Текст книги "Мили Впереди (ЛП)"

Автор книги: Майли Сайрус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

начался, я чувствовала себя по-дурацки от того, что разыгрываю из себя мега-звезду, в то

время как никто из этих людей даже и не слышал обо мне. Это было очень странно. В

перерывах между песнями я шептала в микрофон: «Я скоро вернусь», и словно маленькая

мышь убегала со сцены к маме и продюсеру, чтобы узнать, как я выступила.

Когда я пела "Pumpin' Up The Party Now" ("Начинаем Вечеринку"), я обратила внимание

на людей в зале. Мне показалось, они получают удовольствие от шоу. Я на секунду

остановилась (у себя в голове – на сцене-то я продолжала петь) и поняла, что случилось со

мной. Было не важно, насколько это выступление было неестественным. И я поймала себя

на мысли, что «я счастлива быть здесь, на самом деле счастлива». Вот оно. С этого

момента я начала быть самой собой. Потом я узнала, что Гари Марш сказал моей маме:

«На то, чтобы обжиться здесь, она потратила совсем немного времени».

В конце концерта народ в зале встал, люди аплодировали и скандировали: «Хан-на! Хан-

на! Хан-на!» Я пробежалась и дала всем пять. Я импровизировала. Было здорово. Это

действительно случилось. Это был мой момент.

Кое-что из того концерта до сих используется в шоу, некоторые моменты вышли как

видео Ханны Монтаны. Кадры из "Pumpin' Up The Party Now"*, где я в пижаме, иногда

используют как открытие или в промо-роликах к сериалу. (*С того момента, Ханна сильно

выросла, она больше не выступает в пижамах.)

После того, как мы отсняли пилотную серию, мне поставили брекеты.

Потеря Дедушки (Losing Pappy)

Прежде чем я продолжу говорить о брекетах, я бы хотела рассказать о своем дедушке.

Во время съемок пилотной серии мой отец постоянно летал из города в город – на

съемки "Ханны Монтаны" и в больницу к дедушке. Это дедушка со стороны папы. Он

был болен, по-настоящему болен раком лёгких, но все самые лучшие воспоминания о

нем всегда были со мной – в моей голове, потому что я постоянно работала. Я знала, он

хочет, чтобы я исполнила свою мечту. Дедушка жил в деревянном доме в Кентуки.

Это самое красивое место на земле. Утром он всегда жарил бекон и рассказывал

удивительные истории или соседские сплетни.

У каждого из нас, детей, была комната наверху в его доме. Всякий раз, когда мы к

нему приезжали, в первую же ночь я поднималась в свою комнату, а он расстилал на

полу старую медвежью шкуру головой вверх. Это пугало меня до смерти. И в этом

весь он. Я любила его шутки. Я даже любила его запах. Он пользовался одним

дезодорантом в течение многих лет (обычной местной марки), и я до сих пор храню

его, как воспоминание о дедушке.

Мы проводили много времени в его доме, могли просто бездельничать. Я изменила бы

сообщение автоответчика на такое: «Привет, спасибо за звонок моему дедушке!»,

дальше пошел бы звук уходящего поезда и слова: «Я люблю его. Надеюсь, и Вы его

тоже любите». (Если бы Вы были с ним знакомы, Вы бы несомненно его полюбили.)

Дом стоял недалеко от горы с пещерой. В течение дня дедушка помогал мне, Брезу и

Трейсу (моя сестра Ноа ещё не родилась) искать дубинки и наконечники от стрел.

Дедушка был гигантский ребёнок. Когда мы отправлялись на рыбалку, он всегда ехал

впереди нас на своей старой машине, а отец следовал за ним; дедушка ехал очень

медленно, и быстрее было невозможно. Обычно папа очень осторожно водит (кроме

тех случаев, когда он сидит за рулем своего велосипеда или квадроцикла).

У дедушки был хриплый голос, как и у меня, и большой живот, который немного торчал,

как будто он недавно очень сытно поел. Он всегда говорил разные народные мудрости,

которые зачастую не производили особого впечатления на окружающих, чего нельзя

сказать обо мне.

