Текст книги "Дрожь"
Автор книги: Мэгги Стивотер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Глава 49
Сэм
40 °F
Холод въелся в кожу. Могильная темнота застилала глаза, такая плотная, что пришлось поморгать, чтобы изгнать ее из-под ресниц. Когда это мне удалось, я увидел перед собой тусклый белый прямоугольник – дверь. Поскольку никаких других предметов поблизости не было, сообразить, где она, отчаянно близко или кошмарно далеко, я не мог. Собственное дыхание грохотом отдавало в ушах, так что помещение, в котором я находился, должно было быть маленьким. Кладовка для инструментов? Погреб?
Черт. Мне было холодно. Не настолько, чтобы запустить процесс превращения – пока. Но ждать этого было уже недолго. Я лежал на полу – почему? Шатаясь, я поднялся и крепко закусил губу, чтобы не вскрикнуть. С лодыжкой было что-то не так. Я осторожно попробовал наступить на ногу еще раз, слабый олененок, не уверенный в собственной поступи, и нога подогнулась. Я полетел вбок и замолотил руками в воздухе, пытаясь за что-нибудь ухватиться и обдирая ладони о какие-то пыточные инструменты, коими в изобилии были увешаны стены. Понятия не имею, для чего они предназначались – холодные, металлические, грязные.
Какое-то время я стоял на четвереньках, прислушиваясь к собственному дыханию и ощущая, как на ладонях выступает кровь, и меня подмывало сдаться. Я слишком устал от борьбы. У меня было такое ощущение, как будто все это тянется несколько недель.
В конце концов я все же заставил себя подняться на ноги и похромал к двери, вытянув вперед руки, чтобы защитить уязвимое тело от новых неожиданностей. Из щели в двери тянуло ледяным холодом. Он просачивался в мое тело, точно струйка воды. Я попытался нащупать дверную ручку, но под ладонью было лишь шершавое дерево. В кожу мне впилась заноза, я негромко выругался, потом налег на дверь плечом и поднажал, взмолившись про себя: «Пожалуйста, пожалуйста, если есть в мире хоть капля справедливости, откройся!»
Все было напрасно.
Глава 50
Грейс
39 °F
Я подхватила свой рюкзак.
– Приехали.
Дом Бека выглядел в точности так же, как в тот раз, когда Сэм привез меня сюда, чтобы показать золотой лес, и это отчего-то казалось глупым, настолько сейчас все было по-другому. Единственным отличием был огромный джип Бека перед домом.
Джек уже свернул на обочину. Он вытащил из зажигания ключи и настороженно покосился на меня.
– Сначала я, потом ты.
Я подчинилась: дождалась, когда он выйдет из машины и откроет мне дверцу, и лишь потом выбралась наружу. Он больно ухватил меня за руку. Плечи у него были сведены слишком сильно, а рот слегка приоткрыт; он сам едва ли отдавал себе в этом отчет. Наверное, мне следовало бы беспокоиться, что он нападет на меня, но все мои мысли сейчас были о том, что он превратится в волка и мы не успеем узнать, где Сэм.
Оставалось только молиться, что Сэм в тепле, там, где до него не дотянется зимний холод.
– Поторопись, – сказала я и почти бегом бросилась к двери, увлекая за собой Джека. – У нас совсем нет времени.
Джек толкнул входную дверь; она оказалась не заперта, как мы и договаривались, и он втолкнул меня внутрь, прежде чем захлопнуть за нами дверь. Мой нос уловил в воздухе слабый запах розмарина: кто-то занимался стряпней, и мне почему-то вспомнился рассказ Сэма о том, как он готовил Беку бифштекс, а потом я услышала у себя за спиной вскрик, перешедший в рычание.
Оба звука исходили от Джека. То не была безмолвная борьба, как в тот раз, когда я видела, как пытался сохранить человеческий облик Сэм. Джек делал это яростно, зло, громко. Губы Джека исказил звериный оскал, а лицо вытянулось в волчью морду, в мгновение ока изменив цвет. Он замахнулся на меня, как будто хотел ударить, но руки превратились в лапы с твердыми темными когтями. За миг до каждого радикального изменения кожа его начинала вспухать и переливаться, точно плодная оболочка, окружающая чудовищного звериного младенца.
