Текст книги "Впервые в Библии"

Автор книги: Меир Шалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

«А господин наш Давид не знает о том»

Но кроме всего этого Библия хочет подготовить нас к новым событиям. Буквально в следующем абзаце автор рассказывает, что в это время один из сыновей Давида, Адония, сын Аггифы, объявил себя главным среди братьев и захотел царствовать. Не дожидаясь смерти отца, он стал разъезжать по городу в царской колеснице и в сопровождении пятидесяти скороходов, в точности как это делал его брат Авессалом перед тем, как взбунтовался против этого же отца.

Адония собрал вокруг себя влиятельных сторонников, но у него объявились также влиятельные противники. Однако сам Давид не вмешался в эту борьбу. И по простой причине – он не знал о ее существовании. Об этом сказано прямым текстом, через один абзац. Когда Адония при всем народе торжественно объявил себя царем, пророк Нафан пришел к Вирсавии и сказал ей: «Слышала ли ты, что Адония, сын Аггифин, сделался царем, а господин наш Давид не знает о том?» (3Цар. 1, 11) Иными словами, недомогание Давида не ограничивается ознобом. Он вообще не знает, что происходит вокруг него.

Теперь становится понятным, почему автор так живо интересовался деталями отношений царя с «очень красивой девицей», лежавшей в его постели. Оказывается, Давид не только эту девицу «не познал» – он не способен «познать» и о том, что происходит в его царстве, в его столице и даже в его собственных дворце и семье. И не случайно Вирсавия с пророком Нафаном тут же воспользовались этим состоянием царя, чтобы убедить его завещать царство Соломону.

Мораль всей этой истории вполне согласуется с тем принципиальным возражением против идеи царства, которое многократно звучит в Библии. Я уже говорил раньше и напомню теперь, что, согласно Библии и пророкам, идеальная схема власти такова: царь народа – Бог, а пророк «озвучивает», то есть передает народу, Его слово. Такая власть существовала лишь дважды – во времена Моисея и во времена Самуила, и в обоих этих случаях сыновья не унаследовали пророческий статус отцов. Это лишний раз подчеркивает, что речь идет не о той схеме, когда власть переходит от отца к сыну, как в обычном царстве.

Царь Давид начал свой путь самым многообещающим образом. По одной из версий 1-й книги Царств – как талантливый и красивый юноша, пришедший играть перед царем Саулом, и в то же время разумный в речах человек и храбрый воин, которому покровительствует Господь. По другой версии – как смелый, находчивый, непредсказуемо ведущий себя юноша, победивший филистимского великана Голиафа в единоборстве, которое решило исход сражения. Две версии существуют и о конце его жизни. Согласно 1-й книге Паралипоменон, он никогда не грешил и еще при жизни передал власть сыну Соломону. Книги Царств, напротив, рисуют человека, которого всеобщая любовь и безграничная власть развратили настолько, что он дошел до прелюбодеяния и убийства, за что понес наказание Господне. Эта версия содержит урок, сохранивший свою актуальность и поныне: ни один лидер, даже такой выдающийся, как царь Давид, не говоря уже о менее значительных, не может руководить народом, если он нарушает законы морали и нравственности.

Интересно, однако, что, несмотря на все разоблачения в книгах Царств, обаяние Давида сохраняет свое воздействие и сегодня. Наперекор тому, что рассказывается о Давиде в книгах Царств, народ продолжает любить своего героя и вспоминать о нем, причем отнюдь не по причине удачных подчисток и подтасовок в книге Паралипоменон. Напротив, сегодня, с нашего нынешнего расстояния, становится очевидно, что все эти усилия талмудических комментаторов обелить и приукрасить образ Давида были не только смехотворны, но и совершенно излишни. Читатель прощает Давида, даже зная всю правду о нем. Возможно, потому, что в конце концов он раскаялся и сказал пророку Нафану: «Согрешил я пред Господом» (2 Цар. 12, 13). А может, это продолжение все той же прежней неодолимой притягательности и всеобщей любви, которые он вызывал при жизни.

