Текст книги "Принцесса на грани"
Автор книги: Мэг Кэбот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Я видела, что мои слова про Драгоценное Сокровище на него здорово подействовали, потому что он сел на угол дивана с таким видом, словно у него не было сил больше говорить. А я просто сидела, вытирая нос. Самый острый приступ плача уже прошел.
Господи, я и не представляла, что из человека может вылиться столько слез.
Только когда я стерла с лица почти все слезы и сопли, папа наконец заговорил. Но сказал он совсем не то, что я ожидала.
– Миа, – сказал он серьезно, – думаю, ты совершаешь ошибку.
Я не верила своим ушам! Я практически сказала ему, что Майкл изменил мне! Можно было ожидать, что родной отец посоветует мне держаться от такого парня подальше! А он о чем говорит? Какая еще ошибка?
– Истинная романтическая любовь встречается не так уж часто, – продолжал папа. – когда она приходит, глупо отказываться от нее из-за чего-то, что объект твоей привязанности совершил еще до того, как вы с ним начали встречаться.
Я уставилась на него во все глаза. В эту минуту он был очень похож на короля эльфов из «Властелина колец», и не думаю, что это было лишь игрой моего воображения.
То есть, конечно, был бы похож, если бы король эльфов был совершенно лысый.
– Но еще глупее отпускать человека, к которому ты испытываешь сильные чувства, во всяком случае, отпускать без борьбы. – Папа кашлянул, прочищая горло. – Когда-то я сам это сделал, И потом всю жизнь жалел, потому что, по правде говоря, я никого больше так не любил. Миа, я не хочу наблюдать, как ты повторяешь мою ошибку. Так что подумай, хорошенько подумай, что ты делаешь. Жаль, что я в свое время не подумал.
Он встал, чтобы подойти к телефону, который уже некоторое время звонил.
Я сидела в полном недоумении: эта речь должна была мне ПОМОЧЬ? Ну так она нисколько не помогла.
Лучше бы папа приказал Ларсу меня застрелить. Только так меня можно вывести из моего жалкого состояния.
10 сентября, пятница, «Четыре сезона»
Принесли чай. Бабушка велит мне его разлить. Она вспоминает об одном споре, который у нее состоялся с Элизабет Тейлор – прилично ли женщине являться к полуденному чаю в брючном костюме, Элизабет Тейлор считает, что прилично. А бабушка думает, что нет (ничего удивительного),
Меня что-то беспокоит. Не только мой разрыв с парнем из-за того, что он спал с Джудит Гершнер, и не то, что примерно час назад он застал меня обнимающейся (ну, в некотором роде) с бывшем парнем моей лучшей подруги. Что-то другое…
У меня не выходят из головы папины слова. Насчет того, что когда-то он без борьбы отпустил человека, которого любил. Папа такой грустный.
А мой папа вообще-то не из тех, кто грустит. ВЫ бы грустили, будь вы принцем и имей в записной книжке личный номер мобильного телефона Жизель Бундхен?
Вот почему я прервала бабушкину тираду о брючных костюмах и спросила ее, знает ли она, о чем говорил папа.
– Любил кого-то и отпустил без борьбы? – Бабушка задумалась. – Гм… Может, это была та домохозяйка…
– Бабушка, – сказала я. – То, что написано в «Ю. Эс. Уикли» насчет того, что папа встречается с Евой Лонгнорией, это просто слухи.
– Ну, тогда я просто не представляю. Я знаю только одну женщину, которую он упоминал больше одного раза, – это твоя мать. И, конечно, он говорит о ней только потому, что она твоя мать. Если бы не ты, он бы не стал больше с ней видеться, после того, как она отвергла его предложение. Что, разумеется, было ГЛУПЕЙШЕЙ ошибкой с ее стороны. Ответить «нет» на предложение принца? Пф! Конечно, в конце концов это оказалось даже к лучшему. Твоя мать никогда бы не вписалась в жизнь во дворце. Миа, передай мне, пожалуйста, печенье.
10 сентября, пятница, лестница у входа в «Четыре сезона»
Какая же я дура!
