Текст книги "Журнал «Если», 2002 № 05"

Автор книги: Майкл Суэнвик

Соавторы: Джеймс Ганн,Дмитрий Байкалов,Йен Макдональд,Дмитрий Караваев,Майкл Коуни,Сергей Кудрявцев,Лиз Вильямс,Владимир Борисов,Рафаэль Лафферти,Сергей Дерябин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Сергей Дерябин
ПРЕКРАСНЫЙ НОВЫЙ МИР?

Писатели-фантасты могут сказать, что обратились к нанотехнологии задолго до того, как ученые заговорили о теоретической и практической ее реализации. «Точечное» манипулирование атомами и молекулами – сейчас это атрибут мира будущего, в котором синтез пищи из опилок – самое обычное дело, а бессмертие – обыденность. Невероятно далекое будущее? Не столь далекое и, как выясняется, не такое уж невероятное…

Логика эволюции подсказывает, что малые формы, как правило, одолевают формы большие.

В свое время Станислав Лем в повести «Непобедимый» показал, как в битве механического колосса и «минироботов» победителями оказались мельчайшие, с песчинку, системы: в момент опасности они соединяются в черные тучи и могут справиться с любым противником. А советский писатель и основоположник ТРИЗа Генрих Альтов в рассказе «Ослик и аксиома» практически вывел принципы нанотехнологии еще до того, как этот термин получил распространение.

Считается, что сам термин впервые ввел в обиход американец Эрик Дрекслер. В студенческие годы он познакомился с трудами знаменитого ученого Ричарда Фейнмана. Еще в 1959 году в одной из своих лекций Фейнман заметил: «Принципы физики… не говорят о невозможности манипулирования веществом на уровне атомов». А потом добавил, что человечество скоро научится манипулировать мельчайшими частицами и сможет синтезировать все, что угодно. Ученый такого масштаба впервые признал возможность реализации одного из самый невероятных сюжетов – создания мельчайших устройств, способных воспроизводить самое себя.

В 1977 году студент Эрик задумался над вопросом: как изменится мир, если все уменьшить в миллиарды раз. И в 1986 году выпустил книгу под названием «Машины творения», в которой описывал «умные» устройства размером с молекулу, которые быстро и радикально преобразят наш мир. Тогда это звучало как фантастика, да и научный мир воспринял его идеи всего лишь как игру ума.

Как выяснилось, совершенно напрасно.

Нано – составная часть сложных слов и названий единиц измерения, обозначающая уменьшение в миллиард раз. Само слово «nannos» пришло из греческого языка и означает «карлик». Речь идет об объектах порядка одной миллиардной метра, величина которых сопоставима с размерами атомов и молекул. В свою очередь, нанороботы – это устройства, предназначенные для самостоятельногоманипулирования отдельными атомами, в результате чего они могут «собрать» любой предмет или живое существо.

Что характерно, нанороботы должны уметь самовоспроизводиться наподобие вирусов. Такие устройства называются ассемблерами. Это своего рода маленькие «заводы» по сборке запрограммированных объектов, в том числе и таких же ассемблеров.

Что нам сулит развитие нанотехнологий? Превращение одних веществ в другие станет делом обыденным, крошечные роботы смогут не только ремонтировать технику, но и трансформировать ее в зависимости от наших потребностей. Новые вещества и материалы создаются практически мгновенно и из подручных средств. Разумные пылинки смогут образовывать суперкомпьютеры буквально в считанные секунды и прямо в воздухе. Нанороботы проникнут в наши тела и будут следить за тем, чтобы каждый орган, каждая клетка функционировали нормально, а в случае чего быстро приведут ее в порядок. Это будет похлестче, чем в старом рассказе Георгия Гуревича «Глотайте хирурга», в котором робота-врача уменьшают до микроскопических размеров и запускают в организм человека для излечения. И это будет покруче, чем в старом фильме «Фантастическое путешествие» Ричарда Флейшера, когда уменьшают подводную лодку с экипажем и запускают ее в кровеносную систему ученого, дабы избавить его от тромба.

