Текст книги "Воздействие полуночи (ЛП)"
Автор книги: Мелинда Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Джейн моргнула. Она чуть склонила голову. Ее зрачки расширились, глаза потемнели, стали цвета бушующего океана.
– Пап? – Раздался голос Скотта из коридора.
Рид вздрогнул и отодвинулся.
Джейн не двигалась.
– Ванна почти готова. – Он поднялся на ноги и покинул комнату. Рид оглянулся, ее лицо было румяным – от удивления и чего-то еще.
Он надеялся, что ему показалось ответное желание в ее глазах. Подавлять безответное влечение было куда проще, чем взаимную страсть.
* * *
Джейн осталась у закрытой двери. Прошло несколько секунд, и она поняла, вода в ванне почти дошла до краев. Она склонилась и выключила воду. Пар поднимался над ванной облаком.
Что только что произошло? Рид хотел ее поцеловать? Она не знала, что думать, но ошибалась на его счет. Он не подавлял эмоции. Он их накапливал. Жар в его глазах мог сжечь их обоих.
Прядь волос упала на ее плечо. Она подумает о Риде и его поведении позже, когда помоется. Ей уже было не так холодно. Тепло взгляда Рида наполнило ее жаром.
Но поцеловала бы она его в ответ?
Джейн посмотрела на бинты на запястьях, холод сковал живот. Она встретила человека, который мог пробить стену страха, которую она воздвигла после нападения? Или она страдала от синдрома рыцаря? Только время покажет, как и новый курс терапии.
Гнев вспыхнул от воспоминания о пылком взгляде Рида. Черт! Так не честно. Даже если он был тем мужчиной, она была не в состоянии сделать такой шаг.
Джейн вздохнула и поискала в ванной туалетные принадлежности. Рид убежал, она не успела попросить шампунь. Но звать его ради мыла было бы отчаянно. Она не хотела снова быть беспомощной. Джейн целый год после нападения Тая Дженнингса полагалась на братьев.
К черту манеры. Риду нужно было побыть одному. А она сама справится.
Под рукомойником нашлась корзинка с мылом и шампунем. Джейн нашла две бутылки с весенним запахом. Она опустила руку в воду, проверить температуру, разделась и размотала бинты на руках. Мелкий порез на ладони и следы на запястьях заставили ее напрячься.
Искал ли её сейчас похититель? Она не думала, что это был Дженнингс. Этот был толще, крупнее. Конечно, она не видела Дженнингса с тех пор, как его посадили. Он мог измениться. Но ей казалось, что это не он. На неё напал кто-то другой.
Джейн задрожала, опустилась в горячую воду, чтобы смыть грязь двух последних дней. Ее пальцы в царапинах задержались на шраме на щеке. Одно было ясно. Рид считал ее красивой, даже в запущенном состоянии. Когда он смотрел в ее глаза, она впервые за многие годы ощутила себя красивой. Она ощутила себя нормальной желанной женщиной.
Завтра она вернется к жестокой реальности отчетов полиции, звонков братьев и возможности, что похититель из штата Мэн её отыщет. Словно мало было одного безумца, ждущего ее в Филадельфии.
Теперь она боялась еще и безликой тени.
* * *
– Они еще не нашли ту женщину?
Натан стоял у стола в своем кабинете, взял ладонь Мэнди в свои руки.
– Нет.
Он был жалок. Мэнди была его работницей, еще и вполовину младше. Натан не должен был начинать эти отношения, но она была единственным ярким пятном в его жизни в последние три месяца. С Мэнди он был живым, а не наполовину в могиле. Половина жизни уже прожита. Лучшая половина. Теперь он катился с горы.
– Это так страшно. Она шла по делам, а потом пропала. – Мэнди поежилась, но ближе не подошла.
Натан потер ладонью ее руку.
– Мы ничего еще не знаем. У нее могли быть проблемы с алкоголем или наркотиками. Она могла быть не в себе.
– Возможно. – Мэнди не верила. – Но это заставляет задуматься о жизни и будущем. Все может вот-вот закончиться. Нужно жить каждым мигом.
Натан прижался губами к губам Мэнди, притянул ее к себе. Она его остановит. Он это ощущал. Ее губы были теплыми, как обычно, но напряженными. За дверью в пустом кафе гудела посудомоечная машина. Желудок Натана сжался. Он прижался виском к ее длинным темным волосам и закрыл глаза.
