Текст книги "Дергать тигра за усы"

Автор книги: Майра Хестон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

6

Когда вечером в мастерской Пол сложил чертежи и инструменты, сотрудники едва сдерживали улыбку.

– Ага, босс, – заметил Марти, – бежишь домой к женушке.

Пол обернулся и увидел, что вся его команда одобрительно на него воззрилась.

– Какого черта? – нахмурившись, резко спросил он.

– Поздравляем, Пол, – сказал один из парней. – Вот и тебя наконец захомутали.

– Пора уже.

– Я слышал, она хорошенькая.

Пол ошеломленно уставился на друзей и сподвижников, и тут до него внезапно дошло. Брак, на который он так легкомысленно согласился и который, по его твердому убеждению, никак не мог отразиться на его образе жизни… похоже, все круто менял. Теперь все знали, что он женат, и, судя по реакции его команды, женат по любви. Неожиданно причина гнева Сузен стала для него совершенно ясна.

Пол уже видел, к чему все идет: в ближайший год сексуальная жизнь для него заказана – по крайней мере, до тех пор пока исследования не завершатся. Если что и может дать дополнительный импульс работе, – так именно это обстоятельство, подумал Пол.

На минуту ему пришла в голову шальная мысль – объяснить ситуацию в общих чертах, ну, скажем, той же Сузен. Однако два соображения удерживали его. Во-первых, независимо от реакции Сузен, новость распространилась бы, как степной пожар, и Пол не взялся бы предсказать, как после этого местное общество стало бы относиться к Мирабел. В конце концов, он должен хоть как-то защитить ее – ведь молодая женщина оказалась здесь, потому что он ее пригласил, и так или иначе она его жена. Не бросить же ее на растерзание волкам ради того, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности.

Во-вторых, Пол начал понимать, что каждая женщина, с которой он встречался, как и любая, делавшая ему авансы, втайне рассчитывала, что в конце концов он на ней женится. А раз о женитьбе не могло быть и речи, его прекрасное общество теряло для дам большую часть своей привлекательности.

Вот так головоломка! Даже когда Мирабел на будущий год вернется домой, он останется в том положении, в каком меньше всего стремился оказаться: разведенный мужик с ребенком. Значит, ничто уже не будет по-прежнему.

Злясь на деда за то, что тот втравил его в эту историю, и на себя – за то, что так бездумно и безрассудно сдался, Пол решительно направился из лаборатории к дому и открыл калитку в ограде, окружавшей бассейн.

По водной глади навстречу ему стремительным и мощным кролем плыла стройная фигура в черном купальнике, и Пол замер в восхищении. Подплыв к кромке, фигура развернулась, нырнула, и он увидел, как черная стрела устремилась в противоположном направлении. Пол обошел бассейн, и Мирабел, увидев его, подплыла ближе.

– Привет! – поздоровалась она, слегка задыхаясь.

– Привет, – отозвался Пол. – А тебе не следует немного снизить нагрузку? Я хочу сказать, может не надо плавать так быстро?..

– И ты туда же! – яростно перебила его Мирабел и, подстегиваемая гневом, легко выскочила из воды. Пол от неожиданности даже попятился. – Наставления о том, как следует вести себя женщине в моем положении, у меня уже вот где сидят! – Она остановилась прямо перед ним, сверкая глазами. – Твой дед просто ненормальный. Если бы ты рассказал о нем правду, я бы ни за что не согласилась на эту авантюру! Уж лучше бы спряталась в дебрях канадских лесов!

– Успокойся, – слабым голосом посоветовал Пол, но Мирабел разбушевалась не на шутку.

– Не могу больше слушать его параноидальных наставлений! Я не фарфоровая, и мой ребенок тоже! Я крепкая и здоровая женщина, хорошо тренированная. И не желаю, чтобы меня заворачивали в кокон, пока я не рожу!

– Насколько я вижу, тебя вообще ни во что не надо заворачивать, – заметил Пол, окидывая удивленным и одновременно одобрительным взглядом небольшую округлую фигурку. Он впервые видел Мирабел почти раздетой и отдал должное женщине, которая ела масло. Она вовсе не была толстой, просто у нее все оказалось на месте. Й она не выглядела, как тощая заморенная кошка.