Что еще обещают нанороботы? Любимые детища фантастов – дубликаторы и синтезаторы. Решение проблемы генетических отклонений. Самые невероятные виды живых существ. О биороботах или киборгах даже говорить не приходится. Скорее всего, они не понадобятся. Усилители интеллекта, метаморфизация человека для жизни на других планетах или даже в космическом пространстве сделают их попросту ненужными.

Превосходно, скажет читатель. Но где реальные предпосылки для создания «прекрасного нового мира»? Нанороботы ведь не появятся сами собой!

До того как предъявить читателю внушительный список достижений нанотехнологии сегодняшнего дня, попробуем разобраться в самой сути нанороботов. На чем основывается их универсальность, могущество и «вездесущность»? Как, в принципе, можно манипулировать атомами?

Более 70 лет назад российский физик Георгий Гамов получил решение уравнений Шредингера, которое позволяло частице преодолевать энергетический барьер, даже если ее энергия была меньше высоты этого барьера. Популяризаторы науки любят иллюстрировать это явление на таком примере: вы подходите к высокой стене, но не перепрыгиваете, а как бы проникаете сквозь нее и оказываетесь на противоположной стороне.

Не спешите экспериментировать, такое не удавалось даже Гудини и Копперфильду. Явление это существует лишь в мире элементарных частиц и называется туннелированием, или туннельным эффектом. В середине 50-х годов японцы создали так называемые туннельные диоды, а чуть позже московский физик Юрий Тиходеев рассчитал параметры многослойных туннельных структур. В 1981 году был создан сканирующий туннельный микроскоп – устройство, которое позволяло избирательно воздействовать на атомы проводящего материала. И это за пять лет до того, как вышла книга Дрекслера! То есть инструмент уже был, но ученые еще не знали об этом.

В год выхода книги «Машины творения» был создан атомно-силовой микроскоп. Он позволял «брать» атомы любого вещества, а не только проводников, и помещать их в нужное место, то есть осуществлять сборку. Сверхтонкая игла скользила очень близко к поверхности, так, чтобы люфт был не больше атома. Электрический потенциал у иглы «выхватывал» атом с поверхности материала, а затем игла переносила его туда, куда желал экспериментатор.

Первый nano-tech эксперимент был проведен в 1990 году. Сенсационная фотография букв IBM обошла весь мир. Название знаменитой компании было составлено из букв высотой всего лишь в пять атомов инертного газа.

В 1994 году nano-tech методики стали применяться в промышленности. Контроль над матрицами DVD-дисков, получение новых материалов, создание сканирующих зондовых микроскопов, устройств для манипулирования молекулами. В ближайшее время мы получим батарейки для ноутбуков, мобильных телефонов и подобных им устройств, которые будут служить в десятки раз дольше, чем нынешние. Плотность записи на магнитных и иных носителях возрастает со дня на день. Размеры микропроцессоров хоть и не достигли наномасштабов, но они стремительно уменьшаются…

Словом, наноиндустриальная революция набирает темп.

Все это великолепно, снова воскликнет читатель. Технологии совершенствуются, никого сейчас не удивишь очередным достижением. Но как насчет пресловутых нанороботов? Сколь реальны обещанные чудеса и диковины? На какой основе будут создаваться ассемблеры?

Ответ на эти вопросы тоже имеется.

Мы хорошо знаем две природные формы углерода – графит и алмаз. Их непохожесть объясняется разными способами «упаковки» атомов. У алмаза она сетчатая, в форме пространственных тетраэдров – отсюда его исключительная твердость. У графита же атомы расположены гексагонально, они идут слой за слоем. Неудивительно, что графит используют для смазки.

В 1973 году московские химики Дмитрий Бочвар и Елена Гальперн доказали, что квантовая химия допускает теоретическую возможность новой естественной формы углерода. Изображение молекулы выглядело фантастично. Несмотря на то, что японцы пришли к тем же выводам, ученая общественность восприняла работу как игру ума.

