Текст книги "Принц драконов"

Автор книги: Мелани Роун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)

– Чиана, – сказал он. – Назови ее так, Андраде, чтобы она всегда помнила обстоятельства своего появления на свет.

Янте подавила приступ дрожи. На старом наречии это слово означало «измена». Андраде взяла у нее ребенка и взглянула на плачущую Пандсалу.

– Вставай. Первое, чему ты научишься, это то, что «Гонец Солнца» ни перед кем не стоит на коленях. Даже перед верховным принцем,

– Говори только про своих фарадимов. Мои преспокойно стоят, – ввернул Ролстра, и Андраде бросила на него яростный взгляд.

Янте взглянула в глаза Пандсалы, остекленевшие от бесконечного ужаса, неспособные понять, что случилось. Вдруг она узнала Янте, вскочила и схватила сестру за горло.

Ролстра растащил дочерей. Пандсала упала на ковер, а Янте покрутила головой и еле перевела дух. Верховный принц распахнул дверь каюты и крикнул страже, чтобы Пандсалу отвели в шатер Андраде, если понадобится, связанную и с кляпом во рту. Услышав в коридоре ее крик, полный тоски и ненависти, Янте вздрогнула.

Затем наступила тишина. Палила была слишком напугана; она просто лежала в постели, охваченная ужасом. Андраде прижала ребенка к себе и пристально посмотрела на Ролстру.

– Где Криго? – спросила она.

– Если хочешь, я прикажу доставить его тело к тебе в шатер.

– Хочу, – резко сказала она.

Их взаимная ненависть заставила Янте отшатнуться. Это была застарелая ярость, более сильная, чем что-либо виденное ею раньше. Эта ненависть имела давние и прочные корни; возможно, сейчас она впервые выплеснулась наружу.

– Я уничтожу его, – внезапно произнес Ролстра. – Эта женитьба выйдет ему боком.

– Много лет назад ты сам хотел жениться на «Гонце Солнца».

– Так вот что тебя надоумило? Ты учитывала мой гнев, когда строила свои планы?

– Твой гнев меня не интересует. А я ничего не планировала. Богиня…

– Обычно делает то, что ей подсказываешь ты. Можешь искать какие угодно оправдания. Но если ты веришь, что его сыновья последуют за ним, то ошибаешься.

– И это я слышу от человека, который до сих пор верит, что у него будет собственный сын? – Она злобно рассмеялась. – Найди себе другую любовницу, Ролстра! Возьми еще дюжину женщин, ожидающих ребенка! У тебя никогда не будет собственного сына!

– Убирайся! – взревел он.

Смех Андраде казался эхом, еще долго звучавшим в каюте после того, как она захлопнула за собой дверь. Янте упала в кресло и закрыла глаза. Она победила. Если Ролстра поверил ей… и даже если не поверил… она победила. Он не приговорил ее вместе с Пандсалой.

– Ролстра… о нет, мой повелитель, пожалуйста… ради наших детей…

Янте резко подняла голову. Палила вжималась в белые подушки; ее огромные глаза не отрываясь глядели на свечку, которую взял со стола верховный принц.

– Я помню про костер Палила, – сказал он почти нежно, и женщина заплакала. – Ты слышала крик дракона сегодня ночью?

Янте встала. Она никогда раньше не слышала у отца такого голоса… и ей захотелось уйти. Сейчас же. Он почувствовал ее движение и не оборачиваясь приказал:

– Останься.

Янте замерла, еле дыша. Ролстра подошел вплотную к кровати Палилы. Пламя свечи жадно вспыхнуло в воздухе.

– Янте, ты знаешь, где находится замок Феруче? – спросил он.

– Да, отец.

– Он на границе между Маркой и Пустыней, – не слушая продолжал принц. – Я долго думал, кого бы туда послать. Это должен быть кто-то, кому я мог бы доверять. – Он поглядел на дочь через плечо. – Ты все еще хочешь этого князька? – Да, – честно ответила она.

– Удача покинула тебя вместе с этой ночью, – с мрачным юмором сказал он.

– Феруче может быть твоим, а вот Рохан – нет. Это означает, что «Гонец Солнца» победила.

