Текст книги "Дергать тигра за усы"

Автор книги: Майра Хестон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Однако какая-то часть его мозга все же еще функционировала, ибо он понял, что ведет Мирабел наверх. Хорошая мысль, запоздало откликнулось затуманенное сознание. Под руку попалась дверная ручка, и Пол оказался даже в состоянии повернуть ее.

Мирабел ощутила спиной некую поверхность и поняла, что лежит на кровати. Однако все ее существо сосредоточилось на тяжести, придавившей ее сверху. От прикосновения тела Пола ей стало необыкновенно хорошо, так, что она обвила его руками и прижала к себе изо всех сил. И сейчас же жар его желания окутал Мирабел.

Он приподнял ее голову и целовал губы до тех пор, пока оба не опьянели от поцелуя.

– Мирабел, – страстно шептал Пол. – Мирабел.

В его голосе звучала мольба. Он еще никогда не просил ни одну женщину, но сейчас об этом не задумывался. Ибо ему нужен был не просто секс, а нечто большее. Казалось, он молил ее подарить ему всю себя, и такое с ним случилось впервые.

На Мирабел было свободное хлопковое платье, застегивавшееся спереди. Пол расстегнул пуговки, и его взгляду представилась налитая пышная грудь. У него перехватило дыхание. Наклонившись, он стал ласкать губами ее груди, а Мирабел запустила руки в его волосы и еще крепче прижала к себе.

Она вытащила из-под ремня его рубашку, чтобы чувствовать жар его тела. Пол приподнялся на локте и стянул рубашку через голову. Его обнаженная грудь коснулась ее груди, и Мирабел застонала от наслаждения.

Когда он вошел в нее, оба невольно вскрикнули, как путники, внезапно обретшие рай. Пол стал двигаться, медленными, долгими толчками доводя Мирабел до исступления, не сводя глаз с ее лица, преображенного наслаждением.

– О, Пол, это потрясающе, – прошептала Мирабел.

– Ты такая красивая. Как с тобой хорошо, – прошептал Пол в ответ, зная, что это вовсе не те слова, которые он хотел сказать, и жалея, что не может найти нужных. Слова бились где-то в уголке сознания, но поймать их он не мог.

Его руки сжали бедра Мирабел так, что, казалось, он ее никогда не отпустит, и тело женщины охватила дрожь. Глаза жгли слезы.

– Обними меня, обними крепче, – молила она.

Пол стиснул Мирабел в объятиях, и ее тело преисполнилось неведомым доселе восторгом. Она всхлипнула, и Пол понял, что больше не может сдерживаться. Медленные, поглаживающие толчки сменились резкими и сильными, и он снова выкрикнул ее имя. И тут наслаждение достигло высшей точки – словно извергся вулкан и вознес их к звездам.

Оба вскрикнули в последний раз, и ответом им стала блаженная тишина.

* * *

Мирабел понимала, что произошло нечто неотвратимое. Она позволила себе заглянуть в тот уголок души, который поклялась оставить навсегда запретным. В этом уголке таилась ее любовь к Полу. Страшная, непоправимая ошибка!

Потом они немного поплавали, а чуть позже уселись ужинать. О том, что произошло, оба не проронили ни звука. Мирабел знала, что Пол не скажет ей тех слов, которые она ждала. А раз так, то лучше сделать вид, что ничего не случилось, и постараться впредь такого не повторять.

– Господи, я только сейчас сообразила, что ты, наверное, еще не видел дом! – притворно спохватилась Мирабел, когда ужин был закончен и Пол с улыбкой посмотрел на нее. Если его не отвлечь, эта улыбка разорвет мне сердце, по думала Мирабел.

– Да я, в общем-то, и не приглядывался, – медленно усмехнувшись, признался Пол.

– Тогда пошли посмотрим! – скомандовала Мирабел, хватая его за руку и отворачиваясь, чтобы он не заметил, как зарделись ее щеки. – Все уже закончено, и получилось прекрасно.

Пока они обозревали результаты совместного труда, обоих не покидало чувство товарищества. Пола это уже не удивляло. Он понимал, что ничто в его отношении к Мирабел уже не могло его поразить.

