Текст книги "Будущее Эл (СИ)"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

   Он открыл глаза и увидел встревоженное лицо Светланы Бернц, его ассистентки, доктора психологии, а потом Эл, немного испуганную, сжимавшую в руке карманный электрошок. Дышать было трудно.

   – Что это было? – спросил он, ощущая резь в груди.

   – Сердечный приступ, командор, – пояснила Светлана. – Не знала, что у вас слабое сердце.

   – Я тоже не знал, – сказал Ставинский и перевел взгляд на Эл.

   Она стояла в двух шагах от кровати. Вид у нее был растерянный. Командор понял, что боится снова взглянуть ей в глаза.

   – Где Алик? – спросил командор.

   – В коридоре, ждет врачей, – пояснила Светлана. – Мы уже познакомились с Эл, я ей коротко объяснила, кто я.

   – Я перенес смерть? – спросил Ставинский, – Что это было?

   Он посмотрел на Эл. Она молчала.

   – Обморок. Такое с вами впервые, – деловито пояснила Светлана. – Что же тут случилось?

   Вошли врачи и напуганный Алик. Командора увезли. Светлана отправилась с ними.

   Суета стихла. Алик и Эл остались одни. Алик сел в кресло и замолчал. Он был растерян. В голове – беспорядок.

   Эл осталась стоять посреди комнаты. Она была озадачена. Предположение, что обморок командора – ее вина, не укладывалось в голове. Очевидно, что Ставинский не тот, на кого ей стоило рассчитывать. Эл мысленно вернулась к тому моменту, когда Ставинскому стало плохо. Она ощущала такой холод внутри, а источником этого холода был сам Ставинский, словно его несдержанность и гнев отразились от ее внутреннего зеркала и ударили командора возвратной волной. Она тогда подумала, что он бывает часто жесток и не справедлив к окружающим, но его гнев ее не затронул. Она вовремя остановила себя. Ей хотелось вернуть ему его же ярость, но не заражаясь ею. Чтобы испытал он, если бы эта пустота оказалась у него внутри. Тогда то Ставинский и потерял сознание. Она мгновенно поняла: виной тому – ее желание. Эл, не думая, пустила в ход прибор из кармана. Эл не покидало чувство, что ей понадобиться оружие, но таскать с собой излучатель в порту – абсурд, никому бы в голову не пришло. Оружие здесь не носили.

   Щелчок током не дал сердцу командора остановиться. Тогда же появилась Светлана. Она вошла в комнату без стука, ей не потребовалось объяснений, она повторила действия Эл. От второго удара Ставинский стал приходить в себя. Светлана коротко представилась:

   – Светлана Бернц. Ну-ка, молодой человек, зовите врачей. Одним нам не справиться.

   Потом она стала давить на разные места на теле командора.

   – Ты молодец. Сообразила, – похвалила она Эл. – Надеюсь, узнать тебя получше.

   Эл не понравился ее взгляд и заискивающая манера в разговоре. Понятно, Светлана изучала ее. Ставинский привез ее с какой-то целью.

   Алик думал примерно о том же, спокойствие понемногу возвращалось, и он пытался осознать, что же произошло около пятнадцати минут назад.

   – Неужели не найдется человек, который поверит мне? Просто так! Я не сделала ничего такого, что дало кому-то право оскорблять меня недоверием! Что я сделала? Почему я стала предателем в глазах других?... Какая нелепость... Бред какой-то, – громко возмутилась Эл.

   У Алика чаще забилось сердце. Он тоже был причастен к "лагерю недоверия", к тому кольцу, которое сжималось вокруг нее. Он только и делал, что сомневался, решая как ему поступить, он не думал, каково сейчас Эл.

   Она смотрела на него глазами обиженного ребенка. Эл страдала, как самый обыкновенный человек. Он захотел подойти к ней обнять, дать понять, что он здесь, и на него можно рассчитывать. Но Эл не дала ему такого шанса, она опередила его.

   – Так. Со Ставинским ситуация понятна. Не буду дожидаться, пока он очухается. Я иду к Леону, пусть все начнется сейчас. Надоело тянуть время. Ставинский знает. Формальности соблюдены.

