Текст книги "Мили Впереди (ЛП)"

ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ

Перед Началом (Before The Before)

Довольно странно писать введение к введению. Но поскольку это будет первое

издание моей книги в мягкой обложке, то, по-моему, неплохо сделать небольшое

обновление. На днях я услышала выражение «если бы молодость знала, а старость

могла». Не помню, кто это сказал, был тот человек старше, младше, или одного

возраста со мной, но это зацепило меня и заставило задуматься. Примерно как когда

видишь по-настоящему красивый закат, он западет тебе в душу, и ты начинаешь

вспоминать все закаты, которые когда-либо видела. Я не хочу, чтобы моя молодость

прошла впустую. Мили проносятся очень быстро, и если я не попытаюсь

приостановиться, то рискую упустить что-то очень значимое. Это как раз часть того,

что мне очень нравится в работе над этой книгой. Как я сказала, "Мили Впереди" – это

одна из тех остановок. Это момент, когда у меня есть возможность сделать шаг назад,

перевести дыхание и поговорить о том, что мне дано. И, разумеется, за что я очень

благодарна.

Я уже говорила, сейчас я сильно прониклась закатами, и по большей части причина тому -

Тайби-Айленд (Джорджия). Там мы снимали "Последнюю Песню". Фильм основан на

книге Николаса Спаркса, а персонаж, которого я играю, Вероника Ронни Миллер,

максимально не похожа на Ханну Монтану. Мне понравилось решать сложные задачи. Но

речь о Тайби-Айленде. Я просто уверена, этот остров обладает магической способностью

приносить успокоение. Как только я попала туда, я почувствовала себя счастливой. Мы с

мамой бывало просто сидели на террасе арендованного нам дома, пили чай и смотрели на

воду. Там же я любила играть на гитаре, наблюдать за дельфинами и просто уходить в

себя. Я ненавидела уезжать. И когда все-таки приходилось делать это, я плакала дни

напролет. Мама постоянно говорила, что мне очень повезло, ведь мне выпал шанс

испытать нечто волшебное и прекрасное, что будет продолжать жить в созданных мною

фильме и дружбе. Прошло какое-то время, и я изменила свое отношение к этому, и теперь

понимаю, что мама была права. Я бы никогда этого не осознала, если бы не остановилась

и не дала этим эмоциям впитаться. Я постараюсь сохранить эти воспоминания в своем

сердце. Надеюсь, что как-нибудь в один из дождливых дней я смогу вытащить их обратно,

так же как взять эту книгу с полки спустя многие годы и вспомнить все, что было. Я уже

сказала, что не хочу растрачивать зря свою молодость и не хочу забывать о ней.

Конечно, существует и то, о чем бы я предпочла забыть. С кем не случалось того, что

хотелось бы стереть из памяти? Я не собираюсь жаловаться или вызывать сочувствие, но

когда ты в центре внимания, людям нравится думать, что ты никогда не забываешь плохие

моменты. Существует огромное количество недоброжелателей. Отец всегда говорит, что я

должна вырастить на себе прочную кожу и не обращать внимания на то, что говорят

вокруг, но сделать это довольно сложно. Мне нравится говорить то, что я думаю. Мне

нравится делать то, что я хочу делать. Все это – составляющие жизни ребенка, а мои

друзья и родители хотят, чтобы я была ребенком так часто, насколько это возможно. Но

иногда то, что я о себе слышу, причиняет боль. Они говорят, что я разыгрываю из себя

глубокого, увлеченного человека. Мне кажется, у меня уже растет толстая кожа, потому

что я начала понимать, что невозможно нравиться всем и каждому. Я счастлива иметь те

возможности, которые у меня есть. Я каждый день благодарю Бога за них.

Теперь у меня появился еще один из тех маркеров для разделения. Это новая часть моей

жизни, все сильно меняется. Но, как закаты на Тайби-Айленд, пройденные мною

мили навсегда останутся вместе со мной.