Дом был просто мечта. В кухне, отделанной в двух цветах – белом и голубом, стояли светлые дубовые шкафы. Пол был выложен терракотовой плиткой. На полках расположились кулинарные книги Мирабел и высокие стеклянные банки с приправами. У стены, где прежде находились плита и холодильник, квадратный дубовый стол со стульями занял место хромировано – ластиковых уродов. В другом углу красовался массивный шкаф в голландском стиле, наполненный кухонной посудой в голубых и кремовых тонах.

– Вот это настоящая кухня, – одобрительно заметил Пол.

Да, – мягко согласилась Мирабел. – Самая лучшая кухня из тех, где мне приходилось готовить. Спасибо, Пол. – Действительно, это была кухня, где словно сосредоточилась душа дома.

Гостиная, где настелили новый паркет, а стены покрасили в кремовый цвет, с разбросанными повсюду ковриками и диванами, покрытыми пестрыми вязаными пледами, теперь была полна света, хотя прежде казалась темной и мрачной. Двери столовой, отделанной буком, где стояли серванты, заполненные дорогим фарфором и хрусталем, открывались на небольшую затененную деревьями террасу. Ее украшали цветы в горшках и плетеная мебель с пухлыми подушками, синими с белой отделкой.

– Идеальное место для отдыха, ты не находишь? – возбужденно воскликнула Мирабел. – Все получилось именно так, как мы с тобой представляли.

Она и не заметила, что доверительно держится за руку Пола, однако от его внимания это не ускользнуло. Пол искоса взглянул на молодую женщину. Длинные, только что вымытые волосы рассыпались по плечам и казались мягкими, как шерстка котенка. Он поднял руку, чтобы погладить их, но как раз в эту минуту Мирабел наклонилась, чтобы сорвать сухой листок с герани.

Осталось только меблировать детскую. Ее уже отделали в мягких бело-зеленых тонах, а на одной стене наклеили обои со смешными медвежатами, но мебель здесь осталась прежней – двуспальная кровать для взрослых и туалетный столик.

Пол иногда приводил кого-нибудь из своих дизайнеров или инженеров домой ужинать, а потом они надолго засиживались за работой в его кабинете. Поэтому на время детскую использовали как комнату для гостей. Мирабел перебралась в большую спальню, где прежде спал Пол и где теперь прорубили дверь, соединявшую ее с детской.

Пол открыл дверь и посмотрел на кровать, представлявшую собой хаос из подушек и простыней – напоминание об их близости. Он улыбнулся Мирабел, но та отвернулась.

– Не знаю, как быть с комнатой для гостей, когда родится ребенок, – пробормотала Мирабел и осеклась: ответ напрашивался сам собой. – Ну, все равно, это ведь ненадолго, – напомнила она им обоим. Почему-то эти слова прозвучали странно фальшиво.

* * *

В лаборатории царило возбуждение. Как это часто бывает с людьми, годами упорно и самоотверженно трудящимися бок о бок, успех пришел к ним буквально за одну ночь. В первое утро после возвращения Пол вошел в лабораторию и с удивлением уставился на улыбающуюся шеренгу встречавших его членов команды.

– Мы чертовски рады, что ты не разбился, Пол! – радостно заявил Марти.

Обычно, когда Пол возвращался после гонок, торжественной встречи ему не устраивали. Он пристально вгляделся в лица товарищей. У большинства из них, как он заметил, был такой вид, словно они померли уже дня три назад, но каким-то чудом продолжали двигаться. Почти никто не брился чуть ли не с того дня, как он уехал, и, похоже, перебивались ребята одним кофе. Кроме того, от них попахивало.

– Какого черта? – осведомился Пол. – Вас что, ребята, с моего отъезда держали в заложниках? Или вы специализируетесь на производстве едких запахов?

Он, разумеется, уже все понял, и все это знали.

– Мы тебя еще удивим, – заметил Том.

– Приятно слышать. Если придется закрыть проект, вам будет чем заняться.

Марти, ухмыляясь, почесал заросший подбородок:

– Это верно, но, похоже, с закрытием проекта придется повременить, Пол.