В первой половине 80-х годов астрофизики обнаружили в спектрах «красных гигантов» странные полосы. Судя по всему, это были следы углерода. Но молекулы его были незнакомой формы. А в 1985 году англичанин Гарольд Крото в лаборатории Сассекского университета обнаружил молекулы углерода, имеющие сферическую форму. Он исследовал так называемые масс-спектры паров графита, которые образовывались под воздействием мощного лазерного луча. Выяснилось, что в спектрах имеются два сигнала, которые соответствуют большим агрегатам, группам из атомов углерода. Причем, в одном случае этих атомов было 60, а в другом – 70. Это настолько поразило ученого, что он связался со своими американскими коллегами из университета Райса в Хьюстоне. Ричард Смолли и Роберт Керл подтвердили его открытие и в итоге разделили с Крото славу нобелевских лауреатов по химии в 1996 году.

Какой же была форма новых молекул? Крото, Керл и Смолли предположили, что это многогранники, похожие на футбольные мячи, собранные из пяти– или шестиугольников. Попадись им тогда работа московских ученых, они бы очень удивились: картинка совпадала с точностью до молекулы.

Так был открыт фуллерен.

Его полное научное название звучит коряво – бакминстерфуллерен, названный так в честь Ричарда Бакминстера Фуллера, американского философа, ученого, инженера, архитектора и поэта. Он родился в 1895 году, а умер в 1983-м, за два года до экспериментов Крото и Смолли.

Интересно, что Фуллер не был химиком или физиком. У нас он известен разве что историкам архитектуры. Дело в том, что по его проекту был выстроен павильон США на монреальской выставке ЭКСПО-67. Павильон представлял собой купол из шестигранных ячеек, этакий огромный футбольный мяч. Между тем Фуллер знаменит не только разработкой так называемых «геодезических» куполов. Его считают одним из самых ярких мыслителей XX века. Достаточно сказать, что в своих поисках гармонии между природой и архитектурными сооружениями он создал так называемую «синергетику» – дисциплину, системно объединяющую структурные характеристики пространственных форм и решающую задачи на стыках наук.

Химическая активность фуллеренов, их способность заключать в своих «оболочках» другие элементы сейчас используется в технологических процессах, связанных с созданием неизвестных доныне материалов с необходимыми нам свойствами. В их числе – новые разновидности сверхпроводников, полупроводников и материалы, в сотни раз прочнее стали, носители сверхплотной записи информации. Предполагается разработка технологии синтеза алмазов и сверхтвердых соединений, в том числе и тонких алмазных пленок. В перспективе – новые полимеры с невероятными для них электронными, магнитными и оптическими свойствами, нетрадиционные источники тока, катализаторы, материалы для лазеров… И это только ничтожная часть возможностей, открываемых фуллеренами для рывка на совершенно иной уровень развития науки и техники.

А самое главное – выяснилось, что фуллерены могут образовывать не только замкнутые фигуры, но также и трубки-тубулены. Такие молекулы представляют собой полые цилиндры, составленные из шестиугольников, а на конце «закрытые» полусферой из пятиугольных фрагментов. Вот эти нанотрубки и являются «кирпичиками» для ассемблеров. Именно они должны стать основой «рук»-манипуляторов, с помощью которых будут перемещаться атомы.

Что конкретно мы имеем на сегодняшний день? Ученые научились управлять протеинами клетки, перемещая их с помощью нанотрубок. Удалось сделать шарикоподшипники, двигатель и карданные механизмы, состоящие всего из трех с половиной тысяч атомов. На базе нанотрубок соорудили весы, которые могут взвесить вирус. Из органической молекулы создан транзистор размером в 1–2 нанометра, то есть в миллион раз меньше песчинки, причем использовалась технология «самосборки». Собрана самая маленькая логическая схема на основе двух транзисторов, построенных из отдельной молекулы углерода. С помощью искусственной ДНК стали манипулировать молекулами, пока, правда, еще не очень умело…

Весьма обнадеживающие достижения, не так ли?