ВВЕДЕНИЕ

Ну что ж, довольно странно начинать книгу подобным образом и тем не менее: я очень

много думаю о своих руках. Я родилась левшой. Мой отец тоже левша, но он абсолютно

убежден, что мне нужно быть правшой. Думаю, именно поэтому он всегда говорил, что

левши "познают мир задом наперёд", и я знаю, что ему довольно сложно периодически

подыскивать себе гитару, специально приспособленную для левшей… В общем каковы

бы ни были причины, но как только я начала учиться писать, мой отец делал так, чтобы я

использовала именно правую руку. И это работало. В остальной же части собственной

жизни я осталась левшой, но пишу по-прежнему правой рукой. Так что если Вам не

нравится мой почерк – все вопросы к моему отцу.

Из-за проблем, связанных с левой рукой, а также некоторых других обстоятельств, я

натолкнулась на книгу по каллиграфии и начала учиться писать китайские иероглифы.

Правой рукой. В самолете. Тогда я летела из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. Полет был

трудный, мы попадали в зоны турбулентности, из-за чего чернила были пролиты как

минимум дважды, и я умудрилась испачкать все: себя, бумагу, сидения, а когда

попыталась убрать этот беспорядок, еще и всю туалетную комнату. Мама вопила на меня,

но она была права, ведь чернила были реально повсюду.

Слово " каллиграфия" в переводе с греческого означает «красиво писать». Можете мне

поверить, если бы греки увидели то, что делала я, они бы придумали новое слово для

этого. Но я была одержима! Я училась писать по-китайски символы "любовь", "удача" и

"знания", пробовала снова и снова, сначала медленно и тщательно, как учатся писать в

детском саду, затем уже быстрее и лучше.

Хорошо, что самолет не был оборудован для писания в небе, и, возможно, мне стоило

бы убедить пилота, сделать в воздухе нечто интересное, чтобы получилось написать

символ "классно". Должен же быть какой-то иероглиф, обозначающий это слово,

правда?

Некоторые люди верят, что, посмотрев на почерк, можно узнать обо всех твоих секретах,

что небрежно написанные петли, точки и наклон в списке текущих дел или в обычной

записке, передаваемой по классу, способны рассказать все, что мы хотим знать о человеке.

Это, конечно, классная идея, но, по-моему, единственная вещь, которую можно

подчеркнуть, посмотрев на мой почерк – это что я пишу не той рукой. Все, что я делаю -

расчесываю волосы, открываю двери, держу вилку и несу узды моих лошадей – я все

делаю левой рукой. И, знаете, мне кажется, у моего отца просто пункт на этом. Я считаю,

что отношение мира к некоторым вещам довольно устарело, и порой даже в тех

случаях, когда я пытаюсь сделать так, чтобы все шло в правильном направлении.

Может, я всегда была перезащищена во всем, что касается рук из-за того, что у меня

слишком много информации о них. Я знаю, знаю: странно* (*это слово Вы будете часто

встречать на страницах этой книги, или, по крайней мере, оно будет приходить Вам на

ум). Просто я чувствую, что мои руки очень важны. Моя энергия прибывает из них. Все,

что я делаю, прибывает из них.

Моя правая рука принадлежит искусству. Я использую ее, когда играю на гитаре или

пишу. Моя левая рука для того, чтобы заботиться. Например, с ее помощью я расчесываю

волосы своей маленькой сестры, или успокаиваю перед сном Софи, моего щенка. (А

иногда я использую ее, чтобы хлопнуть моего брата Брейсона по голове, когда он достает.

Я все понимаю, но у каждого есть свой предел терпения!)

Когда я сижу за пианино, я позволяю своим обеим рукам свободно бродить по клавишам в

поисках подходящей ноты. Мои руки управляют моими мыслями, когда я делаю записи в

журнале. Они перелистывают страницы моей Библии, доходят до истины. Биты для новой

песни приходят ко мне, когда я начинаю барабанить по поверхности стола. Я пришла к

этому, пройдя через тяжелые времена. Я хочу сделать все возможное, чтобы стать

профессионалом и быть любимой. Та, кем я являюсь, то, что я говорю, все, на что я

надеюсь и чему радуюсь – уверяю, все это приходит ко мне из моих рук.