– «Гонец Солнца»… – прошептала Янте. И тут она поняла причину ненависти, которая заполняла пространство между отцом и Андраде. Ярость, раненая гордость и желание отомстить охватили ее, создавая ненависть, которую она обнимала, как любовника. Всю жизнь она была пустой, желая быть наполненной этим сладким, обжигающим чувством, которое росло внутри вместе с жаждой крови и мести. Наконец она поняла, что такое власть… и ни муж-принц, ни ее отец или какой-нибудь другой мужчина здесь ни при чем… власть, которая сильнее дара «Гонца Солнца». Вот то чувство, которое сделало отца самым могущественным из принцев. Он знал, лучше всех знал, как ненавидеть.

– Я вижу, что ты понимаешь меня, – сказал он. – Возвращайся в лагерь, Янте, и жди меня. Когда я закончу свои дела, нам надо будет многое обсудить.

Закрывая дверь, она заметила пламя свечи рядом с искаженным лицом Палилы. А когда Янте сошла с корабля, то услышала первый из множества, великого множества криков.

***

Сквозь серебристо-зеленые листья пробивались лучи восходящего солнца, бархатные и нежные, словно первая роса. Чувствительная к цвету, как все фарадимы, Сьонед лежала на боку и пыталась вспомнить, видела ли она раньше что-нибудь прекраснее. И тут она улыбнулась своей ошибке: разве цвет ласкал ей душу? Нет, то было отражение света на лице спящего принца.

Сначала он смущался, дрожал и был не уверен в себе. Так продолжалось до тех пор, пока тугие застежки ее юбки не заставили его тихонько выругаться. Но когда она рассмеялась, Рохан тут же присоединился к ней, и они принялись хохотать, как дети. Застежки ее одежды и его шнурованные сапоги, казались таким забавным препятствием…

Сьонед пригладила его солнечные шелковые волосы, торчавшие мальчишескими вихрами. Старое видение оказалось верным. Именно она сделала его принцем и мужчиной. Какое-то время они обольщали друг друга. Рожденный драконом, чей мужественный образ остался у него в памяти, принц стремился к невозможному, но как человек не был уверен в своей способности достичь идеала. Ее объятия помогли Рохану объединить два этих начала. Принц и человек превратились в одно существо, которое стало ее любовником.

От его ласк начинала дышать кожа, шепот пронизывал душу солнечным светом, поцелуи наполняли мозг буйством красок поразительной силы и чистоты: бриллиант, сапфир, топаз… Все ее чувства пробудились при мысли о том, что кровь «Гонца Солнца», смешавшись с его кровью, сделает их сына принцем-фарадимом.

– Только бы у него были твои глаза, любимый, – прошептала она, проведя кончиком пальца по шелковым загнутым ресницам, и засмеялась, когда его веки медленно открылись, слишком тяжелые, чтобы подняться.

– О-о-ох, – с трудом прошептал он. – Что ты со мной сделала?

Сьонед погладила его по щеке, на которой уже проступила светлая щетина. – Хочешь, чтобы я проделала это еще раз?

– Как-нибудь потом, когда я приду в себя, чтобы как следует насладиться… – сонно ответил он, затем обнял Сьонед и положил голову ей на плечо. – Черт возьми, я забыл расплести тебе косы. Мне хотелось посмотреть на твои распущенные волосы.

– Оставь что-нибудь для брачного ложа, – засмеялась она.

– Но я хотел. Чейн однажды рассказал мне о…

– Рохан!

– … о чем-то, что я всегда хотел попробовать, – закончил он.

– Пусть это будет сюрпризом. Он потерся щекой о ее волосы.

– Гм-м, как от тебя хорошо пахнет…

– Это не я пахну, а моховика. Наверно, мы раздавили ее столько, что она превратилась в вино. – Сьонед повернулась на живот и вынула у него из-под головы свою юбку, которая служила им подушкой. – Видишь? – Она указала пальцем на мох, в котором прятались крупные зеленые ягоды.

Рохан застонал и повернулся.

– Неужели мы раздавили все до последней ягодки? Я умираю с голоду! – Он разгреб мох и сорвал несколько круглых ягод. – Вот. Подставляй губы.

– Как, опять?

Глаза Рохана широко раскрылись, но в следующий миг оба снова расхохотались. Они лежали рядом и кормили друг друга моховикой, пока солнечные лучи не согрели листву. Наконец Сьонед сказала:

– Хватит, а то нас будет тошнить. Надо потихоньку проскользнуть в лагерь, пока никто не хватился.