Папа пытался мне сказать. ВСЕ пытались мне сказать. Но я была такой ДУРОЙ, что…
Но я еще могу все исправить, уверена, что могу. Нужно только повидаться с Майклом до того, как он сядет в самолет, и сказать…
Вообще-то я не знаю, что ему сказать, но когда я его увижу, то придумаю что. Если мне только еще разочек удастся вдохнуть запах его шеи, все будет хорошо. И я буду знать, что сказать, когда увижу его.
Если я смогу добраться до него до того, как он сядет в самолет. Сейчас середина дня, на лимузине папа поехал в ООН, значит, нам с Ларсом придется взять такси. Только мы не можем поймать такси, потому что они все куда-то исчезли. Как бывает ВСЕГДА, когда тебе действительно нужно такси. Вот почему сериал «Секс в большом городе» временами ужасно неправдоподобен: в нем героини всегда запросто ловят такси. На самом деле людей, которым нужно такси, намного больше самих такси, и…
ЧТО Я ЕМУ СКАЖУ????
Господи, какой же я была дурой! Я была глупой, слепой, тупой, бестолковой и предвзятой. НО КАКАЯ ТЕПЕРЬ РАЗНИЦА????? Честное слово, какое все это имеет значение, ведь я его люблю и никогда не полюблю никого другого, и он, если разобраться, мне не изменял! Ну ПОЧЕМУ НЕТ НИ ОДНОГО ТАКСИ?????
Я вылетела из бабушкиного номера, даже не попрощавшись, только крикнула Ларсу: «Мы уходим!», и бегом. Он побежал за мной, не понимая, в чем дело, Я смогла дозвониться по мобильному до Лилли, только когда мы были уже в вестибюле. Я ей:
– Какая авиакомпания? А Лилли:
– О чем ты?
– КАКОЙ АВИАКОМПАНИЕЙ ЛЕТИТ МАЙКЛ? – заорала я.
– «Континентал», – сказала Лилли немного растерянно. – Минуточку, Миа, ты где? У нас общее собрание, тебе нужно выступить с речью! С речью президента студенческого совета!
– Не могу! – прокричала я. – Лилли, это важнее, я должна с ним увидеться…
Я снова заплакала, но мне было все равно. В последнее время я так много плачу – это стало практически моим обычным состоянием. А это значит, я все-таки не нигилистка. Потому что нигилистки не плачут,
– Лилли, я только хочу ему сказать… я только хочу… – Вот только я до сих пор не ЗНАЛА, что я ему скажу. – Лилли, пожалуйста, скажи, во сколько у него самолет.
Что-то в моем голосе заставило Лилли поверить в мою искренность.
– В пять. – Голос Лилли немого смягчился. – Только Майкл, наверное уже уехал в аэропорт. На международные рейсы регистрация начинается за три часа, Я понимаю, тот, кто летает только дженовийским королевским самолетом, этого не знает.
Значит, Майкл уже в аэропорту. Но это меня не остановит! Я повесила трубку, выбежала на улицу и велела Ларсу ловить такси.
Потом я позвонила папе по телефону для экстренных случаев.
– Миа? – спросил он шепотом. – В чем дело? Что случилось?
– ничего не случилось, – сказала я. – Это была мама?
– Ничего не случилось? Миа для экстренных случаев, я нахожусь на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, сейчас выступает представитель комитета по разоружению и международной безопасности. Я понимаю, у тебя трудный период, ты рассталась с бойфрендом, но если ты не истекаешь кровью, я вешаю трубку.
– Папа, не вешай трубку! Мне нужно это знать! – закричала я, – Тот человек, которого ты любил и отпустил без борьбы, это была мама?
– О чем ты говоришь?
– ЭТО БЫЛА МАМА? Это моя мама была тем человеком, которого ты любил и отпустил без борьбы? Скажи, это была она? Мама говорила мне, что не хотела выходить замуж, а ты обязательно ДОЛЖЕН был жениться, чтобы произвести на свет наследника престола. Ты не знал, что у тебя будет рак и я останусь твоим единственным ребенком. И ты не знал, что не встретишь никого, кого бы полюбил так же сильно, как ее. И ты отпустил ее без борьбы, правда? Это ВСЕГДА была она!
В трубке повисло молчание, потом папа очень тихо сказал:
– Не рассказывай ей.