И тут всех словно прорвало, и они со смехом и радостными возгласами стали хлопать друг друга по плечам.

– Все, Пол! Мы нашли! – заорали ребята и потащили Пола показывать результаты.

Это, разумеется, был не первый случай, когда они вместе добивались успеха. Что выделяло этот успех из числа остальных, так это то, что он был последним в длинной цепочке. Теперь они твердо знали, куда идут и как им достичь цели. Оставалось только работать.

* * *

Единственным интимным предметом для обсуждения, которого Мирабел не могла избежать, был ребенок. Чем больше он напоминал о своем присутствии, тем меньше Мирабел могла противиться соблазну помечтать о его будущем вместе с Полом. А тот всегда охотно поддерживал эту тему.

– Если малыш пойдет в Норландов, то не надейся, что из него вырастет какой-нибудь уравновешенный бухгалтер, – как-то предостерег Пол. – Скорее он будет по характеру разбойником.

– Хотела бы я посмотреть, как воспитанный мною ребенок окажется по ту сторону закона, – с воинственным блеском в глазах парировала Мирабел.

Пол улыбнулся. Когда Мирабел что-то задевало, ее волосы сразу становились взъерошенными, как перья у драчливого воробья. Иногда Пол не мог удержаться от того, чтобы немного подогреть ее негодование.

– И как же ты собираешься это предотвратить?

Мирабел смотрела на него, широко раскрыв глаза от удивления:

– Просто научу его – или ее – тому, что хорошо, а что плохо, вот как! – заявила она. – И учить его буду сама. Я не собираюсь бросить своего ребенка на милость телевизора или еще чего похуже.

– Кстати, а что такое хорошо и что плохо? – спросил Пол.

– Тебе надо это объяснять? – с иронией поинтересовалась Мирабел.

Пол усмехнулся – ловко она его поймала. А он-то надеялся вытянуть из нее целую лекцию.

– Не всякий из тех, кто понимает разницу между добром и злом, выбирает добро. Разве нет? – сделал он новую попытку.

– Если правильно учить человека и с ним не случится ничего фатального, то, разумеется, он будет поступать правильно.

– А ты объясняешь своим шестиклашкам, что хорошо и что плохо?

– Естественно. Некоторые из них растут с телевизором вместо няньки. Если я не научу их, то этого вообще никто не сделает.

– Расскажи мне, чему ты их учишь, – мягко и совершенно серьезно попросил Пол. Вот так они неожиданно оказались втянутыми в дискуссию о добре, правде и любви.

Пол считался легкомысленным и беспечным бунтарем-плейбоем, которого ничто в этой жизни не волновало. И ни одна женщина, интересовавшаяся чем-то еще, помимо самого модного цвета волос в сезоне, ни за что не стала бы с ним связываться. Всех его подружек заботили исключительно развлечения, или они ловко притворялись, что только это их и интересует. Проблемы морали или этики не были писком моды в «Клубе любителей здорового образа жизни».

Полу нравилось, что Мирабел в принципиальных вопросах всегда отстаивала свою точку зрения. Однажды в клубе, слушая очередную, на редкость гнусную, историю Джеда Патриджа, она заставила замолчать хихикавшую и подшучивавшую над ним компанию, спросив:

– Но, Джед, вам не кажется, что вы поступили плохо?

Джед довольно быстро оправился от неожиданного удара.

– Плохо с чьей точки зрения? – сардонически ухмыляясь, спросил он.

– С точки зрения простых понятий добра и зла. Ваш поступок, должно быть, очень задел чувства девушки, ведь она думала, что нравится вам.

И тут всем сразу открылась элементарная истина, почему-то никогда не приходившая им в голову: поступками Джеда Патриджа двигала глубоко запрятанная ненависть к женщинам.

Да, в клубе Мирабел не пользовалась всеобщей популярностью. Зато ее любили все, с кем Пол был по-настоящему близок. После того как Себастиан и Сандра Марч пришли к ним на ужин вместе со своим новорожденным, они стали видеться регулярно. Члены исследовательской группы Пола тоже частенько находили предлоги, что бы поработать у него дома, и не только потому что им нравилась стряпня Мирабел. Им просто было приятно с ней общаться.