   Она была у двери, когда вновь вошла Светлана. Встретившись взглядом с Эл, Светлана произнесла:

   – У-у-у, да тут все еще молнии летают. Не уходи, Эл. Я хочу, наконец-то, познакомиться с тобой. Поговорим пять минут. Алик, займись нашим багажом. Это не трудно?

   – Хорошо. Только чтобы отослать меня, надо было просто попросить, – сказал он язвительно.

   Она ему не нравилась. Светлана была остролицая, тонконосая, от чего ее лицо казалось очень вытянутым. Темные волосы были искусственно завиты крупными кольцами и были уложены в прическу. Подтянутость ее напоминала Ставинского. Алику такие женщины не нравились. Он сравнил ее Медузой-Горгоной. Впечатление усиливал колкий взгляд, она насаживала человека на иглу как бабочку, чтобы разобрать, как он устроен.

   Алик ухмыльнулся. "Эл не бабочка, об нее можно коготки обломать", – подумал он.

   – Он меня невзлюбил, – заключила Светлана, когда за Аликом закрылась дверь. – Твой друг быстро впадает в антипатию.

   Она склонила голову, прятала ироничную улыбку. Потом она прошла по комнате и заняла кресло, в котором недавно сидел командор. Откинувшись на спинку, она закрыла глаза, вздохнула. Эл стояла в пол-оборота и наблюдала за ней. Светлана словно нюхала воздух. Лицо ее новой знакомой изменилось, стало сурово-холодным, а потом вновь приняло безмятежно-спокойное выражение. Она криво ухмыльнулась, а потом сказала:

   – Странно, что именно мне, а не командору придется объяснить цель нашего визита, – начала она. – Командор сделал все возможное для того, чтобы вернуть тебя на Землю. Ничего, что я говорю "ты"?

   – Ничего, – согласилась Эл.

   – Надо сказать, что сила предубеждений относительно тех, кто имел связи с Галактисом, слишком велика. Борьба за так называемую "чистую Землю" диктует определенные условия. По этой причине тебя до сих пор не пустили домой. Есть весомые доводы, что ты подверглась модификации. Звучит обидно, но реалии таковы, что ты своим полетом в Галактис усугубила недоверие.

   Авторитетный тон, которым Светлана сообщила эту новость, говорил, что она уверена в своем утверждении. Она была намерена это сказать, не прибегая к предосторожностям человека, изучающего человеческую психику, знала, какую струну задеть. Эл стало неприятно. Она осталась стоять у двери и наблюдала за новой знакомой краем глаза, делая вид, что думает. Ее взгляд блуждал по обстановке комнаты и не останавливался на Светлане. Эл, как Алик, почуяла недоброе, но не показала виду. Она изобразила этот блуждающий взгляд, который психоаналитики порой оценивали, как растерянность. Эл хотелось показать озадаченность, смущенность, уязвимость, потому что Светлане этого хотелось.

   – Тогда какое чудо свершилось, чтобы мне дали отпуск? – с наивной усмешкой спросила Эл.

   – Это не отпуск. Это разрешение на обследование. Ввести его буду я.

   Эл подняла брови. Светлана не смотрела на нее, она изучала взглядом вазу на небольшом столике прямо перед ней. Она приняла игру Эл в блуждающие взгляды и продолжала:

   – Ты можешь вернуться с тем условием, что тебя тщательно обследуют.

   – Я представляю опасность для всего человечества? – опять усмехнулась Эл.

   На этот раз она изобразила недоумение. Светлана не смотрела на нее в упор, но Эл чувствовала ее внимание. Эл повернулась к ней спиной, делая вид, что рассматривает проекцию на стене. Тут Светлана посмотрела ей в спину, взгляд стал пристальным. Эл напряглась, чтобы выдержать его. Мурашки побежали вдоль позвоночника. Взгляд был недоброжелательным, с каждой секундой он мог оборваться. Светлана ее изучала, пользуясь тем, что Эл стоит спиной. Эл захотелось резко повернуться. Интересно, она все еще мило улыбается?