«Вот. Сейчас».
Он рефлекторно сжал ее бедро.
Мэнди прижала ладонь к его груди.
– Стой. Нам нужно поговорить.
Он застыл от ее резкого шепота. Сожаление сдавило его сердце.
«Я тебя люблю».
– Что такое, детка?
– Мы, Натан. Это не работает. – Большие голубые глаза блестели, когда она повернула голову. – Если бы ты заботился обо мне, не настаивал бы на сокрытии наших отношений. – Она отошла на шаг, отвернулась и прошла к стене, замерла у окна и обняла себя. Ее взгляд пронзал его с болью и гневом. – Я не понимаю. Ты не женат. Ничто не мешает нам быть вместе.
«Если бы она только знала».
– Люди будут говорить. Ты на двадцать лет младше меня. – И такая красивая. Идеальная. Чистая и свежая. Тьма души Натана росла, грозила поглотить их обоих. Он не мог портить что-то такое чистое. Но это не мешало ему хотеть ее. – И мне нужно заботиться о дяде Аароне. Его рак не лечится. Я не справлюсь, если стресса станет больше. Как и твоя мама. Майя меня убьет, если узнает о нас.
Его попытка пошутить провалилась. Мэнди не принимала эти жалкие отмазки.
– Мама не будет злиться. Она хочет для меня счастья. – Буря эмоций бушевала в ее глазах. Мэнди намекала, что он этого не хотел.
Натан переживал больше, чем ей казалось, поэтому ему нужно было её отпустить. Натан мог принести ей лишь страдания.
– И ты хочешь покинуть город, – сказал он.
– Ради тебя я бы осталась. – Ее глаза со слезами были прудами синевы на фарфоровом лице. Он не понимал, как низкая и полная Майя Браун родила такое идеальное создание.
– И жалела бы об этом всю жизнь. Там большой мир, ты должна его повидать. Я тебя удерживаю.
Только Мэнди могла пожать плечами одновременно невинно и сексуально.
– Вряд ли я смогу уехать. Я нужна маме в гостинице. Она стареет, не может все делать сама. От того старого места почти нет прибыли. Если бы ты не пустил меня здесь работать, я не смогла бы оплачивать учебу. И Билл. Мой брат – навеки семилетний. Он не сможет быть независимым.
Натан знал о жертвах ради семьи, но при мысли, что Мэнди оставит свою жизнь ради матери и брата, в груди появилась боль.
– Не нужно оставлять мечты ради других. Ты молодая и умная. Тебе суждено куда больше, Мэнди. А как же ученая степень?
– Я могу доучиться здесь.
Он покачал головой.
– Милая, у нас разные фазы жизни. Дорога перед тобой открыта. А у меня – зеркало заднего вида.
Мэнди резко вдохнула, но не спорила. Она могла жить долго и счастливо. Была красивой, умной и доброй.
Мэнди постучала указательным пальцем по щеке.
– Я просто не хочу больше прятаться. – Она посмотрела на дверь, потом повернула туда голову. Она уже решила, раньше, чем пришла сюда. Хорошо. Если она хотела расстаться, пусть быстрее говорит это. – Я хочу настоящих отношений.
– Знаю. Но я не могу тебе это дать. – Кроме его сына, Эвана, только она не давала ему сдаться безнадежности. Что подумает Эван про его отношения с Мэнди? Она была ближе к возрасту Эвана, чем Натана. Еще повод покончить с этим сейчас же. – Но я буду скучать.
Ради чего еще ему жить?
Смерть его дяди не будет быстрой или легкой. Натан будет заботиться о нем до жуткого конца. Какую жизнь он может предложить Мэнди?
Мэнди шмыгнула носом, выпрямилась, вернув Натана в реальность. Она не хотела оставлять его.
– Ты знаешь, мне плевать, что скажут люди.
– Знаю. – Натану хотелось притянуть ее к себе, удержать и молить не бросать его в темноте. Но он этого не сделал. Хоть расставание с ней стало бы последним гвоздем в крышке его гроба, он должен был её отпустить. Так было лучше. Правда.
Но почему он словно собирался шагнуть с моста? Вес ответственности давил на него сильнее бетонных блоков.
– Могу я подвезти тебя домой?