Давид не нарушил повеление Господа, как это сделал Саул до него. Он не служил другим богам, как будет служить его сын Соломон после него. Но он согрешил страшным нравственным грехом и, породив многих сыновей, таких же избалованных и порочных, как он, и унаследовавших все его дурные качества, не породил ни одного хорошего. Библия обвиняет его только в истории с Урией и Вирсавией, но на самом деле все началось намного раньше – с той любви, которую он вызывал у всех окружающих, и с его отношения к своей жене Михали, дочери Саула, этой первой и единственной в Библии женщине, которая названа «любившей мужчину»

Первый Пророк

Первым пророком в Библии был праотец Авраам. Правда, нам не сообщаются его пророчества, но когда Авраам поселился в стране Авимелеха, царя Герара, представив Сарру как свою сестру, и Авимелех взял ее в свой гарем, то ему той же ночью явился во сне Господь и провозгласил: «Возврати жену мужу: ибо он пророк, и помолится о тебе, и ты будешь жив» (Быт. 20, 7). Авимелех вернул Сарру, Авраам помолился за него, и на этом инцидент был исчерпан.

Я уже говорил, что эта странная (чтоб не сказать – неприглядная) манера Авраама – представлять свою жену как сестру и позволять чужим царям забирать ее себе в гарем – кажется мне непонятной и необъяснимой. Но почему он в связи с этим именуется «пророком», мне тоже неясно. Одна из возможностей указана в самом тексте: Авраам потому пророк, что он человек Божий, который может помолиться за Авимелеха, едва не совершившего – впрочем, из-за самого же Авраама – грех прелюбодеяния. Вторая возможность: Авраам – пророк (то есть человек, провидящий будущее и сокрытое от глаз), поскольку он заранее знает, что Авимелех не прикоснется к Сарре, и поэтому соглашается помолиться за него. Так или иначе, но в этой истории Авраам не отличился ни в качестве мужа, ни в качестве человека, ни в качестве пророка. И действительно, его пророческая карьера на том и закончилась, и титул «пророк» больше не появляется в книге Бытия ни в связи с ним, ни в связи с каким-либо другим человеком.

Следующий пророк упоминается лишь в Исходе, где Господь говорит Моисею: «Смотри, Я поставил тебя Богом фараону; а Аарон, брат твой, будет твоим пророком. Ты будешь говорить все, что Я повелю тебе; а Аарон, брат твой, будет говорить фараону» (Исх. 7, 1–2). То есть пророк тут – это человек, который говорит от имени Бога. Но в данном случае им будет Аарон, ибо Моисей косноязычен. Только впоследствии сам Моисей тоже получит титул пророка и даже будет объявлен самым великим из них: «И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицом к лицу» (Втор. 34, 10).

«Не пророк и не сын пророка»

Постепенно число пророков в Библии разрастается, и по мере этого их обязанности тоже умножаются и становятся всё более разнообразными. Главной из них по-прежнему остается предвидение будущего. Отсюда, кстати, и титулы «прозорливец» или «провидец», предшествовавшие слову «пророк» в иврите. «Тот, кого называют ныне пророком, прежде назывался прозорливцем», – сказано в 1-й книге Царств (9, 9). Во времена царя Саула таким «прозорливцем» был Самуил, а в дни царствования Давида – Гад, который предупредил Давида не оставаться в земле Моавитской, потому что туда уже направляется преследующий его Саул (1 Цар. 22, 5). Глагол «провидеть» употреблен также в рассказе о пророках Амосе и его сыне Исаии. И действительно, Исаия славен не одними лишь моральными порицаниями, этическими поучениями или вопросами вечного мира и перековки (в конце времен) мечей на орала (Ис. 2, 4). Он не чурался и пророчеств, предсказав, например, смерть царя Езекии (которую сам же потом и отсрочил) и снятие ассирийской осады Иерусалима. А пророк Иеремия столь же точно напророчил близкую кончину некого лжепророка по имени Анания, сына Азура: «В этом же году ты умрешь!» – объявил он ему (Иер. 28, 16), и к большому сожалению упомянутого Анании прогноз Иеремии полностью оправдался.

Однако все эти пророческие «службы предвидения» занимались не только высокими вопросами мира и войны или жизни и смерти. В Библии упоминаются также примеры простых, каждодневных услуг вполне прикладного провидчества, за которые порой даже взималась определенная плата. Пророк Самуил, например, указал Саулу и его слуге, где находятся пропавшие ослицы, а пророк Елисей в обмен за приют, который дала ему богатая женщина из Сунама [80]80
  В синодальном переводе принято написание Сонам.