Рори, его жена Линда и близняшки Энни и Мэри тоже были частыми гостями в их доме, независимо от того, приходил уже Пол из лаборатории или нет. Мирабел подружилась и с Джоуди Найлз. Ей были симпатичны люди, сами зарабатывавшие себе на жизнь, хотя иной раз у них и не было в этом необходимости. И сама она нравилась этим людям.

* * *

Пол пришел домой весь в пыли, но в приподнятом настроении после тестового заезда. Не обошлось без мелких трудностей, но главное – результаты исследований подтвердились. В течение всего утра Пол только о том и думал, чтобы сообщить Мирабел новость.

У бассейна он обнаружил Себастиана Марча, ведущего задушевную беседу с его женой. Оба так увлеклись, что не заметили приближения Пола, хотя он и не думал к ним подкрадываться.

– А теперь на озеро опускается ночь. Встает луна. Костер уже едва горит. Сестры сидят на камнях, их силуэты отчетливо вырисовываются на фоне поблескивающей воды. Они тихо разговаривают. Грег опирается на высокую сосну, он слышит разговор, но не прислушивается. Внезапно одна фраза доносится особенно отчетливо…

Пол покаянно улыбнулся. Себастиан, судя по всему, вынес на суд Мирабел свой сценарий. «А какой номер у тебя, Пол?» – насмешливо подумал он. Черта с два, еще не хватало пристраиваться в очередь к желающим поделиться с его женой своими достижениями. Как раз в этот момент Себастиан и Мирабел заметили его присутствие и дружно повернули головы.

– Пол! – воскликнул Себастиан, вскакивая на ноги.

– Привет, ты пришел домой обедать? – широко улыбнулась Мирабел. Однако вид у нее был несколько отвлеченный, словно она была все еще погружена в перипетии сценария Себастиана.

Пол, махнув рукой, опустился в ближайший шезлонг:

– Не хочу вам мешать. Давай дальше, Басе, похоже, сценарий отличный.

Себастиан покачал головой:

– Нет-нет, он еще не готов для публичного прочтения.

Пола несколько обескуражило, что он, человек, знающий Себастиана почти четырнадцать лет, оказался в рядах обыкновенной публики, в то время как Мирабел отнесли к числу избранных.

– Сценарий действительно прекрасный, Басе, – с энтузиазмом вмешалась Мирабел. – Давайте пообедаем, а остальное ты мне доскажешь, когда Пол вернется в лабораторию.

Поскольку Пол в жизни никого не ревновал, ему было невдомек, почему это у него вдруг возникло сильное желание сбросить друга в бассейн. Он только знал, что все это ему очень не по душе.

11

Задним числом Пол даже обрадовался, что в тот день у них дома оказался Себастиан. Ибо в том, чтобы поведать Мирабел об успехах, были свои трудности, о которых в первые минуты радости он не подумал. Например, прежде чем рассказать об их прорыве, ему пришлось бы сообщить Мирабел, что он лгал ей по поводу своей работы в лаборатории.

Разумеется, Мирабел поняла бы, почему необходимо было держать все в тайне, но Пол просто не мог придумать, с чего начать. Ведь он пообещал, что, как только его исследования войдут в определенную стадию, Мирабел сможет вернуться домой, а она непременно спросит, достиг ли он уже этой стадии. И тут уже лгать было нельзя. Она наверняка захочет уехать, но ее дом в Форт-Кенте был сдан в аренду на целый год и они только что записались на курсы по приему родов, занятия на которых вскоре должны были начаться.

Другая трудность заключалась в том, что Мирабел в последнее время как-то ускользала от него. Казалось, любой разговор, не касающийся погоды, ее просто отпугивал.

Нет, нельзя было начинать этот разговор, не продумав все как следует…

– Хорошо прошел день в лаборатории? – Этот вопрос Мирабел задавала каждый вечер как бы вскользь. Вопрос, на который не ждала обстоя тельного ответа.