Если я начинала рассказывать ему о том, кто меня разозлил, он мне говорил: «Чем больше

ты копаешься в грязи, тем сильнее от нее начинает пахнуть» или «Если ты одолеешь их,

тебе не придется их судить». (Это он всегда говорил и отцу, потому он любил

боксировать.) Когда я одевала на себя что-нибудь, например, шляпу, я спрашивала: «Как

тебе моя шляпа, дедушка?» Если ему это не нравилось, то он отвечал: «О, конечно я бы

хотел иметь две такие. Одну, чтобы в неё гадить, в другую, чтобы прикрыть это». А затем

мой папа вмешивался в разговор со словами: «Да, и я тоже». На что я отвечала, что не

понимаю, о чем это они. Но все это не важно. Он был самым лучшим дедушкой, о

котором я только могла мечтать.

Дедушка всегда был хорошим слушателем. Когда мне было пять или шесть лет, я

использовала лестницы, ведущие на чердак в его доме, в качестве элементов своего шоу.

Я спускалась по ним, распевая "Tomorrow" ("Завтра") из фильма «Энни». А дедушка, увидев это, хлопал себя по лбу, свистел и говорил: «Поднимись и спой снова». И когда я

была в его доме, я всегда играла на фортепиано. Я никогда не брала уроки фортепиано, но

мне это нравилось и нравится до сих пор, как мои пальцы ударяют по клавишам. Дедушка

называл это "Песней Дождя".

Это то, как я закончила песню "I Miss You" ("Скучаю"), которую я посвятила дедушке. Он

был серьезно болен. Я знала, что он медленно умирает, как и мое сердце. Я не могла

представить жизнь без него. Эту песню мне было писать тяжелее, чем какую-либо другую.

Я работала над ней вместе с маминой подругой Венди, и это просто убивало меня.

Наконец я сказала: «Я так больше не могу. Я должна остановиться». Но я знала, что

сердце хочет говорить со мной, и оно все равно укажет на верный путь. Поэтому мы

продолжили работу и завершили написание песни. Я хотела, чтобы дедушка успел

услышать "I Miss You".

Я никогда не собиралась петь для него, но ближе к концу мой папа сыграл для дедушки

небольшой отрывок из нее, и я верила, что это даст ему надежду, как он давал надежду

мне.

Дедушка сказал, что он отказывается умирать, пока не увидит "Ханну Монтану" по

телевизору, но его не стало за два дня до премьеры. Но он действительно получал демо

серий. Я знаю, он гордился мной.

На Юге похороны похожи на свадьбу. Все приходят в больших шляпах, чтобы поговорить

и отдать дань уважения. Это фактически семейное воссоединение. На похоронах я не

могла видеть ничего, кроме лица дедушки. Гроб был открыт, и я хотела в последний раз

коснуться его руки, сказать "прощай". Но я не хотела запомнить его таким, поэтому

осталась стоять в стороне.

После его смерти я продолжала прокручивать все это в голове. Если Вы теряли своих

родственников, Вы знаете, каково это. Я скучала по нему. Скучаю до сих пор. Я очень

часто плакала. Я до сих пор плачу. Я продолжаю думать о том, как обещала, что мы

вместе с ним и старшей сестрой Брэнди поедем на Остров Короля (парк развлечений), но

такой возможности не выпало. Я застряла в том времени, когда не разговаривала с ним по

телефону. На нашем автоответчике сохранилось голосовое сообщение от него, и я

слушала его много-много раз, потому что когда я воскрешаю его в памяти, мне начинает

казаться, что он никогда не покидал нас.

Мне приснился сон. В нем был дедушка, который хотел, чтобы я продолжала идти

вперед.Он сказал: «Я не могу оставить тебя, пока ты так упорствуешь. Ты не можешь

позволить моей смерти остановить твою жизнь». Когда я проснулась, его голос был

настолько жив в моей голове, словно он только что сказал: «Пока», и вышел за дверь. По

привычке я пошла слушать его голосовую почту. Но её не было. Её удалили. Она

растворилась. Как будто дедушка сказал: «Отпусти».