Гостиница «Черный медведь» была недалеко отсюда, но Натан хотел увидеть, что она зайдет в дом. То, что она не будет с ним, жалким стариком, не означало, что он перестанет ее любить.
– Нет. Джед ждет снаружи.
– Не стоит с ним водиться, Мэнди. – Натан нахмурился, будто был ее отцом. Он не впервые так себя ощущал с ней, и это беспокоило его в их отношениях. Папа Мэнди умер, когда она была юной. Натан воспользовался ее тоской по отцу? Тогда он был жалок.
И снова Натан подумал о зовущей прыгнуть в неё реке.
Мэнди покачала головой. Отрицание и раздражение звенели в ее голоса:
– Мы с Джедом просто друзья. Я знаю его со средней школы.
– Милая, он влюблен в тебя. Может, даже со школы.
– Нет. Да, он заботится, но как брат.
Натан не стал спорить. Мэнди не замечала Джеда. Охотник смотрел на нее с надеждой, как верный лабрадор-ретривер. Джед не был умным, но понял, что у него не будет будущего с Мэнди. Но охотник был готов сделать все для нее. Натан видел боль Джеда всякий раз, когда последний находился в одной комнате с Мэнди. Натан сочувствовал. На его грудь словно вылили миллион тон воды, когда она ушла из его кабинета – и его жизни.
Звякнул колокольчик на стеклянной двери, в грузовике Джеда заработал двигатель, отмечая, что она ушла. Пустая тишина, как в сердце Натана, заполнила кафе. Он схватил куртку и направился к задней двери. Кабинет давил на него. Его кабинет в мэрии был просторнее, но не таким уединенным.
Снежинки плясали в свете фонаря. Снег хлюпал под ногами. Натан вдохнул, хотел, чтобы свежий воздух его взбодрил, но зима казалась мрачной, холодной и бесконечной.
Его джип одиноко стоял на парковке позади закусочной. Он несколько раз чистил стоянку, хоть слой в несколько сантиметров уже собрался с прошлого раза. Юг штата Мэн был завален снегом. Слой снега в девяносто сантиметров был аварийной ситуацией в штатах южнее, но в этой местности это было не проблемой.
Главную улицу уже очистила снегоочистительная техника, теперь она перебралась на второстепенные дороги. Путь домой для Натана занял десять минут. Эван уже почистил снег у дома. Натан припарковался в смежном с домом гараже и нажал на кнопку двери.
Двигатель еще гудел, Натан сидел внутри несколько долгих минут. Неплохой способ уйти из жизни. Проще, чем нырнуть с моста. Мирно. Тихо. Без боли. Как долго он будет здесь умирать? На дальней стене висел садовый шланг. Это ускорит дело. Проблемы испарятся.
«Эван в доме».
Если его сын услышал, как дверь закрылась, и двигатель еще работает, через минуту он придет. Натан не мог его бросить. Эван был еще мал, чтобы получить бремя в виде долгой болезни их дяди и смерти.
Дядя Аарон не умрет просто и тихо.
Натан повернул ключ и выключил двигатель. Он задержал дыхание, открыл дверь и прошел на кухню. Эван наливал кипяток в старый чайник на гранитном острове. Натан выдохнул. Ничего ужасного не произошло. Может, они проведут вместе тихий вечер.
Натан повесил куртку на крючок в углу, а потом снял сапоги.
Эван повернулся. Его светлая бородка не делала его старше, как он надеялся. В двадцать два Эван мог сойти за шестнадцатилетнего.
– Эй, пап.
– Привет. Чай дяди Аарона?
– Ага. – Эван опустил железный чайник на не горящую плиту. Донесся аромат особого чая дяди. Дядя Аарон хватался за альтернативную медицину. Натан не мог его винить. Когда-то его дядя был профессором. Натану было больно смотреть, как ученый в нем скатывался до безумия. – Думаешь, ему можно такое пить? Я думал, омела ядовитая.
– Ягоды. Но что касается листьев, всё зависит от вида. – Натан пожал плечами. Болезнь дяди прогрессировала, не поддавалась лечению. – Вряд ли это поможет.
Дядя Аарон умирал. Но конец не придет быстро, он будет долго мучаться в страданиях, как мать Натана, сестра Аарона. Натан хотел, чтобы у него хватало сил и смелости ускорить уход дяди, но всегда была капля надежды, что теплилась на задворках сознания.
