Текст книги "Улица теней (ЛП)"
Автор книги: Майкл Ривз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– Он таким мне достался. – Джакс отрицательно покачал головой.
Хаус выдал грубый и абсолютно непрофессиональный звук:
– Советую вскрыть ему голову и поставить более вежливые мозги. Не все полицейские так благожелательны, как я. – Он повернулся к безутешной Диже. – Итак, давайте убедимся, что я понял все правильно. Покойный – Вес Волетт, каамасский световой скульптор. Вы волновались за его и свою безопасность и поэтому наняли вот этого парня, чтобы он вас защищал.
Джаксу показалось, что словосочетание «этот парень» Хаус произнес так, будто хотел сказать «этот дилетант». Он медленно сосчитал в уме до десяти, сначала на общегалактическом, потом на угнотском диалекте. Просто удивительно, где и когда могут пригодиться джедайские навыки.
Хотя Хаус скорее утверждал, чем спрашивал, Дижа все равно кивнула в ответ. Еще до прибытия полиции Джакс проинструктировал зелтронку, чтобы она и словом не обмолвилась о планах побега с планеты.
Префект повернулся к Джаксу:
– А вы, значит, промышляете охранными услугами?
Лампа замигала и погасла, чтобы мгновение спустя вспыхнуть еще ярче. В режущем свете все предметы обрели удивительно четкие очертания. Похоже, подумал Джакс, ей и правда недолго осталось.
– Точно, – ответил он Хаусу. – У нас… то есть у меня есть лицензия. Это новый вид деятельности – доверенный расследователь фактов. На бесприбыльной основе.
– Да, так сказано в документах. Я записал, во сколько вы сюда приехали, и мой робот-криминалист говорит, что жертва умерла два часа и пятнадцать минут назад, плюс-минус несколько минут. Мне нужны от вас показания о том, где вы находились в это время.
Джакс кивнул, радуясь возможности согласиться:
– Конечно.
Забрак вновь повернулся к Диже:
– Если вы волновались за свою жизнь и жизнь своего компаньона, то почему не обратились в органы?
Зелтронка чуть повернула голову и взглянула на префекта. Под таким углом половину ее лица скрывала густая тень.
– Родная планета Веса недавно была уничтожена. По слухам, это сделали как раз «органы». При всем уважении к вам лично, префект, у моего компаньона были причины не доверять никому, кто так или иначе представляет власти Империи. А значит, они были и у меня.
Хаус задумался:
– Я в курсе, что случилось с Каамасом. Все об этом слышали. Но то были военные действия, – тон его голоса стал резче. – Полиция не имеет никакого отношения к политике.
– Да ну? – в голосе Дижи просквозила горечь. – Надо будет передать это погибшим весарианским студентам, которые учились в университете Имперского города.
Префект, надо отдать ему должное, смутился.
– Тот инцидент был исключением. К сожалению, в любой большой организации есть свои мерзавцы. Офицер, который командовал тем отрядом, уже арестован и ожидает суда.
– Уверена, родители студентов испытали огромное облегчение.
Хаус махнул рукой, дав понять, что тема закрыта:
– Ваши показания будут записаны, и вам выдадут кольца-маячки. – Он кивнул в сторону И-5. – В вашего умника тоже вмонтируют следящий блок. Планету не покидать. Если потребуется, мы с вами свяжемся.
Префект отвернулся, словно имел дело не со свидетелями, а с неживыми вещественными доказательствами. Собственно, Джакс не имел ничего против того, чтобы префект относился к нему как к части обстановки.
Подкатился полицейский дроид:
– Сюда, пожалуйста.
Джакс вздохнул. Ну и утречко выдалось. Получили заказ на вывоз с планеты двух клиентов, и одного из них нашли мертвым еще до того, как удалось с ним переговорить. Теперь они были, в лучшем случае, свидетелями по делу. В худшем – подозреваемыми. С кольцами-маячками – от которых, кстати, не так-то просто избавиться, – им с планеты не улететь. Джаксу не нравилось, что легаши будут совать нос в его дела и дела его компаньонов, но избежать этого было уже невозможно.
