоришь как дерьмо, Тео, – говорит один из моих клиентов.

– Видел бы ты, как я выгляжу, – говорю я, смеясь тихим хрипом.

– Ну, – усмехается он. – Спасибо, что позвонил мне, пока болеешь.

– Нет проблем, – киваю я и вешаю трубку.

Как только я вешаю трубку, то чувствую, что жизнь почти вытекает из меня. Я направляюсь к лестнице, но у меня кружится голова и я падаю на диван. Я немного отдохну здесь – соберусь с силами – пока не буду готов подняться наверх.

Глава 16

НАОМИ

Мне требуется почти два часа, чтобы уложить Эмили спать. Я решаю прочитать диалоги некоторых персонажей смешными голосами, и Эмили продолжает умолять меня переделать строки диалога.

Наконец она выдыхается, и веки ее медленно слипаются, как два больших корабля в море, медленно плывущих навстречу друг другу.

У нее приоткрывается рот, и она начинает пускать слюни во сне.

Я закрываю книгу и смотрю на часы. Вообще-то у меня сегодня нет клиентов. В основном я старалась держать свое расписание свободным, чтобы я могла поработать над самим SPA.

Я тихонько выхожу из комнаты Эмили, чтобы пойти проверить как там Тео. Когда я спускаюсь вниз, то вижу его лежащим на диване. Его правая рука свисает с дивана и почти касается пола. Если бы он не дышал отчетливо и не хрипел, я бы подумал, что он мертв.

Я придвигаюсь к нему поближе. На нем пижамные штаны и обтягивающая майка. Его тело сотрясает дрожь. Почему мужчины всегда отказываются заботиться о себе? Они становятся самоуверенными и гордыми, только чтобы сделать себе хуже. Если бы Тео просто отдохнул перед работой, он мог бы проснуться и сделать еще больше. Теперь он вырубился на диване и замерзает до смерти.

Я оглядываюсь и нахожу аккуратно сложенное одеяло возле камина. Я разворачиваю его и набрасываю на Тео. Осторожно беру его болтающуюся руку и возвращая на диван. Я подтыкаю края одеяла и крепко обнимаю его, отчего он издает хриплое бормотание.