Голос дяди Аарона донесся из подвала, где они хранили его коллекцию.
– Ворона. Ворона снова здесь.
Эван вздохнул.
– Он говорит, что ворона преследует его. Часами.
Галлюцинации были новым. Радость Натана от возвращения домой и относительного спокойствия пропала за миг.
Вороны символизировали смерть.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Джейн проснулась во тьме, на миг вернулась в тот холодный подвал. Пот пропитал простыни, они к ней так и липли. Она была накрыта тёплыми одеялами, но холод сковал всё тело и поселился в костях.
«Ее тело упало на бетон. Она перекатилась и обмякла. Искаженная тень нависла над ней. Мозолистые руки схватили ее запястья. Металл впился в плоть, запястья сковали. Пальцы погладили лицо, с любовью обвели шрам на щеке. Нож порезал ладонь. Ее желудок сжался».
Сцена погасла быстро, как спичка под дождем, оставив запах зла, будто от серы.
Реальность вернулась с ощущением фланелевой ткани под щекой, мягкости подушки под головой. Джейн повернула голову к тумбочке. Часы оранжевым светом показывали полчетвертого. Она поежилась под грудой толстых одеял. Комната казалась холодной и пустой. Джейн была одна в гостевой комнате Рида.
Она была в безопасности.
Пока что.
Но завтра этого ощущения не будет, сегодня она покинет дом Рида и его безопасность. Горло Джейн сдавило. Этой ночью она больше не сможет заснуть.
Джейн отодвинула одеяла и встала, она было полностью одетой. В спальне было прохладно. Тепло из печки не проникало сюда так хорошо, но кровать здесь была удобнее дивана в гостиной. Джейн надела еще одну пару носков на ноги и пошла к теплу гостиной. Огонь ярко горел, Джейн протянула руки, чтобы впитать сухой жар. Она заглянула в окошко печки. Кто-то недавно подкинул дров.
Джейн прошла к стеллажу с книгами, где были бестселлеры. Но названия её не привлекали. Она была слишком напряжена, чтобы читать. Джейн опустилась на край кресла, закрыла глаза и пару раз глубоко вдохнула. Кошмар отпечатал картинки и ощущения в ее голове. Даже когда она открыла глаза в свете гостиной Рида, грудь была сдавлена, сердце колотилось.
Потирая грудь, Джейн прошла к широкому окну и выглянула во двор. Свет сиял в окнах мастерской Рида. Видимо, ночью появилось электричество. Но почему он работал в три часа ночи?
Может, и ему не спалось.
Ей не хотелось быть в одиночестве. До рассвета было несколько часов, которые будут тянуться, если она останется одна. Джейн обула сапоги и надела парку Скотта. Выкопанная тропа вела к старому амбару, где была мастерская Рида.
Джейн вышла на холод.
* * *
Рид выключил пилу. Гудение пропало, и в задней комнатке его мастерской стало тихо. Он обошел свой проект. Скульптура была длинной и стройной, ствол березы был прямее, чем его обычные скульптуры. Последнее творение тоже было тонким, но согнутым, словно падающим в отчаянии. Эта эмоция была типичной для его скульптур.
Но не в этот раз.
Рид отложил пилу и взял с полки фотоальбом в кожаной обложке. Открыв его, он полистал фотографии своих предыдущих творений. Вот какие названия они носили: Страдание, Мучение и Отчаяние. Исходя из названий, фигуры смотрели на него с печалью… и обвинением.
Рид взглянул на новую скульптуру, погладил грубое дерево. Он увидел силу и упорство в бледной березе с первого прикосновения к ней. Дерево источало силу, но Рид не хотел делать фигуру мужской. Линии оставались женственными, с красивыми изгибами, несмотря на мускулатуру.
Этот проект будет другим, началом чего-то нового.
Закрыв альбом, Рид взял маркер и стал отмечать детали. Выделил длину ее волос и угол подбородка. Эта женщина будет стоять, подняв лицо к небу с вызовом. Ее скулы будут острее, чем у почти детской фигуры Отчаяния.
За окном светлело, Рид посмотрел на часы. Оставалась пара часов до рассвета. Как обычно, поглощённый работой он потерял счет времени. Хотел провести здесь час, когда Джейн точно уснула. Он не мог работать над скульптурой, пока она не спала. Она ничего не упускала, а Рид не хотел, чтобы кто-то увидел его работу в процессе, особенно, женщина, читавшая статью про Р. С. Моргана.