Но и весьма пугающие…

Как же будет работать нанотехника? Сначала «наноруки», ведомые нанокомпьютером, соберут ассемблер. А тот, естественно, запрограммирован на атомную сборку других ассемблеров. Предполагается, что на один ассемблер пойдет около миллиарда атомов. Производительность – примерно миллион атомов в секунду. За четверть часа наноробот создаст свою точную копию. Медленно, да? Но не будем забывать, что у нас теперь две самовоспроизводящиеся машины, и минут через 15 их станет четыре. Теперь вспомните легенду об изобретателе шахмат, который попросил в награду положить на первую клетку одно зернышко, на вторую – два, на третью – четыре…

В общем, подсчитано, что за сутки наша планета накроется толстым одеялом из этих «ручек»…

Надо сказать, что сам Дрекслер ввел понятие «grey goo», которое переводится как «серая топь» или «серая слизь». Цепная реакция воспроизводства неуправляемых наномашин – кошмар, который грозит воплотиться в жизнь.

«Технологии XXI столетия, генетика, нанотехнология и роботика, настолько могущественны, что могут привести к совершенно новым типам катастроф и злоупотреблений, – замечает Билл Джой, основатель такого гиганта, как Sun Microsystems.

– Берегитесь, – продолжает он, – в нанотехнологиях гигантская мощь и гигантская угроза». Что ж, фантасты уже не раз и не два предупреждали об этом. В романе Вернора Винджа «Пламя над бездной» нанотехнологии хоть и позволяют герою одолеть злодеев, но там же рассказывается об истории благополучного мира, который нанороботы погубили.

А вот сам Эрик Дрекслер считает, что оснований для пессимизма нет. Рано или поздно, уверяет он, возникнет нанообщество, в котором будут работать одни ассемблеры. Люди же будут развлекаться в свое удовольствие. Перспектива весьма сомнительного свойства… В романе Майкла Муркока «Танцоры на краю времени» описано такое сообщество. Вся планета превратилась в лемовскую «интеллектуальную среду обитания», практически все атомы и молекулы – своего рода ассемблеры, которые выполняют любые желания человека. Другое дело, что людей осталось – по пальцам пересчитать…

Мы все еще мыслим категориями даже не двадцатого, а девятнадцатого века. Все открытия и изобретения, самые революционные, не посягали на основу цивилизации, хотя порой грозили ей гибелью. Нам кажется, что прогресс будет двигаться линейно – то есть автомобили завтра будут быстрее и экологичнее, самолеты – надежнее, лекарства – эффективнее… Но будущее, в которое мы стремительно погружаемся, сулит иное. Близится время «страшных чудес», и надо встретить его во всеоружии разума.

Мы создали сложнейшую технику. наша цивилизация обросла миллионами всевозможных приборов, машин, сооружении. Казалось, с машинами не может быть ничего неожиданного. Они будут становиться сложнее, совершеннее, и только. Чушь! Мы рисуем харчевни и святых Себастьянов, а кто-то в это время открывает новый мир…

Генрих Альтов. «Ослик и аксиома».

Майкл Коуни
ПТИЦЫ

Все это затеяла бабуля.

Может, потому что лето выдалось самым что ни на есть жарким на памяти старожилов, но только как-то днем она сбросила с себя все до последней нитки, старательно обвела красной краской глаза, нарумянила щеки, подбородок и шею, размалевала густо-черным тело, если не считать подмышек и внутренней стороны запястий, которые выкрасила белым, нацепила новый антигравитационный пояс, замахала руками и плавно вспорхнула на ближайшее дерево, оказавшееся дубом. Там нашла себе подходящий насест и удобно устроилась. И только тогда соизволила уведомить нас, что отныне является не кем иным, как рыжегрудой Птицей-Носорогом из самой Индии. Больше она ничего не сказала – по той веской причине, что носороги не относятся к разряду говорящих птиц.

– Спускайся вниз, бабуля, – позвала мать, – не то простудишься насмерть.

Вместо ответа бабуля вытянула шею и вперилась в горизонт.