Правша ли я? Левша ли я? Или ни то, ни другое? Певица или актриса? Публичное или

частное лицо? Почему я не могу быть всем, из того, я перечислила? Я появляюсь на

телевидении. Я пишу книгу. Но также я люблю проводить время дома со своей семьей. А

еще чувствую, что я одна – в хорошем смысле – внутри своих мыслей. Тот ли я человек,

которого Вы привыкли видеть на экране, фотографиях или даже в этой книге? Или все мы,

каждый из нас, гораздо более сложен для понимания и труднее поддается под какое-то

определение? Кем, скажете Вы, являюсь я?

Большинство знает меня по "Ханне Монтане", но Ханна – телевизионный герой. Она

ненастоящая. Конечно, я вложила в нее огромную часть себя. Я попыталась ее сделать как

можно более живой. Но это не делает ее реальной, не делает ее мной. Эта книга очень

дорога мне. Она – это мой первый шанс рассказать собственную историю своими же

словами. Но, рассказывая о себе, я должна буду говорить и о Ханне. И это нормально. Как

мне кажется, это то, из-за чего люди проводят параллели между Ханной Монтаной и

Майли Стюарт – два моих альтер-эго на телевидении. В каждом из нас есть множество

различных сторон. Это те, кем мы являемся на данный момент и те, кем мы можем

стать, если будем следовать своим мечтам.

Я всегда отвечаю на вопросы, касающиеся непосредственно меня: даю интервью на

телевидении, радио и для журналов; отвечаю на вопросы папарацци и незнакомцев на

улице. Много раз я говорю людям (и пока это всегда верно), что тур обещает стать

незабываемым, шоу принесет много приятных эмоций, и что я горжусь своим альбомом.

Но никто никогда не подходит ко мне и не спрашивает: "Эй, а что Вы думаете о своих

руках? Как они связаны с Вашим искусством? Что они значат для Вас?" Эта книга – место, где я могу и объяснять, и шутить, и размышлять, и исследовать то, что действительно

важно для меня. Я хочу ответить на вопросы, которые мне никогда не задавали. Я хочу

дать выходной своей охране. Я хочу поговорить о том, что музыка означает для меня, и

показать, что моя жизнь – это не всегда солнечный свет и радуга. Неправда, что мне

никогда не причиняли боль, или я не ломалась. На меня оказывали давление, я

чувствовала себя ненужной, грустной, надоевшей и одинокой. А еще я чувствовала

большую радость и благодарность. Я хочу рассказать Вам о той, кто я на самом деле – не

обрамленной глянцевой девочке с обложки журналов, а о той, что рождена в Нашвилле и

является средним ребенком в семье, любит Мерелин Монро и ненавидит овощи, и у

которой всегда были довольно забавные мысли о собственных руках.

Мне было пятнадцать, когда я начала писать эту книгу, и к тому времени, когда я

закончила ее, мне исполнилось шестнадцать. Я еще довольно молода, чтобы писать о

жизни. Но я также довольно молода, чтобы делать вещи, которыми я занимаюсь и

которые приносят мне радость. Нет ничего плохого в том, чтобы быть молодым. У

молодых людей внутри просто кипит энергия! Мы многое хотим сказать. Я никогда не

страдала от нехватки мыслей, идей или мнений. Я знаю, что по-прежнему нахожусь в

самом начале своего пути. Это невероятная поездка, скорость которой поражает. Я хочу

прямо сейчас на этом особом изгибе дороги разделить маркером свою жизнь на мили,

прежде чем изображение начнет исчезать из моей памяти, ведь я продолжаю двигаться

вперед. Надеюсь, что Вы сможете отдохнуть, насладиться поездкой* (*забудьте эту

дурацкую метафору) и провести со мной часть своего времени.

Лирика и Мелодия (Lyric and Melody)

Когда-то у меня жили две рыбы. И я была зациклена на них. Их звали Лирика и Мелодия.