Один взгляд на этот набросок скульптуры, и Джейн могла понять, что он и был знаменитым скульптором. Его прикрытие будет сорвано. Пока она была в его доме, он будет вырезать, только пока она спит.
Он провел рукой по лицу. Стоило пойти спать или поработать еще пару часов?
Длинный обнаженный ствол дерева молил дать ему жизнь.
* * *
Джейн тихо постучала в дверь. Засов плохо держался, поэтому дверь легко открылась, показав аккуратную мастерскую. Рид вышел из задней комнаты. Он вздрогнул и быстро закрыл за собой дверь. На его лице мелькнуло удивление, даже тревога, а потом он скрыл эмоции.
Кладовая? Или что-то скрывалось за закрытой дверью?
– Прости. Я помешала?
– Нет, – ответил он. – Все хорошо. Проходи.
Джейн прошла к столу в центре небольшой мастерской. Посередине стоял древний сундучок с гладкой крышкой. Сапоги Скотта, большие для Джейн, шаркнули по полу, пока приближалась к сундучку.
– Мило.
Рид избегал ее взгляда, смотрел на мебель.
– Это Майин. Ребенок постояльца порезал крышку.
Шеба поднялась с лежанки в углу подальше от керосиновой горелки. Потянувшись, собака прошла к Джейн, села и коснулась ее большой лапой. Джейн почесала грудь Шебы.
– Что-то не так? – спросил Рид.
– Нет. – Джейн покачала головой и выпрямилась. Горелка справлялась в комнатке. Джейн сняла куртку и перебросила ее через руку. – Я не могла уснуть.
Рид повернулся к раковине и помыл руки. Он оглянулся через плечо.
– Приснился кошмар?
Видение проступало в голове: «Злые глаза, в которых отражался ее страх, смотрели на нее из-за черной маски». Грудь Джейн сдавило, она прогнала картинки. После похищения прошло ещё очень мало времени.
– Не хочу сейчас об этом говорить. Может, позже.
– Ладно. – он вытер руки полотенцем.
Джейн чихнула. В воздухе пахло опилками и маслом.
– Что это за запах?
– Льняное масло. Для обработки дерева.
– Ты используешь на Майином сундуке?
– Нет. Я попытаюсь найти для него подходящую обработку. Я могу чем-то тебе помочь? – Рид сунул большие пальцы в передние карманы джинсов и ждал ее ответа.
Было бы неплохо стереть ее память.
«Кровь, боль, паника. Ее босые ноги шаркали по асфальту. Агония пронзила ее голову, он потянул ее за хвост. Ужас душил, не давал кричать, пока она перебирала ногами, пытаясь уцепиться. Время расплывалось. Не та атака».
Она зажмурилась, картинки крутились в голове, сталкиваясь. Нападения слились с ужасными ощущениями. Звук гремящей воды, будто у Ниагарского водопада, оглушал ее.
* * *
Рид потянулся к ее плечам.
– Джейн.
Она открыла глаза. Агония в бирюзовых глубинах пробила дыру в его броне. Джейн выпрямилась, смело подняла голову, судорожно вдохнув, и его щит был разбит. Рид открылся. Был уязвимым, как женщина перед ним.
Не было смысла притворяться, что ее страдания его не тревожили.
Она была важна. Не только из-за дела Хью. Не только из-за ее безопасности. Не только из-за долга. То, что происходило с Джейн, было для него важно. Он не мог бросить ее в страданиях, как не смог бросить упавшей в бурю.
– Прости. – Она думала отойти, но ее глаза все еще были прудами боли. Ее пульс был заметен на шее, и она дрожала от попытки подавить страх.
– Не стоит извиняться. – Рид притянул ее ближе, игнорируя крики мозга: «Это плохая идея. Она – буря, терзающая твою душу, и она оставит зияющую дыру после себя». Рид приказал мозгу заткнуться и прижался лбом к ее виску. Он замер на мгновение, сохранил это ощущение на долгий холодный сезон. – Никто не должен переживать такое в одиночку.