– Она спятила, – постановил отец. – Просто спятила. Я всегда говорил, что она сумасшедшая. Сейчас же позвоню в психушку.

– Попробуй только!

Дело в том, что мама всегда принимала близко к сердцу очередные причуды бабули.

– Она скоро слетит оттуда, тем более что вечер уже на носу. Замерзнет и явится.

– Хотел бы я знать, зачем старой дуре в ее-то возрасте понадобилось антигравитационное устройство, – проворчал отец.

Департамент водоснабжения ограничил подачу воды, а синоптики предсказывали наводнения. Министерство энергетики предупреждало об истощении запасов. Департамент покоя объявил, что к ноябрю население должно сократиться на одну целую восемь десятых процента, иначе он ни за что не отвечает; труба пневмопочты буквально плевалась кучами бланков, заявок, налоговых форм и последних предупреждений. Опрятная Мышка сломалась, и в доме невыносимо воняло…

А теперь еще и это.

Неловко и унизительно. Бабуля на дереве – голая и в краске. Она упорно торчала там весь вечер, а ведь скоро должна заявиться моя подружка Пандора, и уж, разумеется, она не удержится от вопросов.

Глядя на бабулю, скорчившуюся, неуклюже балансирующую на толстой ветке, иногда хватающуюся за ствол, чтобы не упасть, и снова взмахивающую руками, дабы поддержать птичий имидж, каждый из нас ощущал тоскливо-сосущее чувство: уж больно одинокой она казалась. И выглядела неким ужасным мутантом, поскольку сходство с рыжегрудым носорогом было минимальным.

– Уговори ее спуститься, дедуля, – попросил отец.

– Проголодается и живо примчится, – отмахнулся тот.

Но он ошибся. Чуть позже бабуля грациозно взмыла в воздух, затем приземлилась на пустом участке, где росло древнее согнутое дерево, и принялась поедать нестерилизованные яблоки, да так, что сок потек по подбородку. Совершенно нелепое зрелище!

– Она отравится! – ахнула мать.

– Значит, она наконец сделала выбор, – заключил отец.

Он имел в виду брошюру «Ваш выбор», которую бабуля и дедуля ежемесячно получали из Департамента покоя. К брошюре прилагалась шестистраничная форма, на которой престарелые граждане должны были описывать все хорошее, что есть в их жизни, заодно с некоторыми мелкими неприятностями. В конце помещались два квадратика. В них представитель старшего поколения должен был отметить галочкой, что предпочитает: жизнь или покой. Если он выбирал второе или забывал заполнить форму, предполагалось, что ему пора на покой, и за ним присылали фургон.

Ну а пока живописный силуэт на бледной голубизне вечернего неба кружил над крышами, испуская резкие крики. Бабуля летела с распростертыми руками, сомкнув ноги, и всем пришлось невольно признать, что зрелище действительно красивое… вернее, было таким, пока за ней не увязалась стая скворцов.

Бедняга сбилась с пути, камнем полетела к земле, но опомнилась, выровнялась и бросилась к нам, перегнав скворцов. Однако вниз она не спустилась, а вместо этого поспешно плюхнулась на знакомый насест. Там она принялась охорашиваться и чистить перышки, перед тем как устроиться на ночь. Семейный Охранник, щелкавший насекомых крохотным лазером, на мгновение направил на нее свое оружие, но дальнейших действий не последовало.

К тому времени, когда пришла Пандора, мы уже сидели в доме. Девушка вбежала в комнату, нервно озираясь и жалуясь, что заметила на дереве огромного мутанта, который ее обкаркал.

– Это всего лишь рыжегрудая птица-носорог, – поспешно пояснила мать.

– Редкий гость в наших местах, – добавил отец.

– Ну почему она не захотела стать воробышком? – плакала мать.

– Или хотя бы кем-то менее заметным!

Сегодня у нее выдался тяжелый день. Маленький робот Опрятная Мышка все еще куксился за стеной, и матери пришлось самой убирать дом. Аляповато раскрашенная бабуля сверкала, словно факел, в лучах восходящего солнца.