– Не буду, папа. – Из-за слез я с трудом видела Ларса и швейцара из «Четырех сезонов», они стояли у края тротуара и напару отчаянно махали руками, пытаясь поймать такси, которые абсолютно все были заняты. – Обещаю. Только скажи мне одну вещь.
– Право, Миа, мне нужно…
– Ты когда-нибудь нюхал ее шею?
– Что-о?
– Мамину шею. Папа, мне важно это знать. ТЫ когда-нибудь чувствовал ее запах? Он казался тебе невероятно приятным?
– Как фрезии, – еле слышно сказал папа. – Откуда ты знаешь? Об этом я никогда никому не рассказывал.
Шея моей мамы совершенно точно не пахнет фрезиями. Мамина шея пахнет мылом «Дав» и скипидаром, И еще кофе, потому что мама пьет его в большом количестве.
Для всех, кроме папы. Папа этих запахов не чувствует. Потому что для него мама – это ОНА.
Точь-в-точь как Майкл для меня – ОН.
– Папа, – сказала я, – мне надо идти. Пока.
Я повесила трубку, и в ту же секунду Ларс закричал:
– Принцесса, сюда!
Такси! Наконец-то! Я спасена!
10 сентября, пятница, такси на пути в международный аэропорт ДЖ.Ф.К.
Невероятное совпадение: мы сидим в такси Эфраина Клайншмидта.
Да, того самого Эфраина Клайншмидта, чье такси я заливала горькими слезами вчера ночью.
Эфраин только взглянул на меня в зеркало заднего вида и говорит:
– Ты!
И снова попытался передать мне «Клинекс».
– Не надо мне никакого «Клинекса»! – закричала я. – Гоните в Дж.Ф.К., мне нужно как можно быстрее попасть туда!
– В аэропорт Дж.Ф.К.? У меня уже смена заканчивается.
И тут Ларс показал свой пистолет, который висел у него на поясе. Вообще-то он просто полез за бумажником, сказав, что если мы доберемся до аэропорта за двадцать минут, он заплатит Эфраину еще двадцатку. Но я уверена, что вид пистолета «глок» подействовал сильнее, чем двадцатка.
Эфраин больше не колебался. Он до упора нажал педаль газа. Во всяком случае, он нажимал ее до тех пор, пока нам не пришлось затормозить у первого светофора.
Это ужасно, так мы ни за что не доберемся вовремя.
Но мы ДОЛЖНЫ добраться. Я не могу отпустить Майкла без борьбы. Я не хочу упустить того, кого люблю, и кончить, как папа, у которого нет по-настоящему близкого человека. Поэтому он и встречается то с одной топ-моделью, то с другой.
Конечно, не исключено, что, когда я приеду в аэропорт, Майкл скажет: «Убирайся!» Потому что, давайте смотреть правде в глаза, я все испортила. Не то, чтобы я не имела права обижаться на Майкла за то, что он сделал. Но, наверное, я могла бы проявить чуть больше понимания ы меньше предвзятости.
Об этом мне твердили все: мама, Тина, Лилли, папа.
Но я никого не желала слушать.
Ну почему я их не послушала?
И почему я поцеловала Джея Пи??? ПОЧЕМУ????? ПОЧЕМУ????? ПОЧЕМУ?????
Я попытаюсь объяснить Майклу, что это ничего не значит, что мы с Джеем Пи просто друзья, что у меня ужасный, просто ужасный характер, и я заслуживаю наказания. Но только не надо наказывать меня тем, что Майкл никогда больше не будет со мной разговаривать! Чем угодно, только не этим!
И даже если Майкл скажет что-нибудь типа «Убирайся», может быть, я, по крайней мере, смогу сегодня ночью заснуть. Потому что я хотя бы попыталась. Попыталась все исправить.
Я должна это сделать!
Ларс только что сказал:
– Принцесса, думаю, мы не успеем.
Это потому что мы застряли на мосту позади трактора с прицепом, который еле ползет,
– Не говори так, Ларс, мы успеем. ДОЛЖНЫ успеть.
– Может, вам лучше ему позвонить? Пусть он знает, что мы в пути, тогда он подождет, а не пойдет прямиком на предпосадочный контроль.
– Я не могу ему звонить.
– Почему?
– Потому что он ни за что не ответит, если увидит, что звоню я. После того, что он видел перед дверью кабинета химии?
Ларс поднял брови.