Иногда, когда нужно было писать, я сидела и наблюдала, как они плавали по кругу в

своем аквариуме в виде шара. За окном по пастбищу свободно бегали наши лошади, но я

смотрела на тех двух рыб, вечно плавающих в своем стеклянном мире. Они были

прекрасны. Я лишь могла обхватить руками этот шар и представить, как, наверное,

удивительно находиться там внутри. Жизнь в стеклянном шаре.

Жизнь внутри стеклянного шара невероятна, но еще это и ловушка. Лирика и Мелодия

застряли там, их задача – пронизывать одно и то же пространство в воде много-много раз.

Их миры никогда не расширялись. У них никогда не было приключений в стиле капитана

Немо, им никогда не понять, в чем заключалось их предназначение. Я вглядывалась в их

маленький мир, подбирая слова для будущей песни. Мыслить нестандартно, выходя за

границы шара.Это – то, что я сказала себе. Мыслить вне шара. Я не хотела застрять как

рыба, прикрепленная только к миру, который вижу у себя перед глазами, и

постоянно плавать по кругу.Но когда тебе одиннадцать, и ты в шестом классе,

довольно сложно вообразить какой-то другой мир, кроме того, в котором сидишь в

данный момент.

Но я не всегдачувствовала себя подобным образом. Постепенно я становилась более

свободной. У каждой истории есть начало, середина и конец, и у этой в том числе. Но

давайте взглянем правде в глаза, мне всего шестнадцать и здесь все "начало", поэтому

начинать со дня моего рождения, рассказывать о каждом важном событии моей жизни (Я

потеряла зуб! Мне исполнилось десять! Я получила новый велосипед!) вплоть до моего

шестнадцатилетия – это все совсем не то, о чем мне бы хотелось поговорить.

Вместо этого лучше начнем с шестого класса. Это был последний год, когда меня знали

просто как Майли Сайрус. Он стал разделительной точкой для меня – жизнь до и жизнь

после.

Не Все Бабочки и Цветочки (Not All Butterflies and Flowers)

Сказать, что шестой класс и тот год были не самыми лучшими – это не сказать вообще

ничего. Именно тогда я узнала что сезон, когда в Лос-Анджелесе проходят

прослушивания для различных телешоу, перекрывается для меня в связи с началом

учебного года, я провела почти час на полу моей комнаты, кричав и бившись в истерике.

Это означало, что даже если бы я хотела просто попытаться попасть на телевидение, я

должна пойти в школу в Нашвилле недели на две позже. А в то время одна лишь идея

пропустить занятия казалась ужасной. (*Если б я тогда знала!)

На тот момент мы только вернулись из Канады после года проживания вблизи Торонто,

где папа играл в сериале "Doc". Он и мама несколько лет ездили то туда, то сюда, но

прошлым летом, когда я была в пятом классе, все мы настолько по нему соскучились, что

мама решила перевезти нас туда.

Весь тот год я находилась на домашнем обучении, и теперь мне предстояло вернуться в

свою старую школу после годового отсутствия (жуть!). Мало того, я прекрасно знала, что

в первые несколько недель в школе происходит так называемая "рассортировка" – ты

знакомишься с учителями, находишь новых друзей, выясняешь, подойдет ли новая

школьная одежда, или она абсолютно неприемлема. Клевые люди находят друг друга.

Умные люди находят друг друга. Я же и все остальные, находящиеся в

промежуточном положении, понимали – лучшее, что мы можем сделать – это

вступить в группы и извлечь лучшее из ситуации.Если ты пропускаешь все это

"веселье", то рискуешь стать изгоем. Проигравшим. Если Вы прошли через среднюю

школу, то прекрасно понимаете, о чем я говорю. Если еще нет, ну что ж... держитесь. Все

наладится, обещаю. Так или иначе, Вы можете себе представить, что пропускать школу -

было не идеальным вариантом. Но если я хотела быть исполнительницей, а я хотела этого,

то у меня просто не оставалось выбора. Нужно было ехать в Лос-Анджелес.

Я совсем не стремилась вернуться в школу, чтобы стать там одной из клевых девчонок.