Мой папа перенял тенденцию дедушки употреблять в разговоре непонятные фразфы. Он

говорил: «Что хорошо для гуся, хорошо и для глупца». Потом назвал водопроводный кран

так, как обычно называл его дедушка. И я, наконец, поняла: то, что я отпустила дедушку -

это не имеет значения. Он всегда будет с нами.

Верьте (Believe)

Только то, что они начали снимать пилотную серию – первый эпизод шоу – не означало,

что "Ханна Монтана" когда-нибудь выйдет в свет. Огромное количество руководителей

должно было решить, достаточно ли хорошо получилось. Если бы они одобрили

полученный результат, то дали бы согласие на выпуск шоу. Это бы означало, что мы

приступим к съемкам остальных эпизодов, и шоу пойдет в эфир. Это было тем, что мы

хотели больше всего.

Мы находились в Нашвилле, когда появилась новость о решении снимать первые 13

эпизодов "Ханны Монтаны". "Дисней" хотели видеть меня в Лос-Анджелесе через семь

дней. Семь дней! Моя мама не хотела, чтобы вся семья переехала так быстро на новое

место, которое пока не было нашим домом. Она не хотела, чтобы переезд оказался очень

сложным, или испытывать чувство сожаления по отношению к моим братьям и сестрам.

Такова моя мама. Она не тот человек, который будет охвачен идеей во что бы то ни стало

попасть в Голливуд или идеей сделать из меня звезду. Она всегда представляет себе

полную картину. Думает обо всей семье. Как для нас будет лучше. Мама онлайн купила

самый маленький дом в Лос-Анджелесе, который она смогла найти. Без малейшего труда.

Как будто это футболка из каталога. Мама определенно человек 21 века.

Первым, что мы сделали по прибытию в Лос-Анжделес, стал поход в офис компании

"Дисней", чтобы поблагодарить их. Мы пообедали с моими агентами и затем поехали в

"Дисней" на машине с открытым верхом. Мы с папой всегда ездили вокруг нашей фермы

на тракторе – деревенский стиль. Два противоположных конца. Роскошно ли я смотрелась

в этой машине? Телевизионная звезда едет поблагодарить своих продюсеров. Но это если

забыть о том, что когда я вошла в офис Гари Марша, я увидела на его лице ужас. «Что

случилось с тобой?» – спросил он. Поездка на автомобиле без верха спутала* мои волосы

(*новая прическа). Кроме того, они были окрашены в непонятный белокурый цвет. Я

потеряла два зуба. И о, да, скобы. У меня были скобы. Я выглядела не очень

привлекательно. Вся моя звездная болезнь очень быстро исчезла.

Я вернулась к своему коричневому цвету. Сняла брекеты. Мне поставили ненастоящие

зубы на место образовавшихся дыр, пока не вырастут мои собственные коренные. Это

стало моим первым отличием как ТВ-звезды: извинения за то, что ношу скобы. Они

послали меня на примерку парика. Тот экспериментальный парик был шуткой. Теперь я

вернулась к реальности, были дорогие парики, сделанные специально для меня. Если Вы

никогда не надевали парик, поверьте, это не так уж и круто. Сначала тебе надевают

специальную шапку от парика, которая похожа на шапочку для купания, сделанную из

резины, потом обматывают все скотчем, и только после этого – сам парик.

Парики готовы, сериал сдвинулся с мертвой точки. Вскоре на съемочной площадке

устроили вечеринку по случаю премьеры шоу. Эмили и я – обе были в черных платьях.

Мы были очень взволнованы перед просмотром окончательного варианта пилотной серии

– версию, которую миллионы зрителей увидят на канале "Дисней". Мы надеялись.

Шоу получилось намного лучше, чем я ожидала. Ты говоришь фразу шесть раз,

шестьдесят раз, но в конце не имеешь понятия, какую из них выберут при монтаже, как

это будет звучать, и как ты будешь выглядеть, произнося ее. Ты записываешь песню в

студии и только можешь представить, как она будет звучать после звуковой обработки и в

качестве фонограммы. Но там были мы, на экране. Я, папа и все мои новые друзья. Хочу

сказать, мне казалось, мы смотримся здорово. Независимо от того, что случится, этот

момент был моим, и я никогда его не отпущу.