– Прекрасно, – отозвался Пол. – Сегодня был знаменательный день. Мы с Марти…

– Вот и хорошо. Что ты будешь пить? Хочешь пива?

Это его уже просто доводило до безумия. Чем больше он старался с ней сблизиться, тем больше Мирабел отдалялась.

Пол вспомнил, как когда-то все было наоборот: женщины обвиняли его в том, что он «избегает задушевной близости». Тогда он не понимал, о чем они говорили. А теперь внезапно понял.

«Избегать близости» означало то, что, когда они как-то смотрели фильм, Пол обнял Мирабел за плечи, но она подалась вперед, и он вынужден был убрать руку. Или однажды в клубе он притянул Мирабел к себе во время медленного танца, и на мгновение ему показалось, что им обоим это по-настоящему приятно. Но затем Мирабел напряглась и позвала:

– Пол!

– Ммм… – мечтательно протянул Пол. Ее живот уже начал слегка выступать, и он ощущал его выпуклость, касавшуюся его тела.

– Здесь присутствует кто-то, кого ты хочешь убедить в том, что наш брак настоящий?

Однажды, поглаживая ее косу, когда они сидели у бассейна, он шепнул: «Рапунцель, Рапунцель, распусти свои волосы», однако Мирабел мягко, но решительно высвободила косу из его руки и заговорила о чем-то отвлеченном.

Это нежелание допускать близость с ним проявлялось во множестве форм. И все они бесили и смущали Пола, ибо выводили из душевного равновесия. Он и сам не понимал, чего хочет, однако твердо знал: прежде чем что-то навязывать Мирабел, надо разобраться в себе. Было бы жестоко вторгнуться в ее внутренний мир, а затем обнаружить, что это ему вовсе не нужно. Но как можно это выяснить, когда она держит его на расстоянии вытянутой руки?

И еще: что если он разберется в своих чувствах, а потом вдруг выяснится, что Мирабел он не нравится и никогда не понравится? Прежде Пол никогда ничего подобного не боялся, но теперь ему стало страшно. После их близости они ведь больше об этом не заговаривали. Мирабел старательно делала вид, словно ничего не произошло. Сначала Полу казалось, что Мирабел было с ним так же хорошо, как ему с ней, но теперь у него возникло неприятное ощущение, что он, возможно, ошибается. Она тогда расплакалась, и Пол было решил, что это оттого, что ее глубоко тронуло их взаимное влечение. Но, возможно, все было совсем не так. Может быть, Мирабел показалось, что она предала Кейна. Или просто он, Пол, не возбуждал ее физически. Все эти мысли не давали ему покоя.

* * *

Мирабел тоже переживала не лучшие дни. Она многое теперь понимала, но было слишком поздно. Она совершила большую ошибку, решив, что больше никогда не полюбит. И, пребывая в этом убеждении, считала, что с Полом ей ничего не грозит. Но теперь убедилась в обратном.

Еще одной ошибкой было предположение, что раз она когда-то уже была влюблена, то сможет распознать любовь, если та когда-нибудь придет к ней. Но ее чувство к Полу настолько отличалось от любви, которую она испытывала к Кейну, что прошло слишком много времени прежде, чем Мирабел почуяла опасность.

Кейна она знала и любила практически всю жизнь. Эта любовь уходила корнями в долгое знакомство, общие знаменательные события, общую жизнь. Они с Кейном вместе выросли, вместе взрослели, вместе впервые испытали интимную близость – только друг с другом, и больше ни с кем… Они вместе учились жить, и это сделало их частью друг друга.

С Полом все сложилось по-другому. Их отношения были исполнены ярких ощущений. Не последнюю роль здесь сыграло и то, что где-то в душе гнездилось осознание того, что он отец ребенка, который рос внутри ее. И к Полу Мирабел испытывала какое-то глубокое, примитивное, почти на клеточном уровне влечение.