   Голос Светланы стал строгим, когда пациентка показала спину.

   – Не язви, Элли, не те условия. Формально, есть мнение, но оно еще не доказано, что твое тело имеет необычную структуру. Дело только в твоем согласии. Я берусь тебе помочь, если возникнет взаимопонимание. Я рассчитываю на доверие, но не смею настаивать.

   – Меня запрут в клинику?

   – Нет. Поэтому я здесь.

   – Так-так. Значит, это вы будете препарировать меня, как...

   Эл вдруг осеклась. Здесь уже давно никого не препарировали. Эта фраза вырвалась у нее случайно. Светлана засмеялась.

   – Замечательное, старинное выражение.

   Эл захотелось поскорее избавиться от ее присутствия.

   – Что будет, если я соглашусь?

   – Предстоит примерно две недели очень интенсивной, ежедневной работы. Мы будем жить на острове, удобном, в южных широтах, с микроклиматом. Заодно, ты сможешь сдать все экзамены в академии и стать настоящим капитаном. Если тесты ничего не покажут – ты свободна.

   Эл вспомнила рассказ Торна.

   – Мою свободу ограничат?

   – В какой-то мере. Большие города тебе будут противопоказаны до истечения инкубационного периода. Общественные места – с моего разрешения. Замужество пока тоже невозможно. Но ты мечтаешь о полетах, а не о семейном покое. Командор позаботится о твоих будущих капитанских знаках. Однако я должна предупредить о том, что любые аномалии твоего организма подтвердят подозрения, что ты мутант, исследования будут проводиться регулярно. Если тебе позволят дальние полеты, это усложнит твою жизнь. Командор видит тебя капитаном ближних рейсов.

   – Уже? Я собиралась в дальнюю разведку. Вы так описываете, словно врачи уже вынесли приговор. Такой приговор есть? В моем организме произошли изменения, после полета на Тобос. У меня, действительно, изменился состав крови. Есть лишь одно огромное "но", меня отправили за пределы Земли и Солнечной системы в период роста организма и гормональных изменений, а длительное пребывание вне Земных условий для возрастов от десяти до восемнадцати лет ведет к естественным мутациям.

   – Изучала вопрос?

   – Я не только корабли умею водить.

   – Да, ты права, что интересовалась последствиями. Точно никто вопрос не исследовал из-за малого количества случаев с дублирующими экипажами биологической поддержки, – спокойно заявила Светлана. – Эту программу посчитали негуманной. По этой причине к тебе не применили жестких мер. Тебе дали возможность оправиться после неудачного полета. Я бы даже дала заключение, что твои реакции и действия превзошли ожидания.

   – Потому меня записали в особи с потенциальной угрозой? Так это называется?

   – Эл. Не сердись. Ты не на меня сердишься? – она говорила примирительным тоном и сверлила спину взглядом. Эл обернулась. Светлана сделала вид, что смотрит в сторону. – Я согласилась на просьбу командора, исследовать тебя в приватной обстановке. Я изучила все, что касалось полета, медицинские освидетельствования и тебя, и Лондера. Меня ждало несколько открытий. Особенно, когда я изучила рапорты капитана. У тебя был контакт, командор считает это достижением. Скажи, как ты общалась с инопланетянами?

   – Телепатией. Они читали мои мысли и позволяли слышать их.

   – А почему никто из экипажа их не слышал?

   – Они были взрослыми людьми. Занятые своими делами, глухие ко всему, что не касалось их работы.

   – Ты видела инопланетян или только слышала?

   – Слышала. И видела то, что они сочли нужным показать.

   – А тебе не приходило в голову, что они могут быть виновниками катастрофы. Эл я в феномен подростковой телепатии не верю. Подобные случаи – моя специализация. Больше случаев телепатии у тебя замечено не было. Или скрываешь эту способность? Или ты рассказала не все?

   – Все, что могла.