На следующий день я пошла в парк развлечений с моей тетей. Мы не думали о шоу. Мы

понятия не имели, каков был рейтинг. Этого никогда не случалось с нами, люди

фактически видели мое лицо по телевизору только прошлой ночью. Мы гуляли и шли к

аттракциону, когда шесть тринадцатилетних девочек подбежали ко мне и попросили

автограф.* (*честно!) Внутри у меня все перевернулась от радости! «Конечно!» – я

сказала, это с таким энтузиазмом, что думаю, испугала своих самых первых поклонников

(которые, кстати, были выше меня).

Это был момент, когда я поняла, что «Ханна Монтана»стала не просто новой работой, которую я любила. Вокруг находились люди, которые смотрели шоу. Реальные люди,

которые узнавали меня на улице. Теперь я не была только Майли Сайрус. Я несла в себе

еще и своих героинь – Майли Стюарт и Ханну Монтану. Это было нереально. Это было

круто. Мне было двенадцать.

Вы практиковали свою подпись в школьных тетрадях или когда говорили по телефону? Я

–да. Страница за страницей, где нужно было делать важные записи – все было исписано

моим именем с разными рисунками и всеми цветами. Я знала, как расписываться, но что

еще я хотела сказать этим девочкам, моим первым поклонникам? Я вспоминала, что бы я

хотела услышать, когда была лишь одной из пятидесяти Ханн, нервно сидящих в комнате

ожидания. Я вспоминала, что хотела бы услышать, когда сидела одна в школьной ванной

в безвыходном положении. Я вспоминала, что моя рыба хотела услышать от ее умершего

лучшего друга. Теперь я точно знала, что хотела написать. Мне потребовалась много

времени, чтобы понять, что те первые шесть подписей я сделала отлично.

Верьте.

Майли Сайрус.

Удивительное Изящество (Amazing Grace)

Итак, думаю, я готова вернуться в самое начало. Трудно вспомнить то, что было так

давно, когда ты стар и умудрен опытом, как я, но попробую. Отправимся в далекое

прошлое.

Знаю, кажется, будто я приняла роль Ханны как должное. Я не считаю, что была так уж

прямо бесподобна. Но у меня было преимущество. Как маленькая девочка, я справедливо

находилась в центре внимания. Совсем маленькая, я была тенью своего папы. Он отчасти

привык к тому, что я всегда около него. И поэтому, когда ему предстояли гастроли – мой

папа всегда был певцом, актером он стал позже – он хотел, чтобы я находилась с ним так

долго, насколько это возможно. В связи с его образом жизни дома он появлялся

ненадолго. Я сидела у него на плечах перед тысячами людей. Я летала на вертолетах,

самолетах, каталась в автобусах и лимузинах. Иногда он брал меня на сцену, чтобы спеть

"Hound Dog" с ним, и по рассказам меня было довольно сложно прогнать оттуда. В конце

каждого шоу, когда поклонники дарили ему подарки, я выбегала к толпе и помогала папе

собрать цветы, самодельные браслеты и лифчики, и затем мы шли прямо в больницу,

чтобы сделать пожертвование из них. Кроме лифчиков. Из них получался превосходный

гамак для моих кукол.

Когда мне было два года, папа купил мне в подарок билет на трибьют Элвиса Пресли.

Присцилла и Лайза Мария Пресли организовали это событие, которое также снимали для

телевидения. Оно проходило в "Пирамиде" – арена на 20000 мест в Мемфисе. На

мероприятие были приглашены все звезды: Арета Франклин, the Jordanaires, Тони Беннет,

Эдди Раббит, Брайан Адамс, the Sweet Inspirations – все они исполняли песни Элвиса. Папа

должен был выступать в середине шоу. Он пел "One Night With You", в то время как я

стояла в своем небольшом вечернем платье вместе с бабулей и смотрела на него из-за

кулис. Тогда в качестве грандиозного финала была выбрана "Amazing Grace"

("Удивительное Изящество"), и все остальные исполнители по задумке начали

присоединяться к нему на сцене один за другим.