– Что? – недоуменно воскликнула Мирабел, а потом, сообразив, фыркнула и расхохоталась.

– Вот так гораздо лучше, – заметил Пол.

– Прости, – извинилась Мирабел, – я не должна была все вымещать на тебе, но упрямый старик скоро доведет меня до белого каления. У меня такое ощущение, словно я принадлежу ему. Он следит за каждой ложкой, которую я отправляю в рот, за каждым моим движением! Я твержу, что постоянное напряжение, в котором он меня держит вредит ребенку больше, чем что бы то ни было, но, похоже, он просто не может остановиться!

Пол потер шею.

– Эх, надо было мне раньше сообразить, что он начнет вытворять, стоит ему заполучить тебя сюда.

– Теперь уже слишком поздно, – вздохнула Мирабел.

Она подхватила полотенце, наскоро вытерла лицо и, вынув резинку из волос, принялась сушить их.

– Но сегодня я ему сказала, что, если он не заткнется, я уезжаю домой. – Мирабел отбросила полотенце и завернулась в махровый халат.

– И что Сам ответил? – сочувственно улыбнулся Пол.

– Стал напирать на то, что по контракту деньги мне будут выплачиваться только в том случае, если я останусь здесь до рождения ребенка. – Мирабел направилась к дому, и Пол поплелся за ней. – А я ответила, что мне его грязные деньги не нужны и никогда не были нужны, и тогда он заявил…

Войдя в кухню, она открыла духовку, и повсюду распространился такой восхитительный аромат, что Пол едва не лишился чувств прямо на месте.

– Ты можешь представить, чтобы нормальный человек сказал нечто подобное? – говорила Мирабел, когда Пол пришел в себя. Она уже проверила готовящееся блюдо, закрыла духовку и протягивала руку, чтобы установить нужную температуру.

– Я готов поверить во что угодно. Что у нас там в духовке?

– Что? Ах, это! Ветчина по-вирджински.

– Это не просто ветчина. Это ветчина с амброзией или еще не знаю с чем.

– С персиками. Нет, правда, ты что, раньше никогда такого не ел?

– Ты же сама видела, какие повара у деда. Мне всю жизнь приходится есть на редкость скверную пищу.

– Но ты же ходишь по ресторанам.

– Это совсем другое дело. А что у нас еще на ужин?

– Ничего не получишь, пока я не переоденусь. И ничего не трогай, пока я не приду, хорошо? Кстати, я переоделась в комнате наверху – похоже, это спальня для гостей. Ты не против?

– Нет, конечно. Налить тебе что-нибудь выпить?

Мирабел бросила на него через плечо странно благодарный взгляд:

– Спасибо. Мне бы не помешал бокал вина.

Пол живо представил себе, какую мину скорчил бы его дед, узнав, что мать будущего наследника рода де Шателле-Норландов пьет вино.

* * *

Пару часов спустя они сидели за столом после самого восхитительного домашнего обеда, какой Полу доводилось есть за всю жизнь. Мирабел казалась сонной и расслабленной, все следы раздражения исчезли с ее лица. Пол понимал, что она имела в виду, говоря, как ее угнетает опека Самого.

Ему ведь и самому сильно досталось, ибо страсть деда к опеке над «последним отпрыском славного рода» изрядно попортила ему кровь, пока в девятнадцать лет Пол не уехал в колледж. Когда он рассказывал об этом Мирабел, та немало посмеялась. Но на самом деле жизнь Пола в детстве и подростковом возрасте была сущим адом, и, казалось, Мирабел понимала это – может быть, даже лучше, чем его мать.

– И что же делал телохранитель, когда ты был в кемпинге и шел купаться?

– Сидел у края воды и не спускал с меня глаз.

– Если я заплывал слишком далеко, он сигналил мне, чтобы я возвращался.

Мирабел в сочувственном ужасе закатила глаза:

– А где он спал? На пороге твоей комнаты, как какой-нибудь раб-арапчонок?

– Ну нет, – покачал головой Пол. – У него была койка прямо в комнате. Нас было четверо – телохранитель, двое других ребят и я.