   – А было еще что-то? Ведь было, Эл? Ты первая устанавливаешь контакт. Доказываешь, что корабль погибнет. Находишь трещину. Именно ты, Эл... Ты посылаешь Лондера туда, где ему нечего делать, тем самым спасаешь ему жизнь, а потом умудряешься сесть в катер и Лондера прихватить, который спит, как младенец, до самой Солнечной системы. Ты ведешь обожженную машину. В довершение ко всему ты попадаешь к спасателям Галактиса. Просто сказка. У меня сложилось впечатление, что ты знала заранее ход событий. Три группы аналитиков без сговора пришли к тому же выводу. Инспекторский корпус Космофлота не случайно прислал сюда троих. Тебе помогли – единственный вывод, который напрашивается, если здраво оценить ту аварию. Ты была на планете? Возможно, был задействован механизм переброски во времени. Почему чужая нам цивилизация так отнеслась к тебе и Лондеру, а остальным позволила умереть?

   – Я обаятельная, – язвительно сказала Эл. – Я виновата в том, что жива? Эти вопросы мне уже раз двести задавали. Вы читали отчеты, зачем снова спрашивать? Ждете другой реакции?

   Эл ощутила, как рушатся ее тайны. Она была, по меньшей мере, наивной, думая, что сможет скрыть подробности катастрофы. Ее многократные ответы на одинаковые вопросы были пропущены, через аналитическую машину. Выдержав прессинг того периода, Эл научилась держать одну точную линию ответов. Светлане не удастся узнать больше содержания существующих отчетов. Доказать, что они с Лондером были на Тобосе, не смог никто. Эл читала доклады аналитиков, подробно изучая ход расследования. Если они решили копаться в ее памяти, она начнет бунтовать.

   Светлана оставила без внимания ее словесный выпад.

   – Ты выжила. Оставим это в области везения. Теперь об экзотизме, о мутациях и прочих прелестях медицины, – не унималась Светлана. – У тебя, безусловно, очень крепкий организм, для современного человека. У тебя очень высокая выносливость. И это не дурно, если они человеческого происхождения. Чтобы подтвердить мою теорию относительно тебя, потребуется доказать, что телепатия была, что ты способна ее развить. Но другие аспекты весьма смущают меня и моих коллег. Твоя кровь. Чтобы не мучить тебя медицинскими подробностями, хочу обозначить простую, но верную примету. С таким составом крови, как у тебя, люди долго не живут.

   – Отсюда идея, что я – мутант?

   – Именно, – Светлана говорила как врач, сыщик и прочее, вместе взятое. Инспекторы и те были корректнее. При этом она была спокойна, собрана, уверена в себе. Судя по тону, она считала, что "вывернула все карманы" Эл, что их содержание девушка скрыть не сумеет. – Так вот. Тебе повезло, что никто не брался за скрупулезное исследование, тебя щадили, как жертву. Иначе, ты знаешь, где бы находилась. Пока это известно узкому кругу, мне и Ставинскому, который во все это не верит. Представляешь! Он болен твоей гениальностью. Он утверждает, что ты прирожденный капитан, разведчик-одиночка, каких мало. Что контакты с другим разумом – твой дар, а аномалии просто пройдут со временем. Ни о чем другом, кроме космоса для тебя он и не мечтает. Ему все равно, что ты из себя представляешь. Он утверждает, что сделает из тебя то, чем сам не смог стать. Но старик одного не понимает, что малейшие подозрения перечеркнут его мечты, все, что он сделал за столько лет.

   – Моего согласия для обследования будет достаточно? – спросила Эл. Ей хотелось уйти.

   – Думаю, да.

   – А с Лондером что? Как он?

   – Он живет на Земле.

   – Его пустили туда?

   – С ним ничего не случилось. У него сын. Командор не поладил с ним в последний раз, поэтому он нам не союзник.

   – И он не мутант?

   – К его счастью аномалии, возникшие по прилету, исчезли. На втором и третьем обследовании анализы были чистыми. А на тебя обратили мало внимания, кроме рапортов и маленькой комиссии ничего не требовалось. Тебя пожалели.

   Тон Светланы был отрешенно легкомысленным, она давала понять, что обследование было несерьезным. Эл покоробило лицемерие.