На миг Джейн напряглась, а потом прильнула к его груди. Она была незначительно ниже его, повернула голову, и ее лицо оказалось у его груди. Идеально подошла. Он гладил ее по спине, под его ладонью были твёрдые мышцы, пока вдыхал цветочный запах ее волос. От его нежной ладони её спина расслабилась.
Она дышала медленнее. Сердце уже не так колотилось. Рид обрадовался, а еще ощутил, что по своей воле ступил на путь катастрофы. Ее бедра прижались к его бедрам, и выдох Рида застрял в груди на пару секунд, пока страсть пробуждалась в нем после пяти лет сна. Он переминался с ноги на ногу, чтобы не дать себе возбудиться.
Джейн подняла голову. Что-то мелькнуло в ее глазах. Сожаление? Смущение? Из-за чего? Мига слабости? В объятиях не было слабости. Рид ощущал силу между ними. Она сливалась. Росла. Он не знал, кому из них контакт требовался больше. Желание в венах было сильным и примитивным.
Он не мог говорить. Горло сдавило от того, что он не мог объяснить, от эмоций, которые он не испытывал так долго, что они стали чужими. Он думал, что онемел навсегда, но ошибался. Эмоции пронизывали его, как вода под коркой льда.
Она или дала ему поразительный дар… или толкнула на тонкий лед.
Вопрос оставался открытым: «Что будет, когда она уйдет? Он продолжит чувствовать или замерзнет?»
И сможет ли он жить в обоих случаях?
– Спасибо. – Джейн отошла от его рук, оставляя холод, обещающий долгую одинокую зиму впереди.
* * *
Джейн потерла руки. Древесный запах Рида остался в носу, она подавляла желание вернуться в его объятия, прислонить голову к его широкой груди и снова глубоко вдохнуть. Нежное скольжение его пальцев по ее спине успокаивало, очаровывало и согревало изнутри.
Она годами не позволяла мужчинам прикасаться к себе. Она ощущала не только желание. Рид вызывал в ней ощущение силы, умений. Она уже и не думала, что испытает такое снова. Ее щеки запылали.
Он заметил ее румянец? Конечно. Ее кожа была светлой, и румянец выделялся. Она пыталась отвести взгляд, но смотрела на Рида, видела отражение своего смятения. Его бесстрастная маска пропала, оставив тот же шок и печаль.
И жар.
Ее живот стало покалывать, она наслаждалась моментом. Ее тело было готово ответить, хоть она знала, что это не лучшее место. Она не ощущала такого влечения к мужчине уже много лет. Осознание, что сексуальность в ней не умерла, радовало.
Джейн моргнула. Дверь за ним стало видно, и она впилась в новую тему для мыслей. Что он там прятал?
Он проследил за ее взглядом и кашлянул.
– Нужно вернуться в дом. Проверить интернет и связь на телефоне.
Она надела куртку и прошла к двери. Рид схватил свою куртку и открыл дверь. Он вывел ее за порог, прижимая горячую ладонь к ее пояснице. Рид не убирал ладонь, пока шел за Джейн к дому. Ощущал ли он ток проходящий между ними? Она оглянулась, но Рид разглядывал лес вокруг.
«Ох».
Он не сближался с ней, искал опасность и закрывал ее своим телом. Осознание вернуло ее в реальность. Нехватка сна делала ее вялой.
Хорошо, хоть у одного у них хватало ума. Кто-то похитил ее и держал в плену. Если бы она не сбежала, то умерла бы. Психопаты не похищали женщин, чтобы потом выпустить целыми и невредимыми.
Они оставили куртки в прихожей. Рид не включал свет на кухне, пока не закрыл окна шторами. Еще одно напоминание об опасности снаружи. Кто знал, где сейчас был ее похититель?
– Хочешь поесть или попить? Чай? Кофе? – Рид открыл ноутбук на столе. – Можешь свободно искать в холодильнике и шкафах.
Джейн взглянула на часы на микроволновке. Полпятого. Поздно ложиться спать. Тупая боль в голове от нехватки сна пронзала ее.
– Я заварю кофе.
Пока компьютер загружался, Рид взял беспроводной телефон. Он поднес его к уху и покачал головой.
– Все еще ничего.
Джейн отмерила кофе, добавила воду и включила кофе-машину.
Рид щелкнул по клавиатуре.
– Ага. Интернет. Я отправлю письмо шефу полиции.