Это была смесь блюза, рок-н-ролла и мемфисского стиля в одной "Amazing Grace". Я не

могу точно сказать, сама ли я запомнила этот момент, или мне его слишком часто

рассказывали, но я бросила бабулю и выбежала на сцену. Как рассказывает папа, девушки

из the Sweet Inspirations взяли меня на руки и подняли высоко над сценой, чтобы я

смотрела на зрителей. Это была я, полностью расслабленная и чувствовавшая дух

песни, музыку и самого Элвиса сильнее, чем кто-либо другой перед тысячами людей.

The Sweet Inspirations передали меня Jordanaires, они же – Эдди Раббиту. Все это время я

махала аудитории, и получала наслаждение от процесса. Последним человеком,

держащим меня, стал Тони Беннет. В конце песни, он вернул меня папе, посмотрел ему

прямо в глаза и сказал: «Держи особенную меленькую девочку». Когда папа рассказывает

эту историю, он говорит, что Тони Беннет сказал это, будто подразумевая что-то. Словно

хотел сказать: «Чувак, в ней есть что-то по-настоящему особенное. Притягательная сила.

Она связывает людей». Папа, я написала это для тебя. Он всегда приукрашивает свои

истории в мою пользу.

Не знаю, что сказать о Тони Беннет, но одно я знаю наверняка – я ни капли не боялась

сцены. Я была со своим папой, я была в музыке, и я чувствовала, что принадлежу всему

этому, как будто сцена была мозаикой, для которой я стала ее недостающей частью. Или

же наоборот я была той самой мозаикой, а сцена оказалась моей недостающей частью.

Хорошо, или просто скажу, что мне намного удобнее быть на сцене, чем пытаться искать

какую-то замену ей.

Охота на Кроликов (Nunting Rabbits)

Мои ранние воспоминания о музыке не сводятся к одной лишь сцене. Сколько я себя

помню, музыка была частью моей ежедневной жизни. Отец моего дедушки, мой прадед

(Е.Л. Сайрус) был проповедник. Помимо членства в законодательстве Кентуки, мой

дедушка Рональд Рей Сайрус какое-то время пел вместе с The Crownsmen и всегда -

Квартет Евангелия. Мать моего папы (Рути Сайрус) также была человеком музыкальным.

Она пела и играла на фортепьяно, причём никогда не училась этому, а подбирала всё на

слух. И когда это появилось у нас в доме, про папину гитару всегда забывали. Дядя и

дедушка любили исполнить "Little Red Caboose" или "Silent Night". Особенно под

Рождество, когда дом наполнялся множеством веселых мелодий.

Пока я росла, папа любил приводить домой своих друзей-музыкантов. Я сидела на

коленях Вэйдона Дженнингса, когда он пел "Good-Hearted Woman". Когда мне было лет

десять или одиннадцать, Эд Кингс* (*Гитарист группы Lynyrd Skynyrd. Круто, не так ли?)

показал мне аккорды для "Sweet Home Alabama" на моей первой гитаре.

Музыка – любовь всей моей жизни. Настоящий побег от реальности. Музыка переносит

тебя в другое место, порой неожиданное, но очень важное.

Однажды, когда пришёл Джонни Нил* (* играющий на клавишах в Allman Brothers ), мы

вместе с папой и ним пошли на прогулку в гору, которая расположена недалеко от нашего

дома. Джонни был слепым, потому мы шли очень осторожно. Он опирался на тростник,

пока я держалась за его другую руку. Когда мы добрались до вершины горы и сели,

Джонни сказал: «Наверное, здесь очень красиво. Мечтаю когда-нибудь увидеть это». Я

уже не помню той ситуации, но по рассказам папы я сказала ему: «Просто слушай ветер. В

нем ты сможешь услышать голос Бога». И когда он сидел спокойно, я сказала: «Наклони

голову к траве и ты услышишь». Он присел на четвереньки, опустил голову к траве и

сказал мне: «Ты права, малышка».

Все эти истории обо мне и папиных друзьях-музыкантах мне рассказал папа. Но моя

любимая связана с Карлом Перкинсом* (*Пионер рок-н-ролла. Вы знаете это: "Blue Suede

Shoes".) Карл Перкинс привез с собой охотничьих собак. Папа и Карл не охотились. Им

нравилось, как собаки тащат кроликов. Мне тогда было всего шесть лет, но я все равно

пошла вместе с ними. Я всегда ходила вместе с ними.