[Закрыть], предсказал ей, что у нее вот-вот родится сын (4 Цар. 4, 16). Многие из таких пророков-провидцев, сделавших обыденные предсказания своей профессией, служили при дворах царей, как, например, те «четыреста пятьдесят пророков Вааловых и четыреста пророков дубравных, питающихся от стола Иезавели» (3 Цар. 18, 19), или же (при всем от них отличии) пророки Нафан и Гад, которые служили царю Давиду.

Кстати, вопрос платы за пророчество интересно обсуждается в книге пророка Амоса. Когда Амос пришел в Израильское царство и стал предрекать тамошним жителям кару Господню, разгневанный его пророчествами местный священнослужитель по имени Амасия издевательски сказал ему: «Провидец! пойди и удались в землю Иудину; там ешь хлеб и там пророчествуй» (Ам. 7, 12). Иными словами: «Ты пророк?! Так возвращайся на свое место и там зарабатывай своими предсказаниями!» На что Амос ответил: «Я – не пророк и не сын пророка [81]81
  Выражение «сыны пророческие» в контексте Библии обычно означает группу молодых воспитанников того или иного пророка, которые распространяли его учение в народе. Так что вся фраза Амоса – это формула скромности: «Я не пророк и не ученик пророка».


[Закрыть]; я был пастух и собирал сикоморы». Иными словами, пророчество для меня – отнюдь не профессия. Я зарабатываю не предсказаниями, а пастушеством. Любопытно, что оба они, и священник Амасия, и пророк Амос, в сущности, единодушны в своем порицании тех пророков, что сделали предсказания своей профессией и взимают за них мзду.

Другая группа пророков специализировалась на чудесах – как на таких, что предназначены были принести пользу определенному человеку, а то и всему еврейскому народу в целом или же нанести вред врагам Господним, так и на чудесах, предназначенных продемонстрировать мощь руки Божьей или силу, которую Он вдохнул в самого пророка. Так, Моисей извлек воду из скалы, чтобы спасти народ Израиля от смертельной жажды; Илия совлек с неба огонь, чтобы доказать свою связь с истинным Богом, и сразу же вслед за этим – дождь, чтобы избавить народ от длительной засухи; Самуил вызвал дождь с ясного неба, чтобы напугать народ, который требовал себе царя из плоти и крови, и напомнить, кто здесь настоящий хозяин; а Елисей исцелил арамейского военачальника Неемана от проказы (4 Цар. 5, 14) и очистил солью «нехорошую» воду в Иерихоне (4 Цар. 2, 19–22).

Упоминаются в Библии также целые компании пророков, которые заняты тем, что дудят, барабанят, играют на свирелях и пляшут под эту музыку на перекрестках дорог: «Пред ними псалтирь [82]82
  В синодальном переводе ивритское слово неваль, означающее древний музыкальный инструмент типа лиры, переведено как особый вид русских народных струнных инструментов «гусли-псалтирь», которым пользовались в XIII–XIV веках и русские священники, и площадные скоморохи.


[Закрыть]и тимпан, и свирель и гусли, и они пророчествуют» (1 Цар. 10, 5). То были, видимо, люди, вроде нынешних брацлавских хасидов, разве что не такие докучливые. Благодаря им библейский глагол «пророчествовать» приобрел также смысл вхождения в религиозный экстаз. Приступы экстатического религиозного безумия были характерны, как мы помним, для царя Саула, и в такие минуты о нем тоже говорили, что он «стал пророчествовать».

Кстати, первыми такими «одержимыми пророками» были те «семьдесят мужей из старейшин народа», которых Моисей поставил охранять походный храм, так называемую «скинию собрания». О них тоже сказано: «И когда почил на них Дух, они стали пророчествовать» (Числ. 11, 25). Любопытно, что одновременно с этими семьюдесятью еще два человека, некие Елдад и Модад, хоть и не были назначены для охраны скинии, тоже обрели Дух и начали пророчествовать, но не в предназначенном для этого месте, то есть возле походного храма, а прямо посреди лагеря, о чем кто-то тут же донес Моисею: «Елдад и Модад пророчествуют в стане». Иисус, сын Навина, сочтя это, видимо, за ужасный грех, тотчас воскликнул: «Господин мой Моисей! запрети им», – но Моисей сказал ему: «Не ревнуешь ли ты за меня? о, если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них!» (Числ. 11, 26–29).