У Мирабел даже рот приоткрылся от изумления:

– Тебе, наверное, все это было невыносимо!

Еще бы! Теперь Пол уже нечасто думал об этом, но теперь вдруг вспомнил все унижения в летнем лагере – год за годом. Там ведь все веселье начиналось после отбоя, ребята постоянно устраивали какие-нибудь эскапады, подшучивая над соседями, но только не в комнате Пола.

– Да, довольно противно, – ответил он.

– Неудивительно, что ты взбунтовался и стал автогонщиком.

– Вовсе я не взбунтовался, – раздраженно нахмурился Пол. – Я выбрал эту жизнь, потому что она мне по душе.

– Как бы там ни было, с моим ребенком эти и пучки не пройдут, – решительно заявила Мирабел и прикрыла рукой живот, словно младенец в утробе мог ее услышать. – Я не допущу, чтобы моя дочь считала себя какой-то особенной и от этого стала параноиком, или чтобы моего сына превратили в труса. У этого малыша де Шателле-Норланда будет нормальное детство, и рисковать он будет так же, как все нормальные люди. Может, именно эти слова подействовали на Пола, а может, решение созревало у него исподволь весь вечер или даже дольше. Он не мог с полной определенностью сказать, когда почувствовал, что должен защитить ребенка от своего деда. Но, поняв, что, чем дольше Мирабел находится под надзором Самого, тем труднее потом будет оторвать его от малыша, Пол принял единственное, казавшееся ему разумным решение.

– Послушай, – предложил он, – хочешь переехать ко мне и жить здесь? Дом достаточно большой, а Сам вряд ли сможет что-нибудь возразить против того, чтобы моя собственная жена жила со мной.

Последовала мимолетная пауза, показавшаяся вечностью. У Пола возникло такое чувство, что он не глядя перешагнул через пропасть и осознал опасность только тогда, когда был уже на другой стороне.

Мирабел смотрела на него широко распахнутыми голубыми глазами, и постепенно изумление в них сменялось облегчением и благодарностью.

– Ох, Пол, а ты, правда, не возражаешь? Это было бы идеально, но ведь я нарушу весь твой образ жизни!

Пол покачал головой, втайне удивляясь самому себе: мог бы и прямо сказать, что она уже его поломала.

– Да нет. Я ведь дома почти не бываю. Я и сейчас был бы уже в пути, если бы не травма. Мы будем видеться только за завтраком, да и то, если ты к этому времени встанешь. Как ты уже видела, в доме две свободные спальни. Так что выбирай любую.

– Все равно для тебя это будет большая перемена, – с беспокойством заметила Мирабел. – Ты уверен в своем решении?

Пол поднял на нее взгляд:

– Поверь, я даже не замечу твоего присутствия.

Самое интересное, что он свято верил в то, что говорил.

* * *

Позднее, обдумывая ситуацию, Мирабел испугалась. Пол был так хорош собой и, что еще хуже, всегда каким-то образом ухитрялся рассмешить ее. Она не влюбилась в него и не собиралась влюбляться, во всяком случае, серьезно, ибо знала, что после Кейна уже никогда не сможет полюбить всей душой… Но вдруг ей понравится жить с ним? Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: Пола создавшаяся ситуация ужасно раздражала. И, что бы он там ни говорил, водворение Мирабел в этом доме перевернет всю его жизнь.

На нее вдруг снизошло озарение: самое плохое будет не то, что Сам в конце года может помешать ей вернуться домой. Хуже будет, если ей самой не захочется возвращаться.

Придется быть начеку. А главное – не допускать никаких мыслей, из-за которых стало бы казаться, будто она что-то теряет, когда придет время забрать ребенка и уехать.

* * *

Сам пребывал в полной растерянности. Естественно, ему очень хотелось, чтобы новые отношения между его внуком и новоиспеченной невесткой означали, что Пол наконец готов остепениться. С другой стороны, он боялся, что внук в очередной раз решил поступить ему назло и будет недостаточно заботиться о Мирабел. После короткой борьбы чувств страх все же взял верх:

– Надеюсь, вы не собираетесь болтаться на Индианаполисском автодроме…

– В моем положении, – насмешливо подхватила Мирабел. – Нет, не собираюсь. Я буду просто жить, как нормальный человек, а не как Рапунцель, заточенная в замке.