Я смотрела на рубашку, болтающуюся на волчьем хребте, и не могла отвести от нее глаз. Если бы не она, я не смогла бы поверить, что этот зверь в самом деле только что был Джеком.
В этом Джеке было столько же злости, как во время езды на машине, но теперь эта злость не имела конкретной направленности и не сдерживалась человеческим разумом. Он оскалил зубы, но рыка не последовало.
– Отходи!
В переднюю ворвался мужчина, на удивление проворный для его роста, и бросился прямо к Джеку. Тот, застигнутый врасплох, инстинктивно присел, и мужчина обрушился на него всем своим весом.
– Лежать! – рявкнул мужчина, я дернулась и лишь потом сообразила, что он обращается к волку.– Вот так! Это мой дом. Ты здесь никто.
Он стискивал пасть Джека рукой и кричал прямо ему в морду. В носу у Джека что-то засвиристело, и Бек с силой прижал его голову к полу и поднял на меня глаза. Несмотря на то что он одной рукой придавливал к полу громадного волка, голос его прозвучал совершенно ровно.
– Грейс, можешь мне помочь?
Я стояла неподвижно, наблюдая за ними.
– Да.
– Возьмись за конец ковра, на котором он сидит. Нужно перетащить его в ванную. Это...
– Я знаю, где это.
– Хорошо. Поехали. Я попытаюсь помочь, но мне придется прижимать его к полу.
Вдвоем мы отволокли Джека по коридору в ванную, ту самую, где я заталкивала Сэма под горячую воду. Бек, стоя одной ногой на ковре, а другой на полу, подобрался к Джеку сзади и втолкнул его в помещение, а я пинком закинула туда же свободный угол ковра. Бек выскочил в коридор и, захлопнув дверь, запер ее. Ванная у него в доме закрывалась снаружи, а не изнутри, и я задалась вопросом, как часто подобные вещи происходили раньше.
Бек испустил глубокий вздох, который показался мне просто верхом сдержанности, и взглянул на меня.
– У тебя все в порядке? Он тебя не укусил?
Я с несчастным видом покачала головой.
– Впрочем, это неважно. Как мы теперь найдем Сэма?
Бек кивком дал мне знак следовать за ним в благоухающую розмарином кухню. Я подчинилась, хотя и с опаской, когда увидела еще одного человека, сидящего на краю стола. Если бы кто-нибудь впоследствии попросил меня описать его, у меня не нашлось бы иного эпитета, кроме «мрачный». Он был мрачный, тихий, молчаливый и пах волком. Я заметила на руках у него свежие шрамы; должно быть, это был Пол. Он ничего не сказал, и Бек тоже ничего не сказал ему, лишь молча облокотился на стол и вытащил мобильный телефон.
Он набрал номер и нажал кнопку громкой связи, потом повернулся ко мне.
– Он очень на меня зол? Не знаешь, он выбросил мобильник?
– Вряд ли. Я не знаю номера.
Бек гипнотизировал взглядом аппарат; мы ждали, слушая гудки, тихие и далекие. «Пожалуйста, возьми трубку». Сердце у меня бешено стучало. Я прислонилась к кухонному островку и принялась изучать Бека, его широкие плечи, квадратную челюсть, прямые брови. Он производил впечатление человека честного и надежного, на которого можно положиться. Мне очень хотелось ему доверять. Хотелось верить, что ничего плохого просто не может случиться, потому что Бек не впадает в панику.
В трубке послышался треск.
– Сэм?
Бек склонился к трубке.
Голос Сэма то и дело пропадал.
– Гр......то? ...ты?
– Это Бек. Где ты находишься?
– ...к Грейс... Джек забра... ину.
Единственное, что я поняла, это что он в смятении. Мне хотелось очутиться там, рядом с ним.
– Грейс тут, – сказал Бек. – Все под контролем. Где ты находишься? Там безопасно?
– Холодно.
На миг связь наладилась, и это слово прозвучало ужасающе четко. Я отскочила от островка. Стоять на месте было невыносимо.
Голос Бека оставался все таким же ровным.
– Тебя плохо слышно. Повтори еще раз. Скажи мне, где ты находишься. Как можно более четко.
– Передай Грейс... звонит... бел... в каком-то сарае. Я слышал... назад.