– Клянусь тебе, это было в последний раз! Мне надоело прятаться и тайком пробираться к себе в шатер, чтобы, не дай Богиня, никто не засмеялся. Нет, хватит, надоело… – Рохан сел и отвел ветку в сторону. – Что-то очень яркий сегодня рассвет. Давай посмотрим.

Она придвинулась ближе, положила подбородок на его плечо и прижалась к мускулистой спине. От света резало глаза, снова заболела голова, но девушка молчала, не желая портить мирное утро. Она вгляделась в источник света и нахмурилась.

– Рохан, разве восток там?

– Чувствуешь запах? – тревожно сказал он.

– Пожар! – выдохнула Сьонед.

– Скорее, одеваемся!

Они побежали к реке, держась за руки; солнце сияло за спиной, с каждым дуновением ветра запах становился сильнее.

– Это мост? – спросила Сьонед.

– Нет.

Юноша и девушка выглянули из-за деревьев. Впереди тихо покачивалась барка Ролстры. Ее фиолетовые паруса казались крыльями огненного дракона.

Глава 18

Весь следующий день, последний день Риаллы, лагеря облетали самые невероятные слухи, по пути обраставшие леденящими душу подробностями. Ролстра убил всех своих дочерей. Они убили его. Леди Андраде подожгла барку принца и убила их всех. Ролстра свергнут какими-то неизвестными, возможно, меридами. Принц Рохан погиб не то в огне, не то в шатре Ролстры. Он призвал свои армии, чтобы взять приступом замок Крэг. Он женится на принцессе Пандсале… нет, принцессе Янте… нет, на обеих, а других возьмет в наложницы. Леди Андраде уехала в Крепость Богини, забрав с собой принцессу Пандсалу… принцессу Янте… Наверняка все знали только одно: обгоревшая, до сих пор тлеющая барка великого принца лежала на дне Фаолейна, а ее несчастный экипаж заливал горе в ближайшей к пристани таверне. И еще один интересный факт, имевший непосредственное отношение к данному делу: лорд Чейналь поднял цены на лошадей, которые позарез потребуются обитателям замка Крэг, чтобы добраться до дому и перевезти остатки их имущества.

Принц Клута Луговинный и лорд Джервис Визский вежливо игнорировали слухи. Они приказали, чтобы закрытие Риаллы проходило как обычно, и утром вершина холма, с которой открывался вид на лагеря, была готова к проведению церемонии. Возбужденно перешептывавшиеся высокородные собрались в ожидании процессии невест. Когда прибыла леди Андраде, пронесся вздох всеобщего облегчения.

Самые любопытные взгляды были обращены на дочерей Ролстры, появившихся без отца, но одетых так богато, словно они сами были невестами. Отсутствие Пандсалы позволило сделать вывод, что она стала Избранной принца Рохана; угрюмое лицо Янте, казалось, подтверждало это. Но когда свадебная процессия подошла к усыпанному цветами склону холма, Пандсалы среди невест не оказалось.

Одним из первых, кто сделал шаг вперед, чтобы присоединиться к своей Избранной, был лорд Эльтанин Тиглатский, казалось, до глубины души пораженный своим успехом у средней дочери лорда Джервиса – невысокой, нежной девушки с каштановыми волосами и звучным именем Анталия, которое на древнем наречии означало «весенняя чаша»; вплетенные в волосы полевые цветы и браслеты на запястьях делали ее воплощением юной красоты. Представленная отцом своему новоиспеченному мужу, она смотрела на Эльтанина сияющими глазами. Рохан, как сеньор молодого человека, в свою очередь с элегантной цветистостью представил его невесте. Андраде призвала Богиню благословить эту пару, а Тобин, глядя на брата, была уверена, что он вот-вот пустится в пляс от удовольствия. Союз между его вассалом и могущественным атри из Виза должен был значительно укрепить его связи с Луговиной: земли Клуты служили буфером между Пустыней и Маркой, а Джервис считался первым вассалом Клуты. Однако радость Рохана вызывалась отнюдь не одними государственными соображениями. Конечно, молодой человек, только что в бою отвоевавший свою леди, желал всем окружавшим его не меньшего счастья. Тобин слышала от Камигвен, что прошлой ночью Сьонед не возвращалась в свой шатер, и гадала, почему Рохан до сих пор не объявил о своем ликовании всему миру.