– Рапунцель? – озадаченно нахмурился Сам.

– «Рапунцель, Рапунцель, распусти свои волосы», – нараспев процитировала Мирабел и, увидев, что пожилому джентльмену это ни о чем не говорит, прибавила: – Наверное, ваша беда в том, что вам в детстве рассказывали мало сказок.

Она умела точно рассчитать удар, и это всегда заставало Самого врасплох. Не зная, чем возмущаться больше: мыслью о том, что у него могли быть какие-то проблемы, или тем, что ему мало рассказывали сказок – только этого еще в его жизни не хватало! – старик мог лишь смотреть на молодую женщину в немом изумлении.

– Что?! – наконец выдавил он.

– Сказки, знаете ли, учат детей жизни. В них описываются психологические парадигмы. Если бы вам в детстве рассказали про старую уродливую ведьму, вы бы в жизни не стали играть эту роль или хотя бы сообразили, как это выглядит со стороны, и смогли бы вовремя остановиться, – мягко, словно ребенку, объяснила Мирабел. – Атак вы все время поступаете как зловредная старуха.

– В роли уродливой старой ведьмы? – Арчи-бадд де Шателле-Норланд смотрел на Мирабел будто стукнутый пыльным мешком из-за угла.

– Ведьма заперла Рапунцель в башне, чтобы та была в безопасности – совсем так же, как вы поступали с Полом и теперь пытаетесь поступить со мной и моим ребенком. Но если бы мама в детстве рассказала вам эту сказку, вы бы знали, что никого нельзя запереть навечно.

* * *

– Ты сравнила Самого с уродливой старой ведьмой? – восхитился Пол, когда за ужином Мирабел передала ему их разговор.

Уложить вещи и перевезти их в дом Пола заняло у нее меньше часа, а потом с помощью горничной из Большого дома она приготовила себе спальню. Жесткие ограничения, которые предписывал Сам, конечно, злили Мирабел, но не настолько, чтобы затмить ее здравый смысл. Она не собиралась сама передвигать мебель и делать генеральную уборку только из-за того, что своенравный старик ей этого не велел.

– Но он такой и есть, разве не правда?

Сегодня вечером Мирабел приготовила итальянские блюда. Они начали с миланского салата с копченой рыбой, потом перешли к рагу из баранины с красным вином и листьями розмарина. По правде говоря, за день работы Пол напрочь забыл, что Мирабел перебирается к нему. Он заехал домой, чтобы забрать нужные чертежи из кабинета, и в кухне обнаружил жену, встретившую его словами:

– Вот и чудесно! А то я не знала, когда тебя ждать, и приготовила блюда, которые не перестоятся, если ты задержишься. И надо же – ты пришел вовремя. Будем ужинать у бассейна, хорошо? Дашь мне двадцать минут?

После этого было уже совершенно невозможно сказать, что он заехал на минутку и ему надо вернуться в лабораторию. Да и восхитительные кухонные ароматы начисто вышибли из головы Пола все прочие мысли. Он быстро натянул плавки и сделал двадцать кругов в бассейне, пока Мирабел накрывала стол в патио.

Сейчас, проглотив последнюю ложку рагу, Пол поинтересовался:

– Кстати, что это за сказка про Рапунцель?

– Хочешь сказать, что и твоя мать тебе тоже ее никогда не рассказывала?

– Может, и рассказывала, но я плохо помню.

Мирабел облизнула губы и сделала глоток воды.

– Жила-была женщина, которой очень хоте лось отведать капусты, что росла в соседском огороде. В конце концов мужу надоели ее приставания, и темной ночью он прокрался в соседний огород, чтобы украсть для нее капусты. Там его и застала ведьма – огород принадлежал ей. Она пообещала сохранить мужчине жизнь и разрешила ему в будущем собирать для жены столько капусты, сколько та пожелает, но при условии: они отдадут ей ребенка, который у них родится. Супружеская чета много лет тщетно мечтала о ребенке, но его все не было, и мужчина с легкостью согласился.

– Та-та-та, – пропел Пол, словно нагнетая напряжение в драме.