В общем собаки Карла разошлись по местности и, учуяв кроликов, погнались за ними.

Карл посмотрел на меня внимательно и сказал: «Теперь, солнышко, я хочу чтобы ты

запомнила этот день. Мы с твоим папой не носим оружия, мы просто любим охоту.

Помни, что охота на кроликов – это как музыкальный бизнес». Это не произвело на меня

впечатления. «Что ты имеешь ввиду?» – спросила я. «Это не убийство кролика. Это лишь

наслаждение, получаемое от охоты». Папа говорит, что собаки выли, и мы стояли немного

поодаль – я, он и Карл Перкинс. Он помнит тот момент, как будто это было вчера. Я не

уверена, что помню этот момент также ясно, но знаю, что тот день всё ещё со мной.

Ни одна из этих встреч не сделала меня такой, какая я есть. Ни одна не повлияла на мой

выбор стать актрисой или певицей. Но наши дни и часы идут. Одни небольшие моменты

присоединяются к другим небольшим моментам и в итоге собираются в большие мечты.

Закат, прогулка, несколько слов мудрости. Мы становимся теми, кто мы есть, проходя

через все, что испытываем на себе.

Ханна и Лилли (Hannah and Lilly)

Возможно, события моего детства немного помогли мне с получением роли Ханны

Монтаны, но ни один из папиных друзей не давал мне никаких мудрых советов о жизни

на съемочной площадке. Если телешоу – это отдельный небольшой мир, то поначалу все

дети в нашем проекте словно учащиеся средней школы. Это и зависть. И борьба. И

дружба. И любовь. Единственное различие было в том, что нас всего только трое.

Эмили, Митчел и я – все примерно возраста. Три никогда не было хорошим числом. В

любом случае кто-то должен себя чувствовать подобно третьему колесу – это то, как

работает тройка. Митчел и я были теми, кого можно было назвать лучшими друзьями. Мы

оба сумасшедшие, глупые, забавные, очень энергичные, шутящие постоянно, особенно не

задумываясь над тем, что мы говорим или делаем. У нас даже был небольшой случай

небольшого увлечения друг другом. Это было довольно мило.

Эмили же менее общительная. Но тем не менее красивая и спортивная. Между нами было

привычное соревнование – борьба девочек, понимаете, и мы не были исключением. Я

ничего не делала, чтобы остановить это. В смысле я хотела, но я понятия не имела, как это

можно было сделать. Я никогда не ладила с девочками так, как с парнями. Ведь мне было

не просто вынести операцию "Сделаем Майли Несчастной", которая происходила со мной

из-за того, что этого хотела компашка девчонок в течение всего года.

Эмили и я пытались быть друзьями, мы действительно пытались, но это всегда

переходило в борьбу.Мы очень разные. Она – из Лос-Анджелеса, а я с юга. Она

самоуверенная. Я не самоуверенная... Но я не самоуверенная, потому что я уверена в том,

чтобы ненужно быть самоуверенной. Она суперумная. Я же чувствую себя глупой.

Однажды в нашем классе на съемочной площадке мы нашли кучу аргументов, чтобы

поругаться, как только учитель ушел. Это было ужасно, и мы были настолько расстроены,

что каждая из нас пошла домой и рассказала о происшествии своим родителям. Обе семьи

сели и вместе попытались разрешить проблему. После тех мирных переговоров мы

несколько недель ходили на цыпочках вокруг друг друга, но долго это не продлилось.

Достаточно скоро мы вернулись к ругательствам.

Обычно на съемках все нормально относятся, если кто-то проваливает сцену. Не мы. Мы

говорим: «Черт возьми!», и закатываем глаза, если одна из нас что-то испортила. Как

только все заканчивается, я говорю: «Теперь мы закончили с этой сценой?» или она

скажет: «Мы можем пойти?» Не было никакой теплоты, ничего между нами. Мы играли

лучших друзей, но ни один из нас не хотел играть друг с другом. И в итоге продюсеры

сказали: «Вы двое должны сплотиться». Я думаю, иногда люди забывают, какого возраста

мы. Они задаются вопросом, почему мы ведем себя именно таким образом. Мелочность.