Полный кошмар. И нет никакой возможности скрыть позор семьи. Под деревом собралась небольшая толпа, пытаясь хлебными крошками заманить бабулю вниз. Похоже, проведенная на ветке ночь ничуть на нее не подействовала; мало того, у нее остались силы приветствовать утро пронзительными воплями.

Дедуля схватился за антигравитационный пояс.

– Постараюсь стащить ее вниз. Дело зашло слишком далеко.

– Поосторожнее, – предупредил я. – Она тебя укусит.

– Не мели вздор, – буркнул дедуля, но все же зашел в мастерскую, откуда позже возник в чем мать родила и свежевыкрашенным. Мать в ужасе ахнула, заподозрив, что и дедуля вовлечен в заговор с целью окончательно дискредитировать семью.

– Не волнуйся, – успокоил я. – Он прав. Бабуля с большей вероятностью прислушается к себе подобному.

– Да что здесь творится? – возопила мать. – Неужели в этом доме не осталось ни одного нормального человека?

Дедуля грациозно взмыл вверх, завис над деревом и устроился рядом с бабулей. Несколько минут они о чем-то тихо беседовали. Он говорил, а она слушала, внимательно склонив голову набок. Потом издала тихое кулдыканье и припала к нему.

– Похоже, я тут задержусь, – крикнул нам дедуля. – На это уйдет больше времени, чем я ожидал.

– О, Господи, – вырвалось у матери.

– С меня хватит! – рявкнул отец. – Немедленно звоню в психушку!

Доктор Пратт, высокий представительный мужчина, с единого взгляда понял ситуацию.

– Скажите, а ваша матушка и раньше проявляла подобные симптомы? Я хочу сказать, она когда-нибудь воображала себя птицей?

– Не более, чем кто другой, – ответил отец. – Хотя бывали случаи, когда…

– Бабуля всегда была сама кротость, – поспешно вмешалась мать, принимаясь всхлипывать. – Тихая, покладистая, милая. И если кто из соседей попробует возразить, я немедленно напомню им о законах против клеветников! Нет, наверное, она просто хочет нас наказать.

Всегда твердила, что мы выкрасили дом в какие-то идиотские цвета. Говорила, что в таком виде он смотрится, как надутый павлин.

– Похотливый павлин, – поправил отец. – Похотливый. Это были ее точные слова.

– Павлин, вот как?! – задумчиво протянул доктор Пратт, явно воодушевленный упоминанием еще об одной птице. – Значит, вы считаете, что она решила отомстить. Она убеждена, что вы выставили на посмешище дом, в котором она живет, и теперь собирается сделать посмешищем вас.

– Что же, логично, – признал отец.

– Мадам! – окликнул доктор. Она глядела на нас сверху вниз крохотными пуговичными глазками, окаймленными красным.

– Ваши дочь и зять клятвенно пообещали мне перекрасить дом по вашему выбору, – начал он и следующие несколько минут продолжал разглагольствовать тихим утешительным тоном.

– Ну вот, это должно подействовать, – заявил он наконец, подхватывая с земли свою сумку. – Уложите ее в постель и держите подальше от ягод, семян и всего такого. Да, и не оставляйте без присмотра антигравитационные пояса.

– Но она так и не спустилась, – вмешался отец. – По-моему, старуха вряд ли вас поняла.

– В таком случае советую срубить дерево, – холодно бросил доктор Пратт, потеряв терпение. – Омерзительная старая эксгибиционистка, которую давно пора проучить. Мало ли, что ей взбредет в голову! Если каждый будет осуществлять свои разнузданные фантазии, что станет с обществом? Кстати, а что там делает этот пожилой джентльмен? Тоже протестует против покраски дома?

– Он сам выбирал колер. Просто решил вернуть жену.

Позже мы недоуменно уставились наверх. Парочка льнула друг к другу, занятая взаимным прихорашиванием. Толпа за воротами разбухла до сотни зевак.

Наутро бабуля и дедуля приветствовали рассвет какофонией кулдыканья и визгливых воплей.