Ферма в Теннесси, где мы жили, пока находились не в Торонто, была отчасти

изолирована, поэтому по соседству с нами не проживало других детей, с которыми я

могла бы дружить. Я росла, играя с моими братьями и сестрами, и при этом комфортно

себя чувствовала в компании родителей и их друзей.

Во мне всегда было много энергии, но это не помогало. Не было такого, чтобы я

сосредоточенно сидела над чем-то в течение нескольких часов. Люди не понимали, как со

мной обращаться. Я совсем не пыталась быть дерзкой или невежливой, но Я. Не. Могла.

Молчать. В мой первый школьный день учитель сказал, что накажет меня и оставит после

уроков, если я произнесу хотя бы еще одно слово. Я повернулась к своей подруге и

прошептала: «Еще одно слово». Бум! Наказана. За шепот. Первый день в школе. На мое

счастье учитель не слышал, что именно я сказала, ведь кто знает, что бы тогда случилось

со мной.

В школе я всегда хотела отличаться от остальных и не испытывала особой скромности по

этому поводу. Мне было, что сказать. Я играла в театре и занималась музыкой. Я

преуспевала в школе. У меня были огромные мечты. Совсем не то, что подразумевает под

собой выражение "быть крутой". Большинство детей переживает, что им не удастся

"влиться" в коллектив, я же беспокоилась, что мне не удастся из него выделиться. Я

хотела быть необычной, особенной, не похожей на других. Но отличиться путем неявки в

начале года, когда многое решается, было совсем не то, о чем я мечтала.

В итоге, когда я вернулась в Нашвилл, в шестой класс, через две недели после начала

занятий, казалось, мои друзья были счастливы видеть меня, и жизнь вернулась в

нормальное русло. Я даже начала думать, что мне удалось увернуться от пули, и

беспокоиться больше не о чем. Но постепенно понимала, что это не так. Одна из моих

близких подруг, давайте назовем ее Рейчел* (*очевидно, что это не ее имя), и я были в

одной компании девочек. Они были не из тех, кого обычно называют "крутыми

девчонками" или "плохими девчонками". Я не знала, как их можно было определить

тогда, и я не знаю, к кому их можно отнести на данный момент. Но по некоторым

причинам они являлись той компанией, с которой я хотела общаться.

Первый признак наступающей проблемы – это мизерная вещь, которую вообще можно

себе вообразить. Мы стояли около наших шкафчиков после математики. Я подшутила, и

лидер – назовем ее ПД от выражения "Плохая Девочка" – закатила глаза. Именно:

крошечный жест, длительностью в одну секунду. Но это шестой класс. Любая мелочь что-

то означает, когда ты в шестом классе. Что я сделала в ответ? Ничего, конечно. Я имею

ввиду, если бы Вы были в шестом классе, Вы бы понимали, к чему это может привести.

Если бы я сказала в ответ что-то из серии: «В чем дело мерзкая закатывательница глаз?»,

то ПД лишь ответила бы, что совсем не понимает, о чем это я, и я бы осталась униженной.

Это чувство я просто ненавижу. Я сделала вид, что ничего не заметила. И выбросила это

из своей головы.

Но такие ситуации продолжались. Через несколько дней за ланчем я опрокинула свой

поднос, и мне показалось, что позвучала усмешка в мой адрес. На следующей неделе я

пришла в новом джинсовом жакете (*да, в шестом классе это важно), сказав, что довольна

тем, как сегодня выгляжу, и одна из них насмешливо спросила: «Правда?..», и опять в

меня выстрелил такой взгляд, который высушил меня в маленькую горошину на полу. От

вчерашнего обеда.

Теперь стало очевидно, это не было паранойей. Я стала изгоем. Почему мои "друзья "

выгнали меня? Я не понимала. Добро пожаловать в шестой класс – социальный ад!

С Другой Стороны... (On the Other Hand...)