Драма. Депрессия от прыщей – я доберусь до этого позже. Мы – подростки! Наша работа

состоит в том, чтобы бороться. Это должно быть это оборотная сторона создания телешоу

о подростках. Вам нужно поработать с подростками. С их лучшей стороны... хм.

Возможно, этой стороны нет вообще.

Я действительно хотела дружить с Эмили. Мой папа играл моего папу. Джейсон Эрлс,

который играет Джексона, стал для меня как старший брат. Все шоу было для меня как

настоящее, я хотела также реально ощущать отношения с Лилли. Я знала, что так быть не

может, ведь шоу-бизнес есть шоу-бизнес, это разочаровывало. В то время я думала, что

мы никогда не сможем стать друзьями. Мы даже не могли понять, как нам работать

вместе.

Время шло, и мы трое – я, Mитчел и Эмили – стали неотделимы друг от друга. И

постепенно мы нашли путь к искренности. Недалеко от съемочной площадки у нас был

узкий деревянный проход. Мы называли ее "C.A.D" комната. Подъем к комнате C.A.D.

был очень ненадежен. Там было несколько ярусов. Чтобы удержаться, нужно было

цепляться за бруски, иначе ты упадешь вниз и разобьешься. Должно быть продюсеры

были бы рады, если бы с нами что-нибудь случилось. «Мы ничего не видим. Мы ничего

не знаем. Это не наши проблемы» – такова была их точка зрения.

Мы залезали туда во время обеда, и в течение этого часа было чувство, что мы скрываемся

в шалаше на дереве, находимся далеко от работы, домашних заданий или родителей. Мы

все находились в одной и той же ситуации – отличная возможность. Это означало, что

работать как взрослые – это не так же легко, что и вести себя, как взрослые. Иногда мы

ссорились с Эмили. Но наверху в C.A.D.-комнате мы были нормальными, озорными

детьми. Давление ушло, и появились даже намеки нежности между Эмили и мной. Наши

характеры хорошо ужились между собой. Почему-то же самое не могло существовать в

действительности? Несмотря на все наши проблемы, я думаю* (*знаю), что мы любили

друг друга, даже так. Но нам предстоит пройти долгий путь, чтобы действительно стать

друзьями.

Маленький Друг Папы (Daddys Little Buddy)

Тем временем мы с папой очень хорошо сработались. У каждого подростка есть такие же

проблемы с отцом, какие были у нас. Ты хочешь новый телефон, но папа не даёт тебе

денег. Папа не разрешает пойти в кино, потому что тебе нужно остаться дома и заняться

учебой. Ты ревнуешь, когда папа записывает песню с Братьями Джонас (хорошо, может

последняя проблема встречается не так часто).

Сценаристы «Ханны Монтаны» придумывали материал, который находил

отражение в наших с папой отношениях, потому что это были обычные бои между

подростками и родителями.Но они смотрели на нас, улавливали динамику развития

наших отношений и использовали это в шоу, чтобы сделать героев более похожими на нас

в реальности. В сериале папа называет меня "Bud" ("детка"). В обычной жизни он всегда

называет меня "Little Buddy" ("дружок") или просто "Bud". Другие южные словечки, случайно произнесенные отцом, тоже вошли в сериал, например, "dang flabbit" ("черт

возьми!"). Это очень похоже на моего папу.

Также они нашли способ задействовать в шоу песни моего отца. "Ready, Set, Don't Go" -

это песня, которую отец написал, когда я только получила роль. На тот момент он еще не

был в актерском составе сериала. Наша семья собралась и уехала в Лос-Анджелес. Он

смотрел, как мы уезжаем и был счастлив, наблюдая как исполняются мои мечты, но

одновременно грустил от мысли, что я уезжаю от него куда-то далеко, что я взрослею.

Какой отец не проходил через этот сладко-горький момент?

Год спустя, мы снимем серию на основе этой песни. Этот эпизод станет самым

рейтинговым на тот момент, и песня "Ready, Set, Don't Go" превратится в хит для нас

обоих. Конечно, когда отец писал эту песню, он ни о чем таком и не думал. Он просто жил

своей жизнью и выражал эмоции с помощью музыки, так же, как и я.