   – Маленькая комиссия длилась пять месяцев на Марсе. При назначении сюда меня пропустили через всю медицинскую машину, – серьезно возразила Эл. – Мне не поставили на вид мои аномалии, пометка об экспедиции означала возможность мутаций. Медицина Космофлота лояльна к таким как я за пределами Земли? Как вы дошли до заключения, что я не человек? Кровь? Ее проверяли десятки раз. На борту моего катера сейчас тоже есть образец. Она и теперь ненормальная, я провела две недели в космосе. А на Земле четыре года не была. Не захочешь, а мутируешь.

   Светлана поняла, что "на дурачка" Эл не возьмешь. Ставинский не зря говорил со смехом, что она "умненькая девица". Светлана не принимала всерьез капитанское звание Эл, считая ее самоучкой и выскочкой. Ей было неприятно, что девушка быстро нашла аргументы против.

   – Не так категорично. Я не утверждаю, что ты безнадежный случай, – примирительно заговорила она.

   – По-моему, вы именно это только что утверждали.

   Светлане было очень важно заставить Эл говорить. Раздражение девушки было очень кстати.

   – Я думаю так, – категорично заключила Эл. – Оставим эту тему. Я иду с рапортом к начальнику моего сектора. Лично. Командор в больнице, я ему все рассказала. Теперь я обязана подать рапорт своему начальству.

   – Ты хочешь прекратить разговор? – требовательно спросила Светлана.

   – Да. Мне он не приятен. Мало того, что из меня делают предателя, да еще вы хотите сделать из меня нелюдь. Я – человек. Я докажу это, если потребуется. Как бы вы не сыпали аргументами, мои аномалии еще придется доказывать на Земле. Это не Марс и не Плутон. Разговор окончен.

   – Ты пойдёшь с рапортом без командора?

   – А причем здесь Ставинский? Он со мной в Галактис не летал.

   – Он намерен тебя защитить.

   – Я сумею за себя постоять.

   Впервые за время их натянутой беседы Светлана решилась взглянуть на Эл пристально, не в спину, она встретилась с упрямым взором девушки. Эл наградила ее суровым взглядом. Тут Светлана почувствовала холодок в теле, неуверенность и страх. Она вжалась в кресло, зубы свело. Вот оно! Эл кивнула на прощание и ушла.

   – Как ты это объяснишь, Элли? – Светлана вытянула руку и смотрела, как вздрагивают пальцы. – Ты делаешь это спонтанно, не контролируешь свой экзотизм.

Глава 13. Совет

   Леон задержал рапорт Эл на час. Эл терпеливо дождалась в приемной, она была самым безопасным местом, которое спасло бы от любых других расспросов. Время работало на нее, к концу часа она совладала с собой. Тон разговора со Светланой заставил Эл выбрать осторожную манеру поведения. Светлана не писала их разговор, Эл почувствовала бы. Разговор с глазу на глаз не поможет Светлане строить обвинение. Это был психологический трюк.

   Эл ждал сюрприз. Кроме Леона в комнате для докладов оказалось еще десять человек: трое инспекторов, капитан "Центуриона", трое наблюдателей, Верден, еще один техник, "воскресший" командор Ставинский и секретарь Леона. Все свидетели событий были в сборе. Эл захотелось выругаться, они рассчитывала на личную беседу с Леоном.

   На ней была обычная серая форма пилота Космофлота, капитанскую Эл не надела, чтобы не дразнить начальство. Она обвела взглядом присутствующих. Сердце билось: часто. Оно задавало ритм тому, как она будет говорить. Стук, стук. Точно. Ровно.

   – Можешь начинать, – разрешил Леон.

   Эл повторила заготовленную речь. До конца высказаться не удалось. Ее прервали. Содержание устного рапорта в день прилета было известно.