– Ах да, я и забыл. Но вдруг Майкл уже прошел контроль? – предположил Ларс. Тогда вы не сможете к нему подойти, не имея билета.
– Тогда я куплю билет.
– В Японию? Право, принцесса, не думаю…
– Ларс, я не собираюсь на самом деле ЛЕТЕТЬ в Японию, – заверила я. – Я только пройду через терминал, чтобы найти Майкла.
– Вы же знаете, что я не могу отпустить вас одну.
– Я и для тебя куплю билет.
К счастью, у меня была черная королевская карточка «Американ экспресс», предназначенная только для экстренных случаев. Я еще ни разу ею не пользовалась. Но ведь папа мне и выдал ее для экстренных случаев.
А сейчас как раз экстренный случай.
– Мне кажется, вам все-таки стоит ему позвонить, – сказал Ларс. – Вдруг он возьмет трубку?
Я в упор посмотрела Ларсу в глаза.
– А ты бы взял? Если бы был на его месте?
– Эо. пожалуй, нет, не взял бы.
– Эй! – Эфраин Клайншмидт сердито посмотрел на нас в зеркало заднего вида. Он сумел обогнать трактор с прицепом и теперь нажимал на газ. – Я не собираюсь поворачивать обратно, мы почти приехали,
– Ларс, я не буду ему звонить, – сказала я, – Арвин не стала бы звонить Арагорну.
– Кто?
– Принцесса Арвин. Она бы не стала звонить Арагорну, Ларс, в такой ситуации нужен поступок. Я не Арвин, я не спасла своих хоббитов от опасности, не обогнала гномов кольца. Я уже столько всего натворила… поцеловала другого парня, и к тому же я не внесла никакого весомого вклада в жизнь общества, не то что Майкл – он внесет, когда создаст своего хирургического робота-манипулятора, который совершит революцию в кардиохирургии и полностью ее изменит. Я просто принцесса.
– А эта Арвин разве не была принцессой? – поинтересовался Ларс.
– Была. Но ее прическа не выглядела так по-идиотски, как моя сейчас.
Ларс посмотрел на мои волосы.
– Точно.
Я даже обидеться не могла. Ведь если ты пала на самое дно, тебя уже ничто не может ранить.
– Кроме того, – добавила я, – Арвин никогда не пыталась удержать Арагорна от выполнения его миссии, а я пыталась удержать Майкла от выполнения его миссии. Арвин сыграла решающую роль в уничтожении одного кольца. А что я сделала?
– Бы построили дома для бездомных, – напомнил Ларс.
– Да, Майкл тоже.
– Вы установили в Дженовии парковочные счетчики.
– Это ерунда.
– Вы спасли Дженовийский залив от ядовитых водорослей.
– До этого никому нет дела, кроме рыбаков.
– Вы установили по всей школе контейнеры для перерабатываемых отходов.
– Ну да, и из-за этого студенческое правительство обанкротилось. Ларс, давай смотреть правде в глаза, я – не Мелинда Гейтс, которая жертвует миллионы долларов на борьбу с малярией, опаснейшей болезнью, поразившей земной шар. Каждый год больше миллиона детей умирает от этой болезни только потому, что у них нет противомоскитной сетки, которая стоит всего три доллара. Если я хочу удержать Майкла, мне определенно нужно стать чем-то особенным. Конечно, если он вообще примет меня обратно после того, что случилось.
– По-моему, вы нравитесь Майклу такая, какая есть, – сказал Ларс.
Эфраин Клайншмидт резко повернул, и Ларс схватился за ручку двери, чтобы не съехать но сиденью и не раздавить меня.
– Нравилась – в прошедшем времени, – сказала я. – Пока я сама все не испортила тем, что бросила его, И что поцеловала у него на глазах бывшего бойфренда его сестры.
– Это верно, – сказал Ларс.
За это я и люблю Ларса. Можно не волноваться, что он скажет что-нибудь только для того, чтобы доставить мне удовольствие. Он всегда говорит правду.
– Какая авиакомпания? – спросил Эфраин Клайншмидт.
– « Континентал », – сказала я. Чтобы меня не швыряло туда-сюда по заднему сиденью, пришлось схватиться за ремень безопасности. – Терминал отлетов!