Младшие сыновья нашли невест, наследницы нашли мужей, а паломничество отцов и сеньоров, подводивших молодых женщин и мужчин к благословению Андраде, все продолжалось и продолжалось. Легкий восточный ветерок унес курившийся над пожарищем дымок в сторону залива Брокуэл, и день засиял последней красотой уходящего лета. Вершина холма была самым подходящим местом для бракосочетания и начала семейной жизни. Тобин с улыбкой посмотрела на мужа, припомнив их собственную свадьбу на скалах у крепости Радзин.

Последними к Андраде подошли Камигвен и Оствель.

– Кто жаждет жениться на «Гонце Солнца», фарадиме, оседлавшем лунный свет? – торжественно спросила она. И тут по ковру из цветов торжественно прошли Оствель и Уриваль, выступавший в роли его сеньора и поручителя.

– Я, миледи, – гордо сказал молодой человек. – Я ее Избранный, а она моя.

– Тогда пусть она подойдет к тебе, – улыбаясь, ответила Андраде.

Тут вышла вперед смущенная Камигвен, смуглая, большеглазая, в наряде, разительно отличавшемся от ее обычной одежды: об этом позаботилась Тобин. На ней было платье цвета старой бронзы, расшитое золотыми цветами по подолу. Маленький кошелек на поясе изрядно оттопыривался свадебным ожерельем, приготовленным для Оствеля. Рядом с ней шла Сьонед в своем обычном красновато-коричневом платье; изумруд вспыхивал на ее руке, касавшейся кисти подруги. В толпе зашушукались, и не только потому, что публичное бракосочетание фарадима было большой редкостью: многие говорили о том, что невесту сопровождает Избранная принца Рохана. Украдкой посмотрев на брата, стоявшего с Эльтанином и Анталией, Тобин удивилась – на лбу у Рохана залегла тревожная морщинка. Она перевела взгляд на Сьонед и сразу поняла причину его беспокойства. По сравнению с цветущей Камигвен Сьонед казалась почти бестелесной. Яркие волосы словно вобрали в себя краску ее щек и губ. Из того немногого, что рассказал Уриваль, Тобин знала о наркотике, подлитом в вино девушки. Она поглядела на дочерей Ролстры и прокляла верховного принца.

Андраде соединила руки молодых людей, и Сьонед с Уривалем отступили в сторону. Слова, которые связывали «Гонца Солнца» с ее Избранным, были необычны, ибо здесь речь шла не только о брачных обетах. Тобин услышала эхо слов, которые Андраде произнесла бы, сочетая браком Рохана и Сьонед, и увидела, что зеленые глаза девушки оживились, хотя выглядела она по-прежнему безучастной.

Оствель достал из кармана туники ожерелье из халцедонов и застегнул его на стройной шее Ками. Камни полыхнули темно-красным огнем. Даже сапфиры Эльтанина, заставившие порывисто вздохнуть юную Анталию, не были столь прекрасны. Гордая Ками встала на цыпочки и надела на шею Оствеля тонкую золотую цепочку, на которой висел большой черный коралл-камень из Гилада, с родины Оствеля, бывший символом солнца и ее статуса фарадима.

– Как солнце и луны окружают мир вод, – нараспев произнесла Андраде, – как воды окружают земли, как земли окружают тело мира, так же и вы окружайте и поддерживайте друг друга. Будьте светом для глаз друг друга и живительной влагой для душ друг друга. Дайте богатство земли друг другу. Ухватите ветер, чтобы он уносил от вас все сомнения, всю боль, весь страх. Будьте всем в вашей любви.

Она повернулась к Оствелю, подняла левую руку ладонью вниз, и ярким солнечным светом вспыхнули фарадимские кольца.

– Тебе отдается «Гонец Солнца», одна из тех, кто призывает Огонь и сплетает свет. Помоги ей сохранить ее пути праведными, не омраченными тенью и свободными от зла. Ты будешь родоначальником новых фарадимов, и я считаю тебя достойным этого, Оствель Гиладский!

Он наклонил голову и ответил:

– Леди, вы оказываете мне честь своим доверием, а фарадим оказывает честь своей любовью.