Идеальным выходом для них было самим найти убийцу скульптора и передать информацию Хаусу, прежде чем тот наткнется на что-нибудь деликатное или незаконное, чего в жизни Джакса было предостаточно. Джакс знал, что для получения санкции на проверку на детекторе лжи нужно что-то посерьезнее обычных подозрений – в противном случае их допросили бы прямо на месте преступления. К тому же, пусть во время этой процедуры и запрещалось задавать вопросы, не относящиеся к делу, этого правила мало кто придерживался – особенно на нижних уровнях. Полиции не впервой было делать на шаг больше, чем позволено, чтобы докопаться до правды. Конечно, детектор лжи доказал бы, что ни он, ни Дижа не имеют отношения к убийству, но у Джакса было полно других секретов, которые он не хотел бы раскрывать.
С помощью Силы он мог избежать этого, но при слишком глубоком сканировании Джакс легко потерял бы память. Мастер-джедай мог бы обмануть прибор, не вспотев, но Джакс знал, что до такого уровня он еще не дорос.
Короче говоря, чем быстрее легаши распутают это дело и перейдут к другим, тем лучше для Джакса и его команды. Если Хаус в скором времени не найдет убийцу, следует сделать это за него. Иначе полиция будет дышать им в затылок до скончания дней.
* * *
Орра Синг без проблем прошла пограничный контроль и покинула космопорт. Паспортный чип, которым снабдил ее Дарт Вейдер, обеспечивал ей гражданский иммунитет первого класса, наивысшую степень защиты для того, кто не состоял на действительной военной службе и не был членом королевской семьи. Орра спустилась на три уровня вниз, где ее уже ждал аэролимузин с шофером. Как только она уселась, спидер взлетел на самую верхнюю полосу движения, отведенную исключительно для госслужащих.
Прошло уже немало времени с тех пор, как Синг последний раз была на Корусканте – в Центре Империи, как его нынче называли, – и она не могла не удивляться, как быстро и тщательно были устранены или замаскированы разрушения от сепаратистской бомбардировки. Восстановление города еще не было завершено, но шло полным ходом. Вознесшись над потоками машин, Орра наблюдала из окна лимузина за одним из колоссальных строительных дроидов далеко на горизонте. Механизм ростом с сорокаэтажное здание методично прогрызал себе путь сквозь ряды полуразрушенных зданий. Орра знала, что все обломки попадут в металло-композитное нутро гиганта, где будут измельчены и разделены на химические элементы, которые затем соединят заново миллиарды нанодроидов. В результате получится новый пластичный материал, готовый принять любую форму, которую только захотят ему придать архитекторы или городские планировщики.
То был достойный пример мощи и достижений Империи. Впрочем, строительство недолго занимало внимание Синг. Она думала лишь об одном: на кого ей предстоит охотиться в этот раз.
Никто не станет выпускать из тюрьмы одного из самых грозных охотников за головами, чтобы он ухаживал за цветами в саду.
Сколько Орра Синг себя помнила, лишь азарт охоты помогал ей чувствовать себя живой, давал ей причину, чтобы прожить еще один день. Лишь в ситуации, когда она могла рассчитывать исключительно на свои навыки, отточенные рефлексы и уникальные умения, она могла почувствовать хоть что-то, отдаленно напоминающее душевный покой. Уже долгое время она не полагалась ни на что другое…
Одной из самых ранних картин детства – еще из того времени, когда она не умела ходить, – было воспоминание о матери-наркоманке, которая несла ее по узкой, заваленной мусором улочке Нар-Шаддаа. Ощущение материнских объятий было самым близким к чувству безопасности из всего, что она могла вспомнить. Самым близким к тому, что другие называли счастьем.
Для Орры Синг счастье было такой же загадкой, как и происхождение вселенной.
Тот далекий момент, казалось, мог длиться целую вечность. Потом Онуанна, мучаясь от спайсовой ломки, бросила дочь на грязную сырую мостовую и побежала к дилеру.