Вам знакомо это чувство, когда в жаркий летний день ныряешь в холодный бассейн? Вот

примерно так я себя чувствовала, когда пришла домой из школы после особенно

напряженного учебного дня и узнала, что звонили из компании "Дисней". Марго, агент по

поиску новых талантов, которая заинтересовалась мной, дала нам знать, что в "Дисней" ее

попросили отправить информацию обо всех девочках, которых она представляет, в

возрасте от одиннадцати до шестнадцати лет. Они хотели, чтобы я сделала демо-запись

для роли Лилли, лучшей подруги девушки по имени Хлоя Стюарт в новом телешоу

"Ханна Монтана".

С самого первого раза, прочитав сценарий, мои родители и я поняли, что Хлоя Стюарт -

роль моей мечты. По сценарию Хлоя регулярно переодевается в Ханну Монтану,

настоящую рок-звезду. Актриса, которой достанется роль, будет исполнять песни Ханны

Монтаны. Пение иигра. Как раз это было моей мечтой, и если я получу эту роль, я не

откажусь от одного в пользу другого. После того, как папа прочитал одну сцену, он

только и продолжал говорить: «Это создано для Майли. Майли создана для этого».

Но, чёрт возьми, я была бы счастлива играть и Лилли. Или хотя бы быть говорящим

комнатным растением Хлои Стюарт, раз уж на то пошло.

Мы сделали запись и послали её, нам почти сразу же перезвонили из "Дисней" и

попросили меня сделать еще одну запись, но на этот раз они хотели, чтобы я прочитала

часть из роли Ханны. Я словно с ума сошла. Серьезно, мои вопли, наверное, испугали

бедных лошадей по всей ферме. У себя в воображении я уже бросила всё, чтобы лететь в

Лос-Анджелес. Конечно, Ханне по сценарию было пятнадцать, мне же – двенадцать.

Почти двенадцать. Ладно, мне было одиннадцать. В этом и заключалась проблема. Но

ведь они знали, сколько мне лет и попросили сделать запись, учитывая это, значит,

наверное, это не имело особого значения.

Но, как оказалось, имело. Мы переслали им вторую запись, а на следующий день

получили сообщение по электронной почте, что я слишком молодая и слишком маленькая

для Ханны. (Ну здравствуйте! Они не знали что ли, что я попала сюда, пробуясь на роль

Лилли?) Я была подавлена. Нет, знаете, что это такое подавленное в десятикратном

объеме? Это я. Мой отец сказал: «В "Дисней" только что совершили огромную ошибку.

Моя интуиция подсказывает, что именно ты – Ханна Монтана».

Все, о чем я могла думать, уже было озвучено папиной интуицией. А теперь давайте

вернёмся к нашей регулярно запланированной пытке: шестой класс.

Операция СМН (Operation MMM)

Существует ли практическое руководство на тему "Как замучить одиннадцатилетних

девочек"? Если нет, то девочки, которых я называла своими подрушами (помните?),

вполне могут приступить к его написанию.* (*Что я такое говорю? Это ужасная идея.)

Зимой того года каждый новый день привносил идейно новую тактику в операцию под

названием "Сделаем Майли Несчастной". Они отправляли мне ужасные сообщения. Они

крали мои книги, и из-за них я опаздывала на занятия. Они высмеивали мою одежду и

прическу. Они пригрозили Рейчел, моей подруге, что если на ланче она сядет вместе со

мной, они устроят такую же операцию и для нее. В итоге день за днём за столом я сидела

в гордом одиночестве, наблюдая за детьми-готами и размышляя о том, как бы я

смотрелась с черными волосами и обвешанная цепочками. И сделала вывод: не очень.

Список продолжается: Рейчел перестала со мной разговаривать. Когда я хотела

попробовать попасть в команду по черлидингу, мои так называемые друзья сказали

руководительнице, что я всех обманула, заранее разучив танец. Это была полная ложь, но

она им поверила, и мне не позволили вступить в команду. (Хорошо, что за пределами

школы я состояла в другой команде по черлидингу.) О, и я никогда не забуду, как одна из

них несколько дней подряд довольно мило общалась со мной. Она сказала, будто хочет

прекратить эту "войну". Заставила меня говорить, что я думаю о "наших друзьях" – что я

не понимала, почему не нравилась им, что я прочувствовала на себе всю их жестокость, а

потом она повернулась к ним и сказала, что я была снобом. Она так сыграла это. (Я

слишком доверчивая.) Оглядываясь назад, могу сказать, что у нее могло получиться стать

хорошей актрисой.