Джейн поискала еду и выбрала яблоки и сыр.
– Повезло. Хью онлайн. Он встретит нас у себя в кабинете в восемь.
Джейн опустила тарелку с едой у локтя Рида и повернулась к кофе-машине. Ее аппетит угас. Через три часа она покинет этот дом.
И Рида.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Тяжелая машина дернулась и остановилась. К сожалению, Джон двигался. Его лицо проехало по коврику в багажнике. Он повернул голову и с дрожью вдохнул. За темным окном машины из-под повязки была видна ночь.
– Не двигайся. Я сейчас вернусь. – Шепотом был отдан приказ из передней части джипа.
Будто он мог уйти. Джон замер. Черный капюшон, который ему приходилось носить, когда рядом был похититель, закрывал весь доступный свет. Его запястья и лодыжки были связаны и соединены с веревкой на шее. Если он будет извиваться, затянет петлю. Он должен был задушить себя. Но не мог. Он не хотел умирать, хоть и знал, что его гибель неминуема.
Его похититель уже убил Зака и безжалостно избил Джона. Настроение мужчины было сложно предугадать. Вспышки гнева перемежались с пугающим хладнокровием. О, да. Джон все равно умрет, если останется с этим мужчиной.
Дверца открылась. Кто-то порылся на заднем сидении. Дверца хлопнула, и Джон остался один. Он слышал движение вне машины. Шаги. Шарканье. Шумное дыхание.
Прошло какое-то время. Джон ждал. Ничего ужасного пока не происходило. Он научился с этим жить. Ещё и вещество в его организме удерживало его в спокойном состоянии.
Багажник машины открыли. Грубые руки усадили Джона. Его ноги вывалились из багажника. Веревка впилась в шею, перекрыв кислород. Быстрый взмах ножом убрал давление. Джон вдохнул холодный воздух. Его сердце трепетало. Ужас подавлял седативное.
Еще взмах, и его ноги стали свободными.
– Иди.
Он встал, капюшон позволял видеть его ноги на снежной земле. Ледяные кристаллы промочили его носки за два шага. Ладонь оставалась на его руке, он покачивался на узкой выкопанной дороге. Путь от дороги был коротким, и Джона втолкнули в дверь. Из-под капюшона он видел потертые доски под ногами.
– Я развел огонь в печке.
Джон слушал указания. Непослушание всегда заканчивалось плохо.
– Дрова на крыльце. Вокруг на многие километры ничего нет. Кричи, сколько хочешь. Никто не услышит. Устроишь здесь пожар – сгоришь с этим местом.
Наручники были сняты. Джон потер запястья, а оковы прикрепили к его лодыжке, как в старом доме. Джон услышал звон цепи, которую тянули по полу.
– Досчитай до ста, потом снимешь капюшон. Иначе я перережу тебе горло.
Дверь хлопнула. Загудел двигатель, а потом утих.
Но Джон слушался. Через сто секунд он поднял капюшон.
Он стоял в домике из одной комнаты. Жар доносился из железной печки в углу. Цепь от его лодыжки была прикреплена к полу. Джон огляделся. Длины цепи хватало, чтобы он мог дойти до крыльца и взять бревна, пройти на два шага за заднюю дверь. В комнате была только металлическая миска и пластиковый стакан. Ни ножей. Ни открывалки. Не было даже кровати, только спальный мешок на полу. Бревна у двери были высотой до пояса. Его похититель оставил обычное количество протеиновых батончиков и воды в бутылках.
Искра надежды появилась в груди Джона. Он мог растопить снег и пить. Без испорченной воды он сможет думать. Если батончики не были отравлены. Он потерпит без них какое-то время, посмотрит, прояснится ли голова.
Он подтянул спальный мешок к печке и протянул мокрые ноги к теплу. Его мозг все еще был как каша. Завтра он сможет понять, как уйти отсюда. То, что его переместили в такое уединенное место, было плохим знаком. Что-то произойдет.
И Джон знал: это будет что-то плохое.
* * *
Он посмотрел на маленькое прямоугольное окно высоко под потолком. Небо светлело на рассвете. Завтра в полночь он встретит зимнее солнцестояние тремя смертями. Когда солнце поднимется в самый темный день, три человека переродятся.