Мирабел засмеялась, и ее глаза весело заискрились, встретив его взгляд.

– Естественно, муж забыл о своем обещании, но вскоре его жена действительно родила дочь. Тут явилась ведьма и потребовала ребенка. Она забрала девочку, которую назвали Рапунцель, и заперла ее в высокой башне без дверей с одним высоким окном. Девочка выросла настоящей красавицей сдлинными золотистыми волосами. Когда ведьма приходила ее навестить, она приговаривала: «Рапунцель, Рапунцель, распусти свои волосы!» Девушка спускала ей косу из окна, и ведьма по ней забиралась в башню.

– Кажется, начинаю что-то припоминать, – кивнул Пол.

– Значит, твоя мама рассказывала-таки тебе сказки, когда ты был маленький! – обрадовалась Мирабел.

Сверкающий солнечный шар медленно закатись, и в тихом вечернем воздухе слышалось лишь верещание сверчков и тихое поплескивание воды в бассейне. Пол неожиданно осознал, что уже давно так хорошо не расслаблялся. Разве можно было сравнить это с ужином в ресторане, пусть даже в самом уютном? Он откинулся на стуле, вытянул босые ноги и закинул руки за голову:

– По-моему, я видел мультфильм. Его случайно не показывали в утренней субботней программе? – Встретив подозрительный взгляд Мирабел, он запротестовал: – Нет, правда! Потом на сцене появляется принц, так ведь? И зовет: «Рапунцель, Рапунцель, распусти свои волосы!» А она думает, что это пришла ведьма и говорит: «Ох, какая ты сегодня тяжелая!» – Последние слова он произнес, подражая женскому голосу.

– Правильно.

– А вот конец я забыл. Что было дальше?

– Это зависит от того, какую версию читать. В подлиннике они влюбились друг в друга, и принц каждый день приносил Рапунцель кусок веревки, чтобы она смогла свить лестницу и убежать, но, когда лестница была почти готова, ее нашла ведьма. Она отрезала волосы Рапунцель и прикрепила их к окну. Когда пришел принц, ведьма спустила ему волосы, а когда он стал взбираться, обрезала их. Принц упал и разбился насмерть.

– Это и есть настоящий конец? – Пол был просто протрясен. – А я-то думал, что в сказках все кончается тем, что герои живут долго и счастливо.

– Это и есть урок жизни. Впрочем, по другой версии принц спас Рапунцель и убил старую ведьму, – успокоила его Мирабел.

– Такой конец мне как-то больше по душе, – заметил Пол.

Мирабел благодарно улыбнулась ему.

– Я так и думала, – мягко произнесла она, и Пол вдруг понял, о чем она говорила. Ведь он, приведя Мирабел к себе из Большого дома, подсознательно действовал как принц, спасающий прекрасную даму.

Он чуть не выругался. Это было не в его стиле. Ну, совсем не в его стиле.

7

Пол так и не понял, что его разбудило. Обычно он редко просыпался по ночам и теперь лежал, прислушиваясь и соображая, не забрался ли кто в дом.

Долгую минуту ничего не было слышно, кроме тихого шелеста веток за окном, затем раздались приглушенные звуки. Пол не мог разобрать, что это, но звуки шли явно из дома. Он вылез из кровати и натянул первое, что попалось под руку, – шорты, которые надевал вечером. Застегнув молнию, он тихонько выглянул в коридор.

Под закрытой дверью спальни Мирабел виднелась полоска света, однако, когда Пол осторожно заглянул внутрь, комната оказалась пуста. Одеяло было отброшено, горела настольная лампа. Ветер легонько играл занавесками распахнутого окна.

Сердце Пола учащенно забилось, и он подбежал к окну. Под ним виднелись лишь трава и деревья. Пол повернулся и прислушался. Снова послышались какие-то звуки, и в ту же секунду он увидел свет под дверью ванной комнаты. У него вырвался вздох облегчения.

– Мирабел! – Пол негромко постучал в дверь ванной, подождал немного, затем заглянул внутрь.

Его взгляду представилась пара стройных ног, аккуратная попка, затянутая в белое, и спина в темно-синей свободной тенниске. Мирабел склонилась над унитазом, выжидая, пока пройдет приступ тошноты.