И это было очень опасно, ибо ее чувства были не спокойными и незамутненными, а противоречивыми и непредсказуемыми. Иногда, сидя за столом и следя, как Пол отправляет в рот очередную порцию приготовленной ею пищи, Мирабел ощущала, как кровь начинает ускоренно бежать по жилам. Порой, когда их взгляды случайно встречались, на Мирабел накатывало такое возбуждение, что перехватывало дыхание. Когда она неожиданно его замечала, как в тот день, когда он вдруг пришел обедать, а они сидели с Себастианом Марчем у бассейна, ей приходилось буквально стискивать зубы, чтобы не наброситься на него.

Мирабел знала, что Пол доволен тем, как идут дела в лаборатории, и подозревала, что они достигли каких-то значительных успехов. Но не желала ничего о них слышать. Как могла она радоваться новому автомобилю, который он начнет испытывать на трассе в расчете на победу в очередной гонке, если будет умирать от страха, едва он сядет за руль? С другой стороны, как можно не разделить его восторг, когда он близок к цели?

Мысль об успехах Пола напоминала также о том, что у них лишь временное соглашение и чем раньше она позволит ему рассказать о своих достижениях, тем скорее отправится домой.

Она должна была дать ему рассказать, но не могла этого сделать. Не сейчас, мысленно молила она. Еще немного подожду.

Мирабел понимала, что ведет себя глупо, откладывая момент, который уже сейчас должен был принести ей невыносимую боль. Она твердила себе, что, не допуская близости между ними, держа его на расстоянии, избавляет себя от мук, которые ждут ее в будущем… Но это была лишь отсрочка, вот и все.

Удобная, но рискованная ложь.

* * *

Однажды, когда они сидели у бассейна, глядя на изумительный закат и спокойно обсуждая будущее своего малыша, ребенок шевельнулся, даря Мирабел такое глубокое довольство, какое было трудно описать словами. Возникало ощущение, словно он нежился не в околоплодных водах, а в окружавшей его любви, испытывая полное доверие к обоим родителям.

Мирабел интуитивно чувствовала, что младенец ощущает не только ее любовь, но и любовь Пола. Что бы там ни думал Пол, он становился все ближе и ближе их ребенку.

Сердце несчастной матери разрывали противоречивые чувства. Если он полюбит младенца, как же тогда сможет его оставить? А если не сможет, что станется с ними? Мирабел нервничала, она уже ни в чем не была уверена. Ее поведение стало непредсказуемым. Она то смеялась вместе с Полом, то в следующую минуту отдалялась или начинала на него кричать. Шаг вперед, два шага назад.

Тот факт, что беременность придавала Мирабел какую-то совершенно особую сексуальную привлекательность, вовсе не облегчал жизнь Полу. Неудивительно, что он так легко мог противиться близости с женщинами типа Сузен или Люси. Тощие фигуры не вызывали у него такого влечения, какое возбуждали роскошные формы Мирабел, просто прежде он этого не понимал. Он всегда считал, что тонкие, высокие, тщательно наманикюренные девицы, затянутые в бикини, – это то, что ему надо.

Мирабел была совсем другой. Например, он обнаружил, что у нее есть как бы два запаха. Один – обычный, который ощущали все: запах ее кожи, волос… Это аромат был ему очень приятен. Однако у Мирабел был еще и другой аромат. Пол не мог придумать ему названия, он даже реально не ощущал его, просто знал, что тот есть. Например, когда они танцевали и он вдыхал этот скрытый аромат, его охватывало такое чувство нежности, что хотелось притянуть Мирабел в объятия и не отпускать.

Ну, и много ему от этого было пользы?

* * *

– В чем дело – в штате приняли новый закон, я его пропустил? – раздраженно спросил он однажды после того, как в очередной раз попытался придвинуться поближе к Мирабел, но та отстранилась.

– Не понимаю, – нахмурилась Мирабел.

– У нас теперь по закону полагается сохранять между мужем и женой расстояние в пятнадцать сантиметров?

Мирабел смерила его долгим невозмутимым взглядом:

– Совершенно верно.

Самое странное, что другие женщины теперь просто не возбуждали Пола. Даже если бы захотели – а были и такие, кто намекал, что не прочь сменить гнев на милость, – ничего бы не вышло, ибо Пол с раздражением понимал, что ему уже больше никто не нужен, кроме Мирабел.