Брошенное и забытое, словно кусок органических отбросов, дитя, которое потом стало Оррой Синг, много часов рыдало в одиночестве от страха и боли. В конце концов, вымотавшись физически и эмоционально, будущая охотница заползла под какие-то вонючие тряпки, лежавшие у стены. Там она и пряталась, тихо хныкая, пока Онуанна не очнулась от спайсовой дури и не вспомнила о своей брошенной дочке, которую и разыскала еще час спустя.
Синг раздраженно тряхнула головой. В детстве ей много раз бывало страшно и одиноко. Повзрослев, она стала испытывать к своей матери некую извращенную форму благодарности. Сама того не ведая и уж точно не ставя перед собой такой цели, Онуанна преподала своей малышке первый урок выживания: не доверяй никому и рассчитывай только на себя. И этот урок Орра выучила превосходно.
Охотница рассматривала бесконечные потоки транспортных средств, проплывавших внизу. Потоки пересекались, падали вниз и взлетали обратно в сложном трехмерном танце, который, благодаря глобальной системе транспортного контроля, крайне редко заканчивался затором или ДТП. Орре было абсолютно безразлично, кто ее следующая жертва. Сакианский воин, возмечтавший восстановить честь клана, виквай, затеявший кровавую охоту, или отправившийся за скальпами джануул, – все было лучше, чем жечь легкие зиниевой пылью в каменных кишках Силой забытого планетоида.
Что угодно, лишь бы не это.
Улыбнувшись, Орра откинулась на мягком сиденье лимузина. От тюремной камеры ее отделяли многие парсеки – в буквальном и переносном смысле.
Лимузин вдруг начал снижаться, что застало Орру врасплох: она рассчитывала, что на встречу с Вейдером ее повезут в Имперский город, а на горизонте не было видно никаких правительственных зданий. Машина спикировала в узкий проем между двумя небоскребами экваториальной зоны. Наверху было послеобеденное время, солнце едва успело проделать половину пути к горизонту. Здесь, внизу, куда ее везли, стояла уже глубокая ночь.
Впрочем, Орра знала, что внизу всегда ночь.
Лимузин без опознавательных знаков остановился, зависнув на полуметровой высоте над узкой грязной улицей. По обе стороны высились колоссальные башни, массивные фундаменты которых вонзались глубоко в кору планеты. Крыши небоскребов скрывались наверху, в тумане и мраке. Обстановка казалась смутно знакомой, словно после долгих лет Орра вновь угодила на Нар-Шаддаа. Поблизости не было видно ни окон, ни дверей, ни каких-либо признаков жизни. Не было вообще ничего – ни пешеходов, ни других спидеров.
Синг вышла из лимузина, который тут же взлетел на десяток метров вверх. Поблизости лежали почерневшие от огня останки лэндспидера; по-видимому, на этом самом месте машина и разбилась, врезавшись в огромный феррокритовый блок – часть основания небоскреба. Если не считать едва слышного урчания репульсоров лимузина, стояла абсолютная тишина.
Нет, поняла Орра, не абсолютная. Был еще один звук. Звук, который она никогда не слышала прежде, но показавшийся странно знакомым. Ритмичное, размеренное шипение, которое становилось все громче.
Она сорвала с пояса световой меч, включила его на взмахе. Красное сияние клинка осветило нишу в основании ближайшего здания и вышедшую оттуда высокую фигуру в черном.
Прежде, чем она смогла определить, друг это или враг, черный незнакомец вытянул вперед руку в перчатке. Меч вырвался из пальцев Орры и погас. Рукоять пересекла разделявшее их расстояние и очутилась в ладони Вейдера.
Он был достаточно силен и быстр, чтобы отнять у нее оружие, прежде чем она предвидела такую опасность. Синг не могла не признать, что это была потрясающая демонстрация владения Силой. Однако Вейдер, конечно же, не счел ее беспомощной лишь потому, что она лишилась одного предмета из своего арсенала.