Проходило время, и наши жизни все больше и больше пресекались с жизнью наших

героев и наоборот. Для меня это было приятно.

Представление Начинается (On with the Show)

Я стараюсь не совмещать ожидание и волнение при моей новой работе, но съемки сериала

были не столь ужасающими, как прослушивание. На съёмках меня никто не оценивал. Я

не стояла перед группой людей, которым предстояло решить моё будущее. Лучше всего,

это не была жизнь. Если что-то не работало, мы могли попробовать снова. Кадров всегда

было больше, чем нужно. Конечно, иногда меня это тоже волновало. Но это было то

место, где я хотела быть. Я работала в команде и пыталась сделать лучшее шоу, какое

только возможно.

Сначала было несколько непривычных моментов. Например, немного странно себя

чувствуешь, когда тебе выбирают подходящего парня. Я не имела отношения к этим

прослушиваниям, то есть я просто пришла на работу в понедельник, и меня представили

моему новому бойфренду. Мы приветствовали друг друга. Сцены с поцелуями – Вы

думаете, что это неловко – целовать человека, с которым едва знакома – но нет, ведь это не

вызывает никаких реальных чувств. Это означает, что тот человек для тебя никто. Это

работа. Я целовалась так же, как притворялась лунатиком или закрывала рот при виде

туалета Джексона. Это игра. Хотя я должна признаться, что была немного взволнована,

когда смотрела эпизод, где Майли должна поцеловать Джейка. Мне показалось, Коди

Линли там замечтался немного. И конечно же я рада, когда во втором сезоне в съемках

принимал участие Джесси Маккартни. Я всегда была его поклонницей.

К концу того первого сезона в сериале приняли участие такие приглашенные звезды, как

Долли Партон, Брук Шилдс и Вики Лоренс. Возможно, я должна была быть

взволнованной, но это же было наше шоу. Они посещали те места, где весь наш актерский

состав и я провели свою жизнь. Это была моя зона комфорта. Большую часть времени.

Кроме тех случаев, когда Майли Стюарт должна была надеть костюм курицы. И позже,

когда я одевала костюм борца сумо, меня это выводило из себя. Я думала, что носить

парик – это ужасно, но после примерки тех огромных костюмов, я начала проявлять

большое уважение к людям, которые носят костюмы Микки Маусов в Диснейлэнде. Я не

выношу этого. По-моему, у меня начинает развиваться клаустрофобия. Обычно я

прекрасно себя чувствую, но во время тех сцен у меня было желание позвать к себе маму.

Мне очень повезло с Ханной Монтаной. С самого начала я чувствовала, что былаХанной.

Я не делала ничего особенного для моего персонажа и пыталась почувствовать то, что

чувствует она. Те навыки, которые я позже развивала, мне бы помогли, но в начале пути я

просто чувствовала, что сценарий был написан для меня. Каждая строчка, написанная

сценаристами, давалась мне легко.

Я – чудо природы. Я могла прочитать сцену дважды и успеть выучить её. Я никогда не

беспокоилась, что не смогу запомнить ту или иную сцену. Конечно, я запарывала

некоторые сцены, но это был процесс обучения.

Меня не злило, что нужно несколько раз прогнать сцену. Бегущие строчки? Практика? Не

самое любимое.

Моими любимымирабочими днями были те, когда мы снимали именно эпизоды для шоу.

Для меня это были настоящие дни, реальная сделка. Репетиции – это как замедленное

движение, патока, по сравнению с адреналином выступлений.

Но я бы не променяла ни один из тех медленных дней на что-либо другое. И в самом

начале для меня всё было настолько ново, что ничто не казалось мне медлительным. Я

помню, когда впервые нарядилась для красной ковровой дорожки. Это была премьера

"Chicken Little". Фильм был телекомпании "Дисней", и я хотела его увидеть, следовательно, я попросила билеты туда. Мы с мамой пошли за платьем в магазин

Charlotte Russe. Я помню, что сказала: «Мама, а мне нельзя сказать им, что у меня

премьера?» Они бы предложили мне помощь или стакан чистейшей воды, или еще что-