Я вернулась обратно к островку, облокотилась на столешницу.
– Ты хочешь, чтобы я позвонила Изабел. Ты в сарае у них на участке? Она там?
– Да. – Голос Сэма стал настойчивым. – Грейс?
– Что?
– ...лю тебя.
– Не говори так, – сказала я. – Мы тебя вытащим.
– Поспеши...
Связь прервалась.
Бек перевел взгляд на меня, и в его глазах я увидела все тревоги, которые не слышны были в голосе.
– Кто такая Изабел?
– Сестра Джека. – Я скинула с плеча рюкзак и вытащила из кармашка мой сотовый; на это ушло слишком много времени. – Сэм, должно быть, заперт где-то у них на участке. В каком-то сарае или еще где-нибудь. Если я дозвонюсь до Изабел, может быть, она сможет его найти. Если нет, я поеду туда сама.
Пол выглянул в окно, на догорающее солнце, и я поняла, о чем он думает. О том, что я не успею доехать до дома Калпеперов до того, как похолодает. Я выкинула эту мысль из головы. Отыскав номер Изабел в списке входящих звонков, я набрала номер.
После второго гудка в трубке послышалось:
– Да?
– Изабел, это Грейс.
– Я не дура. Я видела твой номер.
Мне захотелось ее придушить.
– Изабел, Джек запер Сэма где-то неподалеку от вашего дома. – Я перебила ее, не дав задать вопрос. – Я не знаю зачем. Но Сэм превратится в волка, если похолодает, а выбраться оттуда, где он находится, самостоятельно он не может. Пожалуйста, скажи мне, что ты дома.
– Дома, дома. Только что приехала. Я в доме. Но я не слышу ни шума, ничего.
– У вас есть какой-нибудь сарай или что-то в этом роде?
Изабел раздраженно фыркнула.
– У нас на участке шесть построек.
– Он должен быть в какой-то из них. Он звонил из какой-то сараюшки. Если зайдет солнце, там в два счета станет холодно.
– Без тебя понимаю, – огрызнулась Изабел. Послышался шорох. – Сейчас, пальто только надену и выйду. Ты меня слышишь? Я на улице. По твоей милости я отморожу себе задницу. Иду через двор. А сейчас я иду по той части газона, куда выбегала пописать моя собачка, пока мой придурочный братец не съел ее.
Пол слабо улыбнулся.
– Ты не можешь поспешить? – подогнала я ее.
– Я бегу к первому сараю. Зову его по имени. Сэм! Сэм! Ты там? Ничего не слышу. Если он там превратился в волка, я его выпущу, а он изуродует мне лицо, мои родные тебя засудят.
Я различила какой-то слабый треск.
– Черт. Дверь заклинило. – Снова треск. – Сэм? Мальчик-волк? Ты там? В сарае, где мы храним газонокосилку, его нет. Кстати, а где Джек, если он это сделал?
– Здесь. С ним сейчас все в порядке. Ты что-нибудь слышишь?
– Сомневаюсь, чтобы с ним все было в порядке. С ним совсем беда. С головой, я имею в виду. Нет, я бы сказала тебе, если бы что-нибудь услышала. Иду к следующему.
Пол приложил тыльную сторону ладони к оконному стеклу над раковиной и поморщился. Он был прав. На улице стремительно холодало.
– Перезвоните Сэму, – попросила я Бека. – Пусть покричит, чтобы она его услышала.
Бек взял телефон, нажал кнопку и поднес его к уху.
Изабел, похоже, слегка запыхалась.
– Я у следующего. Сэм! Ты там? Приятель? – Послышался еле различимый скрип: дверь открылась. Молчание. – Если только он не превратился в мотоцикл, его и тут тоже нет.
– Сколько у вас еще сараев?
Мне мучительно хотелось оказаться там вместо Изабел. Я бы действовала быстрее. Я бы кричала до потери голоса, лишь бы найти его.
– Я же тебе сказала. Еще четыре. Но поблизости всего два. Остальные далеко в поле, за домом. Это конюшни.
– Сэм должен быть в каком-то из ближних. Он сказал, что он в сарае.
Я взглянула на Бека; тот все так же прижимал к уху телефон. Он посмотрел на меня и покачал головой в ответ. Дозвониться не удалось. Сэм, ну почему ты не берешь трубку?