Выхватив два ножа-р’рюкер’ата, висевших на поясе, Орра приняла низкую боевую стойку. Она знала, что бластеры тут бесполезны: Вейдер легко отразит выстрелы световым мечом. Ее единственный шанс – застигнуть его врасплох, а для этого нужно сблизиться для ножевого боя. Ножи были алварской работы, из джунглей планеты Энсион, и выкованы были так, чтобы сойти за часть резного орнамента на ремне. Четыре кольца на каждом ноже позволяли держать их таким образом, что их невозможно было выбить из рук, а сама Орра выпускала их, лишь сделав дело.
Вместо того, чтобы продолжить атаку, Вейдер повел себя совершенно неожиданно. Он просто остался стоять на месте, не обращая на Орру внимания, будто ее тут вообще не было. Под ее недоуменным взглядом он внимательно осмотрел ее меч, затем вытянул руку и включил оружие. Из черного кулака вырвался алый поток разрушительной энергии. Сначала казалось, что ничего не происходит. Затем Синг увидела, что с каждой секундой клинок светится все ярче. Свет все разгорался, и Орре пришлось прикрыть глаза ладонью. Нестерпимое сияние ослепляло, застилая все – улицу, небоскребы и покореженный спидер. Остался только Вейдер. Он стоял, сжимая оружие, как будто убийственный свет нисколько ему не мешал. Знакомое гудение меча становилось все выше и выше, пока ушам не стало больно. Затем, вспыхнув напоследок, клинок исчез.
Синг недоверчиво уставилась на Вейдера. Ее глаза адаптировались к смене освещения гораздо быстрее человеческих. Пару раз моргнув, она вернула зрение в нормальное состояние. Вейдер по-прежнему стоял без движения, держа меч в вытянутой руке. Орра увидела, что из эмиттера поднимается тоненькая струйка дыма.
Он перегрузил энергетический кристалл ее светового меча с помощью Силы. Синг гордилась знанием различного оружия, его сильных и слабых сторон. В конце концов, она этим оружием зарабатывала на жизнь. Но о таком она никогда прежде не слышала.
Темный владыка разжал кулак. Оружие, превратившееся теперь в бесполезный кусок металла, со звоном упало на тротуар.
– Как я говорил тебе на Уво-4, – произнес он, – у меня есть для тебя работа. Поднимешь против меня оружие еще раз, даже рефлекторно, – лично посажу на ближайшую тюремную баржу. Ты поняла меня?
Синг медленно вернула ножи на пояс, сложила руки на груди и сказала:
– Слушаю внимательно.
* * *
Особняк «Полода» был одним из тех немногих мест на нижних уровнях, которому удалось сохранить остатки респектабельности. Здания – по большей части старинные жилые многоквартирные дома – тесно липли друг к другу. Узкие извилистые проходы, которые соединяли площадь с остальным пространством нижних уровней, были давно забетонированы либо перекрыты как-то еще. Единственным способом попасть внутрь была вьющаяся серпантином улица с колоритным названием Белоснежная. Ден неоднократно задумывался о том, откуда пошло это название, ведь стараниями Метеосети уже много тысяч лет снег на Корусканте шел только в специализированных зонах отдыха.
Благодаря низкой арендной плате, просторным квартирам и иллюзорной ауре безопасности «Полода» снискала себе славу пристанища для творческих натур. Именно здесь каких-то двадцать лет назад писатель Кай Конник написал свой роман «Пляж звезд». Находясь именно здесь, фондорский композитор Метрисс сочинил «Этюды пространства и времени», а в здешнем дворике тви’лека-танцовщица Нар Чан устраивала свои скандально известные декадентские вакханалии, длившиеся неделями.
«Да, вот это были деньки», – вспомнил Ден, стараясь не отставать от Ларант, которая уже шагала по плитке к выходу.
– Эй, притормози! – крикнул он. – Не у всех, знаешь ли, такие длинные ноги.
Тви’лека глянула через плечо, даже не сбавив шага:
– Значит, отрасти.