Андраде слегка улыбнулась и кивнула. А Камигвен она сказала так:

– Ты, «Гонец Солнца», знаешь свое дело и помнишь свои обеты: служить, говорить правду и вместе с братьями и сестрами свивать свет вокруг мира; праведно использовать свои знания и никогда не убивать. Все это запечатлено в твоем сердце. Тебе я отдаю этого мужчину; чтобы лелеять его Огнем твоих призывов и ограждать силой наших путей. Полагайся на его сердце и слушай его душу. – Она взяла их соединенные руки и сжала между ладонями. – Богиня, благослови их жизни.

Оствель и Ками повернулись лицом друг к другу, улыбнулись, и губы их слились в поцелуе.

Тобин вздохнула, шмыгнула носом… и почувствовала, что стоящий рядом Чейн задыхается от беззвучного смеха.

– Прекрати, – прошептала она. – Это было прекрасно…

– Для принцессы с головой прирожденного политика ты чересчур сентиментальна.

– Да ну? А кто из нас никогда не забывает надевать на эту церемонию собственное свадебное ожерелье?

Пойманный с поличным, муж пожал плечами, но загар не смог скрыть вспыхнувшего на его щеках жаркого румянца, когда Тобин указала на подаренную ею много лет назад красивую серебряную цепь, каждое звено которой было украшено крошечным бриллиантом, отчего казалось, что сильную шею Чейна окружают звезды.

– Сам ты сентиментальный! – с удовольствием заключила она.

Андраде решила, что пора вмешаться.

– Оствель, отпусти девушку, а то она задохнется! В толпе раздался смех. Зазвучала музыка, друзья и родные поспешили к своим новобрачным, чтобы поздравить их и пожелать счастья. Тобин и Чейн подошли к Эльтанину и Анталии, казалось, соревновавшимся друг с другом в том, кто сильнее покраснеет, а затем отправились искать Рохана.

– Все вокруг удивляются, почему он со Сьонед не возглавил процессию, – сказал Чейн и вдруг усмехнулся. – И как это у Янте хватило сил прийти сюда?

– Не знаю и знать не желаю. Где мой несчастный брат? И что случилось со Сьонед?

– Надо найти Андраде. – Чейн оглядел толпу сузившимися глазами и перестал улыбаться. – Только она сможет объяснить случившееся.

– Почему только она? Надо будет выслушать всех. Вдруг позади толпы Тобин разглядела светлую и рыжую головы. Сьонед передвигалась как старуха, а Рохан бережно поддерживал ее. Когда Тобин окликнула брата, он обернулся. Страх изгнал из его глаз всю радость.

– Это все тот чертов наркотик, – сказал он. – Мне следовало прикончить его.

Чейналь обнял Сьонед за плечи.

– Похоже, выдалась тяжелая ночь? – непринужденно спросил он.

– Пожалуй… Ох, какая головная боль! Она приходит и уходит, как туманы в Крепости Богини…

– Что он дал тебе? – спросила Тобин, когда все стали спускаться с холма.

– Я не знаю. Сначала мне было хорошо, потом ужасно… А затем, – Сьонед попыталась улыбнуться Рохану, – просто чудесно…

– Бьюсь об заклад, что так оно и было, – юмористически хмыкнул Чейн.

– Замолчи… – пробормотал Рохан, покраснев до ушей. Однако вид у него был настолько самодовольный, что это вызвало у Тобин смех.

– Умираю от желания услышать всю историю, – пожаловался Чейн.

– Тобин, разве ты ничего ему не рассказала? – спросил Рохан.

– Времени не было…

Дальше они шли молча и не проронили ни слова до самого шатра Рохана. Двое мужчин почти внесли Сьонед внутрь и опустили на кровать, куда сообразительный Вальвис уже положил подушки.

– Пойду поищу леди Андраде, – сказал оруженосец и тут же исчез.

Рохан присел на кровать, взял руку Сьонед и принялся поглаживать девушку по голове. Яростный гнев боролся в нем с жалостью, глаза сверкали. Тобин обменялась взглядом с Чейном, они придвинули к кровати табуретки и сели рядом.

– Вы с Ролстрой больше не соперники, а смертельные враги, – озабоченно сказала Тобин.

– Я должен был убить его, – повторил Рохан.

– Успокойся. Поговорим об этом позже, – нетерпеливо фыркнул Чейн. – Хочу услышать все с самого начала.