– Мирабел! – снова окликнул Пол, подходя к женщине и мягко кладя руку ей на лопатки.

Мирабел подняла взгляд, но в эту минуту ее желудок снова взбунтовался. И тут Пол обнаружил, что его университетский опыт по вытрезвлению пьяных приятелей очень даже может пригодиться. Он знал, что делать. Подставив полотенце под горячую воду, он быстро намочил его, отжал и вытер лоб и лицо Мирабел. Затем спустил воду в унитазе.

– Спасибо, – задыхаясь, прошептала Мирабел. – Можешь подержать? – Она приподняла косу, все время соскальзывавшую с плеча.

Очередной приступ миновал, и Пол снова отер ее лицо и лоб. Затем сполоснул стакан, в котором лежала зубная щетка, и наполнил его холодной водой.

– Вот, прополощи рот, – сказал он.

Мирабел благодарно повиновалась. Пол машинально стал растирать ее спину, хотя в коледже никогда этого не делал.

– Прошло? – спросил он.

Мирабел осторожно выпрямилась и слабо улыбнулась:

– По-моему, да. Спасибо тебе.

– Да не за что. Принести тебе что-нибудь?

– Зуб готова отдать за бутерброд с помидорами.

– Сию минуту, – не моргнув глазом, отозвался Пол.

– Поджаренный белый хлеб без масла, немного майонеза и листик салата, – прибавила Мирабел.

– А попить?

– Молока, пожалуйста.

– Ты ложись в постель, я через пять минут все сделаю.

Сбегая по лестнице в кухню и зажигая на ходу свет, Пол услышал, как Мирабел чистит зубы. Бутерброды у него хорошо получались – это было вообще единственное, что он умел готовить. Поэтому Пол с видом знатока сунул два ломтя белого хлеба в тостер и отыскал в холодильнике майонез. Помидоров он там не обнаружил и уже собирался идти за ключами от машины, как вдруг увидел на кухонном столе большую бело-голубую миску, наполненную спелыми томатами.

Пять минут спустя Пол уже входил в спальню с подносом. Мирабел лежала в кровати, опираясь на подушки, и читала при свете лампы.

– Это правда очень мило с твоей стороны, – сказала она.

– Да ничего особенного, – заверил ее Пол, ставя поднос ей на колени.

Мирабел принялась поглощать бутерброды с таким аппетитом, какого он у нее еще не видел.

– Господи, как же я есть хочу! – воскликнула она, откусывая очередной кусок. – Изумительно, просто прекрасно! Ты все сделал именно так, как я люблю!

– Вот и хорошо, – отозвался Пол.

– А у тебя здорово получилось. Что, большой опыт?

– В каком-то смысле, да. – Полу никогда не приходило в голову рассматривать инженерный факультет как тренировочную площадку для семейной жизни, но зато сейчас он чувствовал себя на высоте. Правда, он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь кормил подвыпившего приятеля бутербродами среди ночи, но в целом сценарий был примерно тем же.

Пока Мирабел пила молоко, Пол вдруг заметил, что книга, которую она читала, называлась «У вас будет ребенок». Слегка встревоженный, он нахмурился:

– Ты еще не была у доктора Бакклео? Он наш семейный врач…

Мирабел перебила его, расхохотавшись:

– И это-то при всеобщем руководстве твоего дедули? Он загнал меня к врачу чуть ли не сразу же после приезда.

– И что сказал доктор?

– Взял анализы крови. Поскольку у меня первая беременность, то проблем с резус-фактором вроде нет. Я рассказала, как хочу наблюдаться, и он порекомендовал мне врача. Я один раз уже была у нее. Кстати, мы из-за этого повздорили с твоим дедом. Он желает, чтобы меня наблюдали лишь светила медицинской науки и при помощи самого современного оборудования.

– Помнится, я обещал, что тебе не будут их навязывать.

– Я этого и не позволю, – пожала плечами Мирабел. – Сам может назначать меня на прием к кому угодно, но это еще не значит, что я пойду. Все было ужасно вкусно, – прибавила она, допивая молоко и ставя стакан на поднос. – Спасибо.