Ругаясь сквозь зубы, Ден перешел на рысь.
– Должен тебе сказать, – пробормотал он, нагнав Ларант, – это твое поведение а-ля «железная леди» уже начинает приедаться. Все знают, что ты крутая, и я не исключение. Кто после минуты разговора с тобой этого не поймет, тот явно слеп и глух. Так что, пожалуйста, сделай одолжение, расслабься хоть немножко.
Ларант внезапно замерла на месте и посмотрела на него сверху вниз:
– С чего ты взял, что у меня есть выбор?
Такого ответа Ден не ожидал. Правда, он вообще не ожидал какого-либо ответа. Он тоже остановился, радуясь возможности перевести дух. Вглядевшись в хмурое лицо тви’леки, салластанин обратил внимание, как на ее гладких шрамах играют отблески от криптоновых, аргоновых и неоновых рекламных шаров. И он заметил в ее глазах нечто такое, чего не замечал раньше. Вместо обычной холодной смеси решимости и смирения Ден с удивлением увидел вспышку боли. Боли и бесконечной усталости. Эта вспышка быстро погасла – так быстро, что кто-нибудь другой на его месте засомневался бы, а была ли она на самом деле. Но Ден был репортером и доверял своему чутью. Не всякое прозрение приходит благодаря Силе. Салластанин понял, что увидел настоящий и очень-очень старый шрам.
– Прости, пожалуйста, – ошарашено пробормотал он. – Я не хотел…
Ларант пожала плечами и отвернулась, не дав ему договорить:
– Проехали.
Она снова зашагала вперед. Спустя секунду Ден засеменил следом.
Перебирая ногами, он поймал себя на том, что пытается вспомнить все, что ему известно о Ларант Тарак. Знал он о ней немного. Когда-то она была серым паладином, одной из группы адептов Силы, которая откололась от Ордена джедаев. О паладинах Ден тоже знал крайне мало, за исключением того, что они чтили Кодекс джедаев, но трактовали его с гораздо более агрессивным уклоном, чем Орден. А поскольку и сами джедаи не были распевающими мантры пацифистами, это значило, что паладины были очень и очень крутыми ребятами. Ден убедился в этом на личном опыте, так как ему посчастливилось видеть Ларант в бою. Любимым оружием тви’леки были парные бластеры ДЛ-44, без которых ее было практически невозможно представить. Стреляла она с потрясающей меткостью. При помощи Силы Ларант могла на лету сбивать выстрелами разряды вражеских бластеров. Не совсем то, что отражать их световым мечом, но все равно впечатляюще.
Собственно, это все, что Ден знал о серых паладинах. Немного, но о Ларант он знал еще меньше. И это несмотря на проводимые время от времени расследования, в которые он вкладывал все свои репортерские навыки. Ларант Тарак уже давно пребывала за гранью понимания. Ден знал, что Джакс повстречал ее во время Ночи Огня – резни адептов Силы на Корусканте, призванной избавить Империю от потенциальной угрозы и выманить джедаев из укрытия. Это было одно из первых деяний новообразованной инквизиции. По меркам этой грозной организации, операция закончилась крупным успехом. Инквизиторы удостоились похвалы лично от Императора.
Объединив усилия, Джакс и Ларант сумели скрыться, хотя Ларант это стоило половины лекку. Ден не знал, всегда ли суровость была частью ее характера или эта ее черта добавилась той ночью, когда бластерный огонь лишил ее части головного хвоста и оставил шрамы на лице. Впрочем, это не имело значения. Кем бы ни была Ларант Тарак прежде, та личность сгорела в Ночи Огня.
Инквизиторы, эти «служители истины», погрязшие в темной стороне Силы, по-прежнему обшаривали закоулки Центра Империи, хотя сейчас их было меньше, чем раньше. Большинство отослали во Внешнее кольцо и на другие удаленные планеты – искать тех, кто незаконно использует Силу. Но и оставшихся стоило опасаться. Ден слышал, что инквизиторы способны выследить адепта Силы в городе с миллионным населением. Хотя шансы оставались астрономически малыми, у салластанина каждый раз замирало сердце, когда Джакс или Ларант прибегали к помощи Силы.