   Быстро началось обсуждение, перешедшее в спор. Перепалку затеяла не она. Донован, будь он не ладен, начал высказывать предположения, перебивая ее. Вмешался Верден, как же без него, он принялся защищать Эл со свойственным ему сарказмом. Техник и инспектор пару минут орали друг на друга, вызывая всеобщее недоумение, пока Леон приказом не урезонил старика. Эл благоразумно не вмешивалась, Вердену перепалки всегда доставляли удовольствие. Звание инспектора старого техника не смутит. Она испытала некоторое удовольствие, наблюдая как Верден в своей манере, намеренно действует Доновану на нервы. Она посматривала на Леона и, удивлялась, почему он сразу не урезонил Вердена. В его молчании была умысел. Видимо остальные участники обсуждения не стали следовать не лучшему примеру дискуссии.

   Потом ее засыпали вопросами. Эл стояла, а они сидели, как на допросе. По ходу разбирательства все равно возникали споры, в которых непременно появлялись обвинитель и адвокат. Эл считала, что спорные моменты они должны были оставить для закрытого совещания, однако ее не удаляли в периоды обсуждений. Аудитория постепенно начала уставать. Эл поняла задумку Леона, этот совет собрался быстро, времени, чтобы обдумать аргументы, у присутствующих было не много.

   Эл удивилась, что Курк молчал, вот уж кто мог реально заставить ее путаться и пересказывать события так, как ему нужно. Но Рассел Курк сдержанно молчал, наблюдая за дискуссией. Только раз он успокоил разгорячившегося Донована, остальное время он лениво наблюдал за всеми.

   В середине заседания с места встал капитан "Центуриона", он был единственным кто встал, чтобы вести разговор. Он не выглядел грозно и вел себя с ней, как с равной. Эл впервые почувствовала себя капитаном на этом консилиуме. Он стоя обратился к ней. Тон был уважительным.

   – Почему вы поставили корабль под пароль? – спросил он, медленно выговаривая слова.

   – В экстренной ситуации я имею на это право, капитан, до первого технического осмотра в моем присутствии, – пояснила Эл.

   – Его еще не было?

   – Нет. Я благодарна за то, что мне дали время, чтобы отдохнуть.

   – Вы не доверяете службам порта? – спросил капитан. – Может быть я, как коллега, могу быть полезен.

   – Вы не хотите, чтобы мы обследовали судно? Так? – вмешался Донован.

   – Я не доверяла своим соседям по пирсу, которые здесь стояли в день моего возвращения. Именно такие корабли атаковали меня. Они подходили к моей "Дельте". Я там была.

   – Они заявили обратное, – констатировал Донован, давая понять, что не верит ей. – Это твоя "Дельта" их обстреляла.

   – У меня не было оснований в них стрелять. Я пилотировала невоенный корабль. Я уже рассказала о стычке.

   Вмешался Леон:

   – Первоначального рапорта в этой части достаточно. С ним все ознакомлены. Без технического исследования "Дельты" дискуссия не имеет смысла. Нас интересуют детали, касающиеся нарушения полетного протокола. "Центурион" не покинул порт, потому что Эл не просила помощи. А она, оказывается, была необходима. Это бездумный риск для жизни, пилот. Эл, – Леон словно поправил сам себя. – Как ты понимаешь, здесь собрались люди, которые не ставят целью тебя намеренно дискредитировать, но твои доводы могут быть опровергнуты в силу различия в опыте.

   – Я бы настаивал, что дело тут не в нарушении протокола, – заговорил снова капитан. – Я отвечаю за безопасность судов в этом секторе и я, признаюсь, скорее, разочарован поведением будущего капитана. Безрассудство тому виной, возраст или отвага, но что бы чувствовал я и мой экипаж спасателей, если бы мы потеряли того, кого можно было спасти. Я должен это сказать, как опытный капитан, полет на ту сторону, в Галактис – это отчаянная, но правильная мера в данном случае. По моим оценкам у "Дельты" значительные повреждения, которые невозможно получить иначе, чем в результате боя. Я считаю, что моя будущая коллега не лжет, но ее действия спонтанны. Я буду настаивать, чтобы ей назначили дополнительный экзамен в Академии по вопросам соблюдения полетного протокола. Заодно бы в спасательном флоте попрактиковаться, чтобы дошло окончательно.