Если кому-то показалось, что все это походит на рассказ Джуди Блейм об одном из

классов школы, Вы не ошиблись. Это не значит, что я забыла о таких мировых проблемах,

как, например, голод или пандемия. Я понимала, мои проблемы были незначительными по

сравнению с глобальными. Но все же они существовали. И они были для меня важнее, чем

мировые проблемы. И если Вам интересно, нравилась ли мне тогда школа, то ответ

определенно "нет".

Первая Мечта (The First Dream)

К счастью, за пределами школы у меня был абсолютно другой мир. Актерская профессия

была лишь небольшой частью моей тогдашней жизни. Я начала заниматься черлидингом с

шести лет, и долгое время это действительно было для меня всем.

Попала я туда благодаря маме. В то время мы жили на большой ферме – прекрасное место,

но поблизости не было соседей, не было детей, чтобы поиграть, кроме нас самих. Что

меня вполне устраивало. Я любила животных и любила проводить время со своим клёвым

старшим братом Трейсом (я зову его Трез), с моей прекрасной старшей сестрой Бренди,

младшим братом Брейсоном (я зову его Брез) и сестренкой Ноей, когда она подросла. Но

мама хотела, чтобы у меня были друзья помимо лошадей, кур и братьев с сестрами. Не в

таком порядке. (Ладно, может, именно в таком.) Поскольку мама в детстве сама любила

выступать в группе поддержки, она хотела, чтобы и я попробовала.

Я не была рада, когда мне впервые нужно было идти на тренировку. Я умоляла:

«Пожалуйста, не заставляйте меня идти!» Что плохого в том, чтобы иметь лошадей, кур и

братьев в качестве моих единственных друзей? Они не подводили меня, они не смеялись

надо мной; конечно, они немного пахнут (прости, Брез), но это не страшно.

Может, это не очевидно из-за моей нынешней жизни, но пребывание среди новых людей

заставляет меня беспокоиться. Только одна мысль о походе в помещение, где находятся

исключительно незнакомые люди, не дает мне покоя. В любом случае, я знала, что папа на

моей стороне в том, чтобы не заниматься в группе поддержки. Он много путешествовал, и

ему просто хотелось, чтобы дети всегда были рядом. Но мама настояла, и пришлось идти.

Мамы оказываются правы слишком часто. Я полюбила это моментально.* (*Не говорите

маме, что я это сказала!)

Черлидинг отнимал много времени. Очень много. Я приходила в спортивный зал каждый

день. Мы занимались. Мы падали. Мы отрабатывали двухминутные номера снова и снова,

и снова. У меня появилась лучшая подруга Лесли и другие девочки из команды, а моя

мама стала дружить с их мамами. Все вместе мы ездили на соревнования,

останавливались в мотелях, плавали, мамы делали нам прически и макияж, мы

участвовали в интенсивных, невероятно тяжелых соревнованиях. Я полностью

погрузилась в это.

Даже слишком. Однажды я сильно заболела перед соревнованием в Гатлинбурге, штат

Теннесси. Меня постоянно рвало. Знаете такую особенность желудка, когда тебя может

стошнить даже от одного глотка воды? Да, это было ужасно. Но как долго это могло

продолжаться? Я была уверена, что мне станет лучше к соревнованию. Я заставила маму

везти меня, лежащую рядом с мусором на заднем сидении машины, целых четыре часа. Я

спала, и меня рвало. Мы доехали до отеля в Гатлинбурге, мне так и не стало лучше, но я

все ещё хотела довести дело до конца. Моя тренер говорила, что я не смогу выступить,

она пыталась остановить меня, но я настояла. Я знала, что смогу, если пожелаю.