Ларант никогда не выражала к нему неприязни и даже несколько раз спасла ему жизнь, но Дену иногда бывало не по себе, когда приходилось работать с ней в паре. Ларант всегда была мрачна как туча. Ден не мог припомнить, чтобы она хоть раз улыбнулась.
«Может быть, оно и к лучшему, – подумал он. – Вдруг у нее шрам на щеке разойдется».
Так и так, сейчас было не время гадать о ее прошлом. Джакс дал им задание найти доступные рейсы на подпольной магнитке и выбрать самый безопасный и быстрый маршрут, которым можно увезти каамаси и его компаньонку с планеты. Из соображений безопасности этим следовало заниматься лично, без использования каких-либо технических устройств, чьи сигналы можно было бы перехватить и отследить.
В этом секторе работали несколько агентов «Бича». Каждый из них отвечал за определенный отрезок маршрута. И ни один из них не знал ничего о своих коллегах. Каждому сообщали только то, что ему следовало знать, и менялись они случайным образом.
– Чья сегодня очередь? – поинтересовался Ден у Ларант.
Поразмыслив, тви’лека ответила:
– Цефалона.
Ден хлопнул ладонью по лбу.
– Хаттов хвост! – простонал он. – Нам опять придется общаться с этим? Он… оно… они… даже не знаю, какое местоимение тут нужно, но у меня от него мурашки по всем телу.
– Сочувствую, – ответила Ларант. – Но встреча у нас назначена именно с ним. Пошли, надо покончить с этим делом.
Она еще быстрее зашагала по грязной улице, постепенно заполнявшейся народом.
Ден вновь застонал и поплелся следом.
– А если я скажу, что у меня плохое предчувствие, то это ничем мне не поможет, верно?
– Спиши все на несварение желудка, – бросила Ларант, – и смирись.
Глава 8
В Галактике существует два основных вида разума – хордовый и ганглионарный. Эволюция в силу панспермии и сходства условий обитания распорядилась так, что первым из них обладало подавляющее большинство разумных существ. Это были создания с поддерживающим скелет костным или хрящевым столбом, поверх которого располагался сгусток кортикальной ткани, способный со временем развиться в осознающий собственное бытие мозг. Были, конечно, и исключения. Хатты, например, по своей сути, были огромными беспозвоночными моллюсками: их децентрализованный мозг состоял из миллиардов соединенных между собой периферических нервных цепочек, пронизавших все тело. Но по большей части зарождающийся разум выстраивал позвоночный столб и располагал сверху серое вещество. Как правило, это приводило к тому, что в каждом теле было одно сознание, и Ден считал это решение здравым.
Ганглионарный разум был совершенно другим. Многие полагали, что речь идет о коллективном, или роевом сознании – сумме индивидуальных умов, думающих в унисон и приходящих к общему решению, – например, о деревьях баффорр с Итора или о двустворчатых моллюсках из мон-каламарского хранилища данных. Ден тоже так считал, но И-5 просветил его:
– Нет, это все примеры симбиотического интеллекта, или совокупности разумов. Ганглионарный разум – нечто совершенно иное. Это полная противоположность – разделенное сознание. Попробуй представить, что твои руки и ноги думают каждая сама по себе.
Ден постарался вообразить такое, но потерпел полный провал.
– В этом нет никакого смысла, – запротестовал он. – Даже хуже – в этом полно антисмысла!
И-5 вздохнул. Он был способен издавать этот звук весьма натурально, учитывая, что дроид не дышал и ему приходилось имитировать подобный шум механическим путем.
– Тогда поверь мне на слово.
– Да уж придется. Так ты говоришь, как эти – как их там – себя называют?
– Никак. Люди и остальные обычно зовут их цефалонами, что на старогалактическом попросту значит «голова». Им не нужны имена, а их сознание живет и воспринимает все в четырех измерениях.