боюсь за свою
Все, больше не могу писать – боюсь за свою жизнь.
10 сентября, пятница, международный аэропорт Дж.Ф.К., под навесом для лимузинов
Ну вот, все вышло совсем не так, как я рассчитывала.
Я надеялась, что войду в здание аэропорта и увижу Майкла, стоящего в очереди на контроль. Я бы его окликнула, он бы оглянулся, увидел меня, поднырнул под веревочное ограждение и подошел бы ко мне, и я ему сказала, как жалею, что была такой врединой. Он бы меня сразу простил, обнял, поцеловал, и я бы вдохнула запах его шеи. Он был бы так тронут, что решил бы остаться в Нью-Йорке.
Ну, вообще-то на последнее я не очень надеялась. Конечно, если честно, НАДЕЯЛАСЬ, но всерьез не рассчитывала, что это может произойти. Меня бы устроило, если бы он только меня простил.
Но ничему из этого не суждено было сбыться. Потому что, когда мы дошли до стойки регистрации, самолет Майкла уже взлетал.
Мы опоздали.
Я опоздала.
Майкл улетел. Теперь он на пути в другую страну, на другой континент, в другое ПОЛУШАРИЕ.
И, вероятно, я его никогда больше не увижу.
Естественно, я сделала единственную разумную вещь, которую только могла сделать в этой ситуации: я села на пол и расплакалась.
Ларсу пришлось чуть ли не волоком меня тащить до стоянки лимузинов. Там мы ждали, пока за нами приедут Ханс и лапа. Потому что Ларе сказал, что он больше ни под каким видом не сядет в такси.
По крайней мере, тут есть скамейка, так что я могу плакать на ней, а не сидеть на земле.
Я просто не понимаю, как все это могло случиться. Всего неделю, даже пять дней назад я была полна надежд и радостного волнения и даже не знала, что такое страдание. Во всяком случае, настоящее страдание.
А теперь у меня такое чувство, будто весь мой мир рушится, причем кое в чем из того, что происходит, я совершенно не виновата. Я же не виновата, что Майкл решил уехать в Японию?!
Конечно, многое произошло по моей вине.
Но все равно, за что?
Как мне теперь без него жить?
Ой, лимузин приехал.
Постараюсь сделать так, чтобы по дороге домой мы заехали в «Макдональдс-авто». Потому что, кажется, мне сейчас может помочь только одна вещь на свете – квортер паундер.
С сыром.
10 сентября, пятница, 19.00, мансарда
Когда я вернулась домой, мама и мистер Дж. как раз собирались заказывать обед. Мама только взглянула на меня и сразу же:
– Марш в спальню. Сейчас же.
Это она добавила потому, что Рокки собрал с кухонных столов все миски и кастрюли и барабанил по ним (он явно унаследовал эту черту от отца, чей барабан до сих пор занимает в нашей гостиной почетное место).
И вот я поплелась в спальню и плюхнулась на кровать, испугав Толстого Луи, который очень удивился, что я на него приземлилась и даже по-настоящему зашипел на меня.
Но мне было все равно. Наверное, у меня развилась дистмия, или хроническая депрессия. Все симптомы налицо:
? эмоциональное оцепенение,
? вялотекущая, но постоянная меланхолия,
? ощущение, что я выполняю все повседневные дела чисто механически, без интереса или энтузиазма,
? негативное мышление,
? агедонизм (неспособность получать удовольствие от чего бы то ни было).
– Твой отец сказал, что тебя отправили из школы домой в середине дня, – сказала мама после того, как закрыла дверь. Грохот с кухни стал хотя бы немного слабее, – А от Ларса я поняла, что ты поехала в аэропорт, чтобы попытаться застать Майкла и попрощаться с ним.
– Да, – сказала я.
Честное слово, у меня нет никакой тайны личной жизни! Я вообще ничего не могу сделать так, чтобы об этом не стало тут же известно всему свету! Не понимаю, почему я до сих пор еще пытаюсь сохранить хоть что-нибудь в тайне.
– Мне кажется, ты поступила правильно, – сказала мама. – Я тобой горжусь.
Я уставилась на нее во все глаза.
– Я его упустила, самолет уже улетел.
Мама поморщилась.
– Ну, ты еще можешь ему позвонить,
– Мама, – сказала я, – я не могу ему звонить.