Пол взял поднос и поднялся, с трудом подавив странное желание поцеловать Мирабел – не страстно, а просто… по-дружески. Но вовремя сообразил, что этого делать не стоит.

– Спокойной ночи, – сказал Пол.

– Спокойной ночи. – Мирабел скользнула под одеяло. Последнее, что увидел Пол, выходя из комнаты, – она гасила лампу.

* * *

Мирабел лежала, уютно свернувшись в постели, и не переставала удивляться. Он действительно был полон неожиданностей, этот Пол Норланд. Меньше всего она могла ожидать от богатого плейбоя, занимавшегося гонками, такой трогательной заботы.

Засыпая, она подумала, что Кейн, доживи он до этого дня и будь это его ребенок, повел бы себя точно так же. Но Кейн был ее мужем, он любил ее. Мирабел вспомнила, как он переживал из-за своей болезни, как неприятно ему было зависеть от нее, а потом – еще и от посторонних людей в самых элементарных мелочах.

Мирабел приятно удивила забота Пола. Она даже не расстроилась из-за того, что он увидел ее в столь не приглядном виде – раскрасневшейся, наклонившейся над унитазом. Главное – она ощутила человеческое тепло. Как-то очень одиноко, когда в три часа ночи тебя тошнит в чужом доме.

Пол пришел к ней на помощь, и дом сразу перестал казаться чужим. Внезапно по ее спине побежала струйка холодного пота, и чувство довольства сразу исчезло. Мирабел широко раскрыла глаза, глядя в пустоту. Было бы просто ужасно, если бы она вообразила, что влюбляется в Пола. Даже не просто ужасно. Она ведь всегда считала, что чувство, которое она испытывала к Кейну, настолько исключительное, что уже не может повториться.

Однако ей ни разу не пришло в голову, что возможно испытывать к мужчине совсем иное чувство, и оно тоже может оказаться любовью.

* * *

Мирабел всегда вставала рано. Утром, проходя мимо открытой двери ее спальни, Пол сделал нечто такое, чего не делал никогда. Прокравшись в комнату, осторожно взял книжку, так и оставшуюся лежать открытой на прикроватном столике.

Мирабел читала главу под названием «Ваш ребенок и музыка». Пол заложил страницу пальцем и быстро пролистал книгу в поисках оглавления. Название одной главы было «Установление мысленной связи», еще одной – «Прикосновения». И ни слова про утреннюю тошноту, даже в предметном указателе. Пол положил книгу на место и вышел, чувствуя себя виноватым, – так, словно прочел чужие письма…

– А то, что случилось, – это нормально? – спросил он за завтраком, когда Мирабел еще раз поблагодарила его за помощь.

– Конечно же, – откликнулась Мирабел. – У меня уже несколько недель одно и то же. Но скоро все пройдет – я уже почти на четвертом месяце.

– Я всегда считал, что тошнить должно по утрам.

– У всех по-своему. Разные женщины – разная беременность. Мама как-то рассказывала, что, когда она носила меня и Вики, ее тошнило именно по ночам.

– А ты говорила об этом с Марком Бакклео?

Мирабел подняла на него взгляд:

– Будешь вести себя, как твой дед, Пол, – и я сегодня же уеду домой.

– Я просто проявил чисто человеческий интерес!

Но Мирабел чисто человеческий интерес был не нужен. Если она начнет воображать, что за ним стоит нечто большее…

– А заодно намекаешь на то, что я сама ничего не соображаю. Если тебе так хочется, я готова держать тебя в курсе происходящего и сообщать, если будет повод для беспокойства. Но в остальном придется тебе примириться с тем, что беременна все-таки я и это мое дело.

– Я и не спорю, – парировал Пол, слегка недовольный тем, что она так резко отказалась от предложенной им помощи.

Однако Мирабел уже была сыта по горло вмешательством Норландов в ее жизнь. Она совершила ужасную ошибку, приехав сюда. Наверное, беременность просто ослабила ее волю и она на время лишилась способности рассуждать здраво. А теперь еще, чего доброго, станет переживать, когда все это кончится. Ну нет, не станет. Зачем дополнительно осложнять себе жизнь!