Особый вид пророков представляли собой неистовые проповедники морали. Они мужественно противостояли царской власти и священническому истеблишменту, корыстолюбию и коррупции отдельных людей, а при необходимости – даже всему народу. Они указывали на социальные недостатки, на беззакония и несправедливость, на неправедные решения судей и подмену истинной веры ритуалом. Они нередко платили за свое мужество дорогой ценой. Иеремия, например, был арестован и брошен в тюремную яму, где чуть было не умер, а Илия вынужден был кочевать с места на место из опасения за свою жизнь.

Эти проповедники оставили нам немало замечательных и по сию пору памятных высказываний, вроде обращенных к царю Ахаву слов: «Убил и еще наследуешь?!» [83]83
  В синодальном переводе: «Ты убил, и еще вступаешь в наследство?»


[Закрыть]– вложенных Господом в уста Илии по поводу истории с Навуфеем из долины Изреельской, которого Ахав убил, чтобы забрать у него виноградник (3 Цар. 21, 19). Того же рода – грозный призыв пророка Амоса: «Слушайте слово сие, телицы Васанские […] притесняющие бедных, угнетающие нищих» (Амос 4, 3), и скорбный возглас Иеремии: «Почему путь нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденствуют?» (Иер. 12, 1) Слова эти не утратили своего значения еще и сегодня. И точно так же 1-я глава книги Исаии, говорящая о коррупции власти в Иерусалиме: «Князья твои законопреступники и сообщники воров» (Ис. 1, 23) – и сегодня еще наводит на грустные размышления многих читателей.

Библия упоминает также пророков, которые стремились к реальному политическому влиянию. Некоторые из них даже преуспели в этом. Самуил, Елисей и Ахия из Шилона [84]84
  В синодальном переводе – Силом.


[Закрыть](3 Цар. 14) короновали царей и свергали их с престола. Иеремия, уже будучи брошен в тюрьму, тайком консультировал царя Седекию. А Исаия, проповедуя мораль властям, в то же время был близок к ним, и в этом смысле очень напоминает некоторых нынешних наших интеллектуалов.

И были, наконец, пророки, которые сами становились политическими лидерами в прямом смысле этого слова. Самые выдающиеся из них – это, конечно, Моисей, который был не только пророком, но также борцом за свободу, великим законодателем и политиком, а также Самуил, который возглавлял Израиль после эпохи судей. Впрочем, Самуил был гораздо менее значительной фигурой, чем Моисей. И не только потому, что Моисей оставил нам в наследие Десять заповедей, а Самуил – всего лишь печальную традицию вмешательства религии в политику, но еще и потому, что Моисей ненавидел свои обязанности вождя, тогда как Самуил, напротив, очень любил повелевать и властвовать. Моисей сторонился коммерческой стороны священнической деятельности, оставляя эти дела Аарону, а Самуил любил не только свою священническую власть, но и доходы от нее и даже взимал плату у частных клиентов.

Важно отметить, что все эти пророческие типы не отделены в Библии один от другого. Они зачастую перекрываются в одном и том же человеке. Илия, например, не только предсказывал будущее, но и совершал чудеса, а также проповедовал царям основы морали. Самуил вызывал дождь с ясного неба, делал предсказания и наряду с этим назначал и низлагал царей. Моисей был законодателем и военачальником и одновременно мог извлечь воду из скалы.

Но есть в Библии один пророк, который не относится ни к одной из этих групп, стоит совершенно особняком и отличается от всех остальных. Он не свершал чудес, не законодательствовал и не предводительствовал, не взывал к морали и справедливости. По правде говоря, он даже не назван в Библии «пророком». В книге, которая ему там посвящена и носит его имя, это слово вообще не появляется. И все же, на мой взгляд, именно его история может объяснить нам многое в пророчестве как явлении. Человек этот – Иона, сын Амафии, пророк, посланный Господом в Ниневию и сбежавший по пути. Его пророчество – самое короткое и простое из всех: «Еще сорок дней, – и Ниневия будет разрушена!» (Иона 3, 3) Это всё – и тем не менее история Ионы пробуждает мысль и вызывает вопросы.

«И было слово Господне к Ионе»

История Ионы коротка и проста. Бог послал его проповедовать в грешном городе Ниневия. Иона хотел уклониться от этой миссии и потому бежал от Господа на корабле, что отправлялся из Иоплии (Яффо) в Фарсис (Таршиш) [85]85
  Таршиш – скорее всего, древняя финикийская колония Тартес в Испании, к западу от Гибралтарского пролива.