– Не глупи, конечно можешь.
– Мама, я не могу ему звонить. Я целовалась с Джеем Пи. И Майкл это видел.
Мама даже растерялась.
– Ты целовала парня своей лучшей подруги?
– Вообще-то Лилли и Джей Пи сегодня расстались. Так что он ее бывший парень. Но в общем, да.
– И ты сделала это на глазах у Майкла?
– Да. – Я уже засомневалась, что съесть квотер паундер с сыром было хорошей идеей. – Но я не нарочно, просто так получилось.
– Ох, Миа, – сказала мама со вздохом, – Ну что мне с тобой делать?
– Не знаю. – У меня защипало в косу от слез. – Я все испортила, в смысле наши отношения с ним. Он меня никогда не простит. Наверное, он уже рад, что от меня избавился. Какому парию нужна сумасшедшая девушка?
– Ты была сумасшедшей еще тогда, когда вы с Майклом познакомились, – сказала мама. – Не сказать, чтобы за последнее время ты стала более сумасшедшей, во всяком случае, это не заметно.
Я понимала, что мама искренне старается меня подбодрить.
– Спасибо, – пробормотала я сквозь слезы.
– Послушай, – сказала мама, – мы с Фрэнком заказываем на дом еду из китайского ресторана, тебе что-нибудь заказать?
Я задумалась. Квотер паундер как-то не очень хорошо пошел, может, съесть что-нибудь белковое, чтобы его протолкнуть?
– Закажите мне цыпленка Цо. И говядину в апельсиновом соусе. И, пожалуй, жареные клецки. Ну и наверное, свиные ребрышки. По-моему, вы всегда едите их с большим аппетитом.
Маме бы надо было порадоваться, ведь я не заказываю что-нибудь вегетарианское, что никто, кроме меня, не ест, но она почему-то озабоченно нахмурилась.
– Миа, – сказала она, – ты правда хочешь…
Но, видно, что-то в выражении моего лица ее остановило, она не договорила и пожала плечами:
– Ладно, как хочешь. Ах да, чуть не забыла, тебе звонила Лилли. Просила перезвонить. Она сказала, что это важно»
– Хорошо, – сказала я, – Спасибо.
Мама открыла дверь моей комнаты.
Бэмс! – Хихиканье, – Бзмс! Бэмс!
Мама ушла. Я некоторое время лежала, уставившись в потолок. На потолке в комнате Майкла в квартире Московитцей нарисованы созвездия, светящиеся в темноте. Интересно, нарисует он светящиеся в темноте созвездия на потолке своей новой спальни? В Японии.
Я дотянулась до телефона и набрала номер Лилли. Трубку сняла доктор Московитц.
– А, Миа, здравствуй, – сказала она без особой теплоты в голосе.
Ну вот. Мама моего парня теперь меня ненавидит.
Что ж, она имеет на это право.
– Доктор Московитц, – сказала я. – Простите меня… в общем, за все. Я – дрянь. Если вы меня возненавидите, я пойму»
Голос доктора Московитц немного потеплел.
– Ох, Миа, – сказала она, – я не могу тебя ненавидеть. Знаешь, такое иногда случается. Я уверена, вы с Лилли во всем разберетесь.
– Да, – сказала я. – Мне немного полегчало. Наверное, у меня все-таки нет дистмии, раз я могу испытывать какие-то чувства, кроме плохих. – Спасибо.
Вот только… она сказала «вы с Лилли»? Наверное, она хотела сказать «вы с Майклом».
– Э-э… доктор Московитц, Лилли дома? Она просила ей перезвонить.
– Конечно, Миа, – сказала доктор Московитц и позвала Лилли. А та, взяв трубку, сходу, безо всяких предисловий, накинулась на меня:
– ТЫ ЦЕЛОВАЛАСЬ С МОИМ ПАРНЕМ??
Я растерянно уставилась на телефонную трубку.
– Что?
– Кенни Шоутер сказал, что видел, как ты сегодня перед дверью в кабинет химии целовалась с Джеем Пи, – прошипела Лилли,
О боже. О. Боже.
Я запаниковала, и квотер паундер поднялся чуть выше по моему пищеводу.
– Послушай, Лилли… – начала я. – Это было не то, что подумал Кенни.