Да уж, пользы от всего этого было больше некуда.

* * *

В конце сентября его команда неожиданно выиграла гонку в Калифорнии и с триумфом вернулась домой, где их ждал восторженный прием. Это было как раз накануне дня рождения Пола. Никто не ожидал, что в его отсутствие команда сможет победить, однако заменивший Пола Дэйв Чамберс прекрасно провел гонку, особенно после того как два фаворита, столкнувшись, вылетели с трассы, чудом отделавшись легким испугом.

После целого дня бурных празднеств в Индианаполисе члены команды вместе с женами и подругами, естественно, завалились домой к Полу, где импровизированная вечеринка затянулась далеко за полночь. Мирабел обнаружила, что знакомство с новыми друзьями Пола таит в себе нечто совершенно особенное. Ей никогда прежде не приходилось встречаться с людьми, сочетавшими в своем характере сильное командное чувство с индивидуализмом лидеров, с мужчинами, постоянно подвергавшими жизнь опасности ради личной славы.

Народу было так много, и все они говорили так быстро, что за исключением Дэйва Чамберса Мирабел так и не выяснила, кто есть кто и чем занимается в команде. И толком не знала, кто были эти люди, которым слегка подвыпивший Пол как бы вскользь предложил остаться на ночь. Однако, произведя в уме несложные подсчеты, Мирабел сообразила, что, если они уложат по одному человеку на каждый диван, а одна пара займет свободную спальню, для второй пары, которой Пол радушно предложил переночевать, места не найдется.

– Пол, – негромко запротестовала она. – Комнату для гостей уже заняли.

– Ничего, места хватит. – Пол широким жестом обвел помещение. – У нас здесь полный простор.

За этим последовало неизбежное. Пол уступил свою спальню второй паре, и им с Мирабел оставалось лишь лечь в одной комнате. И в одну постель.

Этого только Мирабел не хватало. Она и так уже дошла до грани в своих отношениях с Полом, а ночь в одной постели могла стать последней каплей.

– Что за игру ты затеял? – прошипела Мирабел, когда все гости улеглись, а они стояли с Полом лицом к лицу по обе стороны кровати.

– Можно подумать, я сделал это нарочно! – возмутился Пол, и внезапно все накопившиеся эмоции, смятение чувств и неуверенность, которая обоим не давала покоя, вылились в ссору, ничуть не потерявшую в силе оттого, что велась на пониженных тонах. – Я выпил слишком много шампанского. И просто забыл!

– Ничего себе забыл! Ты приглашаешь кучу людей остаться на ночь и при этом забываешь, что для них нет места!

– Я привык к тому, что у меня две свободные комнаты. Марио и Джек с женами всегда остаются у меня – они ведь живут в пригороде. Я просто не подумал!

– Ни за что не поверю, что человек может быть настолько глуп, даже если он пьян!

– А что, собственно, в этом такого страшного? Ты проведешь ночь с законным супругом и отцом твоего ребенка. Это что, проблема?

Мирабел могла лишь смотреть на него. Когда Пол начинал вести такие речи, это ее просто ужасало. Вернее, наполовину ужасало, наполовину обезоруживало. Но уже от одного сознания, что это ее обезоруживает, Мирабел снова приходила в ужас и впадала в панику.

– Что ты говоришь, Пол? – резко спросила она.

– Ничего, кроме правды. Ты моя жена! Это должно что-то значить, разве нет?

– И что же это должно значить? Что ты в течение нашего брака будешь иметь возможность заниматься сексом, когда захочешь? Я твоя жена только номинально, или ты забыл? Мы заключили сделку, но в ней ничего не говорится о том, что ты можешь вваливаться в мою спальню, когда тебе заблагорассудится!

– Ты не очень возражала против моих вторжений в твою спальню, когда тебя тошнило.

– Черт бы побрал, не вижу, какая тут связь!

– А почему бы нам не пересмотреть сделку? – внезапно предложил Пол, пытаясь зайти с другой стороны.

– И как же ты хочешь ее пересмотреть? Ровно настолько, чтобы иметь возможность заниматься сексом, когда тебе вздумается?