   – Без осмотра судна трудно судить о ее действиях. Для предварительного заседания мне хотелось бы узнать подробности. – Это был голос одной из наблюдателей. Фраза ее была некстати Леону и Доновану, но она высказала важное замечание. Она смутилась и добавила. – Это был дальний полет. База фиксировала взрыв. Дельта была слишком близко к эпицентру. Я, как наблюдатель-аналитик, не уверена, что "Центурион" успел бы на помощь. Если на борту требовался ремонт, то здесь уже не важно от кого принимать помощь. Каков был характер повреждений? Били ли они до боя?

   – До боя корабль был в порядке. Что именно вас интересует? – спросила Эл. – Осмотрите судно когда угодно, я сниму пароль немедленно.

   – Вас ремонтировали,... ваш корабль ремонтировали в Галактисе. Какие системы подвергались ремонту? – спросила наблюдатель.

   Ее звали Лила Берг. Она могла бы поспорить, что эта Лила Берг спутала карты Доновану, переведя разговор на технический аспект. Эл оживилась. Большинство присутствующих были служащими базы, они знали, что Эл разбирается в технических вопросах так же как в пилотировании. Верден с удовольствием облизнулся.

   – Обшивку, внешнюю навигационную систему, из-за новой обшивки прежняя плохо работала. "Дельте" сменили двигатель на запасной. Я подкорректировала систему жизнеобеспечения, отключив часть систем ради экономии энергии. Я не пустила внутрь "Дельты" специалистов Галактиса. По моему требованию мозг не трогали. Другое качество обшивки повлияла на работу управления полетом. Поэтому часть пути я вела корабль вручную. Повреждения навигационной системы в той части, которая связана с мозгом, влияли на ориентацию корабля, – четко ответила Эл. Она обследовала корабль после ремонта несколько раз и до мелочей знала, куда залезли ремонтники Галактиса.

   – А система управления осталась прежней? – спросила Лила увидев противоречие.

   – Ее не ремонтировали, она осталась цела.

   – Я видела, как вы садились. Автопилот был отключен.

   – Он работает. – Эл показала смущение и улыбнулась. – Я забыла его включить.

   – Сколько времени вы управляли катером?

   – Несколько часов. Потом спала. Я бы не могла вести его все время. Поскольку не было точных данных топографии района. Топографическая система пострадала в бою. Курс нужно было постоянно корректировать.

   – Сколько суток длился полет?

   – Может, восемь, может, больше, – неуверенно сказала Эл. – Я не следила за временем, чтобы на психику не давило.

   – Вы принимали ободряющее?

   – Постоянно. Я съела почти весь запас.

   – Вы не щадили себя, чтобы вернуться.

   – Да у меня была цель – вернуться.

   Присутствующие зашумели. Удивление перешло в обсуждение. Леон решил выждать. Пусть пошумят, а Эл пока выработает тактику дальнейшего поведения. Она отвечала без напряжения, выглядела уверенно и естественно. Она умеет мобилизоваться в случае напряженных ситуаций. Впечатляет. Ее убежденность в правильности действий не похожа на самоуверенность. Она всегда себя так вела, если чувствовала правоту. Леон ловил себя на том, что кивает в согласие с ее доводами. Он знал, что технические вопросы на руку Эл. На этом поприще ее не в чем винить, она хорошо разбиралась во всем, что касалось корабля и полета. Он ждал обсуждения моральной стороны вопроса, вот где она начнет вязнуть. Только бы не спорила. Еще полчаса, и он объявит перерыв.

   – Попрошу тишины, – наконец, громко заявил он. – Продолжайте, Лила.

   Лила утвердительно кивнула.

   – Почему вы не отремонтировали все системы?

   – Не хотела пускать их в мозг машины.

   – Почему? У меня есть информация, что они отлично знают наши корабли.

   – Да. Но каждая система хранит свои особенности. У меня были на борту карты полетов, данные топографии, которые я смогла сохранить, съемки боя. Я предполагала, что когда вернусь, с цветами меня не встретят. Модификация корабля – это еще один повод обвинять меня в измене. А это не так. Пусть все, что я делала, будет известно. Я отремонтировала только то, что жизненно необходимо.