[Закрыть]. Господь наслал на море страшную бурю. Корабль был близок к гибели, и Иона нехотя признался морякам, что это его вина. После долгих моральных колебаний, безответных молитв и тщетных попыток выгрести к земле моряки сбросили Иону в море, буря утихла, а Ионе Господь послал большую рыбу, которая его проглотила. Находясь во чреве этой рыбы, Иона вознес Богу благодарственную молитву, Бог велел рыбе извергнуть его на сушу, а затем вновь послал в Ниневию. Иона пришел в Ниневию и предрек, что через сорок дней она будет разрушена. Жители Ниневии испугались и покаялись в своих грехах. Бог простил их и отменил пророчество Ионы. Иона обиделся и рассердился, и Бог объяснил ему, почему Он так поступил.

Наряду с описанием всех этих поступков и обид самого Ионы, его книга высвечивает также новые и во многом неожиданные стороны личности Господней – оказывается, Он может быть многотерпелив, хотя обычно это Ему несвойственно, и у Него вдруг обнаруживается чувство юмора, которое не проявляется ни в одном другом месте Библии. Все это очень интересно, и тем не менее трудно понять, каковы цель и смысл Книги Ионы в целом.

Некоторые полагают, что эта книга имеет целью живописать и прославить раскаяние – как жителей Ниневии, так и самого пророка, – и именно потому якобы верующим евреям предписано читать ее в Судный день. Другие считают главным в этой книге утверждение, что Бог властвует над судьбами всего мира, всех его стран и народов, а не только над народом Израиля в его отдельно взятой стране. Есть и такие, что видят в ней рассказ об отношениях между Израилем и остальными народами, а кое-кто считает, что она посвящена противопоставлению двух принципиально различных теологических подходов – снисходительно-милосердного, как у Господа, и бескомпромиссно-фанатичного, как у Ионы.

На мой скромный взгляд, все это не дает исчерпывающего толкования книги Ионы, и потому я хочу предложить свое прочтение. Мне думается, что эта книга призвана прежде всего объяснить рабочие отношения между Богом и Его пророками. Я попробую доказать это в дальнейшем изложении. Если мое мнение и не будет принято читателем, оно, я надеюсь, пробудит у него собственные мысли.

Как я уже отметил выше, книга Ионы написана просто и лаконично. Но это отнюдь не облегчает ее чтение. Напротив – в книгах других пророков приводятся некоторые подробности их биографии и описывается исторический фон, на котором они действовали, и это помогает понять и истолковать их пророчества. Мы знаем, например, что Иеремия был священнослужителем в Анафофе, что он поссорился со своей семьей и соседями и пророчествовал в тяжелое время ассирийской осады. Амос был пастухом из Фекоа (Текоа) и пророчествовал во времена Озии, царя Иудеи, и Иеровоама, царя Израиля (Ам. 1, 1). Пророк Осия по приказу Господа женился на блуднице, ни больше ни меньше. Жизнь Моисея вообще прослежена в Библии от его рождения и до смерти, и мы располагаем многочисленными картинками из его семейного альбома: Моисей в корзинке, Моисей пасет овец Иофора и женится на его дочери, Моисей возле тернового куста (неопалимой купины) и перед фараоном, Моисей и женщина-эфиопка, которую он взял в жены (Числ. 12, 1), Моисей на двух горах его жизни: на горе Синай и на горе Нево. Жизнь пророка Самуила тоже прослежена с первого до последнего дня и даже более того. Мы знаем о долгом бесплодии его матери Анны, о его тяжелом детстве в Господнем доме, о двух его грешных сыновьях, о его борьбе против установления царства в Израиле, и он вновь появляется перед нами даже после своей кончины – по вызову Аэндорской волшебницы.

О жизни Ионы до и после его пребывания в Ниневии мы не знаем ничего. Он не привязан к какому-нибудь конкретному месту, времени или событию. В отличие от всех остальных пророков, которые пророчествовали в основном об Израиле и лишь иногда также о других народах, предсказание Ионы касается только чужого народа и его пророчество не имеет исторического фона. Оно не представляет собой ничего иного, кроме сообщения из семи слов: «Еще сорок дней, – и Ниневия будет разрушена!» Этот минимализм важен и целенаправлен. Автор явно хочет сосредоточить наше внимание только на том, что ему важно: не на пророчестве, а на самом пророке, точнее – на его деловых отношениях со своим работодателем, то есть с Господом.