– Не понимаю, почему нельзя попробовать постепенно сблизиться, – возразил Пол. – Ты же меня к себе просто не подпускаешь.

При этих словах, нечаянно сорвавшихся с языка, его словно ударило током. Ведь до сих пор именно ему в течение многих лет не раз бросали в лицо подобные обвинения.

– Ты никогда не говорил, что хочешь сблизиться, – безжалостно заявила Мирабел.

– А что, обязательно надо все облекать в слова? – защищался Пол. – Ты даже дотронуться до тебя не даешь. Почему я не могу к тебе прикасаться?

– И зачем тебе это нужно? – не сдавалась Мирабел.

– Черт, неужели все надо планировать заранее? Как мы узнаем, каковы наши чувства, если будем топтаться на месте?

Тут Мирабел прорвало, и она стала говорить такое, чего сама не ожидала. Как выяснилось, до сих пор она плохо понимала, какая буря бушует в ее душе.

– Я уже потеряла любимого человека! – выкрикнула она. – И я не позволю себе влюбиться в тебя, Пол, чтобы потом, когда ты решишь, что с тебя хватит, остаться одинокой и опустошенной. Мы заключили сделку, и я собираюсь соблюдать ее условия. Я не могу включать и выключать свои чувства, как лампочку, только ради того, чтобы ты не чувствовал себя отвергнутым, не мучился от недостатка секса или что там еще тебя беспокоит! Ты не имеешь права чего-то от меня требовать, когда у тебя на уме только секс, и тебе это прекрасно известно, черт побери! Я беременна, и это делает меня очень ранимой, и если ты этого еще не понял, так пойми хотя бы сейчас, потому что я не намерена терпеть такие сцены еще пять месяцев. То, что между нами произошло, было ошибкой, и я не собираюсь ее повторять!

– Кто сказал, что у меня на уме только секс? – слабым голосом спросил Пол, оторопев от этого потока слов.

– А что тогда у тебя на уме – я тебя спрашиваю в третий… нет, в четвертый раз. Чего конкретно ты хочешь?

Он стоял и смотрел на нее, в его душе бушевали смятение, страсть, страх, любовь и надежда, но выразить это словами он не мог.

– А чего хочешь ты? – ответил Пол вопросом на вопрос.

– Стабильности и теплого любящего дома для своего ребенка, – отрезала Мирабел. – Самых элементарных вещей. А этого ты предложить не можешь, верно?

– Зачем ты так говоришь? Ты хочешь стабильности? Тут я могу предложить гораздо больше, чем многие мужчины, согласна?

Мирабел посмотрела на него чуть ли не с жалостью:

– И что именно, например?

– Ты до конца своих дней не будешь ни в чем нуждаться.

– Деньги – вещь хорошая, но женщине в ее муже, а ребенку в отце требуется нечто большее, чем деньги. Я должна думать о малыше, Пол! – ответила Мирабел и вдруг ощутила сильный толчок под сердцем. Словно ребенок счел, что не плохо бы мамаше подумать о нем именно сейчас.

Мирабел охнула и невольно схватилась за живот, хотя ей вовсе не было больно. Зато она не сомневалась, что ребенку не нравится ее вспышка и он требует прекратить безобразие.

У Пола кровь отхлынула от лица. Мирабел еще ни разу не доводилось видеть, чтобы человек так бледнел. В считанные доли секунды он оказался рядом.

– Что случилось? – хрипло спросил он. – Мирабел, что с тобой? – И машинально опустил руку на ее живот.

Мирабел схватила его руку, подвинула туда, где брыкался их будущий отпрыск, и крепко прижала.

– Хочешь почувствовать, что думает ребенок о нашей ссоре? – спросила она.

И Пол почувствовал – странный легкий толчок под своей ладонью. Это ощущение было не сравнимо ни с каким другим на всем белом свете. У Пола перехватило дыхание.

– Что это? – ахнул он. – Это он? Что он делает?

– Требует от меня прекратить вырабатывать гадкие гормоны, – с мягкой улыбкой отозвалась Мирабел.