– Что за грандиозная бессмыслица! – отозвался Ден. – Но если отвлечься от…
Дроид предвосхитил его следующий вопрос:
– Они «видят» время – так же, как мы видим пространство.
– Вот как…
И-5 излучал почти безграничное терпение, словно родитель, пытающийся объяснить сложное понятие ребенку.
– Это значит, они не ощущают время линейно и односторонне, как большинство разумных существ. Они воспринимают события таким же образом, как ты осознаешь положение предметов в пространстве. Видишь там, позади тебя, припаркованный спидер?
Ден оглянулся:
– Да.
– Пусть это будет прошлое.
Салластанин нахмурился:
– Почему?
– Потому что он позади. Видишь этот мусорный контейнер впереди? Это будущее.
– Для тебя – может быть. Я все же надеюсь на лучшее.
– Какая удача, что мой корпус герметически запаян. В противном случае я треснул бы от смеха. – И-5 взял Дена за плечи и развернул. – Следи за моей мыслью. – Он указал на спидер. – А теперь это – будущее, а мусорный контейнер – прошлое. Понятно? Они представляют пространство и время как четырехмерное гипермногообразие. На самом деле, все просто.
– За что ты меня так не любишь?
Салластанин пытался вообразить себе все это, и не раз, но концепция была для него слишком дикой. Цефалон, бесспорно, был самым иным из всех инородцев, что ему встречались; а уж для того, кто провел столько времени на передовой в РЕМСО и за неделю узнавал как облупленных больше чуждых форм жизни, чем большинство за год, это что-то да значило.
Но по одному вопросу у них царило взаимопонимание: они оба знали, что цефалон был готов помочь другим бежать от репрессий. Следовательно, время от времени с его заморочками надо было мириться.
Но из этого не следовало, что Ден должен был радоваться подобной перспективе.
* * *
Дела обстоят отвратительно, сказал себе Ханинум Тик Ринанн. Как печально, что он дошел до такого жалкого состояния. Зависеть от такого благодетеля-человека, как Джакс Паван, было и без того унизительно, но куда мучительнее было ему завидовать. Когда-то баут – непереводимое на общегал эломинское понятие, сочетание твердого самообладания и беспардонной наглости с налетом холодного веселья, – одел его душу в непроницаемую броню. Теперь эта броня трещала по швам. У него не было будущего, он не мог ни к чему стремиться, не знал, за какой звездой следовать. Он оказался на дне.
Нет, не оказался. Все было хуже – он сам туда опустился.
Так было не всегда. Когда-то, еще недавно, Ринанн обладал властью. Его слово открывало двери, а то и закрывало их, заточая врагов его господина. Возможно, его хулители были правы: у него самого не было настоящей власти, он был лишь бледным отражением славы своего повелителя – как планета отражает свет солнца. Возможно. Но есть планеты, которые отражают тусклый свет красного карлика, а есть и те, что отражают ослепительную лазурь гигантского бело-голубого звездного горнила. А если забыть о Палпатине, ни одна звезда не светила так ярко на небосклоне Империи, как звезда Дарта Вейдера.
На первых порах эломина пьянило ощущение власти. Ринанн стал личным помощником Вейдера, его секретарем и доверенным слугой, и бич, который он держал, был тяжел. О такой должности можно было только мечтать. Учитывая ее преимущества, кто бы добровольно ее оставил?
На поверхности лежала самая естественная мотивация – выживание. Его хозяин наконец загнал мятежного джедая Павана в нору. К несчастью, эта нора оказалась эпицентром устроенного Паваном взрыва подземного реактора в Фабричном округе – в жутком пустынном районе на другой стороне планеты, населенном только одичалыми дроидами. Паван световым хлыстом вывел из строя передние репульсоры имперского челнока-«Лямбды», – из-за чего эломин, наверное, единственный раз в своей упорядоченной и благоразумной жизни доверился инстинкту. Он покинул испорченный корабль, а заодно и своего повелителя и хозяина. В результате у него не осталось выбора: пришлось связать свою судьбу с Паваном и его разномастной компанией.