– Я у сарая для хранения садовой утвари. Сэм! Сэм, это я, Изабел. Если ты волк, не надо уродовать мне лицо. – Я слышала, как она дышит в трубку. – Дверь снова заклинило, как в самом первом. Я пинаю ее моей дорогушей туфелькой, и это меня бесит.
Бек с грохотом опустил телефон на стол и отвернулся от нас с Полом. Он сцепил руки за головой. Этот жест так напомнил мне Сэма, что у меня защемило сердце.
– Ну вот, открыла. Ну и вонь. Тут повсюду дерьмо. Никого здесь... Ох.
Она осеклась, и в трубке было слышно лишь ее дыхание, внезапно ставшее еще более тяжелым.
– Что? Что?
– Секундо... заткнись... я снимаю с себя пальто. Он здесь, слышишь? Сэм! Сэм, посмотри на меня. Сэм, я сказала, посмотри на меня, придурок, не вздумай превратиться в волка. Не смей так с ней поступать.
Я медленно сползла на пол, прижимая телефон к уху. Лицо Пола не изменилось; он все так же смотрел на меня, неподвижный, безмолвный, мрачный, вылитый волк.
Я услышала какой-то хлопок и произнесенное вполголоса бранное слово, потом в трубке заревел ветер.
– Я веду его в дом. Слава богу, родители сегодня не ночуют. Я перезвоню тебе через несколько минут. Мне сейчас нужны обе руки.
Телефон у меня в руках умолк. Я вскинула глаза на Пола, который все так же смотрел на меня, и задумалась, что мне ему сказать, однако у меня было такое чувство, что он уже знает.
Глава 51
Грейс
38 °F
Я свернула с шоссе на дорожку, ведущую к участку Калпеперов. Мокрый снег с шуршанием ложился на лобовое стекло, свет фар терялся в стволах сосен. Огромный дом был практически неразличим в темноте, если не считать немногочисленных огоньков в окнах первого этажа. Я направила на них «бронко», как будто вела корабль по огням на берегу, и остановилась рядом с белым джипом Изабел. Больше машин не было.
Я схватила с сиденья запасную куртку Сэма и выскочила из машины. Изабел встретила меня у задней двери, провела сквозь пропахший дымим тамбур, заваленный сапогами, собачьими поводками и оленьими рогами. Запах дыма стал только сильнее, когда мы прошли из тамбура в нарядную пустынную кухню. На столе лежал недоеденный сэндвич.
– Он в гостиной перед камином, – сообщила Изабел. – Его только что перестало рвать. Заблевал мне весь ковер. Но это не страшно. Я люблю бесить родителей. Не стоит нарушать эту традицию
– Спасибо, – сказала я, испытывая к ней куда большую благодарность, чем подразумевала эта формальная фраза. Запах дыма привел меня в гостиную. К счастью для Изабел с ее полным неумением разводить костры, потолок здесь был очень высокий, и большую часть дыма вытянуло наверх, Сэм, закутанный как капуста, сидел перед камином, накинув на плечи флисовый плед. Перед ним дымилась нетронутая кружка с чем-то горячим.
Я бросилась к нему, вздрагивая от жара, и остановилась как вкопанная, почуяв его запах, терпкий, земной, неукротимый – до боли знакомый запах, который я так любила, но сейчас я не была ему рада. Впрочем, лицо, которое он повернул ко мне, было человеческим, и я, присев перед ним на корточки, поцеловала его. Он осторожно обнял меня, как будто боялся, что кто-то из нас сломается, положил голову мне на плечо. Его тело периодически сотрясала дрожь, несмотря на то что в камине потрескивало дымное пламя, которого, однако, оказалось достаточно, чтобы я чуть не обожгла себе плечо.
Мне хотелось, чтобы он что-нибудь сказал. Эта мертвая тишина пугала меня. Я отстранилась от него и гладила его по волосам, прежде чем собралась с духом и спросила:
– Все плохо?
– Это как американские горки, – негромко сказал Сэм. – Я поднимаюсь, поднимаюсь и поднимаюсь встречу зиме, и пока я не очутился на самой вершине, еще можно откатиться назад.