– Ты уже ведешь себя почти как твой дед! Я не племенная корова, Пол. Я женщина, которая, будучи в здравом уме и твердой памяти, решила родить ребенка. Твое участие здесь чисто случайное. И не забывай, пожалуйста, что, если бы не ошибка в лаборатории, ты понятия бы не имел о моей беременности. Поверь, я прекрасно обошлась бы без тебя.

Последнее замечание почему-то окончательно взбесило Пола:

– Ночью ты не очень-то возражала против моего вмешательства!

Мирабел, смягчившись, улыбнулась, и гнев Пола куда-то исчез.

– Нет, я тебе очень благодарна. Не каждый способен вытирать лоб человеку, которого рвет в унитаз. Но управлять моей беременностью ты не будешь, Пол, так же, как и твой дед.

Пол не привык, чтобы его злость вот так мгновенно улетучивалась, и это его несколько обескуражило. Когда он сцеплялся с дедом, то гнев поглощал его целиком, как ни старался Пол взять себя в руки. Впрочем, он особо и не старался: просто выплескивал на старика свое раздражение, а потом вылетал из дома и шел куда-нибудь, чтобы остыть.

– Ну хорошо, – примирительно сказал он. – Но я бы попросил тебя не закрывать на ночь дверь спальни, чтобы я мог услышать, если вдруг понадоблюсь.

Мирабел снова улыбнулась:

– Спасибо, впредь я так и буду делать.

* * *

После этого Пол просыпался точно в тот момент, когда открывалась дверь ванной, словно кто-то подключил его к Мирабел. К третьему разу он уже чувствовал себя настоящим экспертом.

– Бутерброд с помидорами? – спросил он, когда Мирабел легла в постель.

– Ничего, если ты приготовишь томатный суп? – попросила она. – С поджаренным тостом.

– Сию минуту! – храбро отозвался Пол, хотя внутри у него все неприятно сжалось.

– Только, пожалуйста, сделай так, чтобы тост хорошенько подгорел, Пол.

– Подгорел?!

– Ну да, я хочу, чтобы он был в черных хрустящих крошках.

Пол почти не сомневался, что подгоревшая пища плохо действует на сердце или что-то там еще, но спорить не стал и лишь кивнул. Он уже знал, что не следует перечить беременным женщинам, хотя, откуда ему это было известно, понятия не имел. Кроме того, сейчас его больше волновали другие проблемы.

Суп. Пол его в жизни не готовил. И никогда не видел, как это делается. Единственное, что он знал: суп готовят из банки.

Он увидел, что кладовка основательно забита – впервые с тех пор, как сюда въехал. Обычно он считал, что ему крупно повезло, если удавалось обнаружить забытую банку с консервированным тунцом. Пол с любопытством обозрел запасы, расставленные на старых потемневших полках. Среди прочего он с удивлением обнаружил банку с солеными каперсами. Полу, конечно, доводилось есть их в ресторанах, но он понятия не имел, что их можно вот так запросто купить в магазине.

На одной из банок он прочитал «Саго», а на другой – «Франкфуртская смесь». Какого черта она со всем этим делает? Это все капризы беременной? Пол от всей души пожелал, чтобы Мирабел не попросила его как-нибудь подать ей саго или каперсы, ибо у него не было ни малейшего представления о том, как их готовить, разве что она попросит украсить ими какой-нибудь бутерброд.

Специй на полках оказалось такое разнообразие, что у Пола глаза на лоб полезли. Самым экзотическим из того, что имелось на кухне в Большом доме, была паприка. Пол догадался, что именно эти специи и придают кулинарным изыскам Мирабел такой восхитительный вкус, однако не мог отделаться от некоторых сомнений и с подозрением рассматривал банки с надписями типа «куркума» или «эстрагон». Неужели беременной женщине полезно есть вещи с такими дикими названиями?

На одной из полок Пол обнаружил шеренгу банок с томатным супом. У него вырвался вздох облегчения. Хоть что-то привычное. Сам он томатного супа никогда не варил, но есть его, во всяком случае, ему доводилось. И Пол был уверен, что достаточно прочесть этикетку, чтобы все сделать как надо.