Империя не простила бы такое вероломство – пусть даже единственной перспективой было превратиться в облачко радиоактивного газа, печально проплывающее над раскуроченным ландшафтом.
Его положение не стало бы таким затруднительным, а участь – столь неопределенной, обратись Вейдер в разрозненные ионы, как остальной экипаж «Лямбды». Но Ринанн видел красноречивую запись, снятую кормовыми камерами «Скитальца», на которой из челнока на максимальной скорости вылетала спасательная капсула. И-5 наскоро посчитал, что пассажир этой капсулы имел один шанс против восьми покинуть зону опасности и отыскать убежище за остовами заброшенных зданий подальше от места взрыва. Но гипотетические шансы, рассчитанные дроидом, возрастали на порядок, если пассажир капсулы был мастером Силы.
Ринанн еще тогда предположил, а теперь знал наверняка, что именно это и произошло. Ведь в капсуле был не кто-нибудь, а Дарт Вейдер. Едва ли можно было уничтожить это чудовище – в этом Ринанн был уверен и знал, что далеко не одинок в своем мнении. И дело не только в необычайной физической силе и рефлексах повелителя. Вейдеру был всецело подвластен самый таинственный и удивительный из нематериальных активов – Сила.
Сила пленяла воображение Ринанна. Эломин жадно поглощал каждый клочок информации о ней, который мог найти, а это было отнюдь не просто: Император наложил тотальный запрет на все без исключения достоверные данные о Силе. Восхищенный эломин долгие годы изучал Силу, но так и не понял толком, что это такое. Кое-кто из ученых наотрез отрицал ее существование, называл ее легендой, вымыслом, пережитком примитивных религий, которые, к счастью, почти все исчезли в современную просвещенную эпоху. Разумеется, никому из них не случалось ощутить на шее невидимую петлю, затягивающуюся в такт медленному сжатию кулака Вейдера. Но Ринанну случалось, и он знал, что Сила, чем бы она ни была, – это не вымысел.
Согласно научным представлениям – древним и современным, – которые он усвоил, Сила была видом энергии, которой можно управлять усилием воли. Существовало две различные теории о том, как это происходит, но Ринанн чувствовал, что они не обязательно исключают друг друга. Одна говорила, что способность направлять Силу основана на восприятии мира, которое вызывают и усиливают симбиотические клеточные органеллы – мидихлорианы. Другая утверждала, что Сила сама образует мидихлорианы, чтобы обеспечить взаимодействие с организмом и проявить в различной степени свой потенциал в разных биологических видах и существах. Были и доказательства, что эта способность передается по наследству, хотя, похоже, для ее яркого проявления требовался широкий генофонд. Ник Росту, уроженец Харуун-Кэла, как и остальные коруннаи, предположительно происходил от небольшой группы джедаев, потерпевших крушение несколько столетий назад, но, несмотря на это, связь воина с Силой была слаба. Похоже, что мидихлорианы и проявление Силы через них ослабели из-за близкородственных браков.
С величайшей осторожностью и в величайшей тайне Ринанн однажды устроил себе анализ на мидихлорианы. Результаты, прошедшие через безумное количество серверов и экранов галактической информационной гиперсети, наконец-то оказались у него в руках. Как он и подозревал, уровень был печально низким – всего две тысячи в среднем на клетку. С такими низкими показателями никогда не ощутить, как сквозь тебя течет Сила… Хотя результат лишь подтвердил подозрения эломина, он все равно расстроился.
Ринанн вздохнул, и его лицевые рожки завибрировали, издав верхнее «до». Нехотя он пришел к выводу, что потратил достаточно времени на идеалистические поиски возможности овладеть Силой. Лучше сосредоточиться на более приземленной, но выполнимой задаче. Его попросили найти детали для светового меча. Пытаясь стать тем, кем он не был, он совершил непростительную глупость, оскорбительную для его достоинства – как бы мало его ни оставалось.