Через тридцать минут мы должны были выступать. Я вытащила себя из постели, приняла

душ, и мы поехали на сборы. Я вышла, выступила, ушла со сцены, и меня вывернуло в

мусорное ведро. Но я сделала это. И это было очень важно для меня.

После каждого выступления мы садились в машину, и даже после проигрыша мама

говорила мне: «Вот твой трофей!» и передавала мне сияющую статуэтку с моим именем.

С возрастом моя комната заполнилась трофеями. Все от моей мамы, самого большого и

преданного фаната девочки, которого только можно пожелать.* (*Я люблю тебя, мам!)

Возможно, я не заслуживаю каждый из этих трофеев, но приз из Гатлинбурга я заработала

точно.

Долгий Пит-Стоп (A Long Pit Stop)

Черлидинг был моим убежищем, единственным местом, где я знала, что у меня есть

друзья, которым я могу доверять до конца света. Или по крайней мере способные поймать

меня, когда я летала по воздуху, что было несколько более вероятно, нежели достижение

конца света. Но в школе для меня подобного места не существовало. И дела шли ещё

хуже.

До сих пор не представляю, как Клуб Анти-Майли заполучил ключи вахтерши от

школьной ванной комнаты, но однажды на пути в класс они засунули меня туда и закрыли

дверь, я оказалась в ловушке. Я колотила по двери до тех пор, пока не разболелись кулаки.

Никто не пришел. Я пыталась открыть окно, но оно застряло. Я поняла, что все уже в

классе, и никто не придет воспользоваться ванной по меньшей мере в течение сорока

минут. Я села на пол и стала ждать. Мне казалось, что я провела там час, надеясь, что

кто-нибудь спасет меня, недоумевая, как моя жизнь стала настолько испорченной.

Я смотрела на ряд зеркал и думала о своих рыбках, которые плавают и плавают по кругу в

их аквариуме. Как я оказалась тут? Неужели я сама напросилась на это? Неужели я

заслуживаю этого? Закончится ли это когда-нибудь? Я знала столицы всех пятидесяти

штатов. Я могла сделать сальто назад. Но я не имела понятия, почему все так случилось. У

меня не было друзей, я была одинока и несчастна. Единственным плюсом было то, что

если бы я захотела воспользоваться ванной, мне бы не пришлось далеко идти!

Когда Дисней Зовет (When Disney Calls)

Как будто кто-то специально выдумывал для меня происшествия в школе. Вскоре

после инцидента в ванной комнате я получила другой сюрприз, на этот раз звонили из

компании "Дисней", они сказали, что хотят, чтобы я пришла на прослушивание на

роль Ханны Монтаны в Лос-Анджелесе. А была середина года! Вот удача! Я могла

пропустить школу – то есть 101 пытку. Но потом я вспомнила, у меня были важные

обязательства перед командой черлидеров.

Единственное, отсутствие человека в команде – это не очень хорошо. Хореография

зависит от явки на занятия каждого. В конце концов не бывает пирамиды без

верхушки. Собственно, даже не стоит пытаться построить её без одной только девочки

снизу! (*не пробуйте сделать это дома!)

Кое-как мама освободила меня от тренировок. Я прилетела в Лос-Анджелес, мы

торопились, чтобы прибежать на прослушивание вовремя, и я едва сдерживала

собственное волнение, открывая дверь в комнату ожидания. Там сидело около

пятидесяти девочек, приглашенных на прослушивание на роль Ханны. Я и мама

переглянулись. Мы думали, я пройду в финал. Полагаю, ошибались. Мы даже шутили,

что "Дисней" заполучил достаточно Ханн, чтобы дать каждой название штата, не

только Монтана. (Ханна Индиана, Ханна Коннектикут, Ханна Айдахо...) Я знаю, знаю,

но мы ждали в приемной такдолго, что не знали, как убить время.

Комната ожидания была похожа на приемную занятого доктора. Там были старые

журналы, непривычные запахи, тонны напряженности – все мы пришли как будто на

экзамен. Некоторые мамы, которые ждали в очереди с их дочерьми, так сильно