Я слышал, как отец распахнул окно спальни и грозился разнести их в клочья, если они немедленно не окажутся внизу. Я слышал металлический щелчок, когда отец взвел свой двенадцатизарядник. Я слышал, как умоляюще взвизгнула мать. За стеной раздались приглушенный топот и шум схватки.

Жаль, что присутствие родителей в доме, или, как в нашем случае, за окном, вносит раздор в семейную жизнь детей.

Толпа собралась с самого рассвета, и вскоре стало ясно, что дедуля оставил все попытки уговорить бабулю, вернее, вообще оставил все попытки говорить. Наоборот, с горделивым видом восседал рядом со своей верной спутницей, дергая головой в разные стороны, выискивая в небе ястребов, щуря глаза и свысока оглядывая народ. Время от времени он внезапно вздрагивал, словно топорща перья.

Доктор Пратт прибыл в полдень, как раз перед появлением прессы.

– Классический случай возврата в младенческое состояние, – объявил он. – Иначе говоря, оба впали в детство. Все симптомы налицо: бесстыжая нагота, яркие цвета, отсутствие связной речи, любимая игрушка – в данном случае антигравитационный пояс. Я принес суррогатную игрушку, которая, по моему мнению, сможет разрешить все проблемы. Попытайтесь заманить их вниз вот этим.

Он вручил матери ярко-красную пластмассовую погремушку. Бабуля, устремив на нее взор пуговичных глазок, размяла плечи и, описав пологую дугу, устремилась к матери. Та испуганно отпрянула, но бабуля успела вцепиться в погремушку скрюченными костлявыми пальцами ноги, развернулась и снова вспорхнула на ветку. Прижавшись друг к другу, она и дедуля стали рассматривать игрушку. Мы, затаив дыхание, выжидали.

И тут бабуля саданула погремушкой о ветку, и бесформенные обломки посыпались на землю. Толпа зааплодировала. А мы только сейчас заметили микроавтобус «Ньюспокит» и репортеров с камерами. Доктор Пратт молниеносно преобразился: выпрямился, приосанился и, шагнув к представителям прессы, представился рыжей особе с микрофоном.

– Скажите, доктор Пратт, как вы рассматриваете этот феномен?

– Проявление птичьих повадок у престарелых людей до настоящего времени считалось предметом весьма малоизученным. До сих пор подобные вещи попросту игнорировались. Если не считать моей статьи, пока еще существующей в рукописной форме, вы напрасно будете искать в психиатрических архивах упоминание о синдроме Пратта.

– Но в чем же дело, доктор Пратт?

– Основная причина – страх, глубоко сидящий в каждом из нас. Боязнь признать, что в наших генах кроется нечто примитивное и атавистическое. Ибо что может быть примитивнее, чем птица – единственное убедительное напоминание об эпохе динозавров!

– Пожалуй, в ваших словах есть логика, доктор Пратт.

– Вы видите на этом дереве два жалких человеческих существа, которые вернулись в состояние, существовавшее задолго до того, как Человек сделал первые шаги по Земле, состояние, которое могло передаваться в виде крохотного закодированного послания сквозь миллионы и миллионы лет.

– Как по-вашему, доктор Пратт, сколько они будут пребывать в таком состоянии?

– До осени. Зимы в этих местах суровые, и если в них осталась хоть капля здравого смысла, при первых же заморозках они живо окажутся внизу.

– Что ж, спасибо, доктор…

Хриплые крики заглушили последние слова репортерши. В восточном небе, почти над самыми крышами, появились странные силуэты, слишком большие для птиц и слишком маленькие для спортивных самолетов. Собравшиеся в недоумении застыли, прежде чем поняли, кто это. Неизвестные развернулись над микроавтобусом прессы и с беспорядочными воплями ринулись к дереву, оказавшись подростками обоих полов, без одежды, выкрашенными черным полупрозрачным латексом. Всего девять человек.