– Ты хочешь сказать, что ты НЕ целовалась с моим парнем перед дверью в кабинет химии? – требовательно спросила Лилли.
– Н-нет, – пролепетала я. – Не хочу. Я правда его поцеловала. Но только как друга. И, кроме того, формально Джей Пи – твой БЫВШИЙ парень.
– Ты имеешь в виду, так же, как формально ты – моя бывшая лучшая подруга?
Я ахнула.
– Лилли, ты что? Я же говорю, мы с Джеем Пи просто друзья!
– Что это за друзья, если они целуются? – не унималась Лилли. – В губы.
О Господи!
– Послушай, Лилли, – сказала я. – и у тебя, и у меня сегодня был тяжелый день. Давай не перекладывать друг на друга свои проблемы.
– У меня был не такой уж плохой день, – возразила Лилли. – Конечно, меня бросил парень, но зато меня выбрали президентом студенческого совета средней школы имени Альберта Эйнштейна.
Услышав это, я вскочила, как подброшенная, и опять села.
– Тебя выбрали?
– Точно. – Судя по голосу, Лилли была очень довольна собой. – Когда ты сбежала из школы под предлогом, что у тебя болит живот, директриса Гупта сказала, что ты дисквалифицирована и выбываешь из президентской гонки.
– Ой„ Лилли, – выдохнула я, – извини, мне так жаль..,
– Не извиняйся? – сказала Лилли. – Я спросила директрису, что будет, если никто не станет баллотироваться в студенческое правительство. И она сказала, что тогда миссис Хилл придется стать председателем. Ты сама знаешь, чем бы это кончилось: мы бы продавали свечи до самых весенних каникул. Поэтому я спросила Гупту, могу ли я баллотироваться вместо тебя. Она сказала, поскольку других кандидатов нет, то она не видит причин, почему бы мне не баллотироваться. И я прочитала твою речь. Ну, знаешь, эту? насчет того, что нужно делать в случае разных катастроф. Кажется, я ее немного приукрасила, но не сильно. Только добавила несколько кусков про супервулканы и астероиды, совсем немного. Все так испугались, что просто не могли не проголосовать за меня. Голосование состоялось на последнем уроке. И я победила. Во всяком случае, набрала больше пятидесяти процентов голосов. Я так и знала, что этих первокурсников можно пронять страхом, и только страхом, больше ничем. В конце концов, это единственное, что они понимают.
– Вот это да, Лилли, – сказала я. – Здорово.
– Спасибо, – ответила она, – Хотя не знаю, зачем я рассказываю это ТЕБЕ, ведь от тебя не было никакой помощи. Кстати, моим вице-президентом будешь не ты, а Перин» Мне не нужна в качестве вице-президента воровка бойфрендов. Да и в качестве подруги, если уж на то пошло.
– Лилли, – сказала я. – Я НЕ воровала твоего бойфренда. Я же тебе сказала, я поцеловала его только потому, что… вообще-то я не знаю, почему я его поцеловала. Просто поцеловала и все. Но…
– Знаешь что, Миа! – раздраженно перебила меня Лилли. – Я не хочу это выслушивать! Может, прибережешь свои объяснения для того, кому они интересны? Для Джея Пи, например.
– Лилли, у нас с Джеем Пи не ТАКИЕ отношения! – выпалила я в ответ. – И ты это прекрасно знаешь!
– Вот как, знаю? – переспросила Лилли с мерзким смешком. – Ну, в таком случае я, наверное, знаю кое-что, чего не знаешь ты.
– О чем это ты толкуешь? – закричала я. – Лилли, хватит, это просто глупо! Мы с тобой так долго были лучшими подругами, неужели ты позволишь, чтобы между нами встал парень?
– Вот как? – завелась Лилли. – Ну, может, мы были лучшими подругами слишком долго. Всего хорошего, ПД.
И я услышала щелчок – Лилли бросила трубку!
Я сидела, совершенно не представляя, что делать дальше. Если честно, мне не верилось, что все это происходит на самом деле. За одну неделю я потеряла и парня, и лучшую подругу. Неужели такое возможно?