Он вытащил ящик с полок и опустил на рабочий стол. Сообщник-англичанин прислал ему особый заказ. Он осторожно вытащил ветки из белой бумажной обертки. Белая ягода упала с зелени и покатилась по полу.
Свежая омела. Срезанная с большого дуба священником-друидом золотым серпом на шестой день новой луны.
Он стал раскладывать церемониальные предметы на столе рядом с омелой.
Головешка от прошлогоднего Йоля, а еще кусок дуба, который он выбрал для грядущей церемонии. Он сжал амулет, висящий на шее. Мелкий флакон с пеплом прошлогоднего костра – с силой перерождения солнца.
Два галлона крови лося в пластиковых бутылках от молока в сухом льду в сумке-холодильнике.
Крепкая веревка.
Три тонкие кожаные удавки.
Его болин, нож, похожий на серп, был только недавно заточен.
Только трех вещей не хватало: мальчишку он уже переправил ночью к домику возле поляны, женщина сбежала, и нужна была еще одна жертва.
Кого выбрать? Того, по кому не будут скучать сразу. Того, чье исчезновение будет легко объяснить.
Ответ пришел к нему с резкой вспышкой божественного озарения.
Один из проблемных подростков из Центра молодежи подойдет. Некоторые в прошлом убегали.
Идеально.
Все выстраивалось идеально.
Знак от богов, что он был на верном пути к искуплению.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
– Я позвоню позже. – Рид смотрел, как Скотт берет мешок булочек и бутылку апельсинового сока с заднего сидения. Дороги в город были расчищены и посыпаны солью.
– Ты пробудешь здесь все утро?
– Ага. Мама Брендона работает на утренней смене в кафе. Он должен оставаться с братьями. – Дыхание Скотта вырывалось облаками в утреннем холоде.
– Сообщи, если вам будет куда-нибудь нужно, – сказал Рид.
– Хорошо, – Скотт выпрыгнул из машины. Он замер у пассажирского окна. Джейн опустила стекло. – Был рад знакомству, Джейн. Удачи.
– Спасибо, Скотт. И тебе. – Джейн склонилась и быстро обняла его.
Помахав, Скотт пошел по вырытой дорожке к входной двери домика. Солнце поднималось из-за деревьев за кладбищем. Только самые высокие надгробия выглядывали из сугробов.
С хрустом льда под шинами Рид выехал на улицу. Джейн прижалась головой к окну.
Рид сделал глоток горячего кофе из походной кружки и подавил вину. Он доставит Джейн к Хью и убедится, что все хорошо, а потом оставит ее там. Он будет скучать, но она будет жить своей жизнью. У нее была любящая её семья. Ее братья проследят, чтобы подонок в Филадельфии не тронул ее.
От одной мысли, что ее обидчик ходит по улицам, все внутри Рида пылало. Он видел многих хищников. То, что Рид хорошо устроился в реальности, не помогало справиться с правдой. Женщина, как Джейн, не должна была бояться из-за мерзавца на свободе. Ни одна женщина не должна была. Но Джейн была особенной.
Для него.
Блин. Как это произошло?
Джейн не нужно было с ним связываться. Так почему ему казалось, что кто-то вырезал кусок его сердца ложкой? И почему остаток ночи он думал, как убежит с ней на тропический остров, подальше от Хантсвилла или Филадельфии? В его фантазии Рид не переживал из-за прессы. Джейн не была в опасности. И они могли узнавать друг друга, не боясь стресса прошлого друг друга.
Он мог целовать ее, не переживая, что пользуется ее уязвимостью. Он едва удержался прошлой ночью, несмотря на ее подавленное состояние.
Тупой край ложки вонзился глубже.
Черт. Он поступал правильно. Она не могла оставаться. Здесь было опасно.
– Все будет хорошо. – Он взглянул на Джейн, но ее лицо все еще было отвернуто от него. Она кивнула и теребила край бинта, выглядывающего из-под рукава.
Боль в груди Рида стала сильнее.
– Хью о тебе позаботится. Он хороший.
Хью не убежит от ответственности. Никогда.
Совесть терзала Рида, он повернул на Главную улицу и остановился перед зданием администрации. Грузовика Хью там еще не было. Рид взглянул на часы, сжал руль. Хью хотел встретиться с Джейн пораньше, до того, как служба в церкви в девять наполнит город людьми. Кроме полиции, город был пустым в воскресное утро.