Рохан принялся рассказывать обо всем без утайки. Сьонед слушала молча и вмешалась лишь тогда, когда юноша сказал, что они пошли к реке.

– Я думаю, лорд Чейналь простит тебя, если ты опустишь подробности того, что случилось потом…

Рохан опять покраснел, а Тобин поглядела на мужа и усмехнулась.

– Сегодня утром, – продолжил Рохан, умоляюще глядя на шурина и взглядом убеждая его удержаться от шуток, – мы проснулись и увидели, что барка Ролстры объята пламенем. Эту часть истории я хотел бы услышать от Андраде. Если кто что и знает, так только она.

– Так ты ничего не слышал? – удивленно спросил Чейн, и весь его юмор тут же куда-то исчез.

– Сплетни меня не интересуют.

– Меня тоже, – сказала Андраде, неожиданно вошедшая в шатер. Она бросила быстрый взгляд на Сьонед и нахмурилась. – Дранат?

– Если эта отрава называется так, то да, – ответила «Гонец Солнца».

Андраде сделала повелительный жест, и Чейналь тут же принес ей стул. Она села, сложила руки на коленях и объявила:

– Сегодйя ночью любовница верховного принца родила ребенка. И хотя это снова была дочь, но Ролстра сжег Палилу в постели совсем по другой причине.

– О Богиня! – выдохнула Сьонед. – Рохан, я начинаю жалеть, что ты не убил его! Андраде кивнула.

– Я тоже. Но лучше поговорим о другом. Какие симптомы дает этот наркотик?

– Жуткая головная боль. Она то приходит, то уходит.

– Был ли в вине какой-нибудь странный привкус?

– Это было гиладское, и мне трудно судить. Я плохо знаю его природный вкус.

– Черт возьми… – пробормотала Андраде. – – Ты сможешь прийти сегодня вечером?

– Конечно, смогу! – Сьонед попыталась сесть, но Рохан снова бережно уложил девушку на подушки.

– Ты не совсем здорова, так что даже и не думай об…

– Я приду, – упрямо повторила она, – Только попробуй остановить меня!

– Сьонед… – принялся уговаривать он.

– Не валяй дурака, Рохан! – потеряла терпение Андраде. – Она должна быть там.

Тобин пришла к выводу, что следует вмешаться, и предпочла переменить тему,

– Тетя, почему сегодня утром меня не пустили к тебе в шатер?

Леди обуяло мрачное веселье.

– У меня гость, который не ценит гостеприимства. Принцесса Пандсала.

Наставшая вслед за этим гробовая тишина не принесла Андраде особого удовольствия. Она кратко пересказала случившееся, и хотя голос ее звучал сухо и деловито, в глазах. стояли ужас и отвращение. Закончив рассказ, она пристально осмотрела всех присутствовавших, уделив особое внимание племяннику.

– Кажется, Янте мы недооценили. Не знаю, чему предпочел поверить Ролстра, но Пандсала говорит правду. Весь этот мерзкий план придумала Янте. Она сидела там, холодная, как облако, и на лице ее не было ни следа раскаяния. Я уверена, что она и не чувствует за собой никакой вины, поскольку получила то, к чему стремилась… хотя бы частично.

– Но не Рохана, – мстительно, улыбнулась Сьонед.

– Что ж, у нее есть и другие способы приобрести власть. Нам придется не спускать с Янте глаз несколько лет. Говорят, Ролстра отдал ей замок Феруче…

– Нет! – яростно воскликнул Рохан. – Феруче должен быть моим! Я не отдам этой суке и меры своей земли!

– Здесь ты бессилен, – резко сказала Андраде. – Поставь командовать ближайшим к нему гарнизоном того, кому ты полностью доверяешь. Это единственное, что тебе остается.

– Изволь не вмешиваться в мои стратегические планы, – столь же резко ответил он.

Сьонед положила на его руку свою нежную кисть.

– А что случилось с остальными, миледи? Моряки, слуги и те несчастные женщины… Они спаслись?

– Моряки-да. Слуги-большей частью. А что касается женщин и их детей, этого я не знаю. Все утро я пыталась обнаружить их след, но… – Как принято поступать в непонятных случаях, Андраде пожала плечами, однако в глазах ее стояла холодная ярость. – Верховному принцу и его дворне предстоит долгий, тяжелый обратный путь в замок Крэг. Думаю, ты будешь в большом выигрыше, Чейн. Я слышала, ты поднял цены на лошадей?