Я отвела взгляд в сторону, на огонь, глядя в самое сто сердце, туда, где жар был сильнее всего, пока цвета и свечение не утратили своего смысла и перед глазами у меня не заплясали одни белые огоньки.
– А сейчас ты на самой вершине.
– Не исключено. Надеюсь, что все-таки нет. Но до чего же мне паршиво.
Он сжал мою руку ледяными пальцами.
Молчание казалось невыносимым.
– Бек рвался приехать. Но он не может оставить дом.
В горле у Сэма что-то булькнуло. Я испугалась, что его опять тошнит.
– Мы с ним больше не увидимся. Это его последний год. Я думал, что злюсь на него за дело, но теперь все это кажется мне глупостью. У меня... у меня это в голове не укладывается.
Я не поняла, что именно не укладывается у него в голове: то, из-за чего он разозлился на Бека, или американские горки, на которых он очутился. Я все смотрела и смотрела на огонь, такой горячий, крохотное лето, самодостаточное и неистовое. Жаль, что нельзя было поместить его внутрь Сэма, чтобы оно согревало его вечно. Я видела, что на пороге стоит Изабел, но она казалась страшно далекой.
– Я все думаю, почему я не стала оборотнем, – медленно проговорила я. – Было бы понятно, если бы у меня была врожденная невосприимчивость или что-то в этом роде. Но у меня ее не было, понимаешь? Потому что потом я долго болела гриппом. И потому что я до сих пор не совсем... обычная. У меня острое чутье и острый слух. – Я помолчала, пытаясь собраться с мыслями. – Я думаю, это все из-за папы. Наверное, дело в том, что он забыл меня в машине. Врачи тогда сказали, я должна была погибнуть из-за перегрева. Но я не погибла. Я выжила. И не превратилась в волчицу.
Сэм вскинул на меня печальные глаза.
– Возможно, ты и права.
– Но послушай, может, это и есть противоядие? Очень высокая температура?
Сэм покачал головой. Он был очень бледен.
– Не думаю, ангел. Какой температуры была вода в ванне, когда ты меня туда запихнула? И Ульрик... он в том году пытался перебраться в Техас... а у них там температура сто три градуса. Как был волком, так им и остался. Если температура тебя и спасла, то только потому, что ты была маленькая и у тебя была ужасная лихорадка, которая выжгла все изнутри.
– Но можно же вызвать лихорадку искусственно, – произнесла я внезапно и тут же покачала головой. – Хотя вряд ли есть такое лекарство, которое повышает температуру.
– Это возможно, – подала голос с порога Изабел.
Я взглянула на нее. Она стояла, прислонившись к косяку и сложив руки на груди; рукава у нее до сих пор были грязные: должно быть, она выпачкала их, когда вытаскивала Сэма из сарая.
– Моя мама два дня в неделю работает в больнице для малоимущих, и я слышала, как она рассказывала про одного парня, у которого температура зашкаливала. Его привезли с менингитом.
– И что с ним случилось? – спросила я.
Сэм выпустил мою руку и отвернулся.
– Он умер, – пожала плечами Изабел. – Но, может, оборотень не умер бы. Может, ты в детстве не умерла именно потому, что тебя укусили как раз перед тем, как твой идиот папаша оставил тебя печься в машине.
Сэм рядом со мной поднялся на шаткие ноги и закашлялся.
– Только не на ковер! – вскинулась Изабел.
Сэм уперся ладонями в колени; его выворачивало, но желудок у него давно был пуст. Он неуверенно обернулся ко мне, и от того, что я увидела в его глазах, у меня похолодело под ложечкой.
В комнате разило волком. На головокружительный миг мы с Сэмом перенеслись за тысячу миль отсюда, только он и я, уткнувшаяся лицом в его мех.
Сэм на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, сказал:
– Прости, Грейс... я понимаю, что моя просьба прозвучит ужасно, но не могла бы ты отвезти меня к Беку? Я должен его увидеть, если это...
Он запнулся.
Но я знала, какое слово осталось непроизнесенным: «Конец».
Глава 52
Грейс
33 °F
Ночные поездки в облачную погоду всегда выбивали меня из колеи. Низкие облака не только застилали луну, но еще и лишали фары всякой силы, поглощая их свет в ту же секунду. Сейчас, когда я везла Сэма, у меня было такое чувство, словно я веду машину сквозь черный туннель, который становится все уже и уже. Мокрый снег с шорохом ложился на лобовое стекло; я крепко держалась за руль: на снежной каше шины проскальзывали.