   – Сколько раз в вас попали нападавшие? – спросила Лила.

   – Один раз задели, – ответила Эл. – Второй удар был точный, в двигатель.

   – Почему они вас не добили? Ваше мнение.

   – Я попала в один из трех кораблей. Из-за взрыва им пришлось перестраиваться. Я получила передышку. Потом, я вращалась и стреляла. Не давала подойти близко. На помощь пришел корабль Галактиса, нападавшие скрылись.

   – Что вы нашли на месте катастрофы? – спросил Курк, будто не знал этого.

   Эл подозрительно посмотрела на него.

   – Капсулу похожую на саркофаг. Я отдала ее спасателям. Она могла быть не безопасна, во-первых; и я нашла ее на территории Галактиса, во-вторых. В-третьих, я не нашла живых существ, ничто другое меня не интересовало.

   – Как к вам отнеслись ваши спасители? – спросил Донован заискивающим тоном.

   "Вот язва", – подумала Эл, а вслух сказала.

   – Очень вежливо.

   – Опишите их? Какие существа вас встретили? Были там земляне и кто?

   Эл сказала коротко, без имен. Донован не унимался еще около получаса. Большинство вопросов, которые он задал, уже имели ответ при их тайной встрече. Эл решила, что он либо глуп, либо перепроверяет ее. Тогда он глуп дважды.

   Прошло два долгих часа. Единодушия не было, спорили по каждому вопросу. Эл пришла к заключению, что собравшиеся в таких заседаниях участвуют не часто. Царила некоторая неразбериха. Леон смотрел на всех усталыми глазами, его ждали дела сектора. Поведение присутствующих ему не нравилось, но формально он был обязан провести это заседание.

   – После обследования корабля, начинаются поименные беседы с каждым из присутствующих, – сообщил он, намекая, что заседание заканчивается. – Эл, будь готова. Одна беседа в сутки. Помните, что Эл имеет право уставать, и она находится на службе. Остальные контакты прошу ограничить. Через две недели Генеральный совет базы заслушает Эл и нас. Надеюсь, они примут верное решение.

   – Это невозможно, – возразил Ставинский. – Я должен отправить ее на Землю для академического экзамена. Генеральный совет заслушает ее там, а свое заключение отошлите почтой.

   – Она может сдать экзамен и здесь. Я включу ее в аварийную группу, для завершения работы. Она капитан Космофлота, командор. Экзамены в этом случае – формальность, поскольку я получил аккредитацию ее звания еще до полета, – возразил Леон. – Ваше участие в этом совете – это уважение вашего опыта. Ее начальник, на данный момент, я.

   – Она – курсант. Мой курсант, – сопротивлялся Ставинский. Он раздражался постепенно. Все время совещания он не задавал вопросов о полете. Вдруг оживился и явно хотел пойти на конфликт. Что это с ним? Или сложившееся положение нарушало его планы?

   Леон спорить не хотел.

   – Я подумаю, что могу сделать, – уклончиво ответил он командору. – Список встреч будет у секретаря в восемь часов. Эл, я даю тебе трехдневный отпуск. Ты отстраняешься от дальних полетов. Я согласен с капитаном "Центуриона", я выношу взыскание в виде работы в аварийной группе и экзамен по протоколу, считаю эту меру достаточной в рамках моих полномочий. Остальное решит большой совет. Я благодарю всех за терпение и внимательность. Готовьте ваши мнения и вопросы. Завтра назначаю полное техническое обследование "Дельты – 31", оно займет трое суток, которые Эл будет отдыхать. Прошу всех разойтись.

   Леон встал и дал понять, что все закончилось.

   Эл вышла первой и натолкнулась на встревоженного Алика.

   – Ну, как? – тихо спросил он.

   Эл поморщилась, не ответила, пожала плечами. Что-то было не так в этой встрече. У людей заинтересованных возникла бы масса попутных вопросов. Эл окончательно убедилась, что Леон намерено выбрал момент и подобрал такой состав совета. Рассел Курк молчал, только его вопросов Эл по большому счету опасалась.