Я все еще сидела, держа в руке телефон, когда он снова зазвонил, Я была уверена, что это звонит Лилли с извинениями, поэтому ответила после первого же звонка и сразу сказала:
– Послушай, Лилли, я очень, очень извиняюсь. Что мне сделать, чтобы загладить мою вину? Я готова на все.
Но это была не Лилли. Глубокий мужской голос произнес:
– Миа?
Мое сердце подпрыгнуло, Майкл. МАЙКЛ САМ ИНЕ ЗВОНИТ! Как?! Ведь он должен быть в самолете! Но какая разница? Это МАЙКЛ!
– Да, – сказала я.
Я испытала такое облегчение, что все мои кости словно растаяли. Это МАЙКЛ!!! Я чуть было не расплакалась, но на этот раз не от горя, а от счастья.
– Это я, – произнес тот же голос. – Джей Пи.
Мои кости из желе превратились в камень. Сердце, которое было воспарило, рухнуло обратно.
– Ой, – сказала я, изо всех сил стараясь скрыть разочарование. Ведь принцесса всегда должна говорить по телефону так, чтобы тот, кто позвонил, думал бы, что ему рады, даже если на самом деле она ожидала услышать совсем другого человека. Или надеялась.
– Привет.
– Насколько я понял, ты уже поговорила с Лилли, – сказал Джей Пи.
– Э-э… – И как я только могла подумать, что это Майкл? Майкл в самолете, в воздухе, на полпути в другое полушарие. Да и с какой стати ему вообще мне звонить, после того, что я натворила? – Да. Поговорила.
– Догадываюсь, что ваш разговор происходил примерно тогда, когда я сам пытался ей дозвониться. То есть только что, – сказал Джей Пи.
– Да, – ответила я. Я снова оцепенела. Считается ли оцепенение симптомом дистмии? Не просто эмоциональное оцепенение, но настоящее, ФИЗИЧЕСКОЕ? – Она меня прямо возненавидела. И, наверное, у нее есть на это основания. Не знаю, Джей Пи, о чем я только думала тогда-, перед кабинетом химии. Я прошу прощения.
Джей Пи рассмеялся:
– Передо мной можешь не извиняться, -2-е Я получил большое удовольствие,
Он повел себя очень благородно. Но почему-то мне от этого стало даже хуже.
– Я такая дурочка, – сказала я жалким голосом.
– Не думаю, – возразил Джей Пи, – По-моему, у тебя просто была очень трудная неделя. Именно поэтому я и звоню. Я тут подумал, что тебе помешает поднять настроение, а у меня как раз есть подходящее средство для этого случая.
– Ох, Джей Пи, даже не знаю, – сказала я, – Кажется, у меня дистмия.
– Понятия не имею, что это такое, – сказал Джей Пи, – Но, может, тебе станет легче, если я скажу, что у меня в руке два билета в ложу на бродвейский спектакль «Красавица и Чудовище» на сегодняшний вечер. Ты бы не хотела пойти со мной?
Я ахнула, не удержавшись. Билеты в ложу, на мой самый-самый любимый спектакль!
– К-как, – пролепетала я, заикаясь, – как ты ухитрился…
– Легко, – ответил Джей Пи, – Мой папа – продюсер, не забыла? Ну, так как, ты идешь? Спектакль начинается через час.
Он что, смеется? Как он узнал, что это ИМЕННО то, что мне нужно? Именно это отвлечет меня от мыслей о том, как ужасно я вела себя с двумя людьми, которые были для меня почти самыми главными на свете (естественно, после Толстого Луи и Рокки)?
– Встречаемся возле театра через сорок пять минут, – сказал Джей Пи. – И вот еще что, Миа.
– Что?
– Только сегодня вечером давай не будем упоминать ни одного из Московитцей. Договорились?
– Договорились, – сказала я, улыбаясь, кажется, в первый раз за весь день. – До скорого.
Я повесила трубку.
А потом, еще не переодевшись из школьной формы во что-нибудь более подходящее для театра, я встала и подошла к компьютеру.
Я проверила электронную почту. Писем не было.
Но это было нормально, ничего другого я и не ожидала – я не заслуживала писем
Я открыла последнее письмо от Майкла – то, на которое не ответила, – и щелкнула мышкой по кнопке «ответить».
Ненадолго задумалась, а потом напечатала:
Майкл, мне очень жаль.
И нажала кнопку «послать».