– Это случилось еще до того, как я узнал о пожаре! – яростно запротестовал Чейналь. – Черт побери, пусть этот ирод идет домой пешком! Как может человек сжечь женщину, которая родила ему детей?

– Дочерей, – мягко поправила его Тобин. – В этом вся разница, Чейн.

– Нет, – возразила им обоим Андраде. – Палила умерла, потому что была виновна в измене.

– Так же, как и Янте, – указал Рохан. – Ролстра самонадеян, но не глуп. Он должен был догадаться, кто главный заговорщик. Пандсала достаточно умна, чтобы рассчитать несколько вариантов, но составить такой план под силу только Янте. Ролстра оценил это и в награду отдал ей Феруче. – Принц с силой сжал руку Сьонед. – Ролстра сделал это сознательно. Он дал ей возможность действовать против нас. Вернее, против тебя, любимая.

– Тогда тем более нужно появиться на вечерней церемонии, как мы с тобой и собирались. Это будет ей еще одной пощечиной, – ответила Сьонед и заставила себя улыбнуться. – Я не боюсь ее, Рохан. И ты тоже.

– Верно, – поддержала Тобин> стоически выдержав яростный взгляд брата. – Несмотря ни на что, она должна появиться сегодня вечером здоровой и улыбающейся. По всем лагерям прошел слух об этом… как ты сказала, тетя?..

– Дранате. Замолчи, Рохан. Они обе правы.

– Чем здесь можно помочь? – вмешался в разговор Чейн.

Андраде еще раз внимательно посмотрела на Сьонед.

– Ты ужасно выглядишь. Тобин, вам с Ками придется как следует повозиться с ее лицом и прической.

– Для начала ей необходимо как следует отдохнуть, – решила Тобин.

– Чейн, Рохан, марш отсюда!

– Я никуда не уйду, – заупрямился Рохан.

– Послушай меня, любимый, – проговорила Сьонед. – Я не смогу отдохнуть, если ты будешь сидеть здесь, злой и мстительный, как дракон.

Чейн взял Рохана за воротник и поднял на ноги.

– Пойдем. Тебя тоже не мешает принарядить. Вальвис принесет нам твою одежду и все остальное. Дай девушке как следует выспаться. Богиня знает, что ты всю ночь не позволил ей сомкнуть глаз!

Рохан еще поупирался, но в конце концов дал зятю увести себя. Сьонед встретила взгляд Тобин и прошептала:

– Он был так счастлив… И вот чем все обернулось… – Ты скоро вылечишься, – сказала ей Андраде.

–  – И станешь самой счастливой в мире, – подхватила Тобин. – Закрой глаза, Сьонед. Мы с Камигвен обо всем позаботимся.

На закате дня Сьонед посмотрела в зеркало и увидела там незнакомку. Глаза ее были подведены темно-зеленым карандашом, а золотая пудра на щеках оттеняла необычный цвет радужек. Тобин и Ками подкрасили бальзамом ее щеки и губы. Короче говоря, понадобились все ухищрения косметики, чтобы придать девушке ее обычный здоровый вид. Они сделали Сьонед прическу из множества мелких косичек, которые были уложены вокруг головы и спускались на шею, напоминая сплетенный огонь. Сьонед казалось, что она никогда не была так прекрасна.

– Где Вальвис с драгоценностями? – проворчала Камигвен, пока Тобин помогала Сьонед надеть платье.

– Ты что думаешь, мой балбес братец уже кончил наряжаться? Да он и думать забыл об изумрудах!

Сьонед закончила шнуровать юбку и с удивлением посмотрела на себя. Платье оказалось именно таким, о каком она мечтала в палатке торговца шелками.

– Так должна выглядеть принцесса?

– Прекрасно… – промолвила стоявшая сзади Ками.

– Я тоже так думаю, – мягко сказал Рохан. Сьонед обернулась. Принц стоял перед ней, одетый в строгий черный мундир наподобие того, который он носил в Стронгхолде, и черную шелковую тунику без рукавов с разрезом спереди от талии до колена, перехваченную серебряным поясом. Они со Сьонед пристально смотрели друг на друга, пока не вмешалась Тобин, которая со смехом сказала:

– Сейчас же верните глаза на место!