Печка жарила на полную мощность, и я изо всех сил пыталась верить, что Сэм выглядит немного получше. Изабел перелила его кофе в дорожную кружку, и я заставила его выпить все по дороге, несмотря на тошноту. Похоже, это помогало; во всяком случае, больше, чем все внешние источники тепла. Я восприняла это как возможное подкрепление нашей новой теории о внутреннем жаре.
– Я все думаю о твоей теории, – произнес Сэм, как будто прочитал мои мысли. – Она не лишена логики. Но для этого нужно заполучить что-то такое, от чего случается лихорадка, – например, менингит, как сказала Изабел, – а я думаю, что это будет неприятно.
– Это вдобавок к собственной лихорадке?
– Угу. Вдобавок к ней. Неприятно и опасно. В особенности учитывая, что провести испытания на животных, чтобы посмотреть, выйдет или нет, не получится.
Он бросил на меня быстрый взгляд, чтобы оценить, поняла я его шутку или нет.
– Не слишком смешно.
– Все лучше, чем ничего.
– И то верно.
Сэм протянул руку и погладил меня по щеке.
– Но я бы согласился попробовать. Ради тебя. Чтобы остаться с тобой.
Он произнес это так просто, без всякой рисовки, что до меня не сразу дошел весь смысл его слов. Я хотела что-то сказать в ответ, но из меня словно выпустили весь воздух.
– Я не хочу так больше, Грейс. Теперь мне недостаточно просто следить за тобой из леса, после того как мы были с тобой вместе... по-настоящему. Я просто больше так не могу. Я предпочту пойти на риск и...
– ...и умереть.
– Да, умереть, вместо того чтобы смотреть, как все это от меня ускользает. Я не могу так, Грейс. Я хочу попробовать. Только... думаю, чтобы получить хоть какой-то шанс, я должен быть в человеческом облике. Убить волка, находясь в волчьей шкуре, кажется невозможным.
Я дрожала – не от холода, а потому, что это казалось возможным. Чудовищным, смертельно опасным, кошмарным, – но возможным. И я этого хотела. Я хотела всегда иметь возможность ощущать прикосновение его пальцев к моей шее и слышать его печальный голос. Мне следовало бы сказать ему: «Нет, оно того не стоит», но это была бы ложь такого космического масштаба, что у меня язык не поворачивался произнести ее.
– Грейс, – неожиданно сказал Сэм. – Только если я тебе нужен.
– Что? – переспросила я, и только тогда до меня дошло, что он сказал.
И как ему только в голову пришло задать такой вопрос? Не может быть, чтобы я была для него настолько тайной за семью печатями. И тут до меня дошло – господи, ну и тупица! – что он хотел услышать от меня эти слова. Он все время говорил мне, какие чувства испытывает, а я... я молчала как рыба. По-моему, я ни разу ему этого не сказала.
– Ну конечно нужен. Сэм, я люблю тебя, ты ведь знаешь. Я уже много лет тебя люблю. Ты не можешь не знать.
Сэм обхватил себя руками.
– Я знаю. Но мне хотелось услышать это от тебя.
Он хотел взять меня за руку, но потом сообразил, что я не могу оторвать ее от руля, и, намотав прядь моих волос на пальцы, подушечками коснулся моей шеи. Мне казалось, я чувствую, как от этого прикосновения мой пульс и его пульс начинают биться в такт. Все это могло бы стать моим навсегда.
Он сгорбился в кресле, бесконечно усталый, и, склонив голову набок, стал смотреть на меня, играя моими волосами. Потом начал мурлыкать мелодию и после нескольких тактов запел. Негромко, то и дело переходя с пения на речитатив и обратно, невероятно нежно. Я не улавливала все слова до конца, но песня была о его девочке-лете. Обо мне. О его, возможно, девочке навсегда. Его желтые глаза были прикрыты, и в этот золотой миг, повисший посреди заледеневшего пейзажа каплей летнего нектара, перед глазами у меня промелькнула моя жизнь – какой она могла бы быть.