В следующие дни выяснилось, что они считают себя воронами. Вороны то и дело взлетали, кружили над домом и садились на дуб и крышу нашего дома. При этом они не делали никаких попыток обидеть бабулю или дедулю. Наоборот, как мне показалось, вели себя со стариками весьма почтительно.

Похоже, бабуля отворила нечто вроде шлюза в человеческом подсознании, и все больше людей воспаряло в воздух. Изготовители антигравитационных поясов становились миллионерами буквально за одну ночь, а небеса превратились в расцвеченные причудливыми красками ковры с узором из крутящихся, делающих мертвую петлю, орущих фигур, размалеванных всеми цветами радуги. Пресса именовала их Птицами.

– Я рассматриваю это явление как протест против современного кодекса морали, – заявил доктор Пратт, который либо целыми днями торчал перед домом, либо направо-налево раздавал интервью. – Сколько лет общество подавляло людей, сколько лет их откровенные желания облекались в конформизм так же плотно, как их тела – в стесняющую одежду. И теперь люди почувствовали, что с них довольно, и не постеснялись это продемонстрировать. Не следует этому удивляться. Вполне понятные тенденции.

Просто любопытно, как быстро доктор из противника Птиц превратился в самого горячего их защитника. Теперь он выступал в роли пресс-агента бабули, которая сама стала культовой фигурой. Кроме того, доктор работал над своей ученой статьей «Происхождение и развитие птичьих повадок у людей».

Мы с Пандорой считали, что он состоит на жаловании у производителей антигравитационных поясов.

– Зато ужасно забавно находиться в центре событий, – заметила как-то она, когда Вороны устраивались на ночлег, а дуб потрескивал под тяжестью стаи Сизых Чаек, прилетевших, чтобы засвидетельствовать свое почтение бабуле.

– Теперь все узнают про наш город, и про твою семью тоже, – добавила Пандора, с гордой улыбкой беря меня за руку.

Кроме Чаек и Ворон были еще и Пеликаны, специализирующиеся на прыжках в море. Они ухитрялись отключать пояса в воздухе, а потом снова включать под водой, чтобы взмыть, подобно ракете «Поларис», из самой бездны. Правда, рыбу они ловили редко, зато часто подхватывали болезнь, названную «пеликаний мешок», и все из-за того, что имели привычку разрезать воду с большой скоростью и с открытым ртом.

Появились также и Вьюрки Дарвинова Древа, тайная секта, о существовании которой несколько недель никто не подозревал, поскольку они часами сидели в чаще леса с зажатыми в зубах кактусовыми иглами, которыми пытались извлечь насекомых из засохших деревьев. Мрачная, склонная к самоанализу компания. Да что говорить, тут были представлены почти все виды птиц. И поскольку в каждом культе есть свой вывих, на этот случай имелись Голуби. Они слетали на городские улицы и смешивались с пешеходами, спешившими по своим делам. В плечах и выше они выглядели как обычные люди, разве что чуть бледнее и с дурацкой привычкой дергать на ходу головами. А вот ниже… ничем не отличались от других Птиц, гордых своей наготой.

Первую открытую стычку между людьми и Птицами спровоцировали привычки последних устраиваться на ночлег. В администрацию посыпались жалобы на то, что Птицы не дают никому спать и гадят на крышах. Люди стали натягивать над домами и водосточными трубами электропровода, по которым пускали ток.

Месть Голубей свершилась одним ранним вечером, когда улицы заполнила гомонящая толпа. План был простым, наглядным и хорошо скоординированным. Потом люди уклончиво именовали его Великим Потопом, потому что событие было не из тех, которые можно открыто обсуждать в приличном обществе.

Количество сект все увеличивалось, и возможно, самой странной была группа, которая наотрез отказывалась пользоваться антигравитационными поясами. Время от времени мы мельком видели понурые фигуры, сидевшие на бетонных парапетах заброшенных шоссе. Обычно они проводили время, выискивая друг у друга паразитов. Они красили коричневой краской все тело, за исключением интимных частей – эти светились ослепительно-красным. Секта называла себя Гамадрилами. Наверное, эти типы чего-то недопоняли в грандиозном замысле.