– Неужели под всем этим действительно моя Сьонед? – с комическим ужасом спросил Рохан.

– Тебе нужны доказательства? – Сьонед подняла руку с изумрудным перстнем.

– На, смотри!

– Ну нет, пожалуй, перстнем тебе не отделаться! – рассмеялась Ками.

Сьонед покосилась на нее, а затем подошла к Рохану и поцеловала его в губы. Между ними тут же полыхнул Огонь. Девушка не осмеливалась обнять его, да и Рохан старался держаться подальше. Теперь они знали тела друг друга, и близость сводила их с ума. Когда Сьонед отошла от него, обоих била дрожь.

– Да, это ты, все в порядке, – пробормотал он, закрыв глаза. Затем Рохан встряхнулся и полез в карман. – Тобин, надень на нее… это. У меня трясутся руки.

Через несколько мгновений Сьонед посмотрела на себя в зеркало и ахнула. Ее озарял зеленый свет. Не было видно ничего, кроме изумрудов, в которых пульсировала собственная жизнь. Позади выросла черная тень, увенчанная копной золотых волос, положила девушке руки на плечи и встретилась с ней глазами.

– Только одной вещи не хватает, – сказала Тобин, выходя вперед и протягивая брату два серебряных обруча, представлявших собой застегивавшиеся сзади диадемы. Рохан удивленно моргнул, а затем улыбнулся и поцеловал сестру в щеку.

– Не одной вещи, а двух, – сказал он и загадочно добавил:

– Вторая будет позже.

Сьонед мечтательно улыбнулась.

– Только не уходить без нас! – предупредила Тобин. – Сейчас мы с Чейном тоже будем готовы. Кстати, где он?

– Уже оделся и ждет тебя, – задумчиво сказал Рохан, вертя в руках обручи.

– Сьонед, все в порядке? Правда?

– Правда, – ответила она.

– Тогда давай сегодня ляжем спать пораньше, хорошо? Сьонед подмигнула в зеркало, и он улыбнулся.

– Вот теперь я вижу, что это ты!

Осторожно, чтобы не испортить прическу, Рохан водрузил на ее голову обруч, охвативший лоб над бровями, затем застенчиво улыбнулся и вручил ей вторую диадему. Сьонед закусила губу: вот же оно, ее видение! Девушка надела на принца знак его верховной власти и прикрыла золотыми волосами так, чтобы обруч был виден только спереди. Это была важная церемония. Принцесса по всей форме, она молча смотрела в глаза своего принца, и взгляд этот был долгим, спокойным и безмятежным. Все сбылось…

***

Андраде оставила Уриваля с Пандсалой и девочкой, зная, что первая не убежит, а у второй будет кормилица. Уриваль пришел в настоящий ужас, и хоть Андраде было жаль оставлять его наедине с безумной принцессой, новорожденным младенцем и девицей, выбранной не за мозги, а за бюст, но делать было нечего. Никто другой не смог бы держать Пандсалу в узде. Принцесса дважды пыталась убежать и добралась до самого края лагеря Рохана, прежде чем фарадим поймал ее. Обычные стражники боялись прикоснуться к дочери самого верховного принца, но сенешаль не был так щепетилен. Андраде надеялась, что за этот вечер Уриваль сумеет научить ее уму-разуму. Эта девушка не так порочна, как ее сестра, подумала Андраде. Вот Янте – та настоящая змея; странно, как она умудрилась не отравиться собственным ядом…

Выйдя из шатра, Андраде принюхалась. В воздухе аппетитно пахло жареным мясом и свежим хлебом; у реки готовилось угощение для двух других пиров. На одном соберутся высокородные рангом пониже, на другом – слуги. Кроме людей лорда Визского, конечно, потому что те будут прислуживать на пиру, который Джервис устраивает для принцев на вершине того самого холма, где утром проходила свадебная церемония. Пир Последнего Дня! К тому времени, когда Андраде добралась до подножия холма, она умирала от жажды. Увы, увы! Пришлось ограничиться чашкой фруктового сока: она все еще не могла забыть обильные возлияния да пиру у Рохана, мучения на барке и мертвого Криго… Она хорошо помнила его – гордого, честолюбивого, желавшего занять важный пост, способного «Гонца Солнца», погубленного принцем Ролстрой и его дранатом.