«Бронко» сотряс страшный удар, и в следующую секунду я увидела перед собой на капоте оленя. По лобовому стеклу змеилась трещина, мгновение спустя разбежавшаяся в разные стороны тысячей тончайших трещин-лучиков. Я ударила по тормозам, но ничего не произошло. Машина и не думала подчиняться.
– Поворачивай, – сказал Сэм, а может, он сказал это лишь в моем воображении, но когда я вывернула руль, «бронко» продолжал двигаться по прямой, скользя по обледенелой дороге.
В памяти всплыли папины слова «крути руль в сторону заноса», и я так и сделала, но было уже слишком поздно.
Что-то хрустнуло, как будто сломалась кость, и на машине и в машине у меня оказался мертвый олень, все вокруг было в осколках стекла, и – о господи! – из капота у меня торчало дерево, костяшки пальцев были в крови, меня колотило, а Сэм смотрел на меня с выражением «только не это» в глазах, и тут до меня дошло, что двигатель заглох и сквозь зияющую дыру в лобовом стекле в салон просачивается ледяной воздух.
Одно драгоценное мгновение я просто таращилась на Сэма. Потом попыталась завести двигатель, но он даже не чихнул, когда я повернула ключ в зажигании.
– Я позвоню в службу спасения. Они приедут за нами.
Губы Сэма сжались в печальную тонкую линию, и он кивнул, как будто это и в самом деле могло ему помочь. Я набрала «911» и торопливо сообщила об аварии, пытаясь сообразить, где мы можем находиться, потом осторожно, чтобы не запачкать рукава об окровавленные костяшки пальцев, стащила с себя куртку и укутала в нее Сэма. Он сидел притихший и неподвижный, и я схватила с заднего сиденья плед и набросила его поверх, а потом придвинулась поближе и прижалась к нему, силясь обогреть его теплом своего тела.
– Позвони Беку, пожалуйста, – попросил Сэм, и я набрала номер. Потом нажала кнопку громкой связи и пристроила телефон на приборной панели.
– Грейс? – произнес голос Бека.
– Бек, – сказал Сэм. – Это я.
Повисла пауза, потом Бек заговорил:
– Сэм, я...
– У меня нет времени, – перебил его Сэм. – Мы налетели на оленя. Машина разбита.
– Господи. Где вы находитесь? Двигатель работает?
– Слишком далеко. Мы позвонили в службу спасения. Двигатель не заводится. – Сэм немного помолчал, чтобы Бек мог осознать, что это значит. – Бек, мне очень жаль, что я не успел приехать. Мне нужно тебе сказать...
– Нет, выслушай сначала ты меня, Сэм. Эти ребята... ты должен знать, что я их завербовал. Они все знали, с самого начала знали. Все было с их согласия. Не как с тобой. Я так виноват перед тобой, Сэм. Я никогда не переставал чувствовать свою вину.
Для меня это был бессмысленный набор слов. Для меня, но не для Сэма. Глаза у него подозрительно заблестели, он сморгнул.
– Я ни о чем не жалею. Я люблю тебя, Бек.
– И я тебя, Сэм. Ты лучший из нас, и ничто не в силах это изменить.
Сэм содрогнулся; это был первый признак воздействия холода.
– Мне пора, – сказал он. – Время вышло.
– До свиданья, Сэм.
– Пока, Бек.
Сэм кивнул мне, и я нажала кнопку отбоя.
Секунду он сидел неподвижно, моргая. Потом стряхнул все одеяла и куртки, чтобы освободить руки, и обнял меня изо всех сил. Я чувствовала, как он дрожит, уткнувшись лицом в мои волосы.
– Не уходи, Сэм, – попросила я, сама понимая всю бесполезность этой просьбы.
Сэм обхватил мое лицо ладонями и заглянул мне в глаза. Его глаза были желтыми, печальными, волчьими, моими.
– Они не изменяются. Помни об этом, когда будешь смотреть на меня. Помни, что это я. Пожалуйста.
«Прошу тебя, не уходи».
Сэм отпустил меня и раскинул руки, одной вцепившись в приборную панель, а другой – в спинку сиденья. Он склонил голову, и у меня на глазах по его плечам пробежала волна дрожи. Я смотрела на безмолвную агонию превращения, пока негромкий душераздирающий вскрик не сказал мне, что он утратил